Воскресное утро выдалось на редкость ясным и холодным. Уже весь город знал о том, что случилось в офисе шерифа.

Мария говорила по телефону с несколькими знакомыми и с матерью. Зная, что она работает у шерифа, они предполагали узнать все подробности.

Звонка Джозефа она прождала почти до часу ночи. Так и заснула на софе, сжимая в руках телефонную трубку.

Проснулась она от стука в дверь. Шея затекла от неудобной позы. На телефоне мигал огонек: села батарейка. Мария быстро поднялась, запахнула полы халата и поспешила к двери.

– Я пытался дозвониться к тебе, но телефон не отвечал, – объяснил Джозеф, стоя в дверях. Его фигуру заливал солнечный свет. Лицо было усталым, под глазами обозначились темные круги, видно было, что он не спал всю ночь. – Я беспокоился…

– Ты выглядишь так, будто тебе необходима чашка кофе, – ответила она, заметив на нем все еще вчерашний костюм и галстук.

Он улыбнулся, но глаза оставались тусклыми.

– Думаю, не только чашки, но и кофейника мне будет мало.

Мария распахнула дверь.

– Самое время позавтракать. Я приготовлю что-нибудь, если хочешь.

– С удовольствием.

Мария попыталась решить, надо ли подняться наверх и переодеться. Но, взглянув на его осунувшееся лицо, сочла прежде всего заняться завтраком.

– Расскажи, что случилось? – спросила она, доставая большой кофейник.

– Кто-то забрался в офис, поломал большую часть мебели, а затем залил все краской. На стенах были надписи… В общем, все выглядело так, словно меня хотели выставить некомпетентным.

– Кто? – спросила она, насыпая кофе.

Он зевнул и пожал плечами.

– Я уже сталкивался с подобным и раньше. Если уж шериф не может позаботиться о сохранности своего офиса, то как можно доверять ему безопасность граждан?

– Уверена, что никто не станет так думать, – сказала она, доставая из холодильника хлеб и яйца. – У тебя есть подозрения, кто это сделал?

– А у тебя? Ты не заметила ничего необычного? – спросил он в ответ.

Мысли Марии тут же завертелись вокруг танцев.

Томми Лайтнера не было там, когда они пришли. Он появился позже. И знал, что вскоре произойдет что-то неприятное для шерифа. Может быть, это он виноват?

– Я ничего не могу припомнить, – солгала она, гадая, правильно ли ее предположение. Она не могла заставить себя рассказать Джозефу, кого подозревает. Какое у нее право обвинять Томми? Прежде надо полностью убедиться в том, что это дело его рук.

Джозеф посмотрел ей в лицо, когда она ставила перед ним чашку кофе. Если бы Мария была спокойна, он почувствовал бы себя легче. Но Мария Лайтнер не умела лгать.

– Я заметил, что Томми не было, когда мы пришли на танцы. – Джозеф попытался облегчить ей признание.

– Это еще не делает его преступником, – сухо заметила она.

– Конечно, нет, – согласился он. – Но это делает его подозреваемым. Он и его семья довольно ясно показали свое отношение ко мне.

Мария разбила яйца на сковородку. Она была согласна с выводами Джозефа, но отказывалась верить, что Томми мог зайти так далеко.

– О чем он говорил с тобой вчера вечером? – спросил Джозеф. – Ваш разговор велся на повышенных тонах.

Мария опустила кусочки хлеба в тостер.

– Ты спрашиваешь меня об этом как шериф, ведущий официальное расследование? Или как Джозеф Робертс, мой друг?

– Я и то, и другое, – ответил Джозеф. – И не представляю, как могу быть кем-то одним.

– Тогда не знаю, могу ли ответить на твой вопрос.

– То есть ты хочешь сказать мне, что после того, как столько трудилась над созданием офиса, ты сможешь спокойно позволить Томми Лайтнеру врываться туда и устраивать погром?

Она подняла глаза. Взгляд Джозефа горел злым огнем.

– Я только хочу сказать, что не знаю, сделал ли это Томми или кто-то еще. Меня там не было. И ты тоже там не был.

– Не был, – согласился он. – Потому что все это время провел с тобой.

Мария медленно поднялась. Лицо ее побледнело.

– Я пойду наверх и переоденусь. А ты можешь убираться, как только доешь.

– Мария, я…

За ней громко хлопнула дверь кухни. Джозеф закрыл лицо руками, зная, что ему нужно выспаться. Он понимал, что его слова были несправедливыми и отвратительными. Конечно, он не верил, что Мария отвлекала его, пока Томми Лайтнер крушил офис.

Он просто уставший, вымотанный глупец. Он потерял сейчас больше, чем работу. Голд-Спрингс не был еще одной ступенькой в его карьере. Просто он хотел здесь жить, иметь семью и хотел, чтобы люди уважали его.

Но сейчас ему нужно поспать и принять душ, а Марии нужно время, чтобы остыть. Иначе она не захочет слушать его объяснений.

Джозеф сложил в мойку тарелки и чашки. А потом заметил листок бумаги на краю стола.

Взяв его, он почувствовал, как его переполняют воспоминания, приносящие с собой горечь и боль. Это была Рейчел. Довольно неудачная фотография. Не видно ни огонька в ее глазах, ни солнечного света, золотившего волосы. Джозеф посмотрел на знакомое лицо и словно услышал ее счастливый смех и горестный плач. Конечно, Лайтнеры узнали о ней. И сделали из нее оружие, чтобы подорвать к нему доверие жителей Голд-Спрингс.

Джозеф посмотрел на ведущую наверх лестницу и подумал: надо будет рассказать все Марии. Он удивился, что она не спросила его об этой листовке с нечеткой газетной фотографией и разоблачительной подписью:

«Рейчел Эндрюс, двадцать три года. Погибла в автомобильной катастрофе, связанной с вождением в нетрезвом состоянии. Сотрудник главного управления полиции Джозеф Робертс подозревается в том, что стал причиной катастрофы. Мисс Эндрюс была невестой шерифа Робертса. Хотим ли мы, чтобы человек, ответственный за аварию, в которой погибла женщина, был шерифом нашего города?»

Он медленно уронил листок и закрыл за собой дверь.

Его пикап уже выезжал на дорогу, когда Джозеф понял: что-то не так. Обе патрульные машины и три пожарных пронеслись мимо.

Подъезжая к своему дому, он почувствовал тяжелый запах дыма, а вскоре увидел языки пламени. Еще до того, как прибыл на место, Робертс знал, что произошло. Несколько кубометров досок, которые он привез неделей раньше, догорало вместе с тем, что осталось от дома Ханнонов.

– Все сгорело, шериф, – коротко обрисовал ситуацию начальник пожарной бригады.

– Пожар похож на случайность? – спросил Джозеф.

– На первый взгляд я бы сказал, что все было полито бензином, поэтому сгорело быстро и дотла. Мне очень жаль, шериф. Мы, конечно, все изучим. Закон есть закон, но это поджог, сомнений нет. Вас хотят запугать, – заверил его пожарный. – Будьте внимательнее, – предупредил он. – Скорее всего, история на этом не закончится.

Оба полицейских были несколько ошарашены последними событиями. Забравшись в машину, они отбыли, оставив шерифа стоять на пепелище того места, которое могло бы стать его домом. Никто из них не задал ему вопроса о листовке, но он видел на их лицах один и тот же вопрос: «Вы виновны?»

Люди из отдела внутренних расследований задавали ему этот вопрос не одну дюжину раз, прежде чем окончательно утвердиться в своем мнении. А сколько раз он сам себе его задавал…

Джозеф оглядел царящий разгром слезящимися глазами. Сейчас он неспособен был принимать какие-либо решения. Он просто забрался в трейлер и заснул мертвым сном.

Мария провела день, занимаясь счетами и пытаясь найти деньги, чтобы расплатиться за грузовик и термостат. Сначала она была вне себя от ярости, оттого что он предположил, будто она играла с ним в какую-то грязную игру. Он не верил ей! И еще она злилась, потому что Джозеф не рассказал ей о женщине, чей портрет был напечатан в листовке.

Рейчел Эндрюс. Был ли Джозеф в ответе за ее смерть? Ведь Мария чувствовала, что Джозеф Робертс пережил какую-то трагедию. Она поняла, что эта женщина и была той козырной картой, которую раскопали Лайтнеры. Они предупреждали ее, но она проигнорировала предостережения Томми.

Нет, она ни в чем не была уверена.

* * *

До встречи с Джозефом ее жизнь была размеренна и спокойна. Иногда ей бывало одиноко, но Мария не позволяла хандре одолеть себя.

Наконец признавшись себе, что она влюбилась в Джозефа, Мария поняла, что, если потеряет его сейчас, ее ожидают новые страдания. Она лишь начинала верить в то, что ее будущее еще может быть счастливым. В глазах Джозефа ей виделся луч надежды, который согревал ее последние несколько дней.

Взяв себя в руки, Мария поехала забрать Сэма. Ее мать жила совсем недалеко. Если Мария начнет плакать, то слезы даже не успеют высохнуть, и придется объяснять матери их причину.

Безусловно, десятки телефонных звонков уже поведали ей о том, какое платье было на ее дочери и с кем она была на празднике. Марии не хотелось говорить матери о своих отношениях с Джозефом и как далеко они зашли. Или о Рейчел Эндрюс.

Чувство, которое она испытывала к Джозефу, было сильнее, ярче, чем любовь к мужу. Может быть, она просто стала старше, чувственнее. А может быть, потеря мужа в таком молодом возрасте обострила ее чувства.

Подъезжая к дому матери, Мария с горечью думала, как он только мог поверить, что она помогала Томми Лайнеру? И не находила ответа.

Въезжая во двор, Мария знала, что сейчас ее будут разрывать на части мать и сын. Сэм бросился к ней навстречу и крепко обнял.

– Бабушка дома? – спросила она, целуя его.

– А где ж еще? Ни на минуту не может отойти от телефона. Ты была главным предметом обсуждения все утро. Я слышал о каком-то платье, которое ты надела на танцы, – важно заявил Сэм. – Иди к ней. Только недолго, ладно, мам?

Мать, как всегда, сидела у телефона на небольшой кухне, сверкающей чистотой. Увидев Марию, она тут же положила трубку.

– Да уж, эта ночка прошла довольно бурно, – сказала мать.

– Доброе утро, мам, – ответила Мария, целуя ее в румяную щеку.

– Что за платье ты надела, милая? Я не припоминаю, чтобы ты покупала нечто подобное тому, как мне описали.

– Я купила его год назад, но оно казалось мне слишком коротким и узким, – объяснила ей Мария.

Мать кивнула.

– Так я и думала. А что там за история с шерифом? Я уже неделю только о вас двоих и слышу от своих кумушек. То он покупает тебе термостат, то вы появляетесь вместе на празднике Дня основания… Ты же не бывала там со времени смерти Джоша. Да и Сэм без остановки говорит о нем.

Мария покачала головой.

– Мне кажется, ты и так уже все знаешь, мам. Даже можешь рассказать мне пару фактов, о которых я не имею понятия.

Мать лукаво взглянула на нее.

– А о пожаре ты уже слышала?

– Пожар? – удивилась Мария.

– Я только несколько минут назад узнала об этом. – Она была довольна, что может сообщить дочери какую-то новость. – Начальник пожарной бригады сказал, что это поджог. Кто-то облил все бензином и бросил спичку. Для Томми и Рикки дела складываются не слишком хорошо, правда? – Она вздохнула. – Все заметили, что Томми пришел на танцы позже остальных. Не надо быть гением, чтобы связать одно с другим. Ты ведь не сказала бы, что шериф глуп?

Мария пожала плечами.

– Мам, шериф Робертс умен и с хорошим чувством юмора. К тому же он высок, темно волос и довольно привлекателен. Хотя думаю, тебе уже об этом сообщили. Он любит Сэма. Может быть, он слишком серьезно относится к работе, но это почти единственный его недостаток. Боюсь, я влюбилась в него по уши. Но он такой же, как Джош.

Выражение лица матери было как нельзя более серьезным, когда она посмотрела на дочь.

– Если что-то случилось один раз, это вовсе не значит, что то же самое произойдет снова. Если ты считаешь, что этот мужчина тебе подходит, не раздумывай. Хватай его и держи.

Мария была поражена.

– Но ведь он для здешних никто, мам. Ни Лайтнер, ни…

Мать только нетерпеливо хмыкнула и перебила ее:

– Он шериф, детка. Через десять лет никто даже не вспомнит, что он приехал из Чикаго. – Она взяла дочь за руку и посмотрела ей в глаза с нехарактерной для нее тоской. – Я знаю, каково потерять любимого человека… Но мы с твоим отцом прожили вместе много счастливых лет… Ты тоже заслужила это, Мария. Ты и Сэм оба заслуживаете лучшей жизни.

Мария не могла прийти в себя от услышанного. Первый раз мать так говорила с ней, и она почувствовала, как рухнула между ними стена отчуждения.

– Мамочка! – Она стала покрывать поцелуями ее лицо.

– Ладно, детка, – строго сказала старая леди, – и давай…

Но в ту же секунду с криком, что он опаздывает на школьную спортивную игру, влетел Сэм, и Мария с сыном поспешно выбежали.

– Мы еще поговорим с тобой, мам! – только и успела крикнуть Мария.

На следующее утро Мария проводила Сэма в школу и, собрав в кулак все свое мужество, отправилась в офис. Если Джозеф действительно считал, что она причастна ко всему, что случилось, то у него было время обдумать происшедшее более тщательно. И ей не терпелось узнать его решение.

Когда она припарковалась на стоянке у офиса и вышла, то ее у входа встретила целая группа людей, состоящая из рабочих и добровольцев.

– Мы слышали о том, что случилось, – сказал водопроводчик. – Здесь собрались все рабочие. Мы готовы начать ремонт сегодня же.

Добровольцы предложили свою помощь по уборке помещения.

Представшая перед ними картина оказалась даже хуже, чем предполагала Мария. Все от пола до потолка было залито краской, папки и документы валялись повсюду, мебель была переломана.

И везде были разбросаны проклятые листовки.

– Вы считаете, он действительно угробил эту девушку? – спросил электрик, кивая на одну из них.

Скажет ли он правду? – подумала Мария. Джозеф был довольно скрытным человеком. В разговорах с ней он никогда не упоминал о Рейчел, о своем прошлом.

К середине дня надписи снаружи здания были уже смыты и внутри значительно поубавилось мусора стараниями добровольцев.

Мария отдавала распоряжения то рабочим, то еще кому-то, старательно прислушиваясь и ожидая услышать голос Джозефа. Прошел день, а Джозефа все не было.

– Шериф так и не появился, чтобы осмотреть офис, – сказала она Марксу, который только что вернулся с патрулирования.

– Его не будет следующие два дня. Дела в комиссии, – объяснил он, как-то странно на нее взглянув.

Мария легко прочитала его мысли. Все видели, что они с Джозефом танцевали как настоящая пара. А раз она не знает, где он будет следующие два дня, это значит только одно: они больше не пара.

Она не стала просвещать ни Маркса, ни кого бы то ни было. Во-первых, потому, что сама не была уверена, в каких отношениях они с Джозефом после той размолвки воскресным утром.

Нацепив на лицо дежурную улыбку, Мария продолжила руководство восстановлением офиса с таким рвением, словно от этого зависела ее жизнь.

Этим вечером Мария вскакивала на каждый телефонный звонок, но ждала, пока не заговорит автоответчик, прежде чем снять трубку. Она бы не стала отвечать Джозефу. Ей совершенно не хотелось обсуждать с ним сложившуюся ситуацию по телефону.

Но ей так и не представилась такая возможность. Ни в этот вечер, ни на следующий день от Джозефа не было вестей.

Эти дни Мария занималась тем, что разбирала бумаги и снова раскладывала их по папкам, как впервые, когда пришла в офис.