На задворках станции «Виктория» можно было заблудиться. Здесь было полно поездов, медленно надвигавшихся из темноты в беспорядочно разбросанные освещенные участки и снова исчезавших. Они забрались сюда сквозь дыру в защитной ограде из рабицы, и Алан Кроутер вел их за собой по территории совершенно уверенно, пока они не добрались до укрытия, старой, отслужившей свой срок, будки обходчика рядом с основными путями. Кроутер сверился с часами.

— Сейчас будет здесь. Когда придет, просто следуйте за мной. Не отставайте, потому что он стоит всего три минуты.

— Как насчет романтики паровозного дыма? — поинтересовался Иган.

— Осталась в прошлом, старик, — Кроутер вздохнул. — Прогресс, понимаешь. Хочу заметить, что это дитя развивает приличную скорость. Вы не успеете опомниться, как уже будете на месте. Что нам не нужно — это платформа с машинами. У них есть тенденция привлекать внимание дорожной полиции, как я уже говорил. Они пытаются ловить мальчишек, которые воруют автомобильные приемники.

— А нельзя нам поехать внутри грузового вагона? — поинтересовалась Сара.

— Боюсь, не выйдет. Они опломбированы. Максимум на что мы можем надеяться, это хоппер с плоской крышей, и молиться, чтобы не было дождя. — Кроутер усмехнулся. — Я-то, в сущности, не возражаю и против дождя. Люблю дождь.

В этот момент из темноты выполз поезд и начал останавливаться. В нем было несколько грузовых вагонов, потом целая вереница платформ для перевозки автомашин, но на них были не легковые машины, а грузовые фургоны.

— Дьявольщина! — выругался Кроутер. — Но могло быть хуже. Это не особо завидная цель. Радио в них нет. Нечем поживиться. — Он довольно заворчал, когда появился хвост поезда. — Вот это уже лучше. — Появилось с полдюжины платформ, груженых металлическими бочками и катушками кабеля. — Спрячемся среди них, и все будет прекрасно. Пошли. — Он забрался в последний вагон, повернулся и протянул Саре руку, Иган ее подсадил, потом влез сам. В этот момент состав дернулся и медленно тронулся. — Супер, — сказал Кроутер. — Теперь поищем местечко поудобней. — Он удовлетворенно вздохнул. — Вы убедитесь, только так и нужно путешествовать.

На каком-то этапе своей военной карьеры Фергюсон служил в Палестине. Это было в тот период, который закончился созданием государства Израиль. Оттуда он вынес устойчивую привязанность к еврейской кухне, поэтому его самым любимым рестораном во всем Лондоне был «У Блюма» на Уайтчепел-Хай-стрит. Когда вошел Вильерс, он сидел за своим обычным угловым столиком с бутылкой кошерного вина и увлеченно поглощал из невероятно большой миски перловый суп «хеймише».

Фергюсон выпрямился и глотнул вина.

— Начинай с самого худшего, Тони.

— Они исчезли. Из дома Кроутера они никому не звонили, так что прослушивание ничего не дало. Иган обвел вокруг пальца одного из моих парней, оставив его в машине с четырьмя спущенными шинами.

— Мне это нравится. — Фергюсон снова занялся супом. — Знаешь, это просто великолепно. Не только перловка, но еще фасоль, морковь, горошек, картофель. Настоящая еда. Что-нибудь еще?

— У меня был человек на задах дома Алана. Молодой Картер. Он пустил ему в лицо струю «мэйс».

— Кошмар, — сказал Фергюсон. — Какой, все-таки, негодник наш юноша Шон, правда?

Вильерс сел на стул напротив.

— Так что вы об этом думаете?

— То же, что и раньше думал. Иган найдет альтернативный маршрут. Возможно, с помощью Кроутера.

— Но что же это может быть? — изумился Вильерс.

Официант забрал у Фергюсона миску. Бригадир сказал:

— На самом деле это не имеет значения. Значение имеет только пункт назначения, а он нам известен.

— И что мы будем делать? — спросил Вильерс очень напористо. — Меня беспокоит Сара. Она не может справиться одна.

— Она и не одна, Тони. У нее есть Иган. Кроме того, какой бы альтернативный маршрут они ни выбрали, он потребует времени. Они не смогут туда добраться раньше, чем к завтрашнему утру. — Фергюсон взял кусок ржаного хлеба. — Прежде чем лечь спать, позвони в Уолшем. Пусть держат наготове «лир-джет» для короткого полета в Ольстер завтра утром. Это займет всего час. Если мы вылетим в восемь, в девять мы будем в Олдергрове. Пятнадцать минут вертолетом, и мы на армейской базе в Донагади. Если я правильно помню, Бэликабин всего в десяти милях к югу. — Он улыбнулся. — Мы будем там еще до десяти, Тони. Спасибо современным чудесам высоких технологий.

— И что там? — резко спросил Вильерс.

— Посмотрим, что будет сначала, так? И теперь довольно об этом. Тебе нужно поесть. Горячая соленая говядина здесь — это просто легенда, а картофель «латке» совершенно потрясающий. — Он поцеловал пальцы. — Вспоминаю старые дни в Иерусалиме.

— С разрывами бомб вдалеке и бандой Стерна засевшей в темноте, чтобы вас пристрелить, — добавил Вильерс.

— Тони, ты не меняешься, циник как всегда. — Он с удовольствием вздохнул, когда перед ним поставили тарелку с горячей соленой говядиной.

Поезд несся сквозь ночь на северо-запад от Бирмингема. Кроутер, сидевший прислонившись спиной к бочке с нефтью, достал из своего рюкзака термос, налил кофе и передал его Саре.

— Вам холодно? — спросил он.

— Нет, прекрасно, — успокоила она его, и действительно так себя чувствовала. Фактически, она уже многие годы не была в таком приподнятом настроении, как теперь, на этом поезде, мчавшемся сквозь ночь. Это давало ей удивительное ощущение необузданной свободы. — Я думаю, что могу понять, что вас так привлекает в этом, — сказала она Кроутеру.

— Я всегда любил поезда. С самого детства. — Он улыбнулся. — Поезда — вещь очень ностальгическая. Всегда кажется, что железнодорожные станции таят бесчисленные возможности. Столько железнодорожных линий ведущих в разные места. — Он замолчал, улыбаясь. — А потом, вдруг, вы уже постарели.

Они миновали ярко освещенную станцию. На платформе толпились люди.

— Уоррингтон, — сообщил Иган.

— Я знаю, мы доберемся очень быстро. Оглянуться не успеете, а мы уже будем там, как я и обещал, — сказал ему Кроутер.

В аэропорту Глазго Джагоу немного опоздал на лондонский рейс, и ему пришлось ждать следующего. Было уже восемь тридцать, когда он вышел из вестибюля аэропорта Хитроу и забрал со стоянки «спайдер». Спустя еще час он добрался до Лорд-норд-стрит и поспешил наверх в квартиру.

Стало сразу понятно, что в доме у Сары никого не было. Отсутствовал и «мини-купер». Он открутил пленку назад и затем поставил на автоматическое прослушивание речи, потом снял пальто. Когда он шел на кухню, послышался голос Сары, и Джагоу вернулся в гостиную и уселся, чтобы послушать, что она раньше говорила Игану. Когда разговор был окончен, Джагоу посидел на том же месте, хмурясь, потом набрал контактный номер телефона и пошел в кухню приготовить кофе. Телефон зазвонил минут через пять. Смит сказал:

— Итак, вы вернулись.

— Только вошел. Обнаружил на ленте запись интересного разговора, — сообщил Джагоу и коротко пересказал. Когда он закончил, Смит сказал:

— Это не имеет значения.

— Не имеет значения? — удивился Джагоу. — Послушайте, я не знаю, кто этот Барри, о котором она говорила, но ясно одно: они с Иганом намерены туда добраться, несмотря на перекрытые Фергюсоном обычные пути.

— Пускай себе добираются, — сказал Смит. — Я даже на это рассчитываю. Но обратно они не вернутся, это я вам обещаю. Никогда. Забудьте об этом! — добавил он мрачным тоном, не допускающим возражений. — Вам стала нравиться леди, нет никаких сомнений, и с этого момента вы от дела отстраняетесь.

Он положил трубку. Джагоу посидел немного, обдумывая услышанное, потом снова надел пальто, спустился вниз и сел в «спайдер», открыл крышку тайника, достал «браунинг» и глушитель Карсвелла, опустил их в карман пальто, и выехал из гаража.

— Так я отстранен от дела, да? — сказал он тихо. — Это мы еще посмотрим, старик. Еще посмотрим.

Поезд миновал Виган и уже приближался к Престону, когда Кроутер встал.

— Хочу немного поразмять ноги, — сказал он.

Кроутер продвигался вперед, перепрыгивая с вагона на вагон через муфты сцеплений. Потом на его пути оказался закрытый товарный вагон. Кроутер поднялся по стремянке и, присев, смотрел вдоль раскачивавшейся крыши. Он услышал голоса, взрыв хохота, и сразу лег на живот.

Когда он прополз вперед по крыше вагона до конца и осторожно глянул оттуда, то обнаружил, что смотрит вниз на вереницу платформ для перевозки автотранспорта, заполненных грузовыми фургонами. Он увидел двух юнцов, вылезавших из одного из фургонов. Послышался звон разбитого стекла, сопровождавшийся новым взрывом смеха. Кроутер развернулся, дошел до лестницы, спустился и поспешил назад к Игану и Саре.

— Там парочка юных паршивцев громит фургоны на платформах, и они не особо стараются при этом не шуметь. Если на борту есть железнодорожный полицейский, у нас могут возникнуть проблемы.

— Что нам делать, если кто-нибудь появится? — спросила Сара.

Кроутер взглянул поверх ряда бочек с нефтью. По обеим сторонам оставался бортик шириной фута два, но внизу железнодорожное полотно.

— Растянуться вон там и держаться за стальные тросы, очень крепко. — Он улыбнулся. — О, вот еще что, не забывайте молиться.

Прибегнув к помощи отмычки, Джагоу вошел в дом Алана Кроутера, и осторожно закрыл за собой дверь. Он не стал включать свет, просто обошел по очереди все помещения, светя крошечным карандашным фонариком. Особенно его заинтересовала компьютерная система в кабинете.

— Теперь понятно, — сказал он тихо. — Это многое объясняет.

Он прошел в кухню, открыл холодильник, взял пинту молока и вернулся в гостиную, где выбрал для себя удобное мягкое кресло. Самсон, бирманский кот, потерся об его ногу и свернулся у него на коленях. Джагоу вытащил «браунинг», навернул глушитель и положил оружие на кофейный столик, чтобы его было удобно брать. Он, не спеша, пил молоко, гладил кота и ждал.

Поезд миновал Престон, и Кроутер сказал:

— Следующая остановка Ланкастер. — Он посмотрел на часы. — Мы опережаем расписание. Будем там в одиннадцать пятнадцать.

Неожиданно раздался крик, они посмотрели на вагоны впереди и сразу ясно увидели в лунном свете двух парней на крытом вагоне. Парочка стала спускаться по лесенке, а на крыше появился теперь полицейский в форме, преследующий юнцов.

— Облом, — сказал Кроутер. — Поторопитесь. Пошли.

Он подтолкнул Сару вперед. Она перелезла через стальной трос и встала на колени на узкой боковине, крепко ухватившись за трос. Казалось, места едва хватало для коленей, и она немного повернулась вбок, при этом ей в бедро больно впился болт, а перед самым лицом оказались сапоги Игана.

Кроутер бросился на другую сторону платформы и успел скрыться из вида, когда появились двое мальчишек завывавших как привидения, предвещавшие смерть. Один из них был панком со стрижкой под индейца племени могавк. Выглянув из укрытия, Кроутер увидел, что полицейский продолжает погоню.

Дорога здесь пошла на подъем, и поезд стал замедлять ход. Юнцы добрались до последнего вагона, полицейский крикнул:

— Сейчас я до вас доберусь, паршивцы вы этакие!

— Уши от мертвого осла ты получишь, дорогуша! — крикнул могавк и спрыгнул на ходу с поезда, следом за ним спрыгнул его, истерически хохотавший, приятель. Кроутер посмотрел назад и увидел одного, а потом и второго поднявшегося с откоса железнодорожного полотна. Полицейский стал подниматься наверх по лестнице. Он прошел по раскачивающейся крыше закрытого вагона и исчез из вида. Кроутер вскарабкался наверх, перелез через стальные тросы и дотянулся до Сары. Он помог ей подняться наверх и добраться до прежнего места. Они сели.

— Вы в порядке?

— В порядке? Знаете что? Мне все время казалось, что мой нос в шести дюймах от рельсов. Я знаю, что это не так, Но Алан… — Она его обняла. — Это было восхитительно.

Иган пристроился рядом с ними.

— Если вы кончили, может быть, вам будет интересно узнать, что мы как раз въезжаем в Ланкастер.

Спустя десять минут поезд затормозил и остановился на запасном грузовом пути.

— Спускаемся по одному, но сразу друг за другом, — сказал Кроутер.

Он быстро прошел через пути и нырнул в проулок между двух складских зданий, по которому они дошли до высокого деревянного забора. Он потянул за одну из досок, и она отошла в сторону, оставив узкий проход. Он показал Саре, чтобы пролезала первой, потом Иган, а за ним сам Кроутер, задвинув за собой доску. Оказалось, что они стоят на проезжей дороге, мимо проносились редкие машины.

— Сюда. За углом главный вход на станцию, тот, которым пользуются люди, купившие билеты. — Они повернули за угол, и оказались перед вокзалом. Здесь в шеренгу стояли три такси. — Ну, вот. Следующая ваша остановка Хейшем.

Сара обняла его и поцеловала.

— Я никогда не смогу вас отблагодарить должным образом, Алан.

— Чепуха. — Он обратился к Игану. — Если ты хочешь снова преломить со мной хлеб, доставь ее обратно в целости.

Иган ухмыльнулся.

— Что ты собираешься делать сейчас?

— Обо мне не беспокойся. Прекрасный грузовой состав обратно в смог отправляется через двадцать минут. Боюсь, в основном, с машинами, но это может оказаться весело. Уезжайте.

Они направились в веренице такси. Сара села в первую машину, и Иган дал водителю адрес лодочной мастерской Вебстера. Прежде чем сесть в машину, он оглянулся назад на угол, но Алан Кроутер уже исчез.

Лодочная мастерская Вебстера настолько пришла в упадок, что Саре никогда не доводилось видеть ничего подобного. Все заведение больше походило на свалку. Повсюду громоздились ржавеющие останки машин, ветшающие каркасы лодок. Внизу была небольшая бухта, которая в данный момент была заполнена скорее грязью, чем водой, в нее вдавался полуразрушенный причал. От него тянулся линь к прогулочному катеру, севшему на днище в воде глубиной фута два. Вдоль береговой линии лежало еще несколько лодок меньшего размера.

— Вы хотите сказать, что кто-то, действительно, зарабатывает на жизнь в подобном месте? — спросила Сара.

Иган кивнул.

— Вы были бы удивлены. Кроме того, он никогда не будет голодать, потому что получает свою пенсию от военного флота. В свое время он был главным корабельным старшиной флота.

В коттедже на склоне холма над свалкой светилось окно. Они поднялись наверх по тропинке, и Иган постучал.

— Входите! — раздался голос.

Иган открыл дверь и пропустил Сару в длинную и отчаянно захламленную комнату, которая занимала большую часть первого этажа коттеджа. Здесь была примитивная кухня с керамической раковиной и единственным краном, потом секция, используемая, по-видимому, в качестве офиса с письменным столом и викторианским столом, загроможденным папками.

Жилой отсек находился в дальнем конце комнаты. В плоском каменном очаге ярко горели дрова. Перед ним огромный диван и два кресла. Мужчина, развалившийся в одном из кресел, с бутылкой виски, рядом, со стаканом в одной руке и с книгой в другой, был мал, свиреп лицом, имел спутанные волосы и растрепанную бороду.

— А, вот и ты, юный проказник, — сказал он.

Иган прислонился к камину.

— Сэм Вебстер, миссис Сара Тальбот.

Вебстер взглянул на нее снизу вверх и сказал:

— Что такая славная на вид женщина, как вы, может делать в такой плохой компании?

— О, я вполне на месте.

Он попытался сесть прямо и застонал.

— Подагра, — сказал он, и Сара заметила на полу палку. — Плоды растраченной жизни. Сомневаюсь, позволительно ли попросить, вы, женщины, теперь имеете огромное чувство собственного достоинства, но не приготовите ли нам по чашке чая? Вы найдете все необходимое в том конце.

— Думаю, я смогу с этим справиться. — Она наполнила чайник водой из единственного крана, разыскала спички, чтобы зажечь огонь, и сняла с крючков над раковиной три щербатых кружки.

Шон спросил:

— Как дела с «Дженни Б». Все в порядке?

— Сам все проверил сегодня вечером, пока нога не разболелась. Все в полном порядке. Продукты на камбузе, топливо в канистрах. Единственно, чего пока нет, моих семисот пятидесяти фунтов.

— Они здесь, у меня. — Сара открыла свою сумочку и достала деньги. Он их внимательно пересчитал.

Иган зажег сигарету и посмотрел неодобрительно вокруг себя.

— Посмотри вокруг, как ты можешь так жить при тех деньгах, которые укрываешь?

— В этом-то все и дело, — объяснил ему Вебстер. — То, чего не видит налоговый инспектор, не может его ранить. То, что он видит, может его заставить только пожалеть старого моряка, живущего одиноко на свою пенсию.

Сара принесла три кружки с чаем. Вебстер добавил в свою кружку виски и стал шумно пить.

— Это грандиозно. — Он посмотрел на карманные часы. — Половина первого ночи. Вы не сможете выйти еще два часа. Еще сильный отлив. Вы знакомы с лодками, миссис Тальбот?

— Немного.

— Здесь непросто. Песчаные мели, зыбучие пески. В некоторых местах залива Мокамбе можно отойти от берега на две-три сотни ярдов, а воды будет не выше колена.

Она машинально подняла с пола около кресла несколько книг. «Листья травы» Уолта Уитмена, «Республика» Платона, новеллы Хемингуэя, книги Чарльза Диккенса, и много других.

— Вы заметили, я книголюб, — сказал Вебстер. — Сорок пять лет в море, миссис Тальбот. Иногда я думаю, что выдержал это только благодаря книгам. Образование — вещь удивительная. Конечно, когда я был молодым, у меня не было возможности. Но я кое-чего никогда не мог понять в этом вот мальчике. — Чувствовалось, что он был немного пьян. — Ясный ум, развитый интеллект, философская натура, и чем он зарабатывает на жизнь? Убивает людей.

— Вот, опять, — Иган повернулся к Саре. — Я уже счет потерял, столько раз мы спорили по этому поводу.

— Сэмюель Джонсон говорил, что вы не могли бы простоять под навесом в дождь пять минут рядом с Эдмундом Беком и не понять, что вы в компании великого человека, — сказал Вебстер.

— И что, черт побери, этот перл премудрости должен означать? — потребовал ответа Иган.

— Это означает: в твоей компании в дождь под навесом, — пьяно сказал Вебстер. — Пять минут, и мне понятно, что я в компании чего-то особенно неправильного. — Он с трудом встал на ноги, покачнулся, оперся на палку, взял бутылку.

— Я иду спать. Выключите свет, когда будете уходить.

Он захромал наверх по лестнице. Они слышали, как он что-то двигал или ронял, потом стало тихо.

— Несчастный человек, — сказала Сара.

— Нет, пока эта бутылка виски не последняя на свете.

— И вы его расстраиваете, — продолжала Сара.

— Он желает мне добра, — объяснил Иган. — Это похоже на замечания в школьном дневнике: он думает, что я могу работать лучше. — Иган резко сменил тему. — Посмотрим, чем можно поживиться в холодильнике. Давайте поедим до выхода, — сказал он и встал.

Прилив еще продолжался, когда в два тридцать утра «Дженни Б» на половинных оборотах стала выбираться из бухты. Видимость в лунном свете была прекрасная, и Сара могла рассмотреть горы, возвышавшиеся на дальней стороне залива.

— Это Озерный край, — объяснил ей Эган. — Страна Вордсворта.

Когда она стояла так рядом с ним в рулевой рубке, где единственным освещением служила крошечная лампочка над штурманским столом, Саре казалось, что они в каком-то отдельном мире. Она посмотрела на карту.

— Остров Мэн?

— Так точно. Мы пройдем у северной оконечности, у мыса Эр, оттуда свободный проход к Бэликабину.

— Когда мы там будем?

— Вероятно, около девяти. Может быть немного раньше. Зависит от погоды. Я справлялся по радио. Ничего особенно неприятного. Ветер от трех до четырех. Шквал с дождем ожидается позднее, а утром возможен туман на ирландском побережье.

Когда они вышли в открытое море, началась качка, брызги разбивались о стекла, свет топового огня плясал на воде. Иган сказал:

— Теперь держите штурвал.

Она сразу согласилась.

— Как интересно.

— Просто следите за компасом, — объяснил он. — Держите так, чтобы стрелка была на этой отметке. У вас получится.

В темноте на горизонте показались зеленые и красные навигационные огни.

— Что это? — спросила Сара.

— Возможно, паром из Ливерпуля на остров Мэн, а может быть и каботажное судно, идущее в Глазго.

— Там их мир, а здесь наш, — сказала Сара.

— Интересное толкование.

Он закурил сигарету и как всегда закашлялся, открыл боковое окно. Она спросила:

— Почему вас это не заботит, Шон? Не заботит, вы это знаете. Ничто. О, вы помогли мне удивительно, но когда это касается действительно жизненно важных вещей, которые затрагивают вас…

Иган рассмеялся.

— Вебстер испытывает слабость к Платону. В своей «Республике» Платон рассказывает о человеке, который всю свою жизнь прожил в пещере. Он никогда не видел внешнего мира. Люди и вещи этого мира были только тенями на стене его пещеры.

— Я прекрасно помню этот эпизод, — сказала Сара.

— Да, так вот, Вебстер думает, что я как тот человек в пещере, никаких связей с реальным миром, люди для меня только бесплотные тени.

— Он прав? — спросила Сара.

— Бог его знает. — Он вышел из рубки и встал у ограждения на носу. Она твердой рукой держала штурвал, наблюдая за ним, пока они бороздили ночное море.

Было почти пять, когда Алан Кроутер вошел во двор с задней стороны дома и отпер кухонную дверь. Он включил свет и положил рюкзак на стол, включил электрический чайник. Кроутер чувствовал себя превосходно. Возвращение из Ланкастера было невероятно быстрым и волнующим. Когда пошел дождь, он рискнул устроиться на переднем сиденье «форда» и чувствовал себя королем ночи.

Кроутер положил в чашку пакетик чая, отключил чайник и стал наполнять чашку. Позади него едва слышно скрипнул пол. Кроутер осторожно поставил чайник, обернулся и увидел Джагоу, стоявшего в дверном проеме и сжимавшего рукой в перчатке «браунинг» с навернутым на конец ствола глушителем.

— Приготовь и мне заодно, старик, пока ты этим занят.

Кроутер знал, кто это, но старался выиграть время.

— Джагоу, я полагаю.

— Подумать только, мы, действительно, хорошо информированы, но и то сказать, информация это твой бизнес, разве нет? — Джагоу одной рукой достал и закурил сигарету, пока Кроутер взял вторую чашку и положил в нее пакетик. Потом в полуобороте он снял с чайника пластмассовую крышку, а Джагоу продолжал: — И, говоря об информации, старик, где они? И не вздумай создавать проблемы, иначе мне придется стать действительно очень неприятным человеком, а сейчас еще раннее утро.

Кроутер плеснул кипятком через стол и, когда Джагоу отскочил назад в холл, чтобы уберечься, повернулся, распахнул кухонную дверь, но когда он проскакивал через нее, пуля прожгла ему левое плечо. В темноте, однако, он представлял плохую мишень. Кроутер видел, что задняя дверь в переулок открылась, Джагоу выстрелил снова и стал его преследовать.

Кроутер добежал до улицы, свернул за угол на другой стороне от своего дома и побежал вдоль канала к Камден-шлюзу, то в темноте, то попадая на освещенные уличными фонарями участки. Очень скоро Джагоу стал его нагонять. Кроутер, уже задыхаясь, добежал до гранитных ступеней и стал по ним подниматься, держась рукой за викторианские чугунные перила.

Он добрался до верха и на мгновенье оказался в круге света от фонаря, рука Джагоу взметнулась вверх. «Браунинг», снабженный глушителем, дважды кашлянул, и Алан Кроутер, покачавшись из стороны в сторону, бросился головой вперед через низкое ограждение и упал в шлюз.

Джагоу подошел к ограждению в начале лестницы, но не слышно было ни звука, только темнела вода. Он поспешил обратно тем путем, каким пришел, свернул на Уотер-лейн и сел в «спайдер». Пропади пропадом этот дурак Кроутер, отчаянный мужик, но мертвый он ему бесполезен. Итак, он ничуть не продвинулся вперед, придется просто сидеть на Лорд-норд-стрит и ждать ее возвращения.

— Это если ты вообще вернешься на этот раз, Сара, любовь моя.

Сара спала в каюте на скамейке, которая одновременно служила койкой. Просыпалась она медленно, полежала в темноте уже осознав, что качает, но не совсем отдавая себе отчет, где она. Она поднялась по трапу. Палуба немного накренилась. Вокруг темнота и шум воды. Когда она открыла дверь в рубку, Иган стоял там, и его лицо словно плавало в темноте, выхваченное светом от компаса.

— Как дела? — спросила Сара.

— Прекрасно. Погода плоховатая, но ничего такого, с чем мы не могли бы совладать. Если вы оглянетесь через левое плечо, то там должен бы быть виден остров Мэн, но его нет.

— Который час?

Он взглянул на часы.

— Шесть часов.

— Пойду приготовлю чай.

Ветер хлестал по лицу дождем и морскими брызгами пока Сара пробиралась по скользкой палубе к лестнице вниз, в каюту и камбуз. Она включила плиту и вытерла волосы. Ее куртка насквозь промокла, но она заметила за дверью старую штормовку с медными пуговицами и примерила ее. Она оказалась ей велика, но была очень теплой и удобной. В одном из карманов обнаружилась синяя шерстяная шапочка, и Сара ее натянула на волосы. Она приготовила чай, нашла термос и две кружки. Когда она снова поднялась на палубу, дождь припустил еще сильней. Она открыла дверь рубки, заскочила внутрь и захлопнула ее за собой.

Иган улыбнулся.

— Наряд мне нравится. Настоящий моряк.

Сара поставила кружки на штурманский стол и налила в них чай.

— Вас сменить?

— Нет, я могу на некоторое время включить автопилот.

Не было даже намека на приближение рассвета, только слегка фосфоресцировала вода. Сара сказала:

— Странно, у меня такое чувство, что мы каким-то образом приближаемся к концу всего этого.

— Ничто никогда не кончается, — сказал Иган, поворачиваясь слегка из стороны в сторону на вращающемся сиденье, обхватив кружку двумя руками. — Все, что вы когда-нибудь сделали, или было сделано с вами, продолжает существовать в той или иной форме, продолжает работать.

— Но можно порвать с прошлым, Шон, вы должны это понимать. Порвать и начать сначала.

— Звучит как рекламный призыв, — сказал он.

Она громко рассмеялась.

— Вы чертовски правы, именно так.

— Все равно, это слова, всего лишь слова. Вы порвали с прошлым? — Ответа на этот вопрос не было, Сара и не пыталась его дать. — Ни черта. Оно одолевает вас с каждым днем все больше и изменяет вас. Изменяет во всех отношениях. Сара Тальбот, что вошла на борт самолета в Нью-Йорке была совершенно другим человеком.

«Бог мой, — подумала Сара. — Это было тысячу лет назад. Он прав. Я совершенно не та, что была раньше». Она сказала Игану:

— Положим, я признаю, что вы правы. Что из этого следует?

— Что вы никогда не можете ни к чему вернуться. Я пытался, это не работает. Дом больше не существует.

— И вы думаете, что со мной произойдет то же самое?

— О, да. Битва и страсть, они как наркотик, который вызывает в вас подъем, обостряет чувства. Когда вы снова окажетесь за своим столом в этом высотном здании на Уолл-стрит, вам покажется, что это сон, а реальностью было вот это.

Она ощутила озноб, вдруг ей стало холодно, вопреки своему желанию она знала, что он прав.

— Я не уверена, что готова это принять.

— Я вижу, что вам не хотелось бы, но это часть той цены, которую вы платите, и я вас предупреждал, вспоминаете?

Он снял блокировку со штурвала и увеличил скорость, чтобы уйти от грозной непогоды, надвигавшейся с северо-запада.

В это время в Лондоне на Курзон-стрит Фегюсона, пребывавшего еще в постели, осторожно тряхнул Ким. Бригадир застонал и нехотя пробудился.

— Что случилось?

— Полковник Вильерс здесь, сэр.

— Что, уже? — Фергюсон снова застонал, откинул одеяло и потянулся за халатом. Когда он вошел в гостиную, Вильерс стоял у окна.

— Право, Тони, это уже выходит за рамки разумного.

— Прошу прощения, сэр, — Тони повернулся к нему с суровым выражением лица. — Имело место новое развитие событий.

Вошел Ким с чашкой кофе, Фергюсон с благодарностью ее взял.

— Ладно, начинай с худшего.

— Я только что из госпиталя Кромвеля. У них в реанимационном отделении Алан Кроутер.

Фергюсон мгновенно пришел в боевую готовность.

— Что произошло?

— Он получил два огнестрельных ранения и свалился в Камдене в шлюз. Наш приятель Джагоу. К счастью, вдоль бечевника проезжал на велосипеде рабочий утренней смены и услышал его крик. Нашел его уцепившимся за стремянку на стенке канала.

— И это дело рук Джагоу?

— Так точно. Алан мне только что сказал. Он в плохом состоянии, но говорить может. Джагоу хотел, чтобы Алан ему сказал, куда делись Сара с Иганом.

— А он?

— Нет. Но мне он сказал. Решил, что это зашло слишком далеко. Он проводил их прошлой ночью до Ланкастера. Они ехали зайцами на товарном поезде. Вы можете в это поверить?

— Вполне, — заверил его Фергюсон. — На этой стадии я поверю чему угодно, Тони.

— Ну, так вот, они наняли прогулочный катер этого старого мошенника Сэма Вебстера из Хейшема. Поплыли прямо в Бэликабин.

Фергюсон кивнул.

— Говорил же я тебе, что Шон что-нибудь придумает.

Вильерс спросил:

— А что делать теперь нам?

— Делать? — удивился Фергюсон. — Ну, во-первых, я приму душ, Ким обеспечит традиционный английский завтрак из яичницы с беконом и помидорами, тостов с джемом и большого чайника индийского чая. Все это мы съедим вместе с тобой, Тони. Потом, как и планировали, отправимся в Уолшем. В восемь часов вылетим на «лире». Ты договорился о вертолете в Олдергрове?

— Да, сэр.

— Славно, и с учетом того, что мы знаем, я хочу, чтобы на военной базе в Донахади нас по прибытии уже ждал эскорт. Скажем, один офицер в ранге капитана. Кто-нибудь из опытных. И шестеро парашютистов-десантников. Я знаю, когда люди видят эти красные береты, они пугаются от одного их вида. — Фергюсон улыбнулся. — Позаботься об этом, Тони. — Он повернулся и пошел к двери. Вильерс сказал:

— Но это может быть очень опасно для Сары и Игана. Я имею в виду, если мы позволим им идти прямо к Лилэнду Барри. Никто не знает, как он отреагирует.

— Мой дорогой Тони, он может отреагировать только одним единственным способом. Ты это знаешь, как знаю это я. Ему придется от них избавиться, и, конечно, именно этой реакции мы от него ждем, потому что, когда он предпримет действия в этом направлении, мы сможем его взять.

— Да, могу сказать только одно, будет самое время нам вмешаться, — откликнулся Вильерс.

— Разве, когда-нибудь было иначе, Тони?

Только в восемь сквозь туман и дождь Сара заметила, что проступили очертания побережья Ольстера. Наступил рассвет, но очень мрачный, серый и таинственный. Откуда-то доносился сигнал туманного ревуна.

Иган поежился.

— Ненавижу ноябрь. Ни то, ни се. Просто брешь между осенью и зимой.

— Я вас понимаю. Когда мы будем там?

— Примерно без четверти девять. Возьмите штурвал.

Она повиновалась. Рюкзак Игана лежал на штурманском столе. Он открыл его, вынул «вальтер» в специально спроектированной кобуре, наклонился и прикрепил ее над правым ботинком. Он убедился, что «вальтер» легко достается, и опустил штанину джинсов.

— Вы, янки, всегда полагаетесь на туза в рукаве, правда? — сказал он.

— Не могу знать, я не играю в карты, — парировала Сара.

Иган достал «браунинг», проверил его тоже и опустил в карман кожаной куртки. Он снова встал к штурвалу. В этот момент ветром отнесло завесу тумана, и Сара увидела приблизительно в миле маленькую бухту, побеленные коттеджи над гаванью.

— Бэликабин?

— Область наивысшей опасности, — сказал Иган и, сбавив ход, повел «Джени Б» в бухту.