Я забрел на рынок Улья. Прошел мимо старухи, которая, опершись о стену, вглядывалась куда- то вдаль. Ее не занимала толпа, снующая взад и вперед. Старуха сжимала в руке деревянный шест, с которого свисала дюжина маленьких рыбок. Я подошел к ней, стремясь привлечь внимание.

— А, сир, хочешь купить немного...— Она прищурилась, пытаясь понять, на какой тип местной публики я больше всего похожу. — О, боги! А я- то подумала, что ты вроде моих обычных покупателей! Хм...— Она неодобрительно поджала губы и уставилась куда- то за мое плечо.

Я обернулся, пытаясь понять, на что она смотрит, но не заметил ничего интересного. Вновь обернувшись, я заметил, что глядит она прямо на меня... но тут же отвела глаза, вновь уставившись в пространство.

— Что? Я кого- то тебе напоминаю?

— О боги, конечно же, нет! — Она помолчала. — Ну ладно, напоминаешь. Я думаю... ты, или очень похожий на тебя мужчина. Но это было так давно...

— Расскажи мне.

— Видите ли, сир... мое зрение сейчас никуда не годится, да и раньше было не ахти. Но мне кажется, я уже видела вас, идущего куда- то с небольшим отрядом. Но это было так давно, и шли вы так быстро! Но я помню это, помню вашу манеру держать голову. А за вами шла женщина и пыталась остановить вас. Хотела, чтобы вы обернулись, выслушали ее... но вы лишь оттолкнули ее в сторону.

А она была красивой. Казалась одновременно и разозленной, и опечаленной. Она постояла немного в сторонке, а затем вновь пошла следом, пытаясь угнаться за вами. С вами было по крайней мере еще двое, сир... одного я ясно помню - высокого, стройного. И запах от него шел, скажу я вам. Будто целую вечность не мылся! Он шел прямо за вами и не произнес ни слова. Делал вид, будто не замечает женщины, хотя она натолкнулась на него, пытаясь вас остановить. Это все, что я помню, сир.

Еще один эпизод моего прошлого. Я дал женщине немного медных монет и двинулся дальше, тщетно напрягая память и пытаясь восстановить сей инцидент.

Область рынка передо мною была завалена. Широкоплечая женщина рыскала среди огромных столбов, преграждающих путь. Она колотила по ним своими подкованными сапогами; а затем наклонялась и голыми руками вырывала их них гвозди. Оглядев каждый, она опускала их в кожаную суму. Услышав мои шаги, женщина выпрямилась. Вежливо улыбнулась, но ее поза и рука, замершая на рукояти оружия, говорили, что она готова ко всяческим неприятностям. Я заметил, что один из ее глаз подернут мутной пленкой.

— Хватит, стой, ты и так достаточно близко, рубака... что нужно от меня?

— Кто ты?

Она достала три гвоздя из своей сумки, подбросила их в воздух и поймала ладонью.

— Меня прозвали Наллс, или Железными Гвоздями. — Женщина опустила их обратно в сумку. — Я продаю их человеку по имени Хамрис, в Нижнем Районе. Гробовщику.

— А где этот Нижний Район?

— Ну... Я знала дорогу туда, но дабусы вновь изменили окрестные улицы. И теперь не знаю, как туда попасть, нужно искать новый путь. Но думаю, дабусы с этим скоро справятся.

Я уже слышал это название раньше.

— Дабусы?

— Ну да, дабусы — слуги Леди. — Озадачившись, она оглядела меня. — Ты, должно быть, недавно в Сигиле. Они работают по всему городу, исполняя желания Леди. Строят и перестраивают, используют то, что упало или разрушено для создания чего- то нового. То тут, то там падают деревянные структуры. Иногда дабусы не трогают их до поры, до времени, и тогда я скоренько успеваю натаскать гвоздей.

Дабусы. Вот как называются эти таинственные левитирующие создания, которых я заметил за работой по всему городу... И тут до меня долетел запах, похожий на сточные воды, и он усиливался по мере моего продвижения вперед, поднимаясь над структурой под названием Улей. Я тщетно пытался игнорировать аромат.

Какой- то человек смотрел на меня странным, «жучиным» взглядом. Его глаза были огромны... столь огромны, что, казалось, вырвутся из глазниц и покатятся по камням. Он закивал при моем приближении, изогнув шею, подобно птице. Мужчина шмыгнул носом, вытер его грязным рукавом, а затем раззявил рот, открыв взору черные, гнилые пеньки зубов.

— Рассказы за монетки, сир? — Его дыхание ужасало; казалось, во рту этот парень хранит залежи гнилого мяса. — Рассказы за монетки?

— Ты кто вообще такой?

Мужчина хмыкнул.

— Имена, имена... кто ты, кто ты...— Его голова слегка дергалась с каждым словом. — Имена... опасны, опасны. — Он посмотрел вниз и поковырял землю носком ботинка. — Знание имени, или ношение оного... все это не к добру. — Он вновь поднял глаза на меня. — Мне дали имя, хоть я его и не просил. Вонючка. — И вновь я с прежней силой ощутил исходящее от него зловоние, а также запах нечистот. — Дали имя, дали имя.

— Ну... достойное имечко.

— Но не настоящее, не настоящее, — бормотал Вонючка, подергивая головой. — Истинное имя — опасная штука, дает другим власть над тобой. — Он уставился на меня своими огромными глазами и назидательно поднял палец. — Храни свое имя в секрете, храни его при себе, никогда не произноси вслух. Ведь имена - это как запахи... с их помощью тебя могут выследить. — Вонючка кашлянул, и глаза его чуть не выскочили из орбит. — Если кто- то знает твое настоящее имя, это даст ему власть и возможность. — Он нервно облизнул губы. — Возможность навредить.

— Я не знаю своего настоящего имени.

Глаза Вонючки округлились от удивления, когда он услышал мое заявление; вид того, как его глаза расширились еще больше, заставил меня нервно передернуться.

— Значит, ты благословен, благословен. Оставайся безымянным, и ты будем духом на Планах, неуловимым, незаметным, ненайденным. — Он смачно причмокнул губами. — Имя избранное, имя данное... оно позволяет иным найти тебя и причинить тебе вред.

— А тебе был причинен вред?

Вонючка судорожно кивнул, затем почесался.

— Только раз произнес свое имя, только раз, один раз, один лишь раз. — Его глаза закатились от болезненных воспоминаний. — Могу рассказать тебе историю, и расскажу, но должен увидеть три медяка. — Его лицо рассекла улыбка при слове «медняки», и зловонное дыхание огрело меня, как удар обухом.

Я протянул ему деньги. Вонючка вытянулся, глянул налево, направо и вновь - на меня. Его лицо окаменело, он вновь выдохнул и дыхание чуть не отправило меня на землю.

— Проклят я! Бродил по городу в роскоши... (Он вытянулся, задрал нос, принялся кивать вперед и назад, будто здороваясь с невидимыми прохожими. Вонючка замер, разведя руки в стороны.) Столкнулся с проклятым я. Похож был на дыню. (Вонючка выпятил живот, симулируя жир, зачесал назад волосы грязной ладонью, чтобы казаться практически лысым, и начал постукивать пальцами по толстому животу. А затем начал кружить вокруг одной точки, где должна была находиться его высокородная персона.) Полон проклятий он был. (Со злобной ухмылкой Вонючка бросил невидимое проклятье на «высокородную персону».)

— Знал мое имя, позволил я ему сорваться с губ, это стоило всего, я лишился всего! (Он вновь напыжился, глубоко вздохнул и принялся изображать себя прошлого, высокородную персону. Та внезапно согнулась, и Вонючка резко выдохнул, затем вдохнул, и зловоние вновь разнеслось в воздухе.) Проклят запахами, нечистотами! Пришел сюда рассказывать истории, что еще остается? Теперь зовут Вонючкой, данное имя, данное имя...

— Улей, Улей... могу рассказать историю, могу рассказать историю, и расскажу, но три монетки должен увидеть. — Он причмокнул и хрюкнул, как свинья. Заинтригованный, я передал ему еще медяков.

— Район шпилей, район шпилей... (Он указал налево, на обожженную аллею вдалеке.) Аллея Опасных Углов. (Он изогнул руки и ноги, изображая один из остовов строений.)Не всегда углы, не всегда обожжены, раньше живы, но не сейчас. Пламя, огонь! (Он замахал руками в воздухе, изображая языки пламени.) Аллея горела, черный дым, всюду зола... в конце остались лишь скелеты зданий, кости мертвых домов, кости мертвых домов. Углы... всюду лишь углы. —

Он наклонился ко мне, снизив голос до шепота. И вновь вонь его немытого тела окатила меня, подобно волне. — Опасно, теперь, плохие люди там появились, там появились. — Он кивнул пару раз, а затем сделал несколько резких вдохов. — Это история о том, как улицы становятся Аллеями Опасных Углов. (Он описал рукой полукруг у своего сердца.)

— То сделал не человек. То сделало чудовище. Человек, которого уважают даже демоны. История волшебника, полная безумия, печали, пожара, криков...— Он зашипел, закашлял, изображая потрескивая пламени. — Опасная история, опасная история.

— Жил- был волшебник, не какой- то там межевой колдун, а могущественный маг! — Вонючка сложил вместе ладони, злобно ухмыльнулся. — Он жег своим Искусством, а Искусство жгло его.

— Имя, данное ему, было Игнус, имя уважаемое, пугающее, потом ненавидимое и наказанное. — Вонючка свистнул, принялся делать пассы руками в воздухе и шипеть, имитируя этого Игнуса.

— Обучал Игнуса один из последних великих магов, и, как его ученик, он научился многому, многому... и, в то же время, ничему. — Вонючка грустно помотал головой. — В его сердце, угольно- черном сердце, бушевало пламя. Оно сжигало, сжигало, и было голодно. — Вонючка схватился за грудь, будто испытывая боль. — Было голодно оно, был голоден и Игнус. Его желание — заставить Планы гореть!

— А ночью...— Вонючка присел и принялся красться по направлению к Аллее с безумной улыбкой на лице. — Игнус пришел в Аллею, которая станет Аллеей Углов, огонь в глазах, огонь в сердце, и он выпустил его наружу. — Вонючка указал на Аллею, замахал руками, беззвучно крича и хохоча в то же время.

— Плоть текла подобно воску, люди были как свечи, а Игнус хохотал, хохотал...— Вонючка пал наземь, тело его корчилось от воображаемой боли. — Зло, зло было содеяно, и не забыто оно, не забыто. — Он поднялся на ноги, сгорбился, посмотрел по сторонам и начал бормотать, будто с кем- то совещаясь. — Что- то нужно сделать, нужно сделать...— Он распрямился с выражением решимости на лице. — Наказание определено, все межевые колдуны, ведьмы, чтецы рун, всяческие заклинатели... они пришли, все, даже те, кто едва - едва овладел Искусством, чтобы наказать Игнуса. По - отдельности, они были мухами...— Он издал жужжание. — Вместе — опасны, опасны. — Он замычал, воздел руки...

— Поймали Игнуса, воплотили его желание...— Вонючка замотал руками, будто творя заклинание. — Он хотел гореть, и они сделали это, использовав его собственное желание для подпитки заклинания. Они сделали его тело дверью в План Огня и собирались убить его, убить его...

— Не получилось, не получилось...— Вонючка снова со свистом выдохнул воздух, что, по- видимому, должно было обозначать неудачу магов. — Игнус выжил, Игнус выжил, только заснул под одеялом из пламени, пламени, и горел он во сне, счастлив, счастлив...— Он закрыл глаза, обхватил себя руками и принялся медленно вращаться на месте. — Гореть... вечно гореть...— Его глаза внезапно раскрылись.

— Но однажды он пробудится и тогда Планы действительно загорятся!

Этот Вонючка знал много чего интересного. Возможно, значения его простирались и к тому, которого искал я.

— А ты знаешь, где я могу найти человека по имени Фарод?

Как я и думал, он потребовал еще медяков за новую историю. Я согласился.

— Ранее уважаемый, Фарод был человеком дела и веса в обществе. Все обратилось в ничто, ничто, в воздух. В воздух... и вонь. Лжец, обманщик, человек, презревший закон, этот Фарод. — Он наклонился, сделал вид, что пишет что- то на пергаменте. Он писал некоторое время, затем отпрянул, будто убоявшись.

— А однажды он обнаружил, что презрел сам себя! Он стал таким лжецом, что после смерти должен был отправиться в ужасное место...— Вонючка грустно склонил голову, затем затравленно посмотрел во все стороны.

— Фарод не мог принять этого, не мог, не мог! Он обманывал других, сможет и обмануть свою судьбу тоже!

— Он читал, зарывшись в книги, общался с провидцами...— Вонючка затопал туда- сюда, приложив руку к глазам, будто вглядываясь вдаль. — И они сказали ему, что лишь в мусоре он отыщет то, что позволит ему обмануть судьбу. — Вонючка хохотнул.

— Возможно, они солгали...— Вонючка начал срывать с себя воображаемые одежды. С каждым отброшенным прочь одеянием он горбился все больше.

— Фарод отринул свое положение в обществе, свои стремления, и принял новое звание...— Вонючка помолчал, улыбаясь мне во весь рот. А затем схватился за свои обноски. — И стал Королем Тряпья! Он правит мусором, заставляет своих подчиненных копаться в нем и искать то, что ему нужно. Он потряс головой. — И ищет даже сейчас, даже сейчас...

— А ты знаешь, где мне найти его?

Вонючка покачал головой.

— Они живет среди тряпья и мусора. Там ты и найдешь его, найдешь его...

Да, вот и вся помощь. Я пошел прочь, оставив рынок за спиной.

Я заинтересовался Аллеей Опасных Углов, о которой рассказывал Вонючка. Она была близко, и мы с Морти направились туда. В Аллее были лишь обгорелые остовы зданий, и две банды бандитов, которые запросили с нас деньги за вход. В развалинах церквушки я повстречал человека по имени Аола, который сразу же бросился ко мне, стоило лишь войти в здание.

— Добро пожаловать в собор Аоскара. Ты пришел, чтобы почитать Аоскара вместе со мной? Ты можешь стать вторым посвященным.

— Расскажи мне побольше об Аоскаре.

Тон Аолы стал назидательным.

— Аоскар — Хранитель Врат. В его власти - порталы, дверные проемы и возможности. Сигил, Город Дверей, был домом Аоскара, пока его не выставила отсюда эта проклятая Леди. Теперь здесь осталось лишь несколько последователей Аоскара, потому что Леди запрещает поклонение. Но это скоро изменится, потому что я открою народу глаза на величие Аоскара. И она не посмеет противиться воле народа!

Аоскар, надо же... Я думаю, не повредит иметь божество на своей стороне. Даже если бог этого жреца и не поможет мне, сам он может оказаться полезен.

— Я хочу стать последователем Аоскара.

— Здорово! Последний раз эти слова произносились так давно! Аола заставил меня пройти несколько ритуалов, а затем обрадовал:

— Теперь ты посвященный Аоскара; иди же и неси слово его жителям Сигила, дабы все они познали его славу и величие!

Я внезапно насторожился.

— А где же остальные посвященные Аоскара?

— За эти годы у меня перебывало множество последователей. Но все они исчезли. Это настораживает, вообще- то. Как только они становятся посвященными, как тут же пропадают. В последнее время ходили слухи, что сама Леди тому виной. Теперь никто сюда не приходит. Ты — первый за долгое время.