За свою жизнь Фредерик повидал достаточно принцев. Однако никто из них не был похож на принца Штурмхагенского. Густав был очень невоспитанный. Ни терпения, ни манер, к тому же весьма посредственные навыки общения. Фредерик не сомневался, что и фламенко он тоже танцует неуклюже. И ничуть не удивлялся, что Густав не сумел сохранить отношения с Рапунцель. Однако ему ли судить – ведь от него тоже сбежала невеста…

Принцы прочесывали окрестности в поисках Эллы, и Густав стал мало-помалу досаждать Фредерику. Во-первых, этот великан настаивал, чтобы они располагались на ночлег только под открытым небом. Стоило Фредерику предложить поискать постоялый двор, как Густав отвечал: «Пфуй!» А иногда – «Ха!». А случалось, даже «Пфффт!».

Каждый вечер Густав с довольным видом растягивался прямо на траве, а потом издевался над Фредериком за то, что тот устраивает себе постель из трех носовых платков и сворачивается на них клубочком.

– Густав, это гигиена, – защищался Фредерик. – Ради гигиены я готов на все.

И в самом деле, «грязь» стояла на четвертом месте в списке «Врагов аристократа», составленном королем Уилберфорсом, – сразу за «волосками в носу», но раньше «икоты».

Шли дни, и Фредерик начал сомневаться в том, что Густав такой уж умелый следопыт. Он наблюдал, как Густав нюхает воздух, прикладывает ладонь к уху, чтобы «послушать ветер», а иногда соскакивает с коня, чтобы обгрызть краешек листа. Фредерик не понимал, как это поможет им найти Эллу.

Это и не помогало. Густав сам не знал, что делать.

В конце концов Густав забрел в страшную глушь, в самую чащобу штурмхагенских сосновых лесов, где деревья были такие высокие, что почти не пропускали солнечный свет. Стоило вспорхнуть какой-нибудь птичке или прошуршать какой-нибудь мышке, как Фредерик дергался и ронял поводья. Тропы, можно сказать, не было, и им с Густавом постоянно приходилось втискивать лошадей между стволами – иначе было не пробраться. Не раз и не два Густав отводил в сторону толстую ветку, а потом отпускал – и она хлестала Фредерика прямо по лицу.

Лишь несколько часов спустя впереди показался просвет.

– Ага! – сказал Густав. Он остановил коня и спрыгнул наземь. – Теперь я знаю, где мы!

– Только теперь?! – воскликнул Фредерик. – Вы хотите сказать, что все это время мы плутали?

– Во, гляди, – сказал Густав и показал на полянку между деревьями, где стояло какое-то одинокое строение. – Башня Цауберы.

– Цаубера? Это злая колдунья?

– Нет, просто милая старушка, которая выстроила башню в лесу! – съязвил Густав и закатил глаза.

– Вы привели меня сюда? – потрясенно проговорил Фредерик. – В одно из самых опасных мест во всем Штурмхагене? Именно туда, где Эллы совершенно точно нет? Это же башня, откуда Рапунцель сбежала! С какой стати Элла будет искать ее здесь?

Густав не обратил внимания на его протесты.

– Пошли поглядим, – сказал он и шагнул на полянку.

Фредерик вцепился в могучий локоть и потащил своего спутника обратно в чащу.

– А вдруг колдунья дома? – спросил он.

– Колдунья, ты дома? – заорал Густав. Секунду подождал ответа. – Нету. Пошли. – Он снова шагнул на поляну, а Фредерик снова дернул его обратно.

– Постойте, – сказал Фредерик. – Эта колдунья, Цаубера, она ведь очень могущественная, да?

– Она старушка, – бросил Густав. – А я старушек не боюсь. А ты?

– А я боюсь, если они могут схватить меня и выбросить в окошко.

– Слушай, – сказал Густав. – Вот все, что тебе надо знать про Цауберу.

* * *

Цаубера слыла самой могущественной злой колдуньей на свете. Правда, злой колдуньей она стала не сразу. Сначала она и злой-то не была. А была Цаубера простой крестьянкой, жила себе одна-одинешенька в городке под названием Йоргсборг. И время от времени немного ворожила – как издавна повелось в ее роду. Однако таланты свои она употребляла разве что на выращивание небывало вкусной репы. И все же соседей ворожба пугала. Как ни старалась Цаубера подружиться с согражданами-йоргсборгцами, ей никто не шел навстречу – хуже того, над ней смеялись. Одна компания местных детишек взяла себе в обычай стоять на границе ее участка и обзывать ее всякими обидными словами вроде «червегубая» и «ежеволосая». Огорченная Цаубера оставила попытки завести друзей, удалилась в свою хижину и стала вести жизнь отшельницы.

Затем в один далеко не прекрасный день местные охотники изловили гигантского огнедышащего бобра, какие в изобилии водились в штурмхагенских реках. Охотники притащили зверя в город похвастаться добычей – и это была их большая ошибка. Бобер вырвался на свободу и промчался по городу, запалив едва ли не все дома в Йоргсборге. Цаубера окружила свой участок магическим полем, и ни сама она, ни ее хижина от огня не пострадали. Но тут она заметила, что в кольце огня оказались трое детей – те самые, которые ежедневно изводили ее оскорблениями. Тогда Цаубера сняла защитное поле со своей хижины и окружила им детей. Она лишилась всего, ради чего трудилась всю жизнь, – зато, как она надеялась, горожане наконец-то будут ей благодарны.

Но тут внезапно объявился сказочный герой. Сэр Линдгрен прискакал в город в сверкающих доспехах и на белом коне и в два счета прикончил бобра. После чего набросился на Цауберу и потребовал отпустить детей. Цаубера от растерянности сняла магическую защиту. Сэр Линдгрен подхватил детей и ускакал.

Город стали отстраивать заново, люди мало-помалу возвращались в свои дома, однако благодарности Цаубера не дождалась. Более того, ее еще больше сторонились. А однажды она случайно услышала новое творение бардов – «Балладу о рыцаре и бобре», где герой не только убил чудовище, но и спас троих детей, попавших в плен к злой колдунье. Только тогда Цаубера начала что-то понимать.

«Ну и пожалуйста, – подумала она. – Хотите злую колдунью – так вот вам».

Она заполучила в свои скрюченные руки древние волшебные книги и обучилась азам черной магии. После чего устроила в городе настоящий тарарам. Напустила пожар на все свежеотстроенные дома. Пронеслась по садам колдовским ураганом. Шибанула молнией прямо под ноги тем самым детишкам, которых когда-то спасла, – то-то они запрыгали. Горожане разбежались. В Йоргсборг не вернулся никто.

Рис. 8. Злая колдунья ЦАУБЕРА

Цаубера ощутила наконец, как сладко, когда тебя по-настоящему боятся. Ей захотелось добавки. Пусть весь мир трепещет при мысли обо мне, мечтала она. Другие-то колдуньи прославились куда менее зрелищными деяниями. Усыпить кого-нибудь на сто лет? Фи, как пошло. Сварить двух-трех малявок в котле? Да для этого и волшебства не нужно! Нет, Цаубера заслуживала дурной славы погромче. Она желала, чтобы слухи о ее злобности достигли самых отдаленных королевств. Для этого трех подпаленных малолетних хулиганов оказалось мало. Надо было стяжать известность у бардов.

В день, когда Цаубера поймала крестьянина, который забрел на ее заново засаженные грядки надергать репы, колдунья придумала великолепный план. Она не стала испепелять воришку на месте, а предложила отпустить – в обмен на его юную дочь. Крестьянин на удивление легко согласился (папаша он был никудышный), и так Цаубера заполучила Рапунцель. Колдунья заточила пленницу в неприступную башню и, потирая руки, стала поджидать отважных героев, которые придут спасать прекрасную деву. А они придут, это она знала точно. Герои не могут остаться в стороне, если слышат, что кто-то в опасности, герои жаждут славы, а если им удается кого-то спасти, слава не заставляет себя ждать. О, как Цаубера ненавидела героев! Когда какие-нибудь тупоумные герои явятся штурмовать ее твердыню, мечтала Цаубера, она от них мокрое место оставит – и будет сеять смерть и разрушение в таких масштабах, что барды наверняка ее заметят.

Только никто не пришел. Отец Рапунцель так и не прислал никого за дочкой. Он даже никому не рассказал, что ее похитили. Я же говорю – никудышный был папаша. Сидел дома и лопал краденую репу.

Шли годы, и Цаубера была вынуждена возиться с пленницей, которая ей, вообще-то, не была нужна. Однако колдунья не теряла времени зря и изучила все самые страшные заклятия: заклятие, чтобы связывать врагов, заклятие, чтобы заполучить сверхчеловеческую силу, и даже заклятие-словарь, чтобы придумывать свежие и оригинальные оскорбления. Вскоре она стала настоящим гроссмейстером черной магии. И тут – откуда ни возьмись – явился герой и совершил попытку нападения, на которую она так рассчитывала. Ну или вроде того.

Напасть на нее попытался один из болванов-принцев Штурмхагенских, и она с ним в два счета справилась. Только этот идиот пришел один – некому было поведать историю о том, как Цаубера наслала на принца лютую смерть. То есть некому, кроме Рапунцель. Цаубера так отчаянно стремилась к славе, что отпустила Рапунцель на волю – пусть рассказывает, что произошло. Колдунье и в голову не приходило, что длинноволосая красавица спасет полумертвого болвана и сама станет героиней своей истории.

Когда «Баллада о Рапунцель» стала популярной – по версии бардов, Рапунцель сбежала самостоятельно, так что колдунья выглядела дура дурой, – Цаубера еще больше преисполнилась решимости доказать миру, какая она злая. Теперь она объявила вендетту не только героям, но еще и бардам.

Не один месяц посвятила колдунья размышлениям над Великим Планом Завоевания Дурной Славы. На этот раз она решила похитить не одного пленника, а сразу пятерых. Причем пленники ей нужны были такие, по которым будут скучать, которых захотят вернуть, пленники, ради спасения которых герои пирамидой построятся, лишь бы на башню залезть. Она решила похитить собственно бардов.

На осуществление этого плана колдунья и употребила последние недели. Ее не беспокоило, что кто-нибудь разгадает ее намерения до срока: королевства между собой не сообщались.

«Штурмхаген, Гармония, Эринтия, Авонделл, Сильвария. Стоит героям в этих королевствах услышать, что я держу в плену их любимых лютнещипателей, набегут как миленькие, – рассуждала колдунья. – А когда явятся, своими глазами увидят величайшую демонстрацию могущества злых сил за всю историю человечества. И тогда Цауберу сразу зауважают!»

* * *

Естественно, всего этого Густав Фредерику не рассказал – он же и сам всего этого не знал. Густав сказал Фредерику вот что:

– Она старушка. И все тут.

Густав нахально вышел на полянку, а Фредерик остался дрожать в лесу. Как выяснилось, крики Густава все же были услышаны. Из единственного окна в башне – футах в шестидесяти над землей – высунулась девичья голова.

– Это еще кто? – крикнула Элла, взглянув вниз. И никак не ожидала увидеть своего нареченного. – Фредерик, это ты? Что ты здесь делаешь?

– Элла! – восторженно пискнул Фредерик. – Ах, ну надо же! Это ты! Я… ну… я пришел за тобой.

– Правда? – спросила Элла. – Ух ты! Правда. Ты же здесь.

«Отлично, – подумал Фредерик. – Пора показать ей, на что я способен».

– Элла, я стал совсем другим. Я спал в грязи. И готов к приключениям.

Фредерик не видел Густава – тот стоял к нему спиной, – но прямо чувствовал, как он закатил глаза.

– Как ты там очутилась? – спросил Фредерик.

– Долгая история, – ответила Элла.

* * *

На самом деле совсем не долгая. Вот она.

Элла прискакала в Штурмхаген (ей понадобилось два дня, чтобы проехать расстояние, которое Фредерик преодолевал целую неделю) и оказалась в деревне, где рассчитывала узнать о Рапунцель подробнее.

– Вы, случайно, не знаете Рапунцель? – спросила она компанию местных жителей, прогуливавшихся по улице, а потом попыталась освежить их память, пропев несколько строчек: – «Послушайте, друзья, скорей историю мою, о деве в длинных волосах балладу я спою…»

В это время Цаубера как раз вышла на разведку и кралась мимо, размышляя, как бы подраматичнее распространить слухи о похищении бардов. Если поймать проезжего менестреля, думала она, и заставить его петь баллады о совершившемся злодеянии, это будет, пожалуй, изящный и поэтичный прием.

Тут Цаубера заметила голосистую девицу в синем платье, которая пела балладу собравшейся на углу толпе, и решила, что это и есть менестрель. А это была Элла. Когда толпа разошлась, Цаубера бочком подобралась к певице.

– Ты, куцемозглая горлодерка, проверила бы сначала факты! – рявкнула колдунья. И, скрутив Эллу при помощи связывающего заклятия, утащила в башню.

Видите – не такая уж и долгая история.

* * *

– Как здорово, что ты пришел! – сказала Элла. – Прошу тебя, сбегай приведи кого-нибудь, пока колдунья не вернулась.

– Нет, без тебя мы никуда не уйдем! – возразил Фредерик.

– А кто это с тобой? – спросила Элла.

– Это рапунцельский Принц. Он помог мне тебя найти. А сейчас снимет тебя с башни. У него опыт. – Он подошел к Густаву и тихонько спросил: – Как ей спуститься?

Густав подошел к подножию башни, задрал голову, посмотрел на окно и заорал:

– Эй, Золушка, бросай косу вниз!

Элла очень удивилась:

– У меня волосы только до плеч!

Тогда Густав вернулся к Фредерику и помотал головой:

– Все. Идеи кончились.

Фредерик был огорошен.

– Нет, ведь должен быть способ попасть наверх! Она же как-то туда попала! – И крикнул Элле: – Как ты туда попала?

Элла краем глаза заметила в лесу движение.

– Бегите! Цаубера идет!

Фредерик с Густавом бросились за ближайшие деревья. И увидели, как на поляну выходит высокая тощая старуха в красно-серых лохмотьях. Бледное лицо было все в морщинах, седые космы торчали во все стороны.

– Цаубера? – шепнул Фредерик.

Густав кивнул:

– Поглядим, как она туда залезет.

Колдунья посмотрела на Эллу в окне башни и заорала – будто взвыла сломанная волынка:

– Честное слово, я слышала, как ты с кем-то разговариваешь, душа моя! Смотри, чтобы у тебя никого не оказалось, когда я поднимусь! – После чего обернулась и крикнула в чащу: – Ри-и-из!

Раздался громкий рокот. Затряслись ветки, посыпались листья – и на поляну, раздвинув деревья могучими ручищами, вышел человек ростом повыше башни. Ему хватило одного шага, чтобы оказаться рядом с Цауберой, после чего он опустился на колени и положил наземь одну ручищу ладонью кверху, и колдунья забралась туда. Великан безо всяких усилий поднял старуху к окну, и она залезла в башню.

Рис. 9. Великан РИЗ

– Ясно, – сказал Фредерик. – Так у нас точно не получится.

Вот тут-то Густав и слетел с катушек. Он крутанул над головой огромным обоюдоострым топором и выбежал на поляну с протяжным боевым кличем:

– Шту-у-у-у-у-урм-ха-а-а-а-а-а-ге-е-е-е-е-е-ен!

Оторопевший великан вытаращился на него. Фредерик тоже.

Густав ударил топором по здоровенной голени. Великан взвыл от боли, схватился за раненую ногу – правую, – а на левой запрыгал по поляне. С каждым его скачком земля так и дрожала, и Густав не удержал равновесия и рухнул. При этом он выронил топор, который с размаху шлепнулся на глинистую почву. Фредерик из-за деревьев в ужасе смотрел, как его спутник подполз к топору и попытался его выдернуть, не подозревая, что над ним нависла тень исполинской правой ножищи. Сейчас Густава прихлопнут, будто комара!

«Думай! – приказал себе Фредерик. – Что бы сделал на твоем месте сэр Бертрам Утонченный?» Ответ не заставил себя ждать. В «Деле дурно воспитанной молочницы» сэру Бертраму нужно было отвлечь внимание гувернантки, которая чуть было не ошиблась с выбором бокала для вина. Здесь можно было применить ту же тактику. Ради этого стоило восемь лет брать уроки йодля. Фредерик сложил ладони рупором и испустил затейливую руладу:

– Йодль-одль-одль-одль-эй-и-о-о-о!

Получилось. Йодли бесили Густава больше всего на свете. Стоило ему услышать переливчатую альпийскую мелодию, как он свирепо глянул на Фредерика, а тот яростно затыкал пальцем вверх. Густав успел увернуться в последний момент – великанская ножища тяжко топнула по земле и придавила потерянный топор.

– Ой! – простонал Риз и опять запрыгал от боли. Только на этот раз он не устоял на ногах. Великана качнуло назад, и он рухнул прямо на башню. – Оп-па! – взвыл Риз. Строение пошатнулось, посыпались каменные глыбы.

– Здрасьте! – сказал Густав, когда башня превратилась в груду обломков и облако пыли. Опять подвиг не задался. На этот раз сложат балладу о том, что он не просто девушку не спас, но и случайно сгубил ее.

– Элла! – вскричал Фредерик.

«Это я виноват, – думал он. – Эллы больше нет, а все потому, что я решил заняться не своим делом. Надо было слушаться папу!»

Но тут великан сел, разгреб раскатившиеся по поляне камни и кирпичи – и героям открылось поразительное зрелище. Среди развалин виднелся мерцающий зеленый пузырь магической энергии, в котором, целая и невредимая, стояла колдунья. На ее костлявом плече висела Золушка – она была жива и отчаянно брыкалась.

Рис. 10. Волшебный СИЛОВОЙ ПУЗЫРЬ

– Защитное волшебное поле, – произнес Густав. Фредерик от радости был на грани обморока.

– Риз, остолоп, погляди, что ты натворил! – прошипела Цаубера.

Риз ткнул толстым пальцем в сторону принцев:

– Это все они!

Колдунья повернулась посмотреть, о ком это он говорит, но Фредерик уже утащил Густава обратно в чащу. Они спрятались в зарослях дрока и стали подслушивать Цауберу.

– Только не говори мне, что во всем виноваты зайчата, – сказала колдунья.

– Нет, госпожа, – отвечал великан. – Тут были два человека. Они хотели забрать девушку.

Густав высунулся из-за куста:

– А ну, отпусти Золушку, старуха!

Фредерик прыгнул Густаву на спину и утащил его обратно в кусты.

– Вот видишь? – обиженно протянул Риз. – Мне их затоптать?

– Плюнь ты на этих шутов, Риз, – посоветовала Цаубера, и ее тонкие бесцветные губы растянулись в улыбке. – Слыхал, как они назвали нашу пленницу? – Колдунья схватила Эллу за волосы и посмотрела ей в глаза. – Только погляди, – хихикнула Цаубера. – Ну их, горлопанов-виршеплетов. Мне попалась настоящая звезда. Золушка. Это будет сенсация. Ох и повеселюсь же я!

Элла ответила ей свирепым взглядом, не желая показывать, как она испугалась.

– Госпожа, а если герои от нас не отстанут? – спросил Риз.

– Герой – в единственном числе, – ответила Цаубера. – Второй – трус, каких мало. Да, герой от нас не отстанет, это точно. Так уж у них, у героев, заведено. Мы подготовимся к достойной встрече. А когда поймаем и его, и его подручного, в порошок их сотрем и лепешек напечем. Пошли.

– Да, госпожа, – прогудел великан. – Лепешки из героев – это ведь, наверное, невкусно.

– Риз, я тебя не меню составлять наняла, – проскрежетала колдунья. – Пошевеливайся.

– Ладно, ладно, – проурчал великан. – А ты их пробовала, госпожа? Лепешки из героев? Нет, не может быть, чтобы они были вкусные. И все равно придется добавить муки.

– Риз, закрой пасть!

– Нога очень болит.

– Так надел бы башмаки, обалдуй!

Прошло две-три минуты, и их голоса и громоподобное топанье Риза затихли вдали. Принцы выбрались из кустов. Фредерик по привычке попытался отряхнуть перемазанный и разодранный костюм, однако быстро понял, что дело это безнадежное.

– Ну, потопали, – бросил Густав.

– Куда это? – спросил Фредерик.

– Хочешь вернуть свою подружку? Вот за ними и потопали, – ответил Густав.

– Нет, – отрезал Фредерик. – Я остаюсь. Я с вами никуда не пойду. Из-за вас Элла чуть не погибла. Вы бы и сами погибли, если бы я ничего не предпринял.

– Ты пел йодль, – презрительно скривился Густав.

– Зато я хоть чего-то добился! – парировал Фредерик. – Неужели вы не заметили, что над вами нависла эта ужасная подошва, не знавшая педикюра?

Густав нагнулся так близко к Фредерику, что тот чувствовал его дыхание.

– Ты хочешь сказать, я для тебя плохой герой, да?

Фредерик изо всех сил старался не моргать.

– Хочешь сказать, мне это не по плечу? – прошипел Густав. – Я никого не могу спасти, да? А ты, господин Белые Шелковые Штаны и Золотые Висюльки, лучше меня? – Он боднул Фредерика в лоб.

– Нет, – выдавил Фредерик. Густав пугал его лишь немногим меньше, чем великан. – Ничего такого я не говорю. Конечно, без вашей помощи мне не обойтись.

Густав отодвинулся на дюйм.

– Все-таки вам удалось разыскать Эллу, – продолжал Фредерик. – Простите, я упустил это из виду. Однако наша экспедиция – не только поисковая, а еще и спасательная. Причем опасная, ведь в ней участвуют как колдунья, так и великан. Поэтому, возможно, нас с вами недостаточно. Вероятно, нам следует заручиться чьей-то еще помощью, пусть и незначительной. Дополнительная пара рук. Вот и все.

Густав ненадолго задумался.

– Ну, еще один воин с мечом мне не повредит, – протянул он.

– Быть может, это должен быть человек, обладающий несколько более солидным опытом в спасении несчастных от колдуний и чудовищ, – отважился Фредерик.

– Ха! – рассмеялся Густав. – Кто еще тебе потребовался? Неужели тот парень из «Спящей красавицы»?