Князь Тэ ходил взад-вперёд, и голос его становился всё громче.

– У меня только что умер отец. Не успели мы похоронить его, как в первую же поминальную ночь дом мой подвергся нападению. В воротах моего дома был убит человек. Я думал, что сам умру. Да я почти умер! Это ли нужно моей семье? Нет! Это ужасно! Трудно вообразить себе что-либо худшее. Люди из магистрата задают вопросы. Скоро обо всём узнают во дворце. В следующий раз мы так просто не отделаемся. И что я тогда скажу? Как объясню свои поступки? Я не виноват во всём этом. Моя мать принимает опиум. Она не ела уже два дня. Старейшины клана Тэ просят меня о встрече. А моя жена? О! Моя жена! Она отказывается спать со мной, пока я не избавлюсь «от этого проклятого меча».

– Вы всё рассказали своей жене? – спросила Шулень.

Господин Тэ остановился.

– Разумеется! – воскликнул он. – Как я мог поступить иначе? Муж не должен иметь секретов от жены, вы и сами это знаете.

Шулень и Снежный Бутон переглянулись.

– На самом деле не знаю, – ответила Шулень.

Господин Тэ сел и снова вскочил. Он был слишком поглощён собственными проблемами и не обратил внимания на её слова.

– Меч не может больше оставаться здесь, – сказал господин Тэ.

– Вы правы, – ответила Шулень.

– То есть вы согласны? – растерянно спросил он.

– Да. – Шулень кивнула. – Его нельзя оставлять тут, но и вынести его безопасно мы тоже не можем.

– Не понимаю, – сказал господин Тэ.

– Я подумаю над этой задачей, – ответила Шулень.

Господин Тэ снова сел. Это было резкое, неестественное движение. Ноги подогнулись под ним, словно мастер-кукольник перепутал поддерживавшие их нити. Господин Тэ переводил взгляд с одной женщины на другую и вытирал пот с лица.

– Это действительно хорошие новости. Госпожа Шулень, прошу меня извинить, я погорячился. Но на меня столько всего навалилось! Однако ваши слова меня обнадёжили. Пожалуйста, придумайте что-нибудь. Моя жена не желает спать под одной крышей с этим мечом. Я уверен, есть какое-то решение.

– Не волнуйтесь, господин Тэ, – ответила Шулень, – мы обязательно что-нибудь придумаем.

* * *

Снежный Бутон плелась вслед за Шулень, полностью погрузившейся в свои мысли.

– Учитель, у вас есть план? – спросила девушка.

– Нет. – Шулень покачала головой. – Пока нет. Зато есть идея. Мне нужно поговорить с Молчаливым Волком.

И они направились к внутреннему двору, где разместились Молчаливый Волк и его воины.

Шулень вошла во двор к бойцам, Снежный Бутон – за ней. Завидев её, Вэй-Фан поднял голову, и их взгляды встретились. Лицо юноши было мрачным. Она заметила гнев в его глазах, но он быстро отвернулся.

«Я знал, что она не была мне матерью, – говорил его взгляд. – Мне досталась проклятая наложница, а ты заполучила мою настоящую мать!»

– Как ты? – спросила Снежный Бутон, подходя к нему.

– Прекрасно, – ответил он.

Она присела на корточки и наклонилась к нему. Они были связаны через Цзяолун. Она чувствовала это. Чувство было новым и странным.

– Не сердись на меня, – мягко попросила девушка.

Вэй-Фан посмотрел на неё. Он злился на свою мать. На свою приёмную мать, воровку детей. Больше, чем когда бы то ни было до этого.

– Я вовсе не сержусь на тебя, – сказал он и замолк.

– Это не моя вина, – добавила она.

– Знаю, – кивнул он. – Мне жаль, что так вышло, но я не сержусь на тебя. Я злюсь на мать, которая так и не сказала мне правды.

– Как она могла это сделать?

– Могла хотя бы попытаться. Она вечно хотела всё контролировать. Она знала! Знала, что моя настоящая мать была воином ушу, поэтому и запретила мне заниматься. Если бы не она, я стал бы великим воином.

Снежный Бутон не знала, что ответить. Правда ранит лишь поначалу, но потом её острые края притупляются. С тех пор как она узнала, что является приёмной дочерью, девушка много раз воображала свою настоящую мать, всегда – полной противоположностью Цзяолун. Мягкой, заботливой, нежной, любящей. Ей стало жаль женщину, которой она не знала, но которая выносила её в своём чреве. Снежный Бутон вздохнула.

– Она хотела сына, – просто ответила она.

– Она похитила меня, – сказал Вэй-Фан. – Сделала так, как было лучше ей. У тебя было моё детство и мать – воин ушу. А у меня – глупая наложница! Знаешь, как я тосковал по учителю? Но она запрещала мне даже просто читать истории о воинах. И теперь-то я знаю, почему!

Снежный Бутон не перебивала его. Он был зол и снедаем завистью. Она знала его мать, а он – нет. Наконец, Вэй-Фан замолчал и поднял голову.

– Прости, – сказал он. – Я не подумал.

До них доносились голоса Шулень и Молчаливого Волка.

– А ты не знаешь, кем был мой отец? – спросил Вэй-Фан.

– Немного, – сказала Снежный Бутон.

– Расскажи.

Девушка помолчала. Она не хотела говорить ни о чём, что могло бы его расстроить ещё больше, но иногда людям нужна правда, пусть даже горькая правда.

– Мать говорила о нём лишь пару раз, – сказала она, внимательно наблюдая за его реакцией. – Он был великим воином. А ещё – степным разбойником. Его звали Тёмное Облако.

– Тёмное Облако? – переспросил Вэй-Фан.

Она кивнула.

– Никогда не слышал о таком. Почему же они не остались вместе?

– Мать была непростой женщиной. Мне кажется, она не могла оставаться с одним мужчиной. Думаю, ей не нравилось чувствовать себя покорной. Она была жестокой. И иногда мне совсем не нравилась.

– Как её звали?

– Кого?

– Мою мать.

Снежный Бутон покачала головой и рассмеялась.

– Её звали Цзяолун.

Вэй-Фан поднял взгляд.

– Но я встречался с ней, – воскликнул он.

– Это невозможно.

– Нет, встречался! Цзяолун пришла в храм Западного Лотоса. Она была больна. Адский Дай потребовал, чтобы она сразилась с ним. Я пробыл там всего месяц или два, когда она появилась. На губах у неё была кровь. И она знала, кто такой Адский Дай. Плюнула ему в лицо, когда он дотронулся до неё. «Цзяолун, – сказал он, – я знал твоего учителя Нефритовую лису. Думаешь, ты сражаешься лучше её?»

Снежный Бутон закусила губу и покачала головой. Она не хотела слушать окончание истории, но Вэй-Фан продолжал рассказывать во всех подробностях.

– Она сражалась хорошо, но была слаба. Её окружили, но всё равно она выступила против воинов Западного Лотоса.

– Да, она болела, – сказала Снежный Бутон. – Но была полна решимости тебя найти.

– Она и нашла, – Вэй-Фан покачал головой, – только я не знал об этом. И я видел, как она умерла. Я был там, когда её убили.

Снежный Бутон закрыла глаза.

– Это был Адский Дай, – сказал Вэй-Фан. – Он зарубил её. А я ещё радовался за него. Мы все тогда радовались.

Снежный Бутон открыла глаза. Вэй-Фан смотрел на неё, словно был прокажённым.

– Знаешь, теперь я думаю, знала ли она. Когда её убивали, я слышал её голос в своей голове. «Не бойся. Прими свою судьбу». – Он замолчал, вспомнив, что она сказала в конце: «Добудь Зелёную судьбу!» Но вслух он этого не произнёс.

– Мы должны отомстить, – произнесла Снежный Бутон и вскочила на ноги, увидев приближающуюся Шулень.

– Что ты там делаешь?

– Я… – начала Снежный Бутон, – я…

– Идём со мной, – велела женщина.

Снежный Бутон взглянула на Вэй-Фана, но тот отвернулся. Это ранило сильнее, чем ярость Шулень. Наконец, он поднял взгляд, оторвавшись от своих мыслей, и их глаза встретились.

«Мы отомстим!» – говорил её взгляд. Он увидел это, понял и кивнул.

* * *

Тем вечером подул северный ветер. Стебли бамбука в саду грохотали под его порывами. В комнату Шулень принесли жаровню. Её внесли внутрь слишком рано, угли ещё не успели перегореть, и комната наполнилась резким запахом тлеющей древесины. Жаровня не растопила ни льда тревожного ожидания, ни уязвлённой гордости Снежного Бутона. Она ушла из дома не для того, чтобы к ней относились как к ребенку. Ей не нравилось, когда ей выговаривали, словно малолетней, многословно объясняя простые вещи, будто бы она ничего не понимает. Если бы Снежный Бутон могла рассказать хоть половину того, что знала, но это задело бы её прошлое и напомнило бы о Мубае, а воспоминания о нём расстраивали учителя. И девушка молчала.

Шулень ужинала рано и рано ложилась спать. Снаружи было ещё светло, когда женщины в молчании заканчивали ужин. Шулень выбрала один пельмень и опустила его в чашку Снежного Бутона.

– Ешь, – велела она.

Снежный Бутон отказалась от оказанной ей чести, но Шулень настаивала, и та в конце концов уступила.

Снежный Бутон чувствовала себя виноватой. «Твой учитель так чтит тебя», – сказала она себе. Ей стало немного легче, когда она поняла, что Шулень молчала не потому, что сердилась, а потому, что думала о другом.

Тени сгущались. Снежный Бутон обрезала фитили ламп, зажгла их и развесила по одной в каждом углу комнаты учителя. Темнота подступала. Вскоре засияли звёзды и взошла луна.

– О чём вы думаете, учитель? – спросила наконец Снежный Бутон.

– Ни о чём, – ответила Шулень.

Повисла долгая пауза. Одна из свечей зачадила и потухла. Снежный Бутон взяла фонарь и снова зажгла её.

– Может быть, нам стоит выехать навстречу Адскому Даю? – сказала она.

Шулень, должно быть, услышала что-то в её голосе, потому что подняла голову и посмотрела ей прямо в глаза. На мгновение Снежный Бутон испугалась, что учитель прочтет её мысли, и сердце забилось сильнее, а ладони вспотели. Но выражение лица Шулень смягчилось.

– Молчаливый Волк говорит то же, – сказала она.

– Возможно, он прав, – ответила Снежный Бутон. – Это успокоило бы господина Тэ.

Шулень подошла к двери и стала там, прислонившись к косяку. Темнота сгустилась. Было холодно, небо оставалось ясным, на западе мерцали редкие звёзды. Каждую ночь всё менялось, серп луны нарастал, теперь она была почти полной.

– Вам принести накидку? – спросила Снежный Бутон.

Шулень покачала головой и вновь отвернулась от раскрытой двери.

– Когда я была маленькой, то любила праздник середины осени, когда луна становилась полной и вся семья собиралась за столом. – Шулень чуть улыбнулась. – Каждый раз, глядя на полную луну, я вспоминаю те ночи. Мой отец был воином. Он служил в охране. Сопровождал торговцев на север и на юг. Он был настолько хорош, что даже глава банкиров Шаньси, чрезвычайно толстый господин по имени Ван Золотой Зуб просил его сопровождать грузы серебра. Но теперь они все мертвы, а я больше не маленькая девочка. Я смотрю, как растёт луна, и она кажется мне натянутым луком или канатом, удерживающим лодку у берега, и натяжение такое, что он вот-вот оборвётся.

– Ждать трудно, – сказала Снежный Бутон.

Шулень кивнула.

– Странно. Я не помню, как мой отец уезжал из дома, но я помню, как всегда ждала его возвращения.

Снежному Бутону вдруг стало жаль Шулень. Та казалась старой, уставшей и измождённой.

– Он здесь, не так ли? – спросила она. – Я говорю о мече.

Шулень бросила на неё косой взгляд, но ничего не ответила.

Снежный Бутон продолжила:

– Молчаливый Волк и остальные. Меч ведь не у них, они просто играют роль приманки. И они умрут, когда явится Адский Дай.

– Они не приманка, – ответила Шулень. – Я буду оплакивать смерть каждого из них. Но ты права. Меч не у Молчаливого Волка. Это была его идея, сама я бы провела эту схватку иначе. Но Молчаливый Волк всегда любил тайны. – Шулень глубоко вздохнула. – Если бы Мубай был здесь, мы сражались бы с Адским Даем по-другому. Но он погиб, и мне нужно действовать самостоятельно. У Молчаливого Волка есть много талантов. Я же одна. Нам придётся положиться на него.

Снежный Бутон стояла рядом с ней и смотрела, как серебрятся в лунном свете крыши внутреннего двора на востоке. Казалось, что, взойдя, луна стала немного меньше, она поднималась всё выше над горизонтом, утрачивая свою желтизну.

– Осталось две ночи, – мягко сказала Снежный Бутон.

Шулень подняла взгляд и тихо улыбнулась.

– Да. И тогда всё будет кончено.

* * *

Спать Снежный Бутон легла рано. Она отвернулась к стене, закрыв глаза и размеренно дыша. И хотя голова её оставалась неподвижна, разум метался, как запертая в клетке обезьяна, прыгающая от одной стены к другой.

Всё, что ей нужно сделать, – это найти Зелёную судьбу, и тогда они с Вэй-Фаном закончат всё уже сегодня.

Шулень не возразила, когда Снежный Бутон высказала предположение, что меч находится здесь. Но означало ли это то, что он действительно тут? Или это просто ещё одна ловушка? Она начала перебирать все места, где Шулень могла бы спрятать меч. Под кроватью? Слишком просто. На стропилах? Возможно. В её сундуке? Слишком очевидно. Под половицами? Ненадёжно.

Размышляя, она прислушивалась к тому, что делает учитель. Шулень приступила к вечернему ритуалу. Она методически повторяла его, не изменяя в нём ничего. Всегда, прежде чем расчесать волосы перед зеркалом, Шулень сбрасывала своё простое платье.

Снежный Бутон услышала, как скрипнул по полу табурет, отодвигаемый от туалетного столика, затем едва различимый звук гребня, когда проводили по длинным тёмным волосам. Слышала вздохи женщины средних лет, глядящей на себя в зеркало и задающейся вопросом: что же с нею стало?

– Снежный Бутон? – позвала Шулень тихо. – Ты спишь?

Глаза девушки распахнулись. Она заставила себя лежать тихо, приняв мгновенное решение, что-то сонно пробормотала. Воцарилась тишина. Снежный Бутон повернулась. Шулень стояла над ней. Лицо учителя было мягким.

– Не можешь уснуть?

Снежный Бутон покачала головой, притворно зевнула и вжалась в твёрдую круглую подушку.

– Я всё думаю о том, как победить Адского Дая, – сказала она.

– Надеюсь, до этого не дойдёт. Не думаю, что ты сможешь его победить.

Снежный Бутон едва сдержалась от возражений. «Я его уничтожу, – подумала она. – Я вам докажу».

– Я устала, – сказала Шулень, задувая фонари, затем пересекла комнату и легла рядом, уставившись в потолок.

Что-то в Шулень напоминало девушке о матери. Обе были одиноки. Это казалось таким бессмысленным – отречься от друзей, семьи, любимых. Снежный Бутон посмотрела на Шулень и поняла, что не хочет окончить свои дни в одиночестве, прячась от всех и со спокойствием буддийского монаха ожидая смерти.