Селена заставила себя подняться и подойти к окну, чтобы посмотреть на улицу. Из «Короны и якоря», пошатываясь, вышла парочка: оба пьяные, девица висела на руке мужчины, и ее шаль с бахромой спадала с обнаженного плеча. Чуть дальше на дороге Селена увидела продовольственные лавки, освещенные мерцающими карбидными светильниками и дымящимися сальными свечами. Несмотря на позднее время, покупатели все еще заходили в них, покупая остатки провизии дневного завоза: портящуюся рыбу, перезрелые фрукты и вялые овощи.

Селена смотрела на всю эту суету, но ничего не видела, поскольку опять и опять возвращалась мыслями к исходной точке своего плана. Она вспомнила и другой вид, который может иметь улица. Телфорд-сквер. Особняк Родмана, уютный и полный достоинства, бастион респектабельности. И если верить Эмме, Оливер Пристон, видимо, имел, пусть и отдаленное, родство с семьей Родманов.

Селене следовало как-то добраться до Джошуа Родмана и попросить его протекции.

Но до того, как к нему попасть, ей следовало убедиться в том, что она будет иметь свободу действий, а это в свою очередь означало, что ей придется заверить Эмму в абсолютном послушании. Это будет непросто, поскольку Эмма была человеком твердым и искушенным. Да и обман был чужд прямолинейной натуре Селены.

Вернувшись к креслу у камина, девушка достала носовой платок и вытерла вспотевшие от страха ладони.

Когда спустя мгновение Эмма открыла дверь, Селена быстро наклонила голову и взглянула ей прямо в глаза.

— Ну, что ты надумала еще? — вопросила Эмма, усаживаясь в кресло напротив Селены.

— Извините, тетя Эмма, — сказала Селена кротко. — Я всего лишь… — Боже, что бы ей еще сказать?

— Ты боишься, только и всего, — сказала Эмма. — И все из-за того, что случилось в комнате Дейзи.

Селена непроизвольно прибегла к жульничеству.

— Да-да… Тот человек ударил Дейзи… Он… он был как животное…

— Думаю, этот корабельный делец не такой красивый, как твой возлюбленный на островах, — сказала Эмма, — но он тоже джентльмен…

Селена сомневалась, что Эмма смогла бы распознать джентльмена при встрече, но она не стала оспаривать слова собеседницы. Едва сдерживая биение сердца и отвернувшись от огня, она отняла платок от глаз и скомкала его в руках.

— Вы уверены? Такого отношения, как к Дейзи, я не снесу…

— А тебе и не придется сносить, — сказала Эмма. — Вот в чем состоит замысел, моя дорогая племянница. Я хочу тебе только самого хорошего. А этот джентльмен знает, как услужить девушке…

Селена взглянула на Эмму из-под длинных густых ресниц. Эмма самодовольно ухмылялась, запустив жирную руку в медную копну своих спутанных волос.

— Ты решила быть умницей, да? — спросила Эмма.

— Ну я… О, тетя Эмма, ведь вы не знаете, чем были для меня последние месяцы… Я так устала носить перешитые платья и оборванные шляпки, а вы сказали, что этот мужчина купит мне новый гардероб, подарит экипаж и…

— Делай, что я тебе говорю, и совсем скоро он будет есть у тебя с ладони.

— А Париж? Я всегда хотела увидеть Париж!

— Интересно, а что может тебе помешать? — Эмма становилась все более оживленной, ее маленькие тусклые глазки загорелись. — Девушка, которую он последней возил в Париж, потом приезжала ко мне. Надо было тебе послушать, как она рассказывала о прекрасных ресторанах и костюмированных балах, театре и опере. Она показала мне платья, которые он ей купил. В магазине, который называется Дом Благосостояния. Боже мой, да она меняла наряды по пять-шесть раз в день. Вот как обстоят дела там, где правит балом императрица Эжени. Императрица помешана на нарядах, и весь парижский свет следует за ней. А эта девушка, о которой я тебе рассказываю, не так красива, как ты… Так вот, она меняла наряды пять раз в день. Показывала мне свои чудесные платья и амазонки для верховой езды в местности с названием Буа де… что-то такое. Наряды для выхода в театр… А материал! Парчовые платья, расшитые розами и колокольчиками. Платья, украшенные шнуровкой и плюмажем.

— Ох, тетя Эмма! Это звучит… Ну как сказка…

Селена с трудом удержалась от вопроса, а что же стало с этой девушкой, когда она надоела тому корабельному дельцу. Пусть Эмма считает, что она слишком легкомысленна и пустоголова, чтобы думать о будущем.

Наконец Эмма поднялась и сказала:

— Это вовсе не сказка. Это правда… — Затем добавила: — Ну, для одного вечера мы наговорились достаточно. Я и сама немножко устала. Пора нам обеим немного поспать.

Селена поднялась и притворно зевнула, хотя нервы были предельно напряжены.

— Да, конечно, — сказала она. — Я так хочу спать, что с трудом открываю глаза. Не привыкла так поздно ложиться.

— Ну, так иди, — сказала Эмма. — Завтра можешь спать, сколько душа пожелает. Бекки принесет тебе поднос с завтраком.

Но Селена не могла уснуть всю ночь. Она долго лежала, не шевелясь, на узкой, неудобной постели, вглядываясь в темноту.

Незадолго до восхода солнца девушка встала, зажгла свечу, умылась и уложила волосы, насколько это было возможно в мутном мерцающем свете.

В одном Эмма была права: светло-серый хлопок безнадежно сносился. А Селена не хотела впервые предстать перед Джошуа Родманом замарашкой.

Проглядев содержимое своего саквояжа, девушка нашла лишь лиловое кисейное платье, совершенно не подходившее к ливерпульской погоде в ноябре. Потом она прикоснулась к свернутой накидке, подаренной Брайном. Она пыталась убедить себя, что никогда больше не сможет ее надеть из-за болезненных воспоминаний, связанных с той ночью. Но для сантиментов не оставалось места. Если надеть модную новую накидку поверх старого платья, она, по крайней мере, будет выглядеть представительно. Девушка заставила себя надеть накидку и бархатный чепец на сияющие золотисто-рыжие волосы. Даже не смотрясь в зеркало она знала, что выглядит не просто привлекательно, но даже эффектно, потому что помнила, как отделка чепца оттеняла фиалковый блеск ее глаз.

Подхватив саквояж, она вышла в пустой зал, который был тускло освещен. Девушке хотелось попрощаться с Дейзи, но из осторожности она не стала этого делать.

Спустившись по лестнице, она, затаив дыхание, пересекла темный вестибюль. Только на улице Селена смогла перевести дух. Впервые после своего приезда в Ливерпуль сырой и дымный воздух города показался ей желанным и пахнущим свободой.

Она торопливо пошла по Ватерлоо-роуд, стараясь держаться поближе к домам, миновала продовольственные лавки, где продавцы как раз начинали готовить свои товары к дневной торговле и где в поисках лакомых кусочков шныряли тощие коты. Тут и там сновали оборванные девушки, возвращаясь домой. Никто из них не удостоил Селену даже взглядом.

Селене понадобилось больше двух часов, чтобы добраться пешком до Телфорд-сквер, спрашивая дорогу у одного прохожего за другим. Изрядно проплутав в путанице незнакомых улиц, змеившихся в желтоватом тумане, она наконец вышла на Телфорд-сквер. Ноги ее дрожали от страха и усталости, желудок сводило от голода. Но она не обращала внимания на слабость, увидев первые лучики света, сверкающие на блестящем дверном кольце дома Родмана. «Добрый знак», — сказала она себе.

— Ты что, больше не будешь завтракать? — спросил Джошуа Родман своего брата, сидевшего напротив за длинным массивным столом красного дерева на причудливо изогнутых ножках. На столе были яйца, колбаса, мясо, картофель, рулет и пирожки. Густой кофейный аромат поднимался из массивного серебряного кофейника.

Дональд Родман выглянул из-за номера «Ливерпульского Меркурия».

— Завтрак?.. О нет, спасибо, достаточно. Ну, разве что чашечку кофе.

Служанка в жестко накрахмаленной бело-голубой одежде плавно двинулась вперед, чтобы наполнить чашку Дональда; безразлично улыбнувшись ей, он вернулся к чтению газеты.

Джошуа, расправлявшийся со второй порцией яиц и колбасы, не был озабочен молчанием своего младшего брата. Без сомнений, Дональд размышлял о некоторых делах, связанных с «Ариадной», кораблем, который он тщательно и заботливо проектировал. Джошуа был уверен, что Дональда в последние месяцы мало что интересовало, кроме «Ариадны». Его мысли в основном крутились вокруг нового корабля, и он часто надолго задерживался на верфях Родманов после обеда, чтобы убедиться, что требования его проекта исполняются в точном соответствии с его указаниями.

«Ариадна» была пароходом, полностью оснащенным к тому же парусами. Дональд очень гордился каждой частицей судна: длинным, аккуратным черным корпусом, стройными мачтами, двухлопастными винтовыми двигателями, которые могли постепенно подключаться для обеспечения полного хода под парусами.

Джошуа усмехнулся, взглянув на сидящего напротив брата. Для Джошуа «Ариадна» была не более чем источником прибыли, но он знал, что Дональд чувствовал к кораблю то же, что и мужчина по отношению к красивой возлюбленной.

Дональд вышел в море в восемнадцать лет и заработал звание капитана, но сейчас, в середине третьего десятка, предпочитал проектировать корабли, а не командовать ими. Это вполне устраивало Джошуа, поскольку не надо было нанимать для этой важной работы человека со стороны.

В то же время Джошуа думал, что Дональду уже пора бы оторваться от чертежной доски и подыскать себе жену. Мгновение спустя губы Джошуа сжались, когда он подумал о том, что его собственная неудачная женитьба отвратит брата от мыслей оставить холостяцкую жизнь. Никто ведь не мог отрицать, что Уинифред с самого начала была сплошным разочарованием. Для Джошуа, который всю жизнь видел сквозь призму активов и пассивов, ситуация с Уинифред была источником постоянного раздражения.

Но Джошуа был человеком практичным и не допускал, чтобы семейные дела мешали ему жить в свое удовольствие. Миссис Майтланд, экономка среднего возраста, вела домашнее хозяйство энергично и искусно и присматривала за остальной прислугой.

Что касается плотских запросов, он никогда не был монахом… И сейчас, в середине пятого десятка, Джошуа в полной мере наслаждался жизнью. Дважды в неделю он взял за привычку навещать изысканное заведение Бесс Лори.

Последнее его посещение прошлой ночью прошло особенно восхитительно, потому что Бесс привела к нему пылкую брюнетку.

— Вы не пожалеете, — сказала ему Бесс с усмешкой. — Эта француженка знает такие штучки…

В одной из верхних комнат девчонка доказала правоту слов Бесс. Среди розоватых занавесей и зеркал в позолоченных рамах она медленно, с непринужденной грацией раздевалась, после чего принялась раздевать Джошуа, поглаживая его ласкающими кошачьими движениями.

Через несколько минут он растянулся на широкой, мягкой кровати, а она тем временем возбуждала его поцелуями и мягкими движениями своего язычка. Время от времени он приподнимался, поглаживая черные локоны, ниспадающие ей на спину. Потом, не в силах сдерживаться, он обхватил ее нежные округлые бедра и посадил сверху себя.

Девушка весело, непринужденно рассмеялась.

— Ах, какой нетерпеливый, — шептала она, опускаясь все ниже. Поддавшись ее плавному, искусному движению, он вошел в нее и начал сжимать и двигать ее бедра, сначала медленно, а затем все быстрей и быстрей…

Джошуа отогнал воспоминания, возвращаясь к настоящему. Он снова взглянул на Дональда.

— Эта газета что, испортила тебе аппетит? — спросил он.

Дональд выглядел огорченным. Никто, подумал Джошуа, не принял бы их за братьев, и не только из-за большой разницы в возрасте, но и по внешнему виду: в свои двадцать пять Дональд был рус и худощав, с узким лбом и голубыми глазами, Джошуа же унаследовал от отца бычью грудь и ширину в плечах, короткую крепкую шею и густые темные волосы, теперь тронутые сединой.

Будучи на семнадцать лет старше Дональда, Джошуа иногда относился к нему скорее как к сыну, чем как к брату.

— Да забудь ты про это, — сказал он. — Что тебя так встревожило?

Дональд посмотрел на сложенную газету.

— Да эта возня с запретом строительства кораблей в Англии, которые должны продаваться Конфедератам. В передовице написано…

— Да что знают эти писаки? Думай-ка о своих двигателях, парень, а политику предоставь мне.

— Да что толку в двигателях, что толку в «Ариадне», если ее могут реквизировать до того, как она выйдет в море? В Акте об иностранной приписке сказано, что ни одно британское судно не может быть приписано к морскому реестру иной воюющей стороны вне земли Британии. А поставлять вооруженные корабли любой из сторон является нарушением. В передовой упоминают штрафы, арест и удержание судна…

— К торговым судам это не относится, — сказал Джошуа коротко. — «Ариадна» — это торговый корабль.

Дональд тихо заметил:

— Мы оба знаем, что это неправда.

Джошуа бросил короткий взгляд на служанку, стоявшую за тяжелой стойкой красного дерева.

— Нан, можешь идти.

Девушка быстро вышла из комнаты, закрывая за собой дверь.

— Судно не будет оснащаться вооружением на верфи Родмана, — напомнил Джошуа Дональду.

— Да, конечно, но ты знаешь его характеристики, как и я. На главной палубе будут сделаны проемы для двенадцати пушек. А на баке должно предусматриваться место для поворотного орудия, стреляющего стофунтовыми снарядами.

— Это не наше дело, — сказал Джошуа. — А что касается этих визгов господина Адамса…

— Но ведь Чарльз Френсис Адамс — посол Соединенных Штатов…

— И к тому же член весьма известной семьи. Да знаю я это. И лорд Расселл это знает, вот почему ему и платят за то, что он подпевает Адамсу. Но Расселл не пойдет ни на какие действия, которые могут помешать процветанию британских кораблестроителей. Эта война и так уже достаточно подорвала торговлю хлопком.

— Но в парламенте есть люди, благосклонные к Северу…

— Это все те же тупоголовые идиоты, которые запретили работорговлю у нас самих, — с презрением сказал Джошуа. — Но их слишком мало… Я достоверно знаю, что члены Палаты общин за конфедератов, пять к одному. Симпатии Гладстона на стороне Юга, а Палмерстон…

Миссис Майтланд, вошедшая в комнату, прервала его речь. Джошуа с удивлением посмотрел на женщину. Обычно невозмутимая, она выглядела несколько взволнованной.

— В чем дело? — спросил Джошуа. «Наверное, опять Уинифред, — предположил он. — Черт ее побери, ей все хуже и хуже. Надо что-то предпринять в отношении нее…»

— К вам посетитель, сэр, — сказала миссис Майтланд, приведя Джошуа в изумление. — Молодая особа. Она настаивает на разговоре с вами.

Джошуа заметил короткую паузу, как будто экономка не была уверена в происхождении посетительницы.

— В самом деле? — Джошуа не торопясь встал, скомкал салфетку и положил ее рядом с кофейной чашкой. — И что же за дело у нее ко мне?

— Она говорит, что она — вроде бы родственница, сэр. Мисс Селена Хэлстид. У нее с собой саквояж. — Миссис Майтланд пожевала тонкими губами, а потом добавила: — Думаю, что если вы кого-то ожидаете, вам следовало бы поставить меня в известность.

— Верно, — сказал Джошуа. — Я побеседую с мисс Хэлстид.

Джошуа направился к выходу, а Дональд спросил его:

— У нас вроде нет никаких родственников по фамилии Хэлстид, так ведь?

— Я по крайней мере таких не знаю, — медленно проговорил Джошуа. — Но в то же время фамилия довольно распространенная.

— Может быть, она доводится нам родней со стороны Уинифред?

— Не думаю. Ну ладно, завтракай, а я с этим разберусь.

Девушка стояла в прихожей с черно-белым мраморным полом, со стенами, отделанными мореным дубом, обставленной бронзовыми статуэтками. Она куталась в накидку, ниспадающую до лодыжек, скрывающую ее фигуру. Но когда Джошуа спустился вниз и встал напротив нее, он заметил, что глаза ее были фиалкового цвета и обрамлялись длинными густыми ресницами; что губы у нее пухлые и чувственные и что линия ее щек и скул была исключительно очерчена.

Несмотря на недавнее посещение заведения Бесс Лори, Джошуа чувствовал напряжение в членах и щемящее ощущение в области желудка. Селена Хэлстид, без сомнения, была красавицей.

— Господин Родман? — Ее голос был мягким и деликатным, он поднимался как бы из глубин ее тела. — Прошу простить меня за беспокойство в такой ранний час. К тому же я пришла без предупреждения…

— Вы как будто сказали, что родственница… Это так?

— Дальняя родственница, — ответила Селена. — Мой дядя, Оливер Пристон…

Восхищение Джошуа девушкой было подавлено чувством мгновенного разочарования. Она была родственницей этого безмозглого пьяницы Оливера Пристона и его вздорной женушки Эммы…

— Видимо, Оливер подослал вас, чтобы постараться получить от меня деньги, раз ему самому это не удалось. Если так, можете возвращаться и сказать ему, что со мной у него ничего не выйдет. Старик Мэтью Пристон, его отец и весьма почтенный человек, лишил его наследства. Не вижу, почему я должен…

— Оливер Пристон умер год назад, — тихо сказала Селена.

Джошуа поднял брови.

— На самом деле? Допился до смерти, я полагаю. Так кто же послал вас ко мне? Эмма, что ли?

Хотя девушка выглядела почти совсем истощенной, жесткий вопрос и холодный взгляд Джошуа не поколебали ее.

— Никто меня не посылал, — сказала она. — Я сбежала из «Пристон Армс», от Эммы. Она ужасная женщина…

Джошуа сказал:

— Не буду спорить с вами по этому поводу… — Взглянув на чемодан Селены, он добавил: — Похоже, вы сюда собрались надолго.

— Я не знала, куда пойти… В Ливерпуль я приехала только неделю назад. У меня нет здесь ни денег, ни друзей…

Джошуа жестом остановил ее.

— Человека в моем положении часто просят о помощи, и почти всегда просьбы сопровождаются такими вот душещипательными историями. В основном все это оказывается ложью.

Селена выпрямилась.

— Я не лгу, — сказала она. — Я вам говорю…

Джошуа Родман безжалостно рассмеялся.

— Откуда мне знать, может, вы одна из портовых шлюх Эммы? Да уж, я знаю, какими делишками, она занимается…

Задрожав, Селена подхватила саквояж и повернулась.

— Если вы думаете подобным образом, не вижу более причин отнимать у вас драгоценное время, мистер Родман.

Глаза ее сверкали, а голос звенел негодованием оскорбленной молодой королевы. Джошуа, который вообще-то не относился к числу впечатлительных натур, подумал об Анне Болейн, защищавшей свою невинность перед тюремщиками, и о Марии Стюарт, всходившей на плаху с непреклонным достоинством.

— Назад в «Пристон Армс» вы вернуться не можете, — сказал Джошуа.

— И не собираюсь…

— Но вы сказали, что у вас нет денег и друзей в этом городе…

— Не имеет значения — лучше умереть с голода, чем возвращаться в это ужасное место.

— Не мелите чепухи. — Джошуа сжал руку девушки, но она вырвалась. Неожиданно лицо Селены побелело, и она пошатнулась. Джошуа обхватил ее за талию, пытаясь поддержать; чепец свалился с головы девушки, накидка распахнулась.

Волна золотисто-рыжих волос плеснула в его лицо, и он в первый раз увидел высокую, пышную грудь под серым изношенным платьем, округлости узких бедер.

Вожделение, охватившее его при первом взгляде, сменилось иным чувством. Несмотря на жестокие вопросы, которые он задавал ей несколько минут назад, он теперь уверился в том, что перед ним была не портовая девка. И его жаркая страсть сменилась необходимостью полного обладания.

— Вы не можете уйти в таком состоянии, — пробормотал он. — Пройдемте-ка в библиотеку.

Селена сопротивлялась его натиску, и тут из тени массивной дубовой лестницы появилась миссис Майтланд.

— Сейчас же принесите поднос в библиотеку, — сказал Джошуа экономке. — Потом подготовьте комнату для мисс Хэлстид — она останется у нас.

— Ну а теперь, может быть, расскажете мне, что вы делали в «Пристон Армс»? — спросил Джошуа.

Селена сидела в обитом бархатом кресле, а Джошуа восседал на стуле с высокой спинкой напротив. Великолепная обстановка библиотеки придавала девушке уверенность: ряды книг в кожаных переплетах, темно-зеленые бархатные занавески и широкий камин, на мраморном обрамлении которого стояли бронзовые подсвечники и бюсты Шекспира и Вальтера Скотта.

Кофе и печенье, которые принесла ей миссис Майтланд, значительно подкрепили силы Селены.

— Мой брат Марк хотел, чтобы я поехала в гостиницу Оливера Пристона. Такова была его последняя воля. Марк не знал, что Оливер умер и что за человек Эмма.

Селена не спеша рассказала Джошуа о своих злоключениях перед отъездом с Багам и о потере Поинзианы.

— Так вашим отцом был Кейт Хэлстид, — сказал Джошуа, когда она закончила рассказ. — Вот почему ваша фамилия показалась мне знакомой. — Он улыбнулся Селене. — Ваша матушка в свое время была очень красива и могла бы выбрать себе кого-нибудь из дюжины богатейших людей Ливерпуля… Но она связалась с этим иностранцем из Вест-Индии…

— Мои родители очень любили друг друга, — мягко сказала Селена. — Когда мама умерла, папа потерял интерес к делам…

— Продолжайте, — кивнул Джошуа.

— Папа проиграл свою долю имущества в деле и наше имение.

— Кому-то может показаться, что Хэлстиды безрассудные люди…

Селена вздохнула.

— Я любила папу и брата и не позволю никому говорить о них дурно.

— Я думаю, вы тоже довольно беззаботны… Приехать в чужую страну, да еще в такое место, как «Пристон Армс». Жаль, что вы сразу не приехали сюда.

— Я ничего не знала о семье Родманов, — сказала Селена.

— Ничего удивительного, — подтвердил Джошуа. — Мэтью Пристон был всего лишь дальним двоюродным братом, а что касается Оливера, он вообще не имеет ко мне никакого отношения.

— Тогда это относится и ко мне.

— Ну, если только я не захочу признать наше родство.

— А вы захотите? — Селена пристально взглянула на Джошуа.

Джошуа улыбнулся.

— Вы же слыхали, что я приказал экономке приготовить для вас комнату.

— Но, возможно, я… не смогу остаться, пока вы не признаете наше родство.

— Тогда я признаю его, в этом месте и в этот час, кузина Селена, — сказал он. — Вам не придется умирать от голода на улице или заниматься делами, для которых Эмма вас готовила.

Селена с удивлением посмотрела на него.

— Но я не говорила вам о том, что Эмма от меня хотела…

— А вам и не надо этого делать. Я знаю «Пристон Армс» и подобные местечки. На набережной их полно. И я знаю, что за штучка эта Эмма. Она никогда не приняла бы вас, если бы не видела в этом выгоды для себя. Не надо стыдиться. Вы такая юная и не знаете жизни. Вы же сразу ушли от Эммы, как узнали, что ей от вас надо, так? — Джошуа так испытующе посмотрел на нее, что девушка почувствовала беспокойство, но кивнула, опустив глаза.

— Тогда не будем об этом больше говорить, — сказал ей Джошуа. Сейчас я распоряжусь, чтобы миссис Майтланд отвела вас в вашу комнату. Будет достаточно времени, чтобы привести себя в порядок перед приходом моего брата Дональда.

Джошуа встал, но Селена осталась сидеть.

— Не хотела бы обременять вас, — медленно сказала она. — Может быть, вы могли бы дать мне рекомендацию… Ведь я получила специальность гувернантки. Или, может быть, вам или вашим детям требуются услуги…

— У меня нет детей. — Взгляд Джошуа Родмана был холодным и отсутствующим. — И никогда не будет.

— Простите… Вы овдовели?

— Моя жена здравствует.

Селена наблюдала за этим зрелым сорокалетним мужчиной, пораженная его словами.

— Уинифред наполовину инвалид. У нее было уже несколько выкидышей…

— Извините, — сказала Селена. Какая же трагедия для мужчины построить свое благосостояние и не иметь сыновей, которые унаследовали бы его и имя отца.

Джошуа отклонил робкие попытки девушки выразить ему сочувствие.

— Вы могли бы быть мне полезной, — сказал он. — Уинифред нужна компаньонка. Какая-нибудь молодая и душевная дама, вот как вы. У нее бывают приступы депрессии, она замыкается, никуда не выходит. Может быть, вам удастся снова пробудить в ней интерес к внешнему миру, походить с ней по магазинам, картинным галереям. У меня для этого нет времени.

— Да, конечно, сделаю что смогу, — с охотой сказала Селена. — Но, может быть…

— У вас есть какие-нибудь возражения?

— Вовсе нет, но, думаю, лучше было бы сначала представить меня мисс Родман. Она, конечно, хотела бы сама выбрать себе компаньонку.

— В моем доме я хозяин, — сказал Джошуа. — Моя жена сделает так, как я скажу.

Сами по себе его слова не были неожиданностью. Разумеется, мужчина должен быть в доме хозяином, а покорная жена должна повиноваться его желаниям. Но почему же тогда Селена как-то сразу почувствовала себя неловко?

— Пойдемте, — нетерпеливо промолвил Джошуа. Он взял ее за руку и помог встать.

Слабость девушки росла по мере того, как она чувствовала силу воли этого человека и его потребность подчинять себе окружающих.

В коридоре они столкнулись с худощавым гибким молодым человеком. Джошуа сказал:

— Дональд! Вот наша кузина, Селена Хэлстид, с Багамских островов. Селена, разрешите представить моего брата.

Дональд Родман улыбнулся девушке и с любопытством взглянул на Джошуа.

— Селена будет жить с нами, — сказал Джошуа. — Отправляйся-ка на верфи, я попозже подъеду.

— Как скажешь, — согласился Дональд, но Селена подумала, что он выглядел огорченным.

— Все еще переживаешь эту болтовню в газетах? — спросил Джошуа своего брата. — Да не думай ты больше об этом. Обеспечь готовность «Ариадны» в срок, а остальное предоставь мне.

— «Ариадна»… — произнесла Селена. — Какое чудесное и необычное название.

— Оно подходит для корабля, — сказал Дональд, и его глаза загорелись, он был польщен интересом Селены. — Может быть, когда немного оглядитесь, захотите съездить на верфи Родмана, мисс Хэлстид…

— Отчего же… — Но еще до того, как Селена успела выразить свою радость такой перспективой, Джошуа перебил ее:

— Такой юной леди, как Селена, не будет интересно на верфи. Она упадет в обморок от одного жара кузницы! Ей скоро найдется дело: она станет компаньонкой Уинифред.

Селена заметила в глазах Дональда выражение ужаса.

— Боже мой, Джошуа, неужели ты хочешь, чтобы такая молодая девушка…

— Нашей кузине не занимать силы духа, — сказал Джошуа. — Она справится.

— Я не говорю о характере Селены, — сказал Дональд. — Но ты же знаешь, что творится с Уинифред в последние месяцы.

— Я знаю об этом лучше, чем ты, — сказал Джошуа, и его голос напрягся от ярости. — Позволь мне самому решать, что с этим делать.

— Извини, Джошуа, я и не думал вмешиваться…

— Ну и не надо. Экипаж уже должен быть подан.

— Очень хорошо… — Но Дональд не сразу пошел к выходу. Вместо этого он взял Селену за руку. Как ей показалось, взгляд его был несколько застенчивым, но теплым. — Надеюсь, вы будете счастливы здесь, кузина Селена.

— Благодарю вас. Конечно, буду.

Хотя она говорила уверенно, девушку обеспокоил разговор между братьями. Но, вспомнив страшные грязные припортовые улочки, «Пристон Армс» и Эмму, Селена решила во что бы то ни стало завоевать дружбу Уинифред и занять свое место в этом доме.