Я исследовал другие камни в сенсориумах, предполагая, что я уже активировал все западни, созданные для меня. Но я не ждал другой западни, созданной предыдущим воплощением.

 Я стоял перед другим камнем ощущений. Основа этого синего камня казалось, сливалось с опорой, на которой он возлежал. Поток лазурных слез стекал вниз, к надписи на основании: «Тоска».

 Я возложил руки на камень, его поверхность подернулась рябью. Руки пробрало холодом, словно я сунул их в горный поток.

Я закрыл глаза, мигнул и вновь открыл их — мои глаза наполнились слезами, и на меня накатило ужасное ощущение — тону! Я прочувствовал это со всем ужасом, а в груди зарождался голод, ядовитый, как змея, КУСАЮЩАЯ в самое сердце, и я почувствовал, что грудь моя вот- вот разорвется. Я отчаянно хотел взять себя в руки, собраться с мыслями, но лишь слезы лились из моих глаз...

 Я поднял руки, чтобы вытереть слезы — это были мягкие, нежные женские руки; они смахнули слезинки с моей щеки, и я собрал их в ладони, слезы, эти блестящие жемчужины...

 Светящиеся сферы, парящие в моем убежище, отбрасывали призрачные тени. Я пришла сюда, чтобы собраться с мыслями, чтобы осознать прошлое и взглянуть в будущее, чтобы очистить разум перед грядущим странствием. И все же... Я не могла сконцентрироваться! Мысли мои пребывали в настоящем, и чувствовала я себя ужасно. Что он ИМЕЛ В ВИДУ?!

 Я закрыла глаза, но слова его звучали в моем разуме сто, ТЫСЯЧУ раз. Вернется ли он КОГДА- НИБУДЬ? Шепот, эхо: «Только ты, ТОЛЬКО ты». И все же я КОЛЕБАЛАСЬ, на грани временной двери, и он, должно быть, решил, что я БОЮСЬ идти, но нет же, я БОЯЛАСЬ остаться, и страх... змея, вновь сдавившая мою грудь, клыки ее впились в сердце, наполняя его ядом. Снова вернулись слезы, ручьями текут они по щекам, слова его звучат снова...

 Эхо:

 — Только ты, ТОЛЬКО ты.

 Глаза мои открылись — это ЕГО голос! Я обернулась и вскрикнула: он выступил из теней во всем величии и вошел в свет сияющих сфер, а я ощутила, как змея ИЗДОХЛА... он вернулся! Лицо его сурово, но мне кажется, что он рад видеть меня. В конце концов, ведь он вернулся ко мне...

 Эхо:

 — Лишь ты можешь помочь мне, Дейонарра. Но я не должен был просить тебя о помощи...

 Я произнес... Дейонарра... но это был Я, серокожий, как статуя, застывшая в тенях — неужели я был так жутко покрыт шрамами? Мое тело выглядело так, будто оно искупалось в лезвиях ножей, раны и татуировки ужасные... И все же я глядел на себя ГЛАЗАМИ ДЕЙОНАРРЫ, а она видела... она могла СМОТРЕТЬ на меня другими глазами, не обращать внимания на ужасные черты, а видеть совершенно в ином свете, с такой страшной тоской... Она... видела... как она может испытывать такие ЧУВСТВА?

 Я почувствовал, что разрываюсь, ибо человек, сокрытый тенями, БЫЛ мной, но НЕ мной... Я РАЗРЫВАЛСЯ; это было ощущение Дейонарры, но в то же время, и мое собственное, и я... что...

 Эхо:

 — Я слишком много от тебя просил, Дейонарра, когда предлагал отправиться со мной. Я не имею права подвергать тебя такой опасности ради меня...

 То были мои слова, но произносил я их с холодным расчетом, без малейшего следа эмоций. Произнося их, внутри я улыбался, зная, что эта влюбленная дурочка видела своими глазами, полными тоски, и кто... Неужели я был ЭТИМ человеком, ПОДЧИНЯЯ ее своими словами, не ЗНАЯ, сколь сильно они воздействуют на нее, подобно стрелам, выпущенным из баллисты, пробивают ее грудь... и все же она ИСПЫТЫВАЛА лишь ОБЛЕГЧЕНИЕ от моего возвращения. Как... как может она ЧУВСТВОВАТЬ... и не знать моих истинных целей?

 Эхо:

 — Я пришел, чтобы просить тебя о прощении, Дейонарра. Я вернусь к тебе так скоро, как только смогу...

 Я снова разрывался на части, обливался слезами и истекал кровью, отчаянно пытаясь заговорить, сообщить Дейонарре, что перед ней стоит не человек, а тварь, убившая ее ради собственной выгоды. Ему БЕЗРАЗЛИЧНА ты, Дейонарра, ты лишь инструмент для достижения цели, необходимый ему для... Но Дейонарра заговорила и я не мог остановить ее...

 — Я подвергну себя тысячам опасностей, приму вечность ради тебя, моя любовь! Я не бюсь! Послушай... я пойду с тобой, даже если все Планы встанут у меня на пути...

 Я почувствовал себя разбитым, ощутил облегчение и удовлетворение — его УДОВЛЕТВОРЕНИЕ при ее словах, он ЗНАЛ, что она произнесет их, всегда ЗНАЛ, а ее признание в любви было сродни удару прямо в мое сердце. Попалась. Она моя, но я должен быть в этом уверен, поэтому я вбил последний гвоздь.

 — Путь опасен. Ты должна стать сильнее... куда сильнее, чем сейчас.

 Она испытала облегчение, окончание тоски, но ТОСКА по нему лишь возросла, она не замечала она его манипуляций... мне лишь нужно быть сильной и путь его будет моим путем! Мысли мои подобны огням, ибо я могу быть сильной, куда сильнее, чем думает он, я не знаю страха, я УМРУ за него!..

 — Я могу быть сильной, любовь моя. Я буду...

 Слова ее стекли с него, как вода. Змея в ее груди, терзающая сердце ядом, исчезла, но ее сменила змея во плоти. Она ничего не замечала, и следующие его слова были выбраны очень тщательно.

 — Не могу сказать, добьемся ли мы успеха, Дейонарра, но я приложу все усилия, чтобы защитить тебя. Ожидаю этого и с твоей стороны. От тебя... от тебя могут потребоваться определенные жертвы.

 С этими последними, страшными словами, я вновь ощутил, что разрываюсь пополам; он замышлял причинить ей вред... он замышлял причинить вред МНЕ, ибо я был ЕЮ, а он собирался РАНИТЬ ее, но это мне НУЖНО было ее ранить... Я хотел КРИЧАТЬ, КРИЧАТЬ ЕЙ ОБ ОПАСНОСТИ, БЕГИ, БЕГИ, ДЕЙОНАРРА, ИБО ГЛАЗА ЕГО ЗАСТАВЛЯЮТ ТЕБЯ ТЕРЯТЬ РАССУДОК, И...

 — Конечно, любовь моя. Жизнь и есть жертва. Этот урок я усвоила.

 Я... она... ее... Я произносил слова, и делая это, чувствовал, как внутри меня что- то умирает. Я был наблюдателем и смотрел, как женщина умирает, ибо слова были смертным приговором. И все же она говорила, уверенная, непоколебимая...

 — Я... оставила завещание у отца, любовь моя; спроси 6, 8, 7, «К» и «С». Все оно принадлежит тебе; там не так много, но, помимо всего прочего, я оставила...

 Я... он... волна раздражения захлестнула меня; я сжал зубы, чтобы оно не отразилось на лице. Неужели она всегда будет болтать, даже когда я не требую этого от нее?! Должна она... но, нет... нет, раздражение удалось скрыть, лишь малая толика его вырвалась наружу...

 —Я же не могу УМЕРЕТЬ, Дейонарра. Нет НУЖДЫ в подобных глупостях...

 Ее... меня... ее захлестнул СТРАХ, меня ужаснувший... Я видел, как он нахмурился, и поспешил объясниться. Он должен знать причины и то, почему я так делаю, чтобы оценить действия мои по достоинству. Говори! Говори же, пока он не отвернулся...

 — Я знаю, что часто делаю глупости, любовь моя... но ты сам сказал, что можешь забыть многое, если тяжело ранен. В завещании находятся вещи, которые помогут тебе вспомнить, если ты вновь забудешь себя.

 Она... Я холодно смотрел на нее своими глазами, на ее лицо, отражающее заботу и отчаяние. Она действует так, как я и ожидал... и все же, в том, что она сказала, что- то было...

 — Возможно... и все же я надеюсь, что в завещании этом нет ничего ценного... Я не хочу, чтобы ты оставляла вещи, которые могут пригодиться нам в пути.

 Ее иллюзия разбилась, всего на секунду — я смотрел, как чувства ее разбились, подобно стеклу. «Могут пригодиться...» было столь прагматичным замечанием, что даже Дейонарра поняла это, и я позволил себе надеяться, что она разглядела его истинное лицо... змея, ЗМЕЯ... но надежда моя умерла, когда в глазах Дейонарры вновь вспыхнули чувства, осколки собрались воедино, иллюзия восстановилась, остался лишь осколок боли. Он думает, что я делаю глупость! Но я делаю это для НЕГО! Я должна... должна извиниться, но как? Я должна согласиться с ним, что завещание не представляет ценности, но это НЕ ТАК, НЕ ТАК! Оно — это ВСЕ...

 — Завещание, любовь моя... в нем лишь несколько вещей, которые позволят тебе вспомнить...

 Серп слов обрушился на Дейонарру, быстрый, острый, срезающий все на пути.

 — Завещание? Вещи, которые ты делаешь, Дейонарра... такие... романтические. Не важно...

 Нет! Она... я... Дейонарра... Я вновь оттолкнула его, как и в предыдущую ночь! Я ощутила, как змея возродилась, зашевелилась, вновь скрутилась у моего сердца. Раздалось тихое шипение, но он не услышал его...

 — Хочешь... хочешь ли ты оставить завещание, любовь моя? Для себя... или кого - нибудь, кому оно пригодится. Оно может помочь тебе вспомнить, если ты оставишь что- нибудь для себя... или для твоих любимых...

 Словесный серп ударил снова, стремительный и гибельный. Но в этот раз иллюзия выдержала и истина осталась скрыта. Змея хитроумна и не откроет себя, пока не нанесет удар.

 — Завещание для меня? Не думаю... вещи, которые я бы оставил, не будут в безопасности во владении законника, Дейонарра. Но достаточно об этом... я должен идти.

 Он уходит! Я должна сделать так, чтобы он остался... и действо закружилось вокруг меня, роковое, приближающееся к финальной сцене... ВОПРОС, который я... она... хочет задать, не спрашивай, Дейонарра, не спрашивай! Не спрашивай, молчи, МОЛЧИ!

 — Любовь моя, пока ты не ушел...

 ЕГО ЗЛОСТЬ ЕГО РАЗДРАЖЕНИЕ... ЧТО ЕЩЕ, ДЕВОЧКА, ЧТО ЕЩЕ, ТЫ, НОЮЩАЯ БАНЬШИ...

 — Пока я не ушел?.. Похоже, мне не стоит этого опасаться. Послушай, Дейонарра, не могут твои вопросы подождать до утра? Столько всего нужно...

 ОНА... Я... ОНА В ОТЧАЯНИИ, ТОНЕТ, СКАЖИ, СКАЖИ, СКАЖИ, И ОНА... Я... ГОВОРИТ...

 — Хочешь ли ты, чтобы я отправилась с тобой, любовь моя?

 Все чувства умерли в моем разуме. Это конец. Слова, которые он... я... произнесет, верны, но истина — не та, которую видит она. В них нет лжи, лишь холодный расчет. Конечно же, он хотел, чтобы ты, Дейонарра, отправилась с ним. Я знал это отчетливо, даже слишком: он слишком много вложил в бедную девушку, чтобы сейчас просто отпустить ее.

 — Конечно, Дейонарра. Я бы не просил тебя отправиться со мной, если бы не хотел этого. Ты знаешь, какие чувства я к тебе испытываю...

 В разуме его — холодная тишина, шипение мыслей, ответ резок и гибелен, как удар кинжала. Ложь сорвалась легко, не отягощенная чувствами.

 — Я люблю тебя, Дейонарра.

 Я хочу КРИЧАТЬ, чувствую, как ложь омывает меня, подобно СИЯНИЮ, но это лишь ТЕНЬ ИСТИНЫ, ПОЦЕЛУЙ ЗМЕИ, И ОН СОБИРАЕТСЯ ПРИЧИНИТЬ МНЕ БОЛЬ, И ОНА НЕ ВИДИТ ЭТОГО, НО ОНА ПЛАЧЕТ ОТ РАДОСТИ, ДАЖЕ ЕСЛИ... ДАЖЕ ЕСЛИ...

 Я плачу от радости... от невозможности что-либо изменить... от радости... от отчаяния...

 Эмоции переполняют меня, я чувствую, что тону, ТОНУ, и мне нужно говорить, я ДОЛЖЕН говорить, но я не могу... и...

Я кричал, кричал, отрывая руки от камня, кровавые слезы текли из моих глаз по рукам, по пальцам, по камню. Кровь! Ее кровь! И... я не смог ПРЕДУПРЕДИТЬ ее... Я не мог прекратить ПЛАКАТЬ...

 Неожиданно рядом оказалась Падшая Грэйс, прикосновение ее нежно, как шелк, и она вытерла слезы с моего лица. Она успокаивала меня, гладила лицо, утирая кровавые слезы.

 — Я... Я... не мог... вынести этого... Я... не мог ОСТАНОВИТЬ ее, я ХОТЕЛ, но не мог поделать ровным счетом ничего!..

 Падшая Грэйс заглянула в мои глаза и грустно, понимающе кивнула.

 — Такова суть тоски. Желание того, что не можешь изменить или чем не можешь обладать. — Она внимательно меня оглядела, отошла, руки ее покрывала моя кровь. — С тобой все будет в порядке?

 — Да... да... мне просто нужно немного времени...— Я заметил, что Анна смотрит на меня, рука ее чуть поднята, будто она не знает, как ей следует вести, может ли она что-либо сделать для меня.

 — Хорошо...— Падшая Грэйс отступила еще на шаг. — Мы продолжим путь, когда ты будешь готов.

 Я глубоко вздохнул и попытался собраться с мыслями.

 Я хотел забыть это воспоминание, но держался за него, понимая его исключительную важность. В этом воспоминании был я... это было воспоминание Дейонарры, но из- за моего присутствия в нем, я мог ощущать обе стороны одновременно. Кем был я? Кто была та... та тень меня?

 Я думал о том, чтобы покинуть Зал Народных Гуляний, но, возможно, в камнях ощущений содержится другая полезная для меня информация. Я продолжу изучать их, даже если мне придется столкнуться со столь же болезненными ощущениями. Возможно, я продолжу именно ради них.