Манон всегда причесывается, наклонив голову вперед. Надо сто раз провести расческой по волосам, учила ее кавказская бабушка. И тогда у тебя будут густые волосы. Она же научила Манон готовить.

Интересно, хотелось бы попробовать.

И как доктор это себе представляет? Ты же никогда не бываешь дома к ужину.

Зефир подходит и кладет руку на ее затылок. Когда она выпрямляется, то ловит его взгляд в зеркале. Она не знает этого мужчину. Они занимались любовью несколько дней назад, и все равно он кажется ей недоступным. Когда она была маленькой, она мечтала выучить какой-нибудь иностранный язык, не понимая его. Она представляла себе, что учит китайский, представляла, что использует слова, правильно их располагает, произносит их тоже правильно — и не понимает. Она не любит понимать. Не потому ли она ответила «да», когда Зефир просил ее руки?

Что ты сегодня делаешь?

Она морщит лоб. Думаю, занимаюсь собой.

А тюрьма?

Может быть.

Опять он за свое. Поймет ли он наконец, что никогда не получит ответов на свои вопросы?

И что он не должен стараться с ней сблизиться. Если только она сама того не пожелает.

Отвечать — любезность. Не отвечать — отказ. Отказ — своего рода пружина в их отношениях.

У Манон и Зефира нет друзей. Они довольствуются знакомыми. Сильви часто говорит своему мужу, что Зефир боится жену.

Да, будет неправдой сказать, что Манон — теплый человек.

Но она красивая, не так ли? Сильви нервничает, когда спрашивает об этом.

Красивая — да, так же, как фотография ледника.

Сильви успокаивается. Ледники при потеплении тают. Несколько женщин из их компании занимаются благотворительностью: Виолетт работает в магазине Красного Креста в седьмом округе, Сильви — в Эммаусе, Манон единственная выбрала еженедельные визиты в тюрьму Санте, где она видится с одним из заключенных.

Вы что, сидите каждый по свою сторону бронированного стекла, как в американских фильмах, и говорите по черному бакелитовому телефону? Так, Манон?

Да нет же, я подаю убийце завтрак в постель, по необходимости предоставляю душ и массаж. А ты как думал?

Когда он наконец этому научится? Не спрашивать. Ее ирония хуже, чем ответ. Зефиру нравится, что Манон занимается волонтерской деятельностью. Единственное, что ему не нравится, — это запах ее одежды, когда она приходит домой, сделав доброе дело. После тюрьмы в коридоре стоит запах сигарет. Он терпеть не может, когда люди курят. Сам он никогда не сделает ни одной затяжки.

Стол накрыт? — кричит он из ванной.

Как обычно, chéri. Обращаясь к Сартру, она тоже всегда говорит «chéri».

Таков разговор на улице Дюнкерк 28 февраля с 12.25 до 13.07, прерываемый лишь тишиной, которая обусловлена расстоянием между двумя людьми в квартире площадью 325 квадратных метров с мягкими стульями и косоглазой собакой.

Иди сюда, chéri, — голос Манон звонок. Сартр лает так, как должна лаять собака, знающая время гуляния.

Когда Зефир выходит из квартиры, его волосы все еще немного влажные. Он долго стоял под душем, и его душе, должно быть, приятно сейчас пребывать в его теле. Он пользуется лосьоном Givenchy так давно, что не чувствует его аромата.