На шестой день, когда Ретт занимался в тренажерном зале, я бросилась вон из дома, чтобы насладиться «Маргаритой». Однако быстрая вылазка за выпивкой превратилась в расслабляющий день с романтичной атмосферой, проведенный вместе с Фрэнки. Видимо, бар все-таки стал моим убежищем.

Фрэнки вытер пятна от воды на столешнице и забросил тряпку на плечо.

— Так на что это похоже?

— Что «это»? — спросила я, смазав солью край бокала.

— Когда каждый момент твоей жизни снимают.

Я отхлебнула напиток из манго и закатила глаза.

— Это глупо.

Он облокотился на барную стойку и ухмыльнулся.

— Ты действительно думала, что будет иначе?

— Надеялась.

Он скривил рот.

— Понятия не имею, зачем кому-то подвергать себя критике общественности, — Фрэнки вздохнул, а потом посмотрел прямо на меня. — Ты реально считала, что из этой херни выйдет что-то путное? Они выставляют тебя напоказ, чтобы каждый смог покритиковать тебя. И эти парни? Неужели ты полагаешь, им есть до тебя дело?

Я отодвинула свой стакан в сторону, встретилась с ним взглядом и пожала плечами. После того, как Ретт выставил ситуацию в таком свете, у меня начали появляться сомнения.

— Не знаю.

— Давай, поделись со мной своим мнением, — сказал он в ответ игриво.

— По поводу чего?

Он усмехнулся и покачал головой.

— Ты серьезно веришь, что эти ребята собираются заботиться о тебе? Думаешь, продюсер или кто там, собрал шестерых… — он поднял бровь.

Я кивнула.

— Шестерых парней, действительно заинтересованных в тебе?

— Я не знаю.

Он засмеялся.

— Ты знаешь, но не признаешь этого. Они нашли шесть мужчин, каждый из которых имеет определенный уровень театральности, разную внешность и ярко выраженную индивидуальность. Причина — повышение рейтинга. Но никто из них не собирается предлагать и обещать тебе что-то.

Я потянулась за своим напитком.

— Может быть, я найду общий язык с…

Фрэнки потянул тряпку с плеча и начал крутить ее.

— А я, возможно, взлечу, если буду вертеть этим достаточно быстро.

— Почему ты такой...

—Такой не верящий, что ты встретишь свою половинку?

Мне не нравилось слово «половинка», но я все равно кивнула.

— Да.

— Так как этого не произойдет. Ты можешь убеждать себя в обратном, но серьезно? Они выбрали шесть человек, и ты должна жить с каждым из них по месяцу. В конце концов, ты, несомненно, выберешь одного из них. Будешь чувствовать себя обязанной сделать это из-за контракта, успеха шоу, обещанных денег или по какой-либо другой причине.

Фрэнки перегнулся через барную стойку и посмотрел мне в глаза.

— Но не потому, что ты полюбишь одного из них.

Я все еще надеялась, пусть и не очень сильно. Я пристала к этой идее как дерьмо к ботинку.

— Я смогу.

Вслух мой ответ звучал не так уж убедительно

— В США живет 320 миллионов человек, — сказал он. — Из них для участия в шоу отобрали шестерых. Они выбрали их, основываясь на рейтингах, а не на твоих предпочтениях.

Я почувствовала себя оскорбленной.

— Откуда ты знаешь? — огрызнулась.

— Ты заполнила анкету? Они знали, какие люди тебе нравятся? Черты характера, неприемлемые недостатки, рост, вес, цвет волос, черт возьми, хоть что-нибудь?

Этим вопросом я даже не задавалась. Теперь, когда он упомянул об этом, я почувствовала себя глупо. Я хотела соврать и сказать ему, что заполняла, но решила быть честной.

— Нет.

Он расплылся в улыбке:

— Понятно.

Я взяла еще выпить и оглядела пустой бар. Очевидно, что никто в Ла-Холье не пьет «Маргариту» в 10:30 утра, кроме меня.

Не придумав никакого остроумного ответа, я повернулась к Фрэнки.

— Так что же мне делать?

Он пожал плечами.

— Снимись в шоу, получи свои деньги и возвращайся домой немного богаче и мудрее, чем раньше, полагаю.

Я твердила себе еще с самого первого разговора с Келли, что участвую в шоу только из-за денег. Однако в глубине души надеялась найти кого-то, кого смогу полюбить и кто будет любить меня в ответ. После нескольких минут молчания я решила, что не должна позволять Ретту портить мое мнение о нем или о других мужчинах.

— Думаю, ты прав, — вздохнула я.

Мужчина кивнул головой, потом осмотрел пустое помещение. Последовал легкий смешок, и он вытащил небольшой деревянный табурет за стойкой. Осторожно сел на шаткий стул, затем запустил руки в густые вьющиеся волосы

Его глаза встретились с моими:

— Мальчик или девочка? Если бы ты могла иметь только одного?

Я допила свой коктейль и отодвинула стакан.

— Что?

— Дети. Ты хотела бы мальчика или девочку?

Я нашла этот вопрос милым и не смогла не улыбнуться.

— Не знаю. Я не очень много размышляла на эту тему. А ты?

— Девочку. Надеюсь, у нее будет куча детей, так что бы я смог иметь дом, полный внуков.

— Почему девочка, а не мальчик? — спросила я. — Все мужчины обычно мечтают

о мальчике.

Он переплел татуированные пальцы и хрустнул костяшками:

— Правда?

— Конечно.

— Мальчики вырастают мужчинами, а мужчины — мудаки. Несмотря на разных родителей и воспитание они все равно ими становятся. Мужики — лжецы, изменники и сексуальные неудачники. Девочки? Девочки хотят только одного. Быть любимыми. Они невинны и просты. Итак, я хочу девочку. Я покажу мальчишкам, пытающимся добиться ее, и всему их дерьму дорогу к двери.

Он ответил бегло, словно отрепетировав, хотя я сомневалась в этом. Фрэнки всегда говорил так, что казалось, он не мог заставить вылетать свои мысли изо рта достаточно быстро.

Я изучала его татуировки, а после перевела внимание на лицо. Это второй раз, когда я была в этом баре, но я будто видела его впервые. Может, это его личность просвечивалась сквозь все эти красочные рисунки? Вероятно, что за его манерами, татуировками и смешно растрепанными волосами скрывался кто-то, кому я могла по-настоящему доверять.

— Ты же понимаешь, что врать запрещено, пока мы тут вместе болтаем? — спросила я.

Он рассмеялся.

— Я бармен. Никакой лжи.

Я послала ему свою лучшую соблазнительную улыбку:

— Ты разговариваешь во время секса?

Он приподнял бровь.

— Что?

— Во время секса. Ты разговариваешь?

Он усмехнулся.

— Что ты имеешь в виду? Грязные словечки?

— Ага.

— Лично мне это нравится. Я люблю и говорить, и слушать их. Нет ничего лучше, чем двое людей, говорящих друг другу грязные словечки во время траха.

— Ладно, а как насчет простых фраз? Ну, непосредственно во время процесса. Что-то вроде «о, да, я чувствую себя хорошо» или «давай попробуем это», или «подними ногу немного вверх».

Он ответил без выражения.

— Говорю, кажется.

Мне этого недостаточно.

— И?

Он сидел на табурете, опершись подбородком на руку, и заглянул мне в глаза.

— Грязные разговорчики во время секса? Это горячо. Особенно во время добрачного секса, и когда обе стороны наслаждаются звуком не больше, чем самим действием.

Мои глаза сузились.

— Секс до брака?

Он кивнул, как само собой разумеющееся.

— Да.

— Почему именно он?

Фрэнки встал и наполнил стакан из пистолета с газировкой.

— Налить?

Я покачала головой.

— Нет, спасибо. Все нормально.

Он сделал глоток и еще. Я раньше не замечала, но на костяшках его правой руки вытатуировано слово «выживать».

— Когда двое людей занимаются сексом вне брака, как правило, они выкладываются на полную, — сказал он. — После вступления в брак, они расслабляются. В браке секс уже не тот, особенно, если сравнивать с добрачным.

— Ты был женат?

Фрэнки снова отпил напиток.

— Не совсем.

— Поясни, пожалуйста. И мне еще один коктейль с манго. Посоленный с краю.

Он кивнул, сделал мне напиток и быстро вернулся с озорной ухмылкой на лице. Толкнув напиток через бар, ответил:

— Я женился, но все кончилось через три недели.

— Три недели! — ахнула я.

— Шестнадцать дней, если быть точным.

— Вау, можешь рассказать?

— Конечно, — он допил воду и поставил стакан в раковину. — Я поймал ее на измене.

— Через шестнадцать дней?

Он покачал головой.

— Пятнадцать. Я застал ее на пятнадцатый день, а на шестнадцатый брак был аннулирован.

— Как долго вы были вместе до свадьбы?

Он пожал плечами.

— Три года.

— Ох, мне жаль.

— А мне нет. Рад, что узнал об этом сразу. Так что, я был женат лишь технически.

Мой взгляд опустился вниз. Большой палец его левой руки зацепился за пояс, а рука свободно свисала у кармана. Слово «любовь» было вытатуировано на его левой костяшке.

«Выживай в любви».

Мне нравится.

Я посмотрела вверх:

— Ты верующий?

Он поморщился. Этот вопрос показался ему неудобным. Я понятия не имела, почему решила задать его, и, на самом деле, меня не волновал его ответ. Хотела бы я взять свои слова обратно.

— Религия и политика. Две темы, которые я не обсуждаю, тем более, здесь. Но, поскольку я пообещал быть честным, отвечу.

Фрэнки сел на табурет.

— Нет. В моих 185-ти фунтах (Прим.: примерно 84 кг) нет ни капли религии.

Пусть я и жалела о своем вопросе, его ответ стал мне интересен.

— Ты веришь в Бога?

— Да, конечно.

— Как ты можешь верить в Бога и не быть верующим?

— Религия — это организованная система верований. Я верю в то, во что я верю, и мне не нужно, чтобы кто-то в церкви указывал, как я должен жить, основываясь на своем восприятии Библии. Мы все можем интерпретировать ее по-разному и, вероятно, должны по-своему понимать сообщения, которые она содержит. Зачем позволять кому-то другому говорить, что мне делать, а что — нет? Извините, но этого не будет.

— Любопытно.

— А что насчет тебя? — спросил он. — Ты верующая?

Это трудный вопрос. В детстве я регулярно посещала с родителями церковь. Во время и после колледжа, я этого не делала.

Я повела плечами.

— Вроде бы. Я ходила в церковь, когда была ребенком. Хотя сейчас не так часто бываю там.

— Как и все, — он закатил глаза и ухмыльнулся. — После того, как мы выходим из-под опеки родителей, становимся личностями.

Я кивнула в знак согласия и сделала несколько глотков из своего бокала. Часы за его спиной привлекли мое внимание, и я поняла, что опаздываю на следующие запланированные съемки. У меня было немного, совсем немного заинтересованности в работе.Мне тут так весело!

— Наиболее отвратительный момент всей твоей жизни? — спросила я.

— Вся эта ху*ня? — он хмыкнул. — От рождения и до сих пор?

Я сделала еще один глоток.

— Угу.

Он остановился, провел пальцами по волосам и уставился в пол.

— Черт, я не знаю...

— О, дерьмо, — Фрэнки посмотрел вверх. — Отвратительный?

Я нетерпеливо кивнула, надеясь, что его ответ будет таким же интересным, как и он сам.

— Да, неприятный или разочаровывающий.

— Тодд Мастерсон и я купили по мотоциклу несколько лет назад, что заставляет меня вспомнить о другом случае, но я дойду до этого позже. В общем, мы ехали на них вместе, и одна леди свернула налево на красный свет прямо перед нами. Я был справа, а он — слева.

Он свел руки вместе, и его тон изменился от комичного до нагнетающего.

— Она ехала на проклятом «Субурбане» (Прим.: марка автомобиля Chevrolet Suburban), заняв весь перекресток. Так или иначе, я врезался в его заднюю часть, а Тодд — в переднюю. Я перелетел через руль и разбил заднее стекло, а Тодд впечатался в одно крыло. Его перебросило через капот машины, и он приземлился на другой стороне улицы, посреди перекрестка. Прежде чем он смог встать, загорелся зеленый, и другой автомобиль начал мчаться на него. Идиот, который спешил проехать через перекресток, переехал ногу Тода и сломал ее в двух местах.

Мои глаза расширились.

— О, мой Бог!

— Подожди, станет еще круче. Подъехали копы. В то время марихуана для медицинских целей была разрешена. Тодд имел хроническую боль в спине и курил по закону, но не был зависим. Короче говоря, в то время как машина скорой помощи загружает его на носилки со сломанной ногой, полицейские обвиняют его в вождении транспортного средства под кайфом. И они ничего не говорят женщине, которая проехала на красный свет, или парню, переехавшему его ногу и сбежавшему с места аварии.

— Да уж. Уверена, ты был разочарован.

— Ага, расстроен настолько, чтобы сесть в тюрьму за ссору с полицейскими.

— Тебя осудили за что-то?

Он сел на табурет, скрестил руки на груди и кивнул.

— Препятствие правосудию. Вмешательство в ход расследования. Там было что-то еще, не помню. Устроил им скандалов десять. Суд признал меня невиновным по всем пунктам. Но, да, я был очень расстроен.

— Святое дерьмо! У меня нет таких же захватывающих историй. Теперь твой друг в порядке?

— Да, — ответил Фрэнки. — Большинство не спрашивает об этом, спасибо.

— Что ты имеешь в виду?

— Обычно люди слушают и никогда не спрашивают о моем друге. Ты милая, — он посмотрел на часы. — О, пришло время обеда, сейчас прибудет толпа. Когда ты должна вернуться?

— Черт с ними, — сказала я. — Я развлекаюсь. Останусь, пока ты не укажешь мне на выход.

В этот момент вошла группа людей. Он улыбнулся, встал и повернулся к двери.

— Официантку уволили, ребята. Не возражаете, сделать заказать в баре?

Он наклонил голову к моей сумочке.

— У тебя там есть сменная одежда?

Я усмехнулась.

— Нет, а зачем?

Фрэнки шагнул в мою сторону, перегнулся через стойку и заправил волосы мне за ухо. Его щека коснулась моей, когда он поднес свои губы к моему уху.

— Если ты останешься здесь до тех пор, пока я не захочу тебя выгнать, тебе необходима сменная одежда. И чтоб ты знала, я очень хорош в грязных разговорчиках, — прошептал он. Мурашки пробежали вниз по моей шее вплоть до пальчиков ног. Я хотела хоть что-то сказать, но ничего не вышло.

Он протер стойку, посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Я закинула ногу на ногу и, пусть и пыталась противостоять ему, улыбнулась в ответ.

— Что вам, парни? — спросил Фрэнки, отвернувшись.

Слегка смутившись, я села на табурет и погрузилась в неприятно возбужденное состояние. Учитывая, где я должна была быть и что меня ждало, я не могла не задаться вопросом.

Во что, твою мать, я ввязалась?