С тихим скрипом отворилась дверь. Фародин с облегчением перевел дух. Он уже почти не верил в то, что у него получится. Наконец-то он выбрался из лабиринта!

Эльф осторожно толкнул дверь потайного хода, пока щель не стала достаточно широкой для того, чтобы проскользнуть внутрь. Он оказался в узком коридоре, погруженном в серый сумрачный свет. Осторожно закрыл потайную дверь за собой, пока она полностью не спряталась в деревянной панели. Вынул один из своих метательных ножей и сделал на дереве узкую зарубку, чтобы позднее найти это место. Он знал, где искать Мандреда, если, конечно, его товарищ еще жив. Шалавин описала ему, что делают тролли со своими пленниками.

Фародин снова спрятал кинжал в кожаные ножны на руке. Эту ночь тролли будут вспоминать еще долго.

Вскоре эльф обнаружил витую лестницу, которая вела наверх, к складским помещениям. Здесь, в самой башне, не изменилось ничего. Было мало мебели, стало еще грязнее, но в остальном все было так же, как запомнил Фародин. Огромная крепость была настолько велика, что можно было не опасаться встретить кого-нибудь, если идти в обход центральных коридоров. Один раз Фародин спрятался под лестницей, второй — слился с тенью в глубокой нише, чтобы не столкнуться с троллем. Они невнимательны. А с чего им быть осторожными? Прошли столетия с тех пор, как он в последний раз отважился напасть на эту башню.

Фародин был почти у цели, когда достиг коридора, где вытянувшись лежало несколько троллей. Его предупредил их громкий храп. Их было пятеро. Они лежали поперек коридора и прислонившись к стенам. Пустой бочонок позволял надеяться на то, что разбудить их будет нелегко.

Какой-то миг Фародин едва не предпринял попытку перерезать им горло. Но было бы глупо оставлять такие следы. Чем позднее тролли заметят, что в башне враг, тем лучше для него.

Он осторожно прошел меж спящих, уже почти преодолел препятствие, когда один из них потянулся и перевернулся на другой бок. Он лежал в луже кровавой блевотины. В ней копошились крупные черви. Нет… Не черви. То были стройные пальцы, белые, словно свежий снег. Дрожь отвращения пробежала по спине Фародина. Величина и форма пальцев позволяли сделать только один вывод относительно того, кому они могли принадлежать. В ушах зазвучал измученный шепот умирающей Шалавин. Они держат нас в клетках, словно скот, откармливают и забивают на праздники.

Фародин вынул кинжал и подошел к троллю, который валялся, словно боров.

Его рука устремилась вперед. Но клинок замер в нескольких дюймах от левого глаза тролля. Было бы легко убить его во сне ударом в глаз. Тролль бы даже не заметил, как оборвалась его жизнь. Фародин так крепко вцепился в рукоять оружия, что кожаная обмотка слегка скрипнула. Однако нельзя поддаваться ненависти! Нельзя, чтобы его обнаружили слишком рано! Он убьет больше троллей, если они не будут знать о присутствии эльфа! И в первую очередь он убьет того, кто здесь всем руководит, если чудовище не будет предупреждено заранее!

Эльф медленно выдохнул. «Не терять выдержку, — молча напомнил он себе. — Спокойно! Сначала спасешь всех, кто еще жив. А потом начнешь убивать!»

Он поспешно помчался по коридору. В воздухе витал аромат жареного. Фародину стало дурно. Он ускорил шаг и оказался в комнате с куполообразным потолком. Это место он помнил еще по своему прежнему визиту. Из него было шесть выходов. Эльф помедлил. Отвратительный аромат жареного был повсюду. А еще — слабый запах меда.

Послышался грохот. Он доносился из прохода напротив. Позабыв об осторожности, Фародин устремился туда. В руке он по-прежнему держал тяжелый метательный нож с ромбовидной рукоятью.

Он оказался в просторной кухне. Здесь горело несколько открытых очагов. Воздух был такой, что хоть топор вешай. Воняло дымом, прогорклым жиром, свежим хлебом и жарким. У выложенной камнем печи стоял огромный тролль. Пожиратель эльфов взмахнул дубинкой, чтобы ударить кого-то, кого Фародин не видел.

— Вкусный бушь в медовой корочке!

Рука Фародина устремилась вперед. Кинжал угодил троллю в шею, там, где позвоночник переходил в черепную коробку. От самой двери услышал эльф визг стали, прорезавшей кость. Тролль выпустил тяжелую деревянную дубинку. А затем рухнул на колени, не издав ни звука.

Когда Фародин подошел к большой печи, чтобы извлечь нож из шеи убитого, то увидел Мандреда. Ярл лежал на полу, видимо, после сильного удара. Из рваной раны на лбу текла кровь, на то, чтобы сесть, сил фьордландцу явно не доставало.

— Ты долго шел, — проворчал Мандред и сплюнул кровью. — Чертовски рад тебя видеть, — он протянул руку. — Давай, помоги мне подняться. Я чувствую себя так, словно по мне прошелся табун лошадей.

Фародин улыбнулся.

— Мне кажется, что на этот раз ты перестарался, стремясь занять лучшее место за пиршественным столом.

Мандред вздохнул.

— Ты со своим юмором, должно быть, с Лутом в родстве. В такие дни, как этот, я всегда спрашиваю себя, ненавидит ли меня бог судьбы или у него такая странная манера показывать свою привязанность.

— Остальные пленники еще живы?

Человек указал на дверь, наполовину скрытую за мешками с мукой.

— Там, — Мандред встал, держась за печь. — Можно я пойду первым? Мне нужно кое-что сделать.

Фародин поддержал его, поскольку держаться на ногах Мандреду не хватало сил. Штаны его были залиты кровью.

Доковыляв до двери, он распахнул ее.

— Вы свободны, говорит вам ваш лжец! А кто мне не верит, пусть гниет в своей клетке.

Мандред произнес это по-дайлосски, с таким сильным акцентом, что его почти невозможно было понять. Фародин удивленно посмотрел на своего товарища.

— Так было нужно, — довольно улыбнулся ярл. — Они там поняли, что я имел в виду. — Затем он указал на длинную жердь со страшного вида крюком на конце: — Этим можно опускать клетки. — Мандред отодвинулся от Фародина и тут же упал. Выругавшись, он прислонился к мешкам с мукой и обхватил левую ногу. Через разорванную штанину проглядывала окровавленная кость.

— Тролльский ублюдок, — выругался ярл.

Лицо его покрылось испариной.

Фародин глянул на рану. Большая и малая берцовые кости были сломаны и торчали через мышцы. Друг его, должно быть, терпел ужасные мучения. И держался при этом на удивление хорошо. Но без посторонней помощи он не сумеет сделать и шагу, а бегство через потайные ходы станет для него пыткой.

— Я сделаю себе шину из палки, — стиснув зубы, произнес Мандред. — Тогда смогу идти.

— Конечно, — кивнул Фародин.

Эльф подхватил крюк и вошел в темную комнату. От запаха гнили тут же перехватило дыхание. Потребовалось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к темноте. Комната оказалась больше, чем он ожидал. Она была шагов двадцать в диаметре. С потолка свисали клетки каплевидной формы. Их было около сотни. Большинство было пусто.

Семерых эльфов смог освободить Фародин. То были последние из выживших. Долгое пребывание в плену оставило на них печать. Их кожа, вот уже несколько столетий не видевшая света, стала белой, словно снег. Глаза их были красны, воспалены и не переносили света. Но хуже всего на них повлияли узкие клетки. Кости их искривились, им было больно держаться прямо. Они не выказали радости, когда Фародин освободил их. Просто молча сидели на полу. Мужчина с длинными белыми волосами говорил за всех. Элодрин. Когда-то он был одним из морских князей далекого Альвемера. Фародин помнил, что несколько раз видел его при дворе Эмерелль.

— Тебя послала не королева, не так ли, — усталым голосом произнес князь. — Я знаю истории о тебе, Фародин. Ты здесь затем, чтобы вести собственную войну.

— Это не помешает мне отвести тебя домой.

Элодрин презрительно засопел.

— Ты только посмотри на нас! Посмотри, во что они нас превратили! — он указал на эльфийку, сидевшую и тихо плакавшую на полу. — Когда-то Нардинель была так прекрасна, что нельзя было выразить словами. А теперь она — скрюченная женщина с измученной душой, которая больше не может выносить вида солнца. Мы все жаждали смерти. Она не пугает нас, напротив, смерть означает свободу, надежду на новую жизнь.

— Неужели тебе действительно безразлично, что ты окажешься мясом на столе герцога? Ты сдался? — резко ответил Фародин.

Элодрин долго и молча глядел на него. Затем едва заметно кивнул.

— Прости, что я не могу поблагодарить тебя. Попытайся понять нас. Ты действительно спас только нашу плоть. Жизни нас Оргрим лишил уже давно.

Эльфам пришлось завязать глаза, чтобы войти в кухню, где пылало яркое пламя. Мандред просидел в темноте не настолько долго, чтобы стать таким же чувствительным, как эльфы. «Сыну человеческому придется вести их, — подумал Фародин, — потому что сам я не стану возвращаться к лодке».

Скандраг хранил сокровища своих жертв в сундуках: украшения и оружие. Там они отыскали секиру Мандреда. Эльфы ничего не хотели брать, однако Фародин настоял на том, чтобы каждый из них вооружился. Даже если пригодится оружие только затем, чтобы самому лишить себя жизни, прежде чем тролли возьмут их в плен.

Они уже собрались было выходить из кухни, когда Элодрин предложил устроить пожар.

— Эта башня состоит из камня, — усмехнулся Мандред, который, очевидно, терпеть старого эльфа не мог. — Камни не горят. Это бессмысленно.

— Дело не в том, сын человеческий. Эта башня как огромный камин. Дым будет подниматься вверх. Он отвлечет троллей от нас, они не заметят бегство, и к тому же дым, может быть, удушит пару дюжин. Скандраг хранил здесь много бочонков с китовой ворванью. Если они загорятся, то потушить их будет невозможно.

Чтобы отыскать бочонки, времени много не потребовалось. Они сломали несколько клепок, чтобы жир начал вытекать на пол тонкими струйками. Чтобы поджечь его, Фародину потребовалось несколько факелов. Вместе с кухней Скандрага будет уничтожена бо льшая часть припасов Нахтцинны, и это в самый разгар зимы. «Еще немного, и проклятые пожиратели эльфов начнут страдать от голода», — удовлетворенно подумал Фародин. Устроить пожар — это хорошая идея! Если бы тролли догадывались, что означает иметь врагом такого эльфа как Фародин, они давным-давно убили бы его.

Фародин повел беглецов окольными путями мимо спящих троллей. Даже слабый свет янтаринов в коридорах был слишком ярким после кромешной темноты, к которой привыкли пленники. С завязанными глазами они двигались друг за другом. Каждый положил правую руку на плечо идущего впереди. Темноволосая Нардинель поддерживала Мандреда. Ярл пытался делать вид, что все в порядке, но от боли он был почти так же бледен, как эльфы.

Если Лут, имя которого сын человеческий поминал при каждом удобном случае, действительно существовал, то бог был снисходителен к ним. Им не встретилось ни одного тролля, пока Фародин вел их к потайной двери. Он объяснил эльфам, как выйти через лабиринт кобольдов к белому гроту. В темноте переходов они наверняка сумеют передвигаться, и он надеялся, что ночь зимнего солнцестояния достаточно темна, чтобы скрыть их от взглядов троллей, когда они будут бежать по пляжу к пещере.

Фародин отвел в сторону Элодрина.

— Ты понимаешь, что человек не выживет, если вы поплывете через бухту. Он не может защититься от ледяной воды. — Фародину хотелось, чтобы Элодрин наконец снял повязку, чтобы он мог во время разговора смотреть ему в глаза. — Мандред пришел сюда, не зная вас, и рисковал ради вас жизнью.

— Я его об этом не просил, — холодно ответил старик.

— Холодная вода убьет его, Элодрин. Вам придется пройти по причалу, а затем вдоль берега к самой пещере.

— Если мы пойдем этим путем, то можем сразу сдаваться троллям. Если на небе будет луна, то на берегу нас сразу заметят.

— Для Мандреда нет другого пути!

— Значит, с его стороны было неумно приходить сюда.

Фародина вдруг охватило абсурдное чувство, что Элодрин видит его сквозь повязку на глазах; что старик изучает его, каждый его жест, каждое изменение в тоне голоса.

— Ты слишком много времени провел в мире людей, Фародин. Теперь в тебе есть что-то от них. Я хорошо чувствую это. Если ты так сильно беспокоишься за жизнь Мандреда, то идем с нами.

Фародин нерешительно поглядел на узкий коридор. Он был уверен, что доберется до герцога троллей. Мандред и остальные эльфы давно уже ушли по лабиринту кобольдов.

— Вы должны покинуть пещеру до следующего прилива. Если до тех пор я не присоединюсь к вам, то меня не ждите. Если я не вернусь, то отправляйся в Фирнстайн вместо меня. Оставь Нурамону сообщение, что теперь ему придется искать Нороэлль одному. — Фародин вынул из-за пояса серебряную бутылочку с песчинками. Он уже собрал триста сорок семь. — Позаботься о том, чтобы Нурамон получил это. — Он вложил бутылочку в руку Элодрина. — Нурамон поймет, что нужно делать.

Старый эльф сжал бутылочку в руке.

— Я позабочусь о том, чтобы Мандред передал твое сообщение и эту штуку. — Он взял Фародина за запястье и сжал его в воинском приветствии. — Пусть Оргрим умрет медленно, если у тебя получится. — И с этими словами он скрылся за потайной дверью.

Фародин задвинул деревянную панель на место. Наконец-то он один! Он поправил разорванный плащ и натянул на голову капюшон. И стал единым целым с тенью Нахтцинны.

Пока еще никто не поднял шум из-за пожара, но продлится спокойствие недолго. Фародин мчался по лестницам и коридорам. Все выше и выше вел его путь. Он перепрыгивал через спящих троллей и дважды прятался от патрулей. Второй раз ему пришлось укрыться на выступе с внешней стороны башни. Сильные ледяные ветра теребили его одежду. Внизу он видел все до самой гавани. Больше сотни шагов было под ним.

Наконец он добрался до входа к Черной лестнице. Так назвал он в свое время ступени из обсидиана, которые находились в несущей стене башни и вели наверх. Каменная потайная дверь легко скользнула в петлях. Она была идеально сбалансирована. Дверь находилась за статуей белого медведя, поднявшегося на задние лапы для атаки.

Кто-то отбил вытянутые вперед передние лапы медведя. Однако, очевидно, никто из троллей не удосужился внимательно осмотреть нишу за статуей.

Матово поблескивавшие янтарины освещали блестящую поверхность лестницы. Фародин вспомнил свой последний день с Айлеен. Герцог троллей убил ее во время сражения за Шалин Фалах. Прежде чем она умерла, Фародин поклялся, что в его жизни больше никогда не будет другой женщины. А еще он поклялся, что станет преследовать Долгрима, герцога троллей, в каждом воплощении. Это была самая мрачная из клятв, которой только могло поклясться дитя альвов.

Фародин отыскал Долгрима и убил еще до того, как закончились поминки по Айлеен. И еще три раза он уничтожал новые воплощения герцога. Так он не позволял судьбе тролля исполниться, а самому чудовищу — уйти в лунный свет. При этом тролли помогали ему. Предводителей всегда избирали из возродившихся душ. Если герцог умирал, то занять эту должность было невозможно до тех пор, пока сильный шаман не удостоверится в том, что отыскал родившегося герцога. И только когда князь троллей уходил в лунный свет, место его по-настоящему освобождалось. Каждый раз, убивая герцога Нахтцинны, эльф мог быть уверен в том, что погасил искру жизни родившегося снова Долгрима.

С бьющимся сердцем замер Фародин на верхней ступени обсидиановой лестницы. Он услышал далекий звук, похожий на удар гонга. Обнаружили пожар? Он не мог себе позволить сомнения. Ухватился за каменный рычаг в стене позади себя. Потолок над ним бесшумно отошел в сторону. Фародин восхитился мастерством кобольдов. Столетия прошли с тех пор, как они заложили эти секреты, а время над ними не имеет власти.

Эльф осторожно пролез в отверстие. Люк в полу закрылся. Теперь ничто не указывало на его существование.

Фародин понятия не имел, как открыть потайной ход из этой комнаты. Может быть, его не нашли, потому что его нельзя было открыть отсюда. Как и в прошлый раз, ему придется уходить другим путем.

Комната герцога изменилась. Она показалась ему меньше. Может быть, дело в массивной кровати? Может быть, она просто крупнее и поэтому занимает больше пространства?

Эльф прислушался к дыханию спящего герцога. Бесшумно подошел к его постели. Несколько ударов сердца он стоял над троллем и смотрел на него. Ему показалось, что он видит в лице Оргрима черты Долгрима, глубокие складки в уголках губ и вокруг глаз. Даже во сне в чертах его лица было что-то жестокое.

Плавным движением Фародин извлек нож и вонзил его троллю в шею выше кадыка.

Оргрим вскочил, рот его открылся, но ни единого звука не сорвалось с его губ. Только тихий плеск крови, заливающей дыхательные пути, которая задушит его. Удар перерезал его голосовые связки.

Тролль схватился за горло и заметался, причудливо выворачиваясь. Руки его скрючились и стали тоньше. Голова в то же время выпятилась.

Фародин испуганно дернулся назад. Никогда прежде не видел он ничего подобного. Существо в постели тем временем приобрело голову, напоминавшую голову большой черной собаки.

Комнату заполнил яркий свет.

— Какой верный пес, — произнес теплый, низкий голос. — Умирает за своего хозяина.

Фародин обернулся. Задняя стена комнаты исчезла, точнее сказать, иллюзия задней стены. Теперь спальня герцога была такой же обширной, как и в воспоминаниях Фародина. Оргрим сидел на темном дубовом стуле. Рядом с ним на табурете скрючилась старая троллиха. Перед ним на полу лежали мелкие косточки, которые она укладывала в причудливый узор своими скрюченными пальцами. По бокам трона герцога стояло четверо тяжеловооруженных троллей.

— Похоже, в эту ночь закончится проклятие, тяготеющее над моей душой. Ты храбрый мужчина, Фародин. Храбрый, но безумный, если думал, что сумеешь попасть в комнату еще раз незамеченным. Я съем твое сердце из уважения к твоему мужеству, но не мозг, эльф. Вот уже три дня мы ждем тебя еженощно.

Единственная дверь в комнату отворилась. Там его тоже ждали тролли.

Фародин вынул нож и метнул его в герцога. Тот дернулся в сторону. Клинок прошел на расстоянии волоска от шеи и вонзился в темное дерево трона. Фародин выругался. Для тролля Оргрим двигался необычайно быстро.

Из-за трона выскочила личная гвардия герцога. Фародин упал на пол, перекатился и вытащил следующий нож. Перекат вперед, и он перерезал одному троллю сухожилия на ноге. Великан рухнул, как подкошенный.

Удар секиры едва не настиг эльфа. Одним прыжком Фародин снова оказался на ногах и вонзил кинжал в тело тролля. Теперь он оказался среди гвардейцев, и они мешали друг другу из-за длинных секир.

Фародин уклонился от удара щитом, снова присел на корточки и вонзил нападающему нож под колено. Великан испустил пронзительный вопль и неуклюже отпрыгнул подальше от Фародина.

Эльф вскочил, на ходу вынул еще один кинжал и ухватился за край щита воина, стоявшего ближе всех. Изо всех сил подтянулся на нем, словно ярмарочный акробат и, перекувыркнувшись, перепрыгнул через щит. И еще в полете кинжал вонзился в глаз щитоносцу.

Вытянув руки вверх, идеально сохраняя равновесие, Фародин приземлился за троллем. Против численного превосходства у него нет шансов, но, быть может, умирая, он заберет с собой Оргрима!

Фародин извлек два ножа. Еще несколько лейб-гвардейцев устремились в комнату, но в данный момент между ним и герцогом стоял всего один тролль.

Оргрим вскочил и поднял массивный трон. Эльф увернулся от удара дубинкой последнего тролля и вонзил воину нож в сустав руки, из-за чего тот выпустил оружие.

С криком метнул Оргрим трон в Фародина. Эльф упал на бок, больно ударившись плечом об пол. Тяжелое кресло пролетело над ним и разбилось о противоположную стену.

Воздух в комнате внезапно стал холоднее. Старая женщина издала гортанный крик и подняла тонкие руки. Вокруг ее рук сверкали яркие молнии. Фародин метнул кинжал. Шаманка споткнулась об табурет. Руки ее дернулись к горлу. Темная кровь потекла между пальцами.

Оргрим воспользовался моментом, когда Фародин отвлекся, чтобы поднять дубинку.

Фародин вынул меч и последний метательный нож. Краем глаза заметил, что в дверь вбегают воины. Один размахнулся, собираясь метнуть секиру. Словно серебряная молния устремился метательный нож из руки эльфа и угодил воину с секирой прямо посреди лба.

Но Оргрим был уже наготове и взмахнул дубинкой. Эльф хотел поднырнуть под нее, когда герцог в последний миг изменил направление удара. Фародин как раз успел поднять меч, но удар был настолько силен, что выбил оружие у него из руки. Оно упало на пол перед дверью.

Оргрим громко расхохотался.

— Ну вот и все, эльфеныш. Без оружия тебе конец!

Фародин подпрыгнул и ударил обеими ногами великана под челюсть. Он услышал, как крошатся зубы. От удара Оргрим попятился.

Фародин откатился в сторону. Посреди стонов и криков его заставил обернуться звон. Воины старались держаться от него подальше. Шаманка снова поднялась на ноги. Перед ней лежал кинжал. Она медленно поставила ногу на оружие.

Эльф взглянул наверх. Рана в шее старой женщины затянулась. Глаза ее лихорадочно блестели.

Фародин опустил взгляд. Но было слишком поздно. Вопреки желанию он сделал несколько шагов назад. Она завладела его волей.

С грохотом распахнулись ставни. В комнату башни устремился ледяной воздух.

— Ты действительно думал, что сможешь снова и снова убивать герцога? Думал, мы станем терпеть это до конца дней? — она покачала головой. — Уже несколько столетий я знала, что ты придешь. И твое высокомерие будет стоить тебе жизни, эльф. Вера в то, что ты сможешь побеждать раз за разом. Даже Эмерелль не настолько дерзка, как ты.

Воля шаманки заставила Фародина поднять голову и посмотреть ей в лицо. Он сделал еще один шаг назад, потом еще…

Фародин отчаянно пытался бороться с заклинанием, диктовавшим движения его телу. Но он был беспомощен, словно малое дитя, упорно сопротивляющееся силе взрослого. И он чувствовал ее присутствие в своих мыслях. Она вбирала в себя его воспоминания!

Шаманка заставила его подняться на подоконник. В спину ударил звенящий холод. Началась густая метель. Это хорошо. Нет! Он не должен… Он попытался думать о Нороэлль.

Старая троллиха усмехнулась.

— Пленные эльфы бежали. И сына человеческого тоже забрали с собой. — Она пристально поглядела на Фародина. Эльф попытался очистить мысли. Думал о широком, белом заснеженном поле. Однако шаманка безо всяких усилий читала его воспоминания. — Беглецы хотят добраться до лодки, которая спрятана в пещере на другой стороне фьорда.

— Пошлите на берег поисковые отряды! — приказал Оргрим стоявшим у двери стражам. — И подготовьте к выходу два корабля.

— У тебя хорошая компания, герцог, — голос старухи удивительным образом перекрывал завывание бури. — Он убивал и князей своего собственного народа. По поручению королевы. Боишься смерти, палач? — с любопытством спросила она.

Внезапно лоб ее прорезали две вертикальные морщины. Глаза ее расширились от ужаса.

— Девантар…

Фародин почувствовал, как ее власть над ним внезапно ослабла, как она испуганно ушла из его воспоминаний.

Теперь тело Фародина снова полностью принадлежало эльфу. Фародин положил руки на обледенелый подоконник. Чего она ждет? Чтобы он испугался и прыгнул вперед? Он находился в равновесии. В безопасности. Склонил голову, как придворный.

— Вы позволите оставить мне свои мысли при себе? — и с этими словами он прыгнул с подоконника спиной вперед. Против герцога он сделать уже ничего не смог. Лучше было умереть так, чем быть безвольной куклой троллей.

Фародин рухнул во тьму. Больно ударился спиной об один из контрфорсов, поддерживавших башню. Скользнул по нему, падая ниже и ниже. Наполовину оглушенный, он пытался контролировать свое падение, расслабить тело, чтобы затем устремиться вперед и ухватиться за какой-нибудь выступ. Однако в падении его развевающийся плащ укутал его, словно саван. Мешал двигаться. Еще несколько мгновений, и он станет действительно саваном.

Внезапно последовал рывок. Что-то схватило Фародина за горло, словно намереваясь оторвать ему голову. Он выпрямился. Падение внезапно прекратилось. Его руки и ноги чувствовали лишь пустоту. На несколько ударов сердца он полностью потерял ориентировку. Затем эльф понял, что висит на чем-то, беспомощный, словно котенок, которого подхватила мать и куда-то несет.

Фародин вытянул руку над головой. Он обрел опору. Пальцы его вцепились в обледенелый карниз. Сточный желоб! Его плащ зацепился за вытянутую голову чудовища. Дрожа, Фародин подтянулся и оказался в относительной безопасности на каменном выступе, с которого свисал сточный желоб. Он расстегнул брошь плаща, спасшего ему жизнь. Ткань натерла шею. Мышцы его горели и были напряжены. Он едва мог повернуть голову. Внезапно он понял, как ему повезло. Вообще-то такой удар должен был сломать ему хребет!

Фародин попытался прикинуть, на какой высоте он находится, но в густой метели он видел на расстояние не более нескольких шагов. Далеко он вряд ли пролетел, в противном случае он бы разбился. Не зная, что предпринять, он смахнул снег с ресниц. Карниз, спасший его, был не тем местом, где можно было находиться долго. Отсюда не было пути в башню. Ему придется карабкаться, если он хочет оказаться в безопасности. Если остаться здесь, то его рано или поздно обнаружат тролли.

Порывистый ветер трепал полы плаща, который Фародин сжимал теперь в руках. Эльф сбросил его в темноту. Когда он будет карабкаться по стене, плащ будет только мешать.

Эльф осторожно вытянулся и стал соскальзывать с арочного контрфорса. Медленно-медленно сползал он вниз. Вскоре арка перешла в широкую колонну, вертикально спускавшуюся в темноту.

Фародин осторожно ощупывал ногами тьму внизу. Колонна обрамлялась каменными изваяниями. На них прочно укрепились снег и лед. Бесконечно медленно спускался эльф. Грубый камень резал пальцы. Вскоре холод сковал его руки. Хватка его становилась все более и более неуверенной.

Когда он достиг следующего контрфорса, переходившего в колонну, то на миг замер на выступе. Сосредоточился на том, чтобы добавить под одежду согревающую прослойку. Потребовалось много времени, чтобы магия подчинилась ему. Колдовать ему было трудно всегда. Особенно в моменты усталости. Как только ему стало теплее, эльф едва не провалился в сон. Фародин прислонился к стене и посмотрел на метель под ногами.

В четырех или пяти шагах внизу находилось окно из свинцового стекла, за которым мерцал матовый свет янтарина. Фародин прикинул, как ему добраться туда. Из стены башни выступало несколько каменных подпорок. Наверное, они были предназначены для того, чтобы нести на себе балкон, который, однако, так никогда и не был построен. Шириной более двух ладоней и более шага в длину, они выступали из каменной стены. Одна из этих подпорок находилась прямо под окном.

Фародин придумал отчаянный план. Пять подпорок находились друг рядом с другом на расстоянии чуть более двух шагов. Немного ниже из стены выступали еще пять подпорок. Они были расположены прямо одна над другой. Если первая попытка окажется неудачной, то останется надежда удержаться… Нет, первая попытка должна быть удачной! Фародин с сомнением оглядел покрытые снегом камни. Чтобы добраться до них, ему нужно сначала попасть с массивной колонны назад к стене башни.

Фародин взобрался на арку, которая вела к башне под острым углом. Дюйм за дюймом карабкался он наверх, пока не добрался до стены. Там присел на корточки. Теперь одна из подпорок выходила из стены прямо под ним, правда, на довольно приличном расстоянии. До нее было около четырех, а то и пяти шагов. Фародин выругался. Придется прыгать. А вероятность удержаться на заледеневшем камне была невелика.

Он долго смотрел вниз. Чувствовал, как холод подбирается к телу. В тот миг, когда он перестал сосредотачиваться на согревающем заклятии, оно снова погасло. Пальцы не слушались. Ждать дольше было нельзя!

Фародин приземлился на подпорку, но ноги не удержались на ней. Наполовину упал, наполовину оттолкнулся, он перекувыркнулся и, расставив ноги, приземлился на нижнюю подпорку. От удара лицом из глаз брызнули слезы.

Со стоном он снял с бедер пояс и обмотал его вокруг камня. Затем снял рубашку и связал с поясом рукав. Словно ножом резал ледяной ветер его обнаженную спину. Теперь окно из свинцового стекла было прямо под ним.

Фародин завязал толстый узел на конце второго рукава и решил надеяться на то, что швы рубашки достаточно крепки. Затем прыгнул с карниза. Рубашка резко натянулась. Кожа пояса затрещала, царапаясь о грубый камень. Эльф стал раскачиваться. Однако порывистый ветер постоянно сбивал его с такта. Теперь окно находилось почти на одном уровне с ним. Замерзшие пальцы медленно разжимались. Еще один взмах… И он отпустил руки.

Окно со звоном разбилось от удара его сапог. Осколки впились в руки. Он больно ударился о пол и перекувыркнулся. Теплая кровь потекла из пореза на лбу.

Он остался лежать, тяжело дыша. Получилось! Поначалу он не мог шевелиться, просто смотрел на потолок прямо перед собой. Он жив! Очевидно, из-за завывания бури никто не услышал, как разбилось окно.

Прошло некоторое время, пока Фародин заметил низкое гудение, отдававшееся во всей башне. Ударили в гонг. Пожар!

Полосы дыма тянулись вдоль потолка мимо янтаринов. Дым быстро густел. Оглушенный, Фародин сел. Глаза его слезились.

Оторвав полоску ткани от брюк, он прижал ее к носу и рту. Дым облегчит ему бегство, если, конечно, не убьет.