Том действительно сумел превратить ужин в вечеринку. Он угощал собравшихся рассказами о своих проделках в пансионе. В столовой то и дело раздавался смех, и к тому времени, когда Сара подавала десерт, она чувствовала себя уже гораздо лучше.

Ей есть за что благодарить судьбу, – напомнила она себе. – У нее были дедушка и брат, которые ее обожали, и у нее был жених – достойный член общества. Она никогда не знала нужды, а если быть еще точнее – все в семье ее баловали.

О, конечно, ее мечты о заграничных путешествиях и встречах с герцогами, графами и князьями никогда не сбудутся, но ведь все это были мечты юной девушки. А теперь ей почти двадцать один год. Пора отбросить эти детские фантазии.

– Итак, Джереми, – сказал Хэнк, прервав мысли Сары, – скажите мне, как вы привыкаете к обязанностям помощника шерифа? Вам нравится работа?

– Я понемногу осваиваюсь с ней. – Джереми сделал паузу, потом добавил: – Я решил на зиму пере-ехать в Хоумстед. Хочу поселиться в комнате над тюрьмой, если вы не возражаете, сэр.

– Отличная мысль. Буду рад иметь вас под рукой, на случай если вы понадобитесь.

– Старая кладовая, – задумчиво проговорил Том. – Я даже забыл о ее существовании. – Он взглянул на сестру. – Помнишь, как мы там спрятались, после того как съели все печенье, которое бабушка испекла для праздничного ужина в церкви, и нам грозили большие неприятности?

Сара улыбнулась при воспоминании об этом.

– Весь город вышел на поиски. Нас искали несколько часов. Я боялась, что бабушка сдерет с нас кожу живьем, когда мы, наконец, вышли из укрытия. После этого она заставила дедушку повесить замок на дверь. – Она перевела взгляд на Джереми. – Насколько я помню, эта комната – не очень подходящее место для жилья.

– Мне не много нужно.

Что-то в глубине его черных глаз говорило, что ему приходилось жить и в худших местах. Местах, которые она даже представить себе не могла. На какую-то долю секунды ей показалось, что через глубину его глаз она заглянула в его сердце. Она увидела боль и одиночество, и ощутила их как собственные. Через мгновение окно в его сердце захлопнулось, и она снова видела только глаза.

Она опустила взгляд на тарелку, но странная боль в груди лишила ее аппетита. Она думала о том, понял ли он, что она увидела в глубине его глаз, и важно ли для него, что она это увидела. Ей хотелось знать, что вызвало эту боль и почему такой мужчина, как он, одинок. Она думала...

Шум отодвигаемого стула вывел ее из задумчивости.

– Боюсь, что пора сделать обход города, пока не стало поздно. – Джереми поднялся со стула. – Ужин был очень вкусный. Спасибо за приглашение.

– Мы всегда рады вам, Джереми. – Ей хотелось сказать больше. Ей хотелось сказать нечто такое, что сняло бы его боль, какова бы ни была ее причина.

Уоррен встал.

– Мне тоже пора идти. Ты не возражаешь, если я пойду вместе с тобой?

Джереми кивнул головой.

– Пойдем, если хочешь.

Уоррен подошел к Саре и, нагнувшись к ней, взял ее за руку. Он осторожно сжал ее пальцы.

На секунду ей показалось, что он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Но Уоррен никогда не пытался поцеловать ее в чьем-либо присутствии. Такое демонстративное проявление чувств было для него неприемлемо.

Он выпрямился. Его взгляд скользнул по Тому и остановился на Хэнке.

– Спокойной ночи, сэр. Спокойной ночи, Том. Пока Том провожал братьев к двери, Сара сидела совершенно неподвижно, глядя невидящими глазами на грязные тарелки, загромождавшие обеденный стол.

«Я не люблю Уоррена».

Почему это явилось для нее неожиданностью?

Она никогда не говорила ему, что любит его. Она только говорила, что относится к нему с симпатией. Ее бабушка сказала, что поначалу достаточно симпатии, и она ей поверила. Она согласилась ждать, пока возникнет любовь.

«Я не хочу быть его женой».

Уоррен был хороший человек. И, конечно, иногда он ее раздражал. Но ведь каждый может время от времени вызывать раздражение? У Уоррена было множество прекрасных качеств. Ей повезло, что он сделал ей предложение. Все так говорили... И он проявил столько терпения. Он с готовностью согласился так долго ждать. Это говорило о том, как хорошо он к ней относится.

«Но я должна его любить, а я его не люблю. И я не хочу выходить за него замуж».

Что ей делать?

Джереми и Уоррен некоторое время молча шли рядом, пока Уоррен не сказал:

– Она прекрасная девушка, правда?

Джереми искоса посмотрел на своего брата.

– Сара? Да, она прекрасная девушка. Тебе повезло.

– Я захотел, чтобы она стала моей женой, когда ей было еще четырнадцать лет. Я ни секунды в этом не сомневался. Конечно, она из хорошей семьи. Все в городе уважают Мак-Лиодов, а когда деловой человек, вроде меня, выбирает жену, он должен с этим считаться. Я долго ждал нашей свадьбы, но Сара, я думаю, стоит ожидания.

– М-м-м...

Уоррен вдруг остановился. Джереми сделал еще пару шагов, потом тоже остановился и обернулся, вопросительно глядя на брата.

– Сара станет моей женой примерно через десять дней. Она всегда будет радушно принимать тебя в нашем доме, потому что ты мой брат. Я тоже буду тебе рад. Я... Я просто хотел, чтобы ты это знал. – Он сунул руки в карманы пальто и снова зашагал.

Джереми не знал, что сказать. Он не знал, нужно ли вообще что-нибудь говорить. Он постарался идти в ногу с братом.

– После того как мы поженимся, мы будем жить в доме Мак-Лиодов, – продолжал Уоррен. – Я хочу иметь большую семью, а в этом доме достаточно места, чтобы семья могла расти. Я собираюсь сделать там кое-какие переделки. – Он посмотрел на Джереми. – А ты? Ты намереваешься что-нибудь перестроить в доме на ферме?

– Я об этом не думал. – Джереми окинул взглядом затененный узкий переулок, который проходил позади домов на Мейн-стрит. Насколько он мог судить, переулок был пуст.

– Тебе следует об этом подумать. С большим домом на участке, ферма будет стоить дороже.

– Я не намерен ее продавать, поэтому не имеет особого значения, сколько ферма будет стоить.

– Ну а если ты снова женишься? Дом недостаточно велик для жены и детей.

Джереми посмотрел на затемненное здание школы.

– Я никогда не женюсь, – резко сказал он.

Он услышал, как Уоррен вздохнул глубоко, как будто собираясь еще что-то сказать, но в конце концов ничего не сказал. Когда они дошли до мебельной мастерской, они пожелали друг другу спокойной ночи. Затем Уоррен отпер дверь и вошел внутрь, а Джереми направился вдоль Мейн-стрит.

В вестибюле пансиона, который держала Вирджиния Таунсенд, горел свет. На противоположной стороне улицы празднично выглядел отель «Рэфферти», с двумя алыми лентами на парадной двери, напоминавшими о приближении Рождества.

В бане и цирюльне Карсона было уже темно. Джереми проверил, надежно ли заперта дверь. Убедившись в этом, он двинулся дальше.

Из салуна «Поуни» была слышна музыка. Посмотрев в окно, он увидел, что несколько мужчин играют в карты, другие стоят возле бара, держа в руках стаканы с виски и пивом. Несколько крикливо одетых женщин с накрашенными лицами, в платьях с глубоким вырезом смешались с посетителями.

Он подумал о тех женщинах, которых он знал после смерти Милли. Все они работали в подобных местах. Он покачал головой и пошел дальше, не желая задерживаться на этих воспоминаниях.

Примерно через полчаса, проверив другие предприятия и методистскую церковь, Джереми поднялся по наружной лестнице в старую кладовую над тюрьмой. Он затопил маленькую печку, чувствуя благодарность за то, что кто-то счел нужным установить здесь источник тепла. Потом он сбросил пальто и шапку, разделся до нижнего белья и забрался в постель, которую еще днем расстелил на полу.

Но прежде чем Джереми смог заснуть, его стал мучить всплывший в памяти вопрос Уоррена:

«А что, если ты снова женишься? «

Он не ожидал, что Уоррен его поймет. Он не был уверен, что ему самому все понятно. Как он мог снова жениться? Милли дала ему все, на что он мог надеяться. Она дала ему веру в себя, веру в то, что все возможно.

Она показала ему более правильный образ жизни. Она изменила его. Она изменила мир вокруг него, и он любил ее больше жизни. Когда она смотрела на него так, как будто он десяти футов ростом, как будто он герой, он верил в это. Милли сделала его лучше, сделала его просто хорошим человеком. Но этот хороший человек умер в тот же день, когда умерла Милли.

Нет, это было бы несправедливо, если бы он снова женился. У него не было ничего, что он мог бы предложить женщине, ничего стоящего. Взгляните на него, как он живет в пустой кладовке над тюрьмой... Даже считая ферму, он мало что мог назвать своей собственностью. Ему повезет, если в течение первых нескольких лет сможет прокормить хотя бы себя. Земля требовала уймы работы.

Он повернулся на бок и укрылся с головой одеялом, приготовившись уснуть. Потом, непрошенный и незваный, в его сознании возник образ Сары Мак-Лиод. Сара, с ее серебристо-белокурыми волосами, которые напрашивались на то, чтобы их ласкали мужские пальцы. Сара, с глазами, подобными прогалинам в небе. Сара, с ее невинностью, пугающей и в то же время соблазнительной. Сара...

Он плотнее сжал веки. Если ему требовалось доказательство, что хороший человек внутри него умер, то оно было налицо. Хороший человек не стал бы так думать о невесте родного брата.

– Что я здесь делаю, Милли? – прошептал он в темноту.

Но милый голос, так часто звучавший в его душе все эти годы, не откликнулся. Казалось, что даже Милли покинула его.