Июль, 1860 год

Марсель, Франция

Кот совершенно обнаглел.

– Прекрати, – прогремел в ковровой лавке гневный голос. – Я тебя предупреждаю! Быстро вниз! Или…

Черный кот Бханг продолжал невозмутимо сидеть на верхней полке, там, где лежали церковные коврики для молящихся. Сверкающие изумрудные глаза животного смотрели на противника с вызовом. Он упрямо продолжал драть когтями священный товар, никак не желая спрыгивать вниз. Кот словно испытывал терпение арабского эмигранта Хасана ал-Нахара, изобретавшего для любимца Марида наказание более страшное, чем смерть.

Хасан задрожал от ярости. Торговец вообще ненавидел этих животных. Марида он тоже недолюбливал. Его ленивый помощник, евнух, плохо отрабатывал свое жалованье. Он постоянно оплакивал потерю фамильной лампы. Недавно он притащил в прибрежную лавку это мерзкое животное. Торговец экзотическими для Франции товарами мысленно проклял Марида и Бханга, после чего сосредоточился на сиюминутной проблеме.

– Клянусь Аллахом, – Хасан замахнулся на него обрубком правой руки, словно кулаком, – Бханг заплатит за свои пакости. Я лишу его того, чем больше всего дорожит каждый мужчина: его бриллиантов!

Здоровая левая рука торговца опустилась в контейнер с медными фонарями. Там находились новые лампы, предварительно искусно помятые и побитые цепью для придания им старинного вида. В этом же ящике лежала и подлинная реликвия: старая масляная лампа. Сегодня утром Хасану удалось выменять ее у какого-то мальчишки.

Торговец метнул свирепый взгляд на черного Бханга.

– Сначала я заставлю тебя спуститься… а потом ты станешь евнухом, как твой хозяин!

Рукав просторного халата Хасана взметнулся, и послышался резкий звук, похожий на хлопок полога палатки во время песчаной бури в Сахаре, – Хасан с яростью метнул свое оружие. Лампа угодила в ненавистный меховой комок, и по лавке разнесся грохот. Бханг упал. Из уха животного сочилась кровь.

Лампа скатилась к обутым в сандалии ногам Хасана.

Кот тряхнул головой, разбрызгивая кровь, и заковылял в заднюю часть лавки. Хасан было устремился за ним, но неожиданно замер, услышав шорох гирлянд, закрывавших вход в лавку. До торговца донеслись женские голоса; Хасан уловил американский акцент.

– Господи! Какой кошмар, Тесса. Давай уйдем. Араб поспешно повернулся: он постоянно ждал покупателей. В просвете дверного проема между коврами стояли две пожилые женщины-туристки. Одна из них была высокой и худой, другая – маленького роста и полная. За шторами из ниток бус сверкало Средиземное море.

Предвкушая выгодную сделку, Хасан проворно спрятал обрубок руки в складках бурнуса. Зачем выставлять напоказ свидетельство своей неудачи? Четыре десятилетия назад в Мекке ему за воровство отрубили кисть руки.

– Добро пожаловать, сударыни, – как можно любезнее проворковал Хасан.

Высокая рыжеволосая женщина, очаровательная, как верблюд нищего, потянула толстуху за рукав.

– Пойдем, сестра. Я не желаю ничего покупать у мучителя котов.

– Но, Феб… – тряхнула серебристыми кудряшками толстуха.

– Постойте. Я не хотел обидеть Бханга. Я целился в муху. – Хасан незаметно наступил на кровавое пятно, прикрыв его сандалией. – Кот совершенно не пострадал. Он лишь испуган. – Араб ласково улыбнулся любительнице животных. – Чем вам может помочь Хасан ал-Нахар?

Защитница котов была настолько разгневана, что, казалось, была готова отрубить Хасану и вторую кисть. Однако это не слишком огорчило араба. Он не пользовался уважением в Марселе, французском портовом городе, известном своими жестокими нравами. Торговец переключил свое внимание на менее враждебно настроенную клиентку.

Тесса посмотрела на сестру.

– Правда, эти ковры прелестны? Пожалуй, я куплю по одному всем племянникам.

– И что, по-твоему, они будут с ними делать? Коннор в армии, а младший неизвестно где, – пожала плечами Феб.

– Все наладится. Когда-нибудь они им пригодятся. – Сверкнув голубыми глазами, Тесса повернулась к Хасану: – Мы с сестрой путешествуем по Европе благодаря нашему дорогому племяннику. К сожалению, как только начнется отлив, мы отплываем. Однако мы не можем уехать без…

– Тесса О'Брайен, тебе незачем рассказывать о нашей жизни, – оборвала ее Феб.

– Помолчи, Феб. – Тесса сделала шаг вперед. – Я бы хотела купить четыре персидских ковра. – Она прикоснулась рукой к разложенному товару. Бриллианты на ее запястье сверкнули, словно сокровища султана. – Начну с этого…

– Тесса…

– Сколько я вам должна? – невозмутимо продолжала толстуха.

Хасан сдержал ухмылку. Глупая женщина совсем не умела торговаться.

– Мадам, вы сделали прекрасный выбор. Но прежде позвольте предложить вам присесть.

Торговец поспешно придвинул два стула. Взяв Тессу за прикрытую кружевами руку, помог ей занять место. Вторая сестра, чьи плотно сжатые губы напоминали лезвие топора, сесть отказалась, однако больше не пыталась увести сестру из лавки.

Хасан предложил женщинам выпить. Он боялся, что мегера по имени Феб сорвет сделку. Одновременно в голове мелькнула мысль: почему бы Тессе О'Брайен не приобрести еще и лампу?

– Это очень старое вино, – любезно пояснял Хасан, наполняя бокалы. – Я не жалею денег на превосходные напитки из восточных и арабских стран. Конечно, – заметил он, – эти расходы не включаются в цену товара. Создатель не одобрил бы такую алчность…

– Но как мне доставить четыре ковра на борт «Леди Америки»? – поинтересовалась Тесса спустя несколько минут.

– Не проблема! Этим пустяком займется Хасан ал-Нахар, а не леди Тесса. – Поверив в реальность сделки, Хасан решил, что можно уже не прятать культю. Он принялся ловко сворачивать ковры. – Мой помощник Марид сейчас вернется, – пояснил торговец. – Он и доставит их на ваш корабль. Это не проблема.

– Сколько я вам должна, мистер ал-Нахар? – снова спросила женщина.

Он заломил немыслимую цену, однако Тесса удовлетворенно кивнула. Феб поперхнулась вином и наконец села.

Хасан достал круглую металлическую коробочку.

– Могу я угостить вас конфетами? Их только что привезли из Марокко.

Тесса взяла пригоршню конфет, ее сестра – ни одной.

– Будь осторожна, – брезгливо усмехнулась Феб. – Кто знает, сколько мух пировало на этих конфетах? Из той дыры в стене вылетают целые тучи…

Верхняя губа Хасана зло задрожала. Этой рыжей явно требуется то, что отсутствует у евнухов!

Пока толстушка наслаждалась миндальными конфетами, Хасан отошел к упавшей лампе. Он заметил, что раненое животное спряталось за ящиком с медными изделиями. «Скоро, проклятый кот, ты не сможешь доставить удовольствия ни одной кошке!» – злорадно подумал он.

Хасан сладко улыбнулся Тессе.

– Я ценю ваше внимание и сочту за честь предложить вам весьма редкий товар.

– Будь осторожна, – снова предупредила сестру Феб. – Готова поклясться, что он говорит это всем покупателям.

– Почему вы не верите честному торговцу? – обиженно пробормотал Хасан.

– Мы тоже связаны с коммерцией, – ответила Тесса. – Наш отец владеет торговой компанией в Мемфисе, в штате Теннесси.

– Но мы – честные деловые люди. – Феб, гордо вскинув голову, посмотрела на торговца.

Коммерсанты, не умеющие торговаться? Как же они умудряются получать доход? Однако зачем спорить? Хасан взял сработанную под старину лампу и поднял ее над головой, словно это была настоящая лампа Аладдина.

– Эта вещь, мадам, умоляет вас увезти ее в Америку, – с чувством сказал он.

– Хотела бы я знать, как может лампа умолять о чем-то?

Хасан, поджав пухлые губы, привстал на цыпочки.

– О, мадам Феб, не воспринимайте мои слова буквально. Вы позволите рассказать вам об этом старинном сокровище?

Женщины дружно кивнули.

– Эта лампа, – торговец указал на фонарь, – была найдена в восточном городе, где жил Аладдин. В Эль-Калаасе. Я приобрел ее во время моего паломничества на Восток…

Хасан мог рассказывать эту байку даже во сне. Она помогла ему продать сотни подобных ламп. Идею подкинул бывший пират, ставший его помощником, Марид, которого судьба забросила в Марсель. Однажды он отпросился с работы, чтобы поискать среди прибывающих в порт товаров какую-то особенную лампу. Такую, что не попадалась ему на глаза с тех пор, как он утратил свое мужское естество…

– Эта лампа ценнее всех богатств царя Креза, – хвастливо заявил Хасан.

Феб расправила плечи, точно готовый к сражению дикарь.

– Почему же тогда вы швырнули это сокровище в… муху? Почему хотите продать его? – недоверчиво прищурившись, спросила она.

– Вы застали меня в тяжелое время, мадам, – смиренно пояснил торговец. – Я должен выручить деньги, чтобы заплатить за лечение моей любимой матушки. Она очень больна…

– Как печально, – вздохнув, пробормотала Тесса.

– Он сочиняет, – резко бросила Феб. – Забудь о фонаре. Тесса О'Брайен, мы отплываем через час с небольшим. Расплачивайся. Нам пора идти.

– Господи, Феб, позволь мистеру ал-Нахару закончить его историю…

– Ты хотела купить один ковер. А теперь речь идет о четырех коврах и никчемной безделушке. Я не желаю видеть, как ты транжиришь деньги. – Феб встала и прошла к выходу. – Я подожду на улице.

– Пожалуйста, простите ей грубость, мистер ал-Нахар, – заметила Тесса. – Моя сестра разучилась верить людям с той поры, как наш покойный брат весьма неудачно женился. Понимаете, Джорджия Морган внесла смятение в нашу семью, почти разрушила ее перед своей смертью. Она забрала с собой нашего любимого брата. Он оставил трех сыновей, которые нуждались в воспитании. Конечно, Феб, я и наш престарелый отец взяли это на себя. Моя сестра до сих пор винит Джорджию во всех несчастьях наших племянников. А также в безвременной кончине Дэниэла…

Хасан выразил сочувствие. Ему следовало проявить побольше участия. Однако по какой-то необъяснимой причине он действительно симпатизировал полной даме с добрыми живыми глазами.

Между тем, взяв лампу, Тесса внимательно изучала ее.

– Расскажите мне еще об этой старинной вещи, – попросила она. – Это действительно лампа Аладдина?

– Я не утверждаю, – с некоторым замешательством сказал торговец, – что лампа обладает волшебной силой. Но это очень красивая и ценная вещь, поскольку сделана действительно давно. Ни один настоящий араб не станет утверждать, что в ней нет джинна.

Евнух Марид уверял, правда, что сам обладает сверхъестественными способностями джинна. Однако Хасан не верил ему. Эта лампа была самой обыкновенной, а Марид – в лучшем случае глупцом. Лампа Аладдина? Это просто миф. Такая же выдумка, как и сверхъестественные способности Марида.

– Возможно, вы обнаружите волшебные силы в этом изящном медном изделии, – продолжал Хасан. – О чем бы вы попросили джинна? О богатстве?

– Только не о богатстве. Мы, О'Брайены, и так не бедствуем. – В глазах Тессы заблестели слезы. – Мои просьбы были бы связаны с племянниками. С Коннором, Берком и несчастным непутевым Джоном Марком.

Выслушав ее ответ, Хасан снова наполнил бокал женщины.

– Расскажите мне о ваших племянниках. На лице Тессы печаль сменилась гордостью.

– Коннору двадцать шесть лет. Он – военный, выпускник академии Уэст-Пойнт. Феб и отец надеются, что он скоро уволится из армии и вернется в Мемфис. Они хотели бы, чтобы он возглавил торговую контору «Фитц и сын».

– А два других?

– В это путешествие отправил нас Берк, вы представляете? Он водит по Миссисипи грузовые пароходы и преуспевает в своем деле. Особенно если учесть, что парню всего двадцать два года. – Толстуха вздохнула. – Что же касается бедного Джона Марка, то мы не знаем, где он пропадает. Он поссорился со своим дедом.

– Как досадно, – посочувствовал Хасан. – Что бы вы пожелали этим молодым людям?

– Хороших жен, которые сделают их навеки счастливыми.

– Они не могут найти жен самостоятельно? – удивился торговец. – Аллах обделил их красотой лица и тела?

– Наши мальчики – просто херувимы! – Тесса протянула бокал, чтобы Хасан снова наполнил его. – Мы, конечно, не хотим, чтобы они женились слишком рано. Дэниэл, их отец, женился в двадцать лет. В двадцать! И это было ошибкой. Феб и отец считают, что мальчикам не следует жениться до тридцати лет. Я полностью согласна с ними. Понимаете, отец женился на нашей покойной матушке в тридцать. Мы решили, что мужчине лучше всего заводить семью именно в этом возрасте.

– Если вы купите эту лампу, то сможете загадать три желания. Вреда от этого не будет, верно? – Хасан назвал новую цифру стоимости «сокровища». Симпатия к Тессе не мешала ему думать о хорошей прибыли.

Держа лампу на коленях, женщина порылась в сумочке, достала оттуда франки.

– Достаточно?

– Прибавьте еще несколько франков… Хасан загнул один за другим свои уцелевшие пальцы.

Расплатившись, Тесса встала, прижала фонарь к груди и закрыла глаза. Пухлые пальцы женщины заскользили по лампе…

– О, лампа, сотвори чудо, – умоляюще произнесла Тесса.

И только она замолкла, из-за шторы из бус появился Марид, подстриженный наголо и с золотым кольцом в ухе. Марид, утверждавший, что является джинном.

Евнух даже не соизволил глянуть на Хасана или своего любимца-кота. Он сразу уставился на Тессу О'Брайен, точно Аладдин, плененный чарами принцессы.

– Сударыня, чем вам может служить Юджин Джиннингс? – представился он.

Юджин Джиннингс? Немолодой пират, ставший евнухом после неприятного происшествия при дворе султана, был известен под множеством прозвищ. Но это американизированное имя прозвучало впервые.

– Сударыня, – предостерегающе произнес Хасан.

Черные, как задница Бханга, глаза евнуха пронзили Хасана.

– Тихо! – крикнул Марид. Он добавил фразу на арабском – попросил Аллаха отнять у Хасана голос.

Хозяин лавки пришел в ярость. Он было попытался жестом привлечь внимание Тессы. Но ему не удалось этого сделать.

Женщина доверчиво поглядела на Марида-Юджина. Потом прошептала тихо, но твердо:

– Пожалуйста, дай Коннору супругу в марте 1864 года. Дай Коннору вечное счастье.

Марид низко поклонился.

– Ваше желание – для меня закон.

– Но как я могу вам верить?

– Я буду находиться возле вас до тех пор, пока ваши желания не исполнятся, – с готовностью заверил Марид-Юджин.

«Марид намерен уйти вместе с ней! – пронеслось в голове Хасана. – Одно дело – накидывать цену на товар, другое – совершить серьезную подлость».

Торговец открыл рот, чтобы выразить свое отношение ко всему этому.

«Марид, сын осла! Сними свое проклятие!» – хотел крикнуть Хасан, но тщетно – он в мгновение ока онемел.

Не отводя взгляда от Марида, Тесса уточнила свое желание:

– Коннору лучше не знать об этом заранее. Иначе он очень рассердится. Он говорит, что уже женат на армии.

– Многие мужчины утверждают, что не хотят жениться, – проворковал евнух.

– В любом случае от нас требуется осторожность, – повторила Тесса. – Коннор весьма проницателен, он обладает удивительной способностью распознавать любые хитрости.

– Не беспокойтесь, мадам. Он будет во власти магии.

Женщина взяла волшебника-самозванца под руку и бросила торговцу:

– Не забудьте отправить мои ковры на корабль. «Я сделаю это, когда Магомед обратится в христианство», – подумал Хасан.

Если Марид завладел богатой дамой, то он, Хасан, оставит себе и ее деньги, и товар. Торговец собрался напоследок обозвать Марида обманщиком и потребовать компенсацию за испорченный коврик для чтения молитв. Но в это время кот Бханг бросился вперед. Острая боль пронзила лодыжку Хасана, стремительно поднялась вверх по ноге.

Араб стряхнул рассвирепевшего раненого кота со своей ноги.

«Аллах, я проклинаю этого кота и его хозяина! Пусть обрушится на них твой гнев!» – вновь попытался подать голос Хасан, прыгая на здоровой ноге, потом он направился в заднюю часть лавки.

Его проклятие также чего-то стоило – Бханг сдох.

Легенда об Аладдине, возможно, была вымыслом. Но проклятия оставались проклятиями. Они обладали огромной силой.