— Это ты? Мне не снится? Боже мой! — восклицала Тэйлор, в порыве чувств изо всей силы обхватив его за шею. Своими огрубевшими кистями он тихонько разжал ее руки.

— Все верно. Это и в самом деле я, — сказал Джеффри очень серьезно.

Да, это был он. Рыжие волосы, зеленые глаза, складная фигура. Но что-то в нем изменилось, что-то было не так. Волосы стали длиннее. В глазах уже не было прежнего блеска. Тело его, хоть и не мощное, но прекрасно тренированное и закаленное, превратилось в гибкую, выносливую машину. И еще в нем что-то стало иным, что-то неопределенным, что Тэйлор пока не могла уловить.

— Как ты, Тэйлор?

— У меня все хорошо, Джеффри. Только уже два месяца не было от тебя ответа, и это меня очень беспокоило. Ты разве не получал от меня письма?

— Нет, Тэйлор, я не мог получать никакой корреспонденции.

Он не спеша осмотрелся, глаза его щурились от яркого дневного света. Она ждала его действий, недоумевая, почему он не обнял и не поцеловал ее.

— Здесь все осталось по-прежнему, почти ничего не изменилось, — сказал он. — Я рад.

Она молча кивнула, соглашаясь. Вдруг он слабо улыбнулся и притянул ее к себе, целуя в щеку.

— На мне много дорожной грязи, и я бы хотел поскорее от нее избавиться. Потом мы сможем поговорить.

— Ты знаешь, что Роберт здесь?

— Роберт?!

— Его ранило, Джеффри. Тяжело ранило.

Челюсти его сжались, желваки вздулись, мускулы на плечах напряглись. Джеффри, словно окаменел.

— Он будет жить?

— Да, но его рука… Ему ампутировали правую руку.

На его лице появилась болезненная гримаса.

— Я должен его увидеть.

Необъяснимый страх поселился в ее сердце и рос в течение дня. Хотя она никак не могла найти причину этого беспокойства, понимала, что что-то случилось. И тщетно пыталась определить причину.

Джеффри принял ванну, переоделся в чистое, и они вместе пошли к Роберту. Тэйлор сидела молча, пока братья разговаривали, но Джеффри все это время крепко держал ее за руку. Он хорошо управлял беседой, обходя военную тему. Они говорили о том, как Роберт поедет теперь в Саутсайд, где будет помогать родителям в хозяйстве. Они говорили о погоде, о видах на урожай, вспоминали друзей. Так прошло довольно много времени, пока Роберт не признался, что устал, и тут же его потянуло в сон. Стараясь не шуметь, Тэйлор и Джеффри вышли из его комнаты.

— Теперь ребенок, — сказал Джеффри, закрывая за собой дверь.

Ведя его к Бреннете, Тэйлор нервничала. Ее захлестывали сомнения.

Мима расплылась в своей беззубой улыбке, когда они ступили в ее владения:

— Рада видеть вас, мистер Джеффри. Мисс Бренетта только проснулась и тоже будет рада вам.

Джеффри тихонько приблизился к кроватке. Девочка, обхватив свои ноги руками, что-то весело лепетала и с удивлением посмотрела на незнакомое лицо. Казалось, они одновременно составляют мнение друг о друге. Зеленые глаза пристально смотрели в отливавшие золотом. Бренетта первой выразила свое желание познакомиться поближе. Она отпустила пальчики своих ног и протянула руки к Джеффри, издав при этом пронзительный крик радости. Лицо Джеффри оживилось подобно вспыхнувшей в темной комнате лампе. Он взял девочку на руки и засмеялся, поднимая ее над своей головой:

— Тогда давай веселиться вместе.

Тэйлор смотрела на них с умилением. Ее муж и дочь уселись на ковер. Джеффри строил смешные рожицы, а Бренетта. одобряя это, издавала самые невероятные восклицания. Тэйлор заметила, что глаза Джеффри загорелись, как прежде. Он вновь был таким, каким она знала его до войны, до того, как начался весь этот ужас. Она почувствовала необыкновенное тепло от этой по-настоящему семейной сцены.

Когда они вышли из детской, Джеффри задумчиво посмотрел на Тэйлор. И вновь в нем проявилось незнакомое качество. Он сказал:

— Она так прекрасна. Прямо как ты, Тэйлор. Я хотел бы быть с ней все время, каждую минуту. Я хочу…

Голос его оборвался. Что-то резко кольнуло ее в сердце. После приятного ужина в компании Мэрили и Мэйсонов они взяли кабриолет и отправились на прогулку. Они остановились на вершине круглого холма, чтобы сверху посмотреть на Атланту. Как будто им в подарок, полная луна одела землю в серебро. Джеффри крепко сжал руку Тэйлор в своей.

— Смотри, как отсюда все выглядит обычно, спокойно, правда?

— Да.

Посеребренными казались и крыши домов в Атланте. В лунном свете огни из окон домов и от газовых фонарей на улицах, казалось, протянулись филигранными нитями. С этой прекрасной позиции не было видно ни солдат на улицах, ни переполненных госпитальных палат. Создавалось впечатление, что всего этого просто не существует.

— Тэйлор, я должен тебе кое-что сказать, прежде чем снова уеду.

— О чем, Джеффри? Тебя что-то тревожит? Что-то случилось?

Она очень хотела заглянуть ему в глаза, но в тени коляски лица не было видно.

— Рано утром я уезжаю. Эта ночь, может быть, последняя, когда я могу побыть с тобой. Голос его прозвучал как-то зловеще.

— Джеффри… — начала было Тэйлор.

— Нет, позволь мне сказать. — Руки его коснулись ее рук. — Милая моя, как только я уехал в Теннесси, меня перевели в другую дивизию. Я теперь работаю… за линией фронта.

— Ты разведчик?

— Да, я разведчик. Это важная работа, и кто-то должен ее выполнять.

— Но это так опасно!

— Тэйлор, не прерывай меня, — попросил Джеффри. — Это единственная причина, почему я не писал и не получал писем. Да, только потому, что не было такой возможности. — Он неожиданно наклонился и горячо ее поцеловал. — Я люблю тебя, Тэйлор Стоун. Ничто не могло бы сделать меня счастливым, кроме как брак с тобой. Конечно, началось у нас не очень хорошо, но ведь все поправимо, не так ли? Если бы не эта проклятая война, у нас могло бы быть столько хорошего… Бренетта чудесный ребенок, и я буду ей хорошим… отчимом.

Он отступил назад, в тень кареты, и продолжал голосом, не выражавшим никаких эмоций.

— Ты никогда не обманывала меня. Когда мы поженились, я знал, что твое сердце принадлежит Бренту Латтимеру. Но знал также, что и я тебе не безразличен. Я верил, что твое чувство ко мне окрепнет, станет чем-то очень необходимым для нас обоих. У меня был шанс надеяться на это, пока мы с тобой оба думали, что он не любит тебя. Но он по-прежнему тебя любит, Тэйлор.

— Почему ты так говоришь? Откуда ты можешь знать? — прошептала Тэйлор.

— Он сам мне об этом сказал.

Она почувствовала дрожь, голова ее закружилась и поплыла. Она пристально вглядывалась в темноту, скрывающую Джеффри, и ждала объяснений.

— В августе я выполнял важное задание… Меня поймали и разоблачили. Они могли расстрелять меня на месте, но решили сначала узнать, какую мне удалось собрать информацию, и отвели на допрос к своему командиру — полковнику… Латтимеру.

Джеффри замолчал, но она знала, что он внимательно наблюдает за ее состоянием.

— Никто из нас не показал, что мы знаем друг друга. Брент резко разговаривал со мной в присутствии своих солдат, ведя себя так, как вел бы с любым пойманным шпионом. Потом мы остались один на один. После этого он сказал своим, что я во всем сознался и что сам расправится со мной. У нас с ним почти не было времени для разговоров, но по дороге из лагеря, когда он вел меня на «расстрел», первым делом спросил о тебе. Ему хотелось знать, счастлива ли ты, все ли у тебя в порядке. Спрашивал, чем ты сейчас занимаешься, в безопасности ли ты. Он интересовался даже, как ты выглядишь. Я не сказал ему, что сам давно тебя не видел. — В голосе Джеффри появилось напряжение. — Он надеется, что твой дом не пострадает от войны. Он знает, что ты любишь Спринг Хавен больше всего на свете… Он говорил искренне, Тэйлор. Он действительно беспокоится за тебя. Он сказал… сказал, что любит тебя, но понимает, что ты никогда не выйдешь замуж за янки. Он просил меня позаботиться о тебе, как я это всегда делал. Смешно, правда? — Джеффри волновался все больше. — Тэйлор, я сказал ему, что мы поженились. И он просил передать тебе его поздравления. Я намеревался сказать ему о Бренетте, но не сделал этого. Не знаю, почему. Наверное, я струсил. Потом Брент сказал, чтобы я ударил его по голове его же пистолетом, чтобы имитировать мой побег… Тэйлор, он помог мне спастись. Если бы не он, я был бы уже мертв. И, конечно, сделал он это из-за любви к тебе. — Джеффри надолго замолчал. Потом заговорил как-то растерянно. — Не очень, конечно, честно было оставлять его с мыслью, что ты любишь меня, но я поступил именно так. Я ударил его по голове… После этого я успел еще добыть много сведений, нужных нашим войскам, и благополучно вернулся в дивизию. — Джеффри наклонился к ней и, освещаемый лунным светом, заговорил тихо, но горячо. — Тэйлор, я слишком сильно люблю тебя, чтобы мог скрыть все. Я очень сожалею о Бренте… Очень сожалею.

Бедный Джеффри, подумала она, и поцеловала его. Душа ее радовалась: Брент жив и все еще любит ee!

— Скажи мне откровенно, Тэйлор, ты сама еще любишь его? Если бы он сейчас стоял здесь перед тобой, как я, кого бы ты выбрала?

Медленно отходя, она взмолилась:

— Джеффри…

Он схватил ее за запястья, больно защемив кожу:

— Правду, Тэйлор!

Руки его держали ее, как пленницу. Ну, почему это произошло с ней? С ними? Казалось, просто бессмысленно возвращаться в прошлое. Правду? Он сказал, что хочет услышать правду?

— Я еще люблю его, Джеффри. Но…

Он накрыл ее рот своими губами, не позволяя договорить. А когда, поцеловав, освободил ее, закончил:

— Я знаю, меня ты тоже любишь. Хотя совсем не так, правда?

Джеффри взял поводья, шлепнул полусонных животных и развернул коляску обратно, в город.

— Почему, Джеффри? Зачем тебе это нужно было знать? Для чего ты рассказал мне обо всем?

На этот раз ответ последовал сразу, без паузы:

— Потому что я люблю тебя, Тэйлор Стоун. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. И только зная правду, я смогу помочь тебе стать счастливой по-настоящему.

Остановив кабриолет перед воротами, он крепко обнял ее на долгое время, потом чувствительно поцеловал. Он держал ее лицо в своих руках и при тусклом свете уличного фонаря всматривался, словно навсегда запоминал каждую ее черточку. В глазах его стояли слезы.

— Иди в дом, Тэйлор. Я должен заняться лошадьми. Помни, я люблю тебя.

Сконфуженная, она молча подчинилась. Она видела с крыльца, как он повел лошадей к конюшне, потом поднялась в свою комнату и стала ждать его возвращения.

Тэйлор очень удивилась, когда, проснувшись, об-нарушила себя сидящей в кресле. Свет на ночном столике все еще горел. Она недоумевала, что могло задержать Джеффри. Старинные часы в гостиной отбили время. Пять часов! Тэйлор встала и выглянула в коридор. Было тихо. Она направилась в комнату Роберта, но и здесь Джеффри не было. Одну за другой она обследовала комнаты дома. Осталось лишь проверить на конюшне. Она пошла туда и нашла только Джоша, спокойно спавшего в своем маленьком домике. От скрипа старых петель на дверях он проснулся. Быстро встав на ноги, он направил в сторону Тэйлор слабо горевшую лампу.

— Миссис?

— Джош, ты видел мистера Джеффри?

Еще ничего не понимая спросонья, он проговорил:

— Да, миссис. Он поставил на место кабриолет поздно вечером, а потом уехал. Он просил меня, чтоб я никому об этом не говорил, а вам чтоб сказал только утром.

С неприятным предчувствием Тэйлор взяла протянутую ей Джошем бумагу и сразу стала читать.

«Моя дорогая, любимая Тэйлор! Я не набрался смелости попрощаться с тобой и решил оставить эту записку, которая и скажет то, что сейчас лежит у меня на душе. Я, конечно, трус. В то время, когда ты будешь читать, я уже буду ехать в поезде к северной границе. Любовь моя, когда я прибыл в город, в самом деле хотел освободить тебя от себя, чтобы не мешать твоей любви к достойному человеку. Я долгие месяцы не мог думать ни о чем другом. Но когда наступил этот момент, я не смог себя пересилить. Я не могу освободить тебя, потому что не могу освободиться сам. Если ты решишь порвать со мной, то должна сделать это сама. Я бессилен. У меня есть только одно желание — сделать тебя счастливой. Я молюсь, чтобы у меня был такой шанс. Даже если для этого надо будет расторгнуть наш брак. Если мне улыбнется счастье и я останусь в живых и вернусь с этой войны, мы примем решение вместе. Передай Роберту и Мэрили, что я люблю их. И еще передай мою благодарность Мэйсонам за их доброту. Твой Джеффри».

Тэйлор терла лоб, пытаясь унять тяжкое чувство, которое вызвало это письмо. Джош неловко шаркнул ногой, напоминая о своем присутствии.

— Ах, да, Джош, иди спать…

Ежась от холода, она поспешила в дом.

Тэйлор прошла прямо в гостиную и расшевелила в камине угасающий огонь, после чего уютно устроилась в мягком кресле, наблюдая за возрождающимися языками пламени.

Почему она должна причинять ему такую боль? Она сделала глупость, сказав ему, что все еще любит Брента. Разве у нее нет ни чувств, ни жалости к Джеффри? Зачем нужно было ранить его? Почему она приносит только боль обоим своим мужьям, обоим прекрасным людям, одинаково сильно любящим ее? Что за надежда позволяет ей думать, что еще существует возможность… и в один прекрасный день они с Брентом встретятся, чтоб уже никогда не расставаться?

Терзаемая многочисленными безответными вопросами, Тэйлор закусила губу. Она знала, что следует сделать, но она теперь слишком слаба, чтобы принять окончательное решение. Эта бессонная для нее ночь заканчивалась под монотонное тиканье часов… А какое здесь может быть решение, думала Тэйлор… Она замужем за Джеффри. Она и должна остаться замужем за Джеффри. Никогда она и Брент не соединятся снова. Он решил, что она вышла за Джеффри по любви, да и не имеет значения, по какой причине состоялся этот брак, важно, что она замужем за порядочным человеком. Но Джеффри уехал, не зная, что она уже решила оставить все, как есть.

Она встала, выпрямилась. Постой! А может быть, он еще не уехал? Может быть, он еще на станции? Она поспешила по лестнице в свою комнату за шалью. Бросив взгляд в зеркало на свои волосы, она натянула на них шляпку, ничуть не заботясь об упрямых локонах. Одежда ее была помятой, оттого что Тэйлор спала в ней, но с этим она ничего уже не успевала. Нужно торопиться. Ей еще раз пришлось нарушить крепкий сон Джоша. Теперь ему предстояло спешно подготовить кабриолет. Тэйлор не обращала внимания на недовольное пофыркивание стянутого ремнями Аполло и как только коляска подкатила, тут же прыгнула на сиденье.

Улицы в этот предрассветный час были пустынными и тихими. Проезжая мимо булочной, Тэйлор уловила теплый аромат свежевыпеченного хлеба и почувствовала, что очень голодна. Она доехала до железнодорожной станции без каких-либо приключений, но вскоре столкнулась с другой проблемой: как она, интересно, собирается найти Джеффри, даже если он здесь? Но она позволила себе усомниться лишь на мгновение. Сделав из вожжей петлю и привязав Аполло, она бросилась на поиски. На вокзале оказалось темнее, чем она могла думать. Как гражданские, так и военные провожающие и отъезжающие толпились на тротуарах, в зале и во всех других местах ожидания. Отчаявшись, Тэйлор остановила солдата и спросила, не знает ли он майора Джеффри Стоуна и где тот мог бы быть.

— Из какой он дивизии, мисс?

— Дивизия? Я… Кажется, я забыла. Я не уверена. Ох, я не могу вспомнить, — бормотала она сконфуженно. — Но он служит в Теннесси.

Сержант хмыкнул:

— Как и каждый из нас. Извините, мисс…

Он отошел от нее, осуждающе качая головой. Но она, не стесняясь уже, продолжала искать, останавливая чуть ли не каждого, кто был в военной форме, задавая один и тот же вопрос и… получая один и тот же ответ. Никто не мог ей помочь. Вдруг, осознавая, что она дошла уже до крика и вот-вот заплачет, Тэйлор упала на скамейку не в силах удержать слезы отчаяния.

— Извините меня, мисс, с вами все в порядке?

Тэйлор сглотнула, не сразу подняв глаза на обладателя стоящих перед ней начищенных сапог.

— Да, сэр. Никто, кажется, уже не поможет мне…

Она с благодарностью приняла свежий носовой платок и вытерла слезы.

— Благодарю, — сказала она, возвращая платок и увидела перед собой генерала. «О Боже», — вздохнула она про себя с каким-то страхом.

Генерал тепло улыбнулся, и в уголках его глаз собрались морщинки-лучики:

— Так что у вас случилось? Может быть, я смогу вам помочь?

— О, сэр, если бы вы только смогли… Я приехала проводить своего мужа, но никак не могу его найти. Я не помню его дивизии, или бригады, или роты, или как там у них… Он, может быть, уже и уехал. Он не ждал меня. Это должно было стать сюрпризом. — Голос ее оборвался.

— Возможно, я знаю его имя?

— Джеффри Стоун. Майор Джеффри Стоун.

— Джефф Стоун? Как, черт побери! Так вы и есть жена Джеффа? Миссис, для меня большое удовольствие видеть вас. А как новорожденная… девочка, кажется?

— Да, генерал, хорошо. Так вы знаете Джеффри?

— Знаю ли я его! Мы прослужили вместе почти всю войну. Он хороший парень, ваш Джеффри.

— Да, он… Но, генерал…

— Простите, миссис Стоун, меня зовут генерал Бейкер. — Он склонил голову в поклоне.

— Генерал Бейкер, так что с Джеффри? Он уже уехал?

Улыбка с его лица исчезла.

— Я сожалею, миссис Стоун, но вы упустили его. Поезд ушел двадцать минут назад.

Упустила его… Слова генерала прозвучали как-то упреждающе. Да, слишком поздно она решила сказать ему, что хочет остаться с ним, не принимая во внимание больше ничего и никого. Включая Брента.

— Не нужно ли послать кого-нибудь, чтобы сопроводили вас домой, миссис Стоун?

— Нет-нет, благодарю вас, генерал. У меня здесь собственная коляска. Спасибо вам за вашу поддержку.

Когда она собралась уходить, он взял ее руку и отступил на шаг:

— Поезжайте домой в уверенности, что с Джеффом все будет в порядке.

Он провел ее через толпу и помог сесть в коляску.

— Благодарю вас, генерал Бейкер, за время, которое вы потратили, помогая мне. Вы скоро увидите Джеффри?

— Надеюсь, что окажусь в Дальтоне до того, как он уедет. Может быть, я передам ему поручение от вас?

— Нет. Хотя подождите. Да, вы сможете. Скажите ему, что я хотела увидеть его и чтобы он поскорее возвращался к своей жене и дочери. Навсегда.

Генерал коснулся ее шляпы.

— Я обязательно все в точности передам, миссис. До свидания.

Тэйлор повернула Аполло домой и полностью положилась на его разумение. И, надо сказать, он без проблем нашел свою теплую конюшню.

В Тэйлор поднималась уродливая жалось к самой себе, заставляя ее недоумевать, почему она не вышла замуж за Брента раньше и не жила теперь в Спринг Хавене. Почему все эти несчастья происходят именно с ней? Почему она не может найти свое счастье раз и навсегда? Почему? Почему? Почему? Когда они добрались до конюшни, Тэйлор пребывала в чрезвычайно угнетенном состоянии, проклиная злой рок и себя заодно с ним.

— Тэйлор, где это ты была? — воскликнула Мэрили. — Джош сказал, что ты поехала провожать Джеффри. Это правда?

— Да, Мэрили, он теперь на пути в Дальтон. Он просил передать, что любит вас всех. Извини меня, Мэрили, — сказала она, и присела на диван. — Я так устала, что собираюсь пойти к себе и лечь спать. Мы обязательно поговорим обо всем позже.

Свежие белые простыни вызвали в ней первые за многие часы приятные эмоции. Изможденная переживаниями и бессонной ночью, она упала в объятия подушек, охотно уступая их предложению и находя таким образом хоть временное укрытие сразу от всех невзгод.