Когда он шел прочь от клуба, ветер, задувавший с реки, принес с собой влажный и терпкий запах гниющих листьев; в нем было что-то от разрушения, и это наполнило его смутным, непонятным волнением.

Дождь падал тугими серебристыми копьями, блестевшими в свете фонарей, когда он быстро шагал по пустынным улицам к центру города. Мимо проехала случайная машина, да время от времени кто-нибудь торопливо шагал по тротуару, пряча голову в воротник от проливного дождя.

Он увидел старика в рваном пальто и берете — тот стоял под навесом в парадном на углу главной улицы, все еще не теряя надежды продать последнюю дюжину воскресных газет. Брейди купил у него одну; тыльной стороной ладони старик вытер каплю, висевшую у него на носу, и вышел под дождь, показывая, куда ему нужно повернуть.

Сначала он прошел мимо театра — узкого, с фасадом, облицованным мрамором, здания в эдвардианском стиле; сбоку была дорожка, ведущая к служебному входу. Афиши на эту неделю еще висели в застекленных витринах, и Брейди, повинуясь внезапному порыву, остановился и пробежал их глазами, высматривая имя Энни Даннинг.

Он нашел ее в нескольких номерах, в основном изображенной в тесном кружке двух-трех молодых танцоров, но был и одиночный портрет, и Энни получилась на нем очень похожей. Он постоял с минуту, разглядывая афишу, вспоминая доброту и сочувствие Энни, потом вздохнул и зашагал прочь.

Храм Тишины был за следующим поворотом. На улице стояло много машин; Брейди шел по тротуару, когда громадный черный «мерседес» резко свернул к обочине, обдав его водой из канавы. Он сердито обернулся.

— Какого черта! Смотреть надо, куда едете!

Он краем глаза уловил широкополую фетровую шляпу и толстые линзы очков. Во мраке белизной сверкнули зубы.

— Что ж, извините, — ответил мужчина, как будто слегка шепелявя, и вывернул подальше, на середину, туда, где было просторнее.

Брейди подошел к воротам храма и, нахмурившись, оглядел внушительное строение. Вид у него был такой, будто раньше здесь находилась молельня сектантов — мрачная, почерневшая викторианская постройка с ложно дорическими колоннами и портиком над входом. Прежние прихожане, вероятно, рассеялись, так как люди предпочитали уезжать из центра города, и Дас приобрел этот дом по дешевке.

Брейди поднялся по широким ступеням к портику, открыл одну из дверей, и в нос ему тотчас ударил удушающий запах ладана.

Холл был устлан дорогим индийским ковром и освещен электрическими свечами. Откуда-то из глубины помещения доносился тихий гул голосов; Брейди пошел на звук и оказался перед широкими двойными дверями.

Он постоял за ними, прислушиваясь, потом заметил еще одну дверь с другой стороны. Брейди открыл ее и поднялся по узкой каменной лестнице, попав на галерею, откуда был виден зал внизу.

Алтарь и хоры из него были убраны. На их месте стояла позолоченная статуя Будды. В зале не было стульев, и собравшиеся сидели, скрестив ноги, прямо на полу. Тут были люди уже немолодые, взволнованные, в большинстве своем женщины.

Зал тускло освещали такие же фальшивые свечки, и воздух в нем был густым от курений. Перед статуей Будды в чаше горел огонь, и перед ним, припав лицом к полу, молился мужчина.

Брейди подумал, что это, должно быть, Дас. Он выглядел весьма импозантно. На нем было желтое просторное одеяние, оставлявшее одно плечо открытым, а голова была гладко выбрита.

Через некоторое время Дас встал и повернулся к собравшимся. У него было красивое лицо и спокойные, мудрые глаза. Он мягко улыбнулся и произнес мелодичным голосом:

— Таким образом, братья мои, я даю вам текст, над которым вы можете размышлять до нашей следующей встречи. Делать добро — это еще не все. Необходимо также быть добрым.

Слова его прозвучали весьма убедительно, однако впечатление это для Брейди тут же было испорчено.

— У выхода, как обычно, будет произведен сбор пожертвований. Пусть каждый даст, сколько может, для общего блага.

Он поднял руки в благословляющем жесте, затем повернулся и скрылся за ширмой. Собравшиеся поднялись, иногда не без усилий; Брейди оставался на месте, пока последний из них не вышел.

Он спустился по лестнице и как раз выходил в коридор, когда какая-то женщина собиралась войти в маленький кабинет напротив. На ней было желтое широкое одеяние, похожее на то, что было на Дасе, в руках — большой мешок для пожертвований, бока которого оттопыривались от денег.

— Чем могу вам служить? — спросила она, слегка сдвинув брови.

На вид ей было лет сорок; она напоминала старую деву, с одним из тех замкнутых, иссушенных лиц и легким подергиванием у рта.

— Я хотел бы, если возможно, поговорить с мистером Дасом, — сказал ей Брейди.

— Учитель всегда очень устает после службы, — ответила женщина. — И обычно не принимает по воскресеньям.

— Это очень срочно, — настаивал Брейди.

Она все еще колебалась, и он поспешно вынул две бумажки по десять шиллингов и бросил в мешок для пожертвований.

— Служба была замечательная.

— Не правда ли? — просто оказала она. — Пойду узнаю, не сможет ли Учитель уделить вам немного времени. Пожалуйста, подождите здесь.

Женщина прикрыла дверь кабинета, но Брейди слышал, как она сняла трубку. До него донеслось приглушенное бормотание, потом она вернулась.

— Учитель устал, но он сможет вам уделить пять минут, — сообщила она. — Прошу вас, пройдите сюда.

Длинный крытый переход соединял помещение храма с тем, что некогда было жилищем священника. Они дошли до его конца, и женщина открыла дверь; Брейди снова ощутил удушливый запах курений.

Они прошли через зал, стены которого были увешаны прекрасными гобеленами, и женщина осторожно постучала в одну из дверей и вошла.

Брейди вошел вслед за ней и остановился у порога со шляпой в руке. Стены были затянуты расшитыми китайскими шелками с драконами, пол застлан изумительным черным ковром.

В углу комнаты, в нише на алтаре, стояла маленькая Фигурка Будды; перед ней в чаше курился фимиам; там же, склонив голову, стоял на коленях Дас.

— Подождите здесь, пока он не сможет принять вас, — шепнула женщина и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.

Посреди комнаты стоял прекрасный, ручной работы, письменный стол с полированной, черного дерева крышкой, а вдоль стен, по обеим сторонам, на особых стеллажах было расставлено великолепное собрание китайской керамики.

Брейди подошел и стал рассматривать изящную фарфоровую вазу. За спиной у него послышался легкий шорох.

— Я вижу, вам нравится моя маленькая коллекция, — сказал Дас. — Вы, случайно, не художник?

Брейди покачал головой.

— Ничего общего. Я инженер, но меня восхищает все, что хорошо сконструировано.

— Даже мост может быть произведением искусства, — согласился с ним Дас. — Если вас интересует, то ваза, которой вы восхищаетесь, принадлежит к династии Мин и стоит гораздо более тысячи фунтов. Это жемчужина моей коллекции.

Он любовно коснулся ее тонкой рукой, потом прошел к письменному столу и сел, указав на кресло напротив себя.

— Махрун сказала мне, что у вас есть какие-то проблемы, мой друг. Что вы нуждаетесь в наставлении.

— Что ж, можно и так сказать, — согласился Брейди, вынимая сигарету и закуривая. Потом сел в кресло и швырнул шляпу на пол. — Меня зовут Мэттью Брейди. Это что-нибудь говорит вам?

Дас казался слегка удивленным.

— А что, разве должно говорить?

— Думаю — да, — оказал Брейди. — Судя по тому, что вы предлагали весьма неплохую цену за то, чтобы я сыграл в ящик.

Глубокое сожаление отразилось в прекрасных и влажных глазах индийца.

— Боюсь, не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, мистер Брейди. Мы здесь думаем только о подавлении себялюбия, мы жаждем лишь обрести истину, и каждый ищет ее в своей душе. Уничтожение любого человеческого существа достойно, на наш взгляд, величайшего осуждения и кары.

— Оставьте свои нравоучения для щедрых клиентов с набитыми кошельками, — заметил Брейди.

Дас вздохнул и надавил на кнопку звонка на столе.

— Боюсь, что мне придется просить Махрун вывести вас отсюда.

— Мне кажется, вам следовало бы более усердно заботиться о девственницах храма, — заметил Брейди. — У нее такой вид, будто вся влага в ней давным-давно высохла. Кем она, интересно, была, когда вы ее сюда заманили — школьной учительницей?

— Вы, по-моему, переходите все границы приличий, мистер Брейди, — оказал Дас. — Боюсь, мне придется принять к вам кое-какие меры. Не очень приятные меры.

За спиной у Брейди послышался легкий шорох; мускулистая рука обвила его шею, вздернув ему подбородок, и одним сильным рывком поставила на ноги. Он был зажат, как в тисках, не имея возможности повернуться, чтобы увидеть нападавшего. Дас откинулся в кресле и улыбнулся.

— Я думаю — река подойдет, мистер Брейди. Да, это будет весьма убедительно. Вы поскользнулись и упали с причала, и ваше тело унесло половодьем. Я просто сослужу службу обществу.

— Вы не сделаете этого, — сказал Брейди без всякой надежды.

— Да что вы, — удивился Дас. — Жаль, что мне не удастся услышать, как вы улизнули из Мэннингема, но у нас не так много времени.

Кресло ногой отшвырнули с дороги, и Брейди поволокли к двери. Он пытался сопротивляться, но почувствовал, что совершенно беспомощен против этой железной хватки. В отчаянии он поднял правую ногу и изо всех сил ударил ею по голени противника, так что та хрустнула в подъеме.

Мужчина, державший его, вскрикнул от боли и разжал руки. Брейди мгновенно повернулся, увидев над собой лицо нападавшего. Это был самый громадный из всех мужчин, каких ему доводилось видеть. Крохотные свиные глазки злобно сверкали на плоском лице идиота; кулак мелькнул в воздухе, попав Брейди в плечо, так что тот отлетел на другой конец комнаты.

— Прикончи его, Шон! Прикончи! — крикнул Дас, и здоровяк двинулся на Брейди; его громадные, с обломанными ногтями руки списали почти до колен. Брейди схватил маленький лакированный столик, оказавшийся под рукой, и швырнул под ноги Шону, тот споткнулся и растянулся на полу.

У Брейди не было иллюзий насчет своих шансов в честной борьбе. Он быстро метнулся вперед, целясь ногой Шону в голову, но с рефлексами у великана было все в порядке. Он схватил Брейди за ногу, крутанул и повалил на пол.

Они бешено схватились, катаясь по полу; Брейди молотил Шона руками и ногами, пытаясь вырваться, но безуспешно. Исполинские руки сомкнулись вокруг его горла; Шон навалился на него сверху, и Брейди стал задыхаться.

В комнате внезапно будто стемнело, и Брейди, отчаянно вырываясь, вспомнил старый прием дзюдо и плюнул Шону в лицо. Гигант машинально отдернул голову, и Брейди вонзил свои застывшие пальцы в его открытое горло, как раз над адамовым яблоком.

Рот Шона распахнулся в беззвучном крике, и он повалился назад, в судорогах катаясь по полу, раздирая руками ворот.

Когда Брейди поднялся на ноги, бережно ощупывая горло, Дас уже выбрался из-за письменного стола и бросился к двери. Брейди схватил его за желтое одеяние, круто развернул и толкнул обратно в кресло. Дас с яростью взглянул на него.

— Ничего у вас не выйдет, Брейди.

Его красивое лицо исказилось от бешенства; Брейди ухмыльнулся.

— Я все думал, какой вы на самом деле под этой вашей фальшивой личиной. Теперь я знаю.

— Я снова упрячу вас за решетку, даже если это будет стоить мне жизни, — кипя от ярости, бросил Дас.

— Как бы не так, — возразил Брейди. — Если я снова попаду в лапы правосудия, я и вас потяну за собой. Я скажу, что это вы устроили мне побег, а потом обозлились, потому что я не смог вам заплатить, как обещал.

— Они вам не поверят, — презрительно ответил Дас.

— Я в этом не уверен. У них наверно уже имеется дело на вас, по меньшей мере, в фут толщиной. Бьюсь об заклад, они только и ждут, чтобы вы где-нибудь дали промашку.

— Вон отсюда! Убирайтесь! — взвизгнул Дас.

— Не раньше, чем вы мне выложите то, что я хочу знать, — сказал Брейди. — Вы подговорили Вильму Саттон убрать меня с дороги, желательно к сегодняшнему дню. Мне хотелось бы знать, почему.

— Подите к черту! — угрюмо сказал Дас.

Брейди пожал плечами и встал. Он прошел через комнату к стеллажам, где индиец держал свою коллекцию, взял прекрасный алебастровый сосуд и швырнул его о стену. Тот разлетелся на мелкие осколки; Дас вскочил на ноги с отчаянным криком.

— Я не шучу, — сказал Брейди. — Мой следующий номер будет еще лучше.

Он взял вазу династии Мин и медленно поднял над головой; Дас вскрикнул от ужаса.

— Нет, ради Бога, Брейди! Я вас умоляю.

— Тогда говорите, да поживее, — ответил Брейди. — У меня мало времени.

— На прошлой неделе ко мне пришел один человек, — торопливо начал Дас. — Он приехал из Лондона — венгр по имени Энтони Харас. Он сказал, что вас нужно во что бы то ни стало отправить на тот свет, и он хорошо заплатит, если я смогу это устроить.

— Кто послал его? — спросил Брейди.

Дас, казалось, заколебался, и Брейди опять поднял вазу.

— Нет, пожалуйста, я скажу, — залепетал индиец. — Это один мой знакомый в Лондоне. Время от времени мы с ним имеем общие дела.

— Как его имя?

— Сомс — профессор Сомс. Он натуропат. У него дом на Делл-стрит, рядом с Риджент-парком. Я никогда не встречался с ним лично. Это просто деловое знакомство, которое я использую, когда нужно провернуть какую-нибудь торговую сделку.

Брейди взмахнул вазой, и Дас выскочил из-за стола, протягивая к нему руки.

— Я говорю вам правду, клянусь!

Мгновение Брейди пристально вглядывался в искаженное страхом, потное лицо, потом отдал вазу индийцу.

— Надеюсь, что так, — сказал он.

Дас, глубоко вздохнув от облегчения, прижал драгоценную вазу к груди, и Брейди прошел через комнату к двери, мимо Шона, который уже сидел, негромко поскуливая, точно раненое животное; лицо его было синевато-багровым.

Когда Брейди уже открыл дверь, Дас злобно пробормотал:

— Кто-то желает вашей смерти, Брейди. Я не знаю, почему, и даже не знаю, кто. Но я надеюсь, что он доберется до вас прежде, чем полиция.

Брейди молча закрыл за собой дверь и вернулся по крытому переходу в храм. Женщина стояла в вестибюле перед маленькой статуей, задумчиво склонив голову в созерцании. Она обернулась, заслышав его шаги, и улыбнулась.

— Ну как, помог вам Учитель?

— Пожалуй, да, — оказал Брейди.

— Мы, кому указан истинный путь, должны неустанно благодарить его.

— Он, без сомнения, исключительный человек, — серьезно согласился Брейди и вышел на улицу, в ночь.

Дверь бесшумно затворилась за ним; он на мгновение задержался на верхней ступеньке. Очевидно, Лондон должен стать его следующим шагом, но как ему добраться туда? Он уже истратил половину из тех пяти фунтов, что взял в ящике кассы в лавчонке; билет на поезд стоит дороже, в этом он нисколько не сомневался.

Добираться на попутках слишком опасно, но где-нибудь на выезде из города, на главной дороге, обязательно должна бить забегаловка для водителей. Такое место, где шоферы грузовиков, ведущие машины на юг, могли бы перекусить и отдохнуть. Если бы только ему удалось забраться в кузов грузовика, так, чтобы его не заметили, он мог бы поспеть в Лондон к завтраку, и никто бы ничего не пронюхал.

На улице не было ни души; только одна машина стояла чуть дальше с включенными фарами. Когда он вышел через главные ворота, автомобиль отъехал и двинулся в его сторону.

Это был черный «мерседес», тот самый, который обдал его грязью. Брейди все тем же уверенным шагом шел по направлению к шоссе. Мотор позади него внезапно взревел, и «мерседес» вылетел на тротуар с явным намерением вдавить его в стену, словно муху.

Брейди подпрыгнул, ухватившись за поручни ограждения, и поднял ноги. Что-то будто дернуло его за пальто, затем «мерседес» снова выехал на дорогу и притормозил. Когда он стал разворачиваться, Брейди спрыгнул на мостовую, повернулся и бросился бежать.

Шины за ним пронзительно заскрипели, и широкий луч света выхватил его из темноты, так что исполинская тень упала на кирпичную стену. Он в отчаянии оглянулся, заметив слева узкий проход. Брейди едва успел туда втиснуться, как машина затормозила.

Он стоял в начале узкой, мощенной булыжником дорожки, шедшей между высокими каменными стенами; где-то посредине ее освещал старомодный газовый фонарь, подвешенный на кронштейне к одной из стен.

Дверца машины хлопнула, Брейди отступил в полумрак и ждал. Мужчина вышел и остановился в нескольких футах от него; свет от газовой лампы, освещавший начало дорожки, блеснул на толстых стеклах очков под фетровой шляпой.

Воротник его плотного, тяжелого пальто был поднят, прикрывая лицо, но зубы его сверкнули в довольной усмешке, и он произнес своим странным шепелявящим голосом:

— Давайте посмотрим на вещи разумно, Брейди.

— Я готов, — сказал Брейди. — Кто вы, черт побери, Энтони Харас?

Мужчина резко хохотнул и вскинул правую руку. Брейди мгновенно пригнулся, и яркая вспышка пронзила ночь. Раздался приглушенный щелчок, и пуля рикошетом отлетела от стены у него за спиной.

Однажды, сидя в одном из кафе в Гаване, еще до режима Кастро, Брейди видел, как за соседним столиком убили человека. Убийца стрелял из «маузера» с круглым глушителем, и звук был такой же. Брейди повернулся и побежал, глядя на газовый фонарь посредине дорожки.

У него за спиной по булыжникам тяжело грохотали шаги, эхом отдаваясь от стен; снова послышался приглушенный щелчок, и что-то просвистело у него мимо уха.

Брейди присел и схватил большой камень. Вскочив, он запустил его в газовую лампу, и вся дорожка погрузилась во тьму.

Он выбежал в узкий проулок рядом со зданием театра, задыхаясь, не чуя под собой ног. Дальше от него, слева, находился служебный вход; над ним горела маленькая лампочка.

Когда Брейди подбежал, дверь отрылась и показалась какая-то женщина. В руке у нее был небольшой саквояж; она повернулась, собираясь запереть дверь на ключ. Брейди поскользнулся на мокрых булыжниках и налетел на переполненный мусорный бак, крышка с грохотом упала на землю.

Девушка тотчас же обернулась, и он увидел перед собой белое испуганное лицо Энни Даннинг.

— Не бойтесь, — выдохнул он.

Крик замер у нее в горле, она смотрела на него, широко раскрыв глаза.

— Но я не понимаю, мистер Брейди. Они что, выпустили вас?

«Маузер» опять кашлянул, и лампочка над дверью разбилась вдребезги. Брейди мельком заметил Хараса; тот стоял в начале прохода.

Он ногой открыл дверь и втолкнул Энни Даннинг внутрь и дальше по коридору.

— Некогда объяснять, — сказал он. — Там, на улице, мужчина, он вооружен и из кожи вон лезет, чтобы убить меня.

Они как раз завернули за угол в конце коридора, когда дверь распахнулась, и Харас устремился за ними. Брейди замер, сжимая локоть девушки.

— Что там?

— Гардеробные, — ответила она.

Он потащил ее по лестнице наверх и налево, и они оказались за кулисами сбоку от сцены. Харас не отставал от них; он бегал удивительно быстро для человека своей комплекции. Единственная лампочка освещала сцену, и Брейди с девушкой перебежали на ту сторону, найдя себе временное укрытие в полумраке.

Брейди хотел было спуститься по маленькой лесенке, но Энни потянула его назад.

— Туда не стоит, там запертая дверь. Сюда!

Там оказалась еще одна дверь, полускрытая за какими-то декорациями, девушка распахнула ее и втащила Брейди внутрь. Она быстро задвинула засов; они стояли в темноте и ждали.

Харас вбежал за кулисы и остановился. Через мгновение он спустился по лесенке и попытался открыть дверь — яростно дергал за ручку, потом отошел и вернулся на сцену.

— Я бы многое отдал, чтобы иметь сейчас в руках пистолет, — тихо прошептал Брейди.

Девушка зажгла свет. Помещение было завалено старыми костюмами и театральными декорациями, здесь была даже мебель — все, что копилось годами.

Она подошла к шкафу и открыла его. Когда она снова повернулась, в руке у нее был револьвер 38 калибра.

— Такой подойдет? Правда, это всего лишь театральный пугач. Мы его используем в спектаклях. Зато здесь есть еще коробка с холостыми патронами.

Брейди открыл барабан и заглянул в него; в нем вдруг проснулся азарт.

— Во всяком случае, я до смерти смогу напугать этого подонка.

Девушка открыла коробку с патронами, и Брейди быстро зарядил револьвер; потом подошел к двери и отодвинул засов.

Она подошла и встала у него за спиной; Брейди выключил свет и ощутил ее тепло, аромат — так близко от него в темноте.

— Держитесь-ка подальше, — приказал он. — Это мое личное дело. Я вовсе не хочу, чтобы вас ранили.

Он осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Харас стоял посреди сцены, вглядываясь в зрительный зал.

— Бежать бессмысленно, Брейди, — крикнул он. — Вам все равно не уйти.

— Харас! — тихо окликнул его Брейди.

Венгр обернулся; Брейди поднял револьвер и выстрелил, раздался оглушительный грохот. Харас с поразительной быстротой исчез в полумраке на том конце сцены.

Брейди присел, и Энни Даннинг присела с ним рядом.

— Где тут рубильник, которым выключается свет на сцене? — спросил он тихо.

— Прямо за нами. Хотите, чтобы я его повернула?

Он кивнул, и мгновение спустя весь театр погрузился во тьму.

— Сейчас я доберусь до тебя, Харас! — крикнул Брейди. Вспышка пламени была ему ответом из темноты. Он, в свою очередь, дважды выстрелил и крадучись пошел через сцену. Харас спустился по лесенке впереди и побежал по коридору. Когда Брейди завернул за угол, дверь служебного входа хлопнула.

Снаружи, в переулке было тихо и как-то удивительно мирно под шелестящим дождем. Брейди остановился в конце дорожки, вслушиваясь в эхо бегущих ног венгра. Вдали глухо хлопнула дверца машины. Еще через мгновение заработал мотор.

— Эта старая хлопушка сыграла отличную шутку, — произнесла Энни Даннинг у него за спиной, и голос ее прерывался от волнения.

Он повернулся, чтобы ответить, и тут вдруг странный, душераздирающий вой прокатился во тьме, постепенно замирая в ночи.

Брейди вздрогнул; он по-прежнему стоял под дождем, и сердце его сжалось от мрачного предчувствия. Девушка взглянула на него, на лице ее было странное выражение.

— Что это?

— Общая тревога в «Меннингэм Гоул», — ответил он просто. — Это значит, что с этой минуты они начали погоню за мной.