Ахмед проснулся от головной боли. Измаил, уходя, вновь не закрыл за собой дверь. Каждый раз Ахмед немедленно вскакивал с кровати и бросался ее закрывать, зажигал лампу, а сегодня он не шевельнулся. В приоткрытую дверь виднеется рассвет. Насос все гудит и гудит, гудит и гудит, прямо у меня в голове. Началось? Эта головная боль — та самая? Двадцатый день. Протянув руку, он взял с табуретки книгу. В который день начинаются головные боли, не написано. Он зажег спичку, поднес к глазам, так близко — вот-вот ресницы загорятся. На огонь он смотреть может. Но еще рано, на двадцатый день боязнь огня появиться не должна. Он заглянул в книгу. Там не написано, в какой день это начинается. Встал, принял аспирин. Есть не хочется. Потеря аппетита. Заварил чай. Чай выпил с удовольствием. Обрадовался, но голова просто раскалывается. Еще аспирину. Закрыл дверь. Зажег лампу и поднес к носу. Все нормально. Застелил постель. Посмотрел на черточки на двери. Все примерно одинаковой длины, одинаковой толщины. Ему захотелось начертить двадцатую черточку, но он передумал. Начерчу вечером… куда мне спешить? На обрывке газеты он рисует кота. Порвал, выбросил. Повторял: «В какую гавань держит путь стомачтовый тот корабль?»
Давай начнем нашу игру, хотя ведь мы больше не собирались играть? Сегодня — в последний раз. Он сел на табуретку, словно «Мыслитель» Родена, только что не голый. Он пытается поймать хоть одну из роящихся мыслей. Мысли в голове у человека роятся одна на другой, одна в другой, одна над другой, тонкие и грубые, длинные и короткие, иногда одни порождают других, иногда же в их толпу вторгается нечто, совершенно далекое, никак с ними не связанное, врывается, вторгается и затем, пустив корни, разрастается вширь. Стоит человеку поддаться этой игре, путь к безумию открыт. Одно из правил этой игры — произносить громко вслух те мысли, которые удалось поймать, удалось ухватить. Но ты можешь поймать далеко не все. Наши сны, которые, казалось, мы видим часами, в реальности длятся мгновение. Я где-то читал об этом или выдумал сам? Головная боль слабеет. Выть, как собака. Верно, человек теряет рассудок. Да вряд ли это дерьмо случится. Надо думать о чем-то другом. Думаю по порядку. О чем это я думаю? О том, что думаю по порядку. Думаю о том, что думаю. Думаю о мыслях, которые проносятся у меня в голове. И в голове не проносится ничего иного, кроме как мыслей о том, что проносится. Бумага в дверных щелях. Пистолет, куда Измаил кладет пистолет? Мустафу Субхи ведь в затылок из пистолета… Голова больше не болит. У Аннушки над левой грудью есть родинка. Фитиль лампы. Почему я не стал искать Юсуфа в Стамбуле? Нашел бы — так и что ж с того? С розовощеким Осман-беем мы столкнулись нос к носу на Бейоглу, он отвернулся и прошел мимо. Голова перестала болеть или еще болит? Рашид, наверное, умер в Сибири.
Ахмед встал, принялся читать роман, который вчера принес Измаил. Посмотрел на часы. До обеда еще десять минут. Обедает он ровно в четверть первого, минута в минуту.