Когда я вошла в закусочную, как раз в обеденное время, Милли приветствовала меня как давнюю знакомую.

— Я всем рассказываю, что вы пишете статью о Нике Спенсере, — сияя, сказала она. — Как вам сегодняшняя новость о том, что он развлекается в Швейцарии? Два дня назад те ребята выловили рубашку, которая будто бы была на нем, и все стали думать, что он погиб. Завтра будет что-нибудь новенькое. Я всегда говорила, что, если у человека хватило ума украсть столько денег, он придумает, как подольше пожить, чтобы их потратить.

— Возможно, вы правы, Милли, — сказала я. — Как сегодня куриный салат?

— Отпад.

«Вот такой вот положительный отзыв», — подумала я, заказывая салат и кофе.

В закусочной было полно народа, поскольку заканчивалось обеденное время. Несколько раз я слышала, как за разными столиками произносится имя Николаса Спенсера, но что о нем говорят, расслышать было невозможно.

Когда Милли вернулась с салатом, я спросила ее, есть ли сведения о состоянии доктора Бродрика.

— Ему чуть-чуть лучше, — сказала она, растягивая гласные в словосочетании «чуть-чуть». — То есть состояние все еще критическое, но я слышала, он пытался разговаривать с женой. Разве это не здорово?

— Да, это хорошо. Я очень рада.

Поглощая салат, в котором было слишком много сельдерея, но почему-то маловато курицы, я продолжала размышлять над этой историей. Если Бродрик поправится, сможет ли он опознать человека, который его сбил, или совсем забудет об этом происшествии?

К тому времени, как мне принесли вторую чашку кофе, закусочная почти опустела. Дождавшись, пока Милли уберет с других столов, я сделала ей знак подойти. У меня с собой была фотография, снятая в тот вечер, когда чествовали Ника, и я показала ее Милли.

— Милли, вы знаете этих людей?

Она надела очки и стала рассматривать группу людей в президиуме.

— Конечно. — Потом принялась показывать: — Это Делия Гордон и ее муж Ральф. Она приятная, он немного чопорный. Это Джеки Шлоссер, очень милая дама. Это его преподобие Хауэлл, пресвитерианский священник. Ну а это, конечно, сам мошенник. Надеюсь, его поймают. Это председатель правления больницы. У него смущенный вид потому, что он уговорил правление вложить так много денег в «Джен-стоун». Я слышала, что к следующим выборам правления, если не раньше, его выгонят с работы. Многие считают, ему следует уйти в отставку. Держу пари, он так и сделает, если будет доказано, что Ник Спенсер жив. С другой стороны, если Спенсера арестуют, тогда, может быть, удастся найти, где он спрятал деньги. Это Дора Уитмен и ее муж Нилс. Обе их семьи в этом городе испокон века. Реальные деньги. То есть прислуга в доме и все такое. Всем нравится, что эта семья никогда не отряхивала прах Каспиена со своих ног, но я слышала, у них в Мартас-Винъярде есть потрясающий летний дом. А справа, с края, — Кей Фесс. Она руководитель волонтеров в больнице.

Я делала записи, пытаясь поспеть за скорострельными комментариями Милли. Когда она замолчала, я сказала:

— Милли, мне бы хотелось поговорить с не-которыми из этих людей, но до сих пор удалось встретиться только с преподобным Хауэллом. У кого-то телефоны не занесены в телефонную книгу, другие не отвечают на звонки. У вас есть соображения по поводу того, как их разыскать?

— Прошу вас, не проболтайтесь, но Кей Фесс, возможно, прямо сейчас в приемной больницы. Даже если она вам не перезвонила, ей можно легко дать знать.

— Милли, вы чудо, — сказала я.

Допив кофе, я заплатила по счету и оставила щедрые чаевые. Потом, сверившись по карте, проехала четыре квартала до больницы.

Я ожидала увидеть маленькую больницу местной общины, однако больница Каспиена оказалась явно растущим учреждением. К главному зданию примыкали несколько небольших строений, а новая территория была огорожена и помечена надписью: «МЕСТО БУДУЩЕГО ПЕДИАТРИЧЕСКОГО ЦЕНТРА».

Я была уверена, что это запланированное строительство сейчас заморожено из-за инвестиций больницы в «Джен-стоун».

Припарковав машину, я вошла в вестибюль. За стойкой в приемной сидели две женщины, но и сразу узнала Кей Фесс. Загорелая, хотя был только апрель, с короткими седеющими волосами, темно-коричневыми глазами, изящным носом и узкими губами, она казалась воплощением ответственности. Сильно сомневаюсь, что в ее смену кто-нибудь проникал в больницу без пропуска. Она сидела ближе всех к огороженным проходам к лифтам, а это говорило о том, что она здесь главный начальник.

Когда я вошла в вестибюль, получения пропусков ожидали четыре или пять человек. Дождавшись, пока сделали все необходимое, я подошла, чтобы поговорить.

— Мисс Фесс? — сказала я.

Она сразу насторожилась, словно подозревая, что я намерена попросить провести к пациенту человек десять детей.

— Я Карл и Декарло из «Уолл-стрит уикли». Мне бы очень хотелось поговорить с вами об обеде, на котором несколько месяцев назад награждали Николаса Спенсера. Вы сидели на возвышении рядом с ним.

— Вы на днях мне звонили?

— Да.

Другая женщина за стойкой с любопытством смотрела на нас, но потом ей пришлось переключить внимание на вновь прибывших.

— Мисс Декарло, раз я вам не перезвонила, разве вы не догадались, что у меня нет намерения с вами разговаривать?

Тон был любезным, но твердым.

— Мисс Фесс, я понимаю, что вы много времени отдаете больнице. Знаю также, что вашей больнице пришлось заморозить строительство педиатрического центра из-за инвестиций в «Джен-стоун». Очень хочу поговорить с вами, ибо полагаю, что правда об исчезновении Николаса Спенсера еще не вышла наружу, а если это произойдет, тогда можно будет отыскать деньги.

Я заметила на ее лице выражение замешательства и сомнения.

— Николаса Спенсера видели в Швейцарии, — сказала она. — Интересно, собирается ли он приобрести замок на деньги, которые могли бы спасти жизни еще не родившихся детей.

— Только два дня назад заголовки газет кричали о несомненном доказательстве его смерти, — напомнила я ей. — А теперь вот это. Суть в том, что вся история нам по-прежнему неизвестна. Прошу вас, уделите мне несколько минут.

Середина дня явно не была временем большого наплыва посетителей. Мисс Фесс повернулась к своей напарнице.

— Марджи, я сейчас вернусь.

Мы уселись в углу вестибюля. Она явно принадлежала к людям с тем складом ума, при котором предпочитают говорить по существу, и хотела поскорей закончить нашу дискуссию. Я не собиралась делиться с ней моими подозрениями по поводу того, что происшествие с Бродриком могло и не быть просто несчастным случаем. Но зато сказала ей о своих подозрениях на тот счет, что Николас Спенсер услышал на торжественном обеде нечто, заставившее его на следующее утро помчаться за старыми записями отца к Бродрику. Потом я решила продвинуться еще на шаг вперед.

— Мисс Фесс, Спенсер был заметно смущен, когда узнал, что кто-то другой, сославшись на него, уже забрал эти записи. Полагаю, что если смогу выяснить, кто на том обеде сообщил ему эти волнующие сведения, а также кого он навестил на следующий день после визита к Бродрику, то мы сможем получить некоторое представление о том, что в действительности произошло с ним и с пропавшими деньгами. Вы тогда говорили со Спенсером?

Она задумалась. У меня было ощущение, что Кей Фесс из тех людей, которые ничего не упускают.

— Члены президиума собрались на полчаса раньше в отдельной приемной, чтобы сфотографироваться. Подали коктейли. Николас Спенсер был, разумеется, в центре внимания, — сказала она.

— Как бы вы расценили его поведение в начале вечера? Он держался непринужденно?

— Спенсер казался растроганным, довольным — таким, каким и должен быть номинант. Он передал председателю персональный чек на сто тысяч долларов в фонд строительства, но не захотел, чтобы об этом объявили на обеде. И сказал, что после одобрения вакцины сможет сделать пожертвование в десятикратном размере.

Она сжала губы.

— Этот мошенник был таким убедительным.

— Вы заметили, чтобы в то время он говорил с кем-то в отдельности?

— Нет, но могу сказать, что как раз перед десертом он минут десять шушукался с Дорой Уитмен, с большим вниманием слушая ее слова.

— Вы, случайно, не знаете, о чем они разговаривали?

— Я сидела справа от его преподобия Хауэлла. В какой-то момент он ушел, чтобы поприветствовать знакомых. Дора сидела слева от его преподобия, так что я хорошо ее слышала. Она пересказывала слова какой-то женщины, хвалившей доктора Спенсера, отца Николаса. Дора говорила Николасу, что эта женщина утверждает, будто доктор Спенсер избавил ее ребенка от врожденного дефекта, который мог бы искалечить тому жизнь.

Я сразу же поняла, что это и есть та ниточка, которую пытаюсь найти. Поняла также, что не смогла связаться с Уитменами, потому что их не было в телефонной книге.

— Мисс Фесс, если у вас есть телефонный номер госпожи Уитмен, не могли бы вы попросить ее как можно скорей переговорить со мной, лучше прямо сейчас, если она на месте?

Она хотела было покачать головой, но по выражению глаз я заметила, что ее одолевают сомнения. Не дав ей опомниться, я сказала:

— Мисс Фесс, я журналистка. Я выясню, где живет миссис Уитмен, и так или иначе с ней поговорю. Но чем скорее мы узнаем то, что она сказала в тот вечер Николасу Спенсеру, тем больше у нас шансов узнать, что именно заставило его исчезнуть и где сейчас пропавшие деньги.

Она посмотрела на меня, и я поняла, что не убедила ее, но, во всяком случае, заставила отступить, напомнив, что я репортер. Мне по-прежнему не хотелось говорить о Бродрике как о возможной жертве, но я все-таки разыграла еще одну карту:

— Вчера я встречалась с Вивьен Пауэрс, ассистенткой Николаса Спенсера. Она рассказала, что на торжественном обеде произошло нечто, ужасно его смутившее и взволновавшее. Вчера, через несколько часов после нашего разговора, эта молодая женщина исчезла, и я подозреваю, что она могла подвергнуться насилию. Явно что-то происходит; какой-то человек изо всех сил старается, чтобы информация об и их пропавших записях не дошла до властей. А теперь, прошу вас, помогите мне связаться с Дорой Уитмен.

Она встала.

— Подождите здесь, пока я позвоню Доре.

Она подошла к стойке, и я смотрела, как она снимает трубку и набирает номер. Вероятно, ей не пришлось искать номер в записной книжке. Она заговорила, и я, затаив дыхание, наблюдала, как она записывает что-то на листке из блокнота. В вестибюль продолжали входить люди, направляясь к стойке для регистрации. Мисс Фесс поманила меня, и я поспешила к ней.

— Миссис Уитмен сейчас дома, но через час уезжает в центр. Я сказала ей, что вы подъедете прямо сейчас. Она вас будет ждать. Здесь написан ее адрес, номер телефона и как подъехать к дому.

Я начала благодарить мисс Фесс, но она на меня уже не смотрела.

— Добрый вечер, миссис Бродрик, — участливо сказала она. — Как сегодня доктор? Надеюсь, идет на поправку?