Эйнгард назвал Балтийское море заливом еще неизведанной длины и ширины, и недавно предпринятое плавание двух отважных и упорных исследователей — датского военачальника Гануза Вольфа и норвежского короля Гаральда — доказало справедливость этого утверждения; плавание это, имевшее целью исследовать неведомые просторы Балтийского моря [perscrutantes], оказалось очень трудным и изобиловавшим множеством опасностей, так что они вернулись домой павшие духом и побежденные [fracti viatique redierunt] противными ветрами и пиратами, причинившими им двойной урон.

* * *

Адам Бременский, один из известнейших немецких летописцев XI в., прибыл, очевидно, из окрестностей Бамберга в Бремен, где в 1067 г. стал каноником. В 1072—1075 гг. он составил хронику Гамбургской епархии, которая считается одним из ценнейших исторических и географических трудов из научного наследия средневековья. Для изучения тогдашнего севера Германии, Северной Европы и островов Атлантики значение его произведения поистине неоценимо. Начиная с 1068 г. Адам часто жил при дворе датского короля в Роскилле, где и завязал тесную личную дружбу со Свеном Эстритсоном (1047—1074); от этого короля Адам и узнал значительную часть тех сведений, которые содержатся в его прекрасном труде. Особенно это касается уникальных географических записей в IV томе хроники. Благодаря Адаму до наг, дошли сообщения о многих фактах, которые не упоминаются ни в одном другом письменном памятнике средневековья. [368]

Адам Бременский был единственным из хронистов континентальной Европы, упомянувшим Винланд (см. гл. 104). Только он сообщает о крупном портовом городе венедов Юмне в устье Пене, который позже стал легендарным городом немецких сказаний под измененным и латинизированным, но звучным названием Винета. Одним из первых упоминает Адам и о белых медведях. Вероятно, при дворе Свена в Роскилле он видел такого медведя, присланного датскому королю в подарок из Гренландии.

От этого хрониста мы узнаем и о плавании по малоизведанному в те времена Балтийскому морю, предпринятому норвежским королем Гаральдом IV Строгим совместно с датским наместником Гамулом (Ганузом) исключительно с целью географических исследований. К сожалению, сообщаемые Адамом Бременским сведения об этой исключительно интересной экспедиции прискорбно скудны. В них ничего не говорится ни о продолжительности плавания, ни о том, в какой именно части Балтики побывали мореходы. Однако археологические находки, относящиеся к доисторическому периоду, свидетельствуют об «оживленной морской торговле», развившейся в южной и западной частях Балтийского моря уже в VI и VIII вв. Эти торговые связи распространялись также на Готланд и Финляндию. В IX и X вв. даже и южные и центральные районы Прибалтики, правда изредка, но все же наезжали купцы из христианских стран Западной Европы (см. гл. 86 и 94). Начиная с IX в. норманны поддерживали регулярное сообщение по морю с Новгородом и другими русскими городами. Наконец, сам Адам сообщает о торговых плаваниях на Земландский полуостров, в Новгород и Бирку, о заморских гостях, постоянно и «во множестве» прибывавших в Шлезвиг, Юмну, Бирку. Из всех этих фактов следует, что в XI в. могли считаться неизведанными только северные районы Балтийского моря, и в первую очередь Ботнический залив, о котором тогда еще не было известно, сообщается ли он с океаном.

Можно предположить, что современникам Адама Бременского Балтийское море было знакомо до 60° с.ш.

Следовательно, разведывательная экспедиция в Балтийское море, предпринятая Гаральдом Строгим совместно с Гамулом Вольфом, могла преследовать только одну цель: изучить Ботнический залив.

Это предположение тем более обоснованно, что вдохновитель экспедиции, король Гаральд, неоднократно сам плавал в различных частях Балтийского моря. В молодости он совершил плавание из Швеции по Финскому заливу в Новгород и далее в Константинополь. Во время длительной войны с Данией (1048—1064 гг.) шведский король почти ежегодно посещал юго-западные воды Балтийского моря, опустошая прибрежные владения датчан, [369] а однажды даже сжег город Шлезвиг. И если Гаральд задался целью исследовать «неведомые просторы» Балтийского моря, то можно быть уверенным, что имелись в виду не южные и не центральные его районы.

Возможно, что время от времени отдельные суда заходили в Ботнический залив и до Гаральда, но об этом не сохранилось никаких сведений. Поскольку в те времена на берегах Ботнического залива не было ничего притягательного для купцов, трудно предположить, чтобы они проникали далеко в глубь суши. С географической точки зрения этот залив был совсем не исследован. В VI в. Иордан, располагавший относительно полными сведениями о севере Европы, называет Балтийское море brachium, то есть проливом Северного океана, проходящим через Европейский континент. Этого взгляда придерживались и все остальные ученые, которые вообще интересовались Балтийским морем, а таких было немного. Альфред Великий полагал, что Балтийское море на севере соединяется с открытым Отером Белым морем. Поэтому он считал Скандинавию огромным островом, а само Балтийское море — Широким проливом (saes earm) между этим островом и континентом, вроде Па-де-Кале и Северного моря.

Адам Бременский первым указал на то, что из Скандинавии в Византию можно попасть по суше и что Скандинавия, следовательно, составляет часть Европейского материка. Кстати, это указание на возможность сухопутного сообщения между Швецией и Византией было открытием только для жителей Западной Европы; северяне еще за 200 лет до этого знали о таком пути. В остальном Вейбулл совершенно прав, утверждая, что «у европейцев были совсем смутные, неопределенные представления о Прибалтике».

Естественно, что сведения Адама Бременского о Балтийском море тоже были весьма ограниченными, а частично и совсем неправильными. Тем не менее нельзя не признать, что; несмотря на сообщения Ансгара (см. гл. 86), именно Адам был «великим пионером научного описания Северной Европы».

Сообщение Адама Бременского о наличии сухопутной связи между Скандинавией и материком скорее основывалось на неточных слухах, а не на достоверных сведениях. Лишь Саксон Грамматик в 1200 г. с полной уверенностью заявил, что «inter Grandvicum et meridianum pelagus breve continentis spatium». [Между Гренландией и южным морем есть узкая полоса суши. — Ред.]

Впрочем, еще в 1427 г. Клавдий Клавус, хорошо знакомый с северной частью Европы, изобразил на своей географической карте Балтийское море в виде пролива Северного Ледовитого океана. И только на картах Николая [370] Германца от 1466 и 1482 гг. этот гипотетический пролив был окончательно ликвидирован.

Впрочем, Адам Бременский отнюдь не благоволил к норвежскому королю. Он рассматривал его деяния явно через призму датских интересов и судил о нем со слов датского короля, владения которого в течение 17 лет страдали от набегов викингов Гаральда. Именно этим объясняются эпитеты «молния Севера», «роковой бич всех датских островов» и «отринутый богом», которыми Адам награждает норвежского короля. Тем не менее он не может не признать его «чрезвычайно опытным» (experientissimus) исследователем дальних стран. И действительно, король Гаральд определенно обладал недюжинными географическими познаниями. После знаменитой битвы при Стиклестаде (29 июля 1030 г.), в которой он 15-летним мальчиком принимал участие на стороне короля Олафа Гаральдсона («Святого»), ему пришлось покинуть Норвегию и целых 14 лет скитаться по свету. Он побывал не только в Прибалтике, России, Византии, но и на островах Эгейского моря, в Сирии, Армении, Иерусалиме, Сицилии, Северной Африке, где прожил несколько лет и якобы завоевал 80 арабских крепостей. Разумеется, человеку с такой необычайной географической эрудицией была присуща склонность к исследованию неведомых земель. Эта склонность и породила намерение изучить малоизвестные районы Балтийского моря.

Снорри Стурлусон в своей «Книге о королях» подтверждает, что Гаральд интересовался многими науками и искусствами. Дальман удостаивает основателя города Осло высокой похвалы, называя его «самым умным из всех королей, которые правили Норвегией».

Можно только строить догадки по поводу того, зачем Гаральду понадобилось брать с собой в плавание датского наместника, то есть подданного страны, с которой он вел длительную и кровопролитную войну. Гамул Вольф, вероятно, был выдающимся знатоком Балтики и условий навигации в этом море, иначе выбор короля необъясним. Как раз тот факт, что во главе экспедиции был поставлен датчанин, дает нам отправную точку для более или менее точной датировки экспедиции.

Адам Бременский, который, как уже отмечалось, начал писать свою летопись в 1074 г., сообщает, что плавание Гаральда было предпринято «незадолго» (nuper) до этого. С 1048 по 1064 г. норвежский король ежегодно совершал набеги на Данию. В тот период он, естественно, не мог ни найти досуг для научных исследований, ни назначить датчанина на ответственный пост. Это могло случиться лишь после того, как весной 1064 г. в Гёта-Эльве был заключен мир между Норвегией и Данией. Чем был занят Гаральд летом 1064 г., сообщает нам «Хеймскрингла». Сначала король жил в Осло и [371] Тронхейме, а затем поехал через Гёта-Эльв на озеро Венерн, где в начале зимы встретился с бежавшим ярлом Хаконом. Кроме того, мы знаем, что летом 1066 г. норвежский король предпринял военный поход против Англии, подвергся внезапному нападению и 25 сентября в битве у Стамфорд-Бриджа северо-восточнее Йорка был разбит английским королем и погиб.

Итак, за 19-летнее царствование Гаральда лето 1065 г. было единственным мирным летом. «Хеймскрингла» ничего не сообщает о деятельности короля в это время. Повествование перескакивает с похода к озеру Венерн в 1064 г. на английский поход 1066 г. Следовательно, если сообщение Адама о двух научно-исследовательских экспедициях короля Гаральда основано на действительных событиях, что, впрочем, представляется бесспорным, то датой совершения обеих экспедиций должен быть 1065 г. К этой дате очень подходит и указание Адама Бременского на то, что событие произошло «незадолго» до того, как сам он приступил к составлению хроники. Вероятно, Адам во время своего пребывания в Дании в 1068/69 г. услышал о научных подвигах Гаральда от короля Свена, который мог быть очень хорошо о них осведомлен. Сообщение о плавании к Ботническому заливу уж наверняка основано на личном рассказе Гамула Вольфа, датского наместника и участника экспедиции, поскольку он, конечно, должен был доложить о ней своему королю. Остается неясным, почему «Хеймскрингла» умалчивает о событиях 1065 г. Впрочем, в данном случае свидетельство Адама, современника описываемых событий, представляется более авторитетным, чем сообщения Снорри Стурлусона, написавшего свою «Историю норвежских королей» лишь 160 лет спустя.