Поезд замедлил ход на подступах к Рейну, Шавасс отложил книгу и взглянул на часы. Было одиннадцать вечера. В Оснабрюке они будут примерно через час.

Поезд остановился, и Пол, накинув пиджак, вышел из купе. Проводник открыл дверь вагона и шагнул на платформу. Подчиняясь непонятному импульсу, Шавасс последовал за ним и встал рядом, с удовольствием втягивая в легкие леденящий ночной воздух.

Платформа, казалось, вымерла, никто не сходил и не садился на поезд. Пол уже намеревался уйти обратно, когда из зала ожидания вышла группа мужчин и направилась прямо к нему.

Шедший впереди был высоким, тяжеловесным мужчиной с лицом, будто вырезанным из стали, и глазами, словно ледышки. За ним следовали двое носильщиков в белой униформе с человеком на носилках. Замыкавший шествие был в мягкой шляпе «Хомбург» и дорогом плаще с меховым воротником. Его изможденное, костистое лицо наполовину скрывала аккуратно подстриженная черная борода, выглядевшая так, словно ее недавно выкрасили.

Шавасс посторонился, и носильщики аккуратно задвинули носилки в купе, соседнее с купе Пола. Двое мужчин зашли следом и закрыли за собой дверь.

Вернувшись в коридор, Шавасс с интересом обернулся к проводнику, шедшему за ним.

— И что это такое? — спросил он на немецком.

Тот пожал плечами.

— Тот крутой, который шел первым — инспектор Штейнер из гамбургской полиции. Бородатого зовут Крюгер — он один из знаменитейших врачей Гамбурга.

— А тот, на носилках?

— Это преступник, которого они сопровождают в Гамбург, — ответил проводник. — Он был ранен в перестрелке с полицией, и теперь доктор Крюгер наблюдает за его здоровьем во время транспортировки.

— Понятно. Большое спасибо за исчерпывающую информацию.

— Рад был вам помочь, — откликнулся проводник. — Может быть, желаете что-нибудь?

Шавасс отказался.

— Не сейчас. Может быть, кофе, но чуть позже. Я дам вам знать.

Проводник удалился, а Шавасс прошел в свое купе. Через три четверти часа поезд должен подойти к Оснабрюку. Послышится легкий стук в дверь, она отворится, и войдет Ганс Мюллер. Полу стало любопытно, каков будет этот человек, каковы будут его первые слова, а потом он подумал о том, что Мюллер вполне может и не появиться. Эта мысль его несколько смутила и на некоторое время, пока он прикуривал, вся ситуация предстала перед ним в ином свете, и дальнейшие его действия от этого менялись.

Тогда он решил нанести визит Джорджу. До сих пор у них была всего одна возможность перекинуться словечком на пароме. Сейчас настал подходящий момент познакомиться ближе.

Пол открыл дверь, вышел в коридор и, не заметив идущего навстречу человека, со всей силы врезался в него. Послышалось приглушенное ругательство и Шавасса грубо отпихнули в сторону.

Пол поправил галстук и шагнул вперед. Прямо перед ним возник американский сержант, воинственно выпятивший вперед нижнюю челюсть.

— Эй, парень, почему бы тебе не протереть зенки и не посмотреть, куда ты идешь? — запальчиво спросил военный.

Шавасс уловил могучий запах перегара и выдавил улыбку.

— Прошу прощения, я вас не заметил.

Похоже у американца моментально изменилось настроение. Он качнулся вперед и похлопал Шавасса по плечу.

— Ладно, приятель, забыто. Не будем делать из этого истории.

Его глаза близоруко щурились, сильно увеличенные огромными толстыми линзами круглых очков в стальной оправе, а пилотка наползала на нос, придавая ему сходство с подвыпившим павианом. Сержант вновь хлопнул Шавасса по плечу, повернулся и шатаясь, продефилировал мимо по коридору.

Пол ухмыльнулся и направился вдоль купе, остановившись у последнего. Постучав, зашел внутрь.

Сэр Джордж сидел на диване возле откидного столика и писал письмо. Он приветливо взглянул на вошедшего и отложил ручку.

— Мистер Шавасс, а я как раз думал над тем, как было бы хорошо, если бы вы зашли. Боюсь, что слишком замотался с этой мирной конференцией. Все в порядке?

— Пока да. Насколько это вообще возможно. Через сорок минут прибудем в Оснабрюк. Я бы хотел перед тем, как мы приедем, поговорить с вами.

Сэр Джордж налил шерри и протянул стакан Шавассу.

— Предполагаете, что с Мюллером могут быть неприятности?

— Нет, не думаю, — ответил Шавасс. — Мне кажется, что сейчас для него разверзается настоящий ад. Вполне возможно, что он пугается собственной тени. Мне необходимо завоевать его доверие и убедить беднягу, что я на самом деле являюсь тем, за кого себя выдаю. Мне бы, пока есть возможность, не хотелось засвечивать вас, но уж коли он что-нибудь заподозрит и полезет в бутылку, тогда придется вас позвать. Небольшая порция удачи, и мы с ним справимся.

— Вы считаете, что рукопись он принесет с собой?

— Если он так сделает, то будет редчайшим кретином. Надо постараться хорошенько его обработать, чтобы в удобный для него день забрать рукопись. Вот, начиная с этого-то момента, может произойти всякое, но надеюсь, что след приведет нас к Каспару Шульцу.

— Давайте-ка выпьем за это, — предложил сэр Джордж, и поднял стакан. Немного помолчав, он спросил: — Шавасс — это французская фамилия, не так ли?

Пол кивнул.

— Мой отец работал адвокатом в Париже, но моя мать — англичанка. Отец был офицером запаса — его убили в Аррасе, во время танкового прорыва 1940-го года. Тогда мне было всего одиннадцать. Нам с матерью удалось бежать через Дюнкерк.

— Значит вам не хватило лет, чтобы отправиться воевать? — Сэр Джордж с наслаждением закурил тонкую сигару и продолжил — Меня призвали в самом начале. Попал в первый эшелон. В двадцать лет лейтенант, в двадцать четыре — полковник. В то время продвижение по службе шло быстро.

— Наверное, вам сильно досталось?

— Не знаю, не думал об этом, — ответил сэр Джордж. — Тогда был особый дух подъема. А вот после войны все начало загнивать. Люди как-то очень уж держаться за старые ценности.

— Потерянное поколение, — сказал Шавасс.

Сэр Джордж углубился в мысли о прошлом и вздохнул.

— Все изменилось — ничто уже не будет таким, как раньше. Я ударился, как и многие другие, в политику, чтобы попытаться хоть что-нибудь изменить, но мы, к сожалению, опоздали.

— Цивилизация рушится, — прошептал Шавасс.

— Можно провести замечательную параллель, сравнив Британскую и Римскую империи, — сказал сэр Джордж. — Всеобщее избирательное право и глас народа приводят к полнейшему безволию и неизбежному упадку в тот момент, когда варвары подступают к стенам. — Он встал и улыбнулся. — Простите, если мои слова напомнили вам какого-нибудь злосчастного старомодного ИМПЕРИАЛИСТА. Честно говоря, я вспоминаю старые ИМПЕРСКИЕ дни с большой долей ностальгии. И об этом мы можем болтать целую ночь и забыть обо всем.

Шавасс посмотрел на часы. Через двадцать минут поезд прибывал в Оснабрюк. Он распахнул дверь и сказал уже на пороге:

— В общем, что бы ни произошло, я буду вас обо всем информировать. Где вы остановитесь в Гамбурге?

— Отель «Атлантик», — сообщил сэр Джордж. — Свяжитесь со мной, если я не понадоблюсь вам сегодня. Мне страшно интересно, как все пройдет.

Остановившись возле своего купе, Шавасс услышал внутри слабое шебуршание. Он рывком распахнул дверь.

На лице американского сержанта застыло выражение тревоги. Покачнувшись, он двинулся к дверям, опираясь рукой на верхнюю полку, и очутился перед Полом. Со стороны он казался совершенно пьяным.

— Кажется, я ошибся купе, — проговорил он глухо.

— Мне тоже так кажется, — ответил Шавасс.

Американец стал протискиваться к дверному проему.

— Что-то мне не хорошо. Поездная болезнь укачивает. Мне надо в туалет.

Какое-то мгновение Шавасс стоял на пути американца, пристально вглядываясь в тревожные глаза, воровато бегающие за толстыми стеклами очков, а затем беззвучно отошел в сторону. Сержант выскользнул в коридор и зашагал прочь.

Шавасс захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Вроде бы все было нормально и все же он чувствовал определенное беспокойство. Что-то не то было в этом американце, что-то не вяжущееся с его образом. Он был похож на дешевого актеришку из бурлеска — клоуна, входящего в самый неподходящий момент в раздевалку, где шоугерл натягивают исподнее и под визг, смех и улюлюканье девиц выкатывающегося обратно.

Чемодан Пола лежал на верхней полке, и он снял его. Открыл. Все было в порядке: вещи были все так же аккуратно упакованы, кроме одной детали. Носовые платки Пол всегда убирал на самое дно. Теперь они лежали наверху. Но такая ошибка может произойти с каждым, даже с профессионалом — особенно если он торопится. Возможно, сержант был здесь ни при чем.

Шавасс закрыл чемодан, закинул его обратно на верхнюю полку и проверил время. Через пятнадцать минут Оснабрюк. К сожалению, с американцем ничего нельзя поделать до прихода Мюллера.

Послышался осторожный стук в дверь, и в купе вошел проводник, аккуратно держа на одной руке поднос.

— Кофе, майн герр?

Шавасс вежливо кивнул.

Проводник быстро наполнил чашку из кофейника и подал Полу, Шавасс сам положил сахар по вкусу и поинтересовался:

— Идем по расписанию?

— Опаздываем минут на пять. Желаете еще что-нибудь?

Шавасс отказался, тогда проводник пожелал ему спокойной ночи и вышел, закрыв за собой дверь.

Кофе оказался не таким горячим, как он к тому привык, и Шавасс опорожнил чашку одним глотком. В купе было тепло, даже чересчур, и в горле у него странно пересохло. Капли пота катились по лбу прямо в глаза. Шавасс попытался приподняться с дивана, но его ноги, словно, прикипели к полу. Что-то было не в порядке, совсем не в порядке. Лампочка вдруг взорвалась тысячами сияющих метеоритов, превратив купе в светящееся небытие, а затем Пол свалился на диван, и темнота сомкнулась над ним.

Через какие-то время свет стал вновь разгораться, выпрастывая руки-лучи из вязкой каши небытия, и вот уже перед глазами Пола ритмично качалась все та же самая лампочка. Он несколько раз моргнул и качание остановилось.

Он лежал в своем купе, но когда попытался вспомнить, что же произошло, голова затрещала так, будто мозг кололи иглами. Что я здесь делаю, подумал Шавасс? Какого черта мне здесь нужно? Он дотянулся рукой до края дивана, и подтянувшись, с трудом сел. В дальнем углу купе, возле умывальника, дремал какой-то мужчина.

Шавасс сомкнул веки и глубоко задышал. Потом снова посмотрел в угол купе и с изумлением увидел, что мужчина никуда не исчез. И самое странное, что глаза его были открыты и не двигались, уставясь в бесконечность. В том месте, где пиджак, распахнувшись, обнажил рубашку, можно было заметить темную, с обгорелыми краями дырку. Она находилась на левой стороне груди, точнехонько в том месте, где расположенно сердце. Стреляли с близкого расстояния.

Шавасс поднялся и встал над трупом, пристально разглядывая его. Мозг работал еще плохо, с перебоями, а затем из глубин живота внезапно начало подниматься что-то тошное и теплое, он склонился над раковиной, и его вырвало. Пол налил стакан воды, медленно, мелкими глотками выпил и только тогда почувствовал себя лучше.

На правой щеке у Пола была свежая царапина, из которой сочилась кровь. Пол внимательно рассмотрел ее в зеркало и взглянул на часы. Двенадцать пятнадцать. Значит, поезд только что отошел от станции Оснабрюк и бежал сквозь ночь в Бремен.

Еще не начав осматривать тело, Шавасс уже знал, что́ обнаружит. Человек был маленького роста, щуплый, с редкими каштановыми волосами. Его щеки были восковыми на вид и холодными наощупь. Пальцы правой руки были скрючены словно когти, рука тянулась к пачке банкнот, рассыпавшейся под умывальником.

Шавасс отыскал то, что хотел, во внутреннем кармане: билет завсегдатая ночного гамбургского клуба на Риппербане на имя Ганса Мюллера и выгоревший фотоснимок этого мужчины в летней форме «люфтваффе». На снимке Мюллер обнимал одной рукой какую-то девушку. А еще несколько писем от какой-то Лилли, адресованные в гамбургский отель на Глюкштрассе.

Шавасс медленно поднялся на ноги: голова лихорадочно работала. Невдалеке от тела он внезапно заметил пистолет-маузер. Наклонившись над ним, Пол услышал яростное буханье тяжелых ботинок в дверь, которая не выдержав натиска, мгновенно распахнулась.

В проеме появился инспектор Штайнер, из-за плеча которого выглядывал перепуганный проводник.

— Герр Шавасс? — спросил Штайнер ласково. — Прошу прощения за беспокойство, но проводник сказал мне, что слышал выстрел из вашего купе. Вы можете это как-нибудь объяснить?

В тот же момент он увидел валяющийся на полу маузер и поднял его. Проводник задохнулся от ужаса, Штайнер же втолкнул Пола в купе и прошел за ним следом.

Шавасс сел на диван, пока полицейский бегло осматривал тело. Через несколько секунд он позвал проводника.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Шмидт, герр Штайнер, — ответил тот. — Отто Шмидт. — Его лицо пожелтело и было похоже, что его в любую секунду может вырвать.

— Возьмите себя в руки, вы же мужчина, — отрывисто бросил Штайнер. — Вы когда-нибудь видели этого человека? — Он указал проводнику на покойника.

— Он сел в мой вагон в Оснабрюке, герр Штайнер, — затравленно сказал проводник.

— И что дальше?

— Я видел, как он зашел в это купе.

Штайнер ободряюще посмотрел на проводника.

— Ясно. Попросите сюда доктора Крюгера.

Шмидт вышел в коридор, а Штайнер выжидательно протянул перед собой руку. Шавасс только тогда осознал, что держит вещи, вытащенные из кармана Мюллера и отдал их. Штайнер бегло просмотрел письма и хмыкнул.

— Этот человек, Ганс Мюллер, кто он такой? И почему вы его убили?

Шавасс пожал плечами.

— Мне-то откуда знать.

Штайнер наклонился и вытащил из-под умывальника пачку банкнот. Взвесил ее на ладони.

— Думаю, не будем забираться в дебри, дорогой друг. Хотя, может быть, вы скажете, что это ваши деньги?

Шавасс помотал головой.

— Не скажу, потому что не мои.

Штайнер снова удовлетворенно хмыкнул.

— Отлично, вот мы уже и пришли кое к чему. Значит так: была ссора, вполне возможно, что из-за этих денег. Он вас ударил. Вот отметина на щеке. Порез оставлен острым краем перстня Мюллера, надетого на средний палец левой руки.

— Из-за денег я его пристрелил? — спросил иронически-угодливо Шавасс.

— Вы должны признать, что все выглядит именно таким образом.

В этот момент в купе вошел Крюгер. Он вопросительно поглядел на Штайнера и тот кивнул в сторону трупа. Крюгер нахмурился и встал на одно колено. После недолгого осмотра он вновь поднялся.

— Выстрел прямо в сердце. Смерть, судя по всему, была мгновенной.

Штайнер положил деньги во внутренний карман и внезапно стал очень деловитым.

— Имеете ли вы что-то добавить, прежде чем я возьму вас под стражу? А, герр Шавасс?

— Да вроде нет. Единственно, мне бы очень хотелось кое о чем спросить Шмидта, если позволите. — И прежде чем Штайнер успел ответить, повернулся к проводнику. — Скажите, Шмидт, едет ли в вашем вагоне американский сержант?

Тот был обескуражен.

— Американский сержант, майн герр? Нет, вы, наверное, ошиблись.

Шавасс печально улыбнулся.

— Похоже на то. — Он встал и обратился к Штайнеру. — Ну, куда же мы отправимся, инспектор?

Штайнер испытующе поглядел на Шмидта.

— У вас есть свободное купе?

— Имеется, герр Штайнер. Правда, в другом вагоне.

Крюгер, который выслушал все это в полном молчании, посторонился, и Штайнер выпихнул Шавасса в коридор. Шум привлек внимание пассажиров, и пока полицейский вел Пола по коридору, они настороженно выглядывали из купе.

Сэр Джордж Харви тоже стоял в дверях своего купе, на его лице застыло изумленное выражение. Когда проходили мимо, он было сделал попытку поднять руку, но Шавасс нахмурился и чуть-чуть покачал головой. Сэр Джордж отступил и закрыл за собой дверь.

Продолжая свой путь по коридору, Шавасс решил, что проку будет мало от его сидения в Гамбурге в течение шести месяцев, пока адвокаты будут решать его единственную и такую дорогую судьбу. Когда они проходили по второму вагону, в голове у него начал созревать план освобождения.

Свободное купе оказалось в конце третьего вагона, на подходе к нему план был готов. Шмидт наклонился, чтобы открыть замок, Шавасс со Штайнером стояли у него за спиной. Когда дверь распахнулась, Пол толкнул Шмидта, и тот, спотыкаясь, влетел в купе. Тут же Пол крутанулся на каблуке и врезал костяшками пальцев Штайнеру по горлу.

Полицейский согнулся пополам и повалился на пол, его пальцы хватались за горло, а лицо стало лиловым. Шавасс быстро закрыл дверь купе, отсекая таким образом вопящего о помощи Шмидта. Затем он переступил скрючившееся тело Штайнера и побежал в направлении своего вагона.

Шавасс намеревался достичь купе сэра Джорджа, чтобы укрыться. Там он будет в безопасности, по крайней мере до тех пор, пока они не прибудут в Гамбург. Но сначала он должен был убедить Штайнера в том, что спрыгнул с поезда.

Дойдя до конца коридора, он рванул рычаг экстренного торможения, находящийся возле выхода. Когда поезд начал замедлять ход, Пол распахнул дверь и почувствовал, как холодный ночной воздух вливается в вагон.

После этого Шавасс быстро перешел в следующий вагон. Он почти добежал до конца коридора и уже видел купе сэра Джорджа, когда услышал за спиной голоса. На мгновение он замешкался, и тут рядом с ним бесшумно распахнулась дверь. Показалась рука и, схватив Шавасса за пиджак, с силой втащила его в купе.

Пол потерял равновесие и упал. За спиной послышался щелчок замка. Шавасс развернулся, словно тугая стальная пружина, но замер, так и не оторвав одно колено от пола.

Перед ним на нижней полке лежала полная форма американского сержанта. Сверху примостилась остроконечная пилотка, на которой поблескивали круглые очки в стальной оправе.