Она продолжала удерживать Гидеона под гипнозом, проведя его в лимузин и приказав мистеру Ингрему отвезти их домой. Джейкобу это не нравилось. Он хотел, чтобы она прекратила его контролировать, как только они вышли из камеры. Его беспокоило состояние Гидеона; его тусклые глаза слишком напоминали тот момент, когда Кайл собирался их прикончить. Когда у него появились такие мысли, Лисса успокаивающе посмотрела на него.

— Гидеон сильный. У него сильная воля. Он, должно быть, сопротивляется тебе как последний сукин сын, — пробурчал он.

— Для меня это не помеха, — отозвалась она, устраиваясь с ногами на кожаном сиденье. На ней было простое черное платье до середины бедра, плотно облегавшее фигуру. Сексуальное, классическое. Она завязала волосы в простой узел, не накрасилась и не надела никаких драгоценностей (о чем и поставила их в известность, попеняв на то, что он не выполняет свои обязанности), они были ей совершенно не нужны.

— Это похоже на анестезию, — продолжила она. — Ты начинаешь считать от ста в обратном порядке, и волнуешься: «А что если я не засну до того, как начнут резать?» А когда просыпаешься в палате, все уже сделано. — Ее взгляд снова заметался между ним и Гидеоном. Она словно сравнивала их, что очень беспокоило Джейкоба. Что она задумала? — Хотя ты прав, — добавила она тихо. — У него и правда очень сильная воля. Он просто очень, очень устал. У него даже душа болит. Позволь ему отдохнуть. Это не больно, я обещаю. Это похоже на сон, ему словно снятся сны.

— Он взбесится, когда узнает, что ты это с ним сделала. Чем дольше ты держишь его под контролем, тем хуже ему будет. Пожалуйста, моя госпожа. Я его знаю.

Она вздохнула и сухо посмотрела на него. Однако когда она повернулась к окну, Джейкоб ощутил изменение в напряжении, которое царило в лимузине.

Гидеон моргнул. Выпрямился. Его острый взгляд уперся в Джейкоба, затем вернулся к Лиссе.

— Как, — его глаза сузились, он угрожающе и сосредоточенно посмотрел на Джейкоба, — ты позволил ей, черт возьми, меня контролировать, ты…

— И я снова это сделаю, если вы опять начнете тузить друг друга, словно находитесь на заднем дворе дома своих родителей. Джейкоб ничего мне не позволял, Гидеон. Он мой слуга, а не наоборот.

Гидеон исподлобья глянул на нее:

— Ты можешь высадить меня на следующем перекрестке.

— Могу, но не буду. — Выпрямив ноги, она скрестила их, сложила руки на коленях и посмотрела на него. — Тебе нужен душ, — она сморщила точеный нос. — Еда. Хороший полноценный сон. Я бы предложила это любой бродячей собаке. И хотя собака заслуживает этого гораздо больше, чем ты, и была бы более благодарна, тебе также надо провести какое-то время с братом.

— У меня нет брата.

Она засмеялась, заставив их обоих вздрогнуть. Ее смех был легким и мелодичным.

— Конечно же, у тебя есть брат. Твоя злость не может этого изменить. Если бы Кайл что-то сделал с Джейкобом, ты бы сломал себе руку, чтобы снять наручники и прикончить вампира. Я давно живу на свете, Гидеон. Семьи иногда ссорятся. Иногда они расходятся по разным дорожкам на годы. Но вы с Джейкобом связаны. Ты его любишь. Твое недовольство его выбором, то, что ты чувствуешь себя преданным и обиженным, возможно, даже ревнуешь, — все кто не меняет самого факта.

— Я не ревную…

— Я не имею в виду его выбор. Я о том, какие чувства у него ко мне. Та преданность, которую он подарил мне, а не тебе.

Правда была для Джейкоба словно нож, повернутый в ране. Она была права. По мнению Гидеона, он не только оставил его бороться один на один со всеми противниками, он решил встать на другую сторону.

Иногда человек выбирает неверный путь, и единственный способ вернуть его на правильный — оставить одного и позволить самому его найти.

Он посмотрел на Гидеона, на его изможденное лицо. Почувствовал злость и ненависть, исходившие от брата, когда тот упрямо сложил руки на груди и отказался продолжать разговор.

Ты не ушла от Рекса, думал Джейкоб.

Нет. Я убила его. Возможно, для него было бы гораздо лучше, если бы я ушла.

Хотя она по-прежнему не говорила вслух, он услышал в тишине, которая последовала за этим: Томасу это бы точно пошло на пользу.

А Джейкоб никогда бы не был так близко к ней, так как ей не был бы нужен новый смертный слуга. Так то было или нет, но эта мысль появилась у него в голове. По ее помрачневшему лицу он понял, что она ее слышала.

Когда они подъехали к дому, Джейкоб полагал, что Гидеон не согласится войти в дом, но, очевидно, его брат решил следовать указаниям леди Лиссы до конца. Он без разговоров вылез из машины и уставился на дом, походивший больше на крепость, пока Лисса разговаривала с мистером Ингремом.

Он думает, что может найти в доме слабые места, которые пригодятся при атаке, моя госпожа. Я не советовал бы просто так впускать его.

Я знаю, Джейкоб. Не волнуйся.

* * *

Джейкоб быстро принял душ, натянул джинсы и был очень рад обнаружить Брана лежащим на куче полотенец возле двери в комнату Гидеона. Волкодав счастливо ушел прочь со своего поста, когда его отпустили, а Джейкоб поднял полотенца с пола, небрежно постучал и вошел.

Гидеон нашел в ванне полотенце и обернул его вокруг бедер; его тело все еще было покрыто каплями воды, а сам он внимательно осматривал комнату.

— Ищешь слабые места? — спросил Джейкоб. — Как войти и поджарить ее во сне? Можешь смело подписывать себе смертный приговор. Она знает даже о белке, попавшей на ее территорию.

— Вампиры не всегда так осторожны, братишка. — Гидеон повернулся и протянул руку за полотенцем, которое держал Джейкоб.

— Да, не всегда. Вот зачем им нужны смертные слуги. Но если ты попытаешься напасть на нее на ее собственной территории, она убьет тебя в мгновение ока. Ты никогда не имел дела с такими, как она.

— Так вот что заставляет тебя быть с ней? Та власть, которой обладает это тело, которое так великолепно трахается?

Джейкоб не поддавался на такие очевидные уловки и держал себя в руках, однако у него было сильнейшее желание стукнуть брата головой о комод.

— Я здесь по своему собственному выбору, Гидеон. У меня есть на это свои причины.

Гидеон потер лицо руками. На руках вздулись мускулы, а шрамы превратились в бледных серебряных змей, извивающихся на коже.

— Только, пожалуйста, не надо говорить, что ты с ней потому, что думаешь, что она тебя любит.

— Нет. — Джейкоб положил оставшиеся полотенца на пол. — Я с ней потому, что знаю, что я ее люблю.

Гидеон саркастически усмехнулся сквозь зубы.

— Мальчики!

«Мальчики» обернулись. Обычно Джейкоб чувствовал приближение госпожи, это было похоже на легкое касание ветерка, на поцелуй воздушной феи, но на этот раз он не заметил ее появления.

Лисса распустила волосы и расчесала их; обычно она предпочитала, чтобы этим занимался он. Длинные локоны струились по гладкой кремовой коже ее рук. Губы были слегка тронуты красной помадой. Платье-футляр с глубоким вырезом, было сшито из черного атласа и высоко приподнимало груди. Опершись плечом о стену возле открытой двери, она сложила руки за спиной, что еще больше выпячивало ее груди. Наблюдая за братьями, она одной ногой в туфельке на шпильке переступала с пятки на носок; это заставляло подол юбки задираться и открывало намек на подвязки.

Чистый секс. От такого завелся бы любой мужчина.

Не делай этого. Но желание поднималось в нем против его воли. На этот раз она пользовалась своими способностями, чтобы сломить сопротивление. Его члену было все равно, что хорошо, а что плохо. На самом деле, то, что было плохо, выглядело чертовски привлекательным.

— Что ты… — Гидеон отошел на пару шагов и потряс головой, пытаясь стряхнуть наваждение. Лисса сделала шаг вперед. От нее словно исходили волны жара.

На лице Гидеона застыло вызывающее выражение. Она подходила все ближе и ближе. Взявшись руками за полотенце, стащила и отбросила его в сторону. Ее пальцы коснулись члена, ногтями она стала дразнить его яички. Он закрыл глаза и сквозь зубы застонал.

— Ты полон злости и боли, — прошептала она. — Твое тело изголодалось по женской ласке. Но ты больше себе не доверяешь. Ты боишься, что захочешь ее слишком сильно, что сделаешь ей больно.

Гидеон сжал кулаки, напрягая мускулы, сопротивляясь Лиссе изо всех сил.

— Ты не хочешь, чтобы она сама отдала тебе свое тело. Ты хочешь взять ее силой. Чувствовать, как она сдается тебе на милость, открывает тебе свое сердце, но ты боишься того, что может случиться с этим хрупким созданием… И ты так устал, — промурлыкала она еще мягче, стоя так близко, что ее нога касалась его, подол облегающего платья касался обнаженного бедра, а туфелька оказалась у него между ног. — Мне ты повредить не сможешь, Гидеон. Я знаю, какую потерю ты оплакиваешь. Мы с тобой похожи. Моя потеря сделала меня такой, какая я сейчас.

— А что если… я хочу этой боли?

— Я могу сделать тебе больно. — Ее губы изогнулись, в улыбке мелькнуло что-то дьявольское. — Я могу дать тебе ночь истинного отдыха. Того отдыха, который обычно наступает после того, как ты очень долго занимался сексом. Когда тело так истощено, что нет сил концентрироваться на чем-либо.

— Не… не кусаться. — Он открыл глаза, в которых светились желание и темные страсти. Он сам был похож на демона: красивый, озлобленный, готовый сделать все, что ад или Небеса попросят, лишь бы это помогло ему заполнить пустоту души.

— Не кусаться, — кивнула она. — Договорились. Я о тебе позабочусь. Как и Джейкоб.

Иди сюда, Джейкоб. Я хочу чувствовать, как ты меня касаешься.

Он хотел положить ее себе на колени и как следует отшлепать, но послушно сделал шаг вперед, думая сразу о множестве вещей. Он обратил внимание на то, что мускулистое тело Гидеона покрыто шрамами: это был настоящий воин. Он сражался всю свою сознательную жизнь.

Злой. Обиженный тем, что всегда надо драться. Защищать.

Джейкоб помедлил. Он злится на меня.

Конечно. Голос Лиссы в его голове прошелестел, как вздох нетерпения. Старший брат.

Честь требовала защищать тебя. Конечно, он злится, ведь волноваться за тебя — это его нормальное состояние. Он нашел любовь, что-то, что принадлежало только ему, и у него это отняли. Его бросил брат, которому он так много отдал. Хотя сегодня ночью это абсолютно не важно. Не между нами. Есть только необходимость.

Несмотря на его сопротивление и злость, вызванную тем, что она манипулировала ситуацией, сейчас он стоял прямо позади нее. Наклонившись вперед, он зарылся носом в ее волосы. Свободной рукой она взяла его за руку и положила себе на бедро. Вдохновленный этим, он положил вторую руку ей на талию, погладил бедра. Ее тело прижалось к нему, его затвердевший член оказался чуть выше мягких ягодиц, обтянутых черным атласом. Она потерлась о него медленным волнообразным движением, костяшками пальцев лаская твердый живот Гидеона, его широкую грудь. Ее вторая рука все еще обхватывала толстый член его брата. Большим пальцем она играла с его головкой.

Джейкоб руками приподнял ее груди, сжимая их, заставляя брата смотреть на них, в то время как она выгибалась назад от возбуждения. Дикий мужской инстинкт заставил Джейкоба схватить руками ворот платья, разорвать его, обнажая для Гидеона ее груди.

Взгляд Гидеона задержался на ее спелых полушариях, так соблазнительно приподнятых атласным бюстгальтером. Его брату всегда нравились женские груди. Лиссины, хотя и были маленькими, имели прекрасную форму, были полными и упругими. Руками Джейкоб провел вниз по атласу, по выпуклости твердого соска. Взявшись за тонкую полоску ткани между чашечками, рывком разорвал бюстгальтер. В потемневших глазах Гидеона плескалось яростное желание. Он помедлил, наклонился и начал губами ласкать сосок. Свободной рукой взялся за вторую грудь. Лисса извивалась в их руках, все больше закидывая голову назад.

Он не мог знать, о чем думал Гидеон. Джейкоб не был уверен, что он хочет продолжать. В его крови бродило ощущение, которое было трудно определить. Эту женщину он любил, считал ее своей, хотя знал, что его собственнические чувства то развлекали, то злили ее. За последние несколько недель она несколько раз предлагала его тело другим. Приказывала ему подчиняться. Учила тому, что удовольствие можно получить, повинуясь ее воле. В те моменты он понимал, что ему нужно ее прикосновение, ее приказ, словно компас, указывающий на наслаждение. Сейчас они поменялись ролями. Она намеревалась соблазнить его брата, возможно, только по указанным ею ранее причинам. Но для того чтобы погрузить их обоих в поток наслаждения, ей нужно было, чтобы Джейкоб ее возбудил. Это желание, высказанное мысленно: Иди ко мне, Джейкоб. Я хочу чувствовать твое прикосновение, — разрывало его между похотью и шокирующей мыслью о том, что она хотела заставить его делить ее с другим мужчиной. С его собственным братом.

В какой-то момент она опустила руки и сантиметр за сантиметром начала медленно поднимать юбку. Вверх, вверх, обнажая кружевные чулки, подвязки… Трусиков на ней не было.

Я хочу, чтобы ты был внутри меня, Джейкоб. Сзади, прежде чем твой брат войдет в меня. Ты мне нужен.

Джейкоб уронил руку, провел по ее бедру. Он прижал свою ногу к ее ноге таким образом, что она оказалась словно бы в ловушке между ним и бедром Гидеона. Когда втолкнул пальцы ей во влагалище, во влагу, которая словно втягивала его еще глубже, он увидел, что глаза Гидеона блестели от желания. Она содрогнулась, задыхаясь и обнажив клыки.

— Умоляйте, госпожа. — Он мог не говорить этого вслух, но потребовал этого хриплым голосом. Он не знал, было ли его желание наказать ее навеяно ею самой, моментом, или оно было его собственным. Это не имело никакого значения.

Внимание Гидеона на мгновение переместилось на него, затем вновь вернулось к женщине между ними. Требование Джейкоба словно сняло последние запреты, он сдался своим собственным желаниям, рыча, словно бешеное животное. Схватив обе груди, Гидеон потянул их еще сильнее вверх, выгибая ее назад, а сам снова накинулся на ее соски, на этот раз пустив в ход и зубы.

Лицом она повернулась к Джейкобу, слегка покусывая его клыками, еще сильнее прижимаясь нежной попкой к его члену. Когда их глаза встретились, она рукой обвила его за шею, положив ладонь ему на лопатки. Используя этот рычаг, она подняла ноги. Гидеон, поняв намек, скользнул руками под нее, закинул ее ноги себе на бедра; его член оказался в ловушке между их телами, вблизи от места своего назначения.

Ты позволишь своему брату трахнуть меня не предъявив на меня никаких прав?

Вы играете со мной, моя госпожа.

Я приказываю тебе. Умоляю тебя. Ты мне нужен.

Он взялся за подол ее юбки.

Я не буду нежен, моя госпожа. Вы меня слишком рассердили.

Я знаю. Это сделает тебя еще тверже.

Пробормотав проклятье, он расстегнул джинсы, рукой прижал ткань платья к пояснице и вошел в нее. Она, очевидно, нанесла смазку, так как он сразу вошел, быстро и глубоко. Она закричала, когда Гидеон вошел в нее спереди. Они оба были достаточно крупными мужчинами, и Джейкоб чувствовал давление брата в ее влагалище, пока он сам занимался ее задом.

Природная, внутренняя необходимость. В этом моменте не было ничего мягкого и женственного. Она позволяла их животным инстинктам взять верх. Подбадривала их. Желала этого, хотя, как Джейкоб чувствовал, и дала Гидеону возможность укрыться в ее гавани от того шторма, который он поднял в своей жизни. Она понимала его боль и страдания, хотя Гидеон в это не верил. Не важно, было ли это благодаря ее женской интуиции, долгой жизни или ее собственному опыту, когда она потеряла мужа, — у нее был этот дар. Она заставляла Джейкоба чувствовать и испытывать такие эмоции, о существовании которых он даже не догадывался. Этого он отрицать не мог, не важно, контролировала она его ощущения в тот момент или нет.

Еще чуть откинувшись назад, она показала бледное горло, выпуклости груди. Хотя он знал, что она прекрасно может защитить себя, ее тело, словно таявшее в его руках, и то, что она открыла горло перед двумя охотниками на вампиров — бывшим и настоящим — все это словно давало ему понять, что она ему доверяла свою безопасность, доверяла ее защитить.

Оргазм волной прошел по ее телу — словно кто-то провел рукой по всем клавишам пианино. Это заставило его самого ответить, напрягаясь все больше, до тех пор, пока он не осознал, что его словно разрывало на части. Плечи Гидеона вздувались твердыми мускулами, пальцы до синяков сжимали ее бедра. Его предплечья терлись о предплечья Джейкоба, его толчки подбрасывали ее выше и насаживали ее зад глубже на его член, ее ягодицы прижимались к бедрам Джейкоба. Гидеон смотрел на ее горло, его губа приподнялась, открывая зубы.

— Шшш… — Она, задыхаясь, взяла его рукой за подбородок. — Нет, Гидеон. Не кусаться.

В ее голосе была улыбка, но Джейкоб также услышал и напряжение, так как она была очень близка к оргазму. Он еще раз мощно толкнул, войдя еще глубже. Лицо Гидеона искривилось, когда он сделал то же самое синхронно с Джейкобом. Лисса содрогалась в оргазме. Она билась в их руках, крича все громче и громче. Они продолжали, Джейкобу приходилось держать ее еще крепче, так как Гидеон продолжал двигаться. Ни один из них не давал ей пощады, они хотели вечно ощущать наслаждение.

Наконец Джейкоб энергично кончил, оросив ее внутренности своим семенем, и услышал, что его брат задохнулся от такого же сильного оргазма. Все это время он словно купался в криках Лиссы, ее острые ногти впивались ему в шею. Ногами она обхватила Гидеона; Джейкоб так глубоко вошел в нее, что его ступни оказались почти на ступнях его брата. Он чувствовал на собственных яичках движение воздуха всякий раз, когда яички его брата ударяли по ее телу.

Когда они наконец остановились и он открыл глаза, он увидел, что на руке Гидеона остались следы ее ногтей. Плечи Джейкоба ходили ходуном, руки все еще были стиснуты у нее на бедрах. Они словно стали единым целым, — Джейкоб поднял руку в тот момент, когда Лисса вытянула свою. Они оба положили руки на голову Гидеону, давая ему ощущение уверенности и спокойствия, побуждая его дышать медленнее, так как его дыхание было слишком глубоким и прерывистым, даже учитывая недавнее физическое напряжение.

В водовороте оргазма этот момент был тихим, спокойным. Центром шторма. Джейкоб хотел бы вернуться на годы назад и так же дотронуться до брата, дать ему умиротворение, дать ему знать, что он все сделал правильно, помочь ему излечиться. Дать ему знать, что он его любит, несмотря ни на что. Все остальное неважно.

Джейкоб сделал несколько глубоких вдохов, ощущая, как лопатки его госпожи прижимаются к его груди, ощутил мягкость ее волос у себя под подбородком. Когда он дотронулся до ее подбородка, она подняла голову, позволив ему поцеловать себя в губы, — он ощутил вкус ее языка, касание клыка. Он все еще учился целовать ее так, чтобы не поранить рот.

Совершенство достигается практикой, сэр Бродяга.

Улыбаясь ей в губы, несмотря на напряжение последних нескольких минут, он еще глубже засунул язык ей в рот, сдавив горло. При помощи третьего знака и интуиции любящего он чувствовал, что она словно кипит на медленном огне: он знал, что скоро снова тоже захочет ее. Он все еще был твердым. По давлению, которое он мог ощущать, он понял, что Гидеон был в таком же состоянии. Он потрепал брата по волосам, взлохматил их, не для того, чтобы он поднял голову, но для того, чтобы продлить ощущение успокоения. Близости. Когда он думал о тех словах, которые Гидеон сказал ему в кафе, словах, которые его так сильно и глубоко ранили, он понимал, что они ничего не значат. Разве Лисса не доказала это, посмеявшись над Гидеоном, когда он сказал, что у него нет брата?

И хотя он хотел поговорить с ней один на один о ее методах, Лисса сумела показать ему глубину отчаяния и озлобленности его брата, поэтому те слова, которые он произнес, казались наиболее подходящими в данный момент.

— Ты хорошо обо мне позаботился, Гид, — пробормотал он. — Как всегда. И только поэтому я больше не нуждаюсь в твоей заботе. Сделай что-нибудь и для себя. Найди снова свое счастье, чтобы ты помнил, за что стоит драться, а за что нет.

Гидеон медленно поднял голову. Пальцы Лиссы все еще были у него в волосах, ее ладонь соскользнула по его щеке на шею, на голое плечо. Он моргнул, и Джейкоб увидел на его лице бурю эмоций.

— Ты заставила меня это сделать, — сказал он в конце концов.

— Я могла бы солгать тебе и сказать «да», — ответила Лисса, — но единственное мое влияние на вас обоих — то, которое я использовала в первые несколько минут. Когда я забрала у тебя полотенце, ты сам его отпустил.

Гидеон отодвинулся, хотя и сделал это вежливо. Руки Джейкоба сжались на ней в защитном жесте, так как он был не уверен в том, какое настроение было у Гидеона в этот момент. Когда Джейкоб поставил ее на пол, его брат понял всю сложность ситуации — у него надулись желваки.

— Я ее не трону, Джейкоб. Я… — Он помедлил, выгнув дугой бровь: — Я ваш гость или пленник, леди Лисса?

Она храбро посмотрела на него с ленивым одобрением, которое заставило его покраснеть, а его член — снова подняться, да так, что ему пришлось отвернуться и прикрыться полотенцем. Джейкоб почувствовал, что она развлекалась, слушая, как он ворчал проклятья.

— Хотя мне нравится слово пленник в отношении сильного мужчины, ты мой гость, Гидеон.

Завернувшись в полотенце, Гидеон присел на край кровати, с видимым усилием сохраняя вертикальное положение.

— Тогда я даю тебе слово. Его внимание переключилось на брата. — Пока я ее гость, я не сделаю и не попытаюсь сделать что-то, что может причинить ей вред.

Как будто он может причинить вред.

Да, моя госпожа, может. Пожалуйста, для моего собственного спокойствия, не надо недооценивать Гидеона.

На шкафу висел легкий халат, тот самый, который она, очевидно, оставила здесь, когда приносила полотенца. Джейкоб, по ее негласному приказу, принес ей его, пока она выбиралась из разорванного платья и белья. Когда она отвела руки назад, он накинул ей его на плечи, атлас поверх шелка, а Гидеон сидел и смотрел. Она не завязала пояс на халате. Спустив чулки, сняла туфли на шпильках, которые были на ней все время их дикой оргии. Джейкобу стало интересно, были ли у Гидеона на заднице отпечатки ее каблуков.

Несмотря на это, когда она прошлепала босиком по комнате к его брату, с распущенными волосами, он подумал о том, что выглядела она как невинная девушка. Джейкоб, однако, знал, что вид, открывавшийся Гидеону, совсем иной. Не только чувственная красота ее обнаженного тела, приятно скрытая под складками ткани, но и ее желтовато-зеленые глаза, в которых читались все тайны Женщины с начала времен. Он знал это, ведь эти глаза так часто смотрели на него.

Дойдя до его брата, она в течение нескольких вздохов просто стояла и смотрела на него. Джейкоб не видел лица Гидеона, но то, что видела она, причиняло ей боль, она жалела его. Когда она протянула руку, он поймал ее за запястье.

Джейкоб рванулся вперед, но резкий мысленный приказ Лиссы остановил его. Она полностью контролировала ситуацию. Она подняла другую руку. Когда Гидеон поймал и ее, она шаг за шагом стала приближаться к нему, пока не оказалась у него между коленями. Он держал ее за руки, а рукава халата, словно крылья, слегка колыхались по краям.

Он резко отпустил ее, уронив голову так, что волосами провел по ее обнаженным грудям. По его широкой, испещренной шрамами спине пробежала дрожь. Он прошептал что-то, что Джейкоб не расслышал. Лисса повторила это для него.

Просто уйди.

Она обняла его, положив голову ему на темя.

— Я думаю, у тебя в жизни этого было слишком много. Тех, кто от тебя уходили, и тех, кого ты сам бросал. Сейчас пора спать, — сказала она мягко. — Просто поспи. Потому что скоро я снова тебя захочу. Сегодня ночью я использую тебя снова и снова, Гидеон. Я не смогу вытянуть весь яд, но смогу вытянуть достаточно, чтобы помочь тебе вспомнить, каково это — быть целым.

— Я не могу. Мне это не нужно.

Джейкоб тихонько ушел в ванную. Когда он вернулся, она подтыкала Гидеону одеяло, устраивая его поудобнее, а сама устраиваясь позади него. Она протянула руку назад и Джейкоб скользнул в постель, повторяя форму ее тела.

— Джейкоб защитит нас, пока мы спим. Он защитит нас обоих.

— А кто защитит его… от тебя? — сонно пробормотал Гидеон.

Ее рука на мгновение замерла, но потом она продолжила гладить темные волосы его брата, укладывая их по плечам.

— Шшш… просто спи.

* * *

Джейкоб, я голодна.

Гидеон дышал ровно. Лисса рукой легко провела по его телу, натягивая на него покрывало. Затем, повернувшись, удобно устроилась у Джейкоба на руках, тыкаясь носом ему в горло, как котенок.

Слава богу, третий знак дал ему запас сил, превосходящий все резервы обыкновенного человека, так как она намеревалась сдержать свое обещание или угрозу — это зависело от того, с какой стороны посмотреть. Гидеон крепко спал, это был сон мужчины, которого за последние полтора часа несколько раз довели до оргазма.

В последний раз она накрыла лицо Гидеона халатом, чтобы неплотно прикрыть ему глаза. Поясом оплела запястья, не затягивая сильно, давая ему иллюзию того, что он связан. Затем прошлась языком по его телу, заставляя его вцепляться в железные столбики кровати и резко дергаться в попытках еще глубже войти ей в рот. Она стояла на коленях, задрав зад, Джейкоб стоял позади нее, тоже на коленях, в этот раз он входил в ее влагалище, с ощущением того, что вернулся домой. Его движения были нарочито медленными, влажными, он двигался так, как ей нравилось, пока она не закричала от оргазма, одновременно доведя до эрекции его брата. Жар ее дыхания еще больше распалял Гидеона. Простого воспоминания о ее влажных складках было достаточно, чтобы он снова возбудился. Очевидно, третий знак нес с собой какие-то отголоски сексуального аппетита вампира. Или, возможно, просто она так влияла на него.

Моя кровь — ваша, моя госпожа, как и я сам.

Она положила голову ему на подбородок. Я это знаю. Пальцами нежно провела по его предплечью, тому самому, которое не так давно сломала. Как и всегда, он ощутил волну сожаления, идущую от нее. Она извинялась за то, что сделала. На самом деле, в ту ночь, когда это случилось, она попыталась убить себя, думая, что становится чудовищем, таким, каким стал ее муж, Рекс. Как женщина, страдающая от неизлечимой болезни, набрасывается на людей, когда теряет над собой контроль, она начинала ощущать влияние симптомов заболевания.

Он завтра уйдет, так ведь? — подумал Джейкоб.

Мы вскрыли зараженную рану. Выпустили гной. Он сам решит, позволит ли он ране зажить или снова занесет в нее инфекцию.

Он перекатил ее на спину, она позволила ему сделать это, раздвинув ноги, чтобы принять его и дразнящее давление его члена. Ее глаза потемнели. Джейкоб начал продвигаться вперед, стоя коленями на кровати, двигаясь мягко, аккуратно. Он хотел, чтобы его брат не просыпался, и не только потому, что в данный момент ему нужно было уединение. Он застонал ей в волосы, когда ее клыки прокололи его кожу, почувствовал касание ее языка, когда она начала пить его кровь, восполняя силы, потраченные этим вечером.

В такие моменты, как этот, он почти забывал о том, что их ждало. Мог притвориться, что у них впереди годы и годы, чтобы насладиться друг другом. Годы, чтобы она его злила, чтобы она его развлекала. Чтобы сводила его с ума. Сегодня ночью она казалась всемогущей. Непобедимой. Такой прекрасной и могучей, она была выше смерти и болезней. Но ей нужна была его кровь, его сила. Как он предсказывал, третий знак помогал ей поддерживать силы так, как она никогда бы не смогла, пока у него был лишь второй знак.

Ты говоришь, что я тебе это сказала, сэр Бродяга?

Самодовольство довольно редкое явление для вас, моя госпожа. Умоляю вас потакать ему.

Бойкий язычок. Я думаю, что вырвала бы его тебе, если бы… он не был… таким бойким.

Он продолжал двигаться мучительно медленно. Достигнув оргазма, они оба едва дышали и не могли говорить. Она прижалась губами к ране, которая уже успела затянуться, а он прижимался лицом к ее волосам и подушкам, его тело изогнулось дугой над ее сотрясающимся телом. Их руки и ноги сплелись; он ни за что на свете не хотел, чтобы они расцепились.

Повернув голову, он увидел, что Гидеон перевернулся на другой бок, а его глаза, хотя и полные сна, были наполовину открыты. Джейкобу стало интересно, проснулся ли его брат на самом деле, или считал это продолжением своего сна. Гидеон протянул руку и неуклюже погладил Джейкоба по голове, всхрапнул и снова отвернулся. Он бы стащил с них одеяла, если бы Джейкоб не успел вовремя схватить за край и потянуть их на себя, так, что всем досталось поровну.

— Он все время так делал, пока мы спали в одной кровати в доме дяди и тети, — пробормотал Джейкоб, с братским раздражением глядя на широкую спину Гидеона. Однажды ночью я, чтобы позлить его, завернулся в одеяла, как буррито, прежде чем он влез в постель. Ему пришлось сбросить меня на пол, чтобы развернуть.

— Для вас обоих это было непросто.

Он с удивлением поднял голову, заглянул ей в лицо.

— Да. Но могло быть гораздо хуже. Наши дядя и тетя были добры к нам, хотя у них было трое своих детей. Все было нормально. — Его взгляд переместился на Гидеона. — Мы всегда были вместе. Всегда. — Его голова затуманилась, он обычно боролся с этой мыслью, но теперь… Женщина рядом с ним прожила множество веков. И хотя часто протестовал против ее чувства превосходства, он не мог не интересоваться, о чем она думала.

Ты сделал то, что должен был сделать. Ты бы ничем не помог ему, продолжая и дальше быть с ним рядом. Как я сказала, настает такое время, когда человек должен сам найти выход из болота своих кошмаров. Ты дал ему понять, что подашь руку, как только он со всем этим разберется, и поможешь ему выйти. На этот счет будь спокоен.

Он все же положил руку Гидеону на спину, прижимая ладонь, словно мог передать свои чувства через прикосновение, оставить отпечаток ладони у Гидеона на сердце.

Он там, Джейкоб. Он там.

— Не сдавайся, ладно? — прошептал Джейкоб спящему брату. — Я должен знать, что где-то в мире есть ты, тупой героический сукин сын. Найди себе женщину. Лауре бы это понравилось. И несмотря на то, что я тебя люблю, я не в восторге от того, что приходится делить с тобой мою собственную женщину.

Он проигнорировал смех Лиссы, зазвучавший в голове, и свернулся, обхватив ее руками, чтобы держать ее близко даже во сне, повторяя форму ее тела.