– Мама! Мама! Ма-ма-ма! Дверь с грохотом распахнулась. Топоча короткими ножками, маленький Арно выбежал на крыльцо так быстро, как только мог. За ним, заливисто лая, неслась здоровенная рыжая собака, в которой, судя по виду, смешалась кровь нескольких пород – самых, казалось бы, несовместимых, таких, как колли и бладхаунд. Вереща от восторга, малыш с разбегу кинулся в материнские объятия.

Жанна успела подхватить его раньше, чем он потерял равновесие. Арно радостно засмеялся, когда она подкинула его в воздух и потом прижала к груди.

– Ну, как ты, мой маленький? Поцелуешь маму?

Он звонко чмокнул ее в щеку, крепко ухватив за шею руками. Собака прыгала вокруг них, участвуя в общей радости по мере сил. Жанна, с сыном на руках, нагнулась почесать пса за ухом. Ухо у него было рыжее и висячее, но пес умел держать его стоймя, если хотел.

– Хорошо, Принц, хороший мальчик, – приговаривала хозяйка, понимавшая, как отчаянно хочется псу на нее наскочить, однако он сдерживается – знает, что нельзя портить ей выходную одежду.

– Холосо, холосо! – эхом повторил Арно и потянулся поцеловать пса в лохматую голову.

– Ох! Сынок, да ты любишь всех на свете… Но не со всеми стоит целоваться, слышишь, мой маленький?

Принц наконец успокоился, отошел в сторону, и Жанна опустила сына на ступеньку.

– Ну, расскажи, что ты сегодня делал. Был ли хорошим мальчиком? Или опять спорил со своей бабуней?

– Бабуня! – восторженно завопил Арно, схватил маму за палец своей маленькой ручонкой и потащил в кухню, продолжая по дороге свой нечленораздельный, но исполненный экспрессии монолог.

«Бабуня», «няня» и «тетя Жин-Жин» – так малыш называл членов семьи: маму Жанны, ее бабушку и тетю Режин, ее младшую сестру. Остальные слова было совсем не разобрать. Но это пустяки, главное, что малыш говорил о семье.

– Мама! Я пришла! – оповестила Жанна издалека, чувствуя аппетитные запахи с кухни. – Это что, бифштекс? А скоро папа придет? Кажется, он сегодня собирался кончить работу пораньше…

– Иди сюда, в кухню, солнышко. – Вроде бы приветливый голос матери звучал как-то странно.

Жанна на мгновение помедлила, чувствуя, как по спине пробежал холодок дурного предчувствия.

Арно упрямо тянул ее за палец и она, наконец, поддалась, тщетно пытаясь преодолеть нахлынувшее волнение. Уже целых три года, со дня смерти дедушки, нервы Жанны все время были напряжены, будто бы она непрестанно ожидала беды. Пора бы это прекратить. Жизнь наладилась, все в полном порядке, и, скорее всего, так будет всегда.

Она позволила малышу провести ее через столовую, освещенную ярким солнцем, в просторную старинную кухню. Золотые солнечные лучи косо падали сквозь легкие тюлевые занавески. Это было любимое место Жанны во всем доме, такое уютное, надежное и спокойное. Именно здесь семья собиралась по вечерам, чтобы поговорить о своем после долгого рабочего дня. Здесь Жанна чувствовала истинность поговорки: «Мой дом – моя крепость».

Мать стояла у плиты, выкладывая на блюдо аппетитные телячьи отбивные с большой сковороды. Лицо у нее было взволнованно-напряженное, и Жанна почувствовала, как сердце ее болезненно сжалось. Что случилось? Может быть, бабушка плохо себя чувствует? Или случилось что-нибудь с женой Эдмона, ее брата? Она беременна, а значит должна быть предельно осторожна. Будущим матерям нельзя волноваться, не говоря уж о…

Шестым чувством Жанна ощутила на себе чей-то взгляд. Слегка вздрогнув, она повернулась и посмотрела в сторону большого дубового стола, того самого, за которым по вечерам собиралась вся ее родня. Бабушка и сестренка Режин уже сидели на своих привычных местах… А в неглубоком кожаном кресле, рядом с бабушкой, восседал незнакомец.

В кухне было жарко – не помогал даже включенный вентилятор. Но у всех присутствующих были такие серьезные, напряженные лица, что Жанну пробрал озноб.

– Жаннет, у нас гость.

Голос мамы был сдержанный, как будто она хотела скрыть свою тревогу.

Жанна в упор посмотрела на незнакомца, так сильно взволновавшего ее семью. Это был высокий, элегантный молодой мужчина. Темно-каштановые блестящие волосы, аккуратно зачесанные назад, твердая линия волевого, идеально выбритого подбородка, глаза… Серые, как сталь, или, как море в непогоду, пронзительно-светлые, будто пронизывающие насквозь глаза. Жанне стало слегка неуютно под их холодным, непреклонным взглядом. Хотя при этом что-то тянуло ее к этому человеку, приковывало внимание, заставляло вглядываться…

Волевое лицо незнакомца было непроницаемо и неподвижно. А смуглая, золотисто-загорелая кожа лишь усугубляла впечатление – гость казался бронзовой статуей. Что-то в его манере держаться напоминало о древних полководцах – что-то неосознанное, может быть, бывшее у него в крови. И этот черный строгий костюм, белая рубашка и элегантный, но очень официальный серый галстук…

От кого можно ожидать такого стиля одежды в начале июля, на самом юге Франции?..

Мать Жанны, наконец, выключила плиту и скрестила руки поверх фартука.

– Дочка, это месье Ролан де Сан-Валле. Месье де Сан-Валле, это моя дочь Жанна.

Ролан де Сан-Валле. Принц королевства Сан-Валле.

Родной дядя ее приемного сына…

Жанна внезапно поняла, что задыхается. Аппетитный запах жареного мяса показался ей тошнотворным. Перед глазами все расплывалось. Только лицо Ролана де Сан-Валле сохраняло четкость очертаний.

Она подхватила на руки Арно, все еще держащегося за ее палец, и крепко прижала к груди.

И как она сразу не догадалась? Ведь могла и раньше узнать этого человека по сходству с его братом. Те же черты лица, тот же очерк широких плеч… Только у Анри де Сан-Валле были иные глаза – нежные и печальные, глаза художника и мечтателя. А Ролан не был ни тем, ни другим.

– Здравствуйте, мадмуазель Деган.

У него был легкий итальянский акцент… Не просто итальянский, а особенный, какой, наверное, свойствен жителям его двуязычной страны. По этому акценту Жанна некогда легко узнавала его брата Анри.

– Зачем вы приехали?

Шестнадцатилетняя сестра Жанны резко поднялась из-за стола, очевидно, приняв какое-то решение.

– Арно, маленький, не хочешь пойти с тетей Жин-Жин в сад? Мы можем поиграть с Принцем в мячик.

Арно протянул к Режин руки, и Жанна, отдав сына, проводила их облегченным взглядом.

Де Сан-Валле недоуменно изогнул черную бровь.

– С принцем?

– Это наш пес, – резко ответила Жанна, усмехаясь. – Он единственная особа королевской крови в нашем доме.

– Понятно.

Застекленная дверь закрылась за Режин с малышом, и это было хорошо.

– Ну, так зачем же вы приехали? – повторила Жанна еще более настойчиво.

– Солнышко, – предупреждающе вмешалась ее мать, чувствуя неладное. – Где твои хорошие манеры? Месье де Сан-Валле – наш гость.

– Все в порядке, мадам Деган. – Гость повел плечом. – Это же не светский прием.

– Я так сразу и поняла, – сказала Жанна, вызывающе скрестив руки на груди.

– Может быть, нам стоит пойти куда-нибудь и побеседовать наедине?

– Думаю, не стоит. Напротив, я бы подождала еще немного, пока вернутся мой отец и мой брат Эдмон с женой. Тогда мы сможем устроить нечто вроде торжественного заседания парламента. У нас, во Франции, законодательная власть принадлежит парламенту, если вы не знаете.

– Жаннет, – успокаивающе произнесла Люсиль Деган, кладя руку на плечо дочери. – Почему бы тебе не проводить месье де Сан-Валле в гостиную? Там гораздо прохладнее.

Жанна покачала головой.

– Нет уж. Это касается нас всех. Разве не так, месье де Сан-Валле?

Он чуть наклонил голову в знак согласия и полушутливым жестом указал на свободное кресло рядом со своим.

– Хорошо. Тогда займите свое место в парламенте, и мы откроем заседание.

Жанна строптиво вздернула подбородок.

– Мама, почему бы тебе не присесть? А я, пожалуй, постою. Разве не подобает стоять в присутствии особ королевской крови?

Ролан де Сан-Валле тоже – очевидно, в подражание ей – скрестил руки на груди. Но в отличие от нее в его движении проскользнула такая неприкрытая властность, что Жанне стало неприятно. Уголки его губ слегка изогнулись вверх – на лице менее непроницаемом это, пожалуй, сошло бы за улыбку. Однако на краткий миг Жанна поняла ту страстную привязанность, которую ее лучшая подруга Франсуаз испытывала к Анри де Сан-Валле. Несмотря на все обстоятельства, не располагающие к доверию, в мужчинах этого типа было что-то до странности притягательное.

– Ну, минуту назад вы держали на руках наследника престола. Так что, я думаю, можно отбросить и другие формальности.

Наследника престола!.. Этого-то она и ждала с того самого момента, как мать назвала имя гостя. Однако теперь, когда роковые слова были сказаны вслух, Жанна почувствовала, что сердце ее подскочило и бьется где-то в горле.

Все в порядке, внушала она себе, тщетно пытаясь успокоиться. Это было совершенно законное усыновление, все документы в порядке, все точки над «i» расставлены.

Однако Анри некогда предупредил ее, что крохотное королевство на берегу Средиземного моря живет по своим собственным законам. И там существует дурацкое правило, что внебрачный сын может унаследовать престол, если нет законного наследника.

Но к данной ситуации это не относится. Не может относиться!

– Но Анри же после смерти Франсуаз вернулся домой и женился. Его жена наверняка вскоре произведет на свет законного наследника. Дайте им немного времени и оставьте Арно покое!

– Неужели вы не слышали, что Анри умер?

Анри умер?! Жанна похолодела, пальцы ее стали словно лед.

– Мадмуазель Деган! Вы в порядке?.. Голос Ролана звучал словно бы издалека, с трудом пробиваясь сквозь ватную стену страха. Мысли Жанны смешались, она с трудом пыталась взять себя в руки. Если Анри умер, не оставив наследника, то это значит, что…

Ролан, проклиная себя за отсутствие такта, в несколько быстрых шагов преодолел разделяющее их расстояние и подхватил Жанну раньше, чем она потеряла сознание.

Однако когда его сильные руки коснулись ее хрупких плеч, краска вновь прихлынула к щекам молодой женщины. Она глубоко вдохнула, вздрогнула и приоткрыла глаза. Огромные, темно-карие, почти черные – как вода глубокого озера, просвеченная до дна солнечными лучами.

Ролан разжал руки.

– Вы в порядке? – еще раз спросил он и поразился, внезапно поняв, что ждет ответа «нет».

Почти хочет такого ответа, чтобы появился повод прикоснуться к ней еще раз, поддержать, помочь дойти до кресла, а то и подхватить на руки стройное, легкое тело, поправить волнистую черную прядь, упавшую на лоб. Запустить пальцы в густые волосы, блестящие, как струи темного водопада, и понять, так ли они упруги и шелковисты на ощупь, как кажется… Сухая тулузская жара, кажется, оказала на него странное воздействие.

– Со мной все отлично.

Жанна быстро отстранилась от него и опустилась в одно из кожаных кресел.

Итак, довольно. Его здесь ждут дела поважнее, нечего заглядываться на привлекательную женщину… Женщину, из-за которой его ждет, судя по всему, немало проблем.

Бабушка накрыла морщинистой ладонью узкую, смуглую руку Жанны и слегка погладила, желая успокоить внучку. Ролан недовольно сжал зубы, почувствовав в груди смутный укол зависти.

Это просто смешно! Он совершенно вымотался в дороге, да и вообще в последнее время был как выжатый лимон. И переговоры не обещали пройти легко и безболезненно. Он член королевской семьи Сан-Валле. Он просто не может позволить себе расчувствоваться.

– Извините. Я был уверен, что вы уже слышали о смерти моего брата. Иначе я постарался бы вас подготовить к этому известию. В самом деле, то, что для моей маленькой страны стало всеобщей трагедией, у вас удостоилось лишь короткого некролога в газете.

– Как он умер? – спросила Жанна, и голос ее звучал куда мягче, чем несколько минут назад, когда она вся собралась, готовясь к борьбе.

– Автомобильная катастрофа. Это случилось два месяца назад.

– Я соболезную вам… Кажется, Анри был хорошим человеком.

– Это так. И мог бы стать хорошим королем.

– Но теперь его больше нет, и вы приехали, чтобы забрать его сына. – Жанна отчаянно замотала головой. – Я не верю, что Анри рассказал вам про мальчика. Он же так старался, чтобы его семья ни о чем никогда не узнала!

Ролан вернулся на свое место и теперь сидел напротив нее, опираясь локтями о стол.

– Нет, Анри ничего не сказал нам. Лестарды были в Монте-Карло, когда произошла катастрофа. Они связались с нами, а потом я переговорил с ними лично.

– Лестарды? Родители Франсуаз? Но почему они это сделали? – Губы Жанны задрожали, глаза стали почти черными. – Ах да, конечно. Я могла бы догадаться… Они увидели портрет в некрологе и догадались, кто такой Анри… Кем был Анри. Конечно же, если незаконный сын вашей дочери вдруг оказывается королевской крови, о нем можно и вспомнить… И попробовать извлечь из ситуации какую-нибудь выгоду.

Ролан слушал ее молча, не перебивая. Он и сам подозревал, что Лестарды неспроста заговорили с ним о ребенке, что они преследовали какую-то цель, а не просто «исполняли свой долг». Эта супружеская чета ему сразу не понравилась – своей настойчивой угодливостью; он даже понадеялся, что история о незаконном сыне Анри всего-навсего выдумка… Но это оказалось правдой, к добру или к худу.

Люсиль Деган поставила перед дочерью стакан холодного сока, подвинула стул и села рядом с нею. Она была ниже ростом, чем Жанна, и ее темные, уже тронутые сединой волосы были прямыми. Наверное, тугие локоны дочь унаследовала от отца. Но с матерью она была похожа чертами лица, и это сразу бросалось в глаза. Кроме того, обеих женщин отличала гордая посадка головы, и в темных глазах Люсиль пылал тот же неукротимый огонь, хотя жизненный опыт научил ее сдерживать эмоции. Жанне же это еще было не под силу.

Анжелика Деган, бабушка Жанны, была маленькая старушка со снежно-белыми волосами, собранными в аккуратный пучок на затылке. Ее светло-карие глаза с годами не утратили теплоты и кроткой красоты взгляда.

Когда Анри впервые приехал во Францию, чтобы поступить в тулузский университет, он все время писал брату о том, как восхитительны французские женщины, как они красивы и независимы… Особенно те, в ком течет южно-французская кровь. По словам Анри, эти смуглые красавицы на вид были хрупки, ранимы и нежны, как экзотические бабочки, но внутри у них – стальной стержень. В целом мире не найти более прелестных и более целеустремленных созданий.

И теперь, видя перед собой сразу трех таких женщин, Ролан впервые понял, что же имел в виду его брат…

Бабушка ласково сжала руку внучки.

– Не волнуйся, детка. Что ни делается, все к лучшему. – Она повернулась к Ролану. – Так вот, месье де Сан-Валле, Жанна уже успокоилась, давайте продолжим наш разговор. Надеюсь, наше мнение о происходящем вас интересует.

Пожалуй, Ролан уже догадался, что это будет за мнение. Однако, стараясь держаться в рамках приличий, вежливо наклонил голову. Руки его, сцепленные в замок, покоились на столе, в лице не дрогнул ни единый мускул. Люсиль Деган тем временем, как ни в чем не бывало, предложила ему освежиться напитком. Ролан взял высокий бокал, думая, что в нем сок, но это оказалось чуть разбавленное светлое вино. А он совсем было забыл об этом национальном французском обычае – пить вино, как воду.

– Вскоре после смерти Анри мой отец получил письмо от супругов Лестард. Там говорилось, что они отдыхали на одном средиземноморском курорте и в соседнем княжестве Монако увидели в газете некролог с портретом принца, в котором тут же опознали любовника своей покойной дочери, отца ее ребенка. Конечно же, сначала мы заподозрили мистификацию. Я встретился с Лестардами, а потом мой отец провел расследование, в ходе которого выяснилось, что наследник престола и в самом деле имел близкие отношения с тулузской девушкой во время учебы в университете.

– О Господи, «имел близкие отношения»! Да они с Франсуаз любили друг друга до безумия! – От возмущения Жанна стиснула руки. – Но, конечно, не мог же ваш брат жениться на… простолюдинке!

Голос ее слегка дрогнул, нарочито выделяя последнее слово.

Анри был наследным принцем. Он имел некие обязательства.

– Да знаю я все о его обязательствах! Франсуаз мне рассказала. Они не включают в себя возможности делать выбор самому. И права на любовь тоже не включают. Но, несмотря на семью и ваши, так называемые, обязательства, он все-таки сделал свой выбор сам.

И посмотрите, к чему это привело, подумал Ролан мрачно, но вслух этого не произнес. Жанна Деган и без того искала повода для ссоры.

– Вследствие чего на свет появился Арно, – только и сказал он, стараясь, чтобы голос звучал максимально мягко.

– Мой сын, – свирепо поправила Жанна. – Его усыновление было совершенно законным. Когда он родился…

Голос ее на миг сорвался, она прикусила яркую нижнюю губу, переводя дыхание. Всплеск эмоций был столь сильный, что Ролан словно бы сам почувствовал ее волнение и боль. Ощущение было для него внове, и, кажется, оно его восхитило.

Жанна совладала с собой и продолжила, хотя голос дрожал от переполняющих ее чувств:

– Я полагаю, Лестарды сказали вам, что Франсуаз умерла родами. Они были там, в больнице, возле ее постели, когда она сказала, что поручает ребенка мне. И Анри тоже был там. Конечно, Лестарды не подозревали, что он принц. Об этом знали только мы с Франсуаз… А всем остальным она говорила, что ее возлюбленный – художник. И он, в самом деле, был художником, да будет вам известно. И именно художником Анри хотел быть в своей жизни – писать картины и жить в любви, вместо того чтобы возвращаться в прежнюю клетку, имея право делать и чувствовать только то, что положено по регламенту…

– Мне известно об увлечении Анри живописью, – мягко произнес Ролан. – Мы с братом были очень близки.

Он смотрел на свои лежащие на столе руки с прицельным вниманием, не поднимая взгляда. Видно, не так уж они были близки, если брат ничего не сказал ему про Франсуаз… И про Арно.

– Он приехал во Францию инкогнито. Это было необходимо для того, кто собирался изучить вашу культуру всесторонне. Если бы происхождение Анри стало известно, на объективность не осталось бы никакой надежды. И занятия живописью были частью этого замысла.

Жанна отрицательно покачала головой.

– Живопись была частью его самого. Частью, которую полюбила моя подруга. Как бы то ни было, Анри хранил свою тайну от ее родителей вовсе не из-за дурацких приказов короля или кого-либо другого. Просто Лестарды… Это сейчас они живут в роскошном особняке с большим садом в Тулузе и имеют три автомобиля. Но родились оба в нашем захудалом городишке Лавеланет, тут, неподалеку от Пиренеев. И поначалу были бедны как церковные мыши – до тех пор, пока отец Франсуаз не нажился на грязных махинациях…

– Махинациях? – Ролан почему-то подумал об игорном бизнесе.

– Да, что-то вроде финансовых пирамид. За этим он ездил в Америку – как и многие искатели удачи. Потом вернулся во Францию и занимался в Лидсе спокойными и престижными сделками с недвижимостью. Они переехали в Тулузу, когда Франсуаз было лет десять, не больше, и все, чего эта пара добивалась в жизни, – так это обрести высокое общественное положение, так сказать, просочиться в высший свет. Если бы Лестарды узнали, что их дочь встречается с принцем крови, они бы превратились в настоящих пиявок и смогли бы вытянуть из ее любви массу преимуществ для себя. Да, они изыскали бы способ заставить Анри на ней жениться… А после смерти дочери постарались бы использовать Арно. Он стал бы для них не более чем ступенькой, поднимающей их чуть поближе к заветной мечте… Наверное, Лестарды с радостью отдали бы ребенка вам, а такой судьбы ни Анри, ни Франсуаз не хотели для своего сына.

Ролан вспомнил пожилую пару, с которой вел переговоры, – их заискивающе-любезный тон, их явное стремление не упустить собственной выгоды… Похоже, насчет Лестардов Жанна не ошиблась.

– Но они ничего не знали об Анри, – продолжала она, – и потому были только рады избавиться от маленького бастарда. И подписали договор об усыновлении без малейших колебаний. Так что все вполне законно.

– Но Анри никаких договоров не подписывал.

Жанна на мгновение стиснула зубы, прежде чем ответить.

– Это так. Но Франсуаз и не вписывала его имя в свидетельство о рождении. Так они договорились. Ни один из них не хотел, чтобы их сына когда-нибудь обнаружили нежеланные родственники по отцовской линии и заставили его жить так же, как приходилось жить Анри.

Губы Ролана слегка пересохли, и он провел по ним кончиком языка. Рука сама собой потянулась к бокалу с вином. Неважно, что у себя дома ему не приходилось утолять жажду подобным напитком.

– Анри был наследником престола и жил он в роскоши. У него было все, что только можно пожелать.

Жанна упрямо вздернула подбородок.

– Да, конечно, все, что можно пожелать, – кроме любви. Любовь он узнал, только когда встретил Франсуаз, и этот дар Анри хотел подарить своему сыну. Может быть, моя семья и не купается в роскоши, и Арно вряд ли будет ездить в школу на лимузине или иметь частных преподавателей… Но у него есть одно сокровище, которого был лишен его отец. Это любовь!..

В какой-то миг Ролан потерял нить разговора – он слишком увлекся созерцанием Жанны. Как же человек может столь неприкрыто выражать свои эмоции? Казалось, эта девушка вообще себя не сдерживает, она вся – страсть, будто душа у нее снаружи, а не внутри. На лице ясно видны все переживаемые ею чувства – гнев, печаль, разочарование. Именно от такого стиля поведения Ролана отучали с детства, говоря, что человек из высшего общества должен уметь держать себя в руках.

Он слегка откинулся на спинку кресла и отпил еще немного холодного сладковатого вина.

– Если Арно и в самом деле сын моего брата.

Жанна вскочила с кресла, темные глаза блеснули молниями. Ролана даже на расстоянии обожгло пламя ее взгляда.

– То есть как это – «если»? Что вы хотите этим сказать?!

Эта экспрессия так его поразила, что он даже не сразу нашелся с ответом.

Анжелика Деган тоже поднялась, ласково положила руку на плечо внучки и что-то сказала ей на ухо – так тихо, что Ролан не разобрал слов.

Жанна кивнула, как ему показалось, с облегчением, и снова опустилась на сиденье.

– Если у вас есть сомнения в происхождении Арно, то почему бы вам не убраться отсюда подобру-поздорову…

– Жаннет!.. – предостерегающе перебила старушка.

– Простите…

Но, судя по тону, Жанна ни в чем не раскаивалась – ни в том, что сказала, ни в том, что собиралась сказать. Она извинилась, несомненно, только за тем, чтобы успокоить старушку, но глаза ее по-прежнему сверкали гневом.

– Пожалуй, будет лучше, если вы сядете на следующий же самолет и улетите отсюда в ваш роскошный дворец, ледяной, как у Снежной королевы, и оставите нас, простолюдинов, и дальше влачить наше жалкое существование.

Жанна достаточно хорошо воспроизвела его интонации. И Ролан понял, что губы его сами собой растягиваются в улыбке – вместо того, чтобы скривиться от раздражения.

– Чтобы разрешить сомнения подобного рода, есть множество тестов.

– Ах, вот как!

Она положила руки на стол перед собой, сцепила их в замок – в точности копируя его позу. Ролан удержался от новой улыбки. А вот Жанна улыбалась, хотя глаза ее по-прежнему метали молнии.

– Воистину, вот так и убеждаешься, что внешность обманчива. Вы похожи на умного человека, однако же на самом деле оказывается, тупы как пень.

– Жаннет, – снова повторила бабушка Анжелика, однако в голосе ее не было настоящего упрека. Похоже, старая француженка полностью одобряла внучкин стиль поведения.

– Туп как пень? – недоуменно повторил Ролан.

– Да, месье. Это единственно возможное объяснение вашим поступкам. Неужели вы думаете, что я соглашусь тестировать моего сына, если это может привести к дурным для него последствиям? Например, что его утащат отсюда в какую-то дыру на берегу Средиземного моря, где климат жаркий, а люди холоднее бездушных медуз?!

– Если Арно действительно сын моего брага, а я считаю, что это факт, иначе бы не приехал сюда… – спокойно продолжил Ролан, не обращая внимания на оскорбления. – Если это так, тогда мальчик – принц, наследник древнего королевского титула. Ему должно жить в своей стране и проникаться ее культурой и обычаями. И однажды, когда престол моего отца опустеет, Арно станет королем. Правящим монархом независимого государства.

Знаете ли, если из чувства долга перед своей страной Анри не мог жениться на Франсуаз, мне кажется не очень-то честным теперь впутывать их сына во все эти династические дела.

Ролан слегка улыбнулся наивности собеседницы.

– Честно или нет, но это единственный вывод. Указ датируется еще серединой восемнадцатого столетия.

Жанна пренебрежительно махнула рукой.

– Ах, да знаю я про идиотский указ короля Раймонда! И мне до него дела нет! Этот бестолковый монарх уже двести лет как в могиле.

– Какой указ, месье де Сан-Валле? – спросила молчавшая до сих пор Люсиль Деган.

– Указ короля Ромэна, – поправил Ролан. – О праве наследования незаконнорожденными. В середине восемнадцатого века случилось так, что король Ромэн V произвел на свет только одного сына, который умер в младенчестве. Еще у монарха было семь дочерей. И после его смерти права на престол предъявил побочный сын короля. Сир Отон был очень популярен в государственных кругах, и народ его тоже любил. Он был харизматическим и активным лидером, имевшим множество прогрессивных идей. Даже вдовствующая королева-мать оказалась на его стороне, и дело было решено. Так вот, если бы после Анри остался законный наследник, Арно был бы свободен от любых обязательств. Но получилось так, что ваш мальчик – единственный ребенок моего брата. И когда нынешний король отойдет от дел, Арно унаследует трон. Возможно, он сочтет нужным отречься от престола в пользу кого-нибудь из родни, но в любом случае выбор он должен делать сам. А право на трон у него не отнять.

Жанна подняла свой бокал с вином – руки у нее слегка дрожали – и выпила все одним долгим глотком. Веки ее были опущены, и длинные ресницы бросали на смуглые скулы синеватые тени. Потом она медленно промокнула уголки губ салфеткой и сделала это так сосредоточенно, будто от этого зависела ее жизнь. Когда Жанна подняла ресницы и вновь взглянула на собеседника, она казалась совершенно спокойной. В глазах ее не было гнева, только печаль.

– Анри очень страдал оттого, что его сын вырастет вдали от него. Когда он передал мне малыша с рук на руки, он плакал навзрыд.

Жанна сделала паузу, словно бы давая слушателю время осознать сказанное. Но Ролан не был столь сильно поражен, как она того ожидала. Однажды ему пришлось видеть брата плачущим – когда он вошел в комнату Анри, забыв постучаться, и застал его сидящим, обхватив голову руками, все лицо его было в слезах. Это случилось вскоре после возвращения Анри из Франции… Теперь Ролан знал, почему плакал его старший брат.

– У Анри было чувствительное сердце, – продолжала Жанна. – Он плакал, когда умерла Франсуаз. Он плакал, когда расставался со своим сыном, вынужденный навсегда отдать его чужому человеку. Арно унаследовал его сердце… И душу своей матери. Он нежный, чувствительный, ласковый малыш, который вырастет в чувствительного и нежного мужчину.

– Он – принц! В его жилах королевская кровь. Он принадлежит своей стране.

– Меня всегда беспокоила одна мысль, – продолжала Жанна, будто бы не расслышав реплики Ролана, – Я думала, как же это печально, что родня Арно никогда его не увидит. Жена моего брата беременна, ребенок должен родиться этой зимой. И я жду не дождусь, когда на свет появится мой маленький племянник… Или племянница. Жду почти также нетерпеливо, как и будущие родители. И если бы кто-нибудь сказал мне, что я никогда не увижу этого малыша, я бы страшно расстроилась. Когда я вошла в кухню и увидела вас, месье де Сан-Валле, я испугалась, что вы заберете у меня Арно. Я боялась, что вы полюбите его – с первого взгляда, и скажете мне, что я не имею права разлучать вас с племянником. Анри говорил когда-то, что вы хороший парень, так что я волновалась… Думала, что вы и в самом деле имеете право на этого ребенка.

– Так, значит, вы согласны, что ребенок должен быть возвращен своей семье?

Жанна насмешливо изогнула тонкую бровь.

– Но ничего из того, чего я боялась, к счастью, не произошло. Как ваш племянник, как прекрасный маленький ребенок, Арно не вызвал у вас ни малейшего интереса. Единственное, что вас волнует, – так это ваше идиотское государство. У вас нет ни сердца, ни эмоций. Вы как раз такой, какими Анри описывал всех членов вашей семейки. И это одна из причин, по которым он не хотел, чтобы его любимый сын рос среди вас. Анри не желал, чтобы вы сделали малыша таким же одиноким и несчастным, каким был он сам.

Жанна встала, с шумом отодвинув кресло. Ноздри ее трепетали. Внезапно она перегнулась через стол, и на какой-то безумный миг Ролану показалось, что вот сейчас она его поцелует. Но Жанна вместо этого схватила его за узел галстука, притягивая к себе. Их лица оказались совсем рядом – Ролан ясно видел ее нервно закушенные губы, чувствовал аромат дыхания. Но все заслонял собою гневный огонь, наполняющий темные глаза.

– Вы уберетесь отсюда прочь, к себе домой, и займете трон по праву следующего в роду. А потом породите толпу законных наследников, бессердечных и бесчувственных, вполне подходящих для продолжения семейной традиции!.. И думать забудьте о маленьком Арно, иначе мне придется научить вас хорошим манерам!.. Совсем иным, чем принятые в вашем ледяном дворце…

Она отпустила его галстук, круто развернулась и почти выбежала из кухни, с грохотом захлопнув за собою дверь.

Молчание нарушила Люсиль Деган:

– Не желаете ли еще вина, месье де Сан-Валле? Или, может быть, кофе?

Ролан подавил в себе неуместное желание расхохотаться. Дочь этой женщины только что буквально трясла его за грудки и угрожала расправой, а мадам Люсиль как ни в чем не бывало отдает дань светским условностям! Может быть, обычаи Лангедока и королевства Сан-Валле не так уж сильно различаются?..

– Нет, спасибо. – Ролан поднялся из-за стола. – Должно быть, сейчас мне лучше уехать. Я оставлю вам адрес отеля в Фуа, где я остановился, и номер телефона. Как только придете к какому-нибудь совместному решению, оповестите меня.

– Непременно, месье де Сан-Валле. Ролан попросил позвонить в течение трех дней, предупредив, что в ином случае приедет за ответом. Но предупреждение было чистой формальностью. Они позвонят, не сомневался он. Деганы производили впечатление людей чести.

У Ролана де Сан-Валле не было причин симпатизировать им, но это получалось само собой.

Жанна ошиблась, когда назвала его бесчувственным. За короткое время их знакомства Ролан успел перечувствовать немало всего – от гнева и недоумения до уважения и даже восхищения. И желание – то самое старое как мир желание, которое влечет мужчину к женщине. Даже наличие королевской крови в жилах не спасает от этого влечения… Разве что поможет с ним совладать.

Ролан с ранней юности был приучен не позволять чувствам возобладать над собой, как-либо повлиять на его решения. Член королевской семьи – возможно, будущий король – в том случае, если право Арно на трон не будет доказано… Неудивительно, что Ролан просто не имел права жить по велению сердца.

Однако когда он прощался с семьей Деган, и все изображали приветливость, вежливо улыбаясь и раскланиваясь, ему явно чего-то не хватало. Чего-то очень важного… И только садясь в такси, Ролан понял, чего же ему недостает. Изо всей семьи одна черноволосая, смуглая, неистовая Жанна не вышла его проводить.