Мой пикап гнал по Хайвею 377, в окна врывался ветер, горячий, как фен Господа Бога.

Прошло четыре дня с тех пор, как я проигнорировала последний звонок от Чарлы, десять дней с момента смерти мамы и месяц с тех пор, как я открыла письмо, сообщавшее мне, что я — не я.

Хадсон спал со мной на ранчо каждую ночь. Простыни с маленькими пони обычно оказывались потными, спутанными или вообще на полу. Один из военных приятелей Хадсона постоянно дежурил в трейлере Сэди, но там у них намечалось нечто большее, чем просто профессиональные отношения.

Мне не нравилось ездить одной. Быть одной.

С тех пор как Джек вошел в мою дверь, ничто так и не исправилось.

Я быстро взглянула на лежащую рядом карту и повернула налево, на другую проселочную дорогу, спугнув стайку скворцов, специальных таких черных птичек, изобретенных самим Дьяволом. Бабушка говорила, что с ними ничего не поделаешь. Они пожирали любой урожай, обильно гадили и невероятно громко орали. Как телезвезды канала матушки Природы.

Птицы поднялись выше, взгляд последовал за этими черными точками к строгому ряду ветряных турбин, торчавших из земли, как зубочистки. С такого расстояния они казались маленькими, почти терялись в облаках, но я знала, что это лишь обман зрения и на самом деле они поднимались в небо на высоту сорока этажей и весили сотни тонн.

Техас поддерживал развитие ветряных ферм, но это была не первая область, в которой штат ошибался. Я пока что не знала, как лучше распорядиться землей, но знала, что Вэйд наверняка меня просветит.

Я загнала пикап на вершину пыльного холма, и передо мной внезапно выросли три огромных белых лопасти — вращающаяся скульптура на фоне синего неба. Пара секунд, и турбина стала видна полностью, а я притормозила на вершине холма, наслаждаясь видом. Еще семьдесят четыре турбины, расставленные дальше на полях, вращались, гипнотически, мирно, завораживая, как современный Стоунхендж. И издавали размеренный гул, похожий на звук маленького реактивного самолета над головой.

Стадо коров мирно жевало траву на поле через дорогу. Длинный черный трейлер — коневозка — был припаркован на правой обочине прямо передо мной. Вэйд. Он выбрал место для нашей встречи на земле, где папа, нефтяной и газовый магнат, согласился попробовать силу ветра.

Я припарковалась за трейлером и приготовилась к получасовой лекции Вэйда об оценке перспектив. Но стоило мне выйти из машины, как из-за трейлера выскочила Мэдди и врезалась в меня с силой восьмидесятифунтового бейсболиста.

— Сюрприз! Мы привезли Мэл!

Вэйд появился из трейлера, ведя на поводу серую лошадь.

Мэл. Или, согласно паспорту, Свободолюбивая Мэлоди. Подарок папы на мой тридцатый день рождения. Мэл прибыла на Ранчо Хэло с большим красным бантом, как новенький «лексус».

Я была потрясена. Шокирована. И если это попытка меня подкупить, я с радостью ухвачусь за эту взятку.

— Мы вместе за ней ездили, — сказала Мэдди. — Мы с Вэйдом.

Я обняла ее одной рукой и зарылась лицом в гриву Мэл, не в силах сразу заговорить. Вэйд вежливо кивнул мне.

— Спасибо, — сказала я. — Я не хотела нанимать кого-то для длинного перегона. Они обычно засовывают лошадей в трейлеры. Мэл сходит с ума, если ей некуда попятиться.

— Она довольно быстро дала это понять, — ответил он. — Рад был помочь.

— Я кормила ее морковкой и яблоками по дороге, — сказала Мэдди. — И много ее гладила.

— Повезло лошадке, — ответила я. — Прокатили, как в дорогом лимузине.

Мэдди радостно улыбнулась.

— Вэйд сказал, что я могу кататься с тобой целый день. Я привезла свой шлем.

Оттого, что Мэдди так бесхитростно выпалила про шлем, у меня слегка защемило сердце. В ее возрасте я ездила без седла, босиком, и волосы развевались от ветра, как бумажный серпантин, попавший в струю вентилятора. Такую свободу хоть раз, хотя бы в детстве должен ощутить каждый.

Но большинство родителей в наши дни не позволяют такого своим детям, и Сэди в данном случае относится к большинству. Шлем Мэдди был сделан на заказ, из специально усиленного материала с мягкой подкладкой, чтобы оберегать при падении ее мозг и маленькую мерзкую опухоль в нем. Шлем изобрел производитель медицинского оборудования, профессиональный тренер по хоккею, отец сына с травмой мозга. И все же эта штука была тяжелой и жаркой. Мера предосторожности, как говорили врачи. Если она хочет ездить, придется носить шлем.

Мэдди нацепила эту сияющую броню, окрашенную в розовый с пурпурным и усеянную золотыми блестками, и следующие пятнадцать минут мы выводили из трейлера оставшихся двух лошадей и седлали их.

— Нам нужно проехать несколько миль вперед, к турбине, которая перед загоном для скота, — сказал Вэйд, затягивая последний ремешок на седле Мэдди. — Я хочу, чтобы ты заглянула внутрь и посмотрела на компьютер, который ими управляет.

Что ж, честно. Он привез мою лошадь. Я посмотрю на компьютер.

Мы проехали рысью около мили, мимо колючей проволоки и диких кактусов, тянувшихся до самого горизонта, и добрались до длинных низких деревянных ворот. Вэйд скатился с лошади, сунул ключ в висячий замок и оттащил створку в сторону, пропуская нас с Мэдди.

Я указала на скалу далеко впереди, и Мэдди без слов уловила суть. Гонка. Мы пустили лошадей в галоп, и Мэдди до самого финиша опережала меня на несколько дюймов. А потом мы остановились и повернули назад, чтобы подождать Вэйда, возившегося с воротами.

Я не знаю, что было первым — появившийся черный джип или звук выстрела. Но лошадь Мэдди внезапно вскинулась и заплясала. Тело девочки оказалось на земле, она не двигалась, а конь переступал копытами в опасной близости от ее крошечной фигурки. Я то ли упала, то ли спрыгнула с Мэл и потащила Мэдди в сторону от перепуганных лошадей, баюкая племянницу на руках.

Кровь была у нее на лице, на плече, шлем разлетелся на куски.

И глаза закатились, как у моргающей куклы.

Мы застряли на открытом пространстве, и нам некуда было спрятаться.

Вэйд за эти три секунды успел упасть на землю и вытащить из-за пояса джинсов пистолет. Слава Богу, он всегда был вооружен. Джип заблокировал ворота. Все стекла были затенены. Вэйд выстрелил несколько раз, и два стекла разлетелись. Водитель газанул, и джип с ревом попятился, поднимая целую тучу пыли. Лошадь Мэдди помчалась прочь через поле.

Вэйд подбежал к нам, пригибаясь. У него уже был план. Бывший федеральный маршал. И телохранитель папы до самого последнего папиного вздоха.

— Бери мою лошадь, — приказал он. — Она быстрее. Я подниму к тебе Мэдди. Дуй к пикапу. Я их отвлеку.

Невероятно. Его слова, его акцент, гигантские механизмы, вращающие лопастями над выжженной землей. Дурацкий вестерн, а съемки проходят на Марсе.

— Я не знаю, стоит ли ее двигать… — возразила я, тупо оглядываясь по сторонам.

— Если ее не увезти, она умрет. Быстрее.

— Стреляли в меня. Они гонятся за мной — не за тобой или Мэдди. Ты ее забирай. А я сяду на Мэл и отвлеку их. Пусть гонятся за мной, я быстрее.

Вэйд совершенно не удивился тому, что мы оказались мишенью. Сколько ему известно? Но у меня нет времени спрашивать.

— Пожалуйста, — взмолилась я. — Увези Мэдди.

Пока мы спорили, джип успел развернуться и вылететь из-за поворота, где он исчез в туче пыли, а затем двинул к воротам.

Вэйд был крайне практичным человеком. Он свистнул, и его лошадь мгновенно оказалась рядом с ним. В следующей жизни обязательно попрошу Вэйда научить меня этому фокусу. Он поставил ногу в стремя и взлетел в седло. Я подняла Мэдди, Вэйд наклонился и втащил ее на седло перед собой, одной рукой удерживая обмякшее тельце, другой сжимая поводья.

— Я вызову помощь, как только телефон начнет ловить сигнал. — Он тронул лошадь пяткой и щелкнул языком. Фирменный инструктаж Вэйда — лошадь взяла с места в галоп, унося их прочь.

Мы с Мэл мчались в другом направлении, когда я услышала выстрел.

И оказалась в воздухе. Вылет из седла всегда дезориентирует, но включились инстинкты, и я заставила тело расслабиться. Падать я умела почти профессионально. Ударившись о землю, я перекатилась. Мэл завизжала, попятилась и рванула прочь через поле: она обезумела от страха и пыталась найти выход из этого инопланетного ландшафта. Я лишь молилась, чтобы ее не ранили.

Сгруппировавшись, я поднялась и побежала. Грохнул еще один выстрел. Я добралась до ряда турбин, остановилась у первой, взбежала по пяти металлическим ступеням и дернула дверь, не сразу заметив навесной замок. Я обернулась. Две крошечные темные фигуры перелезали через ворота, глядя в мою сторону. Один из преследователей поднял руку и снова выстрелил. Он был слишком далеко и попусту тратил патроны. Продолжай, придурок.

Я побежала зигзагами. Так, как советовал Хадсон своим деревенским мамочкам, и, осознав это, я чуть не рассмеялась.

Следующая турбина была заперта, и следующая, и следующая. Мне хотелось завопить от отчаянья, но на крик не хватало воздуха. Еще выстрел. Гораздо ближе. Рядом осталась только одна турбина, не достроенная, ее огромные лопасти все еще были на земле. На месте двери зиял черный провал.

Открыто.

Я буквально ввалилась внутрь и захлопнула дверь, лихорадочно шаря в поисках внутреннего замка или хоть чего-нибудь, чем можно было бы ее подпереть. Ничего.

Я стояла, отдуваясь, внутри белой трубы, такой огромной, что рядом вполне поместилось бы несколько человек. В центре была установлена пустая оболочка для огромного компьютера. Было поздно выходить отсюда и снова бежать. Они были слишком близко. Я посмотрела на лестницу, которая поднималась вверх футов на двести или больше. Круглый тоннель в небо.

Пуля звякнула по оболочке турбины. Я начала подниматься. Следующий выстрел попал в сталь снаружи рядом с моим ухом, но я не остановилась. Добралась до среднего пролета, чувствуя, как дрожат ноги. Нужно было принять решение. Укрыться здесь или продолжать подъем. В огромной трубе было адски жарко, по телу текли ручейки пота, ладони скользили от влаги.

Я убрала волосы с лица и посмотрела вниз.

Зря. От высоты тут же закружилась голова. Жутко.

Я посмотрела вверх. Тоже жутко. Но металлическая заслонка в сотне футов над головой манила меня на вершину.

Люк либо открыт, либо заперт. Я либо доберусь до него, либо нет. Я представила, как безуспешно пытаюсь открыть крышку, цепляясь рукой за лестницу, а они стреляют по мне, и я падаю, падаю, падаю…

Вверх, приказала я себе. Вверх.

Я увидела крюки на стене турбины — крепления для страховки, которой у меня не было. И захихикала, пронзенная иронией всего этого ужаса.

Перекладина за перекладиной. Не останавливаться. В футе от верха лестницы я услышала, как открывается дверь, и усилием воли заставила себя не смотреть вниз.

Я врезалась в металлический люк, как отчаянный подводник, стремящийся наружу из тонущей лодки. Крышка поддалась так легко, что я едва не заплакала.

Внутри турбины рикошетом заметалась пуля.

— Твою мать! — завопил кто-то. — Ты что творишь, урод!

Этот дурак выстрелил в пустую бочку.

Я выбралась на свежий воздух и уронила крышку обратно.

На секунду я застыла, ослепленная, растерянная, ветер трепал мои волосы, бросая в лицо.

Рапунцель на крыше высокотехнологичного замка.

С обзором в триста шестьдесят градусов, с видом на медленно вращающиеся лопасти.

Я упала на колени и подползла к краю платформы.

Потная. Отчаявшаяся. Полная ярости.

Я вытащила папину беретту из кобуры на лодыжке, взвела курок, вцепилась в нее дрожащими руками и прицелилась в сторону люка. Я ждала.

К счастью для меня, я тоже не выходила без оружия.

* * *

У побережья Нидерландов из серой океанской воды поднимаются чудовища — гигантские ветряные турбины, фундамент которых уходит глубоко в придонный слой. Ветер вращает их огромные лопасти, врезаясь в них с силой и скоростью грузовика на полном ходу.

Однажды ветряные турбины будут летать, как воздушные змеи, заряжаясь от самых быстрых, самых высоких ветров.

Люди мечтают о подобных вещах, и мечты сбываются.

А я мечтала о том, чтобы пережить это.

Ему понадобилось четыре минуты на то, чтобы подняться и с яростью отшвырнуть крышку. А у меня ушла ровно секунда на то, чтобы спустить курок и отправить его с воплем кувыркаться вниз по кроличьей норе.

С моей вершины мира я наблюдала, как его приятель бежит по полю, как вспугнутый таракан. Зигзагами.

И думала, кто научил его.

А затем раздался хлесткий звук выбивалки, попадающей по ковру.

Он упал и больше не поднимался.

* * *

Они оба ждали меня внизу.

Мертвый парень, которого я сбросила вниз.

И кое-кто другой.

Он держал руки на весу, расслабленно, добровольно сдаваясь, хотя мой пистолет был снова в кобуре на лодыжке, и я бы не успела его достать. Незнакомец оказался высоким и мускулистым, не молодым, но и не старым, одетым в серебристо-белые кроссовки «Азикс», армейские штаны «пустынный камуфляж» и облегающую бежевую футболку. Лицо у него было настолько обычным и неприметным, что я могла смотреть на него пять минут и не вспомнить потом.

— Меня послал твой отец, — сказал он, и мне стало интересно, которого он имеет в виду.

— Ты пристрелил его? — я кивнула на темную кучку на поле. — Все кончено?

— Можешь идти? — спросил он.

— Кажется, у меня сломана рука.

Его лицо вдруг расплылось перед глазами, и я пошатнулась.

Мне вдруг стало ужасно холодно.

А потом я очутилась на земле, глядя на мерно вращающиеся лопасти, засыпая под их колыбельную.