Вечером Мэтт заглянул в конюшню проведать вороного.

— Как? — спросил он у парнишки, расчесывавшего гриву жеребца.

— Неплохо, если учитывать, как над ним издевались.

— Его кормили?

— Да, Джейк дал ему овса, но немного, чтобы не стало хуже: в желудке жеребца давно не было ни крошки. Джейк попросил меня вымыть коня, а потом сам наложил заживляющую мазь на его исполосованную шкуру.

Мэтт посмотрел в карие глаза животного. Недавний затравленный взгляд бесследно исчез.

— Как себя чувствуешь, дружок?

В ответ раздалось тихое ржание. Мэтт погладил шелковистую звездочку на лбу коня.

— Хлыст больше никогда не коснется твоей шкуры, — пообещал он.

— Бог свидетель, этого жеребца очень часто били, — заметил, входя в стойло, Джейк. — На нем много старых шрамов.

«Нэту придется ответить и за это, когда он захочет попасть на небеса», — мрачно подумал Мэтт, а вслух спросил:

— Сможем мы взять жеребца с собой после аукциона?

— Если только будете ехать очень медленно, не спеша. Его нужно поберечь некоторое время. Он очень слаб и не сможет пока бегать.

Мэтт вернулся в гостиницу как раз к ужину. Питер и для него занял место за длинным столом. Отведав ростбифа, картофельного пюре с подливой, стручковой фасоли, салата из шинкованной капусты и пудинга друзья пошли в свой номер, мечтая побыстрее отправиться на боковую.

— Ты нашел Нэта? — ужа раздеваясь, спросил Питер.

Мэтт покачал головой, затем рассказал о жеребце.

— Хотя бы Нэт сгорел в аду! — в сердцах воскликнул Питер.

Через пару минут оба уже крепко спали.

На следующее утро Мэтта разбудил шум и возня внизу. Он потянулся за своими часами, лежавшими на маленьком прикроватном столике: половина седьмого.

— Просыпайся, Питер, — растормошил Мэтт напарника. — Давай позавтракаем и поспешим на аукцион. Торги начнутся через час.

Признаться, и Мэтт, и Питер немного волновались и нервничали. Никто не мог заранее знать цен на табак, которые менялись каждый год. Иногда рынок оказывался переполнен товаром, и фермеры не получали большой прибыли от выращенных тяжелым кропотливым трудом урожаев. А в иные времена, после чрезвычайно жаркого, засушливого лета, цены, наоборот, стремительно взлетали.

Большое значение имело, разумеется, качество табака. Впрочем, Мэтт не беспокоился на этот счет. У него был самый лучший табак во всем Теннесси, с более душистым листом, чем у остальных фермеров. Еще в 1610 году Джон Рольф привез первые семена в штаты из Тринидада. С тех пор они переходили из поколения в поколение, от отца к сыновьям. Мэтт великодушно поделился с Кэтлен своими семенами. Если цена окажется вполне приличной, они с Питером получат хорошее вознаграждение за тяжелый труд.

Впереди Мэтта и Питера выстроилась длинная вереница повозок: а у открытого навеса уже поджидали начала торгов покупатели и аукционист.

На табак первых трех фермеров, прибывших с другой стороны перевала, была предложена невысокая цена. Следующие три повозки, с низовья реки, оценили гораздо лучше. Когда настала очередь Мэтта везти под навес свой товар, покупатели заметно оживились: Мэтт пользовался славой фермера, выращивавшего превосходный табак. Аукционист поднял несколько стеблей с крепкими, хорошо сформированными листьями. Накал торгов сразу усилился, и Мэтт в конечном итоге получил за свой товар цену, которой не видал за все предыдущие годы.

Пока Мэтт дожидался чека от покупателя, выигравшего торги и теперь взвешивавшего купленный табак, Питер подогнал под навес свой груз. Покупатели снова навострили уши, заметив, что этот товар ничем не уступает по качеству предыдущему. С лица Питера не сходила широкая улыбка.

— Ну, как, стоило ради этого потрудиться? — похлопал Питера по плечу Мэтт, когда негр выехал из-под навеса.

— Еще бы! В следующем году посажу табака в два раза больше!

Мэтт одобрительно улыбнулся:

— Пошли в банк, получим по чекам деньги и отправимся за покупками. Уверен, наши женщины ожидают, что мы приедем не с пустыми руками.

— Представляешь, впервые за нашу с Хэтти совместную жизнь я могу купить ей подарок, — взволнованно сказал Питер.

— Теперь все будет по-другому, — заверил его Мэтт, взбираясь в повозку. — Отныне ты многое сможешь купить ей. Давай-ка отгоним повозки на стоянку и прогуляемся до банка пешком.

Спустя час, уже с деньгами в карманах, они направились в самый большой магазин Нэшвилла.

— Видишь вон то красное платье? — Питер указал на висевшие на вешалках разноцветные наряды. — Это будет моим подарком жене. Моя истосковавшаяся по ярким сочным цветам Хэтти будет страшно довольна. Всю свою жизнь ей приходилось носить только невзрачную серую одежду.

Для Сэмми Мэтт выбрал в подарок маленький резиновый мячик, который умещался бы в его маленьких ладошках, и набор оловянных солдатиков. Следующей покупкой была голубого бархата шляпка для Полли. Сложнее всего оказалось выбрать подарок для Кэтлен. Внимание Мэтта привлекли ночные рубашки. Большинство из них были фланелевыми, с длинными рукавами и глухими воротничками. Но среди них он заметил несколько воздушных, ажурных, с более смелыми вырезами. Особенно ему понравилась одна: из чистейшего муслина, розовая, воздушная и полупрозрачная, она, несомненно, не скрывала бы прелестей женского тела. Мэтт не пожалел бы половины вырученных денег ради того, чтобы увидеть ее на Кэтлен. Но, увы, это было совершенно невозможно, и он купил Кэтлен коробку шоколадных конфет, а для Хэтти, в тон новому платью, выбрал пару красных чулок.

Кэтлен сидела на стволе свисавшего над водой ивового дерева и невидящим взглядом смотрела на середину реки, где, перебирая лапками, плавала стайка гусей.

Дольше обманывать себя было нельзя: она ждала ребенка. Нэт попользовался ею, а потом бросил, как двух других девушек с перевала. Ей тоже суждено родить ребенка до замужества.

Впрочем, Кэтлен не собиралась ни топиться в реке, ни бросать своего ребенка. Уж она-то как-нибудь справиться, сбережет малыша и с помощью Хэтти и Питера вырастит его.

При мысли об этих дорогих для нее людях на глаза Кэтлен навернулись слезы. Хэтти и Питер наверняка, придут в отчаяние, узнав о ее беременности. Они всегда были о ней такого высокого мнения. Ах, если бы не Нэт оказался отцом ребенка! Ведь Хэтти постоянно предостерегала ее, твердила, что ему нельзя верить.

По щеке Кэтлен скатилась слеза. А если ее будущий ребенок вырастит таким же, как Нэт. Конечно, она сделает все, чтобы этого не произошло. Но кто знает, удастся ли ей это.

Как же признаться во всем Хэтти и Питеру? Когда им сказать? Прямо сейчас, или пусть пребывают в неведении, пока окажется невозможным дольше скрывать свое положение? Кэтлен зачала в одну из августовских ночей, значит, ребенок родится в мае. У нее есть еще месяц или чуть больше, прежде чем беременность станет очевидной.

Кэтлен уронила голову на колени и горько зарыдала.

Мэтт назвал жеребца Смелым за его норов и волю к жизни. Однако он еще не совсем окреп, поэтому Мэтту и Питеру понадобилось лишних полдня, чтобы добраться до перевала. В полдень повозки въехали на пролегавшую по берегу реки дорогу, и до дома оставалось рукой подать. Мужчинам не терпелось вернуться к привычной работе на ферме.

Когда упряжка повернула у излучины реки, Мэтт радостно воскликнул:

— Смотри, Питер, вон Кэтлен сидит на толстом стволе ивового дерева, с которого ребятишки любят нырять в воду. Наверное, она ловит рыбу.

Мэтт приложил ладони к губам наподобие рупора:

— Эй, Кэтлен, как улов?

Кэтлен встрепенулась, с минуту растерянно смотрела в их сторону, затем слезла с дерева и помчалась к дому.

— Что с ней? — удивился Мэтт. — Уверен, она узнала нас.

— Сам не понимаю, — развел руками Питер.

— Пожалуй, я проеду с тобой до вашей фермы. Наверное, Кэтлен за что-то злится на меня. Нужно выяснить это, и все поставить на свои места.

— Вряд ли Кэтлен затаила на тебя обиду. Она очень высоко ценит тебя. Лучше приходи после ужина да захвати с собой ту большую коробку конфет, которую купил в подарок. Возможно, вечером Кэтлен будет в лучшем настроении. Последнее время с ней творится что-то неладное; то улыбчива и разговорчива, а то вдруг нахмурится и убежит к себе в комнату.

— Ну если ты считаешь, что так лучше, тогда увидимся вечером. Пока.

Попрощавшись, Мэтт свернул у развилки к своей ферме.