– Послушай, Рэндал. Всему есть предел. Ты или с ума сошел, или неостроумно шутишь. Изволь объясниться!
– Но я говорю правду. По Лондону ползут слухи, что мисс Ланкастер передает французам государственные тайны, которыми ты с ней делишься. – Юноша говорил так искренне и убедительно, что ему нельзя было не поверить.
– Что за чушь? В жизни не слыхал выдумки нелепее.
Рэндал хмуро покачал головой:
– Не так уж она нелепа, брат, в том-то и беда. Злые языки утверждают, что ты делаешь это, чтобы досадить вигам, которые противодействуют тебе в парламенте. А мать мисс Ланкастер, да будет тебе известно, состоит в тесной дружбе с одним из наполеоновских консулов, генералом Лаборто.
– Тысяча проклятий!
– Тысяча тысяч! – Рэндал глотнул виски и уставился на огонь в камине. Лицо его побелело от волнения. – Я решил тебя предупредить, пока кто-нибудь другой сюда не пожаловал.
– А именно?
– Солдаты королевской гвардии.
Джулиан стиснул стакан с виски.
– Неужто все зашло так далеко? Меня и впрямь подозревают в измене? Но ты-то ведь знаешь, что это неправда!
– Я-то знаю. Потому что не так глуп, как думают некоторые. – Он подошел к камину и дотронулся пальцами до мраморной колонны, украшенной резными фигурками Дианы-охотницы со свитой. – Ума не приложу, кто за всем этим стоит.
– Подозреваю, что имя им легион, – буркнул Джулиан. – Подобное мог выдумать любой, с кем я спорил в парламенте. Или кто-то из друзей Элинор… – Он осекся. – Рэндал, а ты в последнее время с ней не встречался?
– С твоей женой? Господи, конечно, нет. Она ведь в Италии.
– Ничего подобного. В Лондоне. Она имела наглость вернуться. И я предупредил ее, что желаю аннулировать наш брак.
Рэндал пожал плечами:
– Слушай, Джулиан, это, безусловно, серьезный шаг, но ведь мы сейчас говорим о другом. Элинор тут ни при чем.
– Ошибаешься, очень даже при чем. Она была в бешенстве от моих слов и наверняка стала искать способ отомстить мне. И нашла его. – Он мрачно усмехнулся. – То, о чем ты рассказал, вполне в ее духе. Я почти уверен, что все это придумала она. Другой вопрос, кто из влиятельных лиц оказался достаточно глуп, чтобы ей поверить? Один из членов парламента? Надо это выяснить. Тогда я буду точно знать, кто мой противник.
– Малькольм, вы опять посмели опоздать! Я жду вас уже целую вечность! – Леди Локвуд капризно надула пухлые губы. Она добилась того, что Малькольм плотоядно провел языком по губам и окинул выразительным взглядом ее стройную фигуру.
– Эти толпы бунтарей! – пожаловался он. – Уотч держит ситуацию под контролем, и все же пробираться по улицам – сущая пытка. Но вот я здесь, хотя и с опозданием. Зато с хорошими новостями, миледи!
– Надеюсь, они и в самом деле хорошие. Все заняло куда больше времени, чем я рассчитывала. Мне порой начинало казаться, что вы передумали, что не желаете больше иметь со мной дела. – Она жеманно повела плечами.
– Что вы такое говорите! – ужаснулся Малькольм, так и поедая ее взглядом. Она улыбнулась ему. Он вспыхнул и пылко заверил ее: – Я никогда вас не покину, клянусь!
– Верю, верю. – Элинор грациозным движением приподняла фарфоровый чайник и наполнила ароматным чаем чашки. Она снова дала Малькольму возможность полюбоваться своим пышным бюстом в глубоком декольте. Он бросил жадный взгляд на белоснежную грудь Элинор, и та с трудом подавила усмешку. Все складывалось гораздо удачнее, чем она ожидала: Малькольм был хорошо знаком со многими сильными мира сего, и он умело и осторожно чернил репутацию Локвуда. Он оговаривал Джулиана, но будто невзначай. Таким словам верят охотнее, чем прямым наветам, их запоминают и передают друг другу. Неудивительно, что известие о предательстве Джулиана пронеслось по Лондону со скоростью лесного пожара. Обер был прав, что Малькольм – замечательное орудие мести, разящее наповал.
– Так что же это за добрые вести? – Элинор откинулась на подушку кушетки.
– Пока он не арестован, но будет вынужден отчитаться перед собранием о своих разговорах с мисс Ланкастер.
– Не в наших интересах, чтобы его сразу арестовали, – подхватила Элинор. – Иначе нам было бы куда труднее подобраться к его деньгам. Вы очень ловко манипулировали его средствами, Малькольм. Он никогда об этом не узнает.
Малькольм заерзал на стуле и кашлянул.
– Не слишком ли вы сильно выразились, миледи? Мы всего лишь несколько увеличили суммы, которые он переводил для вас. Надеюсь, вы поместили все эти излишки в надежный банк под хорошие проценты?
Элинор побледнела от злости, зрачки ее холодных глаз угрожающе сузились.
– Вы в своем уме?! Какой еще банк? Да я все это время еле сводила концы с концами и теперь осталась буквально без гроша!
Откашлявшись, чтобы справиться с изумлением, Малькольм пробормотал:
– Ну, коли так… Тут и сказать нечего. Положитесь на меня, миледи. Когда вся эта история закончится, придет конец и вашим денежным затруднениям.
Элинор кивнула. Она верила ему лишь наполовину. Слишком увертливым, скользким, неуловимым был этот мистер Малькольм. Ей казалось странным, что он еще ничем себя не скомпрометировал, не попытался с ней сблизиться, а только бросал алчные взгляды на ее пышные формы. Такой вполне может переметнуться на сторону Джулиана. С ним надо держать ухо востро. Обер прав: секретарь Джулиана все обо всех знает и может стать опасным, когда их план воплотится в жизнь. От него придется избавиться. Надо будет принудить его уехать.
Малькольм, словно прочитав ее мысли, поднялся со стула.
– Не смею больше докучать вам, миледи. Его светлость наверняка скоро возвратится в Лондон. Мне надо подготовиться к его приезду.
– Выходит, он все еще без ума от этой вертихвостки?
Малькольм улыбнулся:
– Ваша правда, мадам. Они по-прежнему вместе. В настоящее время отдыхают в Шедоухерсте.
При всей почтительности Малькольма, стоявшего перед нею, в его голосе слышались нотки злорадства. Или ей это просто почудилось?
Простившись с ним, она снова опустилась на кушетку. Скоро должен прийти Обер. Впрочем, он мог и опоздать. Сегодня это оказалось как нельзя кстати, иначе они с Малькольмом могли бы столкнуться в ее прихожей. Такая встреча не входила в планы Элинор. Обер Фортье, граф де Сюланж, этот прожженный плут, начисто лишенный совести и каких бы то ни было принципов, приводил ее в ярость своей бесцеремонностью и наглой самоуверенностью. Но он умел довести ее страсть до невероятного накала. Он обучил ее таким приемам любовных игр, о существовании которых она, несмотря на свой опыт, даже не подозревала. Выходит, правду говорят о французах. В постели они на удивление изобретательны и восхитительно бесстыдны. И все же некоторые его повадки ее шокировали. Удовольствия, которые они щедро друг другу дарили, нередко бывали сопряжены с болью и истязаниями. Это пугало и одновременно восхищало ее.
Он явился незадолго до полуночи. От него пахло дождем и джином. Элинор наморщила нос, а он с усмешкой погрозил ей пальцем.
– Ни слова, ma cherie, а не то я и вправду поверю, что ты становишься премерзкой брюзгой. Впрочем, ты все равно будешь наказана за столь неласковый прием, но этим займемся позднее. А теперь скажи, – он опустился в мягкое кресло, – что поделывает наш добрый друг Малькольм? Пляшет ли, как и прежде, под нашу дудку?
Он хохотнул, и Элинор кивнула ему с ласковой улыбкой:
– Еще бы! Наш Малькольм – образец добросовестности и исполнительности. Он сделал все, что мы с тобой задумали. Сегодня он опоздал, и я забеспокоилась, как бы вы с ним не столкнулись в моем доме. Он сразу догадался бы о нас с тобой…
– Пустое! – Обер решительно тряхнул головой. – Игра начата. Не в его силах что-либо изменить. Скоро ты станешь очень богата.
– Верно, – кивнула она, задетая его равнодушным тоном. – И смогу позволить себе что угодно. Например, заведу целую толпу любовников. В Лондоне ведь нет недостатка в джентльменах, тебе это известно.
– Известно, – ответил он, сжав ее запястье так сильно, что она вскрикнула от боли. – Так же как и то, что ни один из них не сравнится со мной в постели.
Элинор молчала. Глупо было бы отрицать очевидное. Тело ее и сейчас трепетало от желания, ожидая его искусных, мучительных и пылких ласк. Она знала, что он сделает ей больно и что она станет наслаждаться этой болью. Ведь он с не меньшей страстью жаждал ее. Считал ее своей и не желал ни с кем делить. Она не раз слышала это от него. Когда он поднялся с кресла и губы их соединились в поцелуе, из ее груди вырвался протяжный стон.
– Невозможно. Я никогда на это не пойду.
– Ну, если ты предпочитаешь очутиться вместе с ней в тюрьме, тогда дело другое. Хотя ее, как французскую подданную, вполне могут и повесить. Это тебя устроит?
Джулиан не сводил с брата взгляда. Он понимал, что мальчишка прав, но мысль о разлуке с Лаурой была невыносима.
– Безусловно, ее нужно будет обезопасить от этого. Но есть же и другие возможности…
– Брось, – устало вздохнул Рэндал. – Ты не хуже моего знаешь. Останься она в Англии, так ее из-под земли достанут. Ведь дело идет о государственной измене, о шпионаже.
– В котором она неповинна. Мои враги ни перед чем не останавливаются, лишь бы навредить мне. И Лаура может пострадать из-за этих низких людей. Она такая удобная мишень. Я знаю, как защитить свое доброе имя и посрамить клеветников, но Лауре лучше покинуть Англию.
Он повернулся спиной к камину. В его душе все не утихала ярость. Выходило, что неведомые враги вынуждают его совершать действия, к которым он нисколько не склонен. Теперь ему предстояло разлучиться с той, без которой он не мыслил своей жизни. В угоду подлым интриганам. Он с силой ударил кулаком по каминной полке. Все это было так похоже на капитуляцию. Поймав на себе сочувственный взгляд брата, он лишь безнадежно махнул рукой.
Что он ей скажет? Как сумеет убедить ее уехать? Ведь она, узнав, что он попал в трудную ситуацию, непременно захочет остаться, чтобы его поддержать. Возможно, ему придется силой или обманом вынудить ее возвратиться в Америку.