— Измаил.

Измаил не проснулся.

Ахмед повторил громче:

— Измаил.

— Что случилось? Что-то произошло? Ты меня звал?

— Ничего не случилось. Прости мне мои глупости…

— Скажи, братец, что все-таки случилось?

— Ты забыл купить мне снотворное.

— Я не смог купить. Без рецепта не продают. Завтра я раздобуду рецепт. У одного знакомого доктора. Постарайся уснуть. Давай, сосчитай до пятисот.

— Прости меня.

— Спи, спи давай…

Будить Измаила — глупость. Я мог бы написать ему записку: «Не забудь купить снотворное» — и положить ему на одежду.

Я повернулся на правый бок, повернулся на левый. Лежу на спине. Руки вытянул по бокам, как покойник в могиле. Ах ты черт побери! Рано или поздно буду так же лежать на спине, вытянув руки по бокам. Впрочем, лучше быть сожженным. А есть ли в Москве крематорий? После моей смерти — пусть жгут, если захотят. Энгельс вот пожелал, чтобы его тело сожгли, а прах развеяли над океаном. Так и сделали, говорят. Он — один из самых мудрых стариков на свете и один из самых юных романтиков… Энгельс… Надо спать… Иного выхода, кроме как сон, нет… Надо спать.

Прежде чем проснуться от толчков Измаила, я услышал, что кричу во все горло, услышал свой страшный крик. Услышал свой страшный голос. Мне показалось, что я кричал много часов подряд. Не могу понять, где я. На мгновение почудилось, что я в Москве, в Аннушкиной комнате, потом увидел себя на внутреннем дворе стамбульского ялы, затем — я в яме.

— Проснись же, братец.

Измаил трясет меня за плечо. Он зажег лампу. На мгновение я увидел, что он держит в правой руке, но он сразу убрал руку за спину, спрятал от меня то, что держал в руке.

— Не бойся, Измаил.

Он смотрит на меня выпученными от ужаса — или это только мне так кажется — глазами.

— Я не боюсь. Чего мне боятся? Возьми себя в руки, братишка. Дать тебе воды?

— Не хочу.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Не гаси лампу.

Измаил вернулся в свою постель.

— Постарайся заснуть, — бормочет он, приходя в себя.

— Хорошо. Ты тоже…

Но мы оба не смогли уснуть до утра. Мы не разговаривали. Мы тайком наблюдали друг за другом — как охотники за добычей.