Ремингтон мертв.

Каждый день в «Роузгейт» в комнату Либби приезжала портниха, чтобы примерить свадебное платье. Миссис Дэйвенпорт старалась держаться совершенно естественно, несмотря на странное поведение невесты. Она просто без умолку болтала о последних парижских моделях платьев из атласа цвета слоновой кости, расшитых брюссельскими кружевами и украшенных оранжевыми цветами, и восхищалась тем, что Либби выходит замуж за английского лорда. Она надеялась, что Либби все-таки иногда будет заказывать у нее новые наряды.

– Манхэттен никогда не видел такой прекрасной невесты, какой будете вы, мисс Вандерхоф, – повторяла она изо дня в день. – Вы завоюете Англию, помяните мое слово!

Но Либби не было никакого дела ни до Англии, ни до собственной свадьбы. Ей все было безразлично. Она чувствовала пустоту в душе, и эта пустота будет с ней всю оставшуюся жизнь, постоянно напоминая единственную важную вещь: Ремингтона больше нет.

Он мертв, а без него все потеряло смысл.

В какой-то момент она попыталась сказать себе, что должна бросить вызов отцу, отказаться выполнять его волю, сбежать и рассказать властям о том, что сделал Нортроп Вандерхоф. Ремингтон хотел, чтобы она боролась, он не одобрил бы ее стремления уйти в себя так же, как она поступила когда-то, когда считала, что он ее предал.

Но Оливия понимала, насколько бессмысленно обращаться в полицию, даже если она сбежит. У нее не было никаких доказательств. Никто, кроме Кэсуелла и отца, не видел Ремингтона в «Роузгейт» той ночью. У нее не было даже доказательств того, что она хорошо знала Ремингтона. Окружающим известно было только об их мимолетной встрече! Ей не осталось ничего… Ничего, кроме жизни без него.

Ей очень хотелось увидеть матушку, но и Анне не позволяли к ней приближаться. Если бы она могла уткнуться матери в колени и выплакаться! Может, тогда боль в груди стала бы не такой нестерпимой. Может, тогда ей удалось бы отыскать в душе хотя бы искорку жизни.

По ночам в темной комнате она лежала, уставившись в потолок, и вспоминала «Блю Спрингс». Тетушку Аманду, Сойера, Мак-Грегора, Мисти, Лайтнинга. И Ремингтона… Она вспоминала свою жизнь в Айдахо. В короткие мгновения сонного забытья Либби казалось, что ей снова удастся обрести былое счастье, вернуться к той жизни…

Но она не сможет. Только не теперь, когда Ремингтон мертв.

Спенсер Ламберт ежедневно заезжал в особняк Вандерхофов, привозил невесте подарки. И изо дня в день Нортроп являлся в комнату Либби и сопровождал ее вниз для встречи с нареченным. Она терпела визиты виконта так же, как все остальное, – молча. А он, казалось, совершенно не обращал внимания на ее отчуждение. Может, он получал все, что искал в будущей жене, – молчание и деньги.

Либби думала, что она с радостью покинет этот дом, покинет Америку. После свадьбы она никогда и ни за что не станет снова встречаться с отцом. Она могла бы по-прежнему его ненавидеть, но для ненависти нужны силы, а у нее их почти не осталось.

Наконец наступил день свадьбы Оливии Вандерхоф. Серые тучи и холодный октябрьский ветер вполне соответствовали этому событию. Рассвело, и Либби смотрела из окна своей спальни, как небо цвета оникса становится похожим на сплав олова со свинцом. Листья срывались с веток деревьев и неслись по улице, попадая под колеса почтовых экипажей и превращаясь под ними в пыль. Пряча лицо от ветра и придерживая руками шляпы, к задней двери особняка Вандерхофов спешили слуги, дополнительно нанятые для проведения свадебных торжеств.

За спиной Либби открылась дверь, но она даже не подумала повернуться на этот звук. Ее совершенно не интересовало, кто вошел. Все было лишено смысла.

– Ах, вы уже поднялись, мисс Оливия, – удивилась Софи. – А я думала, мне придется вас будить.

– Нет, я уже встала. – Она прижалась лбом к холодному стеклу, мечтая, чтобы окно открылось и осенний ветер унес ее на своих крыльях подобно желтому листочку.

– Я сейчас приготовлю для вас ванну. Вас ждет сегодня великий день.

– Ремингтон хотел, чтобы я вышла за него замуж.

– Что, мисс?

Она повернулась к служанке.

– Ремингтон просил моей руки. Мне никогда не следовало покидать Айдахо. Я должна была остаться там и выйти за него замуж.

– Но, мисс Оливия, вы станете графиней! И будете счастливы, что не вышли за какого-то фермера.

Либби закрыла глаза.

– Он не был фермером, – прошептала она. – Он был всем.

Прошло несколько минут, и служанка заговорила снова:

– Мисс Оливия, простите, если я причинила вам боль. Но я только выполняю распоряжения хозяина. Что мне остается делать? Нелегко найти место, где столько платят, к тому же ваш отец обещал отправить меня в Англию.

Либби покачала головой.

– Теперь это неважно. – Она отвернулась к окну.

В комнате снова воцарилась тишина, наконец Софи прошептала:

– Я приготовлю для вас ванну, мисс.

Ремингтон пониже натянул на лоб шляпу и склонил голову, переставляя стулья в бальном зале особняка Вандерхофов, выискивая возможность ускользнуть и подняться наверх. На случай, если ему понадобится подмога, Гил О’Рейли получил временное место помощника на кухне.

Как ни странно, Ремингтон был обязан жизнью ирландцу, который когда-то привез Нортропа в «Блю Спрингс», Именно О’Рейли, хотя и совершенно случайно, вызволил Ремингтона, прежде чем Кэсуелл отправил судно в водную могилу.

О’Рейли оказался на борту «Королевы Вандерхоф», расследуя случай исчезновения моряка с пришвартованного рядом парохода. По воле случая или судьбы, но О’Рейли открыл дверь трюма, где был заперт Ремингтон, и освободил его. Кэсуелл же благодаря приятелю О’Рейли, полицейскому, «скучал» в собственной одиночной камере и не мог сообщить своему хозяину об освобождении Ремингтона.

Ирландец же удержал Ремингтона, когда тот хотел броситься назад в «Роузгейт», как только освободился.

– Сначала все спланируй, – убеждал он Ремингтона. – Вандерхоф – могущественная персона. Он ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего. Ты уже видел доказательства. Нам необходимо хорошенько все продумать.

– А ты зачем ввязываешься в эту драку? – спросил Ремингтон у О’Рейли.

– Я раскаиваюсь в том, что невольно оказался виновен в несчастьях мисс Вандерхоф. Я во всем разобрался, пока мы возвращались из Айдахо. И всем сердцем сочувствовал ей. Считай, что таким образом я хочу попросить у вас прощения.

Ремингтон решил не отказываться от предложения О’Рейли о помощи. Им с Либби понадобятся и помощь, и удача.

Анна решительно вошла в кабинет Нортропа и закрыла за собой дверь. Муж оторвался от бумаг, разложенных на столе, и посмотрел на нее. По выражению его лица Анна поняла, что он удивлен.

– Я хочу поговорить с вами, – сказала она, надеясь, что он не заметит, что у нее слегка дрожит голое.

Нортроп отодвинул бумаги, которые только что читал.

– В чем дело, Анна?

– Вы должны остановить этот фарс.

– Остановить – что? – Он откинулся на спинку стула, и усмешка сменила удивление на его лице.

Анна решительно приблизилась к мужу.

– Вы не должны принуждать Оливию выходить замуж.

– Я ни к чему ее не принуждаю, дорогая. Оливия сама хочет этого.

– Я вам не верю.

Нортроп вскочил со стула, темные брови сошлись у переносицы, даже усмешка исчезла с лица.

– Вы… что?

– Я вам не верю, – повторила она, усилием воли заставляя себя не дрожать. – Иначе почему вы не позволяете мне с ней видеться?

Он помолчал минуту, потом пожал плечами.

– Ладно, Анна. Вы можете ее увидеть. – Он снова сел, придвинул бумаги и, не говоря ни слова, махнул рукой, приказывая ей удалиться.

Анна колебалась, подозревая, что в его разрешении таится какой-то подвох. Всю последнюю неделю Нортроп держал у дверей Оливии охрану и запрещал Анне даже приближаться к комнате дочери. Она не знала причин ни запрета, ни теперешнего разрешения. Анна ждала, думая, что вот сейчас он посмотрит на нее и рассмеется собственной жестокой шутке. Но он не сделал этого. Он уже не обращал на Анну внимания.

Наконец она повернулась, торопливо покинула кабинет мужа и быстро поднялась на третий этаж. Никто не попытался ее остановить, когда она прошла по коридору к комнате дочери.

Анна постучалась и, не дожидаясь разрешения, вошла.

– Оливия!

Дочь стояла у окна, глядя вниз, на улицу.

– Оливия! – Анна закрыла за собой дверь.

Девушка не пошевелилась, словно вовсе ее не слышала. Анна прошла через спальню, встала рядом с дочерью и положила руку ей на плечо.

Оливия повернулась и встретилась с Анной взглядом.

– Мама, – едва слышно прошептала она, – ты пришла.

– Да, дорогая.

Оливия снова отвернулась к окну.

– Сегодня день моей свадьбы. – Ее голос звучал монотонно и совершенно безразлично.

– Да, я знаю. Оливия, дорогая моя, твой отец сказал, что ты хочешь выйти замуж за виконта. Это правда? Ты этого хочешь?

– Неважно.

Анна сжала плечо дочери.

– А как же мистер Уокер? Ты ведь любишь его, правда?

– Он умер.

Анна вскрикнула и прижала свободную руку к сердцу.

Оливия снова посмотрела на мать.

– Я думаю, мне лучше уехать в Англию, мама.

– О, дорогая моя доченька, – прошептала Анна со слезами на глазах.

Она обняла Оливию и прижалась лицом к ее плечу, поглаживая по волосам. Ей хотелось утешить дочь, но она не знала, как это сделать. Она хотела сказать, что из-за случившегося не следует выходить замуж за виконта, но слова не шли с губ. Она понимала желание Оливии уехать. Она и сама хотела бы поскорее уехать.

В «Роузгейт» уже начали прибывать приглашенные на свадьбу гости, когда Ремингтону наконец представилась возможность пробраться к Оливии. В то мгновение, когда никого не оказалось рядом, он бросился наверх с быстротой, которую вряд ли кто мог себе представить.

Как раз в тот момент, когда он оказался на третьем этаже, дверь в спальню Либби отворилась, и в холл вышла служанка. Ремингтон проследил, как она торопливо направилась в соседнюю комнату и скрылась за дверью, затем бросился к комнате любимой.

Дверь не была заперта. Он распахнул ее и быстро вошел.

Взгляд Ремингтона сразу же нашел Либби. Она стояла перед высоким зеркалом, облаченная в свадебное платье. Рядом с Оливией суетились две женщины. Старшая застегивала жемчужные пуговицы на спинке платья, а молодая, приблизительно одних лет с Либби, колдовала над подолом наряда. Услышав, как хлопнула дверь, старшая из женщин обернулась. Увидев Ремингтона, она негромко вскрикнула от удивления.

– Что вы здесь делаете, сэр?

Не обращая на нее внимания, он продолжал идти вперед.

Портниха попыталась преградить ему путь.

– Убирайтесь немедленно, или я буду вынуждена…

– Либби!

Ремингтон заметил, как Либби напряглась и только потом медленно обернулась. Краска залила ее лицо, губы пошевелились, пытаясь что-то произнести, но не было слышно ни звука.

– Джаннетт, пошлите за мистером Вандерхофом, – приказала модистка. – Быстро! Скажите ему…

– Нет, – остановила Либби девушку. – Нет, пожалуйста! Все в порядке, миссис Дэйвенпорт.

Она пошла ему навстречу, обходя миссис Дэйвенпорт, которая даже не попыталась отойти в сторону.

– Я думала, ты умер, – прошептала она, останавливаясь перед Ремингтоном.

– Нет. Я жив-здоров. А ты очень красивая!

Либби потянулась к нему и коснулась пальцами его щеки. Она широко-открытыми немигающими глазами смотрела на Ремингтона, словно боясь, что он может вдруг исчезнуть.

– Ты жив…

Он взял одну ее ладонь, повернул ее, поднес к губам и поцеловал.

– Жив-здоров.

– Как ты спасся? Отец сказал…

– Я потом тебе все расскажу. Ты готова вернуться в «Блю Спрингс» и выйти за меня замуж?

– Готова. – Она слегка улыбнулась, словно только что поняв, что перед ней действительно стоит Ремингтон и это не плод ее воображения. – Я уже довольно давно к этому готова.

Не сдержавшись, он притянул девушку к себе и прижался губами к ее рту. Поцелуй оказался слаще, чем те, которые он помнил. Ремингтон хотел бы не отрываться от Либби часами. Он хотел бы, не двигаясь с места, обнимать и целовать ее, утешая и подбадривая, но понимал, что сейчас не самое подходящее для этого время. С каждой минутой возрастал риск того, что их обнаружат.

Оторвавшись от Либби, он сделал шаг назад и вынул из кармана принесенный с собой чек.

– Это для твоего отца, – передал он его девушке.

Либби посмотрела на листочек бумаги. Чек оказался выписан на имя Нортропа Вандерхофа.

– Здесь все, что он заплатил мне. Все до последнего пенни, – тихо сказал Ремингтон. – Я подумал, что мы должны будем оставить ему это.

Ее глаза наполнились невыплаканными слезами.

– Ты не обязан возвращать эти деньги. Ты их заработал.

– Я не желаю получать его деньги. Я хочу только его дочь. Пойдем домой, Либби.

Домой. Они собираются домой…

Однако радость моментально улетучилась, когда она услышала, как отворяется дверь. Схватив Ремингтона за руку, Либби замерла.

Очаровательная, в ярко-желтом платье, с нежными желтыми розами в волосах, вошла Анна. Остановившись, она удивленно переводила взгляд с Ремингтона на Либби и обратно. Потом, выглянув в холл, вошла в комнату, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней.

– Мистер Уокер, я считала, что вы погибли.

– Это был всего-навсего слух, миссис Вандерхоф. Как видите, он оказался ложным.

Либби шагнула к матери и шепнула:

– Я ухожу с Ремингтоном прямо сейчас, мама. И хочу, чтобы ты ушла с нами.

– С вами?

Либби кивнула.

– Ты должна оставить отца. Ради своего же блага, мама, ты должна покинуть этот дом. Пожалуйста, давай уедем вместе.

Анна покачала головой.

– Скоро время венчания. Отец вот-вот пошлет за тобой. Мы должны вывести вас отсюда. А потом, я посмотрю, что мне делать. – Она погладила Либби по щеке. – Не беспокойся обо мне. Со мной все будет в порядке.

Либби оглянулась на Ремингтона. Словно угадав ее мысли, он шагнул вперед и присоединился к Либби.

– Не откладывайте, миссис Вандерхоф. Вы должны поехать с нами в «Блю Спрингс». Либби права. Вы не должны здесь оставаться. Вам понравится в Айдахо. Вы будете там счастливы.

Анна нежно улыбнулась.

– Либби… – Она посмотрела на дочь. – Тебя никто так не называл с самого детства, когда ты еще лежала в колыбельке. – Она потянулась к дочери и поцеловала ее. – Я так рада за вас обоих.

– Мама, пожалуйста!

Анна снова покачала головой и посмотрела на Ремингтона.

– В чем состоит ваш план, мистер Уокер?

– Я подумал, что мы можем одеть Либби в платье служанки и ускользнуть тем же путем, которым я попал сюда.

– Я могу послать за Софи, – предложила Анна.

– Нет. – Это слово прозвучало решительно и твердо.

Ремингтон и Анна удивленно обернулись.

– Я не собираюсь сбегать отсюда потихоньку. Я больше не собираюсь убегать. – Либби повернулась к Ремингтону и посмотрела в любимые синие глаза в поисках понимания. – Мне слишком часто приходилось убегать в прошлом. Больше я не побегу.

Он погладил ее по щеке.

– Ты права. Если мы сбежим, он посчитает, что победил, правда? Она кивнула.

– Думаю, самое время спуститься вниз. – Он взял Либби за руку. – Ты готова?

– Да.

– Тогда пойдем встретимся с твоим отцом.