Утром к Карен вновь вернулась гордость, и тогда ее охватил жгучий гнев — главным образом на себя. Как могла она позволить Джону обращаться с ней, точно с гаремной рабыней, бесстыдной и безмозглой секс-куклой?!

И неважно, что этим утром Карен чувствовала себя прекрасно как никогда, что глаза ее сияли, а на лице, дышавшем почти юношеской свежестью, не осталось и следа ночных любовных излишеств. Неужели она могла столь низко пасть ради дешевых радостей плоти?..

Что до того, что она снова влюбилась в Джона… Это уж и вовсе непростительный грех!

Мысли эти отнюдь не радовали Карен. И тем нелепее при свете дня казалось ей унизительное соглашение, которое вытребовал у нее Джон, и именно тогда, когда она просто не могла ему перечить, не то что прямо и откровенно сказать, куда он может засунуть свои типично шовинистские прихоти.

Джон, должно быть, спятил, если думает, что здравомыслящая и независимая женщина способна согласиться на добровольное рабство! Не для того Карен столько лет трудилась, чтобы снова превратиться в безвольную глупышку Кэрри! Еще чего не хватало!

Заказав завтрак в номер, она приняла душ, оделась, причесалась и, влив в себя две чашки крепчайшего кофе, принесла третью чашку в спальню. Джон еще спал, и Карен присела на край постели, не в силах оторвать от него глаз.

Она старалась держать себя в руках, но при одном взгляде на спящего Джона ее благие намерения едва не обратились в прах. До чего же он красив, когда спит, и длинные ресницы густыми тенями лежат на смуглых щеках, красиво очерченные губы по привычке чуть приоткрыты… Карен чуть не застонала, когда взгляд ее скользнул по обнаженному телу Джона, едва прикрытому простыней. Это зрелище тотчас напомнило Карен о безмерном наслаждении, которое могла бы подарить ей эта совершенная мужская плоть.

Готова ли она из гордости пожертвовать наслаждением?

Карен выпрямилась, упрямо вздернув подбородок. Да, сказала она себе, готова. Безусловно!

Легко, конечно, быть храброй, когда Джон еще спит. Все равно что войти в клетку льва, когда сам лев убит или усыплен, а потом бахвалиться своей отвагой.

Храбрости в этом мало.

Что, если Джон, проснувшись, захочет снова затащить меня в постель? Что, если он не станет слушать моих возражений и бесстыдными ласками так распалит меня, что я сама захочу всецело отдаться его власти?

Эта мысль ужаснула Карен. Поспешно вскочив, она поставила чашку с кофе на ночной столик и хотела уже обратиться в бегство, когда Джон шевельнулся и открыл глаза.

Увидев Карен, он рывком сел, и от этого движения атласная простыня соскользнула, открыв его бедра.

— Карен? — недоуменно проговорил он.

— Что? — отозвалась она едва слышно, с трудом заставив себя не отводить глаз.

Джон взглянул на часы и нахмурился.

— Сейчас только семь утра. С какой стати ты встала, да еще и оделась?

Карен постаралась совладать с собой и, когда ей это более или менее удалось, сухо пояснила:

— Сегодня понедельник. Мне надо заехать домой переодеться и отправляться на работу.

— Но я всю эту неделю свободен, — возразил Джон. — Я надеялся, что ты тоже сумеешь освободиться и мы проведем это время вместе.

О Боже, подумала Карен. Целая неделя вместе с Джоном! Семь дней и семь ночей сладкого безумства!..

— Значит, напрасно надеялся, — холодно ответила она, не подавая виду, что от этой мысли ее бросило в жар.

— Но ведь ты же сама себе хозяйка, разве нет?

— Совершенно верно, — со значением подтвердила Карен.

Джон словно и не заметил ее намека.

— Это для меня? — спросил он, взяв с ночного столика чашку.

— Да.

— Спасибо. — Он сделал глоток кофе и искренне похвалил:

— Превосходно. Именно такой, как мне нравится.

— Я знаю.

Джон многозначительно улыбнулся.

— Ты прекрасно знаешь, как потрафить моим вкусам…

Карен захотелось влепить пощечину этому красивому наглецу.

— Джон, — начала она твердо.

— Что, милая? — промурлыкал он. Ох, как это низко, мятежно подумала Карен.

— Мы должны поговорить о том, что случилось прошлой ночью.

— А что случилось? — невинным тоном осведомился Джон.

— Когда я согласилась на твои условия…

— Да?

— Боюсь, я ввела тебя в заблуждение. Джон замер, не донеся чашки до рта. Потом медленно, очень медленно поставил ее на столик и окинул Карен долгим, пугающе жестким взглядом.

— Это каким же образом? — наконец спросил он.

Карен судорожно сглотнула.

— Дело в том, что мне не нужен секс ради секса.

Джон вскинул брови, словно искренне удивился ее словам.

— В самом деле?

— Да, в самом деле! Я ни за что не стану сексуальной игрушкой мужчины, даже если этот мужчина — ты.

— Прошлой ночью у тебя неплохо получилось.

— Я пошла тебе навстречу, потому что знала, что ты страдаешь.

— Пошла навстречу мне?

— Да.

Джон рассмеялся.

— Нет уж, Карен, скорее ты пошла навстречу себе. Ты ведь получила громадное удовольствие, разве нет?

Этого Карен не могла отрицать.

— Дорогая, — насмешливо продолжал Джон, — я прекрасно знаю, что тебе нужно от мужчин, и именно это я дал тебе прошлой ночью. Я также прекрасно знаю, что все твои прежние дружки для тебя лишь источник развлечений, но ведь я и в этом могу их переплюнуть, верно? Насколько я понял Винсента, ты не склонна бросать мужчину после первой же ночи.

Карен опешила. Опять Винсент! Что он наговорил Джону о ее отношениях с мужчинами? Она хотела что-то ответить, но лишилась дара речи, потому что в эту самую минуту Джон встал и, даже не потрудившись прикрыть наготу, подошел к ней.

— Впрочем, — продолжал он небрежным тоном, — я прекрасно понимаю, что работа у тебя на первом месте. Ладно, пусть! — Он взял Карен за подбородок и бесцеремонно чмокнул ее в губы. — Тогда, может быть, встретимся сегодня вечером? Мы могли вместе поужинать… а потом заняться еще кое-чем, — добавил он с улыбкой, которая обольстила бы и монахиню. В глазах у Карен потемнело, но она усилием воли взяла себя в руки.

— Что тебе наболтал Винсент? — резко спросила она.

— О, всего лишь правду, поэтому не слишком горячись. Слушай, меня вполне устраивает, что ты не хочешь выходить замуж или обзаводиться детьми. Я и сам уже махнул на это рукой: Судя по всему, мне просто не суждено быть счастливым отцом и супругом.

Карен не знала, что делать — то ли разрыдаться, то ли послать его к черту. Гнев и отчаяние равно владели ею.

— И ради всего святого не устраивай Винсенту скандалов, — устало добавил Джон. — Бедняга считал, что исполняет свой мужской долг, предостерегая меня насчет твоей ветрености. Не мог же он знать, что именно такие отношения с женщиной мне сейчас и нужны, чтобы забыть Лори. Так что успокойся и хватит притворяться праведной ханжой.

Карен разозлилась и, как ни странно, немного успокоилась.

— Кто бы говорил о ханжестве! — огрызнулась она. — Ты же сам твердил, что я тебе не нравлюсь, что я слишком худа и…

— Я солгал.

Карен ошеломленно уставилась на Джона. Он пожал плечами.

— На самом деле я лгал тебе с той минуты, когда ты снова вошла в мою жизнь. Мне не следовало стремиться к постыдному браку с Лори. Она была права, когда сказала, что на самом деле я ее не любил. Как я мог любить другую женщину, если думал только о тебе?

Карен молча смотрела на Джона, и в сердце ее распускался хрупкий цветок сумасшедшей надежды. Что он хочет сказать? Что любит ее? В это невозможно поверить, но ведь не только от похоти горят глаза Джона, когда он смотрит на нее?..

— Джон!.. — не выдержав, простонала Карен, и его синие глаза вдруг неприятно похолодели.

— Не волнуйся, милая, — проговорил он с язвительной усмешкой, каждым словом безжалостно сокрушая хрупкие лепестки надежды. — Я вовсе не намерен объявить, что люблю тебя и буду любить до гроба. Я имел в виду, что, если мужчина влюблен в одну женщину, он не может дни и ночи грезить о другой, а именно так со мной и было с той минуты, как мы снова встретились. Старая любовь и вправду не ржавеет. Впрочем, судя по прошедшей ночи, тебя одолевает та же хворь. Ничего, теперь мы оба на пути к исцелению. Где-нибудь через полгодика наша взаимная страсть выгорит дотла, угомонится — и тогда, быть может, я сумею наконец выспаться. Так куда мы с тобой пойдем сегодня ужинать?

Отчаяние Карен было так велико, что смысл вопроса дошел до нее не сразу.

— Что? — тупо переспросила она.

— Сегодня. Ужинать, — терпеливо повторил Джон. — Мне заехать за тобой на работу или домой? Раз уж мне нечем заняться, я хотел бы провести этот день с матерью — надо же ее как-то утешить после вчерашних треволнений.

— Но… но я тоже должна после обеда заехать к ней! — пробормотала Карен. — Мне нужно проверить, должным ли образом навели порядок.

— Превосходно. Значит, встретимся там. Ничего ужаснее Карен и придумать не могла!

— Но… но…

— Карен, милая, в чем дело? — почти заботливо спросил Джон, беря ее руки в свои. — Неужели я тебя огорчил? Послушай, конечно же в наших отношениях будет не только секс. Мы будем вместе ходить в рестораны, отдыхать, иногда и разговаривать о чем захочется. Мы только не будем строить совместных планов на будущее, Это было бы бессмысленно, правда?

— Д-да, наверное…

Потому что ты не любишь меня, с горечью мысленно добавила она.

— Отлично. Что ж, тогда мы договорились.

— Но…

— В котором часу ты приедешь в Голливуд?

— Около двух.

— Значит, встретимся в два.

— А… как же твоя мать? — с трудом проговорила Карен.

— При чем тут моя мать?

— Я не хочу, чтобы она знала… о нас!

— Почему это?

— Потому что… потому что она мне нравится, и я ей тоже нравлюсь, и мне не хотелось бы… причинить ей боль.

Джон как-то странно взглянул на Карен.

— То есть тебе небезразлично, что она о тебе подумает?

— Да. Да.

— Понимаю. Поразительно. Что ж, ладно, я ей ничего не скажу. Я, впрочем, и не собирался. Ну, увидимся в два часа.

Джон небрежно чмокнул Карен на прощание и направился в ванную.