Ночная вахта

Место для ночлега, которое выбрал Шер Дил, представляло собой скалистую площадку, поросшую соснами, в какой-то мере заслонившими всех со стороны дороги. Когда Драммонд прошел вдоль колонны машин, он увидел Хамида, Шер Дила и отца Керригана, разговаривавших вполголоса у заднего борта второго грузовика. Джанет перевесилась через задний борт.

– В таком тумане светомаскировка не так уж и нужна, – сказал Шер Дил.

– Мы установим одну из спиртовок в грузовике, который вез припасы. Мисс Тейт сможет там готовить, дождь не будет мешать. Беженцы могут сделать то же самое. Продуктов хватит для всех.

– Хорошая горячая пища поможет восстановить доброе расположение духа, – заметил отец Керриган.

Драммонд кивнул:

– А как мальчик?

– Поправляется. Я все время даю ему сильные успокаивающие средства.

– А где мы будем ночевать? – спросил Хамид.

– В грузовиках. Конечно, нужна охрана. Два человека в смену. Один здесь, второй у дороги. Вот поедим, и я составлю расписание дежурств.

Шер Дил отошел, а отец Керриган улыбнулся Джанет:

– Передайте мне мою сумку, дорогая. Я хочу взглянуть на Брейкенхерста.

– Я пойду с вами, – сказал Хамид.

Они пошли вместе, а Драммонд сначала помог Джанет выйти из машины, а потом окликнул Ахмеда. Маленький афридиец тут же возник из-за завесы дождя:

– Да, сагиб?

– Мисс Тейт собирается приготовить для нас горячую еду в грузовике, – сказал ему Драммонд. – Наладь для нее спиртовку и открой сколько потребуется банок. А будешь лениться – уши пообрываю.

Ахмед с улыбкой поглядел на Джанет.

– У сагиба доброе сердце, мэм-сагиб. Он никогда не сделает такую ужасную вещь. Пойдемте со мной. Я позабочусь обо всем.

Они удалились, а Драммонд пошел вслед за отцом Керриганом и Хамидом. Он нашел их в кузове третьего грузовика, где ехали беженцы. Переносная лампа освещала внутреннюю часть кузова. Брейкенхерст сидел на патронном ящике, голый по пояс, и отец Керриган осторожно снимал повязки с его левой руки, а женщины и дети молча наблюдали за этим.

Бледный и слабый Брейкенхерст порой украдкой бросал взгляд на Хамида, который спокойно наблюдал за происходящим.

– Не столь плохо, как я думал сначала. Через день-два все как рукой снимет.

– Но какая адская боль! – возразил Брейкенхерст.

– Как не стыдно, – сказал Драммонд, подтягиваясь на руках и заглядывая внутрь сквозь задний борт машины. – А ты, Али, тоже считаешь, что ему должно быть стыдно?

– Несомненно, – спокойно ответил Хамид. – Вам нужно отдохнуть, Тони. А то мало ли что.

Брейкенхерст бросил на них двоих взгляд, полный ненависти, Драммонд спрыгнул на землю и пошел обратно к грузовику с припасами. Он почувствовал запах готовящейся еды и вдруг понял, как давно он ничего не ел. Когда он забрался в кузов, то увидел, что Джанет и Ахмед стояли над печкой, а Шер Дил сидел на ящике с развернутой картой на коленях.

– Вы чем-то взволнованы, – сказал Драммонд.

– Я думаю о завтрашнем дне. Мы снова очень приблизились к реке. Если китайцы сумели быстро продвинуться по тому берегу вдоль реки на бронетранспортерах и переправить на наш берег патрули, нам придется туго. Ну, а если мост через ущелье Соким тоже разрушен, нам придется идти пешком.

– Оставим все это до утра, – решил Драммонд. – Сейчас я в состоянии думать только о еде.

Когда Ахмед передал им тарелки с тушеным мясом и бобами и они приступили к трапезе, в кузов поднялся отец Керриган, сопровождаемый Хамидом.

– Вы не отнесете мистеру Брейкенхерсту что-нибудь поесть? – сказал Керриган Ахмеду и, нахмурившись, обратился к Драммонду: – Не слишком ли вы были с ним жестоки? У любого на его месте могли немного сдать нервы. Вы все люди.

– А вот о людях он никогда не думал, – спокойно заметил Драммонд.

Старый священник помрачнел еще больше, понимая, что здесь есть что-то такое, чего ему пока знать не дано. Драммонд обошел машину и сел в кабину.

Он сидел в тепле и курил, а Ахмед принес ему кружку крепкого, обжигающе горячего чая. Немного спустя появился Шер Дил.

– Я составил расписание дежурств. Вы смените Амала на дороге в десять, а потом будете здесь в карауле один час с четырех утра. Подъем для всех в пять. Нам предстоит трудный день.

Он исчез в темноте, и Драммонд натянул на голову отороченный мехом капюшон куртки. Сейчас десять. Есть еще время поспать пару часов. Он устроился в углу и закрыл глаза.

* * *

Он бежал по длинной темной дороге, а где-то впереди была Джанет. Она звала его, а он знал, что сзади, за ними, что-то ужасное. Он бежал все быстрее, а дорога превратилась в настоящее болото, и он уже увязал в этой тине по щиколотку. Завеса дождя становилась все плотнее, и вот он уже потерял девушку из виду. И только по звуку ее голоса он догадывался, что она еще здесь. Голос все затихал, его охватил страх, и вдруг какое-то чудище грубо схватило его за плечо.

Драммонд вдруг проснулся, ощутил ночной холод и понял, что кто-то трясет его изо всех сил. Он заворчал и потянулся. Из темноты раздался голос Ахмеда:

– Мне кажется, вам приснился дурной сон, сагиб.

– Что, уже пора?

– Да, сагиб.

Драммонд пару раз глубоко вздохнул, чтобы прийти в себя, натянув перчатки, взял автомат, открыл дверцу и спрыгнул в грязь.

Он шел через сосновую рощицу к дороге под непрекращающимся дождем. Темнота, казалось, еще более сгустилась.

Пройдя немного, он остановился и тихо позвал:

– Амал, где ты?

Бенгалец выступил из темноты и подошел к нему.

– Драммонд-сагиб?

– Что-нибудь было?

– Ничего, только дождь и снова дождь. Скоро пойдет снег. Я знаю, так бывает в это время года.

– Будем надеяться, что этого не случится, – ответил Драммонд, и бенгалец исчез в темноте.

Драммонд отыскал упавшее дерево и уселся на него, сложив руки и положив автомат на колени. Но холод пробирал его до костей, и время от времени он вставал и немного прохаживался вокруг, притопывая, чтобы согреться. Наконец, плюнув на все предосторожности, он закурил сигару. Она была отвратительной, но от тлеющего в темноте огонька ему стало как-то спокойнее. Докурив, он тут же закурил другую.

И вдруг ему послышались какие-то звуки. Он вскочил, стал прислушиваться и наконец понял, что кто-то идет к нему по грязи от лагеря. Потом шаги ненадолго смолкли, будто идущий на секунду растерялся, и снова возобновились, но теперь они были почти крадущимися.

Драммонд очень осторожно положил горящую сигару на ветку дерева, а сам скользнул в темноту.

Он прошел назад по кругу, так, чтобы наверняка оказаться позади идущего, и потом двинулся вслед за ним. Сквозь мглу он увидел очертания человека, а перед ним огонек горящей сигары. Драммонд бросился вперед, положил незнакомцу руку на плечо, а когда тот обернулся, ударил его кулаком в живот.

Неизвестный корчился на земле, а Драммонд зажег спичку. Это был Брейкенхерст, и его русский автомат, из тех, что лежали в грузовиках, валялся рядом в грязи. От дождя спичка зашипела и погасла.

Немного погодя Брейкенхерст застонал и сел.

– В чем дело? – спросил он дрожащим голосом.

– Напрасно вы подкрадывались в темноте, – заметил Драммонд. – Это можно неправильно понять.

– Я хотел поговорить с вами, и только, – сказал Брейкенхерст. – С вами одним. Хотел объяснить, что произошло в Садаре. Когда перекрытия начали обваливаться, я ничего не соображал. Не понимал, что происходит. Я кинулся в «лендровер», и когда больше никто не выскочил из дома, решил, что все погибли.

Драммонд знал, что это наглая ложь, но решил не показывать виду.

– Ничего страшного. С кем не бывает.

Брейкенхерст поколебался немного, а потом спросил:

– А вы кому-нибудь говорили об этом?

Драммонд отрицательно покачал головой:

– Только я и Хамид знаем об этом, но нас тревожат куда более важные вещи. – Он стоял над ним в темноте, спокойный и непреклонный. – Идите лучше спать. Это вам на пользу.

Брейкенхерст поплелся назад, не сказав ни слова, а Драммонд вернулся к своему дереву. Спустя полчаса его сменил Шер Дил.

– Ничего не произошло?

Драммонд покачал головой.

– Все спокойно, – ответил он и начал пробираться по грязи обратно к лагерю.

Он забрался в кузов и лег, натянув одеяло на плечи. Он промерз до костей и все-таки не чувствовал себя несчастным. Вовсе нет.

* * *

Драммонд медленно просыпался, зевая и поворачиваясь на бок. Джанет, согнувшись над спиртовкой, ждала, когда закипит вода в котелке. Ее лицо было наполовину в тени.

– Который час? – тихо спросил он.

Она посмотрела на часы.

– Начало четвертого. Я так и не смогла заснуть.

Она заварила чай и налила его в две кружки. Драммонд и Джанет молча сидели рядом, освещаемые отблесками пламени. Немного спустя он осторожно спросил ее:

– Простите, Джанет. Вам страшно?

– Наверное, да, страшно, – просто ответила она. – Даже после Вьетнама. Вы считаете, что нам удастся выбраться?

Он хотел было ответить что-нибудь ободряющее, но, взглянув на ее спокойное, печальное лицо, понял, что не сможет этого сделать.

– Я не совсем уверен. Как говорит Шер Дил, если китайцы смогут быстро продвинуться по тому берегу, то они нас опередят. Они постараются найти лодки в Хуме или какой-нибудь другой деревне на берегу реки. Тогда они переправят солдат и без труда перережут дорогу.

– А этот мост, о котором говорил Шер Дил? Как вы считаете, может там что-нибудь случиться?

– Всегда может что-нибудь случиться. Какой смысл думать об этом заранее? – Он улыбнулся. – А что вы будете делать, когда все кончится?

– Наверное, поеду в Чикаго с Керимом. А потом судя по обстоятельствам. У меня как-никак три месяца отпуска.

– А потом?

– Пока сама не знаю. Поеду туда, куда пошлет меня Общество.

– И вам не надоела такая цыганская жизнь?

– Это вопрос или предложение?

Он покачал головой:

– Предложение, говорите... Я мог бы предложить вам безбедную жизнь, Джанет. Но дело даже не в этом. Мне сорок лет, я бывший летчик, куда только не летал, навидался всякого. Я хочу наконец где-то преклонить голову. Не очень-то складное предложение?

– Я знаю только одно, – спокойно ответила она, – если мы сейчас расстанемся, то всю жизнь не сможем себе этого простить.

Он сидел, глядя на огонь и держа ее за руку. Потом вздохнул, поднялся на ноги и сказал:

– Пойду пройдусь. Мне надо побыть одному.

Джанет осталась сидеть где и прежде, в темноте. Немного спустя через задний борт машины перелез Хамид. Он налил себе чаю и расположился с другой стороны спиртовки.

– Я должен был разбудить Джека. Он сменяет меня в четыре.

– Верно. Он был здесь. Вышел немного подышать.

– У вас это серьезно? – спросил Хамид.

Она пожала плечами.

– Какой может быть серьезный разговор в четыре часа утра? Он сейчас решает, не слишком ли стар для меня.

Хамид кивнул.

– Джек просто устал, только и всего. – Он немного поколебался, а потом все-таки решил продолжать: – Джек не знает, что мне это известно, Джанет, но по крайней мере последние пять лет он работал на британскую разведку, летал в приграничных зонах самых недружественных стран.

Она вздохнула:

– Вы уверены в этом?

– О да, я узнал это от друзей из индийской военной разведки. Он слишком долго рисковал жизнью.

– Что объясняет очень многое.

– В прошлом году он разбился в джунглях Борнео и был сильно ранен. Они чуть не схватили его в тот раз, а индонезийцы тогда мало заботились о британцах. Такой доле не позавидуешь.

– Это тогда он получил этот ужасный шрам на лице?

Хамид кивнул и наклонился к ней. Его лицо было плохо различимо при колеблющемся огне спиртовки.

– Он хороший человек, Джанет, но с него довольно всего этого. Не отказывайте ему, прошу вас.

Казалось, что-то в ней переломилось, настолько спокойным и уверенным был теперь ее взгляд. Она улыбнулась и пожала Хамиду руку.

– Не волнуйтесь, Али. – Она встала. – А теперь я проведаю Керима.

Хамид налил себе еще чаю, чувствуя какую-то странную печаль, и немного погодя Драммонд перелез через задний борт и присоединился к нему.

– А где Джанет?

– Пошла взглянуть на Керима. А кто сейчас дежурит на дороге?

– Должно быть, Ахмед. – Драммонд несколько поколебался, а потом все-таки сказал: – Когда я ночью дежурил на дороге, ко мне приходил Брейкенхерст.

– А что он хотел?

– Толком не понял. Мне поначалу показалось, что он носится с идеей убить меня, но, наверное, он хотел убедиться, что мы не рассказали другим о том, что на самом деле произошло в Садаре.

И Драммонд рассказал, как все это было. Когда он закончил. Хамид медленно кивнул и нахмурился:

– Ну, конечно, он может утверждать, что взял автомат на всякий случай для собственной защиты. Но он никогда бы не воспользовался им. Слишком много шума. В темноте верней будет нож, Джек.

– Вряд ли ему хватило бы хладнокровия, – возразил Драммонд. – Он сильно перепуган и едва ли смог бы пойти на человека с ножом.

– Нам надо присматривать за ним повнимательнее, вот и все. – Хамида передернуло. – И вообще, к чему подобные разговоры, да еще в такое утро. Лучше вспомним былые рассветы и тех, кого уже нет с нами. – И он как-то странно рассмеялся. – Я, наверное, старею.

– Все мы стареем, – философски констатировал Драммонд.

Он встал на ноги и пошел к заднему борту грузовика. Уже светало, и тусклый свет пробивался сквозь туман. Дождь не утихал ни на минуту, и Драммонд мрачно посмотрел наружу, думая, что принесет им наступающий день.

* * *

Пиру спал, завернувшись в овечью шкуру у очага в хижине пастуха в Бандонге. Вдруг он проснулся от сильного пинка в бок. Он вскочил и как сквозь сон увидел, что на него сверху вниз смотрят незнакомые лица, блестят автоматы «Барп», горят красные звезды на шапках.

Тут же закричал Юсуф и бросился к двери. Ему сразу же подставили ногу и сильным ударом приклада размозжили череп.

А Пиру поставили на ноги, он что-то бормотал со страха, но тут же раздался властный голос, и бедняге пришлось замолчать.

Полковник Чанг задержался в дверях, меховой воротник его шинели был поднят, и мех оттенял усталое лицо.

У них вышла серьезная задержка с переправой через реку у деревни Кама. Прежде всего, из-за дождей брод оказался глубже, чем обычно, и один из бронетранспортеров завяз. Несколько часов его пытались вытащить, но тщетно. И уже почти стемнело, когда было решено поехать на одном бронетранспортере с дюжиной солдат.

Он ехал почти всю ночь, часто со скоростью не более десяти миль в час, в ужасных условиях, но его подгоняла мысль, что отец Керриган и его люди все еще в Бандонге. Это было место, где путники обычно делали привал. Когда они подъехали к деревне, он послал вперед разведку – сержанта и десяток солдат, дав им пять минут, прежде чем все остальные въедут на машине.

– Ну и что там? – спросил он сержанта.

Сержант, низенький кантонец, по имени Нг, выскочил вперед.

– Деревня пуста, полковник, не считая этих двух. Судя по виду, они дезертиры.

– Дезертиры? – Чанг даже изменился в лице. Он отодвинул своих людей и изучающе посмотрел на Пиру.

– Кто ты такой? – резко спросил он на урду. – Солдат Шер Дила?

– Нет, сагиб, – ответил Пиру. – Я был в автокараване с припасами.

– А караван был здесь? – спросил Чанг. – Где же он теперь?

– Уехал, сагиб, в Индию с полковником Шер Дилом и молодым ханом. Они хотят доехать до границы.

– Шер Дил был здесь? – в изумлении воскликнул Чанг.

– О да, сагиб, – пробормотал Пиру. – И майор Хамид и Драммонд-сагиб. Они пересекли реку из Салара.

– Когда они уехали?

– Вчера, за два часа до темноты. Они собирались заночевать где-нибудь возле дороги, когда наступит ночь. Я слышал, как полковник говорил про это.

Чанг рассмеялся, постукивая стеком по затянутой в перчатку руке.

– Собирай людей, сержант. Мы отправляемся.

Он повернулся к двери, а сержант Нг быстро спросил:

– А с этим что делать, сэр?

Чанг посмотрел на Пиру, и в его взгляде было что-то похожее на благодарность.

– Отпусти его, он нам хорошо помог.

Он вышел, и Пиру, который совершенно не понимал по-китайски, с надеждой обернулся к сержанту Нг.

Странный человек этот полковник, сказал себе сержант. Такой чудной, хотя и офицер. Он кивнул одному из своих солдат, который тут же схватил Пиру и зажал ему рот рукой.

Пиру увидел, как сверкнул обнаженный нож, почувствовал, как холод удара проникает через ребра в сердце, и на этом все кончилось. Его так и бросили около огня, и мгновение спустя бронетранспортер тронулся в путь, разбрасывая грязь на стены домов.