После того как Дейзи и Дональд вернулись в Ливерпуль, Селена с каким-то лихорадочным неистовством бросилась в омут бесконечных светских мероприятий, стараясь заглушить беспокойные воспоминания, вызванные разговором с Дейзи. Весь Париж находился в предвкушении праздника, и Рауль с удовольствием сопровождал свою жену на выставку, в театр и на бесконечную череду приемов, которыми ознаменовался сезон. Но наиболее важным событием был бал в Тюильри. И вечером десятого июня Селена и Рауль выходили из кареты перед дворцом, освещенным гирляндами газовых светильников и раскрашенных светящихся шаров. Вместе с другими гостями они наблюдали приезд Бисмарка, Первого министра короля Пруссии; высокого белокурого русского царя; принца Уэльса, который представлял свою мать, королеву Викторию одну из немногих царствующих особ, не прибывших на бал.

Потом Рауль и Селена присоединились к череде гостей, прогуливавшихся под навесами, и вошли в павильон. Здесь гостей встречали ряды лакеев в атласных ливреях, а швейцарские гвардейцы бдительно стояли на страже в своих касках с плюмажами.

Рауль и Селена присоединились к прочим гостям, спускавшимся по лестнице в салон де Мареш, где на тронах восседали Луи Наполеон и Эжени, окруженные дарственными особами. Селена крепко сжала руку Рауля, и он ободряюще улыбнулся ей. Ее платье из темно-лилового шелка с модной узкой юбкой и низким декольте, открывающим матовую округлость груди, было очень вызывающим; золотисто-рыжие волосы, гладко причесанные и собранные в коническую прическу, ожерелье из жемчуга и бриллиантов — подарок родителей Рауля — переливались под светом сотен газовых рожков.

— Я так горжусь тобой, моя милая, — нежно произнес Рауль.

Потом их приветствовал маркиз де Галифе, командир полка Третьего корпуса африканских стрелков, который провел их в апартаменты императора.

— Полковник де Бурже, — сказал маркиз.

— Ах да, — сказал император. — Офицер, который сыграл важную роль в последней алжирской кампании. Мы ваши должники, полковник.

— И мадам Бурже, — сказал маркиз.

Селена присела в глубоком реверансе, потом грациозно приподнялась. Глаза императора оценивающе оглядели ее, и, очевидно, он был удовлетворен тем, что увидел. Селена без всякого почтения подумала, что он походил на стареющего кота, с его жесткими, нафабренными усами и узкими щелками глаз. Кожа его была дряблой и имела желтоватый оттенок.

— Надеюсь, вы поедете с нами осенью в Компьен, — сказал император Раулю. — Вы и ваша очаровательная жена.

Королевский замок в Компьене, находившийся в пятидесяти милях к северу от Парижа, был престижным местом размещения двора, и приглашение туда ценилось весьма высоко.

— Это большая честь для нас, ваше величество, — сказал Рауль.

Императрица ничем не выказала того, что заметила интерес императора к Селене. Было общеизвестно, что Эжени давно смирилась с неутолимой страстью императора к другим женщинам. Говорили также, что Эжени тоже имела внебрачные связи на стороне.

Когда император пригласил Селену открыть кадриль, некоторые из дам, стоявших у помоста, обменялись понимающими улыбками, а сама Селена смутилась. Согласно обычаю, шествие в начале кадрили означало, что император оказывал приглашенной им даме особое почтение.

Селена заметила на лице мужа удивление, когда император провел ее по залу, образовав каре вместе с тремя другими парами. Хотя она и знала, что такая неожиданная честь должна была ей польстить, под взглядом императора она ощущала некоторое неудобство. Он еще раз упомянул о той дипломатичности, с которой Рауль вел дело, приведшее к освобождению крепости Сен-Дени.

— Я очень горжусь своим мужем, — сказала Селена.

— Не сомневаюсь в этом, — произнес Луи Наполеон с легкой усмешкой. Его взгляд блуждал по округлостям ее груди. — Говорят, что красота достается только храбрым. Ваш муж достойно вознагражден, мадам.

Поскольку завершилась последняя фигура кадрили, он отвел ее назад к Раулю, поклонился и устремил свой взгляд на эффектную блондинку в платье из кремового атласа.

Рауль обнял Селену. Иоганн Штраус, приехавший из Вены по приглашению императора, дал знак оркестру, и над залом понеслись звуки вальса «Над голубым Дунаем». Селена с мужем отдались круговерти вальса, забыв на время и императора, и его приглашение в Компьен.

— Селена! Вот так приятная неожиданность!

Был перерыв, и Рауль пошел за бокалом воды для жены, оставив ее в одном из альковов. Она обернулась и увидела Мириам Сквайер, сопровождаемую мужчиной средних лет, имевшим мужественную внешность.

— Селена, это Френк Лесли.

Селена слышала, что Мириам была на выставке в Париже и что ее появление породило слухи, поскольку она путешествовала с мистером Лесли и своим мужем, Эфраимом Сквайером. Она объяснила, что ее муж несколько утомлен общественной деятельностью в последние недели и предпочел остаться в гостинице. Не являлось секретом, что Мириам несколько лет была любовницей Френка Лесли и что именно он платил за ее роскошные наряды и изумительные бриллианты.

— Рада повидать тебя, Селена, — говорила Мириам. — И в таком чудесном месте. Когда император избрал тебя для открытия кадрили, вся женская часть общества завидовала тебе.

— Включая тебя, моя радость? — с улыбкой спросил Френк Лесли.

Не ответив, Мириам продолжала болтать с Селеной о ее замужестве с Раулем.

— Твой муж прекрасно танцует, — сказала она. — Ты счастливая, лапочка.

— Да, конечно, — автоматически сказала Селена. Но она припомнила свою последнюю встречу с Мириам Сквайер в Биаррице. Как в тот же вечер Брайн ворвался в ее виллу, обвинил в предательстве и сказал, что не желает больше видеть. Почему она не может выбросить его из головы? Почему ее думами владеет человек, неспособный любить?

Она заставила себя прислушаться к болтовне Мириам.

— … это ужасное нападение на царя, — говорила Мириам.

Лишь спустя мгновение Селена осознала, что царь, сегодняшний почетный гость, подвергся нападению на обратном пути с прогулки в Лонгшам и только быстрый отпор военного эскорта спас его от пули убийцы, польского ссыльного.

— Слышал, что царь собрался тут же вернуться в Россию, если бы не вмешательство Эжени, — сказал Френк Лесли.

— Боюсь, что император Максимилиан не будет столь удачлив, как царь, — сказала Мириам, покачав головой. — Без сомнений, он обречен.

— Теперь, когда Луи Наполеон отвел французские войска от Мехико, у Максимилиана не осталось шансов на спасение своей жизни, — согласился Френк Лесли.

Они говорили о несчастной жене Максимилиана, Шарлотте, которая приехала во Францию просить о поддержке режима своего мужа, но получила вежливый, но твердый отказ Луи Наполеона.

— Говорят, бедняжка совсем помешалась, — сказала Мириам. — Она думает, что ее хотят отравить. Какая трагедия!

— Ну что за грустные разговоры! — воскликнул Френк Лесли и обратился к Селене: — Думаю, больше работать вы не собираетесь, мадам. А жаль! Ваши статьи об Алжире получили хороший отклик.

Селена довольно рассмеялась.

— С тех пор как я вышла замуж, у меня так мало свободного времени — столько всяких дел.

Ну и каких же дел? — спросила она себя. Званые обеды, маскарады, посещение театра, поездки в Лоррейн к родителям Рауля. И бесконечные часы, проведенные в «Доме Ворта» в обсуждении складок юбки, формы декольте. Еще больше времени в модных лавках, ювелирных магазинах, салонах перчаточников. Прошедшие два года сразу показались ей пустыми и ненужными.

— Ты могла бы написать об алжирских впечатлениях… — начала Мириам.

— Сомневаюсь, что дамы, читающие «Газетт», хотели бы узнать что-то новое в дополнение к тому, что я уже сообщила им. — Тон Селены был более жестким, чем ей хотелось, потому что ею овладели болезненные, чудовищные воспоминания о том периоде ее жизни. Эти страшные события делали нереальным большой зал с танцующими парами, музыкой и газовыми светильниками. Ей пришлось на мгновение прикрыть глаза. А когда она их открыла, Рауль уже подходил. Опять она почувствовала себя в безопасности. Ну и что с того, что ее карьера закончилась? Она была мадам Рауль де Бурже и обладала этим сильным, надежным и любящим человеком, который встанет на пути всего, что может испугать ее.

Возвращаясь домой из Тюильри по улице Риволи, Селена была тихой и погруженной в себя, но Рауль будто не замечал этого, вдохновленный ее триумфом на балу.

— Ты не только открыла кадриль с императором, — сказал он, — ты танцевала вальс с принцем Уэльса и с Бисмарком.

— Принц прекрасно танцует, — сказала Селена, — и он очарователен, а что касается Бисмарка…

— Он крупный политик, — сказал Рауль. — Ему не нужно знать тонкости вальса.

Рауль удовлетворенно улыбался.

— И мы приглашены в Компьен. Только подумай, Селена! Мне было непросто продвинуться в армии. Слишком известны политические взгляды моего отца.

— Ты отличился в бою, — начала было Селена.

— Чтобы добраться до вершины, этого маловато, — сказал Рауль. — Ну, ничего. Мы на верном пути.

Уже вечером, в спальне, когда Селена сидела, расчесывая волосы перед туалетным столиком, утопая в кружевах, фиолетовом атласе и серебряном шитье, Рауль наконец заметил ее состояние.

— Ты так мало говоришь с тех пор, как мы уехали из дворца, — сказал он. — Может быть, ты еще не способна спуститься на землю после своего триумфа?

— Триумфа?.. Да, видимо, так.

— Видимо? Да сам император отличил тебя.

— Может быть, я, как и твой отец, не слишком восхищена честью, оказанной мне Луи Наполеоном.

— А почему это? — Лицо Рауля покрылось тенью беспокойства.

— Да по многим причинам. Может быть, из-за разговора с Мириам Сквайер и Френком Лесли. Наш император предал Максимилиана. Максимилиан может погибнуть еще до штурма. А ведь именно Луи Наполеон послал Максимилиана в Мексику и обещал ему полную поддержку.

Рауль сделал нетерпеливый жест.

— Нет смысла держать в Мексике так много французских войск, а кроме того, слишком велико давление со стороны правительства Соединенных Штатов. Луи Наполеону нет надобности рисковать вступлением в войну с Соединенными Штатами.

Селена положила золоченую расческу на туалетный столик.

— Смысла! Надобности! — Ее голос был наполнен горечью. — А как же честь? Луи Наполеон был связан клятвой с Максимилианом.

— Придержи-ка язык! — сказал Рауль. — Мой Бог! У слуг есть уши, ты же знаешь.

— Извини, — сказала она. — Совсем забыла, что мы живем в условиях диктатуры и тирании.

— Успокойся! Ты взбудоражена, как никогда. Он посмотрел на нее, но она без трепета встретила его гневный взор. Рауль начал первый, и, к ее удивлению, в его тоне сквозило нечто менторское, если не сказать, наставляющее: — Женщины не понимают в политике, — сказал он. — Да им и не нужно понимать, особенно таким прекрасным, как ты.

Селена встала перед ним.

— Я работала журналистом, — напомнила она.

— Да, работала. А теперь ты моя жена. Самая очаровательная и восхитительная жена, которую может представить мужчина.

Он притянул ее к себе и, стягивая тонкую шелковую накидку с плеча, прижался губами к ее нежной коже.

— А теперь все женщины в Компьене будут тебе завидовать! Надо подобрать тебе подходящую одежду, трать, сколько пожелаешь…

— А нам нужно ехать в Компьен?

— Разумеется. От приглашений императора не отказываются.

В недели, последовавшие за балом, Селена обнаружила, что ее положение в парижском обществе совершенно переменилось. И она никогда не ощущала этой перемены так сильно, как во время приглашения самой Полиной Меттерних. Жена австрийского посла была умна, имела влияние при дворе и очень красива. Она как-то раз назвала себя «довольно милой обезьянкой», и это сходство было очень заметно для Селены. Тем не менее княжна, очевидно, считала близкие связи полезными и готовила Селену к посещению Компьена.

— Вам понадобится по крайней мере двадцать платьев, — сказала она Селене.

— Для поездки на неделю? — Хотя Рауль велел Селене не считаться с расходами, она была несколько удивлена.

— Ну а как же? — сказала принцесса. — Восемь костюмов для дневного выхода, дорожное платье, зеленое платье для охоты — это совершенно необходимо. Семь или восемь бальных платьев, платье для чая. Ну и ночное платье, и рубашки…

Поскольку приглашение в Компьен так много значило для Рауля, Селена полностью последовала инструкциям княжны Меттерних.

— Хотя я вряд ли могу ожидать, что выйду на люди в ночном платье или нижнем белье, — с улыбкой сказала Селена Раулю.

И вот наконец настал великий день, и Рауль с Селеной вместе с другими удачливыми гостями направились к вокзалу Сен-Лазар, где гофмейстер препроводил их к частному поезду. Она ловила на себе взгляды толпы парижан, собравшихся поглазеть на гостей императора, садившихся в поезд, который состоял из шести роскошных вагонов-люкс, шести первоклассных вагонов для слуг и нескольких багажных вагонов.

Рауль одобрительно кивал, поглядывая на Селену. Ее дорожное платье, смоделированное самим Вортом, было нового модного цвета, который Бисмарк назвал коричневым, расшитое желтовато-коричневым бархатом; на лбу ее по моде того сезона красовалась низко надвинутая крохотная шляпка. Шляпка была мягких желтовато-коричневых тонов, которые прекрасно сочетались с ее медно-рыжими волосами.

Когда поезд тронулся, Селена обнаружила, что окружавший ее праздничный дух этих почетных гостей был заразителен, и несмотря на то, что прежде она была лишена всякого энтузиазма, настроение ее быстро улучшалось. Поезд выехал за пределы Парижа и понесся по сельской местности, сквозь красоту осеннего вечера, который весь утопал в чистом золотом свете.

На вокзале Компьена их ожидала вереница карет с кучерами и лакеями в напудренных париках и зеленых, расшитых золотом ливреях императорского двора. Для удобства гостей были приняты все возможные меры.

Когда карета, в которой ехали Рауль и Селена, прибыла в замок, во дворце уже кипела лихорадочная деятельность. Личная служанка Селены, миленькая темноволосая девушка из Прованса, суетилась, пытаясь разыскать багаж своей госпожи, что было непростой задачей в этой свалке коробок и чемоданов.

Герцог де Бассано приветствовал Рауля и Селену. Это был высокий, стройный джентльмен в шляпе с пером и богато украшенном алом плаще. Он носил большой ключ на цепи из зеленых и золотых желудей, что было символом его должности: главный эконом королевского поместья. Следуя разработанной церемонии, соответствующей таким случаям, герцог де Бассано, после обмена любезностями, перепоручил Рауля и Селену другому человеку, в черной ливрее, который, в свою очередь, переправил их к пажу, в чью должность входило быть у них на посылках во время визита.

Комнаты их были просторны и тщательно украшены. Когда наконец паж оставил их наедине, Селена раскинулась на бело-зеленом шезлонге перед окнами и посмотрела вниз, на парк. Деревья, белые мраморные статуи древних богов и богинь плавали в туманном золотом свете.

— О, Рауль, как чудесно, — сказала она.

Он подошел к шезлонгу и посмотрел на нее теплым и нежным взором.

— Ты прекрасна, — прошептал он.

Расстегнув пуговицы платья, он сбросил его и прижался губами к теплой шелковистой коже. Он освободил одну ее грудь из корсажа, и его губы сомкнулись вокруг соска. Его язык медленно и возбуждающе двигался… Селена ощутила сладкое, горячее томление.

— Нам нужно подготовиться к обеду, — прошептала она.

Он на мгновение поднял голову.

— У нас полно времени, — сказал он.

Полина Меттерних рассказала Селене, что самым главным событием визита будет охота на лис в день Святого Юбера. В этот день, еще до света, Селену разбудили звуки охотничьего горна со двора и дикий лай своры английских борзых. Часом позже отслужили мессу в церкви Святого Жака, где, согласно обычаю, охотники поднесли Луи Наполеону освященный хлебец, а еще спустя час, когда облака окрасились золотом и багрянцем, процессия тронулась. Селена никогда раньше не была на охоте, но она была превосходной наездницей и не могла удержаться от искушения продемонстрировать новое зеленое платье, отделанное кремовым бархатом, сшитое по моделям костюмов, которые носили наездницы в период правления Луи XV. Казалось, Луи Наполеон, не имевший никаких законных прав на свой титул, придавал особое значение следованию моде, манерам и царственности прошедших столетий.

Заметив Селену, император ласково улыбнулся ей и, проезжая мимо, приветствовал ее. Хотя Рауль был польщен этим знаком отличия, Селена с трудом подавила неудовольствие при виде невзрачного монарха, чьи короткие ножки и брюшко не мог скрыть роскошный костюм из зеленого и кремового бархата. Все усилия его портных не могли придать стройность его фигуре, несмотря на треугольную шляпу и элегантные кружевные манжеты. Она подумала, что он скорее походил на комических персонажей из оперетт Оффенбаха. Но она склонила головку в знак признательности за его приветствие.

Она знала, что само присутствие на охоте, на лис в день Святого Юбера является честью, но Рауль надеялся на еще больший знак императорского отличия. Он хотел стать официальным членом охотничьей команды, что позволяло носить серебряные пуговицы, украшенные золотыми звездами, отличительный признак входящего в избранный круг фаворитов императора, наряду с князем Меттернихом, лордом Коули, британским послом и князем Ньюверкерком, любовником принцессы Матильды, кузины императора.

Селена присоединилась к княжне Меттерних, которая развлекла ее чудесными рассказами о неловкости некоторых охотников в прежние посещения Компьена.

— Был один господин, который стрелял так плохо, что загонщикам приходилось прикладами забивать кролика, чтобы ему хоть один достался в качестве добычи, — сказала княжна.

Она рассказала Селене о министре юстиции, который, на потеху остальным, по ошибке принял за дикого кабана ручного барсука.

Поскольку княжна Меттерних и Селена, наслаждаясь ездой, они сильно отклонились от основной тропы, прибыли ко двору несколько позже остальных. Задул пронизывающий ветер, по небу, закрывая солнце, понеслись серые облака.

Когда Селена, с растрепанными ветром волосами и розовыми, пылающими щеками, наконец, вошла в комнату, Рауль был уже в спальне.

— Полина Меттерних и я… — начала было Селена, но затем умолкла, увидев, что вещи Рауля упакованы и сложены около двери, а сам он переоделся в форму, сменив охотничий костюм.

— Не удивляйся так, — быстро проговорил он. — Просто я получил приказ отбыть, только и всего.

— Но куда же ты собираешься?!

— Прости, дорогая. Этого я тебе сказать не могу. Поручение особого рода. Мне нужно тотчас уехать. Карета ждет меня. — Он говорил короткими, отрывистыми фразами, не глядя на нее.

— Только не обратно в Алжир, — со страхом сказала она. — Тебе приказали туда ехать, так?

— Да нет, Селена. Ничего похожего. Секретное поручение императора. Не мучай себя. Тебе не придется прерывать своего посещения. Не бойся, ты имеешь возможность продемонстрировать свои чудесные новые наряды.

— Почему ты не можешь сказать мне, куда ты едешь, ну, пожалуйста, Рауль. — Все ее естество жаждало объяснения. — Существует опасность войны с Пруссией, да?

— Не будь любопытной. Успокойся, ты ведь жена солдата. Придется привыкать к подобному. Нет никакой опасности и никакой угрозы войны.

— Но тогда тебе не пришлось бы так спешно уезжать.

— Я уже сказал тебе, что у меня приказ лично от императора.

Он притянул ее к себе, прижав к своему сильному стройному телу, сжимая ее в объятиях с неожиданным порывом насилия. Его губы, мягкие и жаждущие, прижались к ее рту. Когда он ее освободил, она пыталась заглянуть в его глаза.

— Рауль, ты не говоришь мне всего. Если опасность войны существует, я вправе знать…

Он нетерпеливо вздохнул.

— То, что в прошлом году Пруссия разгромила Австро-Венгрию, не значит, что у них хватит глупости угрожать Франции. — Потом, уже более мягко, он прибавил: — Я все же тронут твоим участием, Селена. Я люблю тебя. — Голос его был нежным. — И всегда буду любить. Ничто не в силах переменить моих чувств к тебе. Тебе следует верить этому.

— Никогда не сомневалась в твоей любви, — сказала она. И заставила себя улыбнуться: — Постараюсь вести себя, как настоящая жена солдата. Но ты ведь уезжаешь ненадолго, да?

— Ненадолго, — заверил он ее. Он подошел к ней, чтобы снова обнять, но в это мгновение их прервал паж, который вошел, чтобы забрать вещи Рауля в ожидавшую его карету.

— Позволь проводить тебя, — начала Селена.

— Нет, не надо. Становится прохладно. Еще немного, и пойдет снег. Оставайся и готовься к вечернему банкету. Ты здесь будешь самой красивой женщиной.

Он тихонько поцеловал ее, слегка прикоснувшись губами к щеке, потом повернулся и вышел. Слабость Селены не проходила, и она долго стояла, глядя в окно, выходящее в парк, где поднявшийся ветер гонял последние осенние листья.

Рауль прав, говорила она себе. Жена солдата не должна давать волю пустым страхам. Каково бы ни было его поручение, оно наверняка очень важное, иначе император не приказал бы ему уезжать в начале праздничной недели. Ей нужно гордиться тем, что мужу дали такое поручение, ведь это можно рассматривать как поощрение.

К тому времени как Селена переоделась к обеду и спустилась вниз, уже шел сильный дождь. Но в Гран-де-Фет в камине ярко горел огонь и тяжелые бархатные занавески закрывали бледные осенние сумерки. Сотни свечей мерцали в канделябрах, и их огонь переливался на волосах Селены, оттеняя медь, сверкая в складках ее платья, блистая на золотом шитье, вплетенном в чудесное бирюзовое колье, искрясь на золотистой шнуровке, обрамляющей низкое декольте ее туго затянутого корсажа.

Две стоявших неподалеку женщины обернулись посмотреть на нее, и одна прошептала что-то другой; потом обе расхохотались. Селена убеждала себя не нервничать по пустякам и не распалять свое воображение. Неожиданный отъезд Рауля все еще раздражал ее, вот и все. Возможно, дамы смеялись какой-то своей шутке.

Когда эти дамы подошли к ней, она узнала их. Мадам Валлен была женой одного важного банкира, а маркиза де Саваль была женой гусарского капитана.

— Дорогая моя мадам де Бурже, — с улыбкой сказала мадам Валлен. — Вы так прекрасно выглядите, ваше платье — оно просто очаровательно.

— Благодарю вас, — сказала Селена. Она была почти готова вернуть комплимент, когда маркиза рассмеялась тонким смешком.

— Первый раз в Компьене, да? — спросила она. — Без сомнения, вам понравится празднество после обеда.

— Празднество? — повторила Селена.

— Ну, а как же? Всякие такие игры, знаете ли. Жмурки и шарады. Ну и конечно, лотерея. — Маркиза снова рассмеялась.

Для Селены это звучало несколько по-ребячески, но она вежливо что-то пробормотала, заверив дам, что с нетерпением ждет развлечений после обеда.

Потом среди собравшихся прокатился ропот, и все головы повернулись к дверям особых покоев императора. Двери распахнулись, и вошли Луи Наполеон и Эжени. «На Эжени слишком много косметики», — подумала Селена. Ее лицо покрывал густой слой рисовой пудры, при этом оно казалось неестественно бледным, хотя она и выглядела царственно в своем салатовом атласном платье со шлейфом. На императоре был традиционный белый королевский сюртук и белые шелковые чулки под панталонами. На груди его красовалась бело-золотая звезда Почетного легиона.

Мужчины взяли под руку своих спутниц и двинулись в столовую, и Селена на мгновение растерялась. Потом высокий герцог де Бассано, главный эконом, подошел сзади и предложил ей руку. Он имел весьма внушительный вид в алом плаще, с цепью из зеленых и золотых желудей.

Хотя стол был богат и впечатляющ, Селена едва замечала, что ест, потому что все еще думала о Рауле. Было что-то в его лице, голосе, когда он покидал ее, что беспокоило ее.

После обеда гости возвратились в гран-салон, но Селена, хотя и смотрела по сторонам, не предприняла никакой попытки принять участие в играх. Было нелепо видеть этих пышно разодетых дам и мужчин, занимающихся забавами, которые больше подошли бы Кейту и его друзьям.

Но когда объявили лотерею и на стол в углу салона водрузили позолоченную корзину, мадам Валлен взяла Селену под руку.

— Пойдемте, милая, — сказала она с лисьей усмешкой и особым блеском в глазах, — не следует стесняться.

— Ну, право же, — сказала другая дама, подталкивая Селену вперед. — Вам принесет счастье эта ночь.

Селена позволила увести себя. Было бы грубым не участвовать в празднике, к тому же, наверное, приз должен быть необыкновенным, и это случай отличиться среди этих дам. Маркиза объяснила, что каждая из длинных атласных лент, свисавших с корзины, соединялась с какой-нибудь безделушкой различной формы. Безделушка, которая давала даме право на приз, заранее была выбрана герцогом де Бассано и держалась им в секрете.

Селена заметила, что в состязании участвовали только дамы. Мужчины стояли рядом, наблюдая и обмениваясь понимающими усмешками. «Если бы Рауля не отозвали так внезапно… — думала Селена. — Путешествие в такую сырую осеннюю погоду не доставит ему удовольствия, а может, он спешит к прусской границе…»

— Ну, давайте, — поторопила мадам Валлен, — возьмитесь-ка тоже за ленту.

Взявшись каждая за свою ленту, дамы зашептались и захихикали, как стайка школьниц.

— Ох, посмотрите на это! И на это… А вот что я вытащила!

Одна из дам вытянула золотую пчелку с глазками из драгоценных камней, а другая — брошь в виде орла, украшенную камнями и эмалью. Селена засмеялась от удовольствия, увидев собственную вещицу: золотого оленя, простого, но с изящной гравировкой и с блестящим изумрудным глазом.

— Олень! — провозгласил герцог де Бассано. — Дама, вытянувшая оленя, победитель!

— Ну, вот видите, я говорила вам, что эта ночь будет счастливой для вас, — услышала Селена позади себя женский голос.

Все сложилось так удачно, что Селена подумывала, не подстроил ли это император, чтобы компенсировать ей отъезд ее мужа. Если так, то это был заботливый жест. Да и сам по себе приз был, без сомнения, щедрым.

Но к ее изумлению, никакого представления не произошло. Напротив, дамы начали подниматься наверх подправить макияж и прически перед началом танцев. Селена в недоумении тоже пошла.

Она взошла на лестницу, окруженная другими дамами, юбки которых шуршали, а густой запах духов наполнял теплый воздух. Потом она пошла в направлении своей комнаты, но на пути ее встретил паж, который был приставлен к ней и Раулю.

— Прошу сюда, мадам, с вашего позволения, — сказал он.

— Но моя комната в другом крыле, — возразила она.

— Ваше местоположение изменилось, — сказал мужчина с бесстрастным выражением лица.

— Но…

— Прошу сюда, мадам, — повторил паж.

Селена повернулась, чтобы последовать за ним, но ее поразили слова, произнесенные маркизой де Саваль:

— Слушайте, это притворство, эта девичья невинность становятся несколько надоедливыми!

— Ну а теперь, милочка, — ответила мадам Валлен, — не показывайте когти, а то еще подумают, что вы ревнуете.

— Ревную? Вот уж нет. Не имею желания занять место в императорском Оленьем Парке. — В голосе маркизы слышалась злоба, но более всего Селену взволновали ее слова. Оленьем Парке…

Селена никак не могла вспомнить, что связано с этим названием. Но уже находясь в своих покоях, ее вдруг озарило с ужасающей силой. Она оглядела комнату с затянутыми шелком стенами, мраморным камином и вспомнила. Олений Парк! Тот самый Олений Парк, который держал Луи XV, из молодых крестьянских девушек, некоторые из них были почти детьми, которых обучали удовлетворять ненасытным физиологическим потребностям короля. Она посмотрела на золотого оленя, зажатого в руке. Призом ей станет ночь, проведенная в постели с Луи Наполеоном!

Так вот почему Рауля отослали по срочному поручению, вот почему у нее новая комната. Олений Парк!

Ее щеки запылали от гнева и возмущения. Все ее тело содрогалось от ярости. Инстинктивно она прошла прямо в гардеробную, где уже были развешаны ее платья, схватила и натянула на себя первое попавшееся пальто. Потом развернулась и пошла по коридору.

— Селена, что такое? — Это была Полина Меттерних, чье маленькое, желтое обезьянье личико застыло в изумлении. — Куда это ты собралась?

— Не знаю, только бы подальше отсюда, обратно в Париж… Да, туда я и поеду, прямо в Париж! Боже мой, как он мог?!

Полина взяла Селену за руку и отвела назад, в богато украшенную спальню. Она закрыла дверь.

— Возьми себя в руки, — твердо сказала она. — Ты хочешь устроить скандал?

— Скандал?! Да вовсе не я устраиваю скандал, Полина! Этот безобразный, отвратительный коротышка! Какой повод дала я ему думать, что я хочу разделить с ним ложе?

— Так ты действительно ничего не знала о том, зачем устраивается лотерея? — Она удивленно посмотрела на Селену. — Выходит, ты новичок при дворе, так?

— Да, так и есть. Но я кое-что знаю из французской истории — у меня была гувернантка-француженка. И когда я услышала, что маркиза де Саваль говорит об Оленьем Парке, я вспомнила книгу…

— Олений Парк, неплохое сравнение, — сказала Полина. Рассмеявшись, она уловила гримасу отвращения на лице Селены. — Ты выглядишь совсем больной, вся дрожишь. Но тебе нечего бояться… В конце концов, ты уж не такая неопытная. Ну, а что до императора, он уже не молод. И не так требователен… Он подождет, пока минует полночь, а потом проскользнет в комнату через вот эту маленькую дверцу, одетый в одну из этих ужасных шелковых ночных рубашек, так я думаю.

— Так хочу сказать тебе, что я не буду его дожидаться! — прервала ее Селена дрожащим от ярости голосом. — И вовсе не боюсь, я просто в бешенстве! — Глаза Селены сверкали, а пальцы сжались в кулак. — Луи Наполеон может тешиться, считая себя новым Луи XV, но я не какая-нибудь беззащитная крестьянка. Я жена Рауля де Бурже. — Она выпрямилась. — Если император думает, что может взять меня силой, он ошибается!

— Взять тебя силой? Но моя милая Селена, любая женщина сегодня вечером почла бы за честь победить в лотерее.

— Неужели? А как же Эжени? Может быть, она и не испытывает больше никаких чувств к мужу, но она гордая женщина. Это же удар для нее!

— Эжени уже смирилась с шалостями мужа. Но что касается тебя… — Полина тщательно изучала Селену. — Что касается тебя, может быть, ей это и не будет безразлично. Ты красива, а семья твоего мужа знатная. Да и характер у тебя твердый, что достаточно ясно. Если Эжени решит, что ты можешь приобрести на императора длительное влияние, это глубоко ранит ее. Ее все еще величают «испанкой», но она предана Франции. Любовница с политическим влиянием — нет, это не придется ей по вкусу.

— Этого ей бояться не стоит, — сказала Селена. — И я пойду и прямо сейчас ей об этом скажу.

— Нет! Вот этого ни в коем случае делать не надо. Ты на самом деле слишком порывиста и безрассудна.

— Да, говорят… — сказала Селена.

— Но на сей раз, однако, ты должна быть осмотрительной. Слушай-ка, Селена, ты уже не ребенок. И ты не первая, которой придется смириться и принять… ну, знаки внимания неприятного человека. Конечно, ты можешь…

Но Селена уже не слушала, а вспоминала путешествие из Сен-Дени в Тимгад, Фурье и Жиро, и других людей. Но жизнь ее теперь переменилась. Рауль дал ей новую жизнь, полную достоинства и чести, и она знала, что, если уступит императору, она вновь Станет бессловесным и бездушным существом, как то было прежде. Что пыльная земля Тимгада, что эта роскошная постель с бархатным балдахином и шелковым пологом — никакой разницы.

— Нет! Никогда больше, никогда!

— Селена, ты должна принять в расчет…

— Нечего принимать в расчет! Я уезжаю из Компьена. Прямо сейчас!

— Но скандал, какая пощечина императору…

Селена собрала самое необходимое.

— Не пытайтесь остановить меня!

— Сомневаюсь, что смогла бы это сделать, если бы и попыталась. — На лице Полины беспокойство боролось с восхищением. — Так, прекрасно… Но я хотя бы могу сделать что-нибудь, чтобы смягчить императорский гнев. У тебя есть ребенок, маленький мальчик?

— Да, но я не понимаю, как…

— Дай-ка подумать. — Она на мгновение замолчала. Настенные часы громко тикали, и дождь, который теперь смешался со снегом, стучал в окна. — Я скажу императору, что твой сын заболел, что ты получила об этом известие и, не желая портить праздника, тут же уехала. Кстати, где твой сын?

— В Лоррейне, с родителями Рауля.

— Отлично. Ну, а пока я пошлю за каретой, чтобы отвезти тебя на вокзал.

— А как думаешь, император поверит тебе?

— Может, и не совсем. Но это сгладит впечатление. Конечно, он может заподозрить неправду, и это не добавит ему мужского достоинства.

— Черт бы побрал его мужское достоинство! — сказала Селена. Желая поблагодарить Полину за участие, она протянула руку и тут же ощутила, что все еще сжимает золотого оленя. — Вот, отдай какой-нибудь другой даме. А лучше всего, отдай его Эжени.

Полные губы Полины Меттерних искривились в усмешке. Ее маленькие карие глазки озорно замигали.

— А я ведь могу так и сделать, — сказала она.

Во время возвращения в Париж Селена уверяла себя, что поступила правильно. Хвала небесам, что Рауль уехал! Ко времени его возвращения она полностью придет в себя и сможет придумать правдоподобное объяснение своего бегства из Компьена.

Добравшись наконец до дома, она желала лишь одного — подняться наверх и заснуть. Не нужно будить никого из слуг, так как было далеко за полночь.

На площадке второго этажа она остановилась, заметив полоску света из-под двери кабинета Рауля. Может, кто-то из слуг забыл выключить свет?.. Она открыла дверь и застыла, увидев Рауля, сидящего в кресле, в расшитой ночной рубашке и в тапочках, с наполовину опорожненной бутылкой бренди, стоящей перед ним.

Увидев жену, он встал, его глаза были холодны от ярости.

— Какого черта ты здесь делаешь?! — спросил он. — Почему ты уехала из Компьена?