Измаил чиркнул зажигалкой, чтобы раскурить сигарету. Сидевший напротив него Ахмед отпрянул, будто его укололи. Измаил тут же попытался отогнать мысль, мгновенно пришедшую ему на ум. Ахмед сказал:

— Я испугался, что ты подожжешь мне усы. — Он сразу понял нелепость этих слов. Замолчал.

Они легли спать. Ахмед дождался, пока Измаил захрапит. Встал. Нащупал зажигалку на столе. Подождал. Еще немного подождал. Зажег. Ему показалось, будто пламя обожгло ему глаза. Он зажмурился. Открыл глаза. Зажмурился снова. Открыл глаза. Он смотрит на пламя. Страшно ли мне? Мне не страшно, не страшно, не страшно. Он погасил зажигалку. Ну вот, боязнь пламени уже началась. Но воды я не боюсь. Какая боязнь начинается раньше? Надо найти книгу и почитать. Книга лежит на столе. Как я буду читать в темноте? Он открыл книгу. Нужные страницы теперь открываются сами. Чиркнул зажигалкой и, не глядя на пламя, стал переворачивать листы, всматриваясь в кое-как освещенные строчки. Не написано, какая боязнь начинается раньше, черт побери. Он положил книгу на место. Положил зажигалку. Лег. Пить снотворное еще не время. Я могу подождать еще два-три дня. А через два-три дня — жил да был товарищ Ахмед. От жалости, которую я чувствую к себе в последние дни, стоит ком в горле.