Эмерелль надела простое серебристо-серое платье до пят. Оно было с длинными рукавами, без вышивки и чудесно подчеркивало ее фигуру. Платье было преисполнено тихой привлекательности и было не похоже на наряд королевы. Фальрах любил, когда она одевалась так. Насчет Олловейна она не знала. Он был непрост, ее мастер меча. Верный до смерти, но не простой. Она знала, что он возненавидел бы ее… Да, вероятно, он действительно возненавидел бы ее. Но другого выбора у нее не было.

Солнцеокий парил почти возле самого ее лица. Маленький цветочный фей с крыльями бабочки смотрел на нее удивленно.

— Ты же королева! Ты никогда не должна выглядеть обеспокоенной. Ты же можешь просто приказать казнить негодяя!

Эмерелль невольно улыбнулась. Солнцеокий был в свите совсем недавно. Его народ выбрал фея потому, что он был исключительно красив. А еще, наверное, потому, что он регулярно попадал в неприятности. Он был слишком прямолинеен и вел себя безрассудно смело.

— К сожалению, править совсем непросто. С некоторыми негодяями приходится жить. И позволь сказать тебе, что с прямолинейными зачастую бывает еще труднее.

Солнцеокий проделал сальто и рассмеялся.

— Нет, готов поспорить, что хороший палач решил бы все проблемы. Тебе нужно только собрать свое мужество в кулак и приказать.

Никто из придворных не осмелился бы дать ей такой совет. Вообще-то нужно было поставить Солнцеокого на место. Но, пожалуй, он просто не понимал, зачем она это делает. Он был исключительно красив, со своими золотистыми локонами и светлыми, янтарными глазами. Его крылья, с черно-желтым орнаментом, придавали дерзость его виду. А спиральный узор от левой ноги до правого плеча, который он велел нанести себе, только усиливал впечатление. Сорвиголова ростом с палец. И в этом была своя привлекательность. Не стоит пытаться изменить его.

— Я подумаю над твоим советом. Тебе дозволено присутствовать при визите мастера меча. Мне любопытно знать, какой совет ты дашь мне, когда он уйдет.

— Так речь идет о мастере меча, — трепеща крылышками, Солнцеокий замер прямо перед ее носом. — Ты должна прислушаться к нему! Он герой.

У Эмерелль мелькнула мысль о палаче с мухобойкой. Она уже хотела прогнать Солнцеокого, когда на террасе раздались шаги.

Олловейн! Он все еще выглядел очень хорошо. Столетия бесследно прошли мимо. Может быть, только язык его стал острее, а взгляд — немного более усталым. Но нужно было очень хорошо знать его, чтобы заметить это. Его длинные светлые волосы были распущены. А глаза были чудесного зеленого цвета. Иногда цвет менялся. Зеленый был ему к лицу более всего — так считала Эмерелль.

— Ты звала меня, повелительница!

Неудачное начало. Когда он называл ее повелительницей, то это значило, что он в плохом настроении. Она знала, что он страдает от жары. В своих белых доспехах и короткой тунике он немного потел. Для эльфа это недостаток. И от этого он тоже страдал. Тем не менее он выдержал вот уже пять лет жизни в Вахан Калиде и муштровал своих эльфийских рыцарей так, как она приказала.

— Я знаю, где мы найдем Гисхильду.

Он недоверчиво поглядел на нее. Может быть, он ждал этого известия слишком долго. И чувствовал, что она чего-то не договаривает. Они слишком хорошо знали друг друга.

— Неужели наконец вернулась Сильвина?

— Нет, — тихо произнесла Эмерелль. — Она ушла в лунный свет. Но оставила послание. Это долгая история. — Она указала на стол с картами, стоявший в тени тента на другой стороне дворцовой террасы. — Гисхильда находится в Валлонкуре.

— Она — пленница рыцарей Древа Крови?

— Этого я не знаю. Я не могу видеть Валлонкур в своей серебряной чаше. Поэтому я и не нашла ее там. Ты знаешь Валлонкур?

Мастер меча покачал головой.

— Нет. Я никогда там не бывал. Я знаю, что рыцари Древа Крови обучают там своих послушников. Это полуостров невдалеке от Марчиллы, и он считается неприступным. — Он цинично усмехнулся. — По человеческим меркам.

Раньше он не был таким, подумала Эмерелль. Что-то испортилось в его рыцарстве. Не ее ли в этом вина? Может быть, она требовала от него слишком многого? Она отвернулась и направилась к столу с картами. Солнцеокий приземлился на ее правое плечо и ухватился за прядь волос. По отношению к Олловейну он вел себя необычайно почтительно. Эмерелль не могла припомнить, чтобы Солнцеокий за недолгое время перебывания у нее на службе выдержал так долго без своих фокусов.

Одного взгляда на карту оказалось достаточно, чтобы черты лица Олловейна посуровели.

— Да, я знаю, карте почти семьсот лет, — начала Эмерелль. — Но это лучшее, что у нас…

Мастер меча указал на рифы и острова, окружавшие Валлонкур.

— С этим у нас будут трудности. Цифры, указывающие глубину! Мы не сможем подойти к берегу. Новые корабли испытаны и себя хорошо зарекомендовали. У них потрясающая способность маневрирования даже во время сильного шторма. Брандакс проделал великолепную работу. Но они слишком широки, чтобы маневрировать в такой узкой ходовой полосе. Через эти рифы нам не пройти. — Он указал на узкую гряду скал, связывавшую Валлонкур с материком. — А там ничего не указано.

— Тебе нужны шпионы, мой князь! — подал голос Солнцеокий.

Олловейн взглянул на карту.

— Сколько времени тебе потребуется, чтобы пролететь десять миль?

— Я быстр, мой князь. Правда!

— Сколько?

— Чуть больше двух часов. — Глаза Солнцеокого светились от восторга. — Но я могу попросить орла, чтобы он отнес меня на остров. Тогда я вернулся бы быстрее. И поверь мне, мы, цветочные феи, очень незаметные шпионы. Если не присматриваться, то можно принять нас за крупных бабочек.

Мастер меча задумчиво потер подбородок.

— Нам нужно выяснить, где именно держат Гисхильду. Тогда с небольшим количеством воинов мы сможем…

— Нет, — прирвала его размышления Эмерелль. Орден Древа Крови пытался убить ее во время коронации Роксанны. Своей жизнью она была обязана тому, что Юливее не придерживалась дворцового этикета и задержала ее своими вопросами. Оба рыцарских ордена представляли для Альвенмарка большую опасность. — Я хочу, чтобы состоялась битва. Рыцарство Древа Крови должно понести большие потери. Ты тренировал своих воинов на протяжении пяти лет. А теперь хочешь пойти в бой с горсткой воинов. Пусть Цитадель ордена людей горит, а их кровь течет по крепостным стенам.

— Моя королева, в замке могут быть сотни детей. Я не могу…

— Ты помнишь мертвых девушек из моей свиты? Совсем юных? Ты забыл, как они, вытянувшись, лежали возле трона Роксанны? Предательски лишенные жизни бессовестным убийцей из числа рыцарей Древа Крови?

— Итак, ты хочешь мести, — холодно заметил Олловейн.

— Речь идет о том, чтобы защитить Альвенмарк. Эти дети, которые там находятся, через пару лет вырастут взрослыми убийцами.

— А кем буду я со своими рыцарями, если мы прольем кровь детей? Чем мы отличаемся тогда от наших врагов?

— Вы — лучшие мечники Альвенмарка. Убейте их учителей, тогда послушники не станут убийцами.

— Ты действительно в это веришь? — покачал головой Олловейн. — Если они будут смотреть, как убивают их учителей, мы посеем семена ненависти так глубоко в их сердца, что не понадобится много слов, чтобы превратить их в фанатичных врагов Альвенмарка. Забудь свой гнев, королева. Я тоже скорблю о девушках из твоей свиты, которые погибли тогда. Но именно потому, что они были убиты таким предательским образом, мы не имеем права опускаться до мести. Я верю в битву за правое дело. Но тот, кто поднимает меч, чтобы добиться уважения своих прав, идет по очень узкой кромке. Мы не имеем права допускать, чтобы путеводными нитями нашей жизни стали горечь и гнев. Пожалуйста, Эмерелль…

— Мое решение твердо, мастер меча. Кроме того, я хочу, чтобы князя Тирану из Ланголлиона приняли в отряд эльфийских рыцарей. — Она знала, что значит для Олловейна этот приказ. Но выбора у нее не было. Принятие в ряды рыцарей было той ценой, которую потребовал Тирану за вести о Гисхильде.

Невозможно было не заметить, насколько трудно Олловейну сохранять спокойствие.

— Ты ведь знаешь, какой славой пользуется князь, повелительница!

— Он великолепный командир. Был главнокомандующим в нескольких победоносных сражениях и мечник, о котором говорят, что умение его почти не уступает твоему.

— Это он командовал арьергардом наших бегущих войск во время взятия Мерескайи. Во время бегства по последнему мосту через Бресну он использовал детей из хора храма в качестве живого щита для наших войск. Таким образом, он в ответе за один из самых ужасных поступков в истории войны в Друсне. Он смирился с тем, что детей растопчет Черный Отряд. Пока я командую и являюсь мастером меча, он не будет принят в ряды эльфийских рыцарей. Таким воинам, как он, не место среди рыцарей.

— Я знаю, что он совершил. Но я дала слово, что он будет принадлежать к числу эльфийских рыцарей. Во время битвы за Валлонкур ты сможешь поручить ему задание, которого он не переживет. Таким образом ты послужишь также и мне. Я знаю, что он — бессовестный интриган. Но он — один из князей Альвенмарка. Пока я не уличила его в том, что он плетет заговор против короны и заключил союз со священниками Тьюреда, я не могу ничего против него предпринимать.

Олловейн ухватился за пояс и расстегнул его.

— Повелительница, прими мой меч. Я более не твой. Я не могу выполнять твои приказы. Они противоречат тому, за что я боролся на протяжении всей своей жизни.

Эту сцену Эмерелль видела в серебряной чаше. К этому она была готова. И тем не менее слова Олловейна кинжалом вонзились ей в сердце. Разве он не видит, что у нее нет иного выхода? Она дала слово королевы! А против рыцарей ордена Древа Крови нужно бороться всеми доступными методами, если она хочет защитить Альвенмарк.

— Я приму твой гнев во внимание, мастер меча, и отклоняю просьбу об освобождении от обязанностей.

Олловейн бросил меч к ее ногам.

— Я восстаю против твоего приказа. Я более не твой мастер меча, Эмерелль. Позови стражу, пусть они закуют меня в цепи.

Она смерила его ледяным взглядом.

— Если этот меч подниму я, то Тирану не только будет принят в ряды эльфийских рыцарей, но и займет твое место. Тебе решать, будет ли детоубийца командовать этой атакой. Валлонкур станет твоим мостом через Бресну.