— Джован утверждает, что не имеет никакого представления, в каком направлении ехать.

— Он знает, Джон, — фыркнул Илай. — Этот негодяй мстит тебе из-за Серены.

Джон, соглашаясь, кивнул. Мужчины помолчали. Затем Лэндри поинтересовался:

— Что ты теперь собираешься делать, сынок?

— Мне остается только одно: разведывать местность. А сколько уйдет на это дней?..

— Мы должны ждать тебя здесь?

— Нет, продолжайте двигаться на запад. Вам обязательно нужно найти корм для скота. Я присоединюсь, как только смогу, и, дай Бог, принесу хорошие новости. Думаю отправиться на рассвете, — торопливо добавил Джон, заметив, что Серена забирается в фургон.

«Люби ее сегодня нежно и страстно, — сказал он себе. — Ведь предстоит разлука».

Вот уже три дня Джон, не переставая, вглядывался в бесплодную землю, в надежде отыскать дорогу. Вокруг него возвышались высокие горы, где обитали лишь круторогие бараны да орлы.

Притороченный к седлу мешок почти опустел. Даже если он ничего не найдет, голод заставит его вернуться.

После полудня Джон остановил жеребца и внимательно присмотрелся. Ну, наконец-то! Широкая улыбка осветила его лицо: потерянная дорога четкой линией убегала за горизонт.

Джон прикинул, что еще до наступления сумерек успеет присоединиться к обозу, но тут же с ужасом заметил, что с востока надвигаются черные тучи. «Нет только не это! Если дождь опять размоет следы, я пущу себе пулю в лоб!»

Дождь застал переселенцев в пути. Он обрушился внезапно, надвигаясь плотной стеной. Илай остановил обоз с подветренной стороны скал и первым делом распряг волов. Затем он соорудил для Серены навес, чтобы она могла развести костер из сухих веток, запас которых теперь постоянно имелся в фургоне.

Серена быстро сделала все, чему ее научил Илай, и, поставив на огонь кофейник, вытащила потрепанный листок бумаги. Последние два месяца она каждую ночь старательно изучала карту, которую когда-то прислал ей брат.

Серена знала, как трудно приходится Джону без карты, и давно уже мучилась от того, что солгала, сказав Илаю, что забыла ее дома. Но мысль о том, чтобы признаться, страшила девушку еще больше. Она не сможет вынести презрительного взгляда Джона!

Серена так погрузилась в рассматривание всех этих загадочных линий и черточек, что не услышала шагов. Кто-то присел рядом с ней. Девушка побледнела как полотно, увидев перед собой Квейда.

— Я думал, что ты, действительно, забыла карту дома… разве не это ты мне сказала, лживая…? — Джон больно схватил ее за руку.

Серена со страхом подняла голову и наткнулась на его холодный обвиняющий взгляд.

— Я давно хотела отдать тебе карту, но у меня не хватало смелости признаться, что сказала неправду. Но… — ее губы задрожали, — я решила, что если ты на этот раз не найдешь дорогу, то карта будет твоя.

— Ну, разумеется, — саркастически заметил Джон. — После того, как мы доберемся до места!

— Нет, Джон, ты ошибаешься. Я, действительно, … — Серена запнулась, не в силах вынести его презрительного, осуждающего взгляда.

Не сказав больше ни слова, Джон вырвал карту из онемевших пальцев девушки и исчез в темноте.

Он шел, не замечая дождя, ничего не видя вокруг, и думал только о том, как можно было так ошибиться в Серене Бэйн? Как она могла быть такой бесчувственной, подвергая опасности жизнь многих людей? Как он мог любить ее?

Джон направился к Илаю Лэндри. Тот подозрительно посмотрел на проводника.

— Что случилось, Джон? Ты не нашел дорогу?

— Нашел. Примерно в трех милях отсюда, — он вытащил из нагрудного кармана карту и раздраженно протянул другу. — Вот, что случилось. Она была с Сереной все это время. Я только что застал ее с ней, — Джон в ярости сжал кулаки, — и чуть было не ударил по лживому рту мисс Бэйн.

Илай сразу же узнал карту Дорна. Он был поражен и огорчен не меньше Джона, но все же попытался оправдать Серену.

— Постарайся не думать о ней слишком плохо. Я достаточно хорошо знаю Серену. Она никогда не сделает подлость! Вспомни, как Серена ненавидела янки в те дни, когда солгала тебе. Они убили ее любимого, взяли в плен брата, заставили покинуть родной дом, — Илай вернул карту Джону. — В тот момент ничто на свете не могло заставить Серену дать тебе карту.

Слова Илая не уменьшили гнев и обиду Квейда. Допустим, Серена могла так поступить в самом начале, но почему не дала ему карту позже? Ведь от этого зависела жизнь многих людей!

Не дождавшись от Джона никакого ответа, Илай заверил его:

— Я уверен, что во время нашего передвижения Серена постоянно сверялась с картой. Если бы ты попал в серьезную переделку, голову даю на отсечение, она обязательно отдала бы тебе ее.

— Сомневаюсь, — возразил Джон. — Во всяком случае, теперь мы никогда не узнаем об этом. Илай продолжал горячо защищать девушку.

— Ты, может быть, и не узнаешь, а мне не нужны доказательства. Несмотря на острый язычок Серены и поразительное упрямство, я не встречал более любящего и заботливого человека.

— Ха! — насмешливо фыркнул Джон.

Илай повернулся и быстро пошел к своему фургону. Он остановился неподалеку, в тени, наблюдая за Сереной. По решил, что не стоит упрекать девушку, видно по всему, она и так страдает. В конце концов, каждый может совершить ошибку.

Ливень оказался непродолжительным, но принес немало бед. Земля под ногами стала скользкой и опасной. Копыта животных то и дело разъезжались в разные стороны, увязая в жидкой грязи. Фургоны скользили, сворачивая с дороги. Много времени уходило на то, чтобы вытаскивать из грязи ту или иную застрявшую повозку…

Тем не менее, с картой в руках Квейду легче было вести обоз.

Но теперь другое обстоятельство доставляло проводнику немало тревог и волнений. Они пересекали очень опасную территорию. Этим утром, расставаясь с обозом, Джован Фостер сообщил Джону с нескрываемым злорадством, что на этой земле царит атмосфера грабежа и насилия.

— Для здешних индейцев нет ничего святого; они устраивают засады и нападают, обычно, в самых неожиданных местах. А уж тогда пощады не жди!

Вскоре переселенцы убедились в правдивости его слов. По пути им несколько раз попадались разграбленные фургоны, возле которых лежали мертвые мужчины, со снятыми скальпами, убитые лошади. Правда, не было видно женщин и детей, но, судя по разбросанным вещам и игрушкам, с ними обошлись не менее жестоко.

Джон посоветовал мужьям не отпускать далеко от себя жен и детей, и если вдруг они, не дай Бог, попадут в плен, то лучше уж застрелить их, чтобы избавить от издевательств.

Дважды переселенцы натыкались на тела убитых солдат. То, что здесь находились и военные, вселяло надежду и немного поднимало настроение людей. Но Джон прекрасно понимал, что если индейцы все-таки нападут на обоз, то вряд ли солдаты окажутся поблизости.

Пока все шло хорошо, но на вторую неделю Джон заметил на отдаленном холме одинокого воина-индейца, который наводил подзорную трубу на Серену. Очевидно, ее золотистые волосы были хорошо заметны издали и словно магнит притягивали к себе краснокожих. «А, может быть, это Ньюкомб или кто-нибудь из его шайки?» Джон знал, что Айра Ньюкомб скрывается где-то поблизости и лишь выжидает удобного случая для осуществления своих планов. Мотивы Ньюкомба Квейду известны. Деньги — вот что привлекает его куда больше, чем сама Серена.

Джон так и не сказал Лэндри, что видел Ньюкомба в форте Бриджер. К чему лишнее беспокойство? Он решил обо всем позаботиться сам и каждую, ночь, незаметно для Серены, устраивался поближе к фургону Илая.

После размолвки с Сереной из-за карты прошло немало времени. Чем больше Джон размышлял над словами Лэндри, тем больше убеждался, что его друг прав, что в гневе наговорил много резких и обидных слов, которые Серена ему никогда не простит. Да и Илай, скорее всего, тоже.

Джон опустил голову. «Слава Богу, путешествие подходит к концу, — уныло подумал он. — Я должен принять какое-то решение: или вернуться обратно на Север, или устроиться неподалеку от форта Бриджер. На Западе для меня нет будущего».

Джон заслонил глаза от солнца, пытаясь определить высоту горы. Предстоял очень трудный подъем.

За завтраком мужья делали вид, что их мысли заняты только едой, но жены замечали их тревожные взгляды в сторону громадного препятствия, которое им пред стояло преодолеть, и старались спрятать свои собственные страхи за разговорами на отвлеченные темы.

Серена ела, почти не чувствуя вкуса еды, и тоже не сводила глаз с горы. Неужели возможно на нее взобраться? Серена вздохнула. Скорее бы встретиться с Дорном и попытаться начать новую жизнь. Девушку охватила печаль. Раньше она часто мечтала об этом — построить дом, воспитывать детей… от Джона. Теперь, конечно, нечего и думать о таких вещах. Джон больше даже не посмотрит на нее.

Серена тяжело вздохнула. Ее ждет унылая одинокая жизнь без детей, без мужа, потому что она не представляла себе, что сможет влюбиться или выйти замуж за кого-нибудь, кроме Джона.

Девушка опять с беспокойством взглянула на гору. Словно угадав ее мысли, Илай успокоил Серену.

— Другие же одолели ее, дочка.

Она через силу улыбнулась, соглашаясь с ним, но на душе по-прежнему было неспокойно.

Наконец, приготовления к отъезду закончились. Хозяин фургона, которому предстояло первым начинать подъем, нервничал больше остальных. Раньше все завидовали тому, кто ехал впереди, сейчас всё обстояло иначе.

Серена сидела на Бьюти и вместе со всеми ожидала сигнала проводника к отправлению. Сегодня ей как никогда хотелось, чтобы Джон находился рядом. Глаза девушки затуманились от слез. Она знала, что мечтам ее не суждено сбыться.

Первый фургон начал медленно подниматься в гору, следом за ним с равными интервалами двинулись остальные. Дорога пролегала между кустов и камней. Приходилось огибать огромные валуны, пробираться по краю расщелин. Иногда животные спотыкались, пугая и без того уже напряженных до предела людей.

Неожиданно дорога стала опасно суживаться, проходя между отвесными скалами. Илай оглянулся, чтобы узнать, как там справляется позади него Джесси. За Нелл он не беспокоился: Джон обещал присмотреть за ней и за детьми. Мулы же Джесси были упрямы и непредсказуемы. Слава Богу, сегодня они вели себя так, как будто знали, что сейчас не время показывать характер.

Наконец, дорога стала понемногу расширяться, и Илай облегченно вздохнул, но в тот же момент заметил огромного медведя, который направлялся прямо к фургону Джесси.

Может, он их не видит, надеялся Илай, зная, что медведи близоруки. Вдруг зверь с ужасным ревом поднялся на задние лапы. Мулы, почуяв его запах, дико заржали и встали как вкопанные. Илай опасался, что Джесси, не долго думая, начнет стрелять из ружья, которое всегда было у нее под рукой. Даже если ей и удастся убить зверя, то эхо выстрела напугает лошадей. Страшно подумать, что тогда произойдет!

Но Джесси и сама все прекрасно понимала. Она быстро вскочила на ноги.

— Поезжай, Илай, дай мне дорогу!

Повинуясь его окрику, волы ринулись вперед. Проехав ярдов сто, Илай остановился и спрыгнул на землю, чтобы в случае чего перехватить мулов Джесси. Слава Богу, что поблизости не было Серены, а то она бы обязательно бросилась на выручку к своей подруге и могла бы только помешать ей.

Илай не сводил глаз с медведя, который продолжал стоять на задних лапах. В таком положении они, как правило, не набрасываются. Джесси тоже знала об этом. Она пронзительно закричала и хлестнула кнутом по спинам упрямых животных. В этот момент зверь опустился на передние лапы, но испуганные мулы уже неслись прямо на него. От неожиданности медведь отпрыгнул в заросли низкорослых елей.

Джесси с помощью Илая остановила повозку всего в нескольких футах от волов и с ликующей улыбкой посмотрела на него.

— Ты молодец, девочка, — похвалил Лэндри и снова забрался на сиденье.

Уже близились сумерки, когда обоз, наконец, достиг вершины горы. Здесь и разбили лагерь. Все очень устали и почти не разговаривали. Казалось, прошел не один день, а целая неделя. Слава Богу, завтра после спуска они доберутся до Орегона!