Георгий Романов работал старшим атташе по связям с общественностью в советском посольстве в Лондоне. Это был высокий человек лет пятидесяти, с располагающей внешностью и манерами. Он втайне гордился своей аристократической фамилией. Работал на КГБ уже одиннадцать лет, в прошлом году ему присвоили звание подполковника. Романов нравился Фергюсону, а тот ему. Они частенько перезванивались, и теперь, когда Фергюсон набрал номер Романова после разговора с Девлином и предложил побеседовать, русский сразу же согласился.

Они встретились в парке Кенсингтон, у знаменитого круглого пруда. Романову даже не пришлось брать машину, он пришел из посольства, находящегося неподалеку, пешком. Фергюсон сидел на лавочке и читал «Таймс». Романов присел рядом.

— Привет, Георгий.

— Привет, Чарльз. Чем обязан?

— Только между нами — и откровенно, Георгий. У нас тут совсем паршивая ситуация. Что ты знаешь об агенте КГБ по кличке Кухулин, нелегально работающем в Ирландии уже больше двадцати лет?

— Могу тебе ответить со всей откровенностью: ничего.

— Тогда слушай и запоминай.

Когда Фергюсон закончил, лицо Романова стало озабоченным.

— Да, паскудное положение.

— Не то слово! Но еще хуже — другое. Этот сумасшедший где-то у нас в стране. Он уже похвастал, что застрелит Папу римского в субботу в Кентербери, и, честно говоря, учитывая его прошлые дела, мы вынуждены принимать это всерьез. Он не просто чокнутый, сбежавший из психушки, а куда страшнее.

— Чем я могу быть полезен?

— Свяжись с Москвой на самом высоком уровне. Думаю, там вряд ли захотят, чтобы Папу убил человек, чья принадлежность к КГБ доказана, особенно после того неудачного покушения в Риме. Предупреди их, что мы не потерпим никакого вмешательства. Ну, а если при каких-нибудь невообразимых обстоятельствах он выйдет на связь с тобой, Георгий, немедленно дай мне знать. Крайне важно схватить этого ублюдка, ошибки нам не простят. Надо с ним кончать. Без всей этой чепухи вроде судов, обвинения и прочего. Еще раз повторяю, это скорее всего удовлетворит и собственные интересы Москвы.

— Не сомневаюсь. — Романов встал. — Я тотчас же передам сообщение.

— Послушай старого опытного волка. Удостоверься, что сообщение получено на более высоком уровне, чем генерал Масловский.

* * *

Учитывая крайнюю важность дела, Фергюсону пришлось идти к генеральному секретарю службы; тот в свою очередь был принят министром внутренних дел. В результате во время завтрака Фергюсона срочно вызвали на Даунинг-стрит. По телефону он заказал машину и через десять минут был уже там. Как всегда, у ограждений толпились любопытные и просто зеваки. Полисмен у входа отдал честь.

Дверь распахнулась в тот момент, когда Фергюсон протянул руку к звонку.

Внутри стоял сплошной гул. Еще бы, война за Фолкленды все разгорается. Фергюсон удивился, что премьер-министр хочет встретиться с ним лично. Ее помощник проводил его на второй этаж по главной лестнице.

— Бригадир Фергюсон, госпожа премьер-министр.

Она подняла голову от кипы бумаг на столе, как всегда элегантная, в сером платье из твида. Отложила в сторону ручку.

— Мое время ограничено, бригадир. Думаю, вы понимаете.

— Полагаю, это мягко сказано, мадам.

— Министр внутренних дел доложил мне основную канву дела. Я хочу услышать от вас заверения в том, что вы остановите этого человека.

— Даю вам их со всей ответственностью, госпожа премьер-министр.

— Если на Папу во время визита в нашу страну будет совершено покушение, даже неудачное, его последствия для нас окажутся просто катастрофическими.

— Я понимаю.

— Как у руководителя «Группы-4», у вас есть особые полномочия, санкционированные непосредственно мною. Пользуйтесь ими, бригадир. Если вам еще что-то нужно, не стесняйтесь, запрашивайте все, что потребуется.

— Ясно, госпожа премьер-министр.

Она взяла ручку и стала просматривать документ на столе. Фергюсон вышел, за дверью его ждал все тот же молодой человек. Когда они спускались вниз, Фергюсон подумал уже не в первый раз, что на чаше весов вместе с головой Кассейна лежит и его собственная голова.

* * *

В Москве генерала Масловского опять вызвали в кабинет Председателя комитета. Войдя в его кабинет, Масловский застал Андропова читающим машинописный текст расшифрованного сообщения.

Председатель подал сообщение Масловскому.

— Познакомьтесь, товарищ генерал.

Масловский прочел, и все у него внутри оборвалось. Вернул телеграмму трясущимися руками.

— Ваш человек в Европе начал открытую охоту на Папу римского, генерал. Это его решение нам совсем не нравится, но мы ничего не можем сделать. Остается только сидеть и ждать в надежде, что британские коллеги продемонстрируют большую эффективность.

— Товарищ Председатель, мне нечего сказать.

— Да, нечего, Масловский. Это дело было не только плохо задумано. Это авантюризм. — Андропов нажал кнопку на столе. За спиной Масловского открылась дверь, и два молодых капитана КГБ вошли в комнату. — Освободите свой кабинет, генерал, передайте ключи и дела человеку, которого я назначу. Потом вас препроводят на Лубянку, где вы будете ожидать суда за государственные преступления.

Лубянка… Сколько же человек он сам туда направил? Вдруг Масловскому стало трудно дышать, страшная боль пронзила руки и грудь. Падая, он ухватился за стол. Андропов в тревоге отклонился назад, два капитана бросились к Масловскому. Тот попытался что-то сказать, но слова застревали в горле, причиняя мучительную боль.

Наверное, он хотел сказать Андропову, что не будет никакой Лубянки, как не будет никакого суда. Странно, но в последний миг Масловский подумал не о себе, а о Татьяне. Ему вспомнилось, как она сидела за роялем, исполняя его любимую вещь — «Море» Дебюсси. Потом звуки музыки стали угасать, их место заполнила тьма.

* * *

На протяжении дня Фергюсон встретился с министром внутренних дел, руководителем подразделения «Д-13», начальником антитеррористической группы Скотленд-Ярда и генеральным директором службы безопасности. Усталый, он вернулся домой, где застал Девлина. Тот сидел у камина и читал «Таймс».

— Папа сейчас, наверное, возвращается с Фолклендских островов, — сказал Девлин, складывая газету.

— Может быть. Тебе бы следовало побывать на встречах, которые меня сегодня вымотали. — Фергюсон наклонился к огню, чтобы согреться. — Наши бонзы его всерьез не воспринимают.

— Вы Кассейна имеете в виду?

— Конечно. Они признают, что Кассейн существует в действительности, но явно недооценивают угрозу, которую он представляет. Боже ты мой, за пару дней он расправился с Левиным, Уайтом, Любовым, Черным, двумя бойцами ИРА. Это не человек, а настоящий палач.

— Нет. Я так не думаю. Для него это просто работа. То, что необходимо сделать, — сделать чисто и быстро. Он часто оставлял в живых свои жертвы. Взять, к примеру, эпизод со мной и Татьяной. Перед ним всегда стоит только главная цель, вот и все.

— Ладно, хватит об этом.

Фергюсон передернул плечами. Дверь отворилась — в кабинет вошел Гарри Фокс.

— Здравствуйте, сэр, здравствуйте, Лайам. Чувствую, жизнь не остановилась в мое отсутствие.

— Присаживайтесь, — буркнул Фергюсон. — Так вот, единственное, в чем мне удалось убедить министра внутренних дел и директора службы безопасности, — это в необходимости привлечь к Кассейну широкое общественное внимание. Конечно, информировать прессу во всех подробностях о его «подвигах» и замыслах пока преждевременно, но какую-то утечку информации организовать не помешает. Мы договорились, что в газеты будет передана фотография Кассейна с кратким сообщением: опасный преступник, террорист, связанный с ИРА, маскируется под священника, при опознании сообщить в ближайшее отделение полиции. И все. Никаких связей с КГБ, никакой подготовки покушения на Папу. Цель визита Папы ясна: он искренне хочет попытаться положить конец кровопролитию в Южной Атлантике. Представляете, какой поднимется вой, если станет известно, что первый за всю историю визит Папы на британскую землю какой-то маньяк попытается превратить в кровавую трагедию. — Фергюсон подбросил в камин несколько сухих поленьев. — В вечерних газетах фотоснимок появится уже сегодня, в общенациональных — завтра.

— Очень хорошо, — заметил Фокс, — это заставит его нервничать.

— На это я и рассчитываю. Ну, а пока… Пока нам остается сидеть и ждать. Ясно только одно, — Фергюсон встал и прошел к окну, — он где-то в стране.

— И вся сложность в том, — вставил Девлин, — что никто не знает, где он может вынырнуть.

* * *

В полдень того же дня Его Святейшество Иоанн Павел II сидел за рабочим столом в небольшом кабинете рядом с опочивальней и изучал только что поступившее сообщение. Человек, стоявший перед ним, был одет в невзрачную черную сутану. По виду его можно было принять за обыкновенного священнослужителя. В действительности он возглавлял орден иезуитов, самый известный из всех орденов католической церкви. Иезуиты в течение столетий, действуя по преимуществу тайными методами, отвечали за безопасность Папы. Этим объяснялся срочный приход главы ордена из резиденции «Кооледжио ди Сан Роберто Беллармино» на Виа дел Семинарио, на аудиенцию с Его Святейшеством.

Папа Иоанн Павел II отложил документ. Заговорил по-итальянски. Польский акцент едва ощущался, хотя Папа был родом из Польши.

— Когда вы это получили?

— Первый доклад из секретариата совета церквей Дублина пришел три часа назад, сообщение из Лондона чуточку позже. Я лично переговорил с английским министром внутренних дел, который дал самые высокие гарантии и отослал меня к бригадиру Фергюсону, упомянутому в сообщении как главное лицо, отвечающее за вашу безопасность.

— Но вы беспокоитесь?

— Ваше Святейшество, почти невозможно предугадать действия террориста-одиночки, особенно если он не заботится о собственном спасении. Этот человек, Кассейн, в прошлом неоднократно демонстрировал свои уникальные способности убивать.

— Святой отец Кассейн, — уточнил Иоанн Павел. — Может, он и убийца, но в глазах церкви он остается священником, и Господь никогда не допустит, чтобы Кассейн забыл об этом.

Глава иезуитов посмотрел на грубоватое лицо Папы, лицо, которое могло принадлежать любому человеку из народа. В нем была какая-то странная простота и внутренняя глубокая вера. Как уже не раз случалось в прошлом, глава Ордена склонил голову перед этой неподдельной искренностью.

— Вы отправитесь в Англию, Ваше Святейшество?

— В Кентербери, мой друг, туда, где святой Томас Бекет принял смерть во славу Господню.

Глава иезуитов поцеловал перстень на протянутой Папой руке.

— Тогда, Ваше Святейшество, вы должны извинить меня. Многое надо подготовить.

Он вышел, а Иоанн Павел, постояв у окна, пересек комнату, открыл маленькую дверь и зашел в личную часовенку. Преклонившись перед алтарем, он ощутил какой-то безотчетный холодок в душе. Этот холодок навеяли воспоминания о недавнем покушении, которое чуть было не лишило его жизни, о долгих месяцах мучительного выздоровления. Но затем, отбросив эти мысли, Папа сосредоточился на самом важном. Он молился за грешную душу святого отца Гарри Кассейна и всех согрешивших в мире.

* * *

Фергюсон положил телефонную трубку и взглянул на Девлина и Фокса.

— Его Святейшество проинформировали во всех подробностях о Кассейне и об опасности, которую он представляет. Папа не изменил своего решения.

— Можно ли было предполагать иное? — сказал Девлин. — Это же человек, боровшийся столько лет в подполье против нацистов.

— Хорошо. Все ясно. Так или иначе вам пора. Гарри, отвезите Девлина в центральное управление и выпишите пропуск категории «А». Это не простое удостоверение, Девлин. Его имеют всего несколько человек в стране. С ним вам везде открыт доступ.

— А оно дает мне право на ношение оружия? «Вальтер», думаю, не помешает. Я по натуре глубокий пессимист, как вы знаете.

— Большинство наших оперативников заменили оружие после того случая, когда какой-то идиот сделал попытку стрелять в принцессу Анну, а «вальтер» ее телохранителя заклинило. С револьверами такого никогда не бывает. Примите мой совет.

Фергюсон придвинул к себе бумаги, а Девлин и Фокс вышли из кабинета и стали одеваться.

— А я все же предпочитаю «вальтер», — сказал Фокс.

— Одно можно точно сказать: каким бы ни было оружие, лучше, чтобы оно не заклинивало при встрече с Гарри Кассейном, — усмехнулся Девлин.

Они вышли из квартиры и направились к лифту.

* * *

В голове Кассейна созрел конкретный план. В субботу ему надо быть в Кентербери. Но до этого дня еще трое суток. Следовательно, необходимо где-то отсидеться. В свое время Дэнни Мэлоун назвал многих людей из преступного мира, готовых укрыть за хорошую плату кого угодно. Немало, конечно, их было в Лондоне, Лидсе и Манчестере. Но братья Мунго с их фермой в Гэлловее интересовали Кассейна больше других. Привлекала удаленность места, да и искать его в Шотландии вряд ли кому придет в голову. А самолет «Бритиш Эрвейз» летит из Глазго в Лондон всего час.

Скоротать где-то время — вот главное. Нет никакого смысла появляться в Кентербери раньше срока. Организовывать тоже ничего не надо. Эти мысли забавляли Кассейна, когда он сидел в автобусе до Карлайла. Он представил себе приготовления в Кентерберийском соборе: каждый вход и выход под усиленной охраной, повсюду полицейские снайперы, ищейки в штатском… И все — без толку. Это как в шахматах, постоянно повторял он Девлину, худшему в мире игроку. Данный ход ничего не значит. Выигрыш зависит от того, как рассчитать всю партию. Похоже на работу фокусника. Зрители считают, что его движения правой рукой самые главные, но все дело в его левой руке.

Кассейн задремал, а когда проснулся, по левую сторону уже простиралось море, сверкающее в свете полуденного солнца. Он наклонился вперед и спросил у пожилой женщины, сидевшей перед ним:

— Где это мы?

— Только что проехали Аннан. — Женщина говорила с заметным шотландским акцентом. — Следующая остановка в Дамфрисе. А вы католик?

— Боюсь, что да, — осторожно ответил Кассейн. — В Шотландии в основном живут протестанты.

— Как здорово. Я тоже католичка. Шотландско-ирландского происхождения, святой отец. — Она взяла его руку и поцеловала. — Благословите меня, святой отец. Вы же из древней страны.

— Да, это так.

Кассейн уже было решил, что она станет ему надоедать всю дорогу, но женщина отвернулась и стала смотреть в окно. Небо покрылось тучами, стало темно и пошел дождь, загрохотали раскаты грома. Дождь перешел в сильнейший ливень, крупные капли воды барабанили по крыше автобуса. Они остановились в Дамфрисе, двое пассажиров вышли, и автобус продолжил путь по пустынным улицам, с которых ливень прогнал всех прохожих. Потом опять пошли сельские пейзажи.

Теперь не долго осталось, думал Кассейн. Не более пятнадцати миль до Данхилла, где ему выходить. Оттуда по проселочной дороге несколько миль до деревушки под названием Ларвик. Недалеко от нее и находится ферма братьев Мунго.

Водитель с кем-то говорил по автобусной рации; закончив разговор, он включил внутреннюю громкую связь.

— Внимание, леди и джентльмены. Прямо перед Данхиллом дорога стала непроезжей. Вся залита водой. Застряло много машин.

Пожилая пассажирка впереди Кассейна встревожилась.

— А что нам делать? Сидеть всю ночь в автобусе?

— Через несколько минут мы прибудем в Корбридж. Совсем небольшое местечко, но рядом проходит железнодорожная линия. Сейчас договариваются, чтобы остановить для вас ближайший поезд до Глазго.

— Билет на поезд раза в три дороже, — сказала та же женщина.

— Поедете за счет фирмы, — весело объяснил ей водитель. — Не волнуйтесь, дорогая.

— А поезд останавливается в Данхилле? — спросил Кассейн.

— Может быть. Я точно не знаю. Посмотрим.

Кривая удача, так это звучит на уголовном жаргоне. Это ему еще Дэнни Мэлоун объяснил. Совершенно неважно, что ты тщательно все спланировал, в последний миг может возникнуть абсолютно непредвиденное обстоятельство. Злиться на это не имеет смысла. Надо искать альтернативные решения.

Черные буквы на белом фоне дорожного указателя возвестили, что они въехали в пределы Корбриджа. Вскоре показались сквозь пелену дождя первые дома. Универмаг и газетный киоск. Напротив маленькая железнодорожная станция. Водитель завел автобус на площадку.

— Подождите здесь. Я схожу и все выясню. — Он вылез из кабины и побежал к станции.

Дождь и не думал прекращаться. Между пивной и универсамом в сплошной стене здания зиял проем, торчали полуразрушенные балки. Очевидно, дом стал разрушаться под напором воды, и теперь перед ним собралась небольшая толпа людей. Кассейн лениво смотрел на них, потом полез в карман за сигаретами, но оказалось, что они уже кончились. Минуту поколебавшись, он подхватил сумку, выскочил из автобуса и побежал к киоску. Попросил у молодой продавщицы пару пачек сигарет и, если есть, топографическую карту местности. Карта в продаже была.

— Что происходит? — спросил Кассейн.

— Там разбирали старый зерновой склад. Все было нормально, пока не пошел дождь. В подвале что-то обвалилось. Перекрытия или еще что.

Вместе они стали наблюдать за происходящим. В этот момент с другого конца деревеньки появилась машина полиции. Подъехав, она остановилась. В ней сидел только один человек, здоровый, грузный мужчина в светло-голубой куртке с сержантскими нашивками. Он вышел, растолкал толпу и исчез внутри.

— Ну вот, кавалерия прискакала, — сказала продавщица.

— А разве он не местный?

— В Корбридже нет полицейского участка. Он из Данхилла. Сержант Броуди, Лаклан Броуди. — Одного тона ее было достаточно, чтобы все понять.

— Не очень-то вы его жалуете.

— Лаклан из тех, кто слишком часто пускает в ход кулаки. У него бульдожья сила, и ему нравится ее демонстрировать. Вы католик?

— Боюсь, что да.

— Для Лаклана это означает антихрист. Он еще проповедник местной секты.

Какой-то рабочий в оранжевой куртке и строительной каске вышел из толпы, по лицу его текли грязь и вода. Он прислонился к стене.

— Плохо дело? — спросила продавщица.

— Кошмар. Одного из моих людей зажало. Стена рухнула. Делаем все возможное, но в подвале мало места, и вода постоянно прибывает. — Он нахмурился и обратился к Кассейну. — Простите, святой отец, вы случайно не католик?

— Католик.

— Меня зову Гарди. — Мужчина схватил Кассейна за руку. — Я здесь мастер. Человек там, внизу, тоже из Глазго, он итальянец. Джино Тизини. Он боится, что сейчас умрет. Просил меня найти священника. Не пойдете ли со мной, святой отец?

— Конечно, — ни секунды не колеблясь, ответил Кассейн и передал свою сумку девушке. — Присмотрите за ней, хорошо?

— Не беспокойтесь, святой отец.

Они прошли сквозь толпу. Вниз, в яму, вели обвалившиеся ступеньки. Сержант Броуди сдерживал толпу. Гарди стал спускаться вниз. Когда за ним последовал Кассейн, Броуди грубо схватил его за руку.

— Это еще кто?

— Пропустите его, — сказал Гарди. — Он священник.

В глазах Броуди загорелись огоньки откровенной ненависти. Все это было слишком хорошо знакомо Кассейну. Опять Белфаст.

— Я вас не знаю, — рявкнул Броуди.

— Меня зовут Фаллон. Я из автобуса, идущего в Глазго, — спокойно объяснил Кассейн.

Он взял полицейского за руку, ослабляя его хватку. Броуди поморщился от боли. Кассейн отпихнул его и стал спускаться по ступенькам. Сразу же погрузился по колени в воду. Склонившись под низким перекрытием, он двигался вслед за Гарди. Подвал слабо освещался шахтерской лампой, высвечивая обломки каменной кладки и досок. Из узкой амбразуры, шатаясь, вышли два человека, оба промокшие до нитки и, очевидно, неимоверно уставшие.

— Все без толку, — сказал один из них. — Его голова будет в воде через пару минут.

Гарди прошел мимо них, Кассейн двинулся следом. Дальше им пришлось ползти на корточках. В темноте виднелось бледное лицо Джино Тизини. Кассейн уперся рукой в стену. Упало несколько кирпичей и досок.

— Осторожно! — крикнул Гарди. — Все может рухнуть, как колода карт.

В подвал с бульканьем прибывала вода. Тизини слабо улыбнулся.

— На исповедь у нас уже не хватит времени, святой отец.

— Нам ее и не надо. Нужно высвободить вас.

Еще один мощный поток воды обрушился на них, и лицо Тизини исказила гримаса ужаса. Кассейн продвинулся дальше, поддерживая голову итальянца над водой.

— Сюда уже много чего нанесло, — прошептал Гарди. — Его прижимает одна-единственная балка, но она соединена со стеной. Если ее сдвинуть с места, на нас обрушится все остальное.

— А если не сдвинуть, через две-три минуты он утонет.

— Вы тоже можете пострадать, святой отец.

— И вы. Так что вперед, за дело.

— Святой отец! — воскликнул Тизини. — Именем Господа отпустите мне грехи!

— По велению Господа отпускаю тебе все твои грехи именем Отца и Сына и Святого Духа, — произнес Кассейн и кивнул Гарди. — Давай!

Мастер глубоко вдохнул и нырнул вниз, обхватив руками злополучную балку. Его плечи, казалось, вспухли от напряжения, когда он вынырнул из воды, удерживая в руках балку. Тизини страшно закричал — поток воды бросил его к Кассейну. Стена зашаталась. Гарди подхватил Тизини и потащил его к выходу. Кассейн оттолкнулся от стены, прикрывая голову руками, ее обломки градом сыпались на него. Он уже почти добрался до выхода, когда тяжелый кирпич упал ему на голову.