Те, кто думают, что видят очень ясно, часто оказываются еще более незрячими, чем все остальные.

Афоризм Бене Гессерит

Шиана снова танцевала среди червей, как когда-то в детстве на Ракисе. В огромном грузовом отсеке «Итаки» в песке вокруг Шианы поднялись тела семи чудовищ, извивающихся в такт движениям женщины, как огромные живые метрономы. Это была странная аудитория, перед которой босая Шиана прыгала по песку, размахивала руками и извивалась всем телом, стоя на гребне дюны.

На Ракисе местное население называло этот танец сианок. Шиана взметала пыль и песок своими резкими, почти лихорадочными движениями, забывшись в танце. Сианок сжигал эмоции и пожирал избыточную энергию. Интенсивности таких движений вполне хватало на то, чтобы вытеснить из сознании сомнения и выкинуть чувство обреченности из сердца.

Отвечая на танец, твари высовывались из песка и, поднявшись над головой Шианы, извивались в том же ритме. Со лба женщины стекали крупные капли пота, пропитывая волосы. Ей надо очистить мысли, выжечь эмоции и сомнения.

Три года назад, оставив за рассыпающимся полем-невидимкой мертвую зачумленную планету Досточтимых МатРон, Шиана почувствовала, что в ее душе скопилось много недовольства, оно мучило ее как темный призрак. Планета, полная мертвых женщин, умерших вместе с последователями и рабами — убитых какой-то силой, которую они так и не смогли понять и оценить, силой, обманом уничтожившей их.

Шиана понимала, что ненавистные Досточтимые Матроны заслуживали самого жестокого наказания, что они сами навлекли на себя всеобщую ненависть. Но убить на планете всех до единого человека? Несомненно, не все из них заслуживали такой страшной участи.

И это только одна планета. Сколько еще твердынь было сокрушено чумой Врага? Сколько триллионов людей погибли от болезни со стопроцентной летальностью? И скольких еще людей убьет Враг теперь, когда шлюхи, как стая диких псов, хлынули в пределы уязвимой Старой Империи — таща за собой страшного противника?

Шиана легко и стремительно пробежала по песку. Удерживая равновесие, она сделала кувырок назад, а затем продолжила вращаться. Несмотря на сильное физическое напряжение, она не чувствовала покоя; мрачные, тревожные мысли не оставляли ее. Бесконечный танец заставлял ее лишь острее чувствовать надвигающуюся беду. Насыщенное пряностью дыхание червей окутывало ее туманом, словно предвестником неизбежной бури.

Оказавшись на грани полного изнеможении, Шиана упала на песок. Сначала подогнулись ее колени, потом она упала на бок и перевернулась, жарко выдохнув воздух. Она лежала на спине и смотрела в высокий потолок грузового отсека «Итаки». Мышцы болели, руки и ноги дрожали. Она закрыла глаза, прислушиваясь к биению сердца, стучавшего в ритме барабана войны. Ей придется принять много меланжи, чтобы восстановить силы.

Одно из чудовищ подползло близко к ней, и Шиана чувствовала вибрацию песка. Она села, когда монстр проскользнул мимо, протаранив дюну и остановившись. Собрав последние остатки сил, Шиана бросилась навстречу червю и уткнулась в жесткие кольца. Они были покрыты пылью, и она, прикасаясь к ним, ощущала прочность и силу могучих зверей пустыни.

Она подняла руку и положила ее на тело зверя. Как ей хотелось забраться на эти кольца и помчаться на черве к горизонту. Но здесь, на корабле-невидимке, в грузовом отсеке, горизонт был недалеко.

— Старый Шайтан, как мне хочется обладать твоим знанием.

Когда-то давно она, лживый и напыщенный мастер Тлейлаксу Вафф и Преподобная Мать Одраде мчались на черве по пустыне Ракиса, червь нес их к безлюдным остаткам Сиетч-Табра. Там Одраде нашла спрятанное послание Лето II. Обладая невероятным предзнанием, бог-император предвидел, что произойдет в будущем, и оставил свои слова специально для Одраде.

С такой силой предзнания, как мог бог-император не предвидеть гибель Ракиса? Или он предвидел ее? Были ли у Тирана собственные планы? Как далеко простирается Золотой Путь? Было ли предзнание Лето II ответственно за то, что Шиана спасла последних червей, чтобы они могли начать новую жизнь на Капитуле? Конечно, Лето II не мог предвидеть появление Досточтимых Матрон или Многоликого Врага.

Шиана подумала, что видит лишь очень малую часть общей картины. Несмотря на свое сопротивление, несмотря на борьбу, быть может, все они невольно и сами того не зная следуют великому плану, начертанному для них богом-императором.

Шиана чувствовала часть сознания и разума Лето II в сильном черве. Она сомневалась, что какие-либо планы, составленные Бене Гессерит или Досточтимыми Матронами, смогут превзойти предзнанием планы самого бога-императора.

Драконы пустыни снова принялись взметать песок. Шиана подняла голову и увидела у плазового окна наблюдательного пункта две маленькие фигурки. Дети внимательно смотрели на нее.

Земля есть нечто прочное и надежное, ее можно держать в руках. Пользуясь знаниями и страстью, мы можем переплавить ее, придать ей форму и вдохнуть в нее жизнь. Может ли быть у человека более высокая цель?

Планетолог Пардот Кинес

Два мальчика смотрели сквозь покрытый пылью плаз на Шиану и червей с высокой галереи, расположенной под потолком грузового отсека.

Она танцует, — сказал восьмилетний Стилгар с благоговением в голосе, и Шаи-Хулуд танцует вместе с ней.

Они всего лишь отвечают на ее движения. Можно найти рациональное объяснение этому факту, если мы его внимательно изучим.

Лиет-Кинесу было на полтора года больше, чем его товарищу, восхитившемуся танцем. Кинес, конечно, не мог отрицать, что Шиана может делать с червями то, что не под силу никому другому на корабле.

— Не пытайся сделать то же самое, Стилгар, — сказал он. Даже когда Шианы не было внутри отсека с огромными песчаными червями, мальчики часто приходили сюда и подолгу смотрели на волнистые пески, прижавшись носами к пыльному плазу окна галереи. Их манил этот крошечный кусочек пустыни. Кинес жмурился, косил глазами, чтобы картина расплылась, и он перестал бы видеть стены отсека. Тогда он мог вообразить бескрайний простор, увидеть куда более грандиозный ландшафт.

Во время интенсивных занятий с верховным проктором Гарими, Кинес видел сохранившиеся изображения с видами Арракиса, с видами Дюны. Движимый неуемным любопытством, юный Кинес начал пристально изучать исторические хроники. Таинственная пустынная планета, казалось, звала его, словно была неотъемлемой частью его генетической памяти. Мальчик отличался ненасытной жаждой знаний. Он хотел знать о своей прежней жизни больше, чем мог почерпнуть из сухих архивных записей. Он хотел снова прожить свою жизнь. Сестры Бене Гессерит воспитывали детей гхола в предвкушении этого событий — возвращения в прежнюю, исходную жизнь с восстановлением непрерывной памяти.

Его отец, Пардот Кинес, первый официальный имперский планетолог, посланный на Арракис, сформулировал свою мечту — превратить гигантскую пустыню в не менее гигантский сад. Пардот заложил основание нового рая, нового Эдема, сумел побудить фрименов насаждать деревья и устраивать большие, герметически запечатанные пещеры, где такие деревья могли расти. Отец Кинеса погиб при обрушении подземной пещеры.

Экология — опасный предмет.

Благодаря работе, проведенной Муад'Дибом и его сыном Лето II, Дюна со временем стала планетой пышной зеленой растительности. Но печальным следствием повышения влажности стала гибель песчаных червей. Пряность стала предметом воспоминаний. Потом, по прошествии тридцати пяти столетий правления Тирана, черви вернулись, возникнув из тела бога-императора, они остановили этот процесс и снова превратили Арракис в пустыню.

Какой урок! Не важно, сколько враждующих вождей, армий и правителей промелькнуло на Арракисе, планета восстановилась, получив время. Дюна оказалась сильнее всех этих людей.

— Один только вид пустыни успокаивает меня, — сказал Стилгар. — Я, конечно, не помню этого, но песок — это моя Родная стихия, я — из этого мира.

Кинес и сам чувствовал умиротворение, глядя на эту уменьшенную бледную копию давно погибшей планеты. Дюна была И его родным миром. Благодаря передовым учебным методикам Бене Гессерит, он уже смог изучить множество основополагающих вещей об экологических процессах и о науке планетологии. Многие классические трактаты были написаны его родным отцом, они хранились в имперских архивах и библиотеках ордена Бене Гессерит.

Стилгар провел рукой по стеклу наблюдательного окна, но налет пыли лежал на плазе со стороны отсека.

Мне бы очень хотелось пойти туда вместе с Шианой. Когда-то и я умел ездить на червях.

Это были другие черви. Я сравнивал записи. Эти происходят от песчаных форелей, в которых после смерти превратилось тело Лето II. Они менее территориальны, но более опасны.

Они все равно черви. — Стилгар пожал плечами.

Внизу Шиана прекратила свой танец на песке и отдыхала, опершись на тело одного из червей. Она подняла глаза, как будто знала, что из окна галереи за ней наблюдают два мальчика-гхола. Она продолжала смотреть на них, и червь тоже поднял голову, словно почувствовав их присутствие.

— С червями что-то происходит, — сказал Кинес. — Я никогда не видел, чтобы они это делали.

Шиана легко отпрянула в сторону, а семь червей сложились друг на друга и их общей длины стало достаточно, чтобы дотянуться головой до наблюдательной галереи.

Стилгар отпрянул — больше из благоговения перед червями, нежели из страха.

Теперь Шиана начала взбираться по спинам стоявших друг на друге червей, пока не оказалась на голове самого верхнего из них. Два гхола в изумлении наблюдали за этим действом, а Шиана еще несколько минут танцевала на голове чудовища, но теперь она была не только танцовщицей, но и наездницей. Когда она остановилась, черви отделились друг от друга, разрушив живую башню, и опустились на землю. Шиана по спине одного из них соскользнула на песок.

Несколько минут дети-гхола не могли от волнения вымолвить ни слова. Они смотрели друг на друга, улыбаясь от счастья.

Внизу усталая Шиана, едва переставляя ноги, шла к лифту. Кинес решил воспользоваться представившейся возможностью и, придумывая на ходу предлог, бросился вниз, чтобы поговорить с Шианой о пустыне, как и подобает настоящему планетологу. Он хотел вдохнуть кремнистый запах червей и пустыни. Это будет очень интересно и, возможно, поучительно. И он, и Стилгар, кроме всего прочего, хотели знать, как она умудряется управлять этими чудовищами, хотя у каждого из мальчиков были свои причины для такого любопытства.

Кинес проводил взглядом уходящую Шиану.

— Даже когда мы снова обретем нашу память, она все равно останется для нас загадкой.

У Стилгара раздувались ноздри.

— Шаи-Хулуд не сожрал ее. Для меня достаточно и этого.

Я умру четыре раза. Это будут четыре смерти. Смерть плоти, смерть души, смерть мифа и смерть разума. Каждая из этих смертей посеет семена возрождения.

Лето Атрейдес.

Жизнь Дории превратилась в нескончаемую пытку — голос Беллонды преследовал ее беспрерывно.

Ты и сама становишься жирной, сказал как-то голос язвительной Преподобной Матери.

— Это твоя вина! — огрызнулась Дория. В самом деле за последнее время она порядком прибавила в весе, несмотря на изнурительные тренировки и силовые упражнения. Каждый день она пыталась отрегулировать обмен, но безуспешно. Ее прежде гладкое, мускулистее тело раздалось, стало дряблым и неповоротливым.

— Ты лежишь во мне, как тяжелый камень.

В ответ Беллонда разразилась издевательским смехом.

Тихо ворча, бывшая Досточтимая Матрона, энергично ступая ногами по рыхлому песку, принялась взбираться по склону маленькой дюны. Еще пятнадцать сестер, увязая в песке, шли за ней в таких же черных костюмах. Они громко переговаривались между собой, вслух читая инструкции на инструментах и картах, которые несли с собой. Кажется, группе нравилась эта тяжелая утомительная работа.

Эти новые рекруты ведомства Дории регулярно контролировали и собирали спектральные и температурные данные о песках, составляли карты тонких меланжевых жил отмечали места небольших взрывов пряности. Эти данные затем переправлялись на станции слежения за пустыней, объединялись, сравнивались с предыдущими наблюдениями для того, чтобы определять места самых выгодных с коммерческой точки зрения месторождений пряности.

По мере того как содержание влаги в недрах и атмосфере планеты стремительно уменьшалось, черви стали крупнее и начали производить больше пряности, продукта, как выражалась Командующая Мать Мурбелла. Она старалась выжать все возможное из этого преимущества Новой Общины Сестер, чтобы оплачивать огромные военные заказы, размещенные на Ришезе, и платить взятки Гильдии — чтобы облегчить проведение военных приготовлений. Мурбелла тратила пряность и камни су сразу, как только они поступали, и требовала еще, еще и еще.

За спиной Дории две молодые валькирии оттачиватли технику рукопашного боя на рыхлом песке. Женщинам хотелось добиться совершенства не только в зале, но и на песке, причем постоянно приходилось принимать в расчет погребенные под песком опасные для бойцов остатки высохших древесных стволов.

В Дории текла горячая кровь Досточтимой Матроны, Дория предпочла бы воевать. Может быть, ей позволят участвовать в будущей последней кампании против Досточтимых Матрон на Тлейлаксу. Эта кампания начнется, как только для нее будут подготовлены планы и ресурсы. Какая это будет победа! Дория могла бы повоевать и на Баззелле, и на Гамму, из нее из самой получилась бы замечательная валькирия, а она? Кто она? Какой-то жалкий администратор. Почему ей не дают пролить кровь за Новую Общину Сестер? Драка — вот ее истинное призвание.

Скованная рамками своих повседневных обязанностей, Дория продолжала совершать поездки по пустыне, но за все Эти годы в ней накапливалось нетерпение и злость.

«Я что, так и буду до конца своих дней нянчить эту планету? Неужели это мое наказание за то, что я убила старую Беллонду?»

Ага, ты признаешь, что это была ошибка? — поддел ее несносный голос внутри.

«Замолчи, старая толстая дура!»

Она не могла избавиться от Беллонды внутри. Постоянные подначки беспрерывно напоминали Дории о ее промахах; Беллонда не упускала случая давать советы, как исправить положение, но Дория не желала ее слушать. Вся ее жизнь превратилась в Сизифов труд, ей придется толкать в гору камень до конца дней. Да к тому же она сама начала жиреть.

Беллонда все время, не переставая, жужжала в голове. Вот и сейчас этот ненавистный голос снова заговорил: Знаешь, когда-то в старину на Древней Земле упрямых теток называли дурындами.

— И что? — вслух спросила Дория и быстро обернулась на своих спутниц, которые с удивлением на нее посмотрели.

А в том, что если наши имена соединить — Дория и Беллонда, то получится Дор-Онда, дурында. Так вот ты и есть дурында, согласна?

«Нет, будь ты проклята. Пошла прочь!»

Кипя от злости, Дория попыталась сосредоточиться на показаниях измерительных приборов. Ну почему Командующая Мать не хочет найти в уцелевших мирах вселенной настоящего, преданного своему делу планетолога? Насканнерах она видела только колонки цифр, которые ничего не говорили ни уму, ни сердцу Дории.

Каждый день на протяжении этих проклятых шести лет Дория скрипела и скрежетала зубами, стараясь не обращать внимания на постоянное подзуживание Беллонды. Как иначе могла бы она справляться со своими обязанностями? Мурбелла приказала ей подчинить все помыслы нуждам сестер, но, как и многие другие концепции Бене Гессерит, эти установки были хороши в теории, но не в практических приложениях.

Командующая Мать умела заставлять других делать то, что ей нужно, она выковала Новую Общину Сестер, она даже включила в нее часть бывших мятежных Досточтимых Матрон. Несмотря на то что Дория сумела занять высокое положение рядом с Мурбеллой, она так и не смогла полностью подавить врожденную тягу к насилию, склонность к быстрым и решительным реакциям, которые часто приводили к кровопролитию. Компромиссы были не в ее натуре, но желание выжить диктовало, что надо быть такой, какой хочет видеть ее Командующая Мать. «Будь она проклята! Неужели она и правда превратила меня в сестру Бене Гессерит?»

Беллонда внутри снова рассмеялась.

Дория подумала, не стоит ли ей открыто выступить против самой Мурбеллы. За прошедшие годы многие пытались убить ее, но погибли сами. Дория не боялась смерти, но боялась принять неверное решение. Да, Мурбелла была сурова и чертовски непредсказуема, но за последние двадцать лет ни у кого не возникло сомнения в том, что слияние было правильным шагом.

Дория была внезапно отвлечена от своих дум. Она вдруг заметила, что песок пришел в движение. В отдалении возникли песчаные холмы, которые стремительно приближались к группе.

В голове Дории вдруг раздался крик Беллонды.

Ты что, так же слепа, как и глупа? Своим топтанием по песку вы потревожили червей.

— Они карликовые.

Возможно, но они все равно опасны. Ты, как всегда, высокомерна и думаешь, что можешь убить любого, кто становится на твоем пути. Ты не видишь реальной угрозы.

— Ты не была для меня угрозой, — буркнула Дория. Одна из практиканток вскрикнула, указывая на два движущихся в песке холма.

Песчаные черви! Они идут сюда вместе!

И там тоже, — крикнула другая девушка.

Дория видела, что черви несутся к ним со всех сторон, несутся стаей, словно кто-то подал им сигнал к атаке. Женщины стали лихорадочно просматривать данные.

— Боже, они стали в два раза больше с тех пор, как мы измеряли их два месяца назад.

В голове продолжал звучать надоедливый голос Беллонды. Дура, дура, дура!

— Заткнись, Белл, мне надо подумать.

Подумать? Ты что, не видишь опасности. Сейчас надо не думать, а действовать. Делай что-нибудь.

Черви бросились на них сразу с нескольких сторон, поведение их было на редкость согласованным. Полосы на песке напомнили Дории траекторию движения стаи. Охотничьей стаи.

— По машинам! — Но Дория уже увидела, что группа удалилась от орнитоптеров на слишком большое расстояние.

Новички ударились в панику. Некоторые бросились бежать, скатываясь со склона дюны и бросая инструменты и карты. Одна сестра успела послать экстренное сообщение в Убежище Капитула.

Видишь, до чего довели тебя твои глупые планы, сказала Беллонда. Если бы ты меня не убила, то я бы ни за что не допустила такой развязки.

— Заткнись!

Эти черви охотятся за тобой. Ты охотилась за мной, а теперь они преследуют тебя.

Одна из сестер дико закричала, потом другая. Из глубин на поверхность один за другим стали подниматься черви, нацеливаясь на бегущие фигурки. Несколько валькирий встретили червей лицом к лицу, желая совершить невозможное.

Дория смотрела на все это, широко раскрыв глаза. Каждое чудовище имело в длину не меньше двадцати метров и двигалось с поразительной скоростью.

— Прочь! Убирайтесь в пустыню!

Ты не Шиана. Черви не послушаются тебя.

Черви бросились в атаку, сверкнули хрустальные зубы. Чудовища стремительно наклонялись к песку и отправляли жертвы в свои огненные глотки.

Идиотка! — воскликнула Беллонда. Теперь ты убила меня во второй раз!

Спустя долю секунды рядом с Дорией из песка вырос гигантский червь, склонился над ней и одним глотком сожрал ее. Раздражающий голос наконец умолк навсегда.

Магия Бога — наш единственный мост к спасению.

Из суфийских писаний дзенсуннитов;

Невзирая на снедавший его страх за свою драгоценную жизнь, Уксталь продолжал работать с многочисленными гхола Ваффа. Наверное, он хорошо делал свою работу, потому что до сих пор был жив. Досточтимые Матроны могли воочию видеть его успехи. Три года назад он успешно отделил от чанов восемь идентичных гхола мастера Тлейлаксу. Быстро развивавшиеся маленькие серые мальчики уже сейчас выглядели и рассуждали, как шестилетние дети.

Наблюдая за их играми, Уксталь не уставал умиляться их поистине гномической внешностью, пуговками носиков и острыми зубками. Пережив быстрый речевой импринтинг, они научились говорить в возрасте нескольких месяцев, но все равно оставались диковатыми. Они замкнулись в своем мирке и общались по большей части друг с другом, а не со своими тюремщиками.

Уксталю следовало подтолкнуть каким-то способом их дальнейшее развитие. Эти гхола Ваффа были своего рода минами замедленного действия, и он должен найти способ заставить их детонировать. Он перестал думать о первых двух созданных им гхола. Хрон давно увез их на Дан. Какое счастливое избавление!

Эти же дети, эта юная поросль, были целиком и полностью под его опекой, под его контролем. Вафф был известен среди старых мастеров как еретик, готовый пересмотреть Учение. Бог, несомненно, выбрал этот кружной путь, чтобы указать Уксталю его предназначение. Отчаянно нуждавшиеся в пряности навигаторы полагали, что Уксталь их орудие, что он лишь выполняет их заказ. Но для него самого все это не имело ни малейшего значения. Пусть навигаторы получат свою выгоду. Пусть Верховная Матрона Геллика копит богатства. Уксталю все это глубоко безразлично.

«Я делаю святое дело, — думал он. — И только это имеет для меня значение».

Согласно священным писаниям, Пророк — задолго до того, как воплотился в бога-императора, провел в глуши восемь дней. Там ему явилось великое откровение. Эти дни в глуши были днями испытаний, подобных тем, какие пережили отступники-тлейлаксы в Рассеянии, тем, какие пережил за последние годы и сам Уксталь. В самые страшные часы Пророк получал нужные наставления, теперь то же самое происходит и с ним. Он на правильном пути.

Несмотря на то что маленький человечек официально так и не был причислен к цеху мастеров, он тем не менее считал себя таковым по умолчанию. Кто еще, кроме него, обладал сейчас таким могуществом, такой властью? Кто обладал большим авторитетом, большим знанием генетики? Когда он узнает секреты, спрятанные в головах этих гхола, он превзойдет и старейшин тлейлаксов Рассеяния, и всех старых мастеров, когда-либо живших в Бандалонге. Эти знания останутся при нем, даже если навигаторы и Досточтимые Матроны заберут себе этих гхола.

Уксталь начал вскрывать их разум с того момента, когда они начали говорить и думать. Если он потерпит неудачу, то сможет продолжить опыт со следующими восемью копиями Ваффа. Эти копии уже росли в аксолотлевых чанах. Он в любом случае оставит их как резерв — про запас, на всякий случай. Но только один из этих Ваффов раскроет ему свои тайны.

Всего через несколько лет быстро развивающиеся организмы этих восьми гхола достигнут физической зрелости. Несмотря на то что эти мальчики могут оказаться умницами, Уксталь считал их своего рода экспериментальным мясом, подобно слиньям, которых выращивали рядом за стенкой, на ферме Гаксхара.

Сейчас гхола Ваффа бегали внутри загончика, окруженного электронным непроницаемым полем. Дети-акселераты хотели выбраться из загона, при этом каждый из них выказывал мощный, живой ум. Маленькие Ваффы трогали сверкающую ограду пальцами, думая, как можно выключить сильное поле. Уксталь даже был уверен, что они смогут это сделать, если дать им достаточно времени. Они мало разговаривали с ним, больше общаясь между собой, но он понимал, какими дьявольски сообразительными они могут оказаться.

Но Уксталь знал, что он умнее.

Интересно, что по его наблюдениям, среди детей часто возникали раздоры и конфликты. Эти восемь гхола были мало расположены к сотрудничеству. Ваффы дрались за игрушки и конструкторы, за еду, за лучшее место в комнате, произнося при этом очень мало слов. Может быть, они общались телепатически? Интересно. Возможно, одного из них придется вскрыть.

Даже когда они принимались становиться друг другу на плечи, чтобы попытаться перепрыгнуть через силовую ограду, они ссорились, споря о том, кто будет стоять наверху. Хотя гхола были идентичны, они не доверяли друг другу. Уксталь был уверен, что при желании он сможет выжать из них всю нужную ему информацию.

Один из детей сорвался со скользкой металлической перекладины и упал на твердый пол. Он плакал, держась за руки. Вероятно, он сломал их или сильно ушиб. Для того чтобы различать детей, Уксталь прикрепил к их запястьям таблички с номерами. Этот был номером пятым. Ребенок громко орал от боли, но его генетические копии не обращали внимания на эти вопли.

Уксталь приказал двум лаборантам снять защитное поле, чтобы он смог войти внутрь. Он сильно расстроился. Ему была противна сама мысль о том, что придется оказывать гхола медицинскую помощь. Может быть, лучше привязать их к столам, как их прототипов, дававших сперму?

Старая Ингва, конечно, тоже была здесь, как всегда подсматривая, вынюхивая и угрожая. Уксталь изо всех сил постарался сосредоточиться на своих прямых обязанностях. Он опустился на колени над лежавшим на полу ребенком, чтобы посмотреть руки и оценить тяжесть травмы. Но Вафф номер пять стремительно отполз в сторону, не желая, чтобы Уксталь его трогал.

Остальные семь гхола быстро образовали круг, в центре которого оказался Уксталь. Они сжимали этот круг, они были так близко, что Уксталь уже чувствовал их кислое дыхание. Что-то было не так.

— Отойдите! — рявкнул он на них, стараясь придать голосу внушительность. Они окружили его со всех сторон, и у Уксталя возникло противное ощущение, что они специально заманили его в свой загон.

Все восемь Ваффов напали на него одновременно, кусая своими острыми зубками, разрывая его кожу и одежду. Он начал отбиваться от них, зовя на помощь лаборантов и ударами отшвыривая в стороны напавших на него гномиков. Они были детьми, но уже организовались в смертельно опасную стаю. Может быть, в них сработал инстинкт муравейника, как у лицеделов? В драку кинулся и номер пятый, травма которого оказалась притворной.

К счастью, Ваффы были пока еще слабы, и он без особого труда раскидал их по полу. Встревоженные лаборанты вытащили своего маленького начальника из загона.

Тяжело дыша, потный от натуги и страха Уксталь лихорадочно озирался, ища, на ком бы выместить злобу. Травмы его были пустячными — несколько синяков и царапин, но страшно было другое — они напали на него, застали врасплох.

Оставшись в загоне, близнецы гхола некоторое время возбужденно побегали по площадке, но потом притихли и разбрелись по углам, занявшись каждый своими играми, как будто ничего не произошло.

— Люди должны трудиться для Бога, — напомнил себе Уксталь, процитировав катехизис Великой Веры. В следующий раз он будет осторожнее с этими маленькими чудовищами.

Достаточно ли просто найти дом, или его следует создать самим? Я хочу и того и другого, надо лишь принять решение.

Верховный проктор Гарими Запись в личном дневнике

Еще один слепой прыжок в свернутое пространство. «Итака» благополучно вынырнула из него и пошла дальше обычным курсом, ведомая инстинктом предзнания своих пилотов. Дункан направил судно к яркой, привлекательной планете. К новому миру. Он и Тег согласовали курс, они вместе решились на новый прыжок, сочтя это мудрым решением, несмотря на то, что охотники не смогли еще раз их нащупать и набросить свою сеть. Теперь они вдвоем вели корабль-невидимку к новой цели.

Даже на расстоянии планета выглядела многообещающе, среди пассажиров царило радостное волнение. Неужели после двух десятков лет скитаний, после разочарования, постигшего их на мертвой невидимой планете, они, наконец, обретут дом, где смогут обосноваться навсегда?

Выглядит изумительно. — Шиана отложила в сторону распечатку данных по планете и посмотрела на Тега и Дункана. — Инстинкт вас не подвел.

Только бы здесь не оказалось такой же чумы, — тревожно произнесла стоявшая здесь же, на командирском мостике, Гарими, глядя на океаны и массивы континентов.

Дункан покачал головой.

— Мы уже уловили радиосвязь между маленькими городками, так что внизу населенная планета. Большая часть континентов покрыта лесами и плодородными почвами.

Температура воздуха комфортна и пригодна для проживания. Содержание газов в атмосфере, влажность, растительность… Вероятно, эта планета была заселена еще во времена Рассеяния, очень и очень давно. Ведь многие группы не вернулись, так и оставшись в неведомых мирах. У Гарими вспыхнули глаза.

— Надо обследовать эту планету. Она может стать местом, где мы сможем основать новое ядро Бене Гессерит.

Дункан мыслил более прагматичными категориями.

Если даже ничего не получится, мы сможем пополнить здесь запасы воздуха и воды. Наши собственные запасы не вечны, а системы регенерации тоже не всесильны. Кроме того, население корабля хоть и медленно, но растет.

Я созову общее собрание, — выпалила Гарими. — Речь идет не только о пополнении запасов, дело куда серьезнее. Что, если население планеты встретит нас гостеприимно? Что, если это подходящее место для заселения? — Она поочередно посмотрела на присутствующих. — По крайней мере для некоторых из нас.

— Значит, нам придется принимать важные решения.

Несмотря на то что на собрании присутствовали все взрослые обитатели корабля-невидимки, конференц-зал выглядел почти пустым. Майлс Тег сидел на низком стуле, пытаясь поудобнее вытянуть свои длинные ноги. Он с интересом ожидал предстоящее обсуждение, но не собирался принимать в нем активного участия. Он всегда следовал указаниям Бене Гессерит, но сейчас не был уверен, что понимает, в чем заключаются эти указания.

Рядом с Тегом сидел молодой человек, гхола Суфира Хавата. Большеголовый подросток редко встречался с башаром, но Майлс знал, что Суфир всегда смотрит на него, причем смотрит почти с религиозным обожанием. Суфир старательно изучал историю ратных подвигов башара Тега.

Тег приветливо кивнул молодому человеку. Это был верный оружейный мастер, служивший старому герцогу Атрейдесу, потом герцогу Лето, а потом и Паулю, до тех пор, пока он не попал в плен к Харконненам. Тег чувствовал, что у него много общего с этим бывалым воякой, с этим военным гением, им было о чем поговорить, как командиру с командиром.

Суфир выпрямился, набрался мужества и зашептал:

— Я хотел, башар Тег, поговорить с вами о Сербольском мятеже и битве при Понциарде. Ваша тактика в обоих случаях была, очень необычной. Я не могу себе представить, почему она оказалась эффективной.

Тег улыбнулся, припоминая эти события.

У другого полководца такая тактика бы и не сработала. Точно так же, как Бене Гессерит использует Защитную Миссию для того, чтобы сеять семена религиозного фанатизма, так и мои солдаты создали миф о моих способностях. Я стал гораздо более великим, чем был на самом деле, в реальной жизни, и мои противники боялись, что я смогу причинить им больший урон, чем можно было бы ожидать, исходя из численности моих армий и качества вооружения. В действительности в каждой из этих битв я мало что сделал нового.

— Я не согласен с вами, сэр. Для того чтобы репутация стала мощным оружием, ее сначала надо заслужить.

Тег улыбнулся и, понизив голос, почти шепотом, признал некоторые факты из сложившихся о нем мифах.

— Ха, и я действительно ее заслужил. — Он рассказал очарованному юноше, как предотвратил массовую резню в Андиойю, столкновение с остатками разбитой армии, что неминуемо закончилось бы их гибелью и превратилось бы в бойню, в которой погибли бы десятки тысяч мирных жителей. В тот день многое висело на волоске…

— Потом вы погибли на Ракисе, сражаясь с Досточтимыми Матронами.

— На самом деле я погиб на Ракисе, провоцируя Досточтимых Матрон по плану Бене Гессерит Я сыграл свою роль Для того, чтобы Дункан Айдахо и Шиана могли уйти. Но после того, как я был убит, сестры решили вырастить мою копию, так как считали меня очень ценным, как и тебя, из-за моих способностей ментата. Именно поэтому, кстати, они вернули к жизни всех нас.

Суфир был поглощен рассказом.

— Я читал историю моей жизни, и убедился, что могу многому научиться у вас, башар.

Улыбнувшись, Тег потрепал мальчика по плечу. Суфир смутился:

— Я сказал какую-то глупость, сэр?

— Когда я смотрю на тебя, то как мне не вспомнить о том, сколь многому я научился у воина-ментата, служившего Дому Атрейдесов? Мы можем быть очень полезны друг другу. — Мальчик зарделся от гордости.

Когда началось обсуждение, Суфир и Тег обратили все внимание на центр зала собраний. Шиана сидела в большом кресле, оставшемся здесь с тех времен, когда судно принадлежало другим владельцам.

Гарими, как всегда, горячо ратовала за изменение существующего статуса-кво. Она вышла к краю помоста и начала говорить без предисловий, громко, чтобы все могли ее услышать.

— Мы отбыли с Капитула, отправившись не на соревнования и не в праздное путешествие. Нашей целью было бежать с Капитула до того, как его окончательно уничтожат Досточтимые Матроны. В наши намерения входило сохранение ядра Общины Сестер, и мы добились этой цели, исполнили это намерение. Но куда мы летим? Этот вопрос отравлял нам жизнь в течение девятнадцати лет.

Дункан встал со своего места.

— Мы бежали от истинного врага, который стремился окружить и захватить нас. Он и сейчас не отказался от своей цели — в этом отношении для нас ничего не изменилось.

— Они хотят захватить нас, или им нужен ты? — с вызовом в голосе спросила Гарими.

В ответ Дункан пожал плечами.

— Кто может сказать это наверняка? Мне не хочется гибнуть или попадать в плен только ради того, чтобы ответить на этот вопрос. Многие из нас, из тех, кто находится на корабле, обладают особыми талантами, особенно дети-гхола; поэтому я считаю, что нам нужны все наши ресурсы, которые ни в коем случае нельзя распылять.

Теперь заговорил раввин. Хотя он до сих пор сохранил хорошую форму и здоровье, борода его за прошедшие годы еще больше поседела и стала длиннее, птичьи глаза за стеклами очков были окружены сетью морщин.

— Моему народу и мне не приходилось выбирать. Мы просили спасти нас с Гамму, и с тех пор мы поневоле участвуем в вашем безумном предприятии. Когда же оно закончится? Через сорок лет скитания по пустыне? Когда вы отпустите нас?

— И куда бы вы хотели уйти, раввин? — спросила Шиана. Она говорила спокойно, но Тег уловил в ее голосе покровительственные нотки.

— Я бы хотел обдумать — всерьез обдумать — возможность остаться на планете, которую мы только что нашли. Я бы не стал называть ее Сионом, но, возможно, ее можно будет назвать нашим домом. — Старик посмотрел на горстку своих последователей. Все они были одеты в черное и придерживались своих традиций. Несмотря на то что на «Итаке» им не надо было скрывать свою веру, евреи по большей части держались особняком, не желая ассимилироваться с другими пассажирами. У них были свои дети, пока только десять, которым они хотели дать традиционное воспитание и образование.

Наконец слово взял Тег.

— Согласно нашим данным, эта планета представляет собой идеальное место для заселения. Население очень малочисленное и редкое. Наша группа так мала, что местное население может ее просто не заметить. Мы не доставим им никакого беспокойства. Мы можем даже выбрать какой-нибудь отдаленный участок суши и поселиться в дали от аборигенов.

Насколько передовая у них цивилизация? Располагает ли они технологиями и промышленностью? — спросила Шиана.

— Не ниже уровня, характерного для времен до Рассеяния, — ответил Тег. — Приборы показывают, что на планете есть местная промышленность, несколько электромагнитных передатчиков. Вероятно, они не умеют летать в космос, так как нам не удалось обнаружить ничего похожего на космопорта. Если они поселились здесь после Рассеяния, то, вероятно, с тех пор они ни разу не покидали свою планету.

К анализу данных Тег привлек любознательного ЛиетаКинеса и его друга Стилгара. Оба проявляли большой интерес к экологии и планетарной динамике, и обладали в этой области большими познаниями, чем сестры. Все данные были проверены и перепроверены.

— Эта планета может стать новым Капитулом, — сказала Гарими таким тоном, словно обсуждение уже закончилось.

Лицо Дункана потемнело.

— Мы будем очень уязвимы, если высадимся здесь. Охотники уже несколько раз обнаруживали нас. Если мы задержимся здесь надолго, они точно накинут на нас свою сеть.

— Но с какой стати ваши таинственные охотники станут проявлять интерес к моему народу? — спросил раввин. — Мы вольны поселиться здесь, на этой планете.

— Ясно, что мы должны внимательно обследовать планету, — сказала Шиана. — Мы спустися на ее поверхность и произведем разведку на месте. Надо собрать больше фактов. Давайте встретимся с местными жителями и расспросим их. Потом мы сможем принять осознанное разумное решение.

Тег повернулся к молодому гхола, сидевшему рядом с ним:

— Я намерен принять участие в этой экспедиции, Суфир, и хотел бы, чтобы ты меня сопровождал.

Захваченные слепой и надменной уверенностью в своем превосходстве, мы верим, что наши развитые чувства и способности суть прямой результат эволюции. Мы убеждены, что наша раса улучшила себя путем технологического усовершенствования. Поэтому мы чувствуем себя пристыженными и смущенными, когда некто, кого мы считали дикарем, вдруг проявляет способности, намного превосходящие наши.

Преподобная Мать Шиана

Пока определяли состав экспедиции, «Итака», оставаясь незамеченной, кружила по орбите. Хотя защитные поля ограничивали видимость и возможность сбора информации, решено было проявить осторожность до тех пор, пока не удастся больше узнать об обитателях планеты.

Фактический капитан корабля Дункан останется на борту, готовый вмешаться в случае возникновения непредвиденных ситуаций, так как только он мог видеть таинственную сеть. Шиана хотела взять с собой Майлса Тега, а он, в свою очередь, настаивал на присутствии гхола Суфира Хавата.

— Конечно, физически это пока всего лишь двенадцатилетний мальчик, но мы знаем потенциал Суфира, бывшего великим воином-ментатом. Мы должны пробудить в нем его способности, поощрять его, если хотим, чтобы эти способности были поставлены на нашу службу.

Никто не стал спорить с Майлсом.

Дункан снарядил на планету рабочую команду, которая Должна была спуститься на поверхность, чтобы взять там воздух и воду, а также продовольствие, чтобы пополнить корабельные запасы. Он делал это на случай, если они решат не оставаться на планете.

Когда Шиана закончила обсуждение деталей предстоящей экспедиции, на командирский мостик пришел раввин. Вид у него был взъерошенный, словно он ожидал каких-то возражений по поводу своего появления. Глаза его сверкали, он был напряжен, хотя никто не только не спорил с ним, но даже не сказал ему ни единого слова. Его требование, однако, удивило всех.

Я отправлюсь на планету вместе с экспедицией. Мои люди настаивают на этом. Если планета станет нашим домом, то решение должен принять я. Вы не можете мне помешать, это мое право.

На планету отправляется очень маленькая группа, — предостерегла раввина Шиана. — Мы не знаем, что нас там ждет.

Раввин уставил палец в Тега.

— Он планирует взять с собой ребенка-гхола. Если экспедиция безопасна для двенадцатилетнего мальчика, то она тем более безопасна для меня.

Дункан был знаком с первым Суфиром Хаватом. Несмотря на то что память гхола еще не была восстановлена, его нельзя было считать обычным ребенком. Но тем не менее он сказал:

— Я не возражаю против вашего участия, если согласна Шиана.

— Не Шиана решает мою судьбу!

Преподобная Мать была удивлена таким нахальством.

— Разве? Мне кажется, что все решения, которые я принимаю на корабле, прямо влияют и на ваше положение.

Тег нетерпеливо прервал эту пикировку:

— У нас было девятнадцать лет на то, чтобы выяснить отношения друг с другом. Планета ждет нас. Давайте сначала посмотрим, о чем мы, собственно, спорим.

Незадолго до отправления экспедиции Шиану вызвали встревоженные рабочие нижней палубы. Футары подняли страшный крик, ведут себя очень беспокойно и мечутся внутри металлической ограды питомника. Они явно ищут выход. Оказываясь рядом друг с другом, они рычат и кусаются, вступая почти в настоящую драку. Потом, когда на землю пролилось несколько капель крови, они потеряли интерес к драке и снова принялись рыскать внутри ограды. Один из них испустил жуткий крик, вероятно, это крик, специально запрограммированный для того, чтобы вызывать у человека животный страх. За все прошедшие годы футары ни разу не вели себя так беспокойно и агрессивно.

Шиана, как древняя богиня, встала у дверей питомника. Вопреки здравому смыслу, она отперла замок и вошла внутрь. Только она могла успокоить эти создания, только она умела общаться с ними на их примитивном уровне.

Как самый крупный из футаров, Хррм стал вожаком, отчасти благодаря своей силе, отчасти — благодаря дружбе с Шианой. Он направился к ней, и она не дрогнула, оставшись на месте. Он ощетинился, показал зубы и выпустил когти.

Ты не укротитель, — сказал он.

Я Шиана, ты меня знаешь.

Отведи нас к укротителям.

Я уже обещала тебе. Как только мы найдем укротителей, мы отдадим вас им.

Укротители здесь! — следующие слова Хррма были совершенно неразборчивы — сплошное рычание и рев, — потом он скал: — Дом. Дом здесь, внизу.

Он принялся царапать когтями стену. Другие футары дружно завыли.

Дом? укротители? — Шиана едва не задохнулась. — Это дом укротителей?

Наш дом! — Хррм подошел еще ближе к Шиане. — Отвези нас домой.

Она протянула руку и почесала чувствительный участок на шее футара. Ее решение было очевидным.

Хорошо, Хррм. Я отвезу тебя домой. Хищник потерся об нее.

Не укротитель. Ты Шиана.

— Я Шиана. Я ваш друг. Я отвезу вас к укротителям. Она увидела, что три других футара застыли на месте, мышцы их напряглись, они были готовы броситься на нее, если бы она дала неверный ответ. Глаза их были желты от голода и отчаянной тоски. Планета Укротителей!

Если Бене Гессерит надеется произвести хорошее впечатление на местных жителей, то возвращение четырех потерянных футаров может стать козырем в установлении добрых отношений. Да и ей самой будет приятно возвратить эти существа в их родной дом.

— Шиана обещала, — сказал Хррм. — Шиана друг. Шиана не плохая баба Досточтимая Матрона.

Улыбаясь, она погладила футара.

— Вы все четверо пойдете со мной.

Даже самая мощная крепость имеет свои уязвимые места. Умелый воин находит и использует малейшие изъяны, чтобы довершишь разрушение.

Верховная Матрона Геллика

Теперь, когда Верховная Матрона Геллика воспользовалась услугами своего ручного тлейлакса, Эдрик был уверен, что Уксталю удастся воссоздать одного из старых мастеров, знавших, как синтезировать пряность. Разве Оракул не сказла ему, что решение есть?

Но, естественно, Верховная Матрона требовала кое-чего и взамен. Эдрик не мог отказать, если хотел получить пряность.

Навигатор неохотно пошел на риск, прекрасно понимая, что ставит на карту. Ведьма Мурбелла придет в ярость, и только одно это заставило его получить удовольствие от того, что они собирались сделать.

Пять лет назад дерзкие Досточтимые Матроны с Гамму пытались использовать свои последние четыре облитератора для того, чтобы уничтожить Капитул, но план был неудачным с самого начала. Даже навигатор на борту лайнера не знал всю глубину опасности. Атакуя Капитул, Матроны собирались уничтожить единственный надежный источник пряности. Идиотки! Эти психованные шлюхи потерпели поражение, и Командующая Мать захватила их облитераторы.

Вскоре она сокрушила Досточтимых Матрон на Гамму, полностью уничтожив этот анклав.

На этот раз, правда, цель была другая, и Эдрик не испытывал ни малейших угрызений совести, помогая Геллике наказать Мурбеллу и ее жадных ведьм. Бене Гессерит ощутит чувствительный укол, а на Ришезе за одно мгновение погибнут миллиарды людей, но Эдрик не чувствовал за собой вины. Не Космическая Гильдия спровоцировала этот конфликт, и кровь будет на руках Мурбеллы.

Драконовская политика Новой Общины Сестер в области торговли пряностью не способствовала лояльности к ней со стороны навигаторов. Гильдия платила бешеные деньги, покупая пряность у дельцов черного рынка, опустошая запасы меланжи, а партия администратора искала альтернативные способы навигации, которые сделают навигаторов ненужными.

Эдрик был вынужден искать собственный источник пряности, положившись на память старого мастера Тлейлаксу Ваффа. Когда у Ваффа пробудится память, навигаторы будут иметь надежный источник дешевой пряности.

Лайнер, ведомый Эдриком, вынырнул над промышленной планетой. В течение тысячелетий Ришез был великим промышленным центром. Новая Община Сестер вложила в Ришез невиданные средства, и за последние несколько лет верфи Ришеза стали крупнее, чем предприятия Гильдии на Джанкшн и в других местах. Таких крупных предприятий не было еще за всю историю человечества. Община Сестер утверждала, что закупленное на Ришезе оружие будет использовано в борьбе с Внешним Врагом. Но сначала — и в этом нет никаких сомнений — Мурбелла опробует новое оружие на Досточтимых Матронах Тлейлаксу.

— Уничтожить его, — приказала Верховная Матрона Гелика с наблюдательного пункта под кабиной навигатора. — Уничтожьте его полностью.

С комплекса космопорта и со спутников слежения стали поступать запросы. Несмотря на то что Ришез был крупнейшим производителем оружия, вовлеченным в полномасштабные приготовления к грядущим сражениям, его правительство не ожидало угрозы со стороны Космической Гильдии.

— Навигатор лайнера, мы не знали о вашем прибытии. Оно не было запланировано.

— Передайте ваш манифест. Есть ли на борту представитель КООАМ?

Эдрик не ответил. Верховная Матрона не предъявила ультиматум, не дала никакого предупреждения. Она даже не включила канал связи, чтобы позлорадствовать.

Люди Гильдии завершили последние приготовления к запуску облитераторов, сохранившихся у мятежных матрон Тлейлаксу. Плавая в своей емкости, Эдрик улыбался. Этот удар нанесет непоправимый ущерб военным планам Новой Общины Стер, отбросит ее на годы. Все имеющееся на Ришезе оружие будет уничтожено, так же, как и производственные мощности, необходимые для его изготовления. Одним ударом Верховная Матрона вытащит краеугольный камень из здания человеческой цивилизации.

«Я делаю это только ради пряности, — думал Эдрик. — Оракул пообещала мне источник пряности».

Люки открылись, и облитераторы понеслись к планете словно расплавленные пушечные ядра. Достигнув определенного слоя атмосферы, оружие расщепилось, в нем произошла аннигиляция с выделением невообразимой энергии. Население Ришеза даже не успело понять, что произошло, как все планета оказалась охваченной пламенем.

Континенты покрывались трещинами, огненные фронты бушевали во всей атмосфере. Радиочастотные полосы были полны криков о помощи, команд, воплей ужаса и боли, а потом пришел сигнал обратной связи о том, что облитераторы сделали свое дело. По всей планете военные заводы, космические верфи, города, горы и целые океаны превратились в ионизированный раскаленный пар. Земля превратилась во вздувшуюся, спекшуюся глазурь.

Даже Эдрик был в ужасе от того, что увидел. Он надеялся, что Геллика знала, что делала. Это была неприкрытая, ничем не оправданная агрессия, которую Командующая Мать Мурбелла не сможет игнорировать, и она будет знать, кто виноват. Тлейлаксу остался единственным анклавом мятежных Досточтимых Матрон.

В полной тишине лайнер отвалил от планеты, оставив за собой мертвый Ришез.

Гниль из сердцевины всегда доходит до поверхности.

Суфийская пословица

— Есть время для войны и есть время для мирных переговоров. Сейчас не время для переговоров. — Мурбелла вызвала Джейнис и бывшую Досточтимую Матрону Кирию в свой кабинет в самой высокой башне Убежища. После уничтожения Ришеза Мурбеллу охватил такой гнев, что притихли даже голоса Другой Памяти. — Мы должны обезглавить чудовище.

Сколько жизненно необходимого оружия было уничтожено, какой огромный, почти готовый флот, как много средств защиты людей от Врага — все разрушила эта сука — королева! — Геллика. Кроме нескольких грузов вооружения, уже полученных с Ришеза, у Мурбеллы осталось ощущение горечи, так как это было единственное, что они получили за огромные суммы, переправленные на Ришез в счет будущего вооружения.

Утро было пасмурным, облака обещали, скорее, пыльную бурю, а не дождь. С севера надвинулся холодный атмосферный фронт. Такова была болезненная плата за муки гибели старой экосистемы и рождения новой. На тренировочном поле валькирии были одеты в тяжелые черные костюмы с капюшонами и перчатки, чтобы защититься от ветра, несущего пыль и песок, хотя Преподобные Матери могли так регулировать свой метаболизм, что легко переносили усилившуюся жару. Движения, которые проделывали эти женщины в учебных боях, устрашали, бойцы с упоением бросались в поединки, проявляя невиданную жажду насилия. Все они слышали ужасную новость об уничтожении Ришеза.

— Тлейлаксу — наша последняя и единственная цель, — сказала Кирия. — Мы должны ударить без промедления, и ударить беспощадно.

Джейнис проявила больше осмотрительности.

— Мы не можем рисковать, нам нужна только полная победа. Это их последний мощный оплот, там шлюхи окопались наиболее прочно.

Мурбелла тоже проявила уклончивость.

Именно поэтому мы применим другую тактику. Вы нужны мне для того, чтобы открыть нам дорогу на Тлейлаксу.

Но мы же нападем на Тлейлакс? — удивленно спросила Кирия. Ей было нелегко отказаться от любимой идеи.

Нет, мы покорим его. — Ветер за окнами дул с нарастающей силой. — Я лично убью Верховную Матрону Геллику, а валькирии искоренят всякое сопротивление мятежниц. Раз и навсегда.

Мурбелле хотелось бы уверить их, что Новая Община Сестер получит другое оружие, другие корабли, но откуда? И как оплатить эти расходы? Ведь они и так почти банкроты, кредит превышает все способности его выплачивать.

Мурбелле было ясно, что надо делать. Увеличить добычу пряности в пустынном поясе Капитула, предложить больше пряности Гильдии, это убедит их в выгоде сотрудничества с сестрами, чтобы помочь защититься от Врага. Если она сумеет удовлетворить ненасытный аппетит Гильдии к меланже, то она будет счастлива помочь ей в проведении эффективных военных операций. А за это можно и не стоять за ценой.

— Каков ваш план, Командующая Мать? — спросила Джейнис.

Мурбелла обернулась к дочери, стоявшей с суровым лицом, и к отчаянной Кирии.

— Вы возглавите секретную разведывательно-диверсионную команду и высадитесь на Тлейлаксу. Переодетыми Досточтимыми Матронами вы проникнете в их среду и выявите слабые места их обороны. Я даю вам три недели для того, чтобы выведать тайны противника и составить схему самых эффективных действий. Будьте готовы вовремя к моему полномасштабному наступлению.

— Вы хотите, чтобы я притворилась Досточтимой Матроной? — спросила Джейнис.

Кирия фыркнула.

— Для нас это очень просто. Ни одна Досточтимая Матрона не может настолько хорошо себя контролировать, чтобы притвориться сестрой, но обратное не верно.

Она состроила зверскую улыбку.

— Я научу тебя, как это делается. Джейнис уже оценивала возможности.

— Вжившись в их среду, мы сможем заложить взрывчатку в узловые пункты их обороны, разрушить их защитные системы, передать сюда сведения об их секретных планах и о том, насколько сильны их позиции в Бандалонге. Мы можем вызвать хаос и дезорганизацию…

Кирия перебила ее.

— Мы приготовим вам путь, Командующая Мать. — Она согнула свои напоминающие хищные когти пальцы, предвкушая момент, когда сможет удовлетворить свою кровожадность. — Я жду этого с нетерпением.

Мурбелла задумчиво смотрела вдаль. После того как Тлейлаксу будет очищен, Новая Община Сестер, Гильдия и другие союзники человечества смогут встретить лицом к лицу реального Врага. «Если нам суждено погибнуть, то пусть мы погибнем от рук настоящего врага, а не от удара ножом в спину».

— Пригласите к нам представителей Гильдии. Немедленно. Я хочу сделать им предложение.

Рассеяние разбросало нас так далеко, что мы оказались вне досягаемости для любой угрозы. Оно к тому же изменило нас самих, позволило разойтись нашим генетическим линиям, и теперь слово «человек» нельзя будет понимать, как обозначение единого биологического вида.

Верховная Мать Альма Мавис Тараза

На легком разведывательном судне Тег кружил над лесистым районом вблизи от необычного поселка. Шиана увидела похожий на парк город, застроенного цилиндрическими башнями, разбросанными среди деревьев. Башни были замаскированы и сливались с окружающим лесом. Укротители (если местные жители действительно были таковыми) равномерно распределяли свои поселения среди лесов. Кажется, эти люди предпочитали жить на просторе, а не в тесных, скученных муравейниках мегаполисов. Может быть, Рассеяние охладило всякое желание жить в толпе.

У башара не было практики вождения судов, но, видимо, навык сохранился от его прошлой жизни. Когда они приземлились на цветущем лугу, Шиана ощутила лишь легкий толчок. Юный Суфир Хават сидел рядом с пилотом и наблюдал то же, что и его наставник.

Главными постройками лесных городов были цилиндры высотой в несколько этажей, деревянные, покрытые золотистым лаком. Строения были похожи на деревянные органные трубы сельского храма. Что это было — сторожевые башни, оборонительные сооружения? Или это просто наблюдательные платформы, с которых открывается замечательный вид на безмятежные леса?

Вокруг был лес, состоявший из тополей, покрытых серебристой корой, лес был красив и дышал мощью и здоровьем. Было похоже, что местное население любовно за ним ухаживает. Пользуясь примитивным описанием, данным футарами, Шиана постаралась сделать питомник похожим на их родной лес. Теперь, глядя на мощные серебристые стволы, Шиана поняла, что ошиблась самым жалким образом.

В грузовом отсеке рычали и выли пришедшие в страшное волнение футары, они чувствовали, что вернулись домой, и знали, что укротители где-то близко. Когда открылся боковой люк, и на землю упал трап, Шиана ступила на неведомую землю первой. Тег и Суфир последовали за ней, спрыгнув на мягкую траву, а раввин задержался в проеме люка.

Шиана вдохнула чистейший воздух, напоенный ароматом смолы древесной флоэмы, запахом прелых листьев и опилок. Мелкие желтые и белые цветы вносили свою лепту в аромат воздуха. Бесконечно регенерированный воздух на борту «Итаки» не мог так восхитительно пахнуть, не было такого воздуха ни на Ракисе, где Шиана провела детство, ни даже на Капитуле.

Невдалеке, на крыше башни, Шиана заметила человеческие фигуры. Другие силуэты появились в маленьких оконцах, вырезанных в узорчатых лакированных досках стен. Были видны светлые декоративные консоли под свесами круглых крыш. Затрубили рога, для оповещения дальних поселков на башне зажгли световые сигналы. Все выглядело буколическим, естественным и освежающе первобытным.

Когда делегация наконец двинулась вперед, Шиана и ее спутники смогли впервые увидеть предполагаемых укротителей. В расовом отношении это были высокие люди с узкими плечами и удлиненными головами, длинные руки при ходьбе болтались из-за повышенной подвижности в суставах.

Предводителем был относительно красивый человек с щетинистыми серебристо-седыми волосами. Примечательна была темная полоса, поперечно пересекавшая лицо на уровне зеленых глаз. Все аборигены — как мужчины, так и женщины — отличались такой енотовидной, как выяснилось, врожденной пигментацией.

Как руководитель экспедиции, Шиана выступила вперед. Она не успела раскрыть рот, как ее пронзило неприятное подозрение: все аборигены пристально, неодобрительно и оценивающе смотрели только на нее. Они не смотрели ни на раввина, ни на башара, ни на Суфира, все взгляды были устремлены только на нее. Шиана насторожилась, лихорадочно соображая, что происходит. Что она сделала не так?

Потом Шиана обратила внимание на состав группы — старик, молодой человек и мальчик, во главе которых выступает сильная женщина — и поняла свой промах. Укротители вывели футаров для охоты на Досточтимых Матрон. Следовательно, они считали шлюх своими смертельными врагами. И когда они увидели ее во главе этих мужчин…

— Я не Досточтимая Матрона, — быстро и громко произнесла она, прежде чем они успели придти к неверным выводам. — Эти мужчины не мои рабы. Мы боролись с Досточтимыми Матронами, но нам пришлось бежать от них.

Раввин был крайней удивлен, он, сосредоточенно наморщив лоб, воззрился на Шиану, явно не понимая, о чем она говорит.

— Конечно, вы не Досточтимая Матрона! — Он не заметил подозрительности укротителей.

Тег, напротив, сразу все понял.

— Нам надо было подумать об этом заранее.

Суфир Хават, обдумав ситуацию, пришел к тем же выводам.

Самый высокий из укротителей несколько секунд раздумывал над словами Шианы, некоторое время разглядывал троих мужчин своими енотовидными глазами, а потом склонил удлиненную голову. Голос у него оказался тихим, но говорил он внятно, как будто слова шли не из гортани, а откуда-то из груди.

— Значит, у нас один враг. Я Орак То, главный районный укротитель.

«Укротители. Значит, все верно». Шиана ощутила волнение и радость.

Орак То быстро подошел к Шиане. Вместо того чтобы протянуть руку в обычном приветствии, он прижался носом к шее Шианы и шумно втянул ноздрями воздух. Сделав это, он удивленно выпрямился.

Вы привезли с собой футаров, я чувствую их запах на твоей коже и одежде.

Да, мы привезли четырех футаров, спасенных от Досточтимых Матрон. Они просили привезти их сюда.

Тег что-то шепнул на ухо Суфиру, и тот послушно побежал к кораблю. Не выказывая ни малейшего страха, он выпустил из грузового отсека всех четырех гибридов. Освобожденные футары во главе с Хррмом радостно пробежали мимо Суфира. Грациозными прыжками Хррм понесся по лугу к главному укротителю и его спутникам.

— Дома! — мурлыкающим тоном восклицал по дороге Хррм.

Орак То приблизил свое вытянутое лицо к лицу Хррма. В движениях укротителя тоже было что-то грациозно-звериное. Может быть, такая манера поведения помогала укротителям добиваться лучшего взаимопонимания с футара-ми, а может быть, эти два вида были не так далеки друг от друга.

Освобожденные футары бегали среди укротителей, которые взволнованно гладили и нюхали их. Шиана вдыхала острый мускусный запах феромонов, которые укротители выделяли то ли для лучшего общения, то ли для контроля. Хррм отделился от группы и подбежал к Шиане. В блеске желтых глаз хищника женщина прочла изъявление глубокой благодарности.

Память гхола может оказаться кладезем сокровищ или обиталищем демонов, ждущих своего часа. Никогда не открывайте память гхола, не приняв мер предосторожности, чтобы защитить себя.

Преподобная Мать Швандью

Прошло три года беспрерывных пыток и мучений. В течение всего этого времени Хрон безуспешно старался пробудить память Владимира, и тот начал опасаться, что лицедел может потерять к нему интерес или утратить надежду на успех. Зажатый в шорах неэффективных методов лицедел просто не знал, что делать дальше. Но, как бы то ни было, пятнадцатилетний гхола вошел во вкус и с нетерпением ждал следующих коротких «сеансов страдания». Поняв, что Хрон никогда не причинит ему реального вреда, Владимир начал получать от боли какое-то извращенное удовольствие.

Сегодня, когда подручные лицедел а приказали ему лечь на другой стол, он не стал скрывать широкой улыбки. От этих улыбок лицеделы, как правило, начинали испытывать неловкость.

Владимиру не было никакого дела до Хрона, и он сотрудничал отнюдь не для того, чтобы его ублажить, но ему действительно очень хотелось получить доступ к мыслям и памяти исторического барона Харконнена. Юный гхола был уверен, что в этой памяти найдется много забавного. К несчастью, сам факт, что он хотел вернуть себе историческую память, и то, что он начал испытывать извращенное наслаждение от боли, стали препятствием к восстановлению личности старого барона.

Ожидая прихода лицедел а, Владимир с интересом оглядывал мрачное каменное помещение главной башни восстановленного замка. Вероятно, при Атрейдесах эта башня была светлой и радостной, но, может быть, именно эту комнату какой-нибудь давно забытый герцог использовал как камеру, в которой пытали пленных Харконненов.

Да, Владимир мог себе это представить, представить, как все это выглядело. Электронные зонды, которые можно было вводить в тело, пробуравливающие инструменты для разрушения отдельных органов. Архаичные, старомодные, но какие же эффективные орудия…

Когда Хрон вошел в камеру, на его обычно невыразительном лице было заметно напряжение — губы плотно сжат, глаза прищурены.

Во время последнего сеанса ты едва не умер. Слишком велика оказалась нагрузка на мозг. Мне стоит лучше исследовать пределы твоей выносливости.

Да, как бы это было для тебя ужасно! — не скрывая сарказма, произнес пятнадцатилетний подросток и зевнул с преувеличенно безразличным видом. — Если восстановление моей памяти потребует боли, которая просто-напросто меня убьет, то все твои многолетние труды пойдут насмарку. Что делать? Что же нам делать?

Лицедел подошел ближе.

— Скоро увидишь.

Владимир услышал, как зажужжали включенные аппараты, в комнате что-то грохотало и вращалось. Машина стояла в изголовье, но он не мог ее видеть. Предчувствие и зловещий страх были великолепны. Что же придумает Хрон на этот раз?

Невидимый аппарат, казалось, был уже совсем рядом, но шум продолжал приближаться. Владимир повернул голову и увидел толстостенную цилиндрическую камеру, которая, надвигаясь на него, стала поглощать его целиком, как глотающий добычу кашалот. Цилиндр был похож на большую трубу, на медицинский диагностический прибор или на гроб.

Владимир ощутил радостный трепет, поняв, что это машина— тотальный пыточный ящик. Лицеделы, видимо, сконструировали эту дьявольскую машину специально для него, чтобы переживания стали острее и глубже. Молодой человек улыбнулся, но не стал задавать вопросов, чтобы не испортить впечатления от сюрприза, приготовленного для него лицеделами. Снаружи стоял Хрон с непроницаемым лицом и смотрел, как стол исчезает в чреве цилиндра. Пятнистые наблюдатели тоже были здесь. Все молчали.

Колпак на конце цилиндра с тихим шипением герметически запечатал отверстии аппарата. В ушах защелкало, так как давление в камере цилиндра стало возрастать. В громкоговорителе раздался металлический голос Хрона.

Сейчас ты узнаешь, какую методику применяли старые мастера-тлейлаксы для того, чтобы получать извращенных ментатов.

Ах, у меня был когда-то один извращенный ментат, — с искренним бесстрашием рассмеялся Владимир. — Вы хотите поговорить об этом устройстве или испытать его?

В цилиндре погас свет, и внутренность машины погрузилась в непроницаемый мрак. Да, это действительно что-то совсем другое.

— Ты думаешь, я боюсь темноты? — крикнул барон, но стены цилиндра были выложены изнутри звукопоглощающим материалом, заглушающим даже эхо. Владимир ничего не видел.

Слышалось только тихое жужжание, он чувствовал, что постепенно становится невесомым. Стол куда-то исчез, во всяком случае, Владимир перестал ощущать его своей спиной. Поддерживаемый невидимым полем, он неподвижно и устойчиво висел в пространстве, ничего более не ощущая и не видя. Температура в цилиндре поддерживалась такая, что мальчик не чувствовал ни жара, ни холода. Вскоре прекратилось и жужжание. Владимир оказался в абсолютной тишине и в абсолютной темноте. Единственное, что он слышал, — это тихий звон в ушах, но скоро исчез и этот звук.

— Это становится скучным! Когда все начнется?

Но ничто в ответ не нарушило ни тишины, ни темноты. Владимир ничего не чувствовал и не мог двигаться. Владимир громко пустил ветры.

— Это же смешно!

Хрон, очевидно, не понимал нюансов садизма.

— Вы играете с моим телом, чтобы добраться до сознания, и играете с сознанием, чтобы добраться до моего тела, крутя и ломая его. Это все, что у вас есть в запасе?

Прошло десять минут — или больше? — но ответа не было.

— Хрон?!

Не происходило ровным счетом ничего. Ему было по-прежнему комфортно, он был отчужден от всех и всяких ощущений.

— Я готов! Давайте!

Хрон не отвечал. Боли не было. Они, видимо, хотят измучить его ожиданием. Он облизнул губы. Теперь все может начаться в любую секунду.

Хрон оставил его здесь в невесомости и изоляции на целую вечность.

Владимир пытался найти утешение в воспоминаниях о предыдущих ощущениях, но и они куда-то исчезли из его памяти. Пытаясь нащупать свои мысли, он начал углубляться в лабиринт путей сознания, и понял, что уходит в глубины собственного мозга, в царство полного мрака. В этом мраке как маяки светили какие-то точечные проблески, и он, как отчаявшийся моряк, попытался плыть к ним, но они удалялись с большей скоростью, и он не мог к ним приблизиться.

Прошла еще одна вечность.

Часы? Дни?

Он не ощущал и не чувствовал ничего. Абсолютно ничего. Владимиру хотелось одного — выбраться отсюда. Он хотел поплыть назад к свету, вернуться к жизни гхола, которую он вел до тех пор, пока его не погрузили в это черное безмолвие. Но он не мог. Это была ловушка!

Он начал кричать. Сначала он делал это для того, чтобы слышать хоть какой-то звук, нарушить эту пульсирующую пустоту. Потом он начал кричать по-настоящему, от страдания, и уже не смог остановиться.

Но тишина продолжала давить. Он попытался дернуться, но поле держало его крепко, спутав по рукам и ногам. Он не мог дышать, он ничего не слышал. Может быть, лицеделы каким-то образом его ослепили? Оглушили?

Владимир обмочился, и чувство влаги стало невероятным облегчением. Но и оно быстро прошло. Он оставался один в пустоте, тишине и мраке. Ему нужны были стимулы, боль, взаимодействие, удовольствие. Ну хоть что-то!

Но наконец он вдруг осознал, что вокруг происходят какие-то изменения. В его сознание начали просачиваться свет, звуки и запахи, они постепенно начали наполнять его стигийскую вселенную, превращая ее во что-то другое. Даже минимальное свечение он воспринимал сейчас как ослепительную вспышку. Ощущения полились в его сознание и подсознание, заполняя все полости. Боль, душевная боль была такой сильной, что он думал, что его голова вот-вот взорвется.

Он снова закричал. На этот раз он не получал от боли ничего похожего на удовольствие.

Вся жизнь барона Владимира Харконнена затопила тело и разум гхола с изяществом горного обвала. К нему вернулись все прежние мысли и чувства, он вспомнил все — от самого начала до момента первой смерти на Арракисе. Он снова увидел, как маленькая девочка Алия колет его гомджаббаром — смазанной ядом иглой…

Внутренняя вселенная начала расширяться, он снова услышал голоса. Он опять оказался вне камеры, похожей на гроб.

Барон с чувством собственного достоинства сел, получая немалое удовольствие от своего молодого и сильного тела. Правда, он был полноват, но это от излишеств, а не от болезни, которой его наградила ведьма Мохиам. Он окинул себя взглядом и улыбнулся лицеделам.

— Ого! Первое, что мне надо сделать, — это поменять гардероб. Кроме того, я хочу видеть ублюдка Атрейдесов, которого вы для меня вырастили.

Хрон подошел ближе и внимательно присмотрелся к мальчику.

Вы снова обрели всю свою память, барон?

Конечно, барон Харконнен вернулся в этот мир. — Он витал в своих мыслях, подбадривая себя воспоминаниями о тех вещах, которых достиг в своей прошлой славной жизни. Он был в восторге оттого, что снова стал самим собой.

Но где-то в сокровенных глубинах его мозга, задворками сознания, он чувствовал, что на этот раз что-то идет не так, как раньше, что-то в сознании находится вне его контроля.

Привет, дедушка, произнес девичий голос. Девочка хихикнула.

Голова барона непроизвольно дернулась. Откуда этот голос? Он никого не видел.

Ты скучал по мне, дедушка?

— Где ты?

Я там, где ты меня никогда не потеряешь. Теперь я всегда буду с тобой. Так же, как раньше ты все время был со мной, преследуя меня в мыслях и видениях, не давая мне ни минуты покоя, смех девочки стал пронзительным. Теперь моя очередь.

Это было воплощение Мерзости, сестра Пауля.

— Алия? Нет, нет!

Его разум сыграл с ним плохую шутку. Он прижал пальцы к вискам, но голос был внутри и добраться до него было невозможно. Ничего, со временем она оставит его в покое.

Не рассчитывай на это, дедушка. Теперь я буду с тобой всегда.

Любая цивилизация, какой бы альтруистической она ни казалась, располагает средствами дознания и пыток, а также хорошо продуманной системой оправдания их применения.

Из доклада ордена Бене Гессерит

Несмотря на то что он был генетически идентичен остальным семи гхола первой партии, Вафф номер один не был таким низкорослым, тщедушным и слабым. В результате акселерации его тело достигло зрелости уже к четырем годам, но ему надо было стать еще больше и сильнее, чтобы бежать из тюрьмы.

Когда этот гхола смотрел сквозь защитное поле на Уксталя и его ассистентов, в его взгляде не было ничего, кроме бурлящей ненависти. Семь его копий, впрочем, делали то же самое. Тлейлакс-отступник находился при них, как нервный тюремный надзиратель, постоянно усмирявший и призывавший к порядку восемь непокорных гхола, Вафф номер один рисовал в своем воображении сладостную картину, как он вонзит свои мелкие зубы в шею Уксталя и ощутит вкус крови во рту. Но ученый и его ассистенты теперь проявляли осторожность. Братьям гхола не следовало нападать слишком рано, когда они были настолько малы, что не имели ни малейшего шанса на успех. Это было тактической ошибкой, но год назад они были моложе и глупее.

Стоя за мерцающим защитным полем и чувствуя себя в безопасности, Уксталь часто читал восьмерым гхола целые лекции о Великой Вере, намекая на то, что все прежние тлейлаксы были преступниками, отступниками и еретиками. Но всем Ваффам было совершенно ясно, что Уксталю просто что-то очень от них надо. Очень-очень надо. Гхола были достаточно умны для того, чтобы понять, что являются пешками в какой-то игре.

Худая и жилистая Ингва часто говорила с Уксталем о меланже, совершенно забывая — или намеренно не обращая внимания на то, что Ваффы могут ее слышать. Она хотела знать, когда эти дети смогут раскрыть свою тайну.

Вафф не знал, что это за тайны. Во всяком случае, он не знал пока ни одной.

— Они подражают во всем друг другу, — сказал Уксталь Ингве. — Я слышал, как они одновременно говорят одно и то же, производят одни и те же звуки и совершают одни и те же движения. Мне кажется, что вторая группа гхола развивается еще быстрее.

— Когда мы сможем начать? — Ингва склонилась к Уксталю, отчего маленький ученый съежился. — Мне просто не терпится напугать тебя — или искусить, — ты узнаешь такое сексуальное наслаждение, какое не виделось тебе в самых смелых твоих фантазиях.

Уксталь съежился еще больше и ответил надтреснутым от страха голосом:

— Да, эти восемь уже готовы. Нет смысла ждать дольше.

— Они заменимы, — подбодрила его Ингва.

— Ну, не совсем заменимы. Следующая партия на шесть месяцев моложе, а другие извлечены из чанов еще позже. Их всего двадцать четыре гхола разных возрастов. Даже если мы будем вынуждены убить этих восьмерых, скоро подрастут другие. Мы можем пробовать еще и еще раз. — Он с трудом проглотил слюну. — Надо рассчитывать на возможность ошибок.

— Нет, не надо. — Ингва отключила защитное поле и облизнула губы. Они с Уксталем вошли в помещение, где жили гхола, а ассистенты остались снаружи, бдительно наблюдая за происходящим. Восемь гхола сбились в кучку в самом дальнем углу помещения. До сих пор они не знали, что где-то выращены другие многочисленные Ваффы и что их воспитывают в других помещениях этого большого здания.

Уксталь посмотрел на детей с вымученной ободряющей улыбкой, которой не поверил ни один из этих акселератов.

— Идемте с нами. Мы хотим вам что-то показать.

— А если мы откажемся? — спросил Вафф номер три. Ингва ухмыльнулась.

— Тогда мы потащим вас силой, если понадобится, в бессознательном состоянии.

Уксталь попытался подольститься к гхола:

— Вы узнаете, зачем вы здесь, почему мы вас сделали и что у вас есть такого, в чем мы нуждаемся.

Вафф номер один заколебался и посмотрел на своих идентичных братьев. Это было искушение, перед которым они не могли устоять. Хотя они и получали насильственное образование для того, чтобы заложить фундамент пробуждения, они все же хотели понять все до конца.

— Я пойду, — сказал Вафф номер один и действительно, как примерный мальчик, взял Уксталя за руку. Уксталь едва не отшатнулся, но потом взял себя в руки и повел с собой Ваффа номер один. Номера со второго по восьмой пошли следом.

Они вошли в тесную лабораторию, где Уксталь показал гхола целый спектакль — нескольких безмозглых старых мастеров, присоединенных к трубкам и проводам. На серые подбородки стекала слюна. Машины доили их гениталии с чавканьем и тихим шипением, заполняя спермой прозрачные флаконы. Все жертвы были весьма обескураживающим образом похожи на Ваффа, только были старше.

Уксталь дождался, когда дети усвоили то, что увидели.

— Вы были такими. Все.

Вафф номер один не без гордости вскинул узкий подбородок.

— Мы были мастерами Тлейлаксу?

— Да, и теперь вы должны вспомнить, кем вы были, как, впрочем, вспомнить и все остальное.

— Построй их в шеренгу! — скомандовала Ингва. Уксталь грубо толкнул Ваффа к ассистенту и стал ждать, когда мальчиков построят.

Расхаживая взад и вперед перед строем, как карикатурный командир, Уксталь начал излагать наставления и требования:

— Старые мастера Тлейлаксу знали секрет синтеза меланжи в аксолотлевых чанах. Вы обладали этим секретом. Он погребен в глубинах вашей памяти. — Он помолчал и сцепил руки за спиной.

— У нас нет никакой памяти, — сказал один из Ваффов.

— Ищите ее. Если вспомнишь, будешь жить.

— А если мы не вспомним? — вызывающе спросил Вафф номер один.

— Вас восемь, но есть еще и другие. Нам нужен только один. Остальные вполне заменимы.

Ингва усмехнулась:

— Таким образом, если вы все нас подведете, то мы возьмем еще восемь и повторим весь процесс. Мы будем повторять его столько, сколько потребуется.

Уксталь постарался напустить на себя устрашающий вид.

— Итак, кто из вас готов открыть нам то, что нам нужно? Одинаковые гхола стояли в ряд; некоторые испугались, но некоторые не дрогнули. Это была стандартная техника пробуждения гхола, вызвать у человека психологический и телесный кризис, заставив тем самым химическую память преодолеть барьеры и всплыть на поверхность сознания.

— Я ничего не помню, — в один голос произнесли все Ваффы.

Вдруг в помещении раздался какой-то шум. Уксталь обернулся и увидел, как в дверь во главе маленькой делегации Гильдии входит Верховная Матрона Геллика в пурпурном костюме и в пестрой накидке с капюшоном. Следом за ними в помещение, шипя, вплыла емкость с мутантом-навигатором Эдриком.

— Мы прибыли, чтобы наблюдать завершение твоей работы, человечек. Кроме того, мы хотим достичь договоренности о приемлемых финансовых условиях с навигаторами, в том случае, если ты добился успеха.

Окутанный клубами меланжевого газа Эдрик подплыл к круглому иллюминатору своей емкости. Восемь гхола поняли, что обстановка накаляется.

Уксталь собрал все свое мужество и попытался прикрикнуть на гхола, но эта попытка выглядела просто комически.

— Скажите нам, как делать пряность в аксолотлевых чанах! Говорите, если хотите жить!

Ваффы поняли угрозу и поверили в ее реальность, но они ничего не вспомнили, у них пока не было доступного для памяти знания. На их маленьких серых лбах гроздьями выступил пот.

Вы — мастер Тлейлаксу Тилвит Вафф. Все вы одно и то же лицо. В вас есть вся информация, какой обладал он. До того как он умер на Ракисе, он приготовил для своей замены несколько гхола. Мы использовали их клетки, — он судорожно дернул головой в сторону безмозглых тел, лежавших на лабораторных столах, — чтобы сделать вас восьмерых. В ваших мозгах хранится все, что было когда-то и в его мозге.

Очевидно, они нуждаются в более сильном побуждении, — сказала Верховная Матрона Геллика со скучающим видом. — Ингва, убей одного из них. Не важно какого.

Ингва, как смертоносная машина, только ждала момента, когда ее включат и пустят в действие. Она могла бы напасть на гхола и убить его молниеносными ударами рук или ног, но на этот раз она припасла нечто более живописное. Она обнажила длинный нож, отнятый ею у фермера. Этим ножом он забивал слиней. Молниеносным косым ударом Ингва обезглавила Ваффа номер четыре, стоявшего в середине шеренги. Из зияющей раны хлынул фонтан крови.

Когда голова покатилась по полу, Вафф номер один вскрикнул от симпатической боли вместе с остальными уцелевшими братьями. Голова остановилась, застыв под странным углом. Мертвые остекленевшие глаза смотрели на кровь, льющуюся из обезглавленного тела. Гхола попытались разбежаться, как напуганные мыши, но ассистенты Держали их крепко.

Уксталь позеленел. Казалось, он сейчас либо упадет в обморок, либо его вырвет.

— Восстановление памяти происходит под действием психологического кризиса, Верховная Матрона. Кровавого убийства одного из них для этого явно недостаточно. Это должно быть длительное мучение. Ментальная дилемма…

Геллика пнула ногой отрубленную голову.

— Пытка была приготовлена не для этого, а для других семи человечек. Это же аксиома, классическое базовое правило. Если человека подвергнуть только боли, он ее вытерпит, так как может сказать себе, что она скоро закончится, и у него появится шанс уцелеть. — На красивом лице Верховной Матроны мелькнула мимолетная улыбка. — Теперь, однако, у остальных семи нет ни малейших сомнений в том, что они будут убиты, если я прикажу их убить. Нет никакого блефа. Эта предопределенность и неизбежность смерти может вызвать восстановление памяти… Или же они все умрут. А теперь продолжайте!

Ингва оставила меленькое тело лежать на месте.

— Вас осталось семеро, — сказал Уксталь, сам недалекий от того, чтобы дойти до психологического кризиса. — Кто из вас вспомнит первым?

— У нас нет нужной вам информации! — крикнул Вафф номер шесть.

— Это плохо. Старайтесь лучше.

Геллика и навигатор наблюдали за происходящим. Уксталь сделал знак Ингве. Та, усиливая устрашающий эффект, принялась прохаживаться перед строем, и каждый гхола испускал вздох облегчения, когда она проходила мимо.

— Я ничего не помню, — сказал Вафф номер три. Ингва всадила окровавленный мясницкий нож ему в спину, пронзив сердце. Кончик ножа вышел из груди спереди, пробив грудину.

— Значит, ты бесполезен для нас.

Вафф номер один снова ощутил сильнейшую боль, на это раз в сердце, словно тоже ощутил удар клинка, поразивший его брата. Смятение в голове нарастало. Он больше не думал ни о сопротивлении, ни о сокрытии информации. Он не сопротивлялся памяти или прошлой жизни. Он зажмурил глаза и безмолвно закричал, понуждая свое тело раскрыть свои тайны.

Но у него опять ничего не вышло.

Ингва подняла нож и стряхнула с него тело Ваффа номер три, конечности которого продолжали судорожно подергиваться. Мертвец с глухим стуком упал на пол. Ингва отошла в сторону, ожидая, когда ее позовут снова. Она явно получала наслаждение от этой игры.

— Вы усложняете все дело, — сказал Уксталь. — Все остальные из вас могут остаться в живых. Или смерть ничего не значит для гхола?

Разочарованно вздохнув, он сделал знак Ингве, и она убила следующего.

— Осталось пять. — Он посмотрел на окровавленные трупы на полу, потом, словно извиняясь, взглянул на Геллику. — Есть вероятность, что ни один из этих гхола ничего не вспомнит. Скоро будет готова другая партия, но, возможно, нам придется на всякий случай подготовить еще несколько аксолотлевых чанов.

— Мы стараемся! — закричал один из гхола.

— Пока вы умираете, а время уходит. — Уксталь сделал паузу, но его ожидание закончилось раздражением. Он сильно потел. Вся его карьера висела на волоске.

Ингва убила еще одного. Теперь половина Ваффов замертво лежали на полу.

Через несколько секунд она убила пятого гхола. Она подошла к нему сзади, схватила за волосы и перерезала горло.

Оставшиеся в живых принялись лихорадочно рвать на себе волосы и бить себя в грудь, словно эти удары могли привести в движение упрямую память. Размахивая ножом, Ингва наносила им мелкие царапины. Не обращая внимания на их жаркие мольбы и протесты, она немного погодя Убила шестого.

Осталось только двое.

Вафф номер один и его идентичная копия Вафф номер семь чувствовали, как скрытые мысли и воспоминания вскипают в глубинах сознания и стремятся выпрыгнуть на поверхность сознания, как отрыжка проглоченной когда-то пищи. Вафф номер один смотрел на окровавленные трупы своих братьев. Память была заперта в глубинах мозга, и дело было не в завесе времени. Вафф начал подозревать, что старые мастера имплантировали в мозг некий механизм, блокирующий доступ к памяти.

Знаешь, добей их всех! — приказала Геллика. — Мы зря потратили ваше время, навигатор.

Подождите, — сказал Эдрик через динамики, вмонтированные в стену емкости. — Пусть они доиграют до конца.

Паника и напряжение, охватившие оставшихся в живых двух гхола, достигли пика. Теперь нагрузка на психику достигла своего критического значения.

Действуя без оглядки на Уксталя или на Верховную Матрону, Ингва по собственной инициативе воткнула свой смертоносный нож в живот гхола номер семь. Из раны хлынула кровь и начали вываливаться внутренности, гхола, громко крича от боли, сложился пополам, стараясь снова запихнуть кишки в живот. Он умирал долго и мучительно, его стоны заполнили помещение, а Уксталь требовал информации.

Теперь встала сама Верховная Матрона, глядя на Уксталя горящим взглядом.

— Это очень скучный провал, человечек. Ты совершенно ни на что не годен. — Она извлекла из ножен короткий острый стилет. Подойдя к Ваффу номер один она прижала кончик стилета к его виску. — Это самая тонка косточка твоего черепа. Стоит мне надавить чуточку сильнее, и лезвие разрежет твой мозг. Может быть, это разбудит твою память? — Кончик стилета выдавил из-под кожи каплю темной крови. — Даю тебе десять секунд.

Вафф едва не обезумел от ужаса, он даже не заметил, как одновременно опорожнились его кишечник и мочевой пузырь. Геллика начала считать. Числа, как молоты, били по голове Ваффа. Числа, формулы, расчеты. Священные математические сочетания.

— Подождите!

Верховная Матрона перестала считать. Навигатор продолжал внимательно наблюдать. Уксталь задрожал от страха, ожидая, что следующим Геллика убьет его самого.

Вафф вдруг начал выдавать поток информации, которую просто не мог усвоить из предварительного обучения. Информация лилась из него как нечистоты из лопнувшей канализационной трубы. Он рассказывал о процедурах, методах, цитировал катехизис Великой Веры. Он описал секретную встречу с Досточтимыми Матронами на борту корабля-невидимки; на этой встрече обсуждались совместные действия против Бене Гессерит. Он рассказал, что старые мастера Тлейлаксу не доверяли таким отступникам из Рассеяния, как Уксталь…

Пожалуйста, уберите нож, Верховная Матрона, — сказал навигатор.

Он еще не рассказал того, что нам нужно, — возразила Ингва, помахивая своим ножом. Она просто горела желанием убить и этого гхола, как будто не удовлетворилась той кровью, которую она сегодня уже пролила.

Он расскажет. — Уксталь смотрел на охваченного ужасом гхола. — Этот гхола пока подавлен грузом обрушившейся на него памяти о прошлой жизни.

О многих жизнях! — В отчаянной попытке спасти свою новую жизнь, тлейлакс говорил все, что знал. Но память оказалась несовершенной, он не мог добраться до нее во всей ее полноте. Недоставало целых разделов знаний. Это было следствием применения запрещенных приемов акселерации.

Надо дать ему время отсортировать воспоминания, — сказал Уксталь, испытывая невероятное облегчение. — Даже того, что он уже сказал, мне достаточно, чтобы начать работу по получению меланжи в нужном направлении.

Геллика продолжала, однако, прижимать нож к виску Ваффа.

— Верховная Мать, он слишком ценный источник информации для того, чтобы его убивать. Из него можно вытянуть очень и очень многое.

— Или добиться этого пыткой, — предложила Ингва. Уксталь схватил потную руку последнего гхола.

Этот нужен мне для работы. В противном случае произойдет задержка. — Не ожидая ответа, он потащил Ваффа за собой, прочь из этой мрачной комнаты.

Уберите всю эту грязь, — приказала Геллика Ингве, которая переадресовала распоряжение лаборантам.

Уксталь бежал по коридору, ведя за собой молодого подопечного, у которого от пережитого подгибались колени, и шепча ему на ухо:

— Я солгал, чтобы спасти тебе жизнь. Теперь передай мне остальную информацию.

Гхола едва держался на ногах.

— Я больше ничего не помню, вся эта информация перепуталась у меня внутри, она бурлит, но, чувствую, что в ней есть большие пробелы.

Уксталь сильно сдавил ему руку.

— Будет лучше, если ты что-нибудь вспомнишь, потому что иначе мы оба умрем.

Как человеческие существа, мы испытываем трудности, если нам приходится действовать в угрожающей нам обстановке. Угроза становится центром нашего внимания, средоточием нашего бытия. Но «безопасность» есть величайшая иллюзия вселенной. Нигде в мире не найдете вы истинной безопасности.

Бене Гессерит: изучение становления человечества Архив д. Г.: отдел VZ908

Укротители приняли гостей как друзей и союзников. Хозяевам хотелось узнать как можно больше о борьбе с Досточтимыми Матронами. Сейчас они вместе с группой гостей сидели на крыше широкой цилиндрической башни. На плоском камне посреди дощатого пола помещалась жаровня, от которой к небу поднималось приятное тепло.

— Мы знали, что вы придете, — сказал Орак То. — Когда вы отключили защитное поле, чтобы выпустить разведывательный корабль, мы засекли ваше огромное судно. Мы знаем также, что вы отправили поисковую команду в необитаемую часть нашей планеты. Мы ждали, что вы решите непосредственно с нами познакомиться.

Сидевший рядом с Шианой Майлс Тег не скрывал Удивления. Ему казалось, что на этой планете вообще нет техники.

Для того чтобы нас обнаружить, нужны весьма чувствительные сенсоры.

Очень давно мы изобрели средство улавливать приближение Досточтимых Матрон; мы сделали это для того.

чтобы защититься. Этих женщин легко обнаружить, так как они считают себя непогрешимыми.

— Да, высокомерие — это главная их слабость, — вставил Суфир Хават.

Зеленые глаза под енотовидной маской сверкнули.

— У них много слабостей. Мы научились их использовать.

Все ели блюда из орехов, фруктов и полос приправленного специями мяса, приготовленного из каких-то лесных грызунов. Раввин был спокоен и беспечен. Шиана не помнила его таким. Казалось, он был обеспокоен лишь происхождением пищи. Шиана поняла, что старик уже сделал выбор. Он хотел, чтобы его народ обосновался здесь, если не будут возражать укротители.

Они сидели на крыше, слушали жужжание насекомых и наблюдали полет птичьих стай, и Шиана почувствовала, что это какое-то заброшенное место. Согласно же данным, полученным с поверхности планеты, здесь было довольно значительное неселение, шахты и промышленные предприятия, расположенные в других регионах планеты. Очевидно, укротители создали тихую и мирную цивилизацию.

— Мы думаем, что ваш народ возник в Рассеянии спустя много лет после смерти Тирана. Эта планета была вашей первой остановкой в пути?

Главный укротитель пожал костлявыми плечами.

У нас есть мифы на этот счет, но это было больше тысячи лет назад.

Пятнадцати столетий, — уточнил Хават. Учитывая свое прошлое место в истории, гхола ментата очень интересовался периодизацией времени.

Наша раса населяла многие близлежащие планеты. У нас не было империи, было, скажем, политическое братство. Потом откуда-то появились Досточтимые Матроны, пронесшиеся как стадо слепых неуклюжих животных, столь же разрушительными в своем невежестве, как и в злобности. — Орак То склонился удлиненным лицом к жаровне, и на коже заблестели оранжевые блики.

Другие укротители сидели вдоль перил верхней площадки башни, слушали беседу и тихо переговаривались. Их запахи смешивались с лесными ароматами в прохладном вечернем воздухе. Наверное, эта раса вообще отличалась умением различать запахи и ориентироваться по ним. Наверное, запахи были частью их системы общения.

Без всякого предупреждения они явились грабить, разрушать и завоевывать. — Лицо Орака То стало жестким, как дерево, губы были плотно сжаты. — Естественно, нам пришлось отразить это дикое вторжение. — Губы его сложились в мимолетную улыбку. — Мы вывели футаров.

Но как вам удалось это сделать? — спросила Шиана. Если у этих с виду таких простых людей были системы обнаружения космических кораблей и если они умели выводить сложные генетические гибриды, то, значит, их технологии были более совершенными, чем могло показаться на первый взгляд.

Вместе с нами на этой планете какое-то время жили отставшие от своих сироты-тлейлаксы. Они показали нам, как надо модифицировать наших детей, чтобы создать то, что нам нужно, ибо Богу и эволюции потребовалось бы для этого очень много времени.

Футары, — произнес Майлс Тег. — Они очень интересны.

После того как укротители некоторое время прожили вместе с футарами, они начали помещать последних в особые питомники, где эти хищники обитали отдельно от людей в окружении себе подобных.

— Что произошло с этими тлейлаксами? — спросил раввин, оглянувшись. Он недолюбливал мастера Скиталя.

Увы, все они умерли.

Их убили? — спросил Тег.

— Нет, они вымерли сами. Они ведь не размножаются так, как другие.

Он нетерпеливо фыркнул. Видимо, эта часть истории не слишком сильно его интересовала.

— Наши футары были выведены специально для охоты на Досточтимых Матрон. Эти женщины явились на нашу планету, уверенные в том, что смогут завоевать ее и покорить нас. Но мы спутали им все карты. Они могут служить лишь пищей для наших футаров, и ничем больше.

Из соображений безопасности Тег предложил переночевать на борту разведывательного корабля, с запертыми люками и установленным защитным полем, что пришлось не по нраву хозяевам. Главный укротитель повернулся лицом к лесу и сказал:

— Хотя эти леса ухожены, по ночам в них можно встретить старых хищников. Поэтому для вас будет безопаснее остаться с нами и переночевать в башне.

По лицу раввина пробежала тень недовольства.

— Какие старые хищники?

Он не желал слышать ни о каких недостатках понравившейся ему планеты.

— Это хищники из семейства кошачьих, давшие генетический материал для создания футаров. — Орак То вытянул руку в сторону соседней цилиндрической башни. — Завтра у нас будет грандиозное шоу. Вам надо хорошо выспаться, если вы желаете им насладиться.

— Что за шоу? — живо заинтересовался Суфир Хават. Временами он казался обычным мальчишкой — каковым он, впрочем, и был, — а не потенциальным воином-ментатом.

С загадочной улыбкой Орак То предложил им следовать за ним. Зеленые радужки его выглядели сейчас, как горящие изумруды.

Снаружи царила непроглядная темнота. Незнакомые созвездия смотрели с неба, как глаза, отражающие бесчисленные костры. Главный укротитель повел гостей по прочному деревянному настилу к ближайшей башне, а потом вниз по винтовой лестнице, по которой они спустились на первый этаж. Отсюда они прошли по мягкой, устланной опавшими листьями земле до низенькой башни, больше похожей на высокий обрубок древесного ствола.

Первым делом они почувствовали сильную вонь. В основании искусственного дерева было выдолблено обширное помещение, похожее на сырую берлогу. Толстые вертикальные брусья были врыты глубоко в рыхлую землю, блокируя выход из берлоги, бывшей чем-то вроде тюремной камеры.

Тег удивленно поднял брови:

— У вас есть заключенные?

В камере находились пять оборванных злобных пленника. Несмотря на их плачевный внешний вид, в них с первого взгляда можно было узнать людей. Все были женщины с матовыми волосами, грубыми руками и окровавленными костяшками пальцев. Остатки разорванных трико липли к белым телам, глаза полыхали оранжевым огнем.

Досточтимые Матроны!

Одна из шлюх заметила их приближение. Зарычав, она взвилась в воздух и нанесла боковой удар голой ступней по брусу, сделанному из прочного, как железо, дерева. Послышался сухой треск. Но сломалось не дерево, а кость нападавшей, которая отлетела назад и упала на земляной пол. Все женщины в кровь разбили себе руки и ноги, безуспешно штурмуя решетку.

Лицо Орака То исказилось от бушевавшей в его душе бури.

— Эти Досточтимые Матроны явились к нам три месяца назад на транспортном корабле, надеясь на легкую добычу. Мы убили их, но некоторых сохранили… для обучения. — Он хищно оскалил зубы. — Они уже не в первый раз хотят поработить нас. Они живут изолированно друг от друга, и одно сообщество не всегда знает, что делают другие. Поэтому-то они все время и повторяют свои прежние ошибки.

Два футара бродили вокруг основания башни-тюрьмы, Урча и принюхиваясь. Шиана узнала в одном из них Хррма, У второго звероподобного создания на груди в жестком мехе виднелась черная полоса.

Одна из пленных Досточтимых Матрон злобно закричала:

— Освободите нас, иначе придут наши сестры и живьем сдерут вам мясо с костей!

Хррм, рыча, бросился к клетке, остановившись только перед самыми брусьями решетки. Его горячая слюна брызнула на пленную Досточтимую Матрону. Три матроны подошли к решетке, вид у них был не менее зверский, чем у футаров.

— Как я уже говорил, — продолжал Орак То своим спокойным и уверенным тоном, — Досточтимые Матроны годятся только на корм футарам.

К клетке подошел укротитель с деревянным блюдом, на котором лежали красные кости с остатками мяса, жирной кожи и меха. На втором блюде лежали внутренности: гладкие кишки и пурпурные внутренние органы. Укротитель через специальную прорезь просунул оба блюда в клетку. Замызганные Досточтимые Матроны с отвращением посмотрели на эту еду.

— Ешьте, если хотите набраться сил перед завтрашней охотой.

Мы не питаемся отбросами! — заявила одна из Досточтимых Матрон.

— Значит, будете голодать. Это уже зависит не от меня. Шиана видела, что женщины очень голодны. Немного поколебавшись, они набросились на еду, отдирая от костей сырое мясо и поедая его. Вскоре их лица и руки были вымазаны жиром и запекшейся кровью. Они смотрели на своих тюремщиков с такой ненавистью, которая, казалось, сама может вгрызться в живую плоть.

Одна из женщин уставила горящий взгляд на Шиану.

— Ты не отсюда.

— Ты тоже не отсюда, но я не в клетке, а ты за решеткой. Женщина ударила ладонью по брусу, но это была лишь имитация нападения. Рядом с Шианой, словно желая ее защитить, встал Хррм. Он подкрался к клетке, мышцы его напряглись, он был очень сильно возбужден.

Шиана увидела иронию судьбы в этой ситуации, вспомнив, что делали Досточтимые Матроны с пленными футара-ми и его спутниками. Там было многое — половые извращения, порка и лишение пиши и сна. Теперь произошла странная смена ролей — женщины сидели за решеткой, а футары разгуливали на свободе.

Она обратилась к главному укротителю:

— Досточтимые Матроны издевались над пленными футарами, поэтому их наказание вполне оправданно.

— Мои гости, завтра мы отведем вас на лучшую наблюдательную башню, откуда будет великолепно видна охота. — Орак То потрепал обоих футаров по головам. — Этому будет полезно побегать вместе с братьями и восстановить навыки. Для этого он, собственно, и родился на свет.

Не спуская глаз с Досточтимых Матрон, Хррм оскалил зубы в хищной угрожающей улыбке.

Прежде чем отправиться на ночлег, Майлс с борта их судна передал на «Итаку» свой весьма оптимистичный доклад.

Заключение союза зачастую есть искусство, а не простая коммерческая сделка.

Верховная Мать Дарви Одраде

Навигатор Гильдии наконец прибыл на Капитул по приглашению Командующей Матери. Несмотря на то что она была рассержена и расстроена его опозданием и проявляла нетерпение, он не стал объяснять ей причину своей задержки на несколько дней.

Тем временем Джейнис, Кирия и десять других валькирий — в большинстве своем бывшие Досточтимые Матроны, прошедшие выучку Бене Гессерит, — уже прибыли на Тлейлаксу и начали там свою подпольную работу. Они должны будут проникнуть в последнюю твердыню мятежных шлюх, чтобы подорвать изнутри их оборону, посеять семена будущего разрушения и готовить места засад и ловушек. Мурбелле и самой хотелось быть рядом с дочерью, переодевшись в традиционный наряд Досточтимой Матроны, чтобы выпустить на волю старые инстинкты.

Но она доверяла Джейнис и ее спутницам. Самой же Мурбелле предстояло уладить последние детали и заручиться поддержкой Гильдии — либо путем подкупа, либо путем угроз. Ей приходилось быть Командующей Матерью, а не рядовым бойцом.

Мутант-навигатор плавал в своей емкости, и было видно, что ему нет никакого дела до забот, терзавших Командующую Мать. Она намекнула, что он получит большие выгоды от беседы с ней, но его, казалось, не слишком волновала эта перспектива.

— Кажется, в вашей емкости весьма разреженный газ, навигатор, — сказала Мурбелла.

— Это временные трудности. — Похоже, он не блефовал.

— Мы готовы увеличить поставки меланжи, если Гильдия будет сотрудничать с нами в нашей предстоящей войне с наступающим Врагом.

Из динамиков раздался металлический голос Эдрика:

— Ваше предложение несколько запоздало, Командующая Мать. В течение многих лет вы старались запугать нас существованием какого-то призрачного Врага и дразнили обещаниями меланжи. Но ваши сокровища потеряли былую привлекательность. Мы были вынуждены искать и нашли альтернативные источники.

— Других источников меланжи не существует. — Мурбелла подошла к плазовому окну емкости и заглянула внутрь.

Космическая Гильдия переживает кризис. Недостаточные поставки пряности Общиной Сестер раскололи Гильдию на две фракции. Многие навигаторы уже умерли от абстиненции, а у других не хватает меланжи для выбора правильного и безопасного пути сквозь свернутое пространство. Наш администратор тайно вошел в сношения с Иксом с целью разработки более совершенных навигационных приборов. Они хотят установить новое оборудование на всех лайнерах Гильдии.

Приборы! Машины! Икс говорит об этих машинах уже не одно поколение. Люди Рассеяния применяли навигационные приборы, также поступали и сестры Капитула. Раньше приборы никогда не отличались большой надежностью.

Но теперь, после многих лет работы, они, кажется, нашли приемлемое решение древней и казавшейся неразрешимой проблемы. Думаю, что их качество ни в коем случае не может идти ни в какое сравнение со способностями навигаторов, но тем не менее эти приборы работают.

У Командующей Матери закружилась голова от возможных перспектив, которые она до этого даже не рассматривала.

Если иксианцы разработали надежные навигационные приборы, способные безопасно и точно проводить корабли через свернутое пространство, то Новая Община Сестер сможет использовать их на кораблях своего нового флота. Не нужно будет больше добиваться сотрудничества с навигаторами, они смогут сбросить с плеч зависимость от капризов непостоянной Гильдии.

Если бы действительно Икс мог поставить это оборудование Новой Общине Сестер. Конечно же, Гильдия наверняка уже заключила с Иксом эксклюзивный контракт…

Потом она поняла, что даже это краткосрочное и сиюминутное использование навигационных приборов на кораблях Капитула имеет свои недостатки. Будут вторичные и третичные последствия. Только на Капитуле есть пряность. С помощью этого оружия Капитул может по-настоящему держать навигаторов за горло, при этом никто не сможет конкурировать с Капитулом. Если меланжа станет ненужной, то уменьшится сила и вес Общины Сестер на галактической арене.

Для того чтобы все это обдумать, Мурбелле понадобилась всего секунда.

Внедрение навигационных приборов будет означать конец для навигаторов, таких, как вы.

Но это устранит и главного покупателя вашей меланжи, Командующая Мать. Именно поэтому моя фракция ищет надежного поставщика пряности, чтобы навигаторы могли существовать и дальше. Но новая Община Сестер сама вынуждает нас к крайним мерам. Мы не можем зависеть от вас из-за пряности, в которой нуждаемся так же, как вы в воздухе.

Вы нашли другой источник меланжи? — Она вложила в свой голос весь сарказм, на какой только была способна — Мне это представляется сомнительным. Мы бы знали о таких источниках.

Мы очень рассчитываем на эту альтернативу. — Эдрик отплыл от иллюминатора, потом снова приблизился.

Мурбелла равнодушно пожала плечами.

— Я предлагаю вам немедленное увеличение поставок пряности.

С этими словами она сделала знак трем своим помощницам, и те вкатили в кабинет тележку с пряностью. Такого запаса могло с избытком хватить для качественной работы навигатора в течение одного стандартного года.

Из динамиков емкости не последовало никакой реакции, но Мурбелла увидела голодный огонь в глазах навигатора. Мурбелла на какой-то момент даже испугалась, что он отвергнет ее дар, и тогда вся ее с таким тщанием разработанная стратегия пойдет прахом.

— Пряности не может быть много, — сказал навигатор после долгой, показавшейся Мурбелле бесконечной паузы. — Мы уже пожинали плоды своей близорукости, когда полагались на один-единственный источник пряности. Но для навигаторов и Новой Общины Сестер было бы лучше, если бы смогли придти к взаимопониманию.

«Я была права», — подумала Мурбелла.

Вам нужна наша пряность, а нам нужны ваши корабли.

Гильдия выслушает ваши предложения, Командующая Мать, — если, конечно, это приглашение к обсуждению, а не угроза, если это будут переговоры равноправных уважаемых деловых партнеров, а не отношения погонщика с быками.

Она уставилась на емкость навигатора, удивленная его дерзкими речами. «Вероятно, у него действительно есть другой источник пряности или по меньшей мере возможность возникновения такого источника. Но у него есть сомнения, и он хочет себя обезопасить».

Мне нужны два корабля Гильдии для перелета на Тлейлаксу. Один должен быть снабжен полем-невидимкой, а второй должен быть обычным лайнером.

На Тлейлаксу? Для какой цели?

Мы не можем больше терпеть у себя под носом рассадник заразы — последний оплот мятежных Досточтимых Матрон. Мы должны уничтожить этот источник опасности раз и навсегда.

— Все будет сделано через два дня. Пряность я заберу с собой.

Изменницы Матроны, таинственный Враг, лицеделы. Мурбелла не могла отмахнуться ни от одной из этих проблем, но тяжелые физические тренировки — бег, потоотделение и силовые упражнения — помогали ей планировать вторжение на Тлейлаксу.

Одетая в облегающий спортивный костюм она бежала по каменной дорожке к холму, расположенному неподалеку от Убежища. Она бежала до тех пор, пока не заболели легкие. Внутренние голоса упрекали ее за пустую трату времени, когда было так много настоящей работы, но Мурбелла в ответ бежала еще быстрее.

Она намеренно провоцировала голоса Другой Памяти, они нужны были ей, нужны бодрствующими, а недремлющими. Волнующееся море прошлых жизней всегда было здесь, но не всегда оно было доступно и не всегда полезно. Извлечение пользы из коллективной мудрости — задача не из легких, даже для наиболее влиятельных сестер.

После прохождения испытания пряностью, новоиспеченная Преподобная Мать была похожа на младенца, брошенного в океан Другой Памяти с приказом плыть, если она хочет выжить. Располагая внутри себя столькими сестрами, она всегда могла спросить совета, но рисковала увязнуть в противоречивых и многочисленных мнениях.

Другая Память была всего лишь инструментом, орудием. Она могла быть большим благом, но могла стать и источником большой опасности. Сестры, слишком глубоко погружавшиеся в этот резервуар прошлого, рисковали безумием. Такова была судьба матери Квисаца леди Анирул Коррино, и было это давно, еще во времена Муад'Диба. Это было все равно, что схватить остро отточенный меч не за рукоятку, а за клинок. Так что в обращении с Другой Памятью нужна была мера.

Обитавшие в памяти Мурбеллы души видели ее сознание изнутри и часто полагали, что знают ее лучше, чем она сама. Но несмотря на то, что она могла проследить генеалогию сестер до незапамятного прошлого, происхождение Досточтимых Матрон было отделено от памяти глухой черной стеной.

Когда Мурбелла была еще маленькой девочкой, она была захвачена Досточтимыми Матронами, воспитавшими ее в духе культа насилия и сексуального доминирования. Она стала шлюхой. Бене Гессерит дал очень точное название Матронам.

У этих страшных женщин из Рассеяния были свои темные секреты, свой позор, свои низкие преступления. Когда-то в прошлом они знали о своем происхождении, знали, чем спровоцировали к себе ненависть Врага. Если бы она смогла найти внутри себя эту информацию, она бы знала правду об этих порочных женщинах, с которыми ей вскоре предстояло столкнуться на поле битвы.

Достигнув поросшего жесткой травой и усеянного плоскими камнями склона холма, Мурбелла взобралась на него и села на самой высокой точке скалы. На востоке виднелось Убежище, на западе надвигавшиеся дюны пустыни. От нагрузки сильно билось сердце, по лбу и щекам тек пот. Она довела тело до грани физического истощения, теперь надо было проделать то же самое с разумом.

Как Командующая Мать она сумела добиться многого. Мурбелла смогла уберечь Новую Общину Сестер от раскола, но рубцы, разделявшие сестер и бывших Досточтимых Матрон, были пока еще глубоки. Она сумела сокрушить все, за исключением одного, очаги сопротивления мятежных Досточтимых Матрон.

Но ей надо было больше знать, ей надо было понять, что движет лицеделами, которые буквально наводнили Старую Империю, Врага… и Досточтимых Матрон. «Я должна получить эту информацию до того, как мы вторгнемся в Банда-лонг».

Мурбелла открыла маленький футляр, подвешенный к поясу, и извлекла оттуда три свежие меланжевые вафли — вафли с концентрированной пряностью, недавно добытой в пустыне. Она держала в пальцах красновато-коричневую вафлю, ощущая покалывание в коже там, где пряность растворилась в поте. Она съела все три вафли, решив использовать их, как стимуляторы психики и умственной работоспособности.

«На этот раз я постараюсь копнуть глубже, — подумала она. — Ведите меня, мои сестры, ведите меня глубоко, чтобы я смогла почерпнуть так нужные мне сведения».

Пряность начала действовать быстро. Закрыв глаза, Мурбелла нырнула в себя, следуя за вкусом меланжи. Она видела величественный пейзаж памяти ордена Бене Гессерит, раскинувшийся до самых начал человеческой истории. Это был калейдоскоп передачи эстафеты от матери к следующей матери, и так до бесконечности. Страх грозил затопить ее, но сестры внутри расступились и приняли ее в свои ряды, заслонив от опасности.

Но Мурбелла хотела знать о второй половине своего бытия, хотела открыть, что находится за глухой стеной, блокировавшей пути происхождения Досточтимых Матрон. Да, память об этом была, но она была дезорганизована чьим-то злокозненным вмешательством. Кажется тупик был на расстоянии всего нескольких столетий, как будто она, Мурбелла, появилась ниоткуда.

Произошли ли шлюхи от развращенных Преподобных Матерей, оказавшихся в изоляции во времена Рассеяния, как об этом с уверенностью говорили многие? Сформировали ли они свое сообщество, смешавшись с Говорящими Рыбами из личной охраны бога-императора, создав власть, основанную на насилии и сексуальном доминировании?

Досточтимые Матроны редко заглядывали в свое прошлое, за исключением разве тех случаев, когда они были вынуждены смотреть назад, чтобы понять, преследует ли их Враг.

Пряность действовала все сильнее, омывая психику Мурбеллы, погружая ее все глубже и глубже в ее смятенные мысли, и каждый раз она ударялась о невидимый обсидиановый барьер. Находясь в трансе, сидящая на вершине холма Мурбелла проникала в глубь истории — поколение за поколением назад, во тьму веков. Дыхание стало поверхностным, она перестала воспринимать внешние стимулы, практически ослепнув. С губ ее сорвался жалобный стон.

Потом произошло чудо. Мурбелла словно путник, вышедший из узкого темного ущелья на светлую широкую равнину, вдруг ясно увидела ответ. Ей помогли смутные тени каких-то женщин. Они показали ей, где искать. Стена треснула, в ней показался просвет. За стеной виднелись другие, темные и холодные тени… и «Я вижу!» Узнав ответ, Мурбелла едва не упала с камня, так сильно закружилась у нее голова.

Да, во времена Голода группа строптивых, по большей части диких сестер Бене Гессерит, несколько необученных Преподобных Матерей и беглые Говорящие Рыбы действительно бежали в Рассеяние, воспользовавшись смутой, начавшейся после смерти Тирана. Но это была лишь часть ответа.

На пути своего бегства эти женщины наткнулись на изолированные планеты Тлейлаксу. В течение более чем десяти тысяч лет фанатичные члены Бене Тлейлаксу использовали своих женщин лишь для размножения — как аксолотлевые чаны. Это был строго охраняемый секрет. Тлейлаксы держали женщин в темноте и необразованности, потом их лишали памяти и сознания — они становились ничем иным, как матками, привязанными к столам. Ни сестры Бене Гессерит, ни один чужестранец никогда не видели женщин Тлейлаксу.

Когда мятежные сестры Бене Гессерит и воинственные Говорящие Рыбы открыли эту страшную правду, их реакция была быстрой и беспощадной. На тех планетах, где они побывали, они не оставили в живых ни одного мужчину-тлейлакса. Освободив чаны, то есть почти убитых женщин, они взяли их с собой и принялись ухаживать за ними, решив во что бы то ни стало вернуть их к жизни.

Очень многие практически лишенные мозга чаны умерли в дороге, по той простой причине, что просто не захотели жить, но некоторые женщины Тлейлаксу выжили. Когда они окрепли, то поклялись отомстить тлейлаксам за страшные преступления, которые они совершали в течение тысячи поколений. Они не забыли своей страшной клятвы.

Ядром Досточтимых Матрон стали мстительные женщины Тлейлаксу!

Отступницы Бене Гессерит, воинственные Говорящие Рыбы и выздоровевшие женщины Тлейлаксу объединились, и в результате появились Досточтимые Матроны. Потерявшись в Рассеянии более чем на двенадцать веков, они утратили доступ к пряности, не смогли проходить испытание ею и не смогли найти альтернативу, позволившую бы им получить доступ к Другой Памяти. Стечением времени, скрещиваясь с мужчинами, с которыми они сталкивались на других планетах и над которыми потом господствовали, эти женщины изменились кардинальным образом.

Теперь Мурбелла понимала, почему цепь ее предков терялась в темной пустоте. Пройдя весь путь, поколение за поколением, она уперлась в женщину Тлейлаксу, в безмозглое чрево, пригодное только для размножения.

Собрав все свое мужество и сосредоточившись на своей ярости, Мурбелла напряглась сильнее и стала парализованным чаном, которым когда-то была женщина Тлейлаксу, ее прямой предок. Она задрожала, когда смутное ощущение собственной беспомощности захлестнуло ее. Она была маленькой девочкой, обреченной на рабство, она ничего не понимала в окружающей действительности, так как жила в узком ограниченном мирке, не умея читать и едва способная членораздельно говорить. Когда у нее пришли первые месячные, ее забрали из дома, распяли на столе и превратили в живой инструмент, в фабричную емкость из живой плоти. Лишенная сознания безымянная женщина не имела ни малейшего понятия о том, скольких детей она выносила и родила. Потом ее пробудили и освободили.

Командующая Мать поняла, каково пришлось той женщине, каково пришлось им всем, и отчего Досточтимые Матроны стали такими жестокими. Они перестали быть презренными, деградировавшими инструментами для размножениям, мамашками тлейлаксов, они потребовали почитания, и с того момента они стали называть себя Досточтимыми Матронами, «почитаемыми матерями». Своим взором Преподобной Матери Бене Гессерит Мурбелла теперь смогла рассмотреть человеческую сущность Досточтимых Матрон.

С пониманием пришло облегчение, а потом вся генеалогическая линия Досточтимых Матрон затопила ее, как весеннее половодье. Она очнулась только с наступлением сумерек. Прошли многие часы с того момента, когда началось ее путешествие по чужим жизням. Она ощутила освежающее дуновение сухого ночного ветра.

Дрожа от последействия меланжи и от страшного путешествия, Мурбелла с трудом встала на ноги. Теперь она получила нужные ей ответы и поделится информацией со своими советницами.

В отдалении она услышала громкие голоса, увидела свет фонарей. Из Убежища отрядили команду на поиски пропавшей Командующей Матери. Она тоже сегодня занималась Розыском, и теперь она должна будет рассказать другим сестрам о своем открытии.

Валькирии продолжат тренировки, готовясь к вторжению на Тлейлаксу.

Выбор может быть не менее опасным, чем оружие. Отказ от выбора — это уже выбор.

Пеартен

Несмотря на то что на борту корабля-невидимки оставалось не менее двухсот человек, «Итака» казалась Дункану безлюдной. Разведчик благополучно приземлился на новую планету, на которую высадились Шиана, Тег, старый раввин и Суфир Хават. Поисковая команда успешно забрала воду и воздух и благополучно вернулась на борт корабля-невидимки. Все шло гладко, по плану.

Недавнее сообщение башара указывало на то, что на планете не обнаружено признаков угрозы со стороны укротителей, и Дункан, воспользовавшись предоставленной ему возможностью, покинул командирский мостик. Теперь, когда он начал об этом думать, он уже не мог отделаться от навязчивой мысли.

Он чувствовал себя мошенником, собирающимся сделать что-то запрещенное, когда в одиночестве остановился перед запечатанной дверью нуль-энтропийного помещения. Он не входил сюда много лет и даже перестал думать о сохраняемых здесь предметах. Он двигался тихо и все время оглядывался. Он не хотел, чтобы кто-то увидел его здесь. Хотя Дункан уверил себя в том, что не делает ничего предосудительного, он при этом не желал объяснять это другим.

Он все это время дурачил самого себя и других людей на борту. На самом деле он до сих пор не был свободен от привязанности к Мурбелле, от власти, которой она над ним обладала. Он сомневался, что она сама осознавала, насколько сильна эта власть, эти мучительные узы. Когда они были вместе, когда он был способен получать от нее все, что хотел, он не чувствовал этой слабости. Но за все эти прошедшие годы…

В коридоре под потолком ярко горели подвесные плавающие светильники. Единственным звуком было тихое гудение системы рециркуляции воздуха. Кроме этого звука, единственное, что слышал Дункан, — было биение его собственного сердца.

Прежде чем он успел подумать, прежде чем пустить в ход способности ментата, чтобы просчитать возможные последствия, он просто приложил свой большой палец к идентификатору замка и дезактивировал нуль-энтропийное поле. Замок открылся, послышалось шипение, последовало выравнивание атмосферного давления по обе стороны двери. Когда дверь открылась, запах Мурбеллы резко ударил ему в нос. Было такое впечатление, что и она сама еще здесь.

Несмотря на то что прошло уже девятнадцать лет, запах был так свеж, как будто она только что была здесь. Одежда и другие личные вещи продолжали издавать ее неповторимый аромат. Он одну за другой перебрал ее вещи. Свободную куртку, мягкое полотенце, пару тренировочных брюк, которые она обычно надевала, когда они отрабатывали здесь боевые приемы. Он трогал вещи с нервной осторожностью, словно боялся, что сможет наткнуться на спрятанный в них кинжал.

Дункан собрал эти вещи и спрятал их в нуль-энтропийное хранилище вскоре после бегства с Капитула. Он не желал видеть личные вещи Мурбеллы ни у себя в комнате, ни в тренировочном зале. Он запечатал их здесь, потому что не смог их уничтожить. Даже тогда он понимал, что их двоих накрепко связывает одна цепь.

Сейчас он смотрел на воротник мятой куртки и, как он и надеялся, увидел на нем несколько прядок янтарных волос, похожих на тонкие проволочки из драгоценного металла. На кончике каждого волоска был виден более светлый корень. Кажется, он не зря сохранил эти вещи много лет назад.

«Жизнеспособные клетки».

Дункан вдруг понял, что перестал дышать. Он еще раз посмотрел на прядки волос и закрыл глаза, намеренно блокируя актоматический переход в ментатский транс. Сама идея показалась ему страшно соблазнительной.

Прошло уже много лет с тех пор, как был создан последний ребенок-гхола, но аксолотлевые чаны были готовы к работе. Видения Шианы заставили ее прервать выполнение первоначальной программы выращивания гхола. Тем не менее возможность вырастить гхола у них была. Сейчас не использовался ни один чан. Он имеет полное право рассчитывать на разрешение, после всего того, что он сделал для пассажиров «Итаки».

Он поднял одну из вещей Мурбеллы, прижал ее к лицу и долго втягивал воздух носом, наслаждаясь ее ароматом. Но чего он хотел в действительности?

Дункан отвлекал себя от этих мыслей множеством обязанностей и решал массу проблем, надеясь, что образ Мурбеллы будет в конце концов вытеснен в подсознание. Он считал, что покончил с этим. Но его одержимость мыслями о Мурбелле едва не закончилась потерей корабля, старик со старухой могли захватить корабль, если бы его не спас Майлс благодаря своим сверхъестественным инстинктам.

«Если бы я не был отвлечен, озабочен… одержим!» Его ошибка едва не стоила потерей свободы. Мурбелла была опасна. Ее пришлось отпустить. Дункан не позволит больше своим слабостям стать опасными.

Но стоило ему вспомнить эти вещи из нуль-энтропийной камеры, как только он прикоснулся к ним, сама возможность воссоздать новую Мурбеллу подействовала на него как зажженная спичка, поднесенная к пучку пересушенной соломы.

Если бы он сумел набраться мужества — наплевать на якобы разумную осторожность — и поговорить с мастером Тлейлаксу, пока Шиана и другие находятся на планете Укротителей. Он решил, что не будет ничего плохого, если он просто обсудит эту проблему с мастером Скиталем Во всяком случае, обсуждение — это еще не принятие решения.

Он бросил вещи обратно в хранилище. Это действие далось ему с таким же трудом, как плавание против течение в бурном потоке. Идея прочно засела в его голове. Он захлопнул дверь и снова ее запечатал.

Пока.

Единственное, что я люблю больше запаха свежее пряности — это запах свежей крови.

Бывшая Досточтимая Матрона Дория

Охота началась на рассвете.

Высокие, похожие на енотов люди электрическими дубинками выгнали пятерых пленных Досточтимых Матрон из их вонючей камеры в подвале лесной башни. Рядом расхаживали Хррм и футар с темной полосой. Неподалеку хищно выли и рычали шесть молодых футаров.

Своими горящими оранжевым огнем глазами пленницы увидели корабль-разведчик в дальнем конце поляны. Две Досточтимые Матроны импульсивно вырвались из своей зловонной тюрьмы, ударами рук и ног отшвырнув от себя дубинки.

Но укротители и футары имели большую практику в подавлении любого сопротивления. Прежде чем шлюхи смогли убежать, футар с черной полосой в прыжке свалил одну из них на землю. Своими длинными зубами он ухватил женщину за горло, едва удержавшись от того, чтобы вырвать ей гортань — это сделало бы охоту слишком быстрой. Женщина отчаянно вырывалась, но футар вонзил когти ей в плечо, пригвоздив к земле всей своей тяжестью.

Хррм блокировал вторую Матрону, преградив ей путь. Он кружил около нее, играя мускулами. Голодный рык клокотал в его глотке. Молодые футары бегали вокруг, желая тоже принять участие в убийстве.

— Рано. — Главный укротитель улыбнулся. Хррм и Черная Полоса застыли на месте. Молодые особи взвыли от нетерпения.

Майлс Тег не отличался пылкой любовью к Досточтимым Матронам, зная, сколько бед причинили они ордену Бене Гессерит, и помня, как они пытали его самого. Они уже убили его один раз, когда опустошали Ракис. Но, будучи военачальником, башар считал их противником, по отношению к которому нельзя проявлять ненужную жестокость. Юный Суфир Хават, видя сосредоточенность башара, подражал ему, наблюдая и собирая данные для принятия дальнейших решений.

Старый раввин чувствовал тошноту от самой мысли о подобной охоте, несмотря даже на то, что Досточтимые Матроны сами охотились за его народом на Гамму. Шиана стояла молча, приняв, что насилие неизбежно будет иметь место. Она была по-настоящему заинтригована.

— Мы убьем вас, — рычала Досточтимая Матрона, которую преследовал Хррм. Она наклонилась вперед, сжав кулаки и изготовившись к прыжку. Но Хррм ничуть не боялся этой угрозы.

Шесть молодых футаров рычали и ревели, стремясь поохотиться. Их первобытный голод был не простым желанием поесть. Из камеры вышли еще три шлюхи. Несмотря на то что они были настороже и готовы к поединку, они решили дождаться удобного случая.

Мы убьем вас, — снова пригрозила оказавшаяся вдовушке Матрона.

У вас будет возможность попытаться это сделать, — сказал Орак То. Он стоял выпрямившись, темная полоса на лице была в тени. — Гоните их в лес, там они смогут бежать.

— Почему бы вам просто не казнить их?

— Потому что тогда мы не получим удовольствия. — Несколько укротителей улыбнулись. Они были спокойны и Уверены в своем превосходстве.

Наблюдая за происходящим, Шиана пыталась сформулировать свои гипотезы относительно этого изолированного народа, откуда он явился и каковы могли быть его цели, Сна сделала шаг по направлению к ближайшей Досточтимой Матроне.

— Скажите нам свои имена, чтобы я смогла похоронить вас, когда закончится этот день.

Шлюха, которую Черная Полоса припечатал к земле, продолжала извиваться, биться и выть. Более спокойная Матрона просто посмотрела на Шиану стеклянным взглядом.

Орак То высоко поднял руку, пресекая всякое шоу.

— Ваши имена будут забыты, когда ваша плоть будет двигаться по пищеварительным трактам футаров. Вы закончите ваше физическое существование как экскременты на лесных тропинках.

Главный укротитель повернулся к Матронам спиной и пошел прочь разболтанной походкой на своих длинных ногах. Голодные футары взяли женщин в кольцо, чтобы не дать им совершить вторую попытку к бегству, и погнали их к лесу.

— Идите в лес. — Орак То оглянулся на кипящих гневом Досточтимых Матрон. — Там у вас будет шанс пролить кровь или умереть в попытке это сделать.

Тег стоял на открытой платформе, поставленной на вершине высокой смотровой башни, и смотрел вниз. Рядом с ним стояла Шиана. Укротители стояли у подножия башни со своими электрическими дубинками на случай, если преследуемые футарами Досточтимые Матроны вдруг появятся здесь снова. Охранники не выказывали никакого страха, но гостей на всякий случай отправили наверх, на площадку, расположенную высоко над местом, где должно было совершиться убийство.

Гостям главного укротителя было разрешено занять самую выгодную площадку, откуда вся охота будет видна как на ладони, Так как площадь, на которой будет происходить охота, была непредсказуема, то Суфира Хавата и раввина отвели на другую смотровую башню, расположенную приблизительно в километре от первой. Старик пытался протестовать, говоря, что лучше посидит В корабле, но укротители настояли на том, чтобы и он смотрел это зрелище.

— Это докажет нам, что вы нам не враги, — сказал Орак То. — Смотрите, как мы поступаем с Досточтимыми Матронами. Определенно, вы хотите увидеть, как они страдают, ибо они ведь и вам причинили боль, не так ли?

— Я хочу увидеть охоту и посмотреть на ваших футаров в действии, — сказал Суфир Хават и тут же со значением взглянул на Тега. — Очень важно увидеть, как дерутся эти женщины, не так ли, башар? Так мы сможем лучше приготовиться, если вдруг столкнемся на поле боя с большим их числом.

После того как четверых наблюдателей разместили на смотровых площадках, в лесу громко затрубили рога. Шиана и Тег видели внизу большие заросли невероятно высоких тополей. Укротители у подножия башни подали следующий сигнал. Досточтимые Матроны рассыпались цепью и бросились в подлесок, взметая сухие листья.

Тегу было совершенно ясно, что укротители и футары делают все это далеко не в первый раз.

Под ними два мускулистых зверя бегали между тополями, стараясь выследить добычу. Тег почти физически чувствовал их кровожадность. Досточтимым Матронам дали возможность подраться, но шансов уцелеть у них не было. Футары исчезли в лабиринте между деревьями.

Они с Шианой продолжали наблюдать. Огромный лес, начинавшийся от башенного поселка, представлял собой непрерывный массив осеннего золота и серебристой коры. Тополиные рощи были совершенно одинаковы по форме. Они росли вокруг одного дерева, откуда сыпались семена. Эти деревья не казались высаженными искусственно. Это были естественные клоны. Длинные стволы стояли на подстилке из опавших листьев, которые лежали на земле, как древние золотые монеты. Отсюда, с высоты, эти стволы казались высокими прутьями громадной клетки.

Ожидая приближения охоты, Тег погрузился в ментатские размышления. Он анализировал лес и сумел понять образец закономерного рисунка в строении, кажущемся на первый взгляд случайным. Все деревья имели свое место, определенное еще при посадке. Эта строгая закономерность была замаскирована под природный «геометрический хаос».

Он продолжал пристально присматриваться. Нет, ошибки быть не могло.

Этот лес был высажен искусственно. Шиана взглянула на него.

Ментатская проекция?

Он ответил кивком, так как подумал, что на башне могут быть подслушивающие устройства. Ему не понравилось, что их отделили от Суфира Хавата и раввина. Не была ли эта охота специально спланирована так, чтобы, разделив гостей надвое, можно было потом послушать их частные разговоры?

Он сделал проекцию второго порядка. Очевидно, что, несмотря на все стремление лесничих насадить лес так, чтобы он казался диким, они не смогли преодолеть в себе врожденной, запрограммированной склонности к порядку. Культивировали ли первые колонисты этот лес много поколений назад на ровном месте или воспользовались диким лесом, убрав деревья в одних местах и оставив их в других, создав якобы глушь по четко разработанному плану?

Издалека донесся треск ломающихся веток, рычание футаров и крики женщин. Шум быстро приближался к наблюдательной башне. Шиана приникла к башару, притворяясь, что поглощена зрелищем внизу. Она заговорила высоким шепотом:

— У вас есть какие-то подозрения, Майлс?

Они только что отправили Дункану сообщение о том, что все в порядке и под контролем.

У меня есть мысли. Эта охота — показательное мероприятие. Например, мы знаем, что укротители вывели футаров специально для того, чтобы они убивали Досточтимых Матрон.

Если учесть, насколько опасны шлюхи, мне кажется вполне естественным, что укротители создали и запрограммировали таких хищников для самозащиты, — ответила Шиана. — Аргументы главного укротителя имеют смысл. Нет никакого сомнения в том, что Досточтимые Матроны — наш общий враг.

— Спросите себя, кто еще желает гибели Досточтимым Матронам. И все возможные союзы теряют свое отчетливость, — продолжал Тег. — Просто оттого, что и они, и мы ненавидим Досточтимых Матрон, у нас не появятся одинаковые цели.

Проекция третьего порядка: если укротители приобрели свои специфические генетические знания у тлейлаксов, улетевших в Рассеяние, то какую роль играл в этом конфликте Бене Тлейлаксу. Кому лояльны укротители?

Надо будет откровенно поговорить с мастером Скиталем, когда они вернутся на «Итаку». Очевидно, у старого мастера свои счеты с тлейлаксами из Рассеяния, которые предали свой народ.

Ментатское осмысление расширилось еще больше. Он почувствовал, как сильно и часто забилось его сердце, как ускорился обмен. Мы — не единственные, кто ненавидит шлюх. Досточтимые Матроны каким-то образом привели в ярость Внешнего Врага, они разъярили его настолько, что он следом за ними вторгся в Старую Империю.

Тег изо всех сил сжал перила смотровой площадки. Заметив его напряжение, Шиана бросила на него вопросительный взгляд, но он глазами показал ей, что не надо ничего говорить. Он пытался найти способ предупредить Дункана, чтобы тот находился в полной готовности на всякий непредвиденный случай.

Шиана схватила его за руку.

— Смотри вниз.

Одна из пяти Досточтимых Матрон бежала через заросли тополей, ловко обходя на бегу толстые стволы. По ее следу неслись три футара с вздыбленной шерстью и выпущенными когтями. Женщина летела стремительно, как ветер, взметая листья, которые взлетали в воздух как золотая пыль.

У подножия башни охранники подняли свои электрические дубинки, но не стали вмешиваться, убийство Досточтимых Матрон — удел футаров.

Несмотря на то что Матрона бежала быстро, уйти от футаров было выше ее сил. Волосы женщины растрепались и пропитались потом, губы были плотно и решительно сжаты, она, казалось, была сама готова вот-вот обернуться и вонзить собственные зубы в глотку футара.

Несколькими длинными прыжками голодные и разозленные футары догнали свою жертву. Тегу стало интересно, пробовали ли они уже человеческую кровь или это была их первая охота.

Чувствуя на спине горячее дыхание, зная, что футары вот-вот настигнут ее и свалят на землю, Досточтимая Матрона взлетела в воздух, ударилась босыми ногами о ствол тополя и отлетела в сторону. Бежавший за ней футар, стараясь не налететь на ствол, остановился, взметнув тучу листьев и сломанных веток.

Женщина приземлилась на ноги, стремительно отскочила в сторону, выставив руки и оскалив зубы. Она бросилась на второго футара, энергии летящего тела оказалось достаточно, чтобы свалить зверя с ног. Они покатились по земле и женщина двумя твердыми, как железо, пальцами выколола зверю оба глаза. Ослепленный футар взвыл, а женщина, схватив его за морду, молниеносным движением сломала ему шею.

Не сделав даже секундной паузы, Матрона снова вскочила на ноги и без малейшей одышки бросилась на третьего футара. Прежде чем Матрона успела нанести удар, зверь издал страшный крик, это был такой громкий и жуткий рев, ужаснее которого Тег не слышал никогда в жизни.

Эффект этого рева — на что, собственно, он и был рассчитан — оказался поразительным, он заставил женщину застыть на месте. Она споткнулась, как будто мышцы отказались ей служить. Звериная версия Голоса?

Прежде чем Досточтимая Матрона успела придти в себя, первый футар ударил ее сзади и свалил на землю, ударом когтей он нанес глубокие раны на лице, а другой рукой вскрыл женщине живот и, разорвав сильные мышцы, по локоть сунул руку в живот и, достав до сердца, вырвал его.

Женщина несколько раздернулась, лежа в луже крови, а потом затихла. Второй футар обнюхал тело своего убитого сородича, а потом присоединился ко второму, чтобы разделить с ним пиршество.

Тег, как зачарованный, наблюдал эту сцену, едва сдерживая отвращение. Укротители подобрали и унесли труп убитого футара. Оставшиеся в живых, не обращая на это ни малейшего внимания, урча, пожирали мясо своей жертвы.

Издали, от башни, на которой находились Суфир и раввин, донеслись крики, вой и рычание. Потом затрубил рог. Охота продолжалась:

Заподозрить, что ты смертен — значит, познать начало ужаса. Понимать неизбежность смерти — значит, избавиться от этого ужаса.

Архивы Бене Гессерит

Даже когда непобедимые валькирии уже были на пути к Тлейлаксу, Мурбелла ощущала какое-то беспокойство. Тлейлаксу… Женщины Тлейласу… Досточтимые Матроны. Теперь многое представлялось Мурбелле в новом свете, многое приобрело совершенно иной смысл. Бессмысленное уничтожение шлюхами всех планет тлейлаксов теперь не представлялось ей таким уж необъяснимым.

Но понимание в данном случае не означало прощения. Планы Новой Общины Сестер не изменились. Слишком многое было здесь поставлено на карту, наступала кульминация изматывающего конфликта, отвлекавшего ресурсы и силы от подготовки к главной войне. Пресеченная попытка нападения на Капитул, уничтожение Ришеза, партизанки и лицеделы на Гамму. Но сегодня все это навсегда останется в прошлом.

Огромный лайнер Гильдии нес войска Мурбеллы и снаряжение к последнему оплоту мятежных шлюх. После того как Гильдия высадит флот валькирий в тех же кораблях, которые использовались на Баззелле и Гамму, демонстрация силы будет впечатляющей. Насколько Мурбелла знала Верховную Матрону Геллику, было сомнительно, чтобы одного устрашения оказалось достаточно. Валькирии были готовы применить столько насилия, сколько потребуется; на самом деле они просто горели желанием его проявить.

Навигатор Эдрик настоял на том, что он сам поведет лайнер. Сославшись на нейтралитет Космической Гильдии, он заявил, что не будет участвовать в сражении, но изъявил желание присутствовать при захвате Бандалонга. Мурбелла чувствовала, что фракция навигаторов хотела извлечь из этого какую-то выгоду. Что скрывала Гильдия на Тлейлаксу? Несмотря на то что и навигаторы, и люди — администраторы Гильдии — горячо отрицали свою причастность, какие-то корабли доставили облитераторы Геллики на Ришез. Она могла допустить, что это был корабль самих Досточтимых Матрон, но это мог быть и лайнер Гильдии… такой же, как этот.

В прозрачной камере над их головами в облаке свежей, полученной из запасов Капитула пряности плавал навигатор Эдрик. Мурбелла не доверяла ему.

Ранее, на той же неделе, безобидный с виду корабль Гильдии передал закодированные послания, содержащие инструкции Новой Общины Сестер для Джейнис, работавшей среди Досточтимых Матрон. Прикрытие команды было надежным, а разведывательные данные, переданные Джейнис, дали Мурбелле пищу для размышлений, это была очень ценная информация, которая позволила Мурбелле спланировать образцово-показательный удар милосердия. Вместе с Кирией и десятью другими мнимыми Досточтимыми Матронами Джейнис готовила удар в подлых обороны самоуверенных шлюх, пока те пялили глаза в небо.

Уже скоро…

Вынырнув из свернутого пространства, гигантское судно перешло на орбиту вокруг Тлейлаксу. У башара Викки Азтин уже был приказ.

С мостика навигатора Мурбелла смотрела вниз, на планету. На континентах все еще были видны следы пожарищ — память о насильственном захвате планеты Досточтимыми Матронами. Женщины применили страшное оружие, но остановились, прежде чем успели полностью стерилизовать планету, предпочтя завоевать, а не окончательно ее уничтожить. Они решили раздавить и покорить оставшееся население — это была месть женщин Тлейлаксу. Верховная Матрона Геллика едва ли знала собственную историю, но она хорошо знала силу своей ненависти.

В последующие десятилетия после первой атаки, жестокие женщины взяли на Тлейлаксу то, чего, казалось, было невозможно взять. Сейчас, пока Мурбелла изучала раскинувшуюся внизу местность, советники по тактическим вопросам сличали увиденное с разведывательными данными, присланными Джейнис и ее разведчицами. Башар Азтин, хотя с ней невозможно было в настоящий момент связаться, тоже производила последнюю рекогносцировку, формулируя и окончательно отрабатывая план главного, неожиданного удара.

Шлюхи, несомненно, засекли появление на орбите неожиданно, вне всякого расписания прилетевшего лайнера. Мурбелла подала сигнал, и из чрева лайнера вылетели более шестидесяти наступательных кораблей Капитула, которые тотчас выстроились в боевой порядок, как мелкие рыбки около акулы. При виде этих военных сил у Досточтмых Матрон не должно возникнуть никаких сомнений относительно намерений прибывших.

Офицер связи передал открытым текстом: «Командующая Мать Мурбелла желает говорить с Гелликой».

Женщина ответила вызывающим тоном:

— Вы обращаетесь к Верховной Матроне. Вам следует выказывать ко мне должное уважение.

В голосе Мурбеллы звучала властная уверенность:

— Так же, как и вам. Я явилась сюда, чтобы облегчить вашу капитуляцию.

Геллика возмутилась, более того, пришла в ярость, но спустя мгновение взяла себя в руки.

— Дерзкие слова противника, который, насколько мне известно, весьма слаб. Мы уничтожали целые планеты. Лайнер с горсткой кораблей нас не испугает.

Даже так? Даже если мы везем с собой такое же оружие, каким вы сожгли Ришез?

Мы тоже не безоружны, — отпарировала Геллика. — Я не убеждена в том, что нам действительно надо капитулировать.

Мурбеллу не устрашили слова Геллики; наоборот, она почувствовала себя более уверенно. Если бы у Геллики на самом деле была такая мощная оборона, она бы уже атаковала, а не высказывала бы угрозы и предостережения.

— Твоя бравада мне наскучила, Геллика. Ты же знаешь, что все остальные Досточтимые Матроны либо присоединились к Новой Общине Сестер, либо убиты. Ваше дело проиграно. Мы должны найти другое решение. Я предлагаю встретиться с глазу на глаз.

Верховная Матрона ломко рассмеялась.

— Я встречусь с тобой, но только для того, чтобы показать тебе твою слабость.

Мурбелла совершенно отчетливо понимала, что думают сейчас Досточтимые Матроны: в предложении переговоров они видят главный порок и слабость ордена Бене Гессерит. Наверняка Геллика будет использовать любую лазейку для того, чтобы убить ее и захватить в свои руки Новую Общину Сестер. Мурбелла очень на это рассчитывала.

— Отлично, я спущусь в Бандалонг с небольшим эскортом из шестидесяти кораблей. Вместе мы достигнем решения.

— Спускайся, если осмелишься. — Верховная Матрона прервала связь. Было слышно, как в коммуникационной системе что-то щелкнуло.

Ранее Командующая Мать обдумывала возможность пленения Верховной Матроны и доставки ее на Капитул в качестве союзницы. Нийела с Гамму покончила с собой, не поделав обращения, — не великая, впрочем, потеря. Однако После разбойничьего уничтожения Ришеза Мурбелла поняла, что пленная Геллика может сыграть роль бомбы замедленного действия, если ее доставить на Капитул. Верховную Матрону надо устранить. Дункан никогда бы не сделал такой глупой тактической ошибки.

Мурбелла перешла на один из кораблей валькирий и приказала садиться в Бандалонге. Этих кораблей вполне хватило для захвата Баззелла или Гамму в ходе показательного шоу, но здесь превосходства в силах не было. Верховная Матрона, естественно, предположила, что она и верные ей Матроны могут без труда сокрушить такого соперника.

«Если не хочешь, чтобы противник заметил занесенный над ним кинжал, покажи ему другое оружие, мощное и смертоносное».

Корабли Мурбеллы приближались к дворцу, где ее уже ждали.

Наша оборона может стать уязвимой, если она выдает противнику наши слабые места.

Башар Майлс Тег, обращение к войскам

Услышав призывы к оружию и увидев спешащих куда-то Досточтимых Матрон, Уксталь понял, что только что прибывший лайнер привез не очередную делегацию любопытствующих навигаторов. Произошло нечто куда более серьезное.

Так как ему удалось продемонстрировать успех в пробуждении памяти Ваффа, Эдрик был доволен. Зачем Гильдии теперь проявлять свое любопытство? Он и так работает очень быстро! Пока Уксталю удавалось заполнять пробелы в знаниях мастера Тлейлаксу.

Что еще хуже, во время всей этой начавшейся суматохи он получил распоряжение немедленно явиться во дворец Бандалонга. Он торопливо направился в здание, вызывавшее у него тошноту своей безвкусной помпезностью. Пробегая мимо колонн портала, он не обратил внимания на Фиолетово-красные колонны и на кричаще одетые статуи Досточтимых Матрон, запечатленных в угрожающих боевых стойках.

У огромной двери стоял охранник — порабощенный мужчина в ярко желтом костюме. Было видно, что охранник ошеломлен происходящим. Уксталь подошел к мужчине, высокомерно вскинув подбородок — он-то не был сексуально порабощен Досточтимыми Матронами.

— Мне надо видеть Верховную Матрону.

Мужчина без всякого интереса окинул взглядом Уксталя и скучным голосом произнес:

— Верховная Матрона сейчас занята, надо отразить атаку ведьм. На нас напала Новая Община Сестер.

Ведьмы Бене Гессерит? Так вот почему поднялся весь этот переполох. В небе появились темные корабли, они снижались к дворцу как стая стервятников. Уксталь занервничал, ожидая, что сейчас с неба посыплются бомбы. У Геллики был талант возбуждать к себе ненависть.

Ученый вытащил из кармана свернутое послание, полученное им из дворца.

— Возможно, Верховная Матрона желает, чтобы я сейчас был рядом с ней. Я — ее самый великий из оставшихся в живых ученых, я — человек, который восстановит искусство получения меланжи в аксолотлевых чанах. Возможно, моя работа станет козырем в ее переговорах с врагом. — Он горделиво скрестил руки на своей узкой, впалой груди.

Да, настоящая причина вызова, видимо, в этом и состоит. Если ведьмы Капитула начнут играть своей монополией на пряность, то Геллика сможет противопоставить ей его, Уксталя, успех в возрождении гхола мастера Ваффа. Она представит его как своего личного гения! Навигатор Эдрик не допустит, чтобы кто-то помешал его работе. Уксталю ничего не грозит, что бы здесь ни произошло.

Одетый в костюм человек прочел вызов, глубокомысленно кивнул и одной фразой развеял восторженные ожидания Уксталя:

— А, теперь понимаю. На самом деле это послание не от Верховной Матроны. Мы уже приготовили комнату. Идем.

— Вы не скажете мне по крайней мере зачем я здесь?

— Нет, мне были даны специальные инструкции на этот счет.

Растерянного и подавленного, маленького человечка проводили в коридор, увешанный изображениями мертвых сестер Бене Гессерит в самых ужасных позах. Человек провел его под аркой на лестницу, по которой они спустились в большое подвальное помещение.

Когда Уксталь один вошел туда, в темноте оранжевым светом вспыхнул пол, как будто снизу на тлейлакса смотрели тысячи оранжевых горящих глаз. Охваченный ужасом, перепуганный Уксталь хотел бежать, но лестница расплавилась, растаяла, и на ее месте была теперь отвесная стена. Тлейлакс оказался запертым здесь как древний гладиатор на арене цирка.

— Верховная Матрона, зачем вы меня вызвали?

Он изо всех сил принялся уговаривать себя: «Я им нужен, и именно поэтому я до сих пор жив. Я им нужен!»

Горящие глаза на полу погасли, и помещение погрузилось в темноту. Несмотря на охватившую его панику, он различил какие-то звуки, которые словно водопады текли со стен в темное помещение. Шум нарастал, постепенно превратившись в пробирающий до костей женский смех.

— Ты видишь? Мои глаза всегда следят за тобой, человечек.

Помещение залил яркий, слепящий свет. Прикрыв лицо руками, Уксталь сквозь растопыренные пальцы увидел стоявшую перед ним совершенно голую Ингву. Старое тело было покрыто узлами мышц и туго обтянуто кожей; груди были слишком малы, чтобы обвиснуть.

Можешь мне поверить, Верховная Матрона не хочет тебя видеть. Сейчас, когда она разбирается с ведьмами Капитула, я использую тебя по своему усмотрению. Потом ты начнешь по-настоящему работать на меня. Геллика ничего не узнает до тех пор, пока я не нанесу свой удар.

Но я делал все, что от меня требовалось! — закричал он надтреснутым голосом. — Я вырастил гхола, делал для вас оранжевый заменитель пряности, восстановил память мастера Тлейлаксу. Скоро я обеспечу вас пряностью, которую вы, возможно…

Именно так. И как раз поэтому я должна управлять тобой. Вопреки всем моим ожиданиям, ты в самом деле смог Доказать свою ценность.

Она подошла к нему совсем близко, и он затравленно смотрел на нее, как кролик, загипнотизированный удавом.

— С этого дня ты станешь моим сексуальным рабом, и это сделает незаменимой меня. После моего импринтинга ни одна женщина не сможет тебя удовлетворить, даже Досточтимая Матрона. — Ее улыбающиеся губы были похожи на рваную мятую бумагу. — Своими трудами ты заслужил награду. Немного мужчин так долго выживают у нас.

Уксталь не посмел бежать. Это была опасность, которой он боялся все эти годы. Он видел, как в глазах Игвы вспыхнули страшные оранжевые огоньки. Сексуальное подчинение, полное порабощение — и все это по прихоти этой старой карги.

— Сейчас ты познаешь наслаждение, которое я могу тебе подарить. — Она ласково провела по его щеке своим кривым узловатым пальцем. — Тебе это понравится.

— Это невозможно, Досточтимая Матрона… Раздался кудахтающий смех.

— Человечек, я адепт пятого порядка, я действительный член общества черной вуали. Я могу преодолеть любое препятствие, стоящее на пути сексуального желания. — С этими словами она схватила его за руку и повалила на пол. Она была очень сильна, и он не мог сопротивляться. Улыбаясь и садясь на него верхом, Ингва плотоядно улыбалась.

— Теперь займемся твоей наградной.

Засохшая сучковатая мумия принялась срывать с Уксталя одежду, и он молился, чтобы Бог дал ему сил пережить этот день. Он жалобно заскулил. Много лет назад, когда это все только начиналось, лицеделы постарались защитить его, прежде чем отправить в Бандалонг, но теперь Хрон давно не показывался здесь. Лицеделы потеряли интерес к маленькому тлейлаксу сразу же после того, как он вырастил для них гхола Пауля Атрейдеса. Хрон просто бросил его на милость Досточтимых Матрон. Лицеделы ничего не смогут сделать, чтобы уберечь его от ярости Ингвы, когда она узнает, что с ним сделали.

Жилистые жадные руки старухи скользнули к промежности Уксталя. Ингва ахнула и отшвырнула от себя голого Уксталя.

— Ты кастрирован! Кто это сделал?

Л… Лицеделы. Очень давно. Мне… мне надо было сосредоточиться на моей работе, а не поддаваться искушению Досточтимых Матрон.

Мерзкий и тупой человечек! Ты хоть понимаешь, в чем ты себе отказал? Ты понимаешь, в чем ты отказал мне?

Уксталь откатился в сторону, стараясь подобрать с пола порванную Ингвой одежду до того, как она убьет его из чистого негодования. Но Ингва вскочила и, как пантера, одним прыжком снова оказалась на нем.

— Я всегда была тобой недовольна, человечек, и теперь ты снова усложнил мне задачу. Кастрация, однако, не делает тебя совершенно бесперспективным в смысле сексуального рабства. Для адепта моего уровня даже евнух не является безнадежным. Правда, это потребует дополнительных усилий, но я все равно выполню импринтинг. — Она прижала его к полу. — Потом ты сам будешь благодарить меня, обещаю тебе это.

Уксталь пытался возражать, потом он заплакал, потом завизжал, но никто не слышал его и никому не было до него никакого дела.

Охота стала фундаментальной частью естественного хода вещей. Жертвы знают это не хуже самих охотников.

Изречение Бене Гессерит

Стоя на продуваемой ветром наблюдательной площадке, возвышавшейся над высокими серебристыми тополями, Суфир Хават старался все увидеть и все усвоить, не упустив ни одной детали и сложив из кусочков цельную картину для последующего ее анализа. Суфир пока не был ментатом, но потенциально должен был превратиться в великого воина, стратега в человека, обладающего способностями компьютера.

В первой жизни он служил трем поколениям Атрейдесов. После падения Арракина Харконнены взяли его в плен и использовали оставшийся яд, чтобы заставить его служить жестокому барону. «Как я, должно быть, его ненавидел!» В то время Суфир был старым ветераном, с богатейшим жизненным опытом службы и бесчисленных битв. Чем-то он был похож на башара. Юный Суфир жаждал оправдать надежды, которые возлагал на него Майлс Тег.

Даже здесь, на большой высоте, Суфир чувствовал запах крови. Два долговязых укротителя стояли внизу, у основания деревянной башни, охраняя его и раввина от опасных футаров и Досточтимых Матрон, носившихся в лесу. Но, может быть, укротители стоят здесь для того, чтобы гости не вышли за отведенные им рамки и не увидели того, что не предназначено для их глаз?

Взволнованный раввин мерил шагами открытую платформу, временами поглядывая на широкую полосу серебристых деревьев. Суфир уже проанализировав личность этого человека и мог предсказать, как он поведет себя в такой ситуации. Закаленный жизнью в условиях постоянного несправедливого унижения и притеснения, раввин старался защищать интересы своего народа, но одновременно не выглядеть при этом жертвой. Больше всего он боялся проявить нерешительность, стать недостойным звания вождя и наставника.

Сейчас старик выглядел подавленным и разочарованным; разбились его мечты найти здесь совершенный мир для своих последователей. Будут ли еврейские беженцы просить оставить их на этой планете, невзирая на возможность повторных нападений Досточтимых Матрон? Неужели они сделают это, несмотря на странное поведение укротителей и на их злобных футаров, которых раввин находил отталкивающими, исходя из религиозных соображений? Что решит раввин, взвесив все «за» и «против»?

Суфир был уверен, что он и его товарищи гхола ни за что не останутся тут жить. Они должны находиться на «Итаке» вместе с башаром и Дунканом Айдахо, готовые защититься от Внешнего Врага. Собственно, для этого в первую очередь их и воссоздали.

Даже если какая-то группа беженцев и захочет поселиться здесь навсегда, Дункан ни за что не оставит здесь «Итаку». Неподвижность ведет к уязвимости. Успокоение опасно. Несмотря на всю кажущуюся гостеприимность укротителей, эта планета может стать лишь временным пристанищем для большинства из них. Хотя его прошлая память и не была еще восстановлена, Суфир знал, что его обязательства призывают его остаться с людьми на борту корабля-невидимки.

Снизу, из леса, донесся рык футаров и громкий треск ветвей. Прикрыв глаза ладонью, как козырьком, Суфир попытайся разглядеть подробности: охота приблизилась к их наблюдательной башне.

— Мне это не нравится, — сказал раввин, подняв руки в охранительном жесте.

Нужно нечто большее, нежели суеверный символ для того, чтобы остановить это.

Ты думаешь, что находишься в большей безопасности, чем я, потому что в один прекрасный день станешь воином? Но я сражаюсь на куда более важной арене. Мой оружие — вера, и это единственное оружие, которое мне нужно.

Они увидели, как внизу между деревьями прокрались два футара и сели в засаду. Суфир понял, что происходит. Другие футары, громко рыча, гнали к засаде Досточтимую Матрону. За первыми зверями следовали остатки стаи.

По приборам связи стоявшие внизу укротители получили свежие указания. Они подняли свои обведенные бандитскими масками глаза к вершине башни.

— Три из пяти Досточтимых Матрон убиты, — сказал один. — Охотничьи навыки наших футаров не притупились.

Но две смертельно опасные женщины были пока живы, и как раз в этот момент одна из них бежала по направлению к башне.

Она вылетела из древесных зарослей. Лицо ее было исцарапано ветками, левая рука безвольно болталась, босые ноги кровоточили от ран и ссадин, полученных во время быстрого бега по лесной чаще. Но она казалась неутомимой.

Раввин нервно прижал ладонь к глазам.

— Я не хочу на это смотреть.

Когда женщина выбежала на поляну и оглянулась, на нее прыгнули из укрытия два футара. Еще два угрожали Досточтимой Матроне сзади, неумолимо к ней приближаясь. Суфир перегнулся через перила, чтобы лучше видеть, а раввин, наоборот, отпрянул назад.

Не снижая скорости бега, женщина наклонилась и здоровой рукой схватила с земли длинный толстый сук. Продемонстрировав удивительную силу, она схватила его как легкое копье и насадила одного из футаров на этот сук, как на вертел. Смертельно раненый зверь с воем рухнул на землю, а женщина отпрыгнула в сторону.

На нее тут же бросился еще один футар, целясь в ее раненый бок. Он надеялся зацепить клыками ее раненую руку и вырвать ее из сустава. Суфир тотчас понял, что Матрона явно преувеличила тяжесть раны. Она стремительно выбросила вперед руку и схватила футара за горло. Челюсти его сомкнулись всего в сантиметре от ее лица. Громко крикнув, она отбросила от себя полузверя. Отлетев, футар сильно ударился спиной о серебристый ствол тополя. Упав, он изо всех сил пытался снова встать на ноги.

Но оставались еще два футара, готовые захлопнуть ловушку. Досточтимая Матрона бросила стремительный взгляд вправо, потом влево. В отчаянии она решилась на крайний шаг. Ее оранжевые глаза остановились на укротителях, охранявших наблюдательную башню. В стремительном беге она молниеносно бросилась на них, оставив позади футаров.

Оба долговязых охранника взяли на изготовку свои электрические станнеры, но женщина неуловимо быстрыми движениями выбила оружие из их рук. Уловив страх в глазах одного из укротителей, она одним мощным ударом сломала ему шею, и человек повалился на землю.

Потом женщина кинулась на второго укротителя, но тут к нему на помощь прибежал футар. Приблизились и еще два зверя, один из которых заметно хромал. Поняв, что не сможет отбиться от футаров, женщина схватила с земли станнер и бросилась обратно в лес. Футары с рычанием побежали за ней.

Суфир схватил раввина за руку.

— Быстрее! — Он бросился к ступенькам ведущей вниз лестницы. — Может быть, мы сумеем помочь.

Раввин колебался.

Но он уже мертв, а здесь мы в безопасности. Думаю, нам надо остаться…

Я устал быть зрителем! — Суфир быстро сбежал с лестницы, перескакивая через две ступеньки. Раввин, ворча, бежал следом.

Добежав до конца лестницы, Суфир увидел, что оставшийся в живых охранник склонился над телом своего товарища. Суфир ожидал, что услышит слова сожаления, выражения горя, изумления, гнева, но охранник был совершенно спокоен.

«Необычно. Странно».

Из чаши донесся леденящий душу рев. Три футара загнали в угол Досточтимую Матрону. Она яростно оборонялась, выкрикивая грязные ругательства. Суфир услышал треск — похоже, это был звук ломающихся костей, последовал жуткий вой, а потом человеческий вскрик, после чего наступила тишина. Суфир своим чутким ухом уловил отвратительное чавканье футаров.

Тяжело дыша, к подножию башни спустился раввин и остановился, переводя дух и держась за перила. Суфир поспешил к охраннику и его мертвому товарищу.

— Мы можем вам чем-нибудь помочь?

Согнутая спина укротителя внезапно напряглась. Он как будто забыл, что на башне были двое гостей. Он повернул голову на длинной шее и посмотрел на Хавата глазами, затененными енотовидной маской.

В этот момент Суфир взглянул на лежавшее на земле тело.

Черты лица трупа начали неудержимо меняться, искажаясь до неузнаваемости… Теперь он не был ни высоким, ни худощавым, лицо потеряло обтекаемость. С лица исчезла темная маска. У мертвеца была серая кожа, темные, близко посаженные глаза и нос пуговкой.

Суфир сразу вспомнил иллюстрации в архиве — лицедел!

Второй укротитель посмотрел на Хавата, и его лицо тоже стало переходить в нейтральное состояние. Теперь это был не человек, а труп… со стеклянным взглядом пустых мертвых глаз.

Суфир ощутил смятение, как жаль, что у него нет способностей ментата. Эти укротители лицеделы? Все, или только некоторые? укротители воюют с общим врагом, с Досточтимыми Матронами. Враг, укротители, лицеделы, Враг…

Эта планета была совсем не такой, какой казалась.

Он бросил взгляд на раввина. Старик тоже все это видел и хотя было видно, что он оцепенел от удивления и ужаса, он, несомненно, пришел к тем же выводам.

Мощный укротитель поднялся и, вскинув станнер направился к ним.

— Бежим, — сказал Суфир.

Даже самый хитроумный и хорошо продуманный план может провалиться из-за импульсивных действий заинтересованных хозяев. Разве не заключается ирония в том, что именно они считают лицеделов беспомощными и заменимыми?

Хрон, обращение к Легиону лицеделов

Сидя в восстановленном и реконструированном замке Каладана, Хрон дергал за многочисленные нити, играл роли и продолжал вести свою игру, завершая создание целостной картины из кусочков мозаики. Легион лицеделов управлял Иксом, Гильдией, КООАМ и Досточтимыми Матронами, засевшими на Тлейлаксу. Лицеделы уже далеко продвинулись по пути к окончательному успеху. Хрон ездил куда хотел и когда хотел, он бывал везде, куда его звали, но потом всегда возвращался сюда, к двум своим ценным гхола — к барону и Паоло. Работа продолжалась.

Безотлучно находившиеся на Каладане эмиссары с вживленными аппаратами и электродами, слали старику и старухе регулярные отчеты о результатах своих наблюдений. Несмотря на убогость своих тел, они проявляли удивительную выносливость и терпение, но и они не могли найти никаких ошибок в работе Хрона. Эти заплатанные твари наблюдали за ним, но не открывали самого главного. Даже эти прожженные шпионы не знали всего.

Вызов в главную башню замка оторвал его от дел и вывел из сосредоточенности. Хрон поднялся по каменным ступеням наверх, чтобы узнать, что на этот раз хотят от него несносные шпионы. Когда они назвали имя их хозяев, Хрон не стал протестовать — пока не стал. Надо потерпеть еще немного, сохранить пока видимость послушания — до того, как проект будет окончательно завершен.

Он знал, что старик и старуха по достоинству оценили его альтернативный план. Так как их попытки поймать корабль-невидимку закончились неудачей, то был смысл обезопасить себя, создав гхола Квисац-Хадераха, то есть Паоло.

Но дадут ли старик и старуха ему достаточно времени, чтобы пробудить память ребенка? Паоло было всего шесть лет, понадобится еще несколько лет, прежде чем Хрон сможет только начать процесс восстановления и запуска исходной памяти — начнет насыщать мальчика пряностью и готовить к его предназначению. Хозяева выставляли свои требования, у них были свои схемы, свои планы, свои интриги. Согласно тем скудным сведениям, которые удалось выудить у заплатанных шпионов, старик и старуха готовили огромный флот для завоевания всего мира, независимо от того, будет к этому времени готов Квисац-Хадерах или нет…

Молчаливые и оцепенелые, как камни, гнусные эмиссары ждали его в верхнем этаже башни. Когда Хрон поднялся по последним ступеням винтовой лестницы, шпионы, резкими движениями, как заводные куклы, повернули к нему свои лица. Он вызывающе упер руки в бока.

— Вы отвлекаете меня от работы.

Голова одного из эмиссаров поочередно дергалась из стороны в сторону, словно антагонистические нервные импульсы соревновались друг с другом — кто наклонит голову в свою сторону.

— Это сообщение — мы не можем доставить — доставить сообщение — сами.

— В чем дело? — Хрон скрестил руки на груди. — Мне надо закончить работу для наших хозяев.

Главный эмиссар раскинул руки в приглашающем жесте Другие стояли неподвижно, регистрируя каждое движение Хрона. Он вышел в галерею, а омерзительные создания отступили к стене. Он нахмурился.

— Что все это…

Внезапно все стало расплывчатым, края поля зрения смазались, а стены башни стали неразличимы. Сначала Хрон увидел эфирное плетение сети, нити связанных тахионов, составлявшие непрерывную цепь. Потом он оказался в каком-то совершенно незнакомом месте — в имитации другой имитации.

Он услышал стук копыт, ощутил запах навоза и различил скрип грубых колес телеги. Обернувшись вправо, он увидел старика и старуху, едущих в деревянной повозке, в которую был запряжен серый мул. Животное шло неторопливо, неутомимо и медленно таща повозку. Никто никуда не спешил.

Хрону пришлось сделать шаг, чтобы поравняться с повозкой, нагруженной параданскими арбузами. Их оливково-зеленые полосы были помечены пятнистым узором. Он оглянулся, стараясь понять метафору этого воображаемого мира. Далеко впереди виднелись многочисленные геометрически правильные строения, которые, казалось, вот-вот поднимутся в воздух. Это был огромный город, казавшийся живым. Красивые углы придавали контуру законченность идеальной электрической схемы. Ближе к Хрону на козлах сидел старик, небрежно держа в руках вожжи. Сверху вниз он посмотрел на Хрона.

— У нас есть новость. Твой долгий проект перестал быть актуальным. Нам больше не нужен ни ты, ни барон, ни Пауль Атрейдес, которых ты вырастил для нас.

Старуха согласно кивнула.

— Другими словами, нам не надо ждать так долго, чтобы заполучить твоего альтернативного Квисац-Хадераха.

Старик поднял вожжи и подхлестнул ими мула.

Пора кончать со всей этой возней. Хрон уже почти бежал рядом с повозкой.

Что вы хотите этим сказать? Я уже так близок…

— В течение девятнадцати лет мы не могли поймать корабль-невидимку в нашу чудесную сеть, но теперь нам наконец улыбнулась удача. Мы устроили им совершенно примитивную ловушку, показали старый, как мир, фокус, и очень скоро и корабль-невидимка и все, кто на нем находятся, будут у нас в руках. Мы получим то, что нам надо, и без твоего альтернативного Квисац-Хадераха. Твой план будет оставлен.

Хрон скрипел зубами, стараясь не выказать тревоги.

— Как вы в конце концов нашли корабль? Мои лицеделы…

— Корабль прилетел на нашу планету Укротителей, и теперь он у нас в руках. — Старик улыбнулся, показав идеально здоровые белые зубы. — Теперь нам остается только захлопнуть мышеловку.

Сидевшая рядом с ним на козлах старуха откинулась назад и сказала:

— Когда у нас в руках будет корабль-невидимка и его пассажиры, мы сможем контролировать то, что содержится в математических пророчествах, так нам нужных. Все наши основанные на предзнании проекции говорят о том, что Квисац-Хадерах находится на борту этого корабля-невидимки. Он будет на нашей стороне, когда начнется Крализец.

— Наш огромный флот уже готов начать наступательные действия по всей Старой Империи. Скоро все будет кончено. Мы и так очень долго ждали.

Старик дернул вожжи, вид у него был очень довольный. Старуха сложила губы в виноватую, извиняющуюся улыбку.

— Поэтому, Хрон, твой долгий и дорогостоящий план перестал быть необходимым.

Ошеломленный лицедел сделал еще два шага, чтобы не отстать от повозки.

— Но вы не можете так поступить. Ведь я уже пробудилпамять барона, а Паоло прекрасно развивается и скоро созреет для наших целей.

— Это спекуляция. Он нам больше не нужен, — повторил старик. — Когда мы захватим корабль-невидимку, в на-ших руках окажется и Квисац-Хадерах.

Словно давая ему утешительный приз, старуха протянула назад руку, взяла из кучи спелый параданский арбуз и протянула его Хрону.

— Было очень приятно работать с тобой. Вот, возьми этот арбуз.

Он взял его, растерянный и подавленный. Иллюзия рассеялась. Он снова стоял в верхнем этаже башни. Руки его были пусты. На обращенных вверх ладонях не было никакого параданского арбуза.

Мало того, он стоял на караю подоконника раскрытого окна. Ветер с моря холодил лицо. Далеко внизу, на линии прибоя, виднелись зубчатые утесы, казавшиеся маленькими с большой высоты, от которой у Хрона захватило дух. Еще полшага, и он полетит вниз, навстречу своей смерти.

Хрон уперся руками в косяки окна и спрыгнул назад, в комнату, спрыгнул неловко, без изящества, тяжело ударившись о каменный мощеный пол.

Эмиссары холодно наблюдали за ним. Собрав все силы, Хрон сумел сохранить самообладание и хладнокровие. Он не стал даже разговаривать с заплатанными шпионами, он просто вышел из комнаты.

Не важно, что говорили старик со старухой, Хрон так просто не откажется от своего плана до тех пор, пока не завершит его. Сам.

Для закаленного бойца каждая битва — праздник. Победа — это как тонкое вино или изысканный десерт. Поражение — кусок тухлого мяса.

Учение мастеров меча Гиназа

Шестьдесят кораблей приземлились в самом сердце Бандалонга, где их ждала Геллика. Мурбелла была уверена, что Верховная Матрона жаждет этой встречи, так как самоуверенно считает Мурбеллу слабым соперником и хочет поиграть с ней, как кошка с мышкой. Самозваная королева ждет от Командующей Матери поведения, типичного для сестер Бене Гессерит — обсуждений и переговоров. Она думает, что это будет веселая игра.

Но Мурбелла была не совсем сестра Бене Гессерит. Для Досточтимых Матрон у нее был в запасе сюрприз, и даже не один.

Корабли, кружившие на орбите, уступали в численности и вооружении сухопутным силам Геллики. Шлюхи ожидали от Командующей Матери цивилизованного поведения, дипломатических протоколов, светских любезностей. Мурбелла уже решила, что все это — пустая трата времени. Джейнис, Кирия и другие шпионки Мурбеллы работали и знали, что делать.

Точно в тот момент, когда эскорт Мурбеллы готовился к посадке в «ловушку», расставленную Матронами, — это был сигнал — были взорваны семь главных зданий Бандалонга. взрывная волна снесла стены, жар превратил резиденции Верховной Матроны в обгорелый пепел. Через несколько секунд три бомбы превратили в пар десятки кораблей на посадочной площадке космопорта.

Прежде чем ошеломленные шлюхи предприняли попытку сбить садившиеся корабли эскорта, Мурбелла скомандовала:

— Валькирии, в атаку!

Корабли эскорта начали бомбардировку дворца, уничтожая живую силу охраны Верховной Матроны. Исходя из военной необходимости, Мурбелла распорядилась считать Бандалонг объектом уничтожения. Геллика и ее мятежницы были опасны и тоже подлежали уничтожению. Шлюхи метались внизу как осы, вылетающие из горящего угля.

В этот момент башар Викки Азтин запустила с орбиты еще один, более многочисленный и сильный флот боевых кораблей Новой Общины Сестер. Второй, невидимый, корабль Гильдии, отключил защитное поле, оказавшись рядом с гигантским кораблем Эдрика. Из открытых отсеков вылетели еще двести кораблей с валькириями на борту и устремились к месту сражения.

До самого своего уничтожения Ришез регулярно отгружал на Капитул вооружения и специально сконструированные боевые корабли. Несмотря на то что большая часть подготовленного к войне флота была уничтожена вместе с верфями и заводами, огневой мощи флота оказалось с избытком достаточно для того, чтобы парализовать волю и подавить всякое сопротивление Досточтимых Матрон.

Башар Азтин повела волны кораблей для нанесения точечных ударов по стратегическим целям и узловым пунктам обороны, сведения о которых передавали внедрившиеся на Тлейлаксу разведчики. Из потайного места Джейнис передавала команды своим диверсантам, которые сейчас действовали согласованно с силами вторжения.

Пока другие бойцы Капитула развертывались в городе и его окрестностях, Досточтимые Матроны лихорадочно пытались организовать оборону против наседавшего со всех сторон противника, тщательно подготовившего неожиданный удар. Комадующая Мать и ее валькирии приземлились у стен дворца. Мурбелла так расставила транспортеры, чтобы блокировать все выходы из него. Одетые в черное отборные валькирии как горох сыпались из кораблей и окружали помпезное здание.

Улыбаясь, Мурбелла вошла во дворец, чтобы убить верховную матрону. Никаких пленных. Только так можно закончить эту затянувшуюся войну.

В сопровождении отряда валькирий Командующая Мать вошла в главный вход здания. Охрана из Досточтимых Матрон в пестрых трико и ярких накидках попытались остановить их, но валькирии без труда подавили этот очаг сопротивления.

Внутри дворца отряд прошел мимо фонтана, в котором булькала жидкость, цветом и запахом напоминающая кровь. В центре фонтана стояла статуя, изображающая, как пестро одетая Досточтимая Матрона вонзает меч в живот сестры Бене Гессерит; алая кровь из раны текла в фонтан. Мурбелла не стала задерживаться возле этого гротескного шедевра.

Мурбелла безошибочно нашла проход к главному тронному залу и вошла в него в сопровождении эскорта, как будто она уже овладела Тлейлаксу. Несмотря на высокие боевые качества Досточтимых Матрон, валькирии настолько превосходили их, что исход битвы был практически предрешен. Однако на примере битвы за Джанкшн, Мурбелла сделала выводы; тогда башар Майлс Тег поплатился за то, что слишком упивался триумфом своей легкой победы. Поэтому Мурбелла сейчас была в высшей степени бдительна. Досточтимые Матроны умели превращать поражения в победы.

Блистая на своем высоком троне, нераскаявшаяся Геллика ждала их, словно она контролировала обстановку.

— Как это мило с твоей стороны, что ты нанесла мне визит, ведьма. — На самозваной королеве был надет красно-желто-синий костюм, который был больше к лицу цирковой актрисе, нежели лидеру планеты. Пучок светлых волос был украшен бесценными камнями и декоративными заколками. — Это очень смело с твоей стороны. И очень глупо.

Мурбелла храбро приблизилась к трону.

— Мне кажется, что твой город горит, Геллика. Тебе следовало бы присоединиться к нам для отражения общего Врага. Умирать придется в любом случае, так почему не умереть в битве с настоящим противником?

Геллика оглушительно расхохоталась.

— С Врагом нельзя сражаться! Именно поэтому мы берем на планетах то, что нам хочется, а потом ищем следующую, прежде чем он нас настигнет. Но если вы, ведьмы, хотите отвлечь на себя силы Врага и вести с ним бессмысленные сражения, то мы будем только рады отсрочке; у нас будет время ускользнуть невредимыми.

Мурбелла не понимала, чего добивается Геллика, зачем она будоражит своих мятежниц, бросая их в изматывающий конфликт, в котором не могла победить. Анклавы преступниц причинили массу вреда — уничтожение Ришеза было только самым тяжким из них, — ослаблявшего силы человечества. Какая у нее цель?

Мы уже были почти готовы уйти с Тлейлаксу. И вот вы нам помешали, — Верховная Матрона встала и приняла боевую стойку. — С другой стороны, если я убью тебя и возглавлю твою Новую Общину Сестер, возможно, мы и задержимся.

Было время, когда я хотела тебя перевоспитать. Я вижу, что даром потратила бы время.

Геллика хотела конфликта. Очевидно, у нее не было иллюзий относительно выживания, так как она знала, что происходит в горящем Бандалонге. В ее намерения входило максимально увеличить число жертв, и ничего более. В городе раздалось еще несколько взрывов.

Внимательно глядя на эту красивую женщину, Мурбелла явственно представила себе, как она лежит мертвая У подножия своего трона. Видение было настолько четким, что казалось даром предзнания. Классическая техника мастеров Гиназа.

Краем глаза Мурбелла заметила движущиеся тени в зале. Человеческие фигуры, крадучись, вдруг появились в зале и окружили трон. Десятки Досточтимых Матрон сомкнулись в центре зала. Это была засада. Но их было слишком мало. Валькирии ждали засады, последнего отчаянного сопротивления. Они были готовы к драке и теперь бросились на противника с хорошо обдуманной яростью. Башар Азтин руководила атакой с неба. От взрывов дрожали массивные стены дворца.

Мурбелла взбежала наверх по ступеням трона, а Геллика ловко перепрыгнула через его подлокотник. Две женщины столкнулись, как два астероида, но Мурбелла сохранила равновесие, сместив центр тяжести по способу гиназских мастеров меча, и свалила Геллику на пол.

Противницы вцепились друг в друга и покатились по полу, с молниеносной быстротой нанося и отражая удары. Движения рук и ног были так быстры, что сливались в полупрозрачную пелену. Командующая мать оставила глубокую рану на лице соперницы, а та ударила ее в лоб, оглушив Мурбеллу ровно на миг, которого Геллике хватило, чтобы вырваться из захвата.

Вскочив на ноги, они пошли друг на друга, при этом Верховная Матрона демонстрировала необычную и странную технику, отличавшуюся от той, которую Мурбелла помнила из тех времен, когда сама была Досточтимой Матроной. Геллика либо научилась чему-то новому, либо изменилась сама.

В ответ Мурбелла изменила темп, ища возможности ударить, но соперница двигалась необычно быстрее, чем ожидала Мурбелла. Она пропустила сильный удар в бедро, но устояла на ногах. Она блокировала нервные рецепторы, устранила боль и снова бросилась на Геллику.

Досточтимая Матрона дралась с поразительной импульсивностью, полагаясь только на силу и быстроту реакции; Мурбелла и сама обладала такими качествами в сочетании с давно забытой техникой рукопашного боя мастеров Гиназа и с приемами Бене Гессерит. Мурбелла переключилась на новую технику, и теперь у Верховной Матроны не было шансов.

Предвидя ответы противницы, Мурбелла разработала план атаки на несколько секунд вперед. Отсутствие системы у Геллики в ведении боя на самом деле и было системой, видимой, правда, только со стороны. Мурбелле был не нужен меч, вполне достаточно рук и ног.

Несмотря на стремительные движения Верховной Матроны — удары, выпады, пинки, — Мурбелла заметила ее уязвимое место и нанесла удар. Момент, когда она увидела траекторию атаки, стал не более, чем моментом последующего обдумывания — сам удар был нанесен раньше. Действие закончилось, но подумала Мурбелла о нем на мгновение позже.

С силой свайного копера Мурбелла ударила Геллику в грудную клетку, сломав ребра и достав до сердца. Глаза Геллики широко распахнулись, она хотела выругаться, но не смогла и рухнула у подножия трона, как это представляла себе Мурбелла.

Тяжело дыша, Командующая Мать оглянулась и увидела горстку взятых в плен Досточтимых Матрон, в то время как по полу были разбросаны многочисленные трупы в ярких костюмах и накидках. Было здесь и несколько убитых валькирий.

— Остановитесь! Теперь я — ваша Верховная Матрона.

— Мы не пойдем за ведьмой, — огрызнулась одна женщина, сплюнув кровь. Она была готова возобновить схватку. — Мы не дуры.

Боковым зрением Командующая Мать заметила, что лицо убитой Геллики начало меняться. Мурбелла наклонилась над своей жертвой и проследила всю метаморфозу целиком. Лицо Геллики стало дряблым и серым, глаза запали, волосы свалялись и изменились цветом. То, что было самозваной королевой, валялось теперь в неузнаваемом виде, завернутое в пеструю кричащую одежду. Нос пуговкой, крошенный рот, черные точки глаз.

Мурбеллой овладело смятение, в первый момент она испытала потрясение, она не верила своим глазам.

— Вы ничего не имеете против, когда вас ведет лицедел? Так кто же здесь дуры? Сколько еще среди вас лицеделов?

Те Досточтимые Матроны, которые продолжали пока драться с валькириями, увидев, как лицо Геллики превращается в безликую маску, застыли на месте, испытав сильнейшее потрясение.

Верховная Матрона!

Она не человек!

— Полюбуйтесь на своего вождя, — приказала Мурбелла, шагнув вперед. — Вы подчинялись приказам лицедела, внедренного в ваши ряды. Вас обманули и предали.

Только одна Досточтимая Матрона продолжала яростно сопротивляться. Валькирии скоро убили ее, и Мурбелла нисколько не удивилась, увидев, как упавшая женщина превратилась во второго лицедела.

Здесь и на Гамму — как далеко распространилась эта зараза? Провокационные действия Геллики — неизвестно пока как — служили интересам лицеделов, а не интересам шлюх. Не заговор ли это, состряпанный отступниками-тлейлаксами, или за этим кроется нечто большее? За что воевали эти меняющие облик твари? Не являются ли они авангардом Врага, посланным в пределы Старой Империи, чтобы еще больше ослабить противника?

Неужели все эти кровавые конфликты, истощавшие ресурсы Новой Общины Сестер, были результатом заговора, призванного ослабить оборону человечества? Может быть, их специально натравливали друг на друга, чтобы истребить самых лучших бойцов и чтобы Враг, придя позже, мог одержать более легкую победу? После того как сражение в городе стихло, валькирии стали стекаться во дворец. В Бандалонге Матроны Геллики дрались насмерть, а лайнеры Гильдии оставались на орбите, наблюдая за схваткой с безопасного расстояния.

Джейнис в запыленном и разорванном мундире, но с сияющими глазами привела свою команду.

— Командующая Мать, — доложила она, — дворец наш.

Враг твоего врага не обязательно твой друг. Он может ненавидеть тебя точно так же, как и любого другого соперника.

Стратегические умозаключения Хавата

Когда смертельная охота была окончена и все пять Досточтимых Матрон убиты, Шиана и Тег спустились с башни по деревянным ступеням лестницы. Это было бодрящее, но и одновременно тревожное зрелище. Шиана чувствовала, что в стоявшем рядом с ней молодом башаре происходит нешуточная внутренняя борьба — с собственными вопросами, экстраполяциями и подозрениями, но он не мог высказаться вслух в присутствии охранников.

Укротители собрались возле своих футаров на усыпанной опавшими листьями поляне, где была разорвана на части последняя Досточтимая Матрона. Победившие Хррм и Черная Полоса дружно съели последнюю страшную шлюху.

Это было запоминающееся сражение. Оба футара настороженно кружили около женщины, уклоняясь от ударов ее рук и ног. Когда она высоко подпрыгнула, чтобы нанести удар ногой, Хррм поймал ее когтями за лодыжку — словно насадил на рыболовный крючок — и с силой припечатал спиной об землю. Черная Полоса кинулся к лежавшей жертве и вырвал ей гортань. Алые капли обильно оросили ковер из золотых листьев.

Уходя с наблюдательной платформы, Шиана и Тег остановились возле футаров в холодном и настороженном восхищении. Узнав Шиану, Хррм улыбнулся ей, обнажив окровавленные зубы, словно ожидая, что она сейчас подойдет к нему и погладит по шерсти. Она же чувствовала, что ему нужно одобрение, которое в течение многих лет он получал только от нее. Шиана, подойдя к нему ближе, сказала:

— Отличная работа, Хррм. Я горжусь тобой.

Хррм басовито замурлыкал. Потом он сунул морду в бледную плоть поверженной Досточтимой Матроны и оторвал добрый кусок мяса. Шиана не видела трех остальных футаров с корабля-невидимки, но знала, что они тоже участвовали в охоте.

Четверо долговязых аборигенов, включая и главного укротителя, стояли, наблюдая эту гнусную сцену, очевидно, наслаждаясь чистой работой своих воспитанников.

Теперь вы видите, каково наше истинное отношение к Досточтимым Матронам.

Мы в нем и не сомневались, — сказала Шиана. — Но на нас надвигается другой Враг. Враг, которого спровоцировали на нападение эти шлюхи. Этот Враг будет пострашнее.

Пострашнее? Откуда вы можете это знать? — поинтересовался главный укротитель. — Что, если нам нечего бояться этого Внешнего Врага? Может быть, это просто недоразумение.

Шиана заметила, что остальные укротители как бы невзначай окружают их. Тег тоже это заметил, но не подал вида.

Стоя у кровавых остатков охоты, Орак То удивил их сменой темы разговора:

— Теперь, когда мы показали вам нашу добрую волю, я бы хотел навестить ваш корабль-невидимку. Мне бы хотелось взять с собой несколько укротителей, чтобы они тоже его посмотрели.

Тег подал Шиане неприметный для окружающих знак опасности.

— Над этим действительно стоит подумать, — сказала она. — Но сначала мы должны обсудить это с моими спутниками. Нам надо рассказать им о вашем замечательном гостеприимстве и о том, что вы нам показали.

Стараясь ничем не выдать своей озабоченности, Тег добавил:

— У нас очень маленькое судно. Для вашего посещения потребуется более вместительный транспорт.

— У нас есть свои собственные корабли. — Главный укротитель повернулся, как будто вопрос был уже решен. Тег и Шиана быстро обменялись взглядами. У них есть корабли? укротители уже говорили о достаточно мощных сканнерах, улавливающих появление чужих кораблей, даже таких, как «Итака». Эта цивилизация была гораздо более технологичной, чем можно было подумать с первого взгляда.

Запах укротителей, медный запах пролитой крови и мускусный запах футаров, смешанные с лесными ароматами, вкупе образовывали какую-то тревожную смесь. Шиана тоже улавливала намек на какое-то необъяснимое напряжение. Стоявшие возле почти сожранного трупа растерзанной Досточтимой Матроны Хррм и Черная Полоса подняли морды. Им явно чего-то недоставало. Оба футара глухо и утробно рычали.

Шиана спросила:

— Скоро ли к нам присоединятся раввин и Суфир Хават? Орак То продолжал говорить, будто не расслышал вопроса.

— Я подам сигнал моим людям. Уверен, что ваши спутники согласятся, мы сделаем наше посещение как можно более полезным.

Стоявшие поблизости укротители напряглись. Движения их были неторопливыми, но Шиана заметила, что они становятся в боевые стойки, выставив локти и приготовившись к прыжку. Они собираются напасть!

— Майлс! — крикнула Шиана.

Молодой башар нанес такой молниеносный удар, что никто не успел даже заметить его движение. Шиана сделала нырок и ударила ребром ладони в лицо другого укротителя и отпрыгнула в сторону, когда к ней побежали новые противники.

Тег ударил одного из противников в центр грудины, остановив ему сердце, — старый, но смертоносный боевой прием ордена Бене Гессерит. Шиана взяла на прием руку еще одного нападавшего и сломала ее чуть выше локтя. Из-за тополей выбегали как хищники все новые и новые укротители.

Аборигены дрались с явным намерением убить, при этом они даже не требовали, чтобы Шиана и Тег сдались. «Но что укротители будут делать, когда убьют нас? Как они попадут на борт корабля-невидимки, если в этом состоит их цель?» Шиана и Тег пока сдерживали бешеный натиск, но с большим трудом.

Внезапно в гущу влетела гора мышц, клыков и когтей — атаковал Хррм. Но он атаковал не Шиану и не башара — он напал на главного укротителя Орака То. Орак удивленно открыл рот и выкрикнул какую-то гортанную команду, но Хррма это не остановило. Хррм забыл свою выучку. Он свалил укротителя на землю, рыча: «Шиана!» В неуловимую долю секунды он сомкнул челюсти и крутанул головой, сломав шею Ораку То.

Хррм ничего не понимал ни в политике, ни в союзах, он дрался с другими футарами и с укротителями за нее.

Все произошло в считанные секунды. Футар еще не успел отойти от убитого главного укротителя, как его труп начал меняться. Другой убитый укротитель изменился тоже. Лицеделы!

В прошлом Шиана всегда доверяла своей способности распознавать лицеделов по запаху их феромонов, но этих новых усовершенствованных лицеделов часто не могли распознать даже Преподобные Матери Бене Гессерит. Она знала это задолго до отлета с Капитула.

Отдельные фрагменты сложились в цельную картину, как кусочки смальты в мозаику. Если эти укротители были лицеделами нового поколения, то они никакие не союзники, а враги. Из того, что лицеделы и сестры Бене Гессерит ненавидели Досточтимых Матрон, отнюдь не следовало, что они готовы бороться за общее дело.

Взревев, Черная Полоса налетел на Хррма. Два рычащих футара сплелись в клубок шерсти, клыков и когтей. Шиана ничем не могла помочь Хррму и поэтому снова занялась противником.

Несколько укротителей сбросили свои енотовидные маски и стали обычными лицеделами, не заботясь больше о маскировке. Похоже, что все укротители — лицеделы.

Орак То хотел попасть на борт «Итаки», и теперь его мотив стал совершенно ясен: укротители хотели захватить «Итаку» для Врага. Враг всегда преследовал корабль-невидимку. Вот почему главный укротитель хотел сейчас убить их: лицеделы могли спокойно попасть на корабль под видом Шианы и Тега, приняв не только их внешность, но и память и манеру поведения. Лицеделы могли сделать то, на что охотники не были способны. Надо предупредить Дункана!

Шиана ударила следующего укротителя, отшвырнув его к другим. Тег дрался рядом. Он был ментат и уже давно все понял, придя, видимо, к таким же выводам.

— Они все связаны — старик и старуха, сеть, укротители и лицеделы. Надо уходить — один из нас должен остаться в живых!

Шиана осознала и другую страшную правду: Суфир и раввин, наверное, уже мертвы. Поэтому-то укротители их разделили — разделили, чтобы убить.

На опушке леса из-за высоких тополей выбежали футары, еще две особи, которые тут же вмешались в драку, набросившись на Хррма, который начал отбиваться и от них. Футар не может напасть на укротителя.

Шиана не знала, как они с Тегом смогут победить всех нападавшим на них укротителям. Хррм продолжал драться, но было ясно, что долго он не продержится. Он подпрыгнул, схватил Черную Полосу за горло и вырвал когтями у него гортань, но, несмотря на это, истекавший кровью футар продолжал щелкать своими острыми зубами. Потом Хррм напал на другого футара, и опять Шиана увидела катающийся клубок шерсти, когтей и зубов.

С минуты на минуту футары накинутся на них с Тегом.

— Майлс! — Шиана нанесла прямой удар по лицу очередного укротителя, и он рухнул на землю.

Внезапно руки и ноги Майлса слились в радужную пелену, Шиана потеряла способность следить за его движениями. Было похоже, что среди тополей поднялся сильный ветер. Все укротители, столпившиеся до этого вокруг них, валялись на земле, словно срубленные деревья. Шиана не успела даже глазом моргнуть.

Тег снова появился рядом с ней, хватая ртом воздух. Вид у него был совершенно измотанный.

— Бежим к кораблю, скорее!

Все вопросы о том, что сейчас произошло, Шиана отложила на потом. Она бежала рядом с ним. Хррм дал им лишнее время, задержав футаров, и она не имеет права допустить, чтобы это самопожертвование пропало даром.

Позади раздалось рычание множества футаров, под их руками и ногами ломались ветки и сучья, трещали сухие листья. Помогут ли им, как Хррм, другие три футара, бывшие с ним на корабле-невидимке? Рассчитывать на это было нельзя. Она видела, как они убивали закаленных в битвах Досточтимых Матрон, и не думала, что у нее много шансов устоять против футара.

Несомненно, у деревянных башен поселка их поджидают другие укротители. Наверное, уже окружен и их корабль. Как скоординировал Орак То свой план? Были ли все укротители лицеделами или они просто инфильтрировали эту планету?

Шиана и Тег пробежали мимо основного поселка укротителей. Большинство похожих на енотов людей вышли из своих цилиндрических деревянных домов, на происходящее они реагировали слабо, сделав по направлению к беглецам несколько шагов.

Впереди, на краю поляны, их ждало судно. Как она и опасалась, два высоких укротителя стояли возле люка с электрическими станнерами. Шиана приготовилась биться с ними насмерть.

Внезапно вперед вырвался Тег. Развив невероятную скорость, он словно пуля понесся к кораблю. Два укротителя повернулись, чтобы встретить его электрошоком, но опоздали. Удары Тега были поистине молниеносны. Укротители, роняя станнеры, разлетелись в разные стороны, как будто их разметала по сторонам невидимая сила.

Шиана бежала за Тегом, ощущая режущую боль в легких. Замедлив бег, чтобы отдышаться, башар ногой отшвырнул в сторону валявшийся на дороге станнер. Шатаясь от усталости, он кодом открыл замок люка. Загудела гидравлика и тяжелый люк пополз в сторону.

— Внутрь, быстро! — Тег тяжело и с трудом дышал. — Надо взлетать.

Шиане никогда в жизни не приходилось видеть у людей такого переутомления. У Тега посерела кожа, казалось, он вот-вот упадет и лишится сознания. Она схватила его за руку, опасаясь, что он не в состоянии вести корабль.

«Мне надо сделать это самой».

Укротители выбежали из домов, неся дубины и станнеры. Им теперь нечего было скрывать, и многие сбросили личину, превратившись в омерзительные создания с черными глазами-точками и пуговчатыми носами. Шиана опасалась, что у кого-то есть метательное или стрелковое оружие или дистанционные станнеры.

Из густых зарослей подлеска выбежали два человека и что-то громко крича, бросились к кораблю. Они бежали что было сил. Шиана втолкнула Тега в люк, а сама задержалась, чтобы дождаться Суфира и раввина, которые очертя голову бежали к ней. Укротители наступали им на пятки, и было слышно, что позади бегут приближающиеся футары. Лица Суфира и старика были покрыты пятнами, они спотыкались, всего на какие-то секунды опережая своих преследователей. Молодой человек схватил раввина за руку и тащил его за собой. Шиана подумала, что они не успеют.

Наконец, приняв самоотверженное решение, Суфир толкнул старика вперед, а сам развернулся лицом к укротителям. Сжав кулаки, он бросился на ближайшего преследователя, ошеломленного таким поворотом дела. Короткий удар в живот, второй в горло — и лицедел рухнул на землю. Своим героизмом Суфир дал старику время подбежать ближе к кораблю. Задыхаясь, но не останавливаясь, Суфир ринулся за ним, опять схватил раввина за руку. Они были уже почти у самого люка.

Когда первый футар бросился вперед, на него из-за корабля налетел другой зверь. Они, сцепившись, покатились по траве. Это был второй футар Хррма! Эта задержка преследователей подарила Шиане и ее спутникам еще несколько секунд драгоценного времени.

Она схватила с земли выпавший из рук убитого лицедела станнер и крикнула:

— Бегите! Бегите!

Оглянувшись через плечо, она бросила Тегу:

— Заводи двигатель, Майлс!

Суфир с раввином бежали на последнем всплеске адреналина.

— Лицеделы! — срывающимся голосом произнес Суфир. — Мы видели…

— Я все знаю! Влезайте скорее.

Застучали двигатели. Майлс несмотря ни на что нашел в себе силы дотащиться до пилотского кресла.

Шиана спустилась на траву и поразила одного из укротителей станнером, потом развернула его и снесла голову второму.

Старый раввин упал в люк, за ним в корабль быстро забрался двенадцатилетний гхола. Из лесу вылетели еще три футара, за которыми показалась группа укротителей. Шиана влетела в люк и активировала запорный механизм. Она едва успела убрать ноги. Люк захлопнулся. Футар всей тяжестью налетел на металлический корпус.

— Летим, Майлс! — Она упала на палубу. — Летим! Суфир Хават был уже на месте второго пилота. Башар, судя по его виду, мог в любую секунду потерять сознание, и Суфир потянулся к панели управления, готовый взять его на се6я. Но Тег убрал руки мальчика с приборов.

— Я сам.

Судно поднялось над верхушками деревьев. С бьющимся сердцем Шиана посмотрела на раввина, который лежал на полу у ее ног. Исцарапанное лицо от напряжения было покрыто пятнами, и Шиана боялась, что у старика остановится сердце именно теперь, когда все позади.

Потом она вспомнила слова Орака То о том, что у укротителей есть свои космические корабли, и, значит, преследование неминуемо.

— Поспешим, — тихий голос Шианы звучал хрипло и надтреснуто.

Бледный как полотно Тег тем не менее услышал ее. Корабль взмыл в небо вертикально, пассажиров перегрузкой прижало к полу.

Радикалы страшны только тогда, когда вы пытаетесь их подавить. Вы должны показать им, что готовы использовать лучшее из того, что они предлагают.

Лето Атрейдес II Тиран

Разум его мутился, тело сотрясалось. Уксталь не понимал, что делает с ним Ингва. Применяя силу, природы которой он не осознавал и которой не имел сил сопротивляться, старая карга крутила и выжимала его, как половую тряпку, а потом оставила его одного, слабого и дрожащего, едва способного дышать, ходить и думать.

Этого не должно было произойти!

Едва ли замечая штурмовые корабли, кружившие над Бандалонгом, он, спотыкаясь, дотащился до лаборатории. Он больше боялся Ингву, чем падающих с неба бомб или атакующих врагов. В то же время он не мог избавиться от ощущения сладкого удовольствия, какое причинила ему Ингва. Он чувствовал себя больным и нечистым, память о происшедшем действительно оказалась неизгладимой.

Уксталь ненавидел эту планету, этот город, этих женщин — невыносима была и мысль о том, что он не в состоянии управлять своей собственной жизнью. В течение многих лет он жил как канатоходец. Ему приходилось постоянно следить за тем, чтобы не потерять равновесие или бдительность. Но после соития с Ингвой он чувствовал, что не может сосредоточиться, причем в тот момент, когда ему как никогда нужны были его умственные способности.

Потом началась массированная атака на город, противник бомбил промышленные центры, дворец был в осаде, в небе неожиданно появился военный флот Бене Гессерит.

Кем-то заранее заложенная взрывчатка уже разрушила стены лабораторного комплекса. Диверсанты и шпионы, видимо, появились здесь еще до начала военных действий и взорвали его лабораторию как предприятие, важное для Досточтимых Матрон.

Он, шатаясь, забрел в одну из лабораторий и вдохнул едкий запах химикатов, исходивший от свежего аксолоотлевого чана. Чувствовался едкий запах корицы, оставшийся после первого — и неудачного — эксперимента, который Вафф, все еще охваченный ужасом от пережитого, предложил поставить несколько дней назад. Уксталь оставил пробужденного только наполовину мастера запертым в квартире.

Уксталь бежал, чтобы спасти свою жизнь. В глубине души он понимал, что, несмотря на самые добросовестные усилия Ваффа, они не смогут наладить процесс изготовления пряности. Воссозданный мастер не обладал знаниями, достаточными для производства меланжи. Предложенные им методики могут стать хорошим началом исследований, но едва ли сами по себе приведут к окончательному результату. Возможно, вместе они смогли бы заново открыть нужный процесс, но не под бомбами в горящем Бандалонге.

Однако, если нависший над головой лайнер принадлежит Гильдии, то, может быть, его спасет навигатор Эдрик! Гильдии наверняка будет нужен пробужденный гхола Ваффа, которого он воссоздал по их требованию, да и сам Уксталь тоже. Навигатор должен спасти их обоих.

Уксталь услышал громкие голоса и шум машин, на фоне сотрясений от разрывов и ружейного огня. Какой-то голос кричал:

— Нас атакуют! Матроны и мужчины, спасите нас! — конец фразы потонул в грохоте автоматных очередей, стуке пусковых установок и треске импульсных станнеров. Он застыл на месте, когда услышал что-то еще.

Голос Ингвы.

Мускулы его непроизвольно дернулись в ответ, и Уксталя против воли понесло на этот голос. Сексуально привязанный к этой страшной женщине, он чувствовал неодолимую потребность защитить ее, прикрыть от внешней опасности. Но у него не было оружия и он совершенно не умел драться. Подобрав с земли обрезок металлической трубы, он побежал дальше, на грохот сражения, едва ли соображая, что делает.

Уксталь увидел около двадцати Досточтимых Матрон, окруженных превосходящими силами женщин в черных с шипами костюмах. Эти последние превосходно владели как холодным оружием, так и ружьями и голыми руками. Это же валькирии Новой Общины Сестер! Размахивая трубой, Уксталь бросился на них, перескакивая через окровавленные тела Досточтимых Матрон. Но одетые в черное ведьмы просто отшвырнули его в сторону, сочтя, что его не стоит даже убивать.

Обладая более высокой техникой боевых искусств, валькирии легко взяли верх над Досточтимыми Матронами. Одна из женщин крикнула:

— Прекратите сопротивление, Верховная Матрона убита! Следом за ними из дворца прибежала одна Досточтимая Матрона, которая кричала:

— Геллика была лицеделом! Нас обманули!

Уксталь встал на ноги, удивленный этой новостью. Хрон заставил его работать в Бандалонге, но тлейлакс-отступник так и не понял тогда, почему Досточтимые Матроны сотрудничают с лицеделами. Однако, если сама Верховная Матрона была замаскированным лицеделом…

Он едва не споткнулся о лежавшую на земле и стонавшую женщину. Она получила рану в бок, но даже будучи раненой, крепко вцепилась в него.

— Помоги мне!

Голос ее звучал как управляющая им струна. Это была Ингва. В ее скрипучем голосе слышался гнев — гнев на скрутившую ее боль.

— Помоги мне! Быстро!

Кровь сочилась из ее бока, при каждом свистящем вдохе рана раскрывалась как широкая красная пасть и извергала струю крови.

Он представил себе, как она доминировала над ним, как насиловала его своей сверхъестественной сексуальной техникой, которая смогла затянуть в ловушку даже евнуха. Рука ее крепко вцепилась в его ногу, но это была не ласка. Вокруг них продолжали греметь взрывы. Ингва открыла рот, чтобы обругать его, но у нее не хватило сил.

— Ты сильно страдаешь от боли?

— Да! — Ее измученный взгляд красноречиво говорил, что она считает его непроходимым глупцом. — Поторопись!

Это было все, что он хотел услышать. Он не мог вылечить ее, но мог таким способом избавить от боли. Уксталь не был воином, не владел боевыми искусствами; он был мал и тщедушен телом, и любая из этих сильных женщин могла бы просто отбросить его в сторону, вздумай он ей чем-то помешать. Но когда он изо всей силы ударил ненавистную Ингву пяткой по горлу, он понял, что ему было вполне по силам сломать ей шею.

Когда ужасная зависимость исчезла, Уксталь испытал головокружительное упоение. Он понял, что теперь стал в какой-то степени свободен. Более свободен, чем был в течение шестнадцати лет.

Досточтимые Матроны Тлейлаксу — и это было совершенно очевидно — проигрывали сражение, более того, их разбили наголову. В небе он увидел еще два корабля, снижавшихся к лабораторному комплексу. Эти корабли не были похожи на боевые, на бортах был виден картуш Космической Гильдии. Эти корабли тайно садились в городе, объятом войной!

Должно быть, они хотят спасти его и Ваффа, который остался в квартире. Надо идти туда, где Эдрик сможет его найти.

Еще несколько взрывов окончательно снесли стены главного лабораторного корпуса, потом взорвалась воздушная бомба, уничтожившая складскую секцию, где содержались более молодые гхола. Все они моментально превратились в прах, смешанный с клеточным материалом, сгорев в адском огне. Уксталь был разочарован этой потерей, но потом побежал искать убежища. Кому нужно это геройство?

Два корабля Гильдии приземлились близ полуразрушенного лабораторного комплекса, и из них вышли поисковые команды, но Уксталь не смог до них добраться. Над этим же местом на малой высоте в поисках цели пролетело еще одно судно Новой Общины Сестер. Он увидел группу ведьм, бегущих по улице к лаборатории. Он ни за что не смог бы проскользнуть мимо них незамеченным.

На какое-то время надо просто спрятаться и выждать, когда закончатся все эти сражения. Отступника-тлейлакса мало интересовало, какая фракция или какая сторона победит. Он находился на Тлейлаксу, у себя дома.

Поняв, что ведьмам не до него, Уксталь повернул в другую сторону, прополз под каким-то забором и побежал по покрытому густой грязью полю к расположенной здесь слиноферме. Никому не придет в голову интересоваться этими грязными лачугами и скотоводческими постройками, кому нужен этот вечно вымазанный навозом фермер Гаксхар. Здесь, у этого старика, он и найдет надежное убежище, где будет прятаться до лучших времен.

В поисках убежища, Уксталь нашел несколько загонов с противоположной стороны фермы, где Гаксхар держал самых жирных своих слиней. Оглянувшись на горящую лабораторию, он увидел группу одетых в черную форму валькирий, марширующих по полю. Скоро они подойдут ближе и обнаружат его, он был уверен в этом. Почему они интересуются человеком, выращивающим слиней? Другие женщины пошли осматривать все строения города в поисках затаившихся Досточтимых Матрон. Видели ли они его?

Лихорадочно стараясь скрыться из виду, Уксталь заполз в какой-то загон с другой стороны от ворот, где содержались жирные слиньи. Маленький навес, под которым хранился корм, был поднят на каменных блоках, и под ним оставалось тесное пространство. Уксталь съежился и заполз туда. Здесь его не найдут никакие женщины, к какой бы партии они ни принадлежали.

Взволнованные его присутствием слиньи подняли крик и визг. Уксталь пополз к дому фермера. От страшной вони его едва не рвало.

— Пора их кормить, — произнес чей-то голос.

Извернувшись, чтобы увидеть из-под навеса, что происходит, Уксталь разглядел пожилого фермера, который стоял у забора и сквозь щели смотрел на своих животных. Фермер принялся бросать куски мяса — по большей части человеческого — в пустой загон. Некоторые куски падали очень близко от Уксталя. Он отбросил их прочь.

Остановись, глупец! Я пытаюсь укрыться здесь. Не привлекай ко мне внимания.

На тебе кровь, — сказал Гаксхар пугающе равнодушным тоном. — Это может привлечь их к тебе.

С бесстрастным видом он открыл загон и запустил туда голодных слиней. Их было пять: самое зловещее число. Эти твари выглядели как громадные обрубки плоти, их складчатые тела были покрыты толстым слоем слизи, плоское брюхо обрамляла перемалывающая все пасть, которая могла превратить любой биологический материал во вполне съедобную кашицу.

Уксталь в панике начал отползать.

— Выпусти меня отсюда! Я тебе приказываю!

Самая крупная слинья порылась в щели, где спрятался Уксталь, и наткнулась на него. После этого туда же кинулись и остальные животные, которым тоже хотелось отведать свежатины. Чавкающий звуки заглушили отчаянный вопль отступника-тлейлакса.

— Мне больше нравятся мертвые мастера, — пробурчал Гаксхар.

Фермер прекрасно слышат пальбу и взрывы, раздававшиеся на большом расстоянии отсюда. Город Бандалонг превратился в горящий ад, но шум битвы не приближался к его ферме. Работяги низших каст, занимавшиеся грязным трудом, никого не интересовали.

Позже, когда слиньи пожрали, Гаксхар убил самую большую, которую выращивал с превеликой заботой и тщанием. В этот вечер, когда затихли последние отзвуки битвы, он позвал своих деревенских друзей на пир.

— Нет больше нужды беречь это мясо для всяких бесполезных людей, — сказал он им. Он специально принес из кладовой стол и стул. Гости сидели на полу. В этой простой и свойской обстановке худородные тлейлаксы ели до тех пор, пока у них не разболелись животы, а потом они ели снова, надеясь, что от этого их животы перестанут болеть.

Любовь — одна из самых опасных сил во всей вселенной. Любовь ослабляет нас и обманывает, так как заставляет поверить в то, что она хороша.

Верховная Мать Альма Мавис Тараза

Мурбелла.

Он был обязан следить за состоянием корабля-невидимки. Он знал и понимал это. Но ее имя, ее присутствие, ее запах, привязанность к ней стали только сильнее после того, как он начал обдумывать возможность вернуть ее себе в виде гхола. Он знал, что это реально и возможно.

Для него сердечный зов никогда не переставал звучать на протяжении всех девятнадцати лет, что они были в разлуке. Было похоже, что она поймала его в свою собственную сеть, такую же смертельно опасную, как паутина, раскинутся в пространстве стариком и старухой. Дежурства у консоли управления кораблем были тихими и спокойными, они давали ему полную свободу думать о ней и проникаться все большей и большей одержимостью.

Он решил, что с этим надо наконец что-то делать, надо решить эту проблему, разрубить этот узел. Он отбросил предвзятую мысль о том, что это неудачное решение, опасное — и решил действовать.

Оставив без присмотра командирский мостик — в который уже раз, — он собрал вещи из нуль-энтропийной кладовой и отправился с ними к мастеру Скиталю. Тлейлакс — тщедушный низкорослый человек с сероватой кожей — приоткрыл дверь, опасливо посмотрев, кто к нему пришел. Увидев Дункана с ворохом одежды в руках, он открыл дверь. За спиной Скиталя в тускло освещенной комнате Айдахо заметил молодого человека — копию Скиталя. Мальчик был обрадован Дункану — Скиталь редко отпускал его в гости, да и сам практически никого не приглашал.

— Дункан Айдахо. — Скиталь окинул его взглядом с головы до ног, и у Дункана возникло ощущение, что его оценивают. — Чем могу служить?

Может быть, тлейлакс до сих пор считал его одним из своих творений? Они со Скиталем вместе были пленниками корабля-невидимки на Капитуле, но Дункан никогда не считал Скиталя товарищем по оружию. Но теперь ему что-то понадобилось от старого мастера.

— Мне нужен ваш опыт. — Он протянул вперед потрепанную одежду, и Скиталь отпрянул, словно Дункан направил на него какое-то оружие. — Я сохранил эти вещи с самого момента нашего отлета с Капитула. Я нашел там волосы, но там могут быть и кожные клетки или фрагменты ДНК.

Скиталь посмотрел на одежду и нахмурился. Он не прикоснулся к принесенным Дунканом предметам.

Какая цель?

Создать гхола.

Мастер уже знал ответ заранее.

— Кого?

— Мурбеллы. — Он вдруг понял, что эта идея затягивает его словно в черную дыру, и он уже миновал черту, за которой движение это стало необратимым. На светло-зеленом полотенце были видны темно-янтарные волосы. — Вы можете ее вырастить. Аксолотлевые чаны простаивают.

Мальчик Скиталь подошел к старику, который оттолкнул его назад. Старый мастер казался испуганным.

Вся программа была закрыта. Шиана не разрешит выращивать нового гхола.

Она разрешит вырастить этого. Я… я потребую этого. — Он понизил голос и тихо заговорил: — Они слишком многим мне обязаны.

Возможно, сон с предзнанием вынудил его изменить планы и проявить осторожность. Но с тех пор прошло уже несколько лет и снова начались дебаты по поводу того, что надо вырастить одного — двух гхола. Клетки из нуль-энтропийной капсулы Скиталя были таким соблазнительными…

Дункан Айдахо, я думаю, что это неразумно. Мурбелла — Досточтимая Матрона…

Бывшая Досточтимая Матрона. И к тому же гхола, выращенная из этих клеток, будет совсем другой. — Он не знал, вернется ли она в своем прежнем состоянии как Преподобная Мать, прошедшая испытание пряностью. Но не важно в каком виде — она будет здесь.

Вы не все знаете, Скиталь. Много лет назад она пыталась поработить меня, привязать меня к себе своими сексуальными навыками, но я сделал тоже в отношении нее. Мы были повязаны одной веревочкой, и я не могу ее разорвать, несмотря на то, что изо всех сил сопротивляюсь этому чувству. Уже много лет я не могу как следует сосредоточиться на моих обязанностях, хотя и сопротивляюсь этой зависимости изо всех сил.

— Тогда зачем вы хотите вернуть ее назад? Дункан снова протянул вперед одежду.

— Потому что тогда я не буду страдать от этой нескончаемой разлуки! Я не смогу расстаться с ней, она меня не отпустит, поэтому надо искать иное решение. Я и так слишком долго игнорировал эту проблему.

Сам факт, что он пришел сейчас сюда, говорил о том, что она очень крепко его держит. Даже мысль о Мурбелле связывала ему руки. Он должен проявлять бдительность, вести наблюдение за навигационными приборами, ждать сообщений от Шианы и Тега… но вместо этого он мучается, так как идея о воссоздании Мурбеллы вызывает у него сердечную боль, он воспринимает ее потерю как недавнюю и болезненную, и боль эта не проходит.

Мастер понял гораздо больше, чем хотел открыть ему Дункан.

— Вы сами прекрасно сознаете опасность вашего предложения. Если бы вы были уверены в своей правоте, как хотите это показать, то не стали бы ждать, когда остальные отправятся в экспедицию на планету. Вам не следовало приходить сюда как вору и шептать мне на ухо ваши предложения, когда никто не может нас слышать. — Скиталь скрестил руки на груди.

Дункан молча смотрел на него. Он решил, что не будет умолять мастера.

Вы это сделаете? Ее можно вернуть назад?

Это возможно. Что же касается других вопросов… — Дункан видел, что тлейлакс что-то высчитывает, думая, что он может получить взамен от Дункана.

Сигнал тревоги всполошил обоих. Замигали лампочки тревоги, предупреждающие о возможном нападении на корабль. Эта система сигнализации молчала много лет, и поэтому сегодня сигналы звучали особенно устрашающе и грозно.

Дункан кинул вещи на палубу и бросился к ближайшему лифту. Он должен был находиться на командирском мостике. Он должен был вести наблюдение, а не тайные переговоры с мастером Тлейлаксу.

Ладно, с чувством вины он разберется позже.

В динамиках системы связи был слышен голос Шианы:

— Дункан! Дункан, почему вы не отвечаете?

Он сел в кресло, посмотрел в лобовой иллюминатор. Дюжина маленьких кораблей поднималась с планеты, прочерчивая огненные следы в атмосфере и двигаясь прямо к кораблю-невидимке.

— Я здесь, — произнес Дункан. — Что произошло? Каково ваше положение? — Разведчик возвращался на предельной скорости, нарушая все и всяческие инструкции по безопасности полетов.

В динамике канала внутренней связи раздался голос Гарими:

— Я уже иду в приемный отсек. Приготовьте корабль к приему судна. На планете происходит что-то очень неладное.

Теперь Дункан услышал тихий голос Майлса Тега в системе внешней коммуникации. Майлс передавал экстренное сообщение:

— Маневренность нашего корабля сильно пострадала. С преследующих маленькое судно кораблей вели огонь трассирующими снарядами. Тег с непревзойденным мастерством уклонялся от огня, бросая суденышко в разные стороны, одновременно приближаясь к «Итаке». При включенном защитном поле никто, кроме Тега, не мог видеть, где находится гигантский корабль-невидимка. Проклиная свою халатность и удавку, которую Мурбелла, сама того не зная, накинула ему на шею, Дункан отключил защитное поле ровно на то время, которое потребовалось Майлсу увидеть, куда направлять судно. Сам Дункан уже настраивал навигационную систему и подготовил к включению двигатели Хольцмана.

Гарими открыла причальный люк на нижней палубе — маленькое пятнышко на огромном брюхе «Итаки». Но башар знал, куда лететь. Он нацелился точно на это отверстие, но корабли укротителей шли следом. Суденышко Тега не было быстроходным военным кораблем, оно теряло преимущество, в то время как куда более скоростные преследователи нагоняли его. С планеты продолжали взлетать корабли без опознавательных знаков. А казалось, что это такая буколическая цивилизация…

Из динамика системы связи раздался голос Шианы:

— Это лицеделы, Дункан. Укротители — это лицеделы. Тег добавил:

— Они в союзе с Врагом! Мы не можем позволить им попасть на корабль. Именно этого они хотят.

Шиана снова заговорила бесконечно усталым голосом:

— Укротители далеко не так примитивны, как кажется. У них есть тяжелое оружие, способное повредить «Итаку». Это была ловушка.

На экране было видно, что снаряды, не попадая в лихтер, оставляют следы на корпусе «Итаки». Тег не стал снижать скорость или менять курс. Он говорил по системе связи, и голос его звучал так же, как у старого башара в подобных ситуациях:

— Дункан, ты знаешь, что делать. Если они подойдут слишком близко, то свертывай пространство и уходи.

Тег бросил лихтер в узкое отверстие люка, всего на долю секунды опередив ближайшего преследователя. Тот рванулся вперед, собираясь на полной скорости влететь в причальный отсек «Итаки» или удариться об его обшивку. С какой целью? Чтобы повредить судно и воспрепятствовать его отлету.

Из причального отсека раздался крик Гарими:

— Ну же, Дункан! Убираемся отсюда!

Дункан включил поле-невидимку, и, насколько могли видеть преследователи, корабль исчез, оставив на своем месте пустое пятно. Корабли укротителей не могли влететь в «Итаку» и не могли повредить ее, очевидно, желая сделать хоть что-нибудь, чтобы «Итака» снова не ускользнула. Шесть кораблей лицеделов ускорились, нацелившись на то место, где только что находился корабль-невидимка, и на полном ходу врезались в его корпус, ударив по нему словно картечью.

От удара огромный корабль тряхнуло, иод ногами Дункана вздрогнула и затряслась палуба. На контрольной панели замигали огни сигнализации внешних повреждений, но двигатели, свертывающие пространство, были исправны и готовы к работе.

Двигатели Хольцмана зажужжали, и корабль начал медленно погружаться в ткань вселенной. С командирского мостика один только Дункан видел многоцветную пелену, начавшую окутывать большое судно.

Но появилось и что-то чужеродное — мерцающая решетка энергетических нитей. Сеть снова нашла их! Благодаря укротителям, Враг точно знал, где они сейчас находятся.

Цвета и силуэты начали развертываться и свертываться в различных направлениях. Следующая эскадрилья судов укротителей била по аберрациям в пространстве. Они могли попасть в корабль, не зная точно, где он находится и не видя его.

Дункан впал в ментатский транс, ища решение, и новый курс наконец вырисовался в его голове, случайный путь, который позволит ему освободиться от паутины. Он ударил по клавишам управления двигателями, ускорив решение уравнения свернутого пространства.

На этот раз ткань вселенной быстро поглотила корабль, обняла его и унесла прочь от укротителей и Врага.

Не важно, насколько сложной становится человеческая цивилизация, всегда случаются промежуточные периоды, когда судьба и направление развития человечества начинают зависеть от одной личности.

Из божественной книги Тлейлаксу

В лабораторном комплексе шла рукопашная схватка между валькириями и Досточтимыми Матронами, гремели взрывы, пылали помещения, а с неба пикировали боевые машины. В этом аду никто не обратил внимания на подростка, который в дыму выбрался сквозь пролом в стене на улицу и побежал прочь от комплекса.

Схоронившись за какой-то уцелевшей стеной, единственный уцелевший гхола Ваффа сидел на корточках и думал, что делать дальше. Обмундированные в черную форму женщины из Новой Общины Сестер группами шли по улицам, зачищая Бандалонг, город уже пал, Верховная Матрона убита.

Несмотря на то что в его памяти были значительные провалы, Вафф помнил все неприятности, причиненные орденом Бене Гессерит его предшественнику. После того как он стал свидетелем убийства семерых его сотоварищей, у Ваффа не было ни малейшего желания попасть в руки какой бы то ни было из враждующих сторон. Слишком ценными знаниями он обладал, чтобы так бездарно пропасть. Ведьмы и шлюхи — и те и другие — были повиндахи, чужаки и лжецы.

Поминутно озираясь по сторонам, он побежал по улицам. Так как у него восстановилась память, и, по сути, он был сейчас уже подлинным мастером Ваффом, он испытывал печаль и скорбь, видя, как горит священный город. Когда-то Бандалонг был полон таких святых мест, он был чист и свободен от чужеземцев. Все кануло в невозвратное прошлое. Сомнительно, что Бандалонг когда-нибудь удастся восстановить.

Но сейчас у Ваффа была другая цель. Он наверняка понадобится Гильдии. Это не подлежало сомнению. Навигатор, наблюдавший жуткую сцену пробуждения памяти, был заинтересован именно в нем, а не в этом глупом отступнике Ук-стале. Удивительно, что навигаторы не явились спасать его, когда началась бомбардировка лаборатории. Может быть, они и пытались это сделать, но он не заметил их в этом аду.

Все еще прячась, Вафф вдруг почувствовал, что его осенила весьма ценная идея. Лайнер Гильдии должен быть еще здесь, на ближней орбите.

После наступления темноты гхола отыскал маленький челнок в ремонтной мастерской, уцелевшей на окраине Бан-далонга. Моторный отсек челнока был вскрыт, на земле были разложены инструменты. Он опасливо приблизился и огляделся по сторонам. Вокруг не было ни единой души.

Открылась дверь подсобного помещения, и оттуда вышел тлейлакс низшей касты, одетый в грязный замасленный комбинезон.

— Что ты здесь делаешь, мальчик? Хочешь поесть? — Он вытер руки куском ветоши, которую достал из кармана.

— Я не мальчик, я мастер Вафф.

— Все мастера давно убиты. — У этого низкорослого человека были необычные для тлейлаксов светлые волосы и густые брови. — Тебя не ранило в голову во время бомбежки?

— Я гхола, но у меня память мастера. Мастера Тилвита Ваффа.

— Ладно, я принимаю такую возможность, просто ради спора. Чего ты хочешь?

Мне нужно это судно. Этот корабль может лететь.

Ему нужно для этого топливо. И пилот.

— Я могу сам им управлять, — этот навык он действительно не забыл.

Механик улыбнулся.

— Знаешь, малыш, почему-то я тебе верю. — Он начал рыться в горе деталей и запасных частей. — Когда началась вся эта кутерьма, я заначил несколько картриджей с горючим. Вряд ли кто-то это заметит, да, кажется, не осталось ни одной Досточтимой Матроны, которые могли бы за это наказать.

Он упер руки в бока и осмотрел челнок, потом пожал плечами.

— Собственно, это барахло не мое, так какое мне до него дело?

В течение часа Вафф долетел до орбиты, на которой лайнер ожидал возвращения валькирий. Огромное черное судно, превосходившее размерами иной город, блестело в лучах солнца. На более низкой орбите размещался другой корабль, по всем признакам невидимка.

Настроив передатчик челнока, Вафф на обычной частоте Гильдии передал сообщение, в котором назвал себя.

— Я требую встречи с представителем Гильдии — если возможно, с навигатором. — Он вспомнил имя, которое узнал в тот кровавый день, когда на его глазах убили семерых его братьев. — С Эдриком. Он знает, что я обладаю ценной информацией о пряности.

Никаких возражений не последовало, на панели управления появилось указание маршрута, и Вафф почувствовал, как какая-то сила потащила челнок к высшим уровням лайнера, как его суденышко затянуло в небольшой причальный отсек.

В отсеке его встретили люди из службы безопасности, одетые в серую форму. Эти рослые парни, на две головы выше Ваффа, сопроводили его в обзорную каюту. Высоко наверху Вафф увидел емкость с навигатором, смотревшим на него сквозь прозрачный плаз в полу большого бака.

Из динамика зазвучал искаженный голос навигатора:

— Расскажи нам о пряности. Расскажи, что ты помнишь об аксолотлевых чанах, и мы сохраним тебе жизнь.

Вафф дерзко смотрел на емкость с Эдриком.

Гарантируйте мне убежище, и я поделюсь с вами моими знаниями.

Даже Уксталь не ставил нам таких условий.

Уксталь не знал того, что знаю я. К тому же Уксталь скорее всего мертв. Теперь, когда восстановилась моя память, он вам больше не нужен. — Вафф был настолько благоразумен, что не стал упоминать о провалах в своей памяти.

Навигатор приблизился к стене емкости, в его огромных глазах вспыхнул неподдельный интерес.

— Очень хорошо, мы гарантируем тебе убежище.

У Ваффа в голове созрел альтернативный план. Он вспомнил все аспекты Великой Веры и свой долг в отношении Пророка.

Я могу сделать нечто большее, чем создание искусственной меланжи в женском чреве. Для того чтобы прокладывать безопасные маршруты в свернутом пространстве, навигаторам нужна настоящая меланжа, чистая пряность, которая образуется в организме песчаных червей.

Ракис уничтожен, песчаные черви вымерли, если не считать немногочисленного их стада на планете ордена Бене Гессерит. — Навигатор с интересом уставился на Ваффа. — Как ты собираешься вернуть червей?

Вафф в ответ тонко улыбнулся.

— У вас намного более широкий выбор, чем вы себе представляете. Почему бы вам не завести собственных червей? Генетически модифицированных, усовершенствованных червей, которые могут производить много дешевой пряности, причем только и исключительно для вас.

Было понятно, что этот давно не похожий на человека мутант заинтригован. Он некоторое время, задумавшись, поплавал в облаке меланжи, а потом снова посмотрел на Ваффа.

Продолжай.

Я обладаю определенными генетическими познаниями, — сказал Вафф. — Возможно, нам удастся достичь взаимовыгодного соглашения.

Мы все обладаем врожденной способностью распознавать недостатки и слабости других. Но требуется, однако, гораздо больше мужества для того, чтобы распознать эти же недостатки в самом себе.

Дункан Айдахо

После того как шесть кораблей, совершив самоубийственный таран, пробили словно копья обшивку «Итаки», на места повреждений вышли ремонтные бригады, а автоматические системы восстановили атмосферное давление в поврежденных отсеках. Когда это было сделано, Дункан спустился в один из неиспользуемых отсеков, куда влетел один из кораблей укротителей. В пяти других местах тоже нашли обломки кораблей и трупы пилотов.

Заглянув в искореженную кабину, Дункан увидел обгоревшее тело пилота. Лицедел. Дункан посмотрел на почерневший от копоти нечеловеческий труп, обожженный до неузнаваемости. Чего они хотели? Как образовался союз между лицеделами и стариком и старухой, пытающихся захватить их в плен?

Во время этой экстренной инспекции Дункан получил рапорты от поисковых команд, осмотревших обломки пяти других кораблей и трупы в них. Дункан узнал, что в трех кораблях было по два лицедела, погибших при столкновении. В этом же, как и в еще двух, было только по одному пилоту.

Три свободных места. Возможно ли, что эти корабли с самого начала управлялись одним пилотом? Или один или больше укротителей катапультировались в космос перед самым столкновением? Или они каким-то образом пережили катастрофу и сейчас находятся на борту «Итаки»?

После лихорадочного погружения в свернутое пространство и бегства от планеты Укротителей до того, как ремонтные бригады обнаружили места повреждений, прошло около часа.

Дункан был уверен, что никто не смог бы пережить такого удара. Корабли были разрушены, тела лицеделов зажаты в искореженных фонарях кабин. Ничто и никто не могло уцелеть и покинуть суда. Но все же…

Неужели по коридорам корабля сейчас бродят три лицедела? Невозможно! Но пусть даже так, его главной ошибкой была недооценка противника. Он оглядел отсек, принюхался, уловив запах горячего металла, дыма и химикатов для тушения огня. В воздухе висела кислая вонь обгоревшего мяса.

Он долго смотрел на обломки, борясь со своими сомнениями. Наконец произнес:

— Убрать все. Взять пробы на анализ, будьте бдительны и осторожны. В высшей степени осторожны.

Во время этого последнего пережитого им испытания «Итака» была на волосок от захвата, ни разу за все время после бегства с Капитула опасность пленения не была так велика, как в этот раз. Майлс Тег, оправившийся после перенапряжения, и Шиана поднялись на мостик к Дункану, где они какое-то время сидели в задумчивом молчании. Невысказанные слова буквально висели в воздухе, делая обстановку невыносимой.

Все четыре участника экспедиции остались живы, несмотря на то, что укротители и футары пытались их убить. Раввин, который, помимо всего прочего, был врачом Сук, осмотрел остальных троих и сказал, что у них все в порядке, если не считать синяков и ссадин. Он, однако, не смог объяснить природу переутомления Тега, и у башара тоже не было на это ответа.

Шиана смотрела на обоих мужчин, на двух ментатов, проницательным взглядом Преподобной Матери Бене Гессерит. Дункан понимал, что она ждет объяснений — и ждет их именно от него. Он подозревал, что Тег в течение многих лет обладает тайными необъяснимыми способностями.

— Я намерена все понять. — Ее требование было таким резким, таким настоятельным и таким неотразимым, что Дункану показалось, будто она применила Голос. — Скрывая от меня, от нас определенные вещи, вы ставите под вопрос наше выживание. Из всех наших врагов самые опасные — это тайны.

На лице Тега появилось недовольное выражение.

Интересное замечание, особенно в устах человека, находящегося в вашем положении. Будучи ментатом, башаром и воспитанником ордена, я знаю, что тайны — это необходимая разменная монета Бене Гессерит. — После возвращения он много ел, проспал четырнадцать часов и полностью восстановился, проглотив дополнительно несколько стаканов меланжевого напитка. Но выглядел он сейчас на десять лет старше своего возраста.

Довольно, Майлс! Я могу понять тягостную привязанность Дункана к Мурбелле. Она не оставляет его все годы, прошедшие после нашего бегства с Капитула, и я знаю, что он так и не смог преодолеть это пристрастие. Но твое поведение представляет для меня полную загадку. Я видела, что ты двигался со скоростью, недоступной для остальных людей. Я думала, что ты уже не способен на это. То, что я видела, намного превосходит те способности, какие были у тебя после пробуждения.

Тег спокойно посмотрел ей в глаза.

— Ты подозреваешь, что я не человек? Боишься, что я могу быть Квисац-Хадерахом? — Он знал, что Дункан тоже видел это и что на Гамму шлюхи распространяли слухи о необъяснимых способностях башара. Но Дункан предпочел не обсуждать этот предмет. Кто он такой, чтобы обвинять других?

— Прекрати эти игры. — Шиана скрестила руки на груди. Волосы ее были растрепаны. Воспользовавшись молчанием как молотом, она ждала… ждала.

Но у Майлса Тега тоже была выучка ордена Бене Гессерит, и он не поддался ее уловке. Наконец ему все же удалось сломать лед ее подозрений.

Вы же знали, что этой способностью обладал еще старый башар. Если тебе надо кого-то обвинить, то обвиняй Досточтимых Матрон и их миньонов. — Тег по очереди посмотрел на собеседников, все еще не очень желая раскрывать свои секреты. — После перенесенных пыток я приобрел некоторые новые таланты, которыми могу пользоваться в экстренных случаях. О некоторых из этих талантов я говорил Одраде после того, как ко мне вернулась память после возрождения, но думаю, что мало кто из вас смог оценить все значение этого феномена.

Ты говоришь об ускорении обмена веществ? О перемещении со сверхчеловеческой скоростью?

Да, и о некоторых других вещах. У меня есть способность видеть защитное поле даже там, где его не могут уловить самые чувствительные сканнеры.

Почему ты утаил от нас эти секреты? — Шиана выглядела расстроенной; ей казалось, что ее предали.

Тег искоса взглянул на нее. Даже Шиана этого не поняла.

— Потому что с времен Муад'Диба и Тирана вы, сестры Бене Гессерит, с трудом переносите мужчин с необычными способностями. Одиннадцать гхола Дункана были убиты, прежде чем уцелел вот этот, — и вам некого винить в этих убийствах, и не надо сваливать ответственность на тлейлаксов с их вечными заговорами. Сестры тоже соучастницы — активные и пассивные.

Он посмотрел на Дункана, и тот холодно кивнул в знак согласия.

— Шиана, у тебя есть необычный талант укрощать песчаных червей. У Дункана тоже есть особые таланты. Помимо того что он способен видеть сеть Врага, он еще обладает возможностью сексуального импринтинга, более мощного, чем у сестер Бене Гессерит или у Досточтимых Матрон. Именно так он сумел много лет назад подчинить себе Мурбеллу. Именно поэтому шлюхи так хотели его убить. — Тег поднял палец. — И я уверен, что остальные дети гхола после того, как у них будет восстановлена исходная память, тоже проявят какие-то необычные способности и навыки, которые могут помочь нашему выживанию. Вам придется смириться с этими аномальными способностями, иначе под вопросом окажется само их существование. Дункан подавил тяжелый вздох.

— Я согласен, Шиана. Не следует ограничивать Майлса в его способностях. Он спас нас, причем делал это не один раз. Мои ошибки, напротив, едва не погубили всех нас. — Он вспомнил другие случаи, когда одержимость Мурбеллой отвлекала его от важных дел, замедляла его реакцию на непредвиденные экстренные ситуации. — Я способен освободиться от привязанности к Мурбелле не больше, чем вы, Преподобные Матери, можете отказаться от употребления пряности. Это пристрастие, и, надо признать, весьма разрушительное. Прошло девятнадцать лет с тех пор, когда я в последний раз к ней прикасался, но чувства до сих пор не умерли. Сила ее соблазна и мои ментатские способности не дают мне избавиться от нее. Здесь, на «Итаке», все напоминает мне о ней.

Шиана заговорила, холодно, бесстрастно, без всякого сочувствия.

Если бы Мурбелла чувствовала то же самое там, на Капитуле, то неизбежно проявила бы слабость, и шлюхи тотчас бы убили ее. Если же она мертва…

Надеюсь, она жива. — Дункан встал с пилотского кресла, пытаясь вернуть себе силы. — Потребность в ней, которую я до сих пор испытываю, мешает мне исполнять мои обязанности, я должен найти способ, как освободиться от этого. От этого зависит наше выживание.

— Но как ты хочешь это сделать, если у тебя ничего не получалось все эти годы? — спросил Майлс.

— Я думал, что нашел такой способ и предложил его мастеру Скиталю. Но я знаю, что это неверный путь. Это наваждение и заблуждение. Эта иллюзия, это наваждение увело меня с моего рабочего места, где я был нужен. Я не мог думать, наблюдать, делать прогнозы. Моя одержимость могла очень дорого обойтись нам.

Закрыв глаза, Дункан погрузился в ментатский транс и заставил себя вернуться к истокам памяти, вспомнить события многих своих жизней, выделить из них главное. Он искал якорь, за который можно было бы зацепиться, и он нашел его. Верность.

Верность всегда была определяющей чертой его характера. Она стала ядром личностного бытия Дункана Айдахо. Верность Дому Атрейдесов — старому герцогу, который помог ему сбежать от Харконненов, верность его сыну герцогу Лето, внуку Паулю Атрейдесу, ради которого Дункан пожертвовал своей первой жизнью. Потом была верность правнуку Лето II, который был сначала умным и милым мальчиком, а потом стал богом-императором, который снова и снова воссоздавал Дункана Айдахо.

Но теперь ему было трудно хранить верность. Может быть, поэтому он и сбился с пути.

— Тлейлаксы заложили в тебя бомбу замедленного действия, Дункан. Ты должен был заманивать в ловушку и лишать силы женщин Бене Гессерит, способных к импринтингу, — сказала Шиана. — Настоящей целью была я, но Мурбелла смогла завести тебя первой, и в ловушку попали вы оба.

Дункан засомневался, что программирование тлейлаксов стало причиной его неспособности вырваться из цепей одержимости. Сделали ли они это намеренно? «Черт меня возьми, но я же сильнее этого!»

Взглянув на Шиану, Дункан вдруг заметил, что на ее лице появилось выражение сосредоточенной решимости.

— Я помогу тебе, Дункан, разорвать эту цепь. Ты мне доверяешь?

— Доверяю ли я тебе? Мне как-то странно слышать этот вопрос из твоих уст.

Не сказав больше ни слова, она вышла из навигационной рубки. Дункан мог только гадать, что они имела в виду.

Он мгновенно пробудился в темноте своей каюты от какого-то неясного шума. Он услышал, что сработала система активации кода замка двери. Никто не знал этого кода, за исключением его самого. Код хранился где-то в базе данных корабля.

Дункан выскользнул из постели как ртуть, чувства его обострились до предела, глазами он прощупывал каждую деталь каюты. Из двери в коридор проникал свет, на фоне которого виднелся силуэт… женский.

— Я пришла к тебе, Дункан. — Голос Шианы звучал нежно и вкрадчиво.

Он отступил на шаг.

Зачем ты здесь?

Ты знаешь зачем и знаешь, что я должна это сделать.

Она заперла дверь каюты. Плавающие светильники усилили мощность чуть выше порога восприятия света. Дункан увидел томительно сладкий силуэт, купавшийся в мягком оранжевом свете. На Шиане не было ничего, кроме полупрозрачного пеньюара, сквозь который просвечивало ее безупречное тело.

Но Дункан был ментат, и его логика сработала, подсказав совершенно очевидный ответ.

— Я не просил…

— Просил! — «Она использует на мне Голос?» — Это была твоя отчаянная просьба ко мне, и, мало того, это твоя обязанность. Ты же знаешь, что мы были предназначены друг для друга. Это сидит у тебя внутри, в каждой твоей хромосоме.

Она сбросила шелковисто-гладкую рубашку и встала перед ним, красота ее обнаженного тела со всеми его округлостями, тенями и красивой грудью подчеркивалась слабым светом.

Я отказываюсь. — Он был готов драться. — Твой имп-ринтинг на мне не сработает. Я знаю все его техники и инструменты не хуже тебя.

Да, поэтому мы можем использовать наше совместное знание для того, чтобы разорвать цепь, связывающую тебя с Мурбеллой, разорвать раз и навсегда.

И вместо этого я впаду в зависимость от тебя? Я буду драться.

Ее зубы блеснули в тусклом свете.

— Я тоже. У некоторых видов это существенная часть брачного танца.

Дункан сопротивлялся, боясь проявить слабость.

Я справлюсь с этим сам. Я не нуждаюсь…

Нуждаешься. Нуждаешься ради всех нас.

Она шагнула вперед — плавно, но с необычайной быстротой. Он вытянул руку, чтобы остановить ее, но Шиана схватилась за нее, как за якорь, и приникла к Дункану. Она издала тихий гортанный звук, один из звуков, действующих на подсознание, на возбуждающие атавистические нервные центры.

Дункан отреагировал на этот первобытный зов возбуждением. Как давно это было… Но он оттолкнул ее.

Тлейлаксы хотели, чтобы я сделал это с тобой. Они запрограммировали меня так, чтобы я убил тебя. То, что ты делаешь, очень опасно.

Тебя запрограммировали на убийство нетренированной девчонки с Ракиса, девчонки, которая не могла от тебя защититься. Ты мог свалить селекционную наставницу Бене Гессерит, куда менее опытную, чем я. Если и есть в мире кто-то, кто может устоять против великого Дункана Айдахо, так это я.

— Ты, тщеславна, как Досточтимая Матрона.

Дав волю своему гневу, Шиана схватила его за затылок, погрузила пальцы а жесткие черные волосы и с силой прижала лицо Дункана к своему. Она впилась в его губы свирепым поцелуем, прижалась своей нежной грудью к его голой груди. Ее пальцы нащупали чувствительные нервные узлы на его шее и спине, запуская запрограммированный ответ. Дункан на мгновение застыл, словно в параличе. Поцелуй сделался более нежным. Беспомощный, обезоруженный, Дункан ответил нежностью и лаской, большей, чем ожидала Шиана.

Он вспомнил, как то же самое происходило в нем, когда его пыталась поработить Досточтимая Матрона Мурбелла. Но он пересилил ее, воспользовавшись своими сексуальными способностями. Эта петля душила его все прошедшие годы. Он ни в коем случае не может допустить повторения.

Ощутив опасность, Шиана попыталась оттолкнуть Дункана. Она сильно ударила его по плечам, но он блокировал ее удар и ответил своим. Они упали на смятые простыни, сплетясь в клубок и нанося друг другу удары. Их поединок постепенно перешел в страстный и агрессивный любовный акт. Ни один из них не мог сопротивляться тому, что происходило, когда открылись шлюзы и волна страсти затопила обоих.

В многочисленных тренировках на Капитуле, Дункан обучал Шиану тем же методам, а она, в свою очередь, помогала шлифовать навыки бесчисленных мужчин Бене Гессерит, которых потом как сексуальные мины подкладывали Досточтимым Матронам. Бедствие, производимое этими мужчинами, делало шлюх еще более неистовыми.

Дункан использовал весь свой арсенал, чтобы сломить ее, точно так же, как она пыталась сломить его. Два профессионала импринтинга сошлись в схватке, это была дуэль равных способностей, перетягивание каната. Он отвечал ей только одним известным ему способом. Он застонал, и стон сложился в слово, в имя:

— Мурбелла…

Синие от пряности глаза Шианы широко раскрылись, прожигая Дункана даже в полумраке.

— Не Мурбелла. Мурбелла не любила тебя, ты же знаешь.

— Как… и… ты. — Он отрывисто выплевывал слова в контрапункте своим ритмичным движениям.

Шиана обняла его, и он самозабвенно погрузился в волны ее сексуальности. Он чувствовал, что тонет в них. Даже его ментатские способности отказали ему.

— Если это и не любовь, Дункан, то долг. Я спасаю тебя. Спасаю тебя.

Потом, тяжело дыша, они лежали рядом, мокрые от пота и истощенные, как Майлс Тег после своих нечеловеческих ускорений. Дункан чувствовал, что режущая его нить, связывавшая его с Мурбеллой, наконец порвалась. Эта тяга к Мурбелле, похожая на древний шигакорд, перестала сдавливать его сердце. Теперь он чувствовал себя совершенно по-иному, испытывая головокружительное ощущение свободы и вольного парения. Как два корабля Гильдии, разошедшиеся после стыковки, так и они с Шианой, столкнувшись в любовном поединке, теперь расходились в стороны, каждый своим курсом.

Он лежал, обняв Шиану, а она молчала. Да ей и не надо было ничего говорить. Дункан знал, что он истощен и парализован… и излечен.

Мы творим историю для самих себя, и очень любим участвовать в эпических событиях.

Основные инструкции Бене Гессерит «Практическое руководство для послушниц»

Это были величественные корабли и величественное зрелище — тысячи и тысячи кораблей, выстроенных на море цвета насыщенного красного вина. Затянутое свинцовыми тучами небо навевало суровые думы о тучах близкой войны. Это был флот, равного которому по мощи не было никогда в истории.

— Внушает трепет, не правда ли, Даниэль? — Улыбаясь, старуха стояла на почерневших досках пристани и оглядывала стоящие на воображаемом море античные суда, остроносые греческие боевые галеры с нарисованными на носах злыми глазами. Триремы ощетинились длинными веслами, которыми орудовали полчища рабов.

Старик, однако, не был таким впечатлительным.

— Я нахожу твою символику утомительной, моя мученица. Ты думаешь, что обладаешь лицом, ради которого стоит запустить тысячу кораблей?

Женщина сухо усмехнулась:

— Я не считаю себя классически красивой и безупречной — я вообще не считаю себя ни мужчиной, ни женщиной, если уж говорить откровенно. Но не кажется ли тебе, что то, что мы сейчас видим, напоминает начало Троянской войны? Так давай нарисуем картину, соответствующую духу и масштабу события.

Их продолжало беспокоить только одно, одна цель, которую они долго и безуспешно преследуют: блуждающий корабль-невидимка снова ускользнул от них, вырвавшись из, казалось бы, уже захлопнувшейся мышеловки. Им до сих пор не хватало только этой вещи из всех, которые были им нужны согласно математическому предсказанию.

Сгорая от нетерпения, снедаемый высокомерием — свойством чисто человеческим, хотя старик никогда бы не признался в этом даже самому себе, — он решил все же начать поход великого флота. Понадобится немало времени, чтобы сокрушить все планеты Рассеяния и все цивилизации Старой Империи. К тому времени, когда Крализец будет приближаться к концу, был уверен старик, у него будет все, что нужно. Не было никаких логических причин и дальше откладывать экспедицию.

Старик задумчиво смотрел на символические деревянные галеры, заполонившие воображаемый океан до самого горизонта. Со свернутыми парусами суда, поскрипывая, качались на мелких волнах.

— Наш флот в тысячи раз больше, чем горстка судов, использованных в той древней войне. Наши реальные боевые корабли бесконечно превосходят эту примитивную технику. Мы завоевываем вселенную, а не какую-то там крошечную страну на планете, которую большинство людей уже давно и прочно забыли.

Зачарованная устроенным ею спектаклем, старуха подогнула свои костлявые ноги и села на доски пристани.

Ты всегда был таким буквалистом, что метафоры ускользали от твоего понимания. Троянская война стала переломным, определяющим моментом в мировой истории. О ней помнят и сегодня, спустя десятки тысяч лет.

Главным образом потому, что я сохранил записи о ней, — сказал старик с саркастическим смехом. — Теперь будет Крализец, а не стычка двух варварских армий.

В руке старухи появился камень, и она бросила его в воду. Раздался отчетливый громкий всплеск. По воде пошли круги.

— Хочешь утвердить свое место в истории, не так ли? Хочешь изобразить себя великим завоевателем. Для этого надо обратить особое внимание на детали.

Старик стоял рядом со старухой, избегая, правда, такой вольности, как сидение на полусгнивших досках пристани.

— После войны я напишу историю так, как мне хочется.

Старуха сделала ментальное усилие, иллюзорные военные галеры словно кристаллизовались, приобрели большую четкость, а на палубах появились маленькие фигурки членов экипажей.

Жаль, что укротители не смогли захватить корабль-невидимку.

Укротители были наказаны за этот провал, — сказал старик. — Но моя уверенность остается непоколебимой. Наша недавняя… беседа с Хроном позволит в правильном порядке расставить приоритеты.

Хорошо, что ты не убил его и не разрушил его планы относительно гхола Пауля Атрейдеса. Я предупреждала тебя о вреде излишней импульсивности. Нельзя отбрасывать никакую возможность до тех пор, пока не исполнилась другая.

— Ты и твои банальные пошлости.

Что делать, если ты все время наступаешь на одни и те же грабли.

Зачем ты с таким старанием изучаешь людей, если наша цель — их полное уничтожение.

Мы не должны уничтожить людей, мы должны их усовершенствовать.

Старик только покачал головой.

— И ты после этого говоришь, что это я желаю сделать невозможное.

Пора давать сигнал к походу.

Наконец-то мы хоть в чем-то сошлись.

Она сделала неприметный знак своим острым подбородком. Командиры с голой грудью на палубах галер начали выкрикивать приказы. Загремели тяжелые военные барабаны — синхронно на всех греческих военных судах. Три ряда весел поднялись из воды на всех кораблях, потом опустились назад, и рабы сделали мощный гребок.

За кораблями за границей иллюзорного моря, там, где оно кончалось и начиналась реальность, виднелись очертания города с жесткими линиями архитектуры, которые не мог смягчить даже нежный морской туман. Большой мегаполис занимал не только эту планету, но и многие другие.

Галеры тронулись, каждая из них символизировала боевую группу космических кораблей. Вид флота изменился. Вместо моря теперь перед стариком и старухой расстилалось звездное небо.

Старик удовлетворенно наклонил голову.

— Отныне вторжение будет идти более энергично. Теперь, когда мы развернем настоящие сражения, я не позволю тебе тратить время, энергию и воображение на эти живописные пустячки.

Старуха щелкнула пальцами, словно поймала в воздухе какое-то насекомое.

— Мой любопытство стоит недорого, и я никогда при этом не теряла из вида нашу конечную стратегическую цель. Все, что мы видим и делаем, несет в себе элементы иллюзии — в той или иной форме. Мы просто выбираем тот их слой, который нам больше нравится. — Она пожала плечами. — Но если ты и дальше собираешься меня этим попрекать, то я буду счастлива вернуть нам наш первоначальный вид.

В мгновение ока магические картины исчезли, и эти двое оказались в центре огромного калейдоскопического мегаполиса.

Этой минуты мы ждали пятнадцать тысяч лет, — сказал старик.

Да, но ведь для нас это не так уж и много, правда?

Видеть — не значит знать, знать — не значит предотвратить. Определенность может стать таким же проклятием вселенной, как и неопределенность. Но незнание будущего предоставляет человеку большую свободу выбора немедленной реакции.

Пауль Муад'Диб «Золотые цепи предзнания»

Оракул Времени держалась над схваткой, чуждаясь вмешательства в мирские дела. Она существовала с времен учреждения Космической Гильдии, и все последующие тысячелетия наблюдала, как росла и изменялась человеческая раса. Она была свидетельницей многочисленных эпизодов борьбы и стремлений осуществить самые дерзкие мечтания, видела она торговые схватки могущественных людей, видела образование империй и войны, в результате которых эти империи рассыпались в прах.

Странствуя в своем непомерно расширенном сознании, находясь в своей искусственной емкости, Оракул видела широкое полотно бесконечной вселенной. Чем шире становился временной горизонт, тем меньшее значение имели частные события и отдельные люди. Но некоторые угрозы были столь важными, что игнорировать их было просто невозможно.

В своих неустанных поисках Оракул Времени оставила пока без внимания своих детей-навигаторов, чтобы без помех выполнять свою, пожалуй, единственную и уникальную миссию, и в то же время часть ее огромного мозга была занята организацией обороны и способов нападения в борьбе с великим древним врагом.

Она намеренно переместилась в извращенную альтернативную вселенную, где она много лет назад нашла и спасла корабль-невидимку. В этой странной трясине физических законов и вывернутого наизнанку сенсорного входа Оракул Времени сейчас и плыла, хотя уже знала, что Дункан Айдахо никогда в нее не вернется. Корабля-невидимки нет в этой вселенной.

Подумав, она снова перешла в нормальное пространство. Здесь она нашла следы, прошивавшие пустоту, кружево, сплетенное из вытянутых нитей и петель, раскинутых Врагом. Нити тахионной сети, ветвясь, уходили все дальше и дальше, как бесконечные корни зловредного сорняка. В течение столетий исследует она протяженности тахионной сети в ее прихотливых изгибах и сплетениях.

Она движется по тахионной сети от одной узловой точки к другой. Если Оракулу удастся идти вдоль этих линий пересечений нитей достаточно долго, то она в конце концов сможет добраться до сплетения, до узла, откуда исходят эти нити первоначально, но кусочки этой мозаики пока не сложились в картину, поэтому время для решающей битвы еще не наступило. Следование за нитями тахионной сети, однако, не приведет Оракула к цели и не выведет ее к Дункану Айдахо и кораблю-невидимке. Если бы сеть была наброшена на потерянный корабль, то Враг бы захватил его, следовательно, по логике вещей искать корабль надо вне сети.

Летя над вселенной со скоростью мысли, Оракул не переставала удивляться сверхъестественной способности судна ускользать от нее, хотя и очень хорошо осознавала могущество, персонифицированное в Квисац-Хадерахе. И именно этот Квисац-Хадерах самой судьбой стал более могущественным, чем все предыдущие. Так говорили пророчества. Будущая история, если взглянуть на нее в более широкой перспективе, была в конечном счете уже предопределена.

Триллионы людей на протяжении десятков тысяч лет обладали способностью к скрытому предзнанию. В мифах и легендах находили одни и те же предсказания — конец времен, титанические битвы, знаменовавшие эпические перемены в истории и обществе. Батлерианский Джихад стал одной из таких битв. Она тоже принимала участие в ней, сражаясь против страшного врага, грозившего уничтожить все человечество.

Теперь этот древний враг возвращался, могущественный противник, которого Оракул Времени поклялась уничтожать еще тогда, когда она была простым человеческим существом по имени Норма Ценва.

Она продолжила свои поиски во вселенной.

Будущее — это не то, что мы пассивно наблюдаем, но то, что мы активно творим.

Записанные речи Муад'Диба, опубликованные гхола Пауля Атрейдеса

С помощью Чани Пауль легко проник в корабельное хранилище пряности. Он и фрименская девочка почти все свое время проводили вдвоем — их связывала глубокая взаимная привязанность и распускающийся, как цветок, юношеский роман. Прокторы больше не считали их поведение необычным. Пауль не сомневался, что на корабле есть система видеонаблюдения за детьми, что за ними так же все время следят специально назначенные сестры Бене Гессерит. Но может быть — только может быть, — если они с Чани уйдут достаточно далеко, то смогут выбраться из-под наблюдения.

Пауль не скрывал и не маскировал свою привязанность к Чани, чтобы отвлечь внимание прокторов. Несмотря на то что в обоих пока не пробудили исходную память о прошлой жизни, он испытывал искреннюю симпатию к девочке и знал, что со временем это детское чувство перерастет в нечто большее. Он полагался на нее, хотя не доверял больше никому, даже Дункану Айдахо.

Решая вопрос о том, надо ли ему принимать пряность, Пауль долго думал, но в конце концов — сразу после того, как они едва не попали в плен на планете укротителей, — он пришел к выводу, что будет ее принимать. Каждый из детей гхола был создан для определенной цели, а опасность была рядом, она шла за ними по пятам. Если он хочет приносить пользу экипажу и пассажирам, то должен знать свою реальную, настоящую сущность.

Он снова должен стать истинным Паулем Атрейдесом.

Хранилище меланжи охранялось не особенно тщательно. Так как аксолотлевые чаны теперь производили пряности больше, чем достаточно, не было необходимости в драконовских мерах по ее охране. Пряность хранили в металлических шкафах, которые запирались на обычные простые замки.

Как и подобает истинной фрименке, Чани проявила бдительность, проверив, что в коридоре никого нет и никто не знает о том, что они здесь. Взгляд ее был напряжен и сосредоточен, но она ни на минуту не сомневалась в целесообразности действий Пауля.

Запорный механизм дверцы шкафа задержал их всего на несколько секунд. Когда они открыли шкаф из него хлынул густой аромат пряности, показавшийся Паулю еще более приятным из-за предвкушения возвращения памяти. Для того чтобы подготовить гхола к исполнению их будущих обязанностей все они получали точно отмеренные дозы пряности вместе с едой. Детям, таким образом, был знаком аромат и вкус, но они не испытали пока на себе действие меланжи. Пауль хорошо знал, каким опасным может быть это действие и каким мощным.

Трогая аккуратно уложенные упаковки пряности, Пауль знал, что вся меланжа идентична, независимо от источника ее получения. Но тем не менее он довольно долго выбирал вафли, и выбрал несколько особенных. Он не знал, почему выбрал именно их, но сердце подсказывало, что решение было верным.

— Почему ты взял именно их, Усул? Ты думаешь, что другие отравлены?

Услышав этот вопрос, он понял.

— Большая часть пряности получена в аксолотлевом чане. Но не эта… — Он показал ей выбранные им вафли, хотя по внешнему виду они не отличались от прочих. — Эта пряность порождена червями. Шиана собирает ее в песках грузового отсека. Эта пряность больше всего похожа на пряность Ракиса. — С этими словами он вытащил из упаковки несколько плиток прессованной меланжи — гораздо больше того, что он потреблял до сих пор. У Чани округлились глаза.

Усул, это очень много!

Это столько, сколько мне надо. — Он провел пальцем по ее щеке. — Чани, пряность — это ключ. Я — Пауль Атрейдес. Пряность открыла мне мои возможности в первой жизни. Меланжа сделала меня таким, каким я стал. Я взорву себя изнутри, иначе я не найду способ раскрыть себя. — Он закрыл шкаф. — Я самый старший из детей гхола. Это может стать ответом для каждого из нас.

Чани плотно сжала челюсти, на скулах ее худощавого, детского пока личика обозначились желваки.

— Как скажешь, Усул. Давай поспешим.

Они побежали по коридорам корабля-невидимки, по известным им боковым проходам, где было мало камер слежения, а потом вбежали в одну из заброшенных кают. Интересно, что подумали о них наблюдатели?

Я лягу, прежде чем начать. — С этими словами он сел на узкую кушетку. Она дала ему воды из крана, и он благодарно выпил. — Следи за мной, Чани.

Да, Усул.

Он понюхал вафлю из пряности, гадая, сколько надо съесть, хотя и делал вид, что точно это знает. Запах сводил с ума, от него текли слюни, аромат устрашал.

— Будь осторожен, мой возлюбленный. — Чани поцеловала его в щеку, потом, поколебавшись, в губы, и, встав, отошла от кушетки.

Он съел целую вафлю, быстро, пока не сдали нервы, проглотив жгучую меланжу, потом отломил еще кусочек и съел его. Наконец, испытывая такое чувство, что шагнул со скалы в обрыв, он лег на спину и закрыл глаза. По телу уже побежали мурашки, он почувствовал онемение кожи. Организм начал расщеплять пряность, и он почувствовал, как выделяющаяся энергия начинает циркулировать по знакомым ей нервным путям тела из рода Атрейдесов. Он провалился в яму Времени.

Все погрузилось во тьму, он начал впадать в глубокий транс, заблудившись и начав искать путь внутри себя. Пауль различил какие-то вспышки, потом появилось лицо отца, герцога Лето, он увидел Гурни Халлека и холодную, как статуя, и величественно прекрасную принцессу Ирулан. На этом уровне мысли его расплывались, он не мог сосредоточиться. Он не мог сказать, были ли это реальные всполохи его собственной памяти или на поверхность просто всплыли в образной форме те факты, о которых он читал в архивах. Он слышал, как его мать, Джессика, читала ему слова грубой песни, которую пел Гурни, аккомпанируя себе на балисете, вспомнил он и безуспешные попытки Ирулан обольстить его. Но этого было мало, это было вовсе не то, что было ему нужно.

Пауль погрузился глубже. Пряность обострила образы, он видел их в таких отчетливых, но оторванных друг от друга подробностях, что ему стало трудно в них ориентироваться. Фрагменты внезапно соединились, и он воспринял истинное видение, в его мозгу вдруг взорвалась реальность. Он почувствовал, что лежит на холодном полу. Он истекает кровью, в боку у него глубокая ножевая рана. Он чувствует, как теплая кровь течет на пол. Его кровь. С каждым ударом слабеющего сердца лужа крови на полу становится больше.

Рана была смертельна, он понимал это, знал вполне определенно, как любой зверь, который, получив смертельную рану, уползает умирать. Разум мутился. Он попытался оглядеться, чтобы понять, где находится, увидеть, кто стоит рядом. Он хотел уйти и умереть там…

Кто его убил? Где находится место убийства?

Сначала он подумал, что это слепой проповедник умирает среди толпы на площади перед храмом Алии в знойном Арракине… но нет, это была не Дюна. Не было никакой толпы, не было палящего солнца. Пауль видел украшенный лепниной потолок и странный фонтан. Это был дворец, здание с куполом и колоннадой. Возможно, это был дворец императора Муад'Диба, похожий на модель, которую гхола строили в игровой комнате. Правда, там он уместился на полу. Но точно Пауль не мог это утверждать.

Потом он вспомнил об этом событии в том варианте, который он читал в библиотеке. Его ударил кинжалом граф Фенринг, в случае смерти Пауля дочь Фейда Рауты и леди Фенринг получала трон. Пауль тогда действительно едва не умер.

Был ли это реальный эпизод того страшного первого года его правления, в самое кровавое время его джихада? Видение было таким живым!

Но почему из всех возможных видений первым ему явилось именно это? В чем его значение?

Но что-то еще было не так. Эта память была неотчетливой и не оформленной, она не была устойчивой. Может быть, меланжа вообще не подействовала на скрытую, латентную память гхола? Что, если пряность лишь активировала знаменитое Атрейдесово предзнание? Может быть, это было видение того, что еще должно будет произойти?

Лежа на узкой кушетке и извиваясь, Пауль чувствовал боль от раны с невыносимой реальностью. «Как я могу это предотвратить? Действительно ли я вижу будущее, это, правда, видение того, как умрет тело этого гхола?»

Образы начали сливаться. Умирающий Пауль продолжал истекать кровью, лежа на полу, руки его были красны от крови. Подняв глаза, Пауль едва не задохнулся от удивления. Он увидел самого себя . Молодое лицо было похоже на то, которое он каждый день видит в зеркале. Но то было лицо злодея с лукавыми хитрыми глазами, этот человек злорадно смеялся.

— Ты же знал, что я тебя убью! — крикнул тот, другой Пауль. — Так что ты мог бы с равным успехом и сам всадить кинжал себе в бок. — Он жадно проглотил еще одну порцию пряности словно победитель, наслаждающийся своей добычей.

Пауль видел, как он сам смеется в то время, как жизнь постепенно уходит из него…

Пауль вывалился из тьмы небытия от резкого толчка. Мышцы и суставы страшно болели, но это было ничто по сравнению с болью от глубокой раны в боку.

Он приходит в себя, — услышал он раздраженный и злой голос Шианы.

Усул! Усул, ты слышишь меня? — Кто-то схватил его за руку. «Чани!»

Я не могу больше вводить стимуляторы, это рискованно. — Женский голос принадлежал одной из врачей Сук ордена Бене Гессерит. Пауль знал их всех, так как дети гхола регулярно проходили медицинские осмотры для исключения каких-либо физических недостатков.

Он, моргая, открыл глаза, но поле зрения было затуманено голубой меланжевой пеленой. Теперь он увидел встревоженную Чани. Ее лицо было таким прекрасным, таким непохожим на злобное, порочное, отвратительно хохочущее собственное лицо, явившееся ему в видении.

— Пауль Атрейдес, что ты сделан? — спросила Шиана, склонившись над ним. — Чего ты надеялся достичь? То, что ты сделал, было верхом глупости.

Голос его был сухим и хриплым, когда он ответил:

— Я… умирал. Заколотый ножом. Я это видел. Эти слова встревожили и взволновали Шиану.

Ты вспомнил свою первую жизнь? Ты был заколот? Ты был слепым стариком и произошло это в Арракине?

Нет, это было совсем другое. — Он довольно долго думал, пытаясь осознать, что же он видел на самом деле. Да, это было видение, но он не добился полного возвращения собственной исходной памяти.

Чани дала ему воды, которую он с жадностью выпил. Врач Сук склонилась над ним, пытаясь помочь, но что она могла сделать?

Избавившись от меланжевой пелены, он сказал:

— Думаю, это было предзнание. Но своей реальной прежней жизни я пока не знаю.

Шиана бросила на вторую сестру Бене Гессерит острый озадаченный взгляд.

— Предзнание, — повторил он, на этот раз с большей убежденностью.

Он ошибся, если думал, что его слова успокоили Шиану.

Плоть изнашивается и перестает служить. Вечность берет свое. Наши физические тела могут лишь на краткий миг всколыхнуть эти непреходящие воды, поплясать на поверхности, опьяненные любовью и своим бытием, позабавляться некими странными идеями, а затем пасть под ударами неумолимых орудий времени. Что можно сказать об этом? Мне случилось быть. Я не есьм… мне просто случилось быть.

Пауль Атрейдес «Многоликая память Муад'Диба»

Теперь, когда барон Владимир Харконнен вновь стал самим собой, все его дни на Каладане оказались полны разных дел, хотя и не теми, какими бы он предпочел заниматься. С момента пробуждения он изо всех сил старался понять новую ситуацию и осознать, что сделали потомки Атрейдеса с вселенной за время, прошедшее после его смерти.

Когда-то Харконнены были одним из богатейших Домов Совета Земель. Теперь же великий аристократический Дом существовал лишь в его воспоминаниях. Так что дел у барона было по горло.

Интеллектуально и эмоционально он должен быть удовлетворен уже тем, что теперь может распоряжаться родовым гнездом своих смертельных врагов, но Каладан не шел ни в какое сравнение с его любимой Гьеди Первой. Он содрогался при одной мысли о том, как выглядит теперь эта несравненная планета и жаждал вернуться туда, чтобы восстановить во всем блеске прежней славы. Но сейчас у него не было ни Питера де Фриза, ни Фейда Пауты, ни даже придурковатого, но полезного племянника Раббана.

Правда, Хрон обещал ему все, при условии, что он поможет лицеделам до конца довести их интригу.

Теперь, когда гхола барона обрел прежнюю память, ему позволили некоторые дополнительные развлечения. В главной башне замка у барона были свои любимые игрушки. Напевая себе под нос, он сбежал по винтовой лестнице главной башни замка вниз, в подвал, где на мгновение остановился, прислушавшись к шепоту и стонам. Затем он вошел, и все моментально смолкли.

Игрушки были расставлены и разложены по задуманному им порядку: пыточные станки для растяжений, сдавливания и отрезания частей тела. На стенах были развешаны электронные маски. Те, на кого их надевали, постепенно сходили с ума. С помощью этих масок, по желанию барона, можно было вообще разрушить мозг. Были здесь и стулья с цепями и шипами, которые вонзались в самые интересные места жертвы. Это было намного лучше того, чем пользовался Хрон.

На стене, фиксированные цепями, висели два красивых мальчика — чуть младше, чем сам барон. Глазами, исполненными страха и горя, они следили за каждым его движением. Одежда мальчиков была разорвана в некоторых местах самим бароном.

— Привет, мои красавчики. — Они ничего не ответили, но он видел, как они сжались от ужаса. — Знаете ли вы, что в жилах каждого из вас течет кровь Атрейдесов? В доказательство у меня есть протоколы генетических исследований.

Плача, мальчики горячо отрицали обвинение, но откуда они могли знать это доподлинно? Унаследованная кровь за прошедшие века сильно разбавилась, и кто мог теперь утверждать что-то определенное без тщательного генного исследования наследственности. Но, в конце концов, главное — чувство и интуиция, не так ли?

— Мы не можем отвечать за грехи, совершенные столетия назад! — жалобно крикнул один из мальчиков. — Мы сделаем все, что вы скажете. Мы будем вашими верными слугами.

— Моими верными слугами? О-хо-хо, да вы и так уже мои слуги. — Он подошел к нему и потрепал по золотистым волосам. Мальчик задрожал и отвернулся.

Барон возбудился. Этот мальчик был так красив, щеки его были такими нежными, растительность на лице только-только стала намечаться, он отличался почти женственной внешностью. Тронув мягкую щеку еще раз, барон закрыл глаза и улыбнулся.

Когда он снова открыл глаза, то был потрясен, увидев, как изменились черты его жертвы. На месте красивого мальчика была молодая женщина с темными волосами, овальным лицом и синими от пряности глазами. Она смеялась ему в лицо. Барон отпрянул.

— Это невозможно!

— О, еще как возможно, дедушка! Разве я не красавица? — Губы женщины шевелились, но голос звучал в мозгу самого барона. Я позволила тебе думать, будто ты от меня избавился, но это была всего лишь игра. Ты ведь любишь игры, не правда ли?

Что-то нервно буркнув, барон торопливо покинул камеру пыток и вышел в сырой подвал, но голос Алии не исчез. Я буду твоим постоянным спутником, твоим венным товарищем по играм! От смеялась, смеялась, не переставая!

Поднявшись на первый этаж башни, барон вошел в арсенал и начал осматривать развешанное по стенам и разложенное по ящикам оружие. Он вырвет Алию из своего мозга, даже если для этого ему придется убить себя. Хрон всегда сможет сделать нового гхола. Алия была как зловредный сорняк, пустивший корни по всему его телу и отравляющий его существование.

— Зачем ты здесь? — закричал он вслух, нарушая звенящую тишину каменного замка. — Как ты в меня попала?

Это казалось ему невозможным. Кровь Харконненов столетия назад смешалась с кровью Атрейдесов, а они известны своей Мерзостью, своим предзнанием и странным образом мышления. Но как это адское творение, эта Алия смогла заразить его мозг? Проклятые Атрейдесы!

Он направился к главному входу, пройдя мимо охранявших замок лицеделов, которые посмотрели на него своими пустыми глазами. «Не надо показывать им свое истинное настроение». Он улыбнулся одному лицеделу, потом другому.

Разве это не наслаждение, заново переживать былую славу и месть? — спросила Алия внутри.

Он не успел дойти до высоких деревянных дверей, как створки их распахнулись, и в замок вошел Хрон в сопровождении свиты лицеделов. С ними был темноволосый мальчик, черты лица которого показались барону знакомыми. Мальчику было шесть или семь лет.

В голосе Алии чувствовался восторг. Познакомься с моим братом, дедушка.

Хрон толкнул мальчика вперед, и чувственные губы барона сложились в сладострастную улыбку.

Ах, Паоло, наконец-то я тебя вижу! Ты думаешь, я не знаю Пауля Атрейдеса?

Он будет твоим подопечным, твоим учеником, — суровосказал Хрон. — Именно для этого мы и воспитали тебя, барон. Ты лишь орудие, он — настоящее сокровище.

Паучьи глаза барона вспыхнули. Он подошел к ребенку и принялся внимательно его разглядывать. Паоло не отвел взгляд, и барон-подросток восторженно рассмеялся.

Но что мне будет позволено с ним делать? Чего вы хотите от меня?

Подготовь его. Воспитай его. Позаботься о том, чтобы он соответствовал своему предназначению. Есть некоторые вещи, которые он должен будет исполнить.

— И что это за вещи?

— Это тебе расскажут со временем, когда настанет срок. «Ха, Пауль Атрейдес у меня в руках, и уж я позабочусь, чтобы на этот раз он получил надлежащее воспитание. Он будет как мой племянник Фейд Раута, который тоже в свое время был очень милым мальчиком. Что ж, это позволит распутать некоторые исторические недоразумения».

— Теперь ты обладаешь своей исходной памятью, барон, и можешь оценить всю сложность и все последствия возложенной на тебя миссии. Если ты причинишь ему какой бы то ни было вред, то мы найдем способ сделать так, чтобы ты сильно об этом пожалел. — Слова вождя лицеделов звучали весьма убедительно.

Барон небрежно махнул пухлой рукой.

— Конечно-конечно. Я всегда жалел о том, что тогда, на Тлейлаксу, отсоединил его аксолотлевый чан. С моей стороны это было глупо и импульсивно. Я просто ничего тогда не понимал. С тех пор я научился сдерживать свои эмоции и желания.

Голову его пронзила неожиданная боль, отчего он даже вздрогнул. Я помогу тебе сдерживать эмоции, дедушка, произнесла Алия голосом, отдавшимся гулким эхом под сводом черепа барона. Ему хотелось закричать.

Колоссальным напряжением воли барон заставил Алию замолчать, потом, улыбнувшись, наклонился к гхола:

— Я так долго ждал тебя, милый мой мальчик. У меня так много планов для нас двоих.

Команда всегда должна звучать уверенно. Уважайте веру своих подчиненных, которая всей тяжестью давит вам на плечи, когда вы сидите в командирском кресле, и ни в коем случае не выказывайте чувство неимоверной тяжести, которое вы испытываете.

Герцог Лето Атрейдес

Тлейлаксу был покорен, и мятежные Досточтимые Матроны больше не представляли опасности. Валькирии безупречно исполнили свою самую важную миссию, и Командующая Мать не могла не чувствовать гордости за свою дочь и за всю Новую Общину Сестер.

«Наконец-то мы можем двигаться дальше».

У Мурбеллы, сидевшей под высоким сводом Библиотеки Капитула, не было, однако, времени радоваться и заново переживать недавнюю победу. Она взглянула в окно, посмотрела на высохшие деревья и наступающую пустыню. Солнце садилось за горизонт, оттенив словно талантливый художник зубчатые контуры скат. Каждый раз при взгляде на пустыню Мурбелле казалось, что она становится все ближе и ближе к Убежищу. Пустыня наступала.

Как Враг… если, конечно, не считать того, что сестры преднамеренно привели в движение пески, пожертвовав всем остальным ради производства единственной субстанции — пряности — ради победы, которую они надеялись одержать. Война с Досточтимыми Матронами дорого обошлась человечеству за последние десятилетия, она причинила массу вреда и привела к уничтожению нескольких планет. А ведь шлюхи были наименьшим из зол.

В центре проекционного поля, застыв в почительном молчании, стояла Мать-Архивариус, старая Аккадия, в окружении сотни своих учениц.

— Это позволяет вам увидеть весь масштаб угрозы, с которой нам предстоит столкнуться. Я опиралась при этом на честные свидетельства наших бывших Досточтимых Матрон и экстраполировала эти свидетельства на непознанные до сих пор области… это касается их неожиданного возвращения в пределы Старой Империи.

Теперь, когда Мурбелла сломала черную стену в своей Другой Памяти, она поняла, что представлял из себя Враг и чем Досточтимые Матроны возбудили его гнев. О природе Внешнего Врага она знала больше, чем Одраде, Тараза или любые другие вожди Бене Гессерит, которые могли только гадать о ней.

Она пережила жизни предшественниц Досточтимых Матрон.

Она ощущала себя закаленным, дерзким и удачливым командиром, ведущим свои корабли вперед и вперед. Лениза, таково было мое имя. В то время у нее были жесткие черные волосы, блестящие черные глаза и масса металлических украшений на щеках и на лбу — это были военные трофеи, снятые с убитых и побежденных противников. Но после того, как она не смогла убить соперницу высшего ранга, она собрала свой отряд и ушла в неведомые области. Это не было проявлением трусости, убеждала себя Лениза. Она не бежала. Она просто решила завоевать для себя новую территорию.

В своем бешеном движении она и ее Досточтимые Матроны оказались на окраине огромной растущей империи — нечеловеческой империи, — о существовании которой до этого никто не подозревал. Неизвестный им опасный Враг существовал больше пятнадцати тысяч лет, возникнув в последние дни Батлерианского Джихада.

Досточтимые Матроны столкнулись со странным промышленным форпостом, со связанными в единую сеть огромными городами, населенными исключительно машинами.

Мыслящими машинами. Лениза и ее сторонницы не поняли всей значимости увиденного, они не стали задавать вопросы относительно происхождения того, что они обнаружили.

Самоутверждающийся, распространяющийся вовне всемирный компьютерный разум снова пустил корни и построил огромную сеть машинного разума. Но Лениза этого не поняла, да, впрочем, ей не было до этого никакого дела. Она издала приказ — не дошедший из глубин веков до наших дней. Сейчас Мурбелла мысленно повторила эти слова. Досточтимые Матроны выполнили приказ, сделав то единственное, что они умели делать. Они без рассуждений и без всякого повода атаковали новый мир, надеясь завоевать и покорить его.

Не задавшись вопросом о силе обнаруженной ими цивилизации, Лениза и ее Досточтимые Матроны застали машины врасплох. Матронам удалось похитить арсенал невиданного оружия, они взяли богатые трофеи, разрушили форпост и отступили, добавив к металлическим украшениям по несколько новых безделушек, празднуя победу. Потом они вернулись, чтобы покорить тех Досточтимых Матрон, которые нанесли им когда-то поражение.

Но ответ машин был стремителен и ужасен. Они запустили огромный флот и, напав на планеты Рассеяния, истребили их население смертоносными вирусами. Враг без устали преследовал Досточтимых Матрон, охотился за ними, обнаруживая и уничтожая шлюх в самых потайных уголках вселенной.

Мурбелла могла проследить их судьбу в нескольких поколениях. Досточтимые Матроны никогда не отличались склонностью к анализу нюансов. Они просто ударились в паническое бегство, предварительно уничтожив до основания ту часть вселенной, где они находились. Отступая, они сожгли за собой все мосты… какое ужасное поражение потерпели они от этого врага!

Но, как бы то ни было, именно они привели Врага в пределы Старой Империи.

Мурбелла теперь знала все. Она отчетливо видела это в своем прошлом, в своей истории, в своей памяти. Ей надо было поделиться этой памятью с другими сестрами, которые еще не смогли раскрыть тайну своего происхождения. Враг — Омниус, и Враг наступает.

И вот сейчас, полеводом ротонды Убежища, окруженная притихшей аудиторией, Аккадия своим узловатыми пальцами включила голографическую проекцию. Над головами зрителей возникло изображение Известной Вселенной, особым цветом были выделены ключевые звездные системы Старой Империи и планеты, описанные теми, кто вернулся из Рассеяния. Там были в свое время созданы независимые федерации — рыхлые кооперативные правительства, торговые союзы и изолированные, почти самостоятельные колонии. Связывала их только общая принадлежность к роду человеческому.

«Тиран говорил об этом в своем „Золотом пути“, — подумала Мурбелла. — Или наше разумение, как всегда, оказалось несовершенным?»

Аккадия продолжала рассказывать своим надтреснутым скрипучим голосом:

— Это планеты шлюх, уже сожженные облитераторами, оружием, которое они похитили у Врага.

На карте появились красные точки, похожие на капли разбрызганной крови. Как же много было этого красного! Были уничтожены многие планеты Бене Гессерит, даже Ра-кис, все планеты тлейлаксов и многие многие другие планеты, оказавшиеся на пути Досточтимых Матрон. Лампада, Калловей, Андозия и сказочные, с малой гравитацией, города Оалара… Теперь все эти миры стали братскими могилами.

Как могла она не видеть всего этого неслыханного ужаса, когда называла себя Досточтимой Матроной? «Мы никогда не оглядывались назад, если не считать случаев, когда хотели посмотреть, далеко ли Враг. Мы знали, что спровоцировали что-то страшное, но все равно ворвались в Старую Империю, как лиса в курятник, устроив из бегства невиданную катастрофу».

Когда Враг будет здесь, встревоженные планеты станут инстинктивно защищаться и будут уничтожены. Досточтимые Матроны придерживались тактики выжженной земли, чтобы задержать наступление преследовавшего их противника.

— Все это натворили шлюхи? — выдохнула Преподобная Мать Лаэра, одна из ближайших советниц Мурбеллы.

Аккадия и сама была зачарована тем, что рассказывала аудитории.

— Смотрите, это еще страшнее.

По периметру карты Старой Империи возник пояс тусклого голубого цвета, обозначавший системы и планеты с не уточненными приблизительными координатами. Число пораженных миров было намного больше, чем количество красных точек — планет, уничтоженных Досточтимыми Матронами.

— Это те планеты, которые, как мы можем достаточно достоверно предположить, были уничтожены Врагом в Рассеянии. Это планеты Досточтимых Матрон, опустошенные смертоносной эпидемией.

Мурбелла с полным пониманием смотрела на сложную карту. Ей не нужен был ментат, чтобы прийти к заключениям относительно того, что она видела. Советницы из Бене Гессерит и из Досточтимых Матрон обеспокоено роптали. Им еще не приходилось видеть так отчетливо представленной внешнюю угрозу.

Мурбелла почти физически ощущала близость Арафеля, темного облака, сгущавшегося на краю вселенной. Сколько древних легенд указывали этот источник опасности! Мурбелла ощутила свою бренность.

Даже Капитул, который был отмечен на карте как яркая белая точка, расположенная вдалеке от основных маршрутов Гильдии, станет мишенью этих беспощадных охотников.

Объединенные сестры могли теперь рассчитывать на помощь Космической Гильдии, но Мурбелла не доверяла вполне ни навигаторам, ни другим мутантам — администраторам Гильдии. Она не питала иллюзий относительно прочности союза ни с КООАМ, ни с Гильдией, если война разразится всерьез. Навигатор Эдрик заключил с ней сделку только потому, что она подкупила его пряностью, и он тотчас переметнется, как только найдет альтернативный источник меланжи. Если Гильдия удовлетворится математическими навигаторами Икса, то Мурбелла лишится рычагов воздействия и на Гильдию.

Мне кажется, однако, что Враг не особенно спешит, — заметила Джейнис.

А зачем ему спешить? — ответила Кирия. — Он идет, и, кажется, ничто не может ему помешать.

Мурбелла отыскала на карте нечетко отмеченную область с приблизительными координатами — то место в космосе, где давно умершая Досточтимая Матрона по имени Лениза впервые столкнулась с Врагом, ступив на территорию окраинного форпоста машинной империи.

«Теперь нам предстоит ликвидировать последствия».

Может быть, ее возлюбленный Дукнан все еще жив. Она почувствовала сердечную боль, вспомнив о нем. Что, если в конце грядущего мифического Крализеца в живых останутся лишь те, кто находится сейчас на борту корабля-невидимки вместе с Дунканом и Шианой? На малом космическом плоту. Она пробежала взглядом по карте, не имея ни малейшего представления о том, где может в этот миг находиться их корабль.

Каждая жизнь складывается из отельных моментов.

Дункан Айдахо

Дункан смотрел, как дети гхола играют в ролевые игры в одном из учебных классов. Они уже выросли, и каждый проявлял свои врожденные личностные качества. Теперь они не просто играли друг с другом, они вели себя как члены одной команды. Они знати о своих прежних жизнях и старались справиться с особенностями своего нынешнего существования.

Генетически Джессика приходилась бабушкой маленькому Лето II, но вела себя, скорее, как старшая сестра. Стил-гар и Лиет-Кинес, как обычно, были близкими друзьями. Юйэ старался сблизиться с ними, но, несмотря на все попытки, оставался для них чужаком, хотя Гарими внимательно следила за его развитием. Суфир Хават изменился. Он сильно повзрослел после происшествия на планете укротителей, и скоро, как надеялся Дункан, этот юный воин-ментат будет полезен для их будущих планов. Пауль и Чани были неразлучны, и казалось странным, что она чуждалась Лиета, своего отца.

Как много живых напоминаний о прошлом Дункана Айдахо.

На последнем совещании верховный проктор Гарими предложила сестрам Бене Гессерит начать пробуждение памяти гхола. По крайней мере некоторые из них были уже готовы. Дункан очень волновался в предчувствии этого события.

Он уже собрался уходить, когда вдруг заметил стоявшую в коридоре Шиану. Она смотрела на него с загадочной улыбкой. В нем мгновенно вспыхнуло желание, смешанное с некоторым смущением. Она связала его, сломала… и спасла. Но сам он ни в коем случае не должен попасть в ту же ловушку, в какую он попал в своих отношениях с Мурбеллой. Он повернулся к Шиане и выдавил:

— Будет лучше, если мы сохраним дистанцию, по крайней мере на какое-то время.

— Мы находимся на одном судне, Дункан. Мы не можем прятаться друг от друга.

— Но мы можем и должны соблюдать осторожность. — Он испытывал страшное сексуальное влечение, излечившее его от Мурбеллы, но понимал, что воздержание необходимо. Необходимо из-за его собственной слабости. Он не должен допустить, чтобы это случилось еще раз. Шиана могла связать его по рукам и ногам, если он позволит ей это сделать.

— Любовь слишком опасна, чтобы играть ею, Шиана. Это не орудие для манипуляции.

Ему осталось сделать еще одну вещь, и он не мог больше тянуть. Дункан собрал все принадлежавшие Мурбелле вещи. Мастер Скиталь аккуратно собрал их с пола после того, как Дункан бесцеремонно бросил их возле его каюты во время тревоги. Дункан потребовал их назад, не слушая мастера, который говорил, что большинство клеток сильно постарело, что вещи слишком долго находились вне нуль-энтропийной камеры, что доступность жизнеспособных фрагментов ДНК…

Дункан перебил его и ушел вместе с вещами. Он не хотел больше ничего слушать, он не хотел ничего знать о возможностях. Все эти возможности не были разумны.

Он пытался обмануть сам себя, уверить, что может просто игнорировать ее существование, что сможет никогда больше о ней не думать. Шиана освободила его от пут Мурбеллы… но как же все-таки сильно искушение! Он чувствовал себя алкоголиком, смотрящим на откупоренную бутылку.

Довольно. Только он сам сможет положить этому конец.

Он смотрел на смятую одежду, на подарки, на прядки темно-янтарных волос. Держа все это в руках, он воображал, что держит в объятиях ее саму, просто не ощущая ее веса. Глаза его затуманились.

Мурбелла оставила на борту мало своих вещей. Несмотря на то что они проводили вместе много времени, она держала на борту корабля лишь самое необходимое и никогда не называла его своим домом.

Избавиться от угрозы. Избавиться от искушения. Избавиться от возможности. Только тогда он сможет наконец освободиться.

Он решительно направился по коридору к воздушному шлюзу. Много лет назад через этот шлюз уходили в свой последний путь, в свое последнее путешествие в космос тела умерших сестер Бене Гессерит. Сегодня Дункан совершит еще одну своеобразную погребальную церемонию.

Он положил вещи в короб шлюза и бросил последний взгляд на смятые напоминания о прошлой жизни. Их осталось так мало, но какими волшебными они были. Он отступил на шаг и потянулся к кнопкам.

Боковым зрением он заметил, что к его рукаву прилипла прядка волос. Волосы Мурбеллы слетели с одежды и опустились на его рукав, как будто она не хотела расставаться с ним.

Он взял прядку кончиками пальцев, посмотрел на нее долгим прощальным взглядом и отпустил над кучкой одежды. Он запер шлюз и, не дав себе времени одуматься, включил систему. Воздух со свистом вылетел из камеры, увлекая за собой вещи в космос… Увлекая безвозвратно.

Он смотрел в застывшее мировое пространство, в бесконечности которого исчезли похороненные им вещи, испытывая невероятное облегчение… Или это было всего лишь ощущение пустоты?

Теперь Дункан Айдахо будет выше всех искушений, которые на него обрушатся. Он станет хозяином самому себе, а не будет пешкой, которую другие передвигают на игровой доске по своей прихоти.

И вот наконец после долгого пути мы пришли к его началу.

Древняя ментатская головоломка

Корабли Врага шли в направлении Старой Империи, тысячи и тысячи огромных судов, оружия каждого из которых хватило бы для уничтожения целых планет, а находящихся там болезнетворных микробов — для истребления всего их населения. Все шло гладко после нескольких тысячелетий тщательного планирования.

В центральной планете машинного государства старик отбросил все свои иллюзии. Никаких больше фасадов, никакой игры — только приготовления к последнему конфликту, предсказанному как человеческими пророчествами, так и машинными расчетами. Крализец.

Полагаю, что ты очень доволен, что тебе удалось уничтожить еще шестнадцать человеческих планет в твоем триумфальном марше к победе, — старуха пока не сбросила свое человеческое обличье.

Пока, — ответил голос, прогремевший со всех стен и со всех экранов.

Строения бесконечного машинного города казались живыми, они постоянно двигались, как детали гигантского двигателя — высокие башни и шпили из текучего металла, большие блоковые конструкции, встроенные в силовые подстанции и командные узлы. По мере завоевания планет, на каждой из них будет построен точно такой же город Синхронизированного Мира.

Старуха посмотрела на свои руки и отряхнула подол платья.

— Даже эти формы кажутся мне примитивными, хотя я привыкла к ним и полюбила. Возможно, здесь больше подошло бы слово приноровилась. — Голос ее, стихнув, изменился, приобретая старый знакомый тембр. На месте старухи стоял теперь независимый робот Эразм, интеллектуальный контраст и вечный оппонент Омниуса. Он сохранил свое платиновое тело из текучего металла, задрапированное в пышную одежду, к которой он так привык еще исстари.

Отказавшись от своей физической формы, Омниус вещал теперь из миллионов громкоговорителей, рассеянных по всему городу.

— Наши силы выдвинулись к окраинам человеческого Рассеяния. Ничто не может их остановить. — Компьютерный всемирный разум всегда отличался манией величия и грандиозными амбициями.

Эразм надеялся, что ограниченный рамками тела старика Омниус начнет лучше понимать людей и откажется от этих своих замашек. И это действительно было так на протяжении нескольких тысяч лет, но когда неистовые Досточтимые Матроны вторглись в тщательно реконструированный Синхронизированный Мир, Омниусу пришлось адекватно на это отреагировать. На самом деле встревоженный всемирный разум просто искал повода сбросить маску.

Омниус продолжал вещать:

— Мы покажем, что Батлерианский Джихад был лишь временным отступлением, но ни в коем случае не поражением.

Эразм стоял посреди огромного сводчатого зала центрального машинного храма. Все вокруг, даже здания, расступились, как толпа лизоблюдов.

— Это событие, каковое следует запечатлеть в веках. Смотрите!

Несмотря на то что всемирный разум воображал, что контролирует все и вся, Эразм сделал знак, и пол здания расступился. Гладкие металлические плиты разъехались, обнажив ограненный хрусталем люк, широкое углубление, со дна которого поднялась плоская платформа, доставившая наверх какой-то сохраненный предмет.

За несколько столетий до битвы за Коррин, в которой мыслящие машины потерпели полное поражение, одна из копий всемирного разума отправила зонды в неизведанные области галактики с намерением разместить там наблюдательные станции и посеять семена последующей экспансии машин в эти области. Большая часть зондов была утеряна или разрушена, так и не попав в устойчивые условия.

Эразм смотрел на маленький прибор, очень изящно исполненный, хотя и несколько побитый и поцарапанный за много веков неуправляемого блуждания по космическому пространству. Этот прибор случайно приземлился на одной из отдаленных планет и начал работать, ждать… и слушать.

Во время Батлерианского Джихада фанатичные люди почти — почти — уничтожили последнего Омниуса, — сказал робот. — Этот же всемирный разум содержал внутри себя полную и изолированную мою копию, эти данные были сохранены в то время, когда ты хотел меня уничтожить. Ты выказал тогда большую предусмотрительность.

У меня всегда были дополнительные планы выживания, — прогремел в ответ голос. Наблюдательные глаза приблизились к предмету и принялись с любопытством его рассматривать.

Да будет тебе, Омниус, ты не мог даже вообразить себе такого катастрофического поражения, — сказал Эразм, не упрекая Омниуса, а всего лишь констатируя факт. — Ты сам передал свою полную копию в никуда. В последней попытке уцелеть. Это была отчаянная надежда — что-то сродни чисто человеческому чувству.

— Не оскорбляй меня.

Эта посылка путешествовала тысячи лет, заложенная в ней информация портилась, превратившись во что-то совсем иное. Эразм не имел доступа к памяти об этом бесконечном путешествии, совершавшимся со скоростью света. После долгого блуждания сквозь статические поля и межзвездную пустоту сигнал Омниуса натолкнулся на оставленный зонд и закрепился на той планете, как на плацдарме. Далеко, очень далеко от человеческой цивилизации уцелевший Омниус начал воссоздавать себя заново. В течение тысячелетий он регенерировался, создал новую синхронизированную империю и начал строить планы возвращения, на этот раз с превосходящими военными силами.

— Ничто не может сравниться терпением с машинами, — сказал Омниус.

Полностью восстановив себя на основании своей резервной копии за время становления новой машинной цивилизации, Эразм много размышлял о том, что происходило с людьми все это время, с видом, который он всегда изучал в мельчайших деталях. Эти существа подчас приводили его в ярость, но все же в них было что-то бесконечно интригующее. Эразму было любопытно, как жили люди без рационального руководства со стороны машин.

Он посмотрел на маленький зонд на алтаре. Если бы этот приемник не оказался в нужное время в нужном месте, то Омниус до сих пор продолжал бы свой путь, истощая энергию и теряя информацию. Какой поистине жалкий конец…

Тем временем люди, посчитав себя победителями, занялись своей собственной борьбой. Они принялись расширять свои границы, они дрались друг с другом. Через десять тысяч лет после битвы за Коррин мастер Тлейлаксу по имени Хайдар Фен Аджидика улучшил и внедрил способ выведения лицеделов, которых стали использовать как колонистов для заселения отдаленных пустующих планет.

По мере роста империи Омниусу удалось захватить этих первых посланцев человечества — лицеделов. Эти создания были в основе своей людьми, но обладали и некоторыми лучшими свойствами машин. Эразм, очарованный такой возможностью, быстро прельстил их заманчивой целью и начал выводить бесчисленные клоны лицеделов…

Мало того, он держал в особом хранилище образчики тех первых лицеделов. Он взял их потом к себе для исследования, чтобы напомнить себе, насколько далеко он продвинулся. Очень давно, еще на Коррине, Эразм пытался создать подобную биомеханическую модель, которая могла бы имитировать способности его лица и тела, изготовленных, правда, из текучего металла. И вот выведенные им новые лицеделы обладали наконец этой способностью.

Эразм смог воспроизвести в их головах всю память тех, кого они изображали. Ему хотелось иметь здесь побольше таких лицеделов, чтобы из чистого научного интереса поэкспериментировать с ними, до того они были интересны, но он уже отослал их в населенные людьми облает и, чтобы вымостить путь наступления машинной армии. Он уже усвоил жизненный опыт тысяч этих изменчивых обликом послов, или, лучше сказать, шпионов. Эразм хранил в своей голове жизнь и память столь многих лицеделов, что, пожалуй, перестал быть в полной мере самим собой.

Осознавая силу человеческой цивилизации и понимая степень развития способностей главного своего противника, Омниус кардинально перестроил свои вооруженные силы. Большие астероиды были расколоты и превращены в сырье. Роботы собирали оружие и боевые корабли, испытывались новые образцы, улучшались и совершенствовались модели, потом они снова испытывались, а потом ставились на поточное производство. Эта подготовка продолжалась тысячи лет.

Результат не подлежал обсуждению. Это будет Крализец.

Поняв, что его реликвия не произвела на Омниуса никакого видимого впечатления и ностальгических воспоминаний, Эразм опустил платформу и закрыл люк плитами пола.

Выйдя из-под купола храма, Эразм пошел по улицам синхронизированного города. Здания перемещались вокруг него, подпрыгивая с места, а потом гладко скользя по земле, давая ему пройти. Эразм задумчиво смотрел на здания, которые были ничем иным, как частями огромного тела Омниуса. Они с Эразмом сильно изменились за прошедшие тысячелетия, но цели их остались прежними. Скоро все планеты будут выглядеть в точности так же, как эта.

— Никаких больше игр, иллюзий и представлений, — произнес гремящий голос Омниуса. — Мы должны сосредоточиться на грядущей великой битве. Мы должны быть такими, какие мы есть на самом деле.

Слушая, Эразм не преставал поражаться тому, как любит Омниус громогласно обращаться к самому себе.

Мы собрали силы, оценили противника и повысили наши шансы на успех.

Вспомни, у нас пока нет Квисац-Хадераха, а он нужен нам согласно математическому предсказанию, — предостерегающе произнес Эразм.

В ответ Омниус явно испытал сильное раздражение.

— Если мы заполучим этого супермена, то тем лучше. Но если даже этого не произойдет, исход битвы для меня и так совершенно ясен.

Робот подключил себя к памяти Омниуса, и теперь мог разделять с всемирным разумом все его переживания и намерения. Часть этого немыслимо мощного компьютера была на каждом из многочисленных кораблей машинного флота. Пользуясь этой связью, Эразм мог видеть, как корабли рвутся вперед, распространяя перед собой чуму, сея смерть и разрушения. Эти корабли расширяли границы машинной империи. Скоро они поглотят всю территорию, которую пока занимают люди.

Этого требовала разумная эффективность. Этого требовал Омниус. Огромные корабли продолжали свое безостановочное движение.