865 г. Великая армия прибывает в Англию

Опустошение Кента

Люди, работавшие на плодородных полях Кента возле побережья, увидели сквозь осенний туман нечто их поразившее: всё море — насколько хватало глаз — было покрыто парусами. Ничего подобного жители Кента раньше не видели, но они знали, что значат эти паруса. Годом раньше викинги уже нападали на Кент. Тогда кентцы попытались купить мир и заключили с викингами соглашение, после чего те безнаказанно отправились грабить окрестности. И вот теперь 300–400 кораблей, которые несли в своих лонах в общей сложности 5000 человек, подошли к острову Тенет.

Те, кто помнил сам или слышал рассказы об огромном войске 851 г., которое разграбило Кентербери, но было застигнуто врасплох при Аклее в Суррее и потерпело сокрушительное поражение от короля Этельвульфа и его сына Этельбальда, понимали, что грядут суровые времена. Кто-то, наверное, помнил рассказы о разорении Винчестера пять лет назад. Но даже в сравнении с этими флотилиями теперешний флот был огромен. Словно бы целый народ снялся с места, как это было в эпоху Великого переселения народов столетия назад, когда различные племена скитались по Европе и предки самих англосаксов высадились на восточном побережье Британии, чтобы навсегда изменить культурный облик острова. И теперь история повторялась. Когда-то Хенгист и Хорса прибыли в христианскую страну во главе языческого войска, чтобы попытать счастья. Теперь Хальфдан, Убба и Ивар — сыновья Рагнара — явились посмотреть, чем здесь можно поживиться.

Но, несмотря на грабежи, вскоре стало ясно, что не Кент и не остров Тенет были конечной целью захватчиков. Огромная языческая флотилия снялась с якоря и ушла дальше. Викинги отправились на своих кораблях в Восточную Англию, в земли короля Эдмунда. Король Восточной Англии, который занял своё место в истории Англии благодаря единственному страшному и горестному событию, правил много лет и был любим своим народом. Дозорные Эдмунда, должно быть, с тревогой сообщили о том, что они видели на побережье. Никто не знает, что Ивар сказал Эдмунду, когда они встретились, но беседа была явно односторонней. Эдмунд и его приближённые, вероятно, понимали с предельной ясностью, что даны пришли, чтобы остаться. Здесь не предполагалось ни «разовых» набегов, ни бессистемного опустошения. У сыновей Рагнара были другие планы, ими руководил холодный расчёт. Сокровища, еда, жильё и лошади — вот что требовалось языческому войску.

У Эдмунда не хватало сил на то, чтобы что-то с этим поделать. Врагов было очень уж много, кроме того, им удалось захватить короля врасплох. Время шло, и положение его становились всё хуже и хуже. Викингам, которые занимались грабежами во Франции и в других местах на континенте, стало известно об опорном пункте Ивара в Восточной Англии, и весной и летом 866 г. они присоединились к нему. Братья провели в Англии всю зиму, и пока на просторах Восточной Англии появлялись новые лагеря викингов, Эдмунд, должно быть, размышлял, как ему избавиться от этой напасти. В результате попыток Карла Лысого откупиться от врагов многие воины, присоединившиеся к войску Ивара, имели при себе кучу добра. Они привезли в восточно-английский лагерь значительное количество вина и свою долю от тех 4000 фунтов серебра, которые, как известно, заплатил викингам Карл. Для большинства данов это и было пределом желаний, но их предводители — в отличие от всех тех, кто приводил свои отряды в Англию ранее, — лелеяли более далеко идущие замыслы.

Кони данов

Утверждение Ассера о том, что «почти всё войско» язычников, находившееся в Восточной Англии, обзавелось лошадьми, может пролить свет на множество вещей. Прежде всего, оно свидетельствует, что в Восточной Англии разводили лошадей и, возможно, свои конюшни имелись у короля и у церковных общин. Во-вторых, оно доказывает, что у данов был военный план. Они собирались воевать на суше — многие сотни, если не тысячи, человек — как конная пехота. Вскоре Англосаксонская хроника назовёт их «radhere», что буквально означает «конное войско». Корабли данов поддерживали сухопутное войско с моря и обычно подходили туда, где им уже была обеспечена безопасная стоянка. Современный наблюдатель мог бы принять сухопутное войско данов на марше в Восточной Англии за конницу, однако, добравшись до места сражения, викинги спешивались и сражались — по древней германской традиции — в пешем строю, щитом к щиту. Их противникам, англосаксам, вероятно, пришлось перенимать эту новую стратегию.

Появление огромного конного войска могло послужить катализатором для развития англосаксонского коневодства. К концу IX в. появляются упоминания о неких «конных тэнах», которые, если судить по их каролингским «коллегам», отвечали за снабжение войска. Можно прикинуть, какие ресурсы требовались для выполнения их задачи. Одна лошадь съедает до 12 фунтов зерна и до 13 фунтов сена в день. В походах коней, вероятно, отпускали пастись, а травы они съедали в три раза больше, чем сена. Кроме того, каждому животному ежедневно требовались галлоны воды.

Но даны, собирая в Восточной Англии коней для длительной военной кампании, не могли знать, что изменяют тактику ведения войны в Англии в будущем.

Коневодство

Англосаксы любили своих лошадей. Ещё Беда Достопочтенный в VIII в. упоминал о том, что король Освине (644–651) даровал св. Айдану «королевского» коня. Исходя из этого факта, можно предположить, что в Англии уже тогда существовали конные заводы. Разведение лошадей, с которым так искусно справлялись как монашеские общины, так и королевские слуги, занятие очень трудное. Вырастить коня, которому предстоит участвовать в военных действиях, весьма непросто. Отделять кобыл и следить, чтобы нужные жеребцы покрывали нужных кобыл, не менее сложно. В своём стремлении получить ездовых животных викинги, высадившиеся в Восточной Англии, уничтожили результаты труда многих поколений коневодов по всему острову [23] . Впрочем, все усилия могли пойти прахом из-за одной дыры в заборе, не говоря уже о целой армии захватчиков.

Кони упоминаются в грамоте викингского ставленника в Мерсии, короля Кеолвульфа (874 — ок. 880), датированной 875 г., в которой Кеолвульф освободил «весь диоцез Хвикке от обязанности кормить королевских коней и тех, кто их пасёт». В Англосаксонской хронике несколько раз упоминается о том, что английское войско скакало за врагами и настигало их. Сами викинги ценили своих коней. Ассер упоминает о том, что даны, осаждавшие Рочестер в 885 г., привезли коней с собой с континента [24] .

 

866 г. Нападение на Йорк

День всех святых, 1 ноября 866 г.

Король Мерсии Бургред взошёл на трон в 852 г. Род Бургреда был вовлечён в долгую борьбу за власть с другими ветвями мерсийской королевской династии, но при этом королю удавалось поддерживать достаточно дружественные отношения с Уэссексом. Он обратился за помощью к отцу Альфреда, готовясь к военной кампании в Уэльсе, и Этельвульф откликнулся на его просьбу. Брак дочери Этельвульфа, сестры Альфреда, с королём Мерсии скрепил этот союз, которому ещё предстояло пройти проверку на прочность.

Размеры языческого войска, которое пополняло свои ряды и запасалось продовольствием на просторах Восточной Англии, должны были испугать мерсийских разведчиков, прискакавших из королевства Бургреда. Куда оно двинется, когда зима пройдёт и настанет подходящее время для военных кампаний? Бургред, чьи военные таланты прошли испытание в войне с валлийцами, понимал, что эта новая угроза совершенно иного рода. Сможет ли он устоять, если враги нападут на его королевство? Сумеют ли его приближённые сплотиться, чтобы не дать могучим захватчикам развеять славу древней Мерсии?

У Бургреда имелись все основания бояться, но если он внимательно следил за приготовлениями данов, то о нортумбрийской знати сказать этого никак нельзя. В сущности, это древнейшее англосаксонское королевство, которое одно время главенствовало в Англии, в канун нашествия викингов пришло в упадок из-за нескончаемого политического хаоса, и Ивару, конечно, хватило ума узнать в подробностях о положении дел в королевстве, которому предстояло стать первой жертвой нашествия.

Ассер, описывая ситуацию на севере, сетовал, что нортумбрийцы «по наущению дьявола» изгнали своего короля Осберта, заменив его тираном по имени Элле, человеком не королевского происхождения. В англосаксонской Англии подобное отступничество от древней королевской династии многими не принималось и всегда приводило к расколу среди знати. Предполагаемый «переворот» произошёл в 858 г., но возвращение Осётра оставалось реальной перспективой. Именно Элле, по легенде, убил Рагнара, за что впоследствии жестоко поплатился. В результате его войн с Осётром многие земли, в том числе владения монастыря Линдисфарне, оказались разорены. Существует предание, что Осберт изнасиловал жену человека по имени Бруэрн Брокард, который так возжаждал мести, что отправился в Данию просить помощи у сыновей Рагнара. Как бы то ни было, могущественные нортумбрийские тэны оказались перед выбором: служить ли решительному и пользовавшемуся поддержкой узурпатору или хранить верность бывшему королю, за которым стояло право крови. То, что произошло в Нортумбрии дальше, можно описать как историю о мести, где легенды и реальность красочного северного мира временно слились воедино.

Лето 866 г. сменилось осенью, а викинги не двигались с места. Если разведчики Бургреда изумлялись бездействию войска, готового выступить в поход и при этом ничего не предпринимавшего, то для погрязших во внутренних распрях нортумбрийцев эти вести — если они их получили — служили дополнительным оправданием для того, чтобы не думать о викингской угрозе. Элле и Осберт предстояло вскоре понять, что они ошиблись. Как гласит предание, Рагнар, умирая, сказал: «вот уж захрюкали бы поросята, когда бы знали, какая участь постигла старого борова». И теперь «поросята» — то есть сыновья Рагнара — явились.

Викингские предводители подошли к делу разумно. Ивар (как и его отец, некогда напавший на Париж в день Пасхи) знал, насколько важно выбрать подходящее время. К зиме, после многочисленных летних сражений в собственном королевстве с собственными родичами, его противники будут обескровлены. Кроме того, и думать они будут о другом.

Мы никогда не узнаем, сколько тысяч воинов отправилось той зимой с братьями к Йорку и сколько осталось стеречь лагерь в Восточной Англии. Но можно представить себе, какое облегчение испытали жители Мерсии, услышав, что войско отплыло на север, за устье Хамбера. Даны решили отправиться не в Мерсию Бургреда, а в раздираемое внутренними усобицами королевство Элле.

Викинги появились в Нортумбрии в пятницу, 1 ноября 866 г. Был День Всех Святых, важный христианский праздник, когда люди откладывали оружие и посещали церкви. Но святость этого дня ничего не значила для Ивара, так же как для Рагнара тогда, в Париже, ничего не значила Пасха. Если они как-то оценивали эти дни, то только как хорошую возможность для нападения.

Нападение данов застигло нортумбрийцев врасплох. Оба короля бежали. Когда войско викингов вступало в Йорк, Ивар мог по праву гордиться собой. Древний город, построенный римлянами, с этого момента и почти на столетие перешёл в руки скандинавов. Однако данам, оставшимся в городе на зиму, было чем заняться. Надо было починить разрушенные городские укрепления на тот случай, если соперники-короли, объединившись, вернутся, чтобы выгнать захватчиков. Это была холодная и тяжёлая зима для сыновей Рагнара, но ещё тяжелее она была для изгнанников, скитавшихся в пустынных землях.

 

867 г. Катастрофа

Вербное воскресенье, 23 марта 867 г.

Так или иначе, вопреки ожиданиям многих, главные участники затянувшейся борьбы за власть в Нортумбрии оставили, наконец, своё соперничество. Мы не можем знать, что было между ними сказано, но в течение тех зимних месяцев и весной они совместно готовились к штурму захваченного Йорка. Они поступят с Иваром так же, как он поступил с ними. Если Ивар действительно пытался укрепить свои позиции, он не преуспел с починкой старых римских стен, где оставалось ещё много брешей.

Для нападения Осберт и Элле выбрали Вербное воскресенье — крупный праздник. Возможно, они извлекли урок из событий 1 ноября прошлого года, а возможно, думали, что Ивар просто не ожидает, что такая тактика будет использована христианскими правителями. Говорится, что в результате первого натиска нортумбрийцам удалось оттеснить врага внутрь города. На какое-то мгновение могло показаться, что противники поменялись ролями и что внезапность, опять-таки, позволила нортумбрийцам одержать победу. Однако Осберт и Элле прорвались в осиное гнездо. Преследуя отступающего противника, воины двух королей вступили в город через полуразрушенные стены и оказались в толпе викингов с обнажёнными мечами и копьями. После этого началась бойня. Трудно сказать, было ли отступление данов военной хитростью, благодаря которой им удалось заманить противника внутрь, или им просто повезло. Ассер сообщает, что для викингов ситуация была безвыходной, а потому сражались они со всей яростью отчаяния. Как бы то ни было, схватка завершилась разгромом Элле и Осберта. Помимо восьми военачальников — элдорменов Нортумбрии — за эту попытку отомстить датчанам заплатили своими жизнями оба короля. Началось превращение «северной жемчужины» из англосаксонского поселения Эофорвик в город викингов Йорвик. Датчане разбили своих противников и внутри города, и вне его, и те немногие из числа нападавших, кто выжил, были вынуждены заключить с Иваром мир. «Поросята» и правда захрюкали.

Согласно «Пряди о сыновьях Рагнара», Элле умер не сразу. Его привели к Ивару и перед кровожадными зрителями подвергли жестокой языческой казни, носившей название «кровавый орёл»: ему вспороли грудину, вырезали лёгкие и разложили их на спине в виде орлиных крыльев. Делалось это якобы для того, чтобы восславить Одина за победу. Произошло ли это на самом деле? Можно ли примирить между собой сагу и реальность? Возможно, нам следует ограничиться следующим выводом: как мы увидим из описанных ниже событий, IX в. был временем, когда, казалось бы, неправдоподобные истории о политической мести практически неотличимы от реальности. Для всех более или менее влиятельных людей то был опасный и ненадёжный мир.

Объединение и перспективы

Несмотря на полную победу викингов и гибель Элле и Осберта, Ивар не стал сам править Нортумбрией из своей резиденции в Йорке. Хитрый викинг очень хорошо знал, что власть в древней Нортумбрия обеспечивается родственными узами, поэтому он поставил там марионеточного короля Эгберта. О происхождении Эгберта нам ничего не известно, но, скорее всего, его тщательно выбрали с учётом расстановки политических сил в королевстве. Условия договора, если судить по более поздним соглашениям викингов с их англосаксонскими ставленникам, состояли в том, что Эгберту следовало держать двери королевства открытыми для викингского войска до того момента, когда его вожди решат, что повоевали достаточно, и захотят обосноваться на земле. Южнее, в Мерсии, Бургред, наверное, уже получил вести о смерти Элле (какой бы она ни была), и эта новость, вероятно, испугала его. Угроза его королевству так и не миновала. Напротив, она была даже сильнее, чем раньше, потому что даны обосновались в самом сердце Нортумбрии, ранее не представлявшей никакой опасности из-за внутренних распрей. Знай мерсийский король, куда его враги направлялись той зимой, он боялся бы ещё больше. Ивар решил двигаться прямо на юг по суше и повёл своё войско к Ноттингему. Спустя полвека Ноттингем будет главной твердыней скандинавов, и вполне понятно, почему. Это поселение располагалось в стратегически важной точке в центре северной Мерсии, и через него протекала судоходная река. Викингский предводитель понимал, что если он сумеет успешно и достаточно быстро здесь укрепиться, то он сможет диктовать жителям Мерсии свою волю.

 

868 г. Обращение к Уэссексу

Ноттингем

Теперь для Мерсии союз с Уэссексом приобрёл ещё большее значение. Король Этельред уже был к тому времени женат на женщине по имени Вульфтрют и имел двух малолетних детей, так что к нему вряд ли можно было обратиться с предложением о династическом браке, однако у Альфреда, который теперь являлся «ближайшим наследником короны», говоря словами Ассера, жены не было. Поэтому в 868 г., с благословения короля Бургреда (который, как мы помним, был женат на сестре Альфреда), девятнадцатилетний уэссексский этелинг женился на Эалхсвит, дочери другого Этельреда, по прозвищу Мукил, элдормена забытого ныне народа, называвшегося «гайни». Мать Эалхсвит принадлежала к королевскому роду Мерсии, и её благородное происхождение заслужило одобрение Ассера.

Бургред был прав, обратившись за помощью, и дальнейшие события подтвердили худшие его опасения. Разумеется, у данов теперь был мощный опорный пункт в Йорке, но междоусобицы последних лет опустошили северные области. Конечно, скандинавы могли рассчитывать на торговлю, но на то, чтобы восстановить прежние торговые связи и наладить новые, требовалось время. Ивар и его люди хотели богатств и власти немедленно. Поэтому они обратили свой взор на богатые земли Мерсии.

Ивар получил, что хотел. Он прибыл в Ноттингем с большим войском, прежде чем Бургред смог сообразить, где он нанесёт удар, и прежде чем королю Мерсии удалось собрать свой фюрд. Услышав эту новость, Бургред сразу же отправил гонцов на юг. Союзу между Уэссексом и Мерсией предстояло пройти проверку на прочность. Бургред просил у Этельреда военной помощи. Он рассчитывал, что теперь, когда все враги сконцентрировались в одном месте, объединённому войску двух королевств удастся разбить его.

Судя по всему, двое братьев с готовностью откликнулись на эту просьбу, поскольку Ассер утверждает, что они «сразу выполнили своё обещание». Со всех концов Уэссекса собралось войско, которое затем направилось на север, в Мерсию, чтобы впервые встретить своего будущего злейшего врага в полном составе.

Но для того, чтобы собрать англосаксонский фюрд, требовалось время. Наблюдая, как датчане устраивались за укреплениями, возведёнными в Ноттингеме, глядя, как дым поднимается от временных очагов, слыша насмешки на чужом языке, Бургред, должно быть, с надеждой ожидал добрых вестей с юга. На континенте даны продемонстрировали, что они не любят осады. Бургред знал о бедах, которые случались с викингами, когда они оказывались осаждёнными во Франции, и надеялся, что в Ноттингеме ситуация повторится.

В конечном счёте, Этельред и Альфред действительно явились со своим войском, но увиденное, похоже, поколебало их решимость. Они желали вступить в битву — викинги же желали отсидеться в собственной крепости. Англосаксонская хроника сообщает, что «там не произошло крупного сражения», а Ассер утверждает, что христианам «не удалось пробить стену». Складывается впечатление, что англосаксы попытались пробиться через укрепления, окружавшие викингский лагерь, но эта попытка ни к чему не привела. По всей видимости, им не удалось и блокировать противника, поскольку нет никаких свидетельств, что даны испытывали трудности с припасами.

Ситуация была унизительной. Ивар пришёл испытать их, и англосаксы не выдержали испытания. Они не смогли помериться силами с его войском в открытом бою и не сумели взять противника измором. Ивар полагал, что король Мерсии всё же захочет, чтобы даны покинули Ноттингем, и вынужден будет пойти на уступки, предложить им что-то взамен. Подобная тактика устрашения неоднократно срабатывала как в пределах христианского мира, так и вне его. Там, где битвы можно было избежать, викинги её избегали и всё же оставались в выигрыше. Англосаксонская хроника сообщает, что жители Мерсии «заключили мир» с «огромным войском» и что Этельред и Альфред вернулись в Уэссекс, не дав сражения. Очевидно, какое-то количество богатств из мерсийской сокровищницы перекочевало в викингский лагерь, но сколько именно серебра у Бургреда забрали и сколько у него осталось, мы не знаем.

Когда братья возвращались на юг, мысли Альфреда, вероятно, быть заняты его предстоящей свадьбой, которая произошла в королевском поместье в Саттон Кортни, в Беркшире. Однако знатные уэссексцы, присутствовавшие на этом, по-видимому, многолюдном сборище, были обеспокоены. «Ближайший наследник», встретившись, возможно, со смертельной угрозой для страны у Ноттингема, разделил со всеми прочими позорную неудачу. И потом, когда Альфред, схватившись за живот, корчился от боли прямо перед собравшимися на свадьбу гостями, многие задумывались, как он справится со своей, похоже, неизлечимой болезнью и с тяготами военных походов. Это было тревожное время для англосаксов.

 

869 г. Даны на марше

Зов Йорка

Чем бы ни закончилось дело в Ноттингеме, в Англосаксонской хронике говорится, что даны покинули лагерь и верхом на лошадях вернулись в Йорк, где оставались в течение года. Большую часть этого 869 г. они укрепляли свои позиции на севере. Их ставленник Эгберт хранил королевство для Ивара и подавлял любые попытки мятежа со стороны других семейств, претендовавших на древнюю корону. Архиепископ Йоркский Вульфхере, которого никто и не думал принуждать обратиться в язычество или сделать что-нибудь в этом роде, наверное, не раз встречался с викингскими предводителями. Стало ясно, что даны прочно обосновались в Йорке. На протяжении лета и осени 869 г. люди стекались к новому королю, и, при том, что Ивар стоял за его плечом, множество соглашений было заключено с недовольной знатью со всей Англии.

Поход на Тетфорд

Мерсия затаила дыхание. Ни дань, заплаченная в Ноттингеме, ни полученные взамен обещания не нападать ничего не изменили бы, если бы огромное войско, вышедшее осенью 869 г. из Йорка, направилось в королевство Бургреда. Случись так, всё было бы кончено. Но викинги, двигавшиеся на юг по римской дороге Эрмин-стрит, направлялись не в сердце Мерсии, а через Питерборо в Восточную Англию. Никакого предательства, никаких нарушенных обещаний. Ивар прошёл через восточные пределы королевства Бургреда, имея перед собой иную цель.

Монастыри на востоке Англии были разграблены. В их числе был монастырь Питерборо (тогда называвшийся Медесхемстеде), монахи которого много веков спустя будут живописать эти страшные дни английской истории. Аббат и многие монахи были перебиты. По словам одного из поздних хронистов они «обратили в ничто обитель, что прежде была богатейшей». Кроулендская хроника (ошибочно считавшаяся, под названием Хроника Ингульфа, подлинным свидетельством, но реально составленная в XV в.) утверждает, что после набега уцелел лишь один мальчик, «прекрасный лицом и телом», и даны забрали его, сделав своим воспитанником, однако позднее ему удалось бежать. Никто не знает, кем был этот мальчик или куда он отправился; однако куда важнее, что в ней названо имя того, кто учинил это ужасающее разорение и резню: то был Убба, брат Ивара.

С военной кампанией 869 г. также связаны легенды, но на этот раз не скандинавские, а христианские, повествующие о короле Восточной Англии Эдмунде, который заплатил за поражение собственной жизнью. Самым ранним источником, сохранившим для нас эти предания, является Житие святого Эдмунда, написанное в X в. известным континентальным книжником Аббоном Флерийским. Аббон утверждает, что слышал историю Эдмунда от архиепископа Дунстана, который, в свою очередь, слышал её в юности от человека, бывшего некогда оруженосцем короля Эдмунда. В изложении Аббона последовательность событий выглядит так. Ивар набросился на королевство Эдмунда, «подобно волку». Эдмунд был захвачен врасплох. Возможно, этому нападению предшествовало соглашение Эдмунда с Иваром, подобное тому, которое заключал Бургред. Возможно, как рассказывают другие авторы, Убба одновременно напал на королевство Эдмунда с моря, так что король оказался между двух огней. Так или иначе, для Эдмунда игра была окончена. Язычники на всю зиму остались во внутренних землях королевства, которое давало им пристанище прежде. Для своего лагеря они выбрали Тетфорд, возле которого река Малый Уз пересекает римскую дорогу Икнилд Уэй. Это место являлось стратегически очень выгодным, поскольку давало данам возможность двигаться на юг — туда, где лежали Лондон и Уэссекс, и на запад — в Мерсию. Но в тот момент у них ещё оставались неоконченные дела в Восточной Англии.

Рождение культа, 26 ноября 869 г.

Ивар, как говорится в Житии, отправил Эдмунду послание. Его содержание, вероятно, напоминало распоряжения, данные Эгберту Нортумбрийскому. Ивар, очевидно, хотел, чтобы Эдмунд в дальнейшем действовал, как его ставленник. Викингский посланец, выражаясь цветистым языком Аббона, прибыл в королевские палаты в Хеллесдоне, в Норфолке, и объявил:

«Ивар, наш король, отважный и победоносный на море и на суше, владычествует над многими народами и ныне пришёл в эту страну со своим войском, чтобы зазимовать здесь вместе со своими людьми. Он приказывает, чтобы ты сейчас же разделил с ним свои потаённые сокровища и наследные владения и чтобы ты стал его вассальным королём, если желаешь остаться в живых, ибо ныне у тебя нет сил, чтобы сопротивляться ему».

Эти знаменитые слова могли быть, а могли и не быть произнесены. Но ответ предсказуем: король решительно отказался. Возможно, Эдмунд понимал, что у него нет возможности немедленно отразить военную угрозу, но считал, что сможет отвлечь данов, пока не удастся собрать войско; но возможно, он просто переоценил свои силы. Так или иначе, отклонить предложение победоносного вождя викингов означало подписать себе смертный приговор. Согласно Аббону, Эдмунд ответил, будто подчинится, только если Ивар станет христианином. Вскоре прославленного короля Восточной Англии выволокут из его палат, и он дорого заплатит за свои требования. Ассер пишет, что воины Эдмунда сражались с войском язычников и король погиб в этой битве со многими своими людьми. Если верить рассказу Аббона, то, скорее, за отказом последовала массовая казнь. В любом случае, 26 ноября 869 г. Эдмунд был убит и взамен места в англосаксонской истории получил место в вечности как один из самых почитаемых английских святых. Жестокая легенда, по которой его мучили, били и превратили в мишень для стрел, таит в себе неодолимую притягательность для долгой меланхолической памяти христианских верующих. Утверждается также, что голова короля, которую беспощадно отрубили и выбросили, заговорила с теми, кто пришёл искать её в лесах, и направляла их поиски. То была мечта агиографа. Монастырь Бери-Сент-Эдмундс, в котором хранились мощи святого, стал в последующие века одним из самых крупных и известных в Англии, но важнее всего в тот момент было то, что даны осознали свою ошибку. Не позднее, чем через поколение, в Восточной Англии начали чеканить монету в честь Эдмунда, святого, созданного жестокими руками их собственных сородичей. Убийство Эдмунда отмечает поворотный момент в поведении скандинавов по отношению к их политическим противникам. Насилие и казни не всегда давали желаемые результаты.

Появление в 870-е гг. в Восточной Англии монет с англосаксонскими именами Этельред и Освальд может означать, что после Эдмунда корона Восточной Англии перешла к неким англосаксонским правителям. Но тот факт, что викингское войско по-прежнему стояло лагерем в восточном королевстве, говорит о том, что они, скорее всего, были ставленниками Ивара или, по крайней мере, были готовы, в отличие от Эдмунда, принять его требования.

Однако здесь мы сталкиваемся с первой крупной проблемой в воссоздании событий 869–870 гг. Хронист Этельверд, чьи свидетельства, как правило, достоверны — или, по крайней мере, кажутся правдоподобными, — сообщает, что Ивар умер в том же году, когда был убит Эдмунд. И всё же при изучении более широкого круга источников обнаруживается нечто совершенно иное и более заманчивое. Создаётся впечатление, что «огромное войско» викингов разделилось. Ивар появляется в ирландских анналах за 870 г., где говорится, что он вместе с Олавом, представителем дублинских викингов, сражался в окрестностях Думбартона против пиктов. Это упоминание о военных кампаниях Ивара на севере отсылает нас к истокам ситуации, занимавшей умы англосаксонских королей в X в. Тесные связи между викингским Йорком, викингским Дублином и дружественным или подчинённым Думбартоном в Стратклайде доставят неприятности королю Этельстану (924–939), внуку Альфреда, и, в конце концов, приведут к битве, воспетой в песне как одна из величайших битв в английской истории. Но в данный момент, зимой 869 г., возможно, уменьшившееся, но всё ещё значительное викингское войско стояло в Восточной Англии, и его предводитель Хальфдан, другой сын Рагнара, обдумывал следующий шаг. С исчезновением со страниц истории Ивара и готовясь рассказывать о новой военной кампании, хронисты называют новые имена. Какова будет судьба этих персонажей и каковы их цели, станет ясно очень скоро. Король Мерсии Бургред, узнав, в каком направлении двинулись даны, вероятно, опять вздохнул с облегчением. То ли благодаря соглашению в Ноттингеме или благодаря простой удаче, гроза вновь обошла стороной его королевство. Хальфдан и ещё один предводитель викингов по имени Багсег нанесли удар не по Мерсии, а по соседнему королевству, хранившему, как они знали, ещё немало ценных сокровищ под властью короля, ещё не прошедшего испытание скандинавскими мечами. Датчане избрали Уэссекс. Пробил час короля Этельреда и его юного брата.

 

870 г. Нападение на Уэссекс

Ридинг

Намерения «огромного войска» стали понятны лишь осенью 870 г. Тогда «ненавистной памяти» даны (как писал Ассер) покинули Восточную Англию и отправились прямо в королевское поместье Ридинг, в Беркшире, стремясь занять стратегическую выгодную позицию в Уэссексе — во многом так же, как это было сделано в Мерсии в Ноттингеме. Викингские корабли также подошли по Темзе к Ридингу. То обстоятельство, что Ридинг был королевским поместьем и располагался в плодородных и процветающих землях, рядом с несколькими богатыми монастырями, также, вероятно, сыграло свою роль.

Беркшир находился под властью уэссекских королей не так давно; предполагается, что эти земли, являвшиеся в течение столетий предметом соперничества между Мерсией и Уэссексом, окончательно вошли в состав Уэссекса только на рубеже 840–850-х гг. в результате союза между Бургредом и Этельвульфом. Однако, решив напасть на королевское поместье, даны рассчитывали, помимо элемента внезапности, ещё и на практические выгоды. В Ридинг свезли припасы, собранные королевскими герефами в счёт продуктовой подати, полагавшейся королю. Эта подать поставлялась в основном в виде живого скота и большого количества зимних запасов. В англосаксонской истории ещё не наступило время, когда натуральный продукт был заменён денежными выплатами. Захватив поместье и возведя собственные укрепления, даны не только обеспечили себе хорошее убежище на зиму, но и лишили Этельреда какой-то части его ресурсов.

Битва при Инглфилде. Воскресенье, 31 декабря 870 г.

Южнее поместья Ридинг сливаются две реки — Темза и Кеннет. Викинги использовали их как естественные укрепления, а вдоль третьей стороны треугольника возвели земляной вал, вероятно, обнеся его сверху деревянным частоколом. Историки, исследовавшие топографию Беркшира, определили, что ров, именуемый Пламмери Дитч, который в 1816 г. всё ещё наполнялся водой, представляет собой остатки укреплений, тянувшихся от одной реки до другой. Предположительная длина укреплений составляет около 800 ярдов, и если эта идентификация верна, внутри «треугольника» могли спокойно разместиться более 1000 человек.

Точно зная, что ни один христианский король не нападёт на них в течение двенадцати рождественских дней, даны начали строительные работы и даже решились отправить большой отряд в обычный грабительский рейд. Но планы двух ярлов, уверенно продвигавшихся со своими людьми через земли Беркшира, были нарушены. Не все в то Рождество предпочли закрыть глаза на угрозу, исходившую из Ридинга.

Всего через три дня после прибытия данов в Ридинг, пока его родичи трудились над новыми укреплениями, ярл Сидрок вёл свой отряд по берегу Кеннета, вдоль северной опушки большого Виндзорского леса, и вскоре добрался до места, которое местные жители назвали «поле англов», или Инглфилд.

Ярл отъехал примерно на 10 миль от Ридинга в западном направлении и едва ли был готов к тому, что небольшая дружина Этельвульфа, элдормена Беркшира (который уже упрочил свою репутацию, неожиданно напав на Велунда после того, как тот сжёг Винчестер), обрушится на него и его людей на заснеженном поле в канун Нового года. Этельвульф, безусловно, заслужил славу одарённого стратега и военачальника.

Последовавшая схватка была яростной и жёсткой (как пишут о ней и о многих других хронисты), но засада Этельвульфа оказалась успешной: она принесла гибель ярлу Сидроку и другому ярлу-предводителю. Основным силам данов в Ридинге трудно было смириться с известием о потерях. Когда уцелевшие викинги, бежавшие с Инглфилда после гибели своих вождей, в беспорядке вернулись в лагерь, Багсег и Хальфдан осознали размер катастрофы. Ничего подобного с ними прежде не происходило. Это было лишь единичное поражение, но не ошиблись ли они с выбором королевства? Разве не уэссексцы под властью своего короля, тоже Этельвульфа, в 850-е гг. неоднократно давали отпор их соотечественникам в предыдущих походах? Два ярла из войска Хальфдана погибли, потерпев разгромное поражение от противников, которые, по его расчётам, должны были испугаться. Руки данов, трудившихся над постройкой вала и частокола в Ридинге, замелькали быстрее.

Дружина Этельвульфа, которая показала своё умение и доблесть на Инглфилде, едва ли была многочисленной. Потому нельзя было ожидать, например, что он сумеет запереть данов в их лагере. Поэтому всадники, спешившие на юг, чтобы принести добрые вести королю Уэссекса, везли также и просьбу о помощи. Услышав о случившемся, Этельред и Альфред с объединёнными силами уэссексцев немедленно отправились в Ридинг. Должно быть, они уже были готовы выступить в поход, поскольку прибыли к викингскому лагерю в полной боевой готовности всего через четыре дня.

 

871 г. Эшдаун и год великих битв

Осада Ридинга. 3 января 871 г.

Прибыв к вражескому лагерю, англосаксы обнаружили группу ничего не подозревающих датчан, вышедших за ворота своего только что построенного форта. Эти люди были перебиты быстро и без церемоний. Но в этот момент из ворот лагеря выбежали воины, которые были наготове как раз для такого случая; они бросились в бой с такой свирепостью, что одержали бесспорную победу. Ассер, который обычно не склонен восхищаться доблестью язычников, пишет:

«Подобно волкам, вырвались они из всех ворот и со всей своей мощью ринулись в битву […], в конце концов христиане обратились в бегство, а викинги одержали победу и завладели полем битвы».

О чём Ассер не сообщает, так это о том, насколько полным было поражение братьев. Их смело войско, которое они собирались осадить. Это было даже хуже, чем при Ноттингеме. Хронист XII в. Жоффруа Гаймар высказался на этот счёт более определённо, чем Ассер, и некоторые склонны считать, что в его распоряжении имелись некие достоверные исторические свидетельства, ныне утраченные. Гаймар пишет:

«Затем, на четвёртый день, король Этельред

Пришёл с братом своим Альфредом

В Ридинг, с большим войском,

И даны вскоре выступили из укрытия.

На открытом поле сошлись они в битве,

Которая не прекращалась целый день.

Там был убит Этельвульф,

Великий муж, о котором я только что поведал,

А Этельред и Альфред

Отступили в Уислет [Уисли],

Это брод в направлении Виндзора,

Возле озера в топях.

До этого места их преследовало воинство,

Но они не знали, где переправа через реку [Лоддон].

Твифорд всегда было имя этому броду,

У которого даны повернули назад

И англичане спаслись».

Этельреду и Альфреду, которые, наверное, и без того пребывали в растерянности и унынии, предстояло услышать и ещё более горестные вести. Англосаксы, которые смогли наконец вернуться на поле битвы, чтобы исполнить мрачный долг — опознать павших, спинами чувствуя самодовольные взгляды датчан, сообщили, что герой Инглфилда, элдормен Этельвульф, мёртв. Хронист Этельверд в своём рассказе о сражении сообщает о нём любопытный факт: он был мерсийцем, а не уэссексцем. Помимо этого, Этельверд пишет: «На самом деле тело элдормена тайно вынесли с поля боя и отвезли в мерсийские земли, в место, что зовётся Нортвортиг, а на языке данов Деораби (Дерби)».

Для мертвеца это дальнее путешествие. Как мы видим, хотя Беркшир номинально находился под контролем Уэссекса, мерсийский элдормен сохранял свои полномочия вплоть до того самого дня, когда он пал, защищая Уэссекс. Утверждение Этельверда показывает, что этот союз между Уэссексом и Мерсией в тот момент существовал на уровне договорённости их властителей. Лишь грядущие кардинальные перемены в статусе и отношениях двух королевств уничтожат пропасть. Но обсуждаемая нами фраза демонстрирует также, что ко времени, когда писал Этельверд (т.е. к концу второй трети X в.), географические названия северного Мидленда изменились и скандинавское, сохранившееся до наших дней, вытеснило навеки англосаксонское название Нортвортиг, исчезнувшее под волнами викингских нашествий.

Тактика викингов

Представляется, что викинги использовали в сражениях два основных боевых строя. Первый — это стена щитов, или скальдборг (skaldborg) . Воины строились в ряд, причём каждый из них частично перекрывал своим щитом щит соседа. Пробитыми в такой стене брешами мог воспользоваться враг. Нередко викинги строились в несколько рядов, и только передний ряд смыкал стену щитов. Свидетельства некоторых значительно более поздних источников позволяют предположить, что викинги могли даже использовать круговое построение, по внешней окружности которого выставлялись сомкнутые щиты.

Более подходящим для атаки построением была боевая свинья, или свинфюлка (Svinfylka) . Она представляла собой клинообразный строй пеших воинов, изобретение которого приписывалось самому богу Одину; на самом деле идея, как представляется, была заимствована из какого-то позднеримского трактата, посвящённого военному делу. Если верить поздним исландским сагам, первый ряд «боевой свиньи» состоял из двух воинов, второй — из трёх, третий — из четырёх, и так далее. Воины, вооружённые дротиками, копьями и обоюдоострыми мечами, врезались в ряды противника; сначала они метали древковое оружие, а затем, в момент столкновения, выхватывали мечи. Их целью было пробить стену щитов противника, чтобы образовавшейся брешью могли воспользоваться те, кто стоял позади и по граням треугольника. Такие «боевые свиньи» могли состоять всего лишь из двенадцати бойцов, однако их ярость и натиск часто лишали противника всякой возможности сопротивляться.

Даны наслаждались своей победой. Прошло всего несколько дней, а Инглфилд уже стал для них лишь дурным воспоминанием. Теперь пришло время развить свой успех, продвинуться вглубь страны и нанести удар в сердце Уэссекса. Если Уэссекс сейчас падёт, если два последних взрослых потомка короля Эгберта погибнут, то Мерсия останется последним препятствием к тому, чтобы все английские земли — от границы с Корнуоллом до границы с Шотландией — оказались в распоряжении скандинавов. И Хальфдан знал это. Сцена для первой значительной и тщательно спланированной битвы между королевством Уэссекс и «огромным языческим войском» была подготовлена. Настало время для появления «дикого вепря» Эшдаунской гряды.

Битва при Эшдауне, 8 января 871 г.

Невзирая на поражение, братьям понадобилось всего четыре дня, чтобы вновь собрать войско. Король Этельред понимал, что если Хальфдан и Багсег решат двигаться дальше в земли Уэссекса, им придётся направиться на запад по римской дороге Икнилд-Уэй. Хальфдан вполне мог выбрать своей целью Уолингфорд или Абингдон: если так, король должен был остановить их. Не исключено, что доблестный Этельвульф из Беркшира, перехватив отряд ярлов на Инглфилд, помешал данам осуществить свои планы раньше. Поэтому Этельред разбил свой лагерь на Кингстэндинг Хилл, к западу от брода через Темзу в Маулсфорд, в местечке, известном как Эшдаун, в виду древней дороги. Было утро 8 января.

Разумеется, противники явились. Когда, поднявшись на гребень холма, даны увидели внизу англосаксонское войско, они поняли, что битва неизбежна. Возможно, они не были этим довольны, однако ставки их предводителей были слишком высоки, чтобы беспокоиться о потерях. В конце концов, они были опытными воинами, и на их счету побед значилось намного больше, чем неудач.

Вглядываясь в то, что происходило на склоне холма, юный Альфред видел нечто необыкновенное. Викингское войско рассредоточивалось, чтобы построиться. Согласно традиционному истолкованию рассказа Ассера, один отряд находился под командованием двух «конунгов», Хальфдана и Багсега, а другим командовали ярлы. В ответ англосаксонское войско также разделилось на две части (возможно, англосаксы сделали бы это в любом случае): одной командовал король Этельред, а другой — Альфред. Замысел заключался в том, чтобы отряд короля противостоял отряду «конунгов», а отряд Альфреда — отряду ярлов.

Однако Альфред приготовился к сражению раньше своего брата. Он увидел, как на склоне холма строятся для битвы два викингских отряда, и быстро построил своё войско в боевой порядок. Король Этельред, однако, во что бы то ни стало хотел дослушать мессу в своём шатре, прежде чем вступить в бой с врагом. Даны, по обыкновению, начали устрашать противника, выкрикивая угрозы. Викинги находились в стратегически более выгодной позиции, выше англосаксов; и — при том, что Этельред, по-видимому, ещё не был готов выступить — они, пойдя в наступление, непременно смели бы войско Альфреда, прежде чем он дождался бы помощи. И Альфред принял решение, ставшее его первым самостоятельным шагом в роли полководца. Он решил атаковать. Ассер сообщает, что Альфред, «оказавшись перед лицом врага, мог или отступить, или бросить войско в битву до прихода брата. И он, храбро, как вепрь, повёл христиан на врага — согласно плану, хотя король так и не пришёл: доверяя божественному промыслу и полагаясь на помощь Господа, он немедля построил войско и начал наступление».

Для «престолонаследника» это был момент «всё или ничего». Если Альфреду удастся сдержать спускавшихся по склону скандинавов, его брат вскоре непременно присоединится. Вероятно, Альфред выбрал такую позицию, которая позволила ему вовлечь в бой оба «вражеских отряда», помешав им атаковать ещё не приготовившееся к битве войско Этельреда. В таком случае это был смелый и мужественный поступок. Альфред устремился вверх по склону и бросил своё войско в битву с превосходящими силами самого грозного противника из тех, что сражались на английской земле на протяжении столетий. Для Альфреда, если не для данов, ставки были действительно велики. Этельред и Альфред были последними взрослыми представителями рода Этельвульфа — кроме них оставались только малолетние дети Этельреда. Победи скандинавы на Эшдауне, и Уэссекс оказался бы полностью беззащитен перед завоевателями, а все далеко идущие планы и меры их отца, рассчитывавшего на долгую жизнь династии, пошли бы прахом. Уэссекс стал бы воспоминанием, и дым от горящих церквей ознаменовал бы последний акт его духовного упадка.

Итак, воины Альфреда бросились вверх по склону и обрушились на врага. Яростная схватка завязалась «под громкие крики» у небольшого тернового куста, который Ассер, по его словам, видел собственными глазами. К счастью, вскоре в бой вступил Этельред. Почтительно испросив божественное благословение и едва не опоздав, он обрушился на незащищённый фланг войска «конунгов», которое попыталось обойти и атаковать сзади небольшой, но стойкий отряда Альфреда. Здесь, впервые с тех пор, как они начали с такой лёгкостью прорубать себе дорогу через англосаксонские королевства, скандинавы сошлись с противниками в традиционном масштабном пешем бою, где проигравшей оказывалась та сторона, которая первой сломает строй. Это не было их любимым методом ведения войны, но англосаксы привыкли именно к таким сражениям.

Викинги дрогнули первыми. Отряд ярлов, разумеется, яростно сопротивлялся натиску Альфреда. Даны сражались долго, и пятеро их предводителей пали в этом бою. Оставшиеся без военачальников остатки этого отряда и так готовы были обратиться в бегство, но когда они увидели в нескольких ярдах от себя поверженное знамя Багсега, их, по-видимому, охватила паника. Бой был проигран, и уцелевшим оставалось только бежать, спасая свою жизнь. Даже в слепой панике естественное стремление разбитого войска — отступать по той дороге, которой они пришли на поле битвы, туда, где воинов ждут надёжное убежище и помощь. Поэтому, когда на Эшдаун опускался зимний сумрак, спасающиеся бегством даны, окровавленные и обессиленные, поспешили обратно в свой лагерь в Ридинге, к своим соратникам, встретившим их испуганными и изумлёнными взглядами.

Однако Этельред и Альфред ещё не закончили битву. Крупные сражения на открытой местности в англосаксонской Англии (в противоположность мелким стычкам, которые мы описывали до сих пор), бегство всегда сопровождалось чудовищной резнёй. Иногда хронисты пишут о победителях, что они «завладели полем битвы», но рассказывая о событиях на Эшдауне, они сообщают, что англосаксы преследовали бегущих с поля боя врагов до наступления ночи. Даны потеряли многих своих вождей, чьи тела остались в разных местах на поле битвы. На залитой кровью земле лежали король Багсек, ярл Сидрок Старый, ярл Сидрок Юный, ярл Осберн, ярл Френа и ярл Харальд.

Ранним утром следующего дня последние викинги, которым каким-то образом удалось спастись от англосаксонских дозорных, добрались до лагеря в Ридинге, чтобы присоединиться к остальным. Когда большие деревянные ворота закрылись за последним из них, Хальфдан понял, что со своим поредевшим войском, слишком уставшим и подавленным, чтобы обеспечивать себя припасами, грабя окрестные вражеские земли, он не сможет остаться в лагере надолго. Но что ему было делать? Какие бы планы он теперь ни строил, он знал теперь одно: уэссекцы способны постоять за себя.

Битва при Бейсинге

Предстоящий переход был немногим длиннее злополучного похода на Инглфилд или броска, приведшего к катастрофе на Эшдауне, но он мог решить дело. Хальфдану пришлось пересмотреть свои планы. Новый замысел Хальфдана, как кажется, состоял в том, чтобы попытаться нанести врагу решающий удар, избегая всеми возможными способами ещё одного открытого сражения, победа в котором принесла бы викингскому предводителю разве что почётное место в истории рядом с легендарным Пирром Эпирским.

Поэтому ворота Ридинга открылись вновь, и воспрявшие духом даны высыпали наружу, направляясь в королевское поместье в Бейсинге, находящееся всего в дне пути к югу и битком набитое зимними запасами. Говорится, что битва при Бейсинге произошла в 18 милях к югу от лагеря в Ридинге, в районе нынешнего Хаквуд-парк. Если бы скандинавам удалось захватить поместье, то дальше к югу лежал Винчестер. Где бы ни находились Альфред и Этельред, пади Винчестер — и игра была бы окончена.

Англосаксонский фюрд собрался, чтобы вступить в четвёртую битву за месяц. Многие воины, ещё не восстановившие силы после победоносного сражения, в котором они, как казалось, отстояли своё королевство, пришли в уныние, обнаружив, что их враги уже оправились от растерянности и отнюдь не собираются каяться под всевидящим оком Господа. Теперь измученным людям предстояло ещё одно сражение. Воинов Этельреда призвали на службу обычным порядком, но никогда прежде их верность повелителю не подвергалась такому испытанию. Многие из них только что вернулись домой. Кто-то мог ещё наслаждаться славной — и на вид окончательной — победой при Эшдауне всего двумя неделями ранее. Но Хальфдан двигался к Бейсингу, и туда же направились усталые войска короля Уэссекса и его брата.

Сражение при Бейсинге, однако, отличалось принципиальным образом от битвы на Эшдауне. Противники, теперь хорошо знавшие друг друга, встретились вновь, но не для того, чтобы решить судьбу королевства, а чтобы посмотреть, кому из них придётся на сей раз уступить дорогу. Это, без сомнения, был кровавый бой, который дался тяжело, и, конечно, войска строились привычным для обеих сторон способом. Но это был не Эшдаун. В итоге счастливый жребий выпал датчанам. Они «завладели полем битвы», а англосаксы были вынуждены, оставляя позади свои богатые зимние запасы, отступить и готовиться к новому изматывающему сражению в какой-нибудь другой день. Однако и даны в тот вечер обходили залитое кровью поле боя со смешанными чувствами. Они тоже начинали понимать, что такое усталость.

Битва при Мертоне, четверг, 22 марта 871 г.

Прошло некоторое время. Данов остановили, хотя и дорогой для Уэссекса ценой, и в ближайшем будущем нападение на Винчестер выглядело маловероятным. На самом деле англосаксы, может быть, и не сумели бы помешать викингам нанести удар по Уолингфорду, соберись они это сделать, но Альфред понимал, что в данный момент противник вряд ли двинется прямо на юг.

Поэтому в начале весны Этельред и Альфред встретились в месте под названием Свинебеорг, чтобы решить вопросы, связанные с наследованием родовых владений. Как мы уже видели, проблемы наследования семейной собственности могли стать причиной для распрей внутри королевской династии на протяжении нескольких поколений. И учитывая, что два брата — последние взрослые мужчины в роду Этельвульфа — подвергались постоянным опасностям на полях сражений, оба сочли необходимым заключить соглашение. Они знали, что в ближайшие недели любой из них может погибнуть. Этельвульф и Альфред сами принесли смерть нескольким вражеским королям и ярлам и были готовы к тому, что Господь вскоре заберёт жизнь одного или обоих из них в этой великой борьбе с язычниками. Как Альфред позднее писал в своём завещании, они договорились в Свинебеорге, что «тот из нас, кто проживёт дольше, должен наследовать и земли, и сокровища, и все владения другого, за исключением той их части, которую каждый из нас завещал своим детям».

Тогда эти дети были ещё совсем маленькими. Два сына Этельреда, Этельвольд и Этельхельм, по малолетству не могли принимать участия в обсуждении этого соглашения, но, как мы увидим, один из них, когда вырос, приобрёл себе неких политических сторонников. Вероятно также, что в браке Альфреда с Эалхсвит уже родился их первый ребёнок, дочь по имени Этельфлед. Этой девочке предстояло стать одной из самых прославленных женщин англосаксонской Англии. В военных походах X в. она предводительствовала собственным войском в Мидленде, покоряя — вместе со своим братом Эдвардом, королём Уэссекса, — одну за другой крепости данов. Но в том 871 г. Эдвард ещё не родился. Тогда безотлагательного решения требовали другие вопросы. Не успели братья скрепить своё соглашение, как пришли давно ожидаемые вести: даны вновь выступили в поход.

Король и его брат отреагировали быстро. Уэссекцы уже привыкли спешно собираться в путь холодными зимними утрами, привыкли к бряцанию кольчуг, задевающих за щиты, к запаху кожи и шерсти, пропитанных кровью и потом, и к сосущему ощущению под ложечкой. Многие из них уже потеряли друзей и родичей, павших от рук не знающего устали врага, и теперь настало время вновь идти на битву.

Войско Уэссекса дало бой данам в Мертоне. Из всех сражений того знаменательного года эта битва, произошедшая в четверг, 22 марта 871 г., вызывает наибольшее недоумение у историков. Точное её место неизвестно, хотя, по всей видимости, речь идёт о нынешнем Мартене, в 20 милях к северу от Уилтона. Войска из Гемпшира и Беркшира легко могли добраться сюда по дороге Инкпен Риджуэй, чтобы затем вместе выступить навстречу противнику. Идеальным местом сбора кажется доисторический форт Железного века в Уолбери Кэмп, который спустя несколько лет, как нам известно, использовался в качестве укреплений. В те времена по двум сторонам от форта лежали леса — Севернейк и Виндзор; соответственно, расположившееся в нём войско могло преградить путь любому врагу, направляющемуся с севера в центральные области Уэссекса. Не исключено, что именно сюда отступили англосаксонские войска после поражения при Бейсинге. Однако идентификация места — не единственная проблема, возникающая в связи с битвой при Мертоне. По какой-то причине Ассер вовсе не упоминает о ней. В Англосаксонской хронике, однако, есть рассказ о сражении, на основании которого мы можем сделать некоторые умозаключения.

«Спустя два месяца король Этельред и его брат Эльфред сражались против того войска у Мертона; оно было поделено надвое. Они теснили данов, побеждали целый день, много было убитых с обеих сторон, и даны завладели полем битвы. Там погиб епископ Хеахмунд и много добрых людей».

Итак, нам сообщают, что братья встретились с вражеским войском, которое «было поделено надвое». Это напоминает ситуацию на Эшдауне, но в данном случае неясно, имеем ли мы дело с теми же двумя отрядами (то есть с отрядом «конунгов» и отрядом ярлов), или же при Мертоне одно войско возглавлял Хальфдан, а второе — некий вновь прибывший викингский предводитель. В Хронике известие о появлении нового скандинавского флота следует непосредственно за приведённым выше отрывком. Рассказ о битве при Мертоне вызывает ещё один — может быть, даже более насущный — вопрос. Почему англосаксы в итоге позволили противнику взять верх, хотя так долго казалось, что они побеждают? Было ли это спланированным тактическим отступлением или имелась другая причина? Возможно, ответом на этот вопрос служит другое сообщение Хроники, относящееся к событию, случившему месяц спустя. Этельред, сын Этельвульфа, король Уэссекса, покинул прекрасный и жестокий мир англосаксонской Англии в возрасте двадцати пяти лет. Никто не сообщает, почему.

Битва при Уилтоне, май 871 г.

Если предположить, что Этельред был ранен в битве при Мертоне, это отчасти объясняет, почему англосаксы отступили с поля боя. Соглашению, заключённому в Свинебеорге, суждено было вступить в силу, увы, слишком скоро. Альфред, последний из сыновей Этельвульфа, стал теперь королём Уэссекса. Похоронив брата в королевской усыпальнице в Уимборне, он, должно быть, со всей остротой ощутил своё одиночество. Он унаследовал богатства и земли, но унаследовал ли он преданность тех, кто был связан узами верности с его братом и детьми его брата?

Хронист Этельверд — единственный, кто сообщает нам, что, пока длились погребальные церемонии, где-то в землях Уэссекса произошло ещё одно военное столкновение с данами. Если верить Этельверду, уэссексцы вновь вынудили викингов принять бой, который дорого им обошёлся.

«Бесчисленное летнее войско [34] прибыло в Ридинг и решительно вступило в бой с войском уэссексцев. И те, кто уже долгое время опустошал край, были достаточно близко, чтобы прийти им на помощь. Войско англов было тогда небольшим из-за отсутствия короля, который в это время присутствовал на похоронах своего брата. Хотя воины были не в полном составе, великое мужество горело в их груди, и, вступив в бой, они оттеснили противника на некоторое расстояние. Однако, побеждённые усталостью, они прекратили сражение, и варвары снискали победу, которую можно назвать бесплодной».

Предполагая, что Этельверд — по его собственному утверждению, потомок короля Этельреда — прав, можно расценить описанную им битву как пробу сил со стороны вновь прибывшего флота. Альфред ещё не встречался лицом к лицу с предводителями новых викингских отрядов, но уже был слишком хорошо осведомлён об их присутствии в Уэссексе. Среди них находился человек, который станет преследовать молодого короля Уэссекса на протяжении многих лет. Его звали Гутрум.

Обычай требовал, чтобы траур по королю длился целый месяц. Существовал установленный ритуал тризны, которую справляли через месяц после смерти, и Альфред строго его соблюдал. С учётом траура, в сообщении Ассера о том, что война возобновилась лишь через месяц после вступления Альфреда на трон, нет ничего удивительного. Ассер пишет, что Альфред шёл в битву «почти против воли». Позднее сам Альфред утверждал, что он не особенно стремился к роли земного правителя — возможно, он хотел таким образом возразить тем, кто считал, будто он строил козни, чтобы подняться на вершину мирской власти. Однако на данном этапе жизненного пути в любимце Ассера было что-то от «героя поневоле».

Альфред отличился в сражении на Эшдауне, однако на короле лежит ответственность гораздо большая, чем на наследнике. А вести, настигшие Альфреда далеко на юге, в Уимборне, были ужасны: даны вновь были в полной боевой готовности. Воодушевлённые и с новыми силами они выступили из Ридинга. Их целью — вполне предсказуемой — стало очередное королевское поместье; возможно, они рассчитывали, нанеся мощный удар, сокрушить последнего взрослого потомка Этельвульфа и прибрать к рукам его королевство. Силы, не меньшие, чем первоначальное «огромное языческое войско» 865 г., с непоколебимой уверенностью двинулись на Уилтон, в самое сердце королевства Альфреда.

В Уилтоне, на одном из холмов гряды, тянущейся вдоль южного берега реки Уайли, произошло ещё одно сражение, занимающее умы историков. Альфред с горсткой своих отчаявшихся и бесстрашных воинов принял на себя удар всего викингского войска. Можно вообразить, как развивались события. По приказу короля тэны и элдормены Уэссекса отправили верховых гонцов в свои области за подкреплением, а сами на конях спешно поскакали из Уимборна в Уилтон.

Мы не знаем, как Альфред со столь маленьким отрядом сумел противостоять всему войску данов с такой свирепостью, что те не выдержали натиска и мало-помалу начали отступать. Должно быть, сердце Альфреда радостно забилось. Его первая битва в качестве короля — и он заставил данов дрогнуть, совсем как при Эшдауне, хотя теперь на их стороне сражались свежие силы. Битва кипела вокруг маленького англосаксонского отряда. Ассер утверждает, что Альфред не сумел удержать в своих руках столь близкую победу из-за малочисленности уэссекского войска (которую он связывает с потерями в результате предыдущих битв). Англосаксы доказали, что могут удерживать свои позиции благодаря стойкости, но они переоценили свои силы, бросившись в погоню за отступающими врагами. Отступавшие викинги развернулись и окружили преследователей, воспользовавшись своим численным преимуществом.

Ликование короля сменилось отчаянием. Видя, как орда язычников убивает лучших его соратников, Альфред понимал, что теперь даны «завладеют полем битвы» и ему самому придётся отступить и сдать Уилтон. При катастрофической нехватке людей ему придётся искать иные способы и идти на отчаянные меры, чтобы помешать врагу нанести сокрушительный удар по столице Уэссекса. Такое начало правления не предвещало ничего хорошего. Что ещё хуже, новые предводители викингов, Гутрум, Анвюнд и Оскютель, близко познакомились со своим врагом и одержали над ним победу.

Альфред, который, пока обстоятельства не вынуждали его к действиям, часто бывал нездоров и тих, повёл уэссекских элдорменов и тэнов в Уилтон, и для многих из них этот поход закончился смертью. Мы с лёгкостью можем простить обескровленную уэссекскую знать (особенно тех её представителей, которые считали себя связанными узами верности с сыновьями Этельреда) за возможные мрачные мысли относительно нового короля. Но и независимо от того, что думала знать о новом короле, его положение как короля становилось всё хуже.

Лондон, зима 871/72 г.

Настало время для размышлений. Прошло чуть больше полугода с того момента, как Альфред стал королём, и за это время он участвовал в бесчисленных схватках, то нападая на викингские отряды, отправившееся на грабёж, то встречая войско данов в открытом бою. Он потерял немало своих людей и прославленных скандинавских предводителей, но ситуация была столь же критической, как утром в день битвы при Эшдауне. Проблема требовала немедленного решения. Возможно, обе стороны осознали, что они более не могут сражаться друг с другом, и продолжение войны ведёт только к гибели, а не к победе. Однако, похоже, именно Альфред сделал первый ход, который едва не погубил его.

Франкский король Карл Лысый прибегал к подобным мерам на регулярной основе, сделав их элементом государственной политики. Карл выплачивал викингам дань, и они исчезали — по меньшей мере до тех пор, пока не решали, что выгоднее нарушить соглашение. Но Карл таким образом покупал себе отсрочку в несколько недель или даже месяцев, в течение которых можно было отремонтировать укрепления и позаботиться о других военных нуждах. Сейчас Альфреду нужно было любой ценой выиграть время. В Англосаксонской хронике говорится, что в конце 871 г. уэссекцы «заключили мир» с датчанами, что подразумевало, по-видимому, какие-то выплаты. Однако основной проблемой было даже не это, а тот способ, которым Альфред добыл средства. Свидетельства более поздних монастырских анналов и хроник позволяют предположить, что король заставил светскую знать и церковных иерархов внести сумму, а те, кто не мог этого сделать, лишались своих земель в пользу короля. В результате Альфред расширил свои владения и обеспечил себя ресурсами на проведение военных кампаний, но магнатам и особенно представителям церкви эти действия могли показаться неоправданно жестокими. Не исключено, что они вызвали возмущение у тех, кто так долго и упорно сражался, чтобы защитить Уэссекс от языческой угрозы. Монахам, которых обобрали сначала язычники, а потом их собственный христианский король, судьба казалась вдвойне несправедливой. Монахи Абингдона, пострадавшего от викингов, не постеснялись в более поздней летописи назвать Альфреда «Иудой». Тот факт, что в Абингдоне тлело недовольство, а не викингские костры, был сам по себе неплохим достижением, но это не слишком утешало ещё одного церковного иерарха, испытывавшего серьёзные опасения по поводу пути, выбранного королём. Альфреду ещё предстояло осознать степень возмущения архиепископа Кентерберийского.

Хальфдан и Гутрум сидели в Ридинге, созерцая кучу серебра и обдумывая следующий шаг. Они обещали покинуть Уэссекс, но куда лучше отправиться? Конечно, нападение на Уэссекс принесло им огромную добычу, но королевство, несмотря на многочисленные битвы, выстояло. Гутрум обратил особое внимание на это обстоятельство. Альфред крепко держал власть в своих руках — и это вызывало восхищение. Гутрум искал слабые места и находил их, но не в военном строю на поле боя, а в усадьбах знати и домах свободных земледельцев. Пока что Гутрум решил сдержать обещание и уйти из Уэссекса с Халданом. В конце концов, им оставалось проверить на прочность ещё одно королевство, к давнему могуществу которого викинги, возможно, испытывали слишком большое уважение. Королевство Бургреда было бледной тенью той Мерсии, которая некогда, при короле Оффе, главенствовала на юге Англии и пыталась объявить о себе в христианской Европе. В отличие от Альфреда, положение Бургреда было достаточно шатким — продолжительные династические распри подрывали единство большого королевства и отнимали ресурсы. Перспективы в Мерсии, вероятно, казались данам более многообещающими, поэтому они отправились вниз по Темзе к процветающему мерсийскому порту Люнденвик. Здесь за зиму они поделили трофеи и присвоили долю прибыли от местной торговли.

Из Лондона предводители данов могли следить за событиями и в Уэссексе, и в Мерсии. Если Альфред сражался, когда мог, а когда не мог, хорошо платил, Бургред вёл себя иначе. Мерсийский король, казалось, был охотно готов начинать переговоры с противником при первой же возможности. Он знал, что ресурсы его скудны в сравнении с Уэссексом, но желание избежать сражения перевешивало. Обосновавшись в Лондоне, даны начали требовать с Мерсии дань, и собирать её Бургреду было очень трудно. Альфред и Уэссекс устояли — на этот раз.

Страх перед викингами уже пустил корни в сердцах жителей Лондона и других мерсийцев, и подводы с данью, вероятно, уже двигались к городу. Однако осенью того года Хальфдан получил дурные вести. (Дурными они были, конечно, для него, а не для долготерпеливых жителей Лондона.) Все меры, принятые им, чтобы удержать за собой Нортумбрию, оказались бесплодными: жители Йорка взбунтовались, сговорчивые ставленники скандинавов, король Эгберт и архиепископ Вульфхере, были изгнаны. Нортумбрийцы, впервые после поражения, выразили недовольство правлением данов.

 

872 г. Восстание в Йорке

Даны располагаются в Торкси

Перед скандинавскими предводителями встали новые задачи. Они понимали, что нужно быстро подавить нортумбрийский мятеж и укрепить свои позиции в землях в стране, где они могли обосноваться. Уэссекс не фигурировал в их планах на конец этого года и, возможно, даже на следующий год. Альфред, скорее всего, был в курсе происходящего. Верные люди, вероятно, сообщили ему, что даны разбили лагерь в Торкси, в Линкольншире, к северо-востоку от Линкольна. Торкси располагался на территории древнего королевства Линдси, правящая династия которого в результате брачных союзов за последние несколько поколений фактически влилась в мерсийскую династию. Это был стратегически важный пункт, из которого дороги вели в Йорк, Восточную Англию и Ноттингем. Выбор был великолепный. Альфред, должно быть, опасался, что Торкси превратится для Бургреда в «мерсийский Ридинг». Он, однако, едва ли мог предположить, как отреагирует король Мерсии (женатый, как мы помним, на сестре Альфреда) на возникшую угрозу.

Вероятно, скандинавских предводителей порадовали вести о том, что Бургред дал приют изгнанникам — Эгберту и Вульфхере. Возможно, он счёл, что подобного проявления доброй воли достаточно для того, чтобы избавить его от более пристального внимания данов. Однако у тех были свои план относительно Бургреда, и эти планы состояли в том, чтобы отнять у него королевство.

Став лагерем в Торкси, скандинавы быстро подавили нортумбрийский бунт, по-видимому, отправив в город отряд подходящей численности. Об этой военной кампании нам практически ничего не известно; у нас также нет сведений о том, почему викинги, вместо того чтобы вернуть Эгберта, возвели на трон англосакса по имени Риксиге. Возможно, Эгберт к тому моменту уже умер. Но, так или иначе, скандинавское правление в Йорке через марионеточного короля было восстановлено. Архиепископ Вульфхере, чья переписка с папой свидетельствует, как ни странно, о признании Римом викингов как законных хозяев Йорка, вернулся на север, чтобы трудиться бок о бок с язычниками.

Когда спокойствие в Йорке было восстановлено, ситуация в королевстве вернулась к тому, чего изначально желали викингские вожди: Хальфдан хотел, чтобы земли Нортумбрии были открыты для него и его последователей, когда он соберётся осесть на земле. Но пока он был не готов к этому. Даны не зря выбрали Торкси в качестве места для своего главного лагеря, и Бургред ясно понимал, что за этим стоит. Они могли бы, подавив мятеж, отправиться в Йорк и провести зиму 872/73 г. в покорённом городе. Вместо этого они продолжали угрожать королю Мерсии, грабя земли его королевства и требуя с его несчастных подданных новые и новые выплаты.

Так продолжалось весь 873 г., и Бургред не видел этому конца. Но потом даны всё же покинули Торкси. И узнав, куда они направились, мерсийский король, наверное, пришёл в отчаяние.

 

873 г. Рептон: конец свободной Мерсии

Смерть Ивара

Даны двинулись на своих кораблях вниз по Тренту в Рептон и, проникнув в находившуюся там усыпальницу мерсийских королей, показали, что они намеревались делать в Уимборне. В Рептоне собрались все враги Бургреда. Последними к ним присоединились живые и здоровые скандинавы, но похороненные там мёртвые англосаксы также не давали покоя мерсийскому правителю. И живые люди, и умершие правители из Рептона вставали, как пугающее видение, перед мысленным взором короля, вынужденного в растерянности принять всё бесчестье психологического поражения. Таковы были разрушительные результаты викингской стратегии. Бургред проиграл войну, так и не вступив в сражение.

Из сотен скандинавских захоронений в Рептоне наибольшее внимание археологов и историков привлекло погребение крупного мужчины, обнаруженное в самой церкви. Утверждение Этельверда о том, что Ивар умер в том же году, что и св. Эдмунд, расходится с другими свидетельствами. Ирландские анналы сообщают о смерти Ивара, «короля норманнов всей Ирландии и Британии», под 872/73 г. Саги утверждают, что Ивар был похоронен где-то в Англии, в могильном кургане. В свете этого предположение о том, что скелет крупного мужчины, недавно найденный археологами в языческой погребальной камере в дальнем конце церкви, мог принадлежать Ивару, кажется вполне логичным. Известно, что викинги преодолевали громадные расстояния, чтобы привезти тела своих вождей к месту погребения. Похоронить умершего Ивара здесь, в Рептоне, среди останков королей древней мерсийской династии, значило показать всем, что власть над Мерсией перейдёт от древнего королевского рода к данам, минуя Бургреда.

Для короля Мерсии — зятя Альфреда — это было последней каплей. Взяв с собой жену, он покинул собственное королевство и вообще Британию. Бургред правил более двух десятилетий. Он сражался с валлийцами и по большей части хорошо защищал своих подданных. Но ему, сломленному и измученному долгим путешествием, предстояло окончить свои дни в Павии, где за пятнадцать лет до этого останавливались юные паломники Альфред и Этельред. Тело Бургреда обрело покой не в королевской усыпальнице Мерсии, а в церкви св. Марии в «английском квартале» Рима, где его могила являет собой вечное напоминание о военных достижениях викингов.

Вместо Бургреда даны решили возвести на трон человека, связанного родственными узами с врагами прежнего короля. Англосаксонская хроника, сообщая о приходе к власти в Мерсии Кеолвульфа II, называет его «немудрым тэном». Высказывались, однако, предположения, что он был сводным братом св. Вистана, внука по женской линии мерсийского короля Кеолвульфа I. Если так, то в его жилах текла королевская кровь, жителям Мерсии он казался подходящей кандидатурой. Однако, похоже, что условия его пребывания у власти были столь же обременительны, как и у марионеточных правителей севера. Кеолвульфу пришлось принести клятвы и пообещать, что он отдаст королевство данам, как только они пожелают его получить. Он также должен будет привести своё войско, когда повелители позовут его на помощь. Ассеру это соглашение казалось «позорным». Когда Альфреду стало известно о бегстве Бургреда и вступлении на трон Кеолвульфа, он, возможно, задумался. Следовало ли ему сохранить союз и с новым королём или отвергнуть его как узурпатора? Похоже, он выбрал первый вариант, поскольку у нас есть подтверждения того, что монеты Кеолвульфа и Альфреда чеканили одни и те же монетчики; возможно, их сотрудничество распространялось и на какие-то другие сферы.

Рептон

Не исключено, что викинги из «огромного войска», завладев усыпальницей мерсийских королей в Рептоне в 873 г., перенесли в неё тело Ивара «beinlauss» Бескостного. Ивар, судя по всему, проведя со своими братьями первую успешную кампанию в Англии, отправился в Ирландию и там умер. При раскопках в Рептоне в подземной часовне-усыпальнице было обнаружено захоронение высокого мужчины; вокруг него располагались кости примерно 200 взрослых мужчин. Саги сообщают нам, что Ивар не знал ни сострадания, ни милосердия и всю свою жизнь оставался бездетным: «Натура его была такова, что ни вожделение, ни любовь не находили места в его сердце, но он не испытывал недостатка мудрости или жестокости. Он умер в преклонном возрасте в Англии [sic] и был погребён там в долине».

Укреплённый лагерь викингов в Рептоне

На протяжении столетий историки пытаются разгадать, какой недуг принёс Ивару его прозвище. Некоторые, исходя из утверждения саг, что его приходилось всюду носить на щите, говорят, что Ивар мог страдать остеопсатирозом. Другие придерживаются более реалистичной точки зрения. Не исключено, что высокий знатный скандинав, похороненный в Рептоне, и в самом деле Ивар, сын Рагнара, мучитель христианских королевств Англии.

Церковь святого Вистана в Рептоне, которую датчане окружили огромным рвом и валом D-образной формы, используя саму её как своего рода надвратную башню, хранила память о прошлом Мерсии. Её крипта, сохранившаяся до наших дней, привлекала паломников со всей англосаксонской Англии, которые приходили, чтобы поклониться мощам св. Вистана и почтить останки других королей Мерсии. Однако культ св. Вистана не слишком устраивал Бургреда. Его собственная династия (которую часто называют династией Мерсии «Б», по первой букве имён входивших в неё королей) не имела прямых родственных связей с властителями, похороненными в Рептоне. Скорее, они были их врагами. Хальфдан знал, что, если он расположится со своим войском в этом месте, по всем окрестностям разнесётся весть о его несокрушимой мощи. Возможно, он заодно хотел напомнить Бургреду, что, несмотря на долгое правление, он не имеет реальных прав на трон. Даны пытались создать видимость того, что их притязания законны, и стали хоронить в этом священном месте своих умерших по собственным обычаям. То был мастерский психологический ход [37] .

Антропологическая реконструкция лица похороненного человека. Возможно, так выглядел Ивар, сын Рагнара. Оружие из захоронения в Рептоне

 

874 г. Войско датчан разделяется

Для данов 874 г. стал триумфальным. Но одновременно возникла необходимость принять радикальное решение. Следовало ли им обосноваться в Мерсии и потребовать назад милости, оказанные Кеолвульфу? Можно ли теперь, когда под их ударами пали Нортумбрия, Восточная Англия и Мерсия, счесть, что война закончена? Да, было что обсудить вокруг пылающих костров в лагере в Рептоне. Хальфдан, быть может, убеждал Гутрума, что смерть Ивара оставила на севере политический вакуум и что он, Хальфдан, должен его заполнить. Он был прав. Ивар действовал на севере на протяжении 871 г., но когда он умер, Эйстейн, сын Олафа Белого, захватил власть над викингскими поселениями в Ирландии, что, безусловно, вызвало гнев Хальфдана. Гутрум, который не был сыном Рагнара, прибыл в Англию недавно, в 871 г., и желания его людей отличались от желаний ветеранов из первого «огромного войска», участвовавших в сражениях с 865 г. Он явился сюда не для того, чтобы помогать сыновьям Рагнара в их военных походах. Гутрум, Анвюнд и Оскютель пока вступили в бой только с одним королевством, но не покорили его. У такого человека, как Гутрум, это должно было вызвать неприятное чувство. Гутрум ясно сознавал: для того чтобы закрепиться в Англии, он должен победить упрямого короля, правившего к югу от реки Темзы. Однако для этого требовался план.

Инглби

В Инглби, на возвышенности к югу от долины реки Трент, на расстоянии около 5 миль к юго-востоку от укреплений викингского лагеря в Рептоне, находится скандинавское языческое кладбище. В отличие от скандинавских захоронений в Рептоне, на этом кладбище находится захоронение типа кремации (за исключением двух кенотафов). Среди погребального инвентаря присутствуют сломанные мечи, а кремированные останки людей, быка, коня, овцы, свиньи и собаки, обнаруженные в захоронениях, указывают на то, что вблизи духовного центра христианского королевства совершались со всей тщательностью языческие погребения [38] .

К осени 874 г. предводители «огромного войска», стоявшего в Рептоне, договорились разделиться. Хальфдан повёл своих старых соратников и людей своего брата Уббы в Нортумбрию. Там, обосновавшись на реке Тайн, они продолжили военные кампании Ивара, сражаясь с жителями Стратклайда и Шотландии. Хальфдан стремился обеспечить безопасность водного пути по реке Клайд, который был одним из звеньев, соединявших Нортумбрию с викингским Дублином. За свой интерес к Дублину Хальфдан в итоге поплатился жизнью: он погиб, попав в засаду, устроенную у Стрэнгфорд Лоу его соперниками — норвежскими викингами. Однако нас интересует другой предводитель, который повёл своё войско из Рептона навстречу совершенно иной судьбе. Гутрум двинулся со своими людьми на юг, но не в Уэссекс, как можно было бы ожидать, а в Восточную Англию. На какое-то время он обосновался в Кембридже.

 

875 г. Уэрхэм

План Гутрума

В один из дней летом 875 г. на горизонте у побережья Уэссекса замаячили паруса. Мы не знаем, кто командовал этими кораблями и откуда они пришли. В нашем распоряжении имеется только краткое сообщение Англосаксонской хроники, что «король Альфред вывел флот в море и сражался против семи кораблей; один захватил, а остальные обратились в бегство». Захват одного корабля оказался важным событием. Скандинавы долгое время не имели себе равных в море не только благодаря мастерству их мореходов, но и благодаря конструкции их кораблей. Длинные, с малой осадкой плоскодонные суда могли бороздить открытое море и проникать по рекам далеко вглубь суши. Альфред живо заинтересовался своим трофеем. Он добился успеха в недавней стычке на море и теперь, должно быть, задумался над тем, как расширить возможности своего флота, взяв за образец корабли противника. Но в 875 г. Альфред ещё не был тем человеком, который войдёт в историю. Он ещё не умел мыслить в перспективе. Хотя у него было четыре относительно мирных года, чтобы укрепить оборону своего королевства, он очень мало сделал в этом направлении. Вскоре мстительные и коварные враги вновь обрушатся на Уэссекс, и королю придётся противостоять им всё теми же средствами, которые он использовал, чтобы избежать поражения в последний раз. Но проблемой Альфреда было то, что единственным его орудием были его собственные люди, а у людей многое остаётся в памяти, что ему вскоре предстояло обнаружить.

Зима 875 г. застала Гутрума за выполнением первого этапа его плана. Свидетельства источников по этому поводу заслуживают внимания. Согласно Ассеру, даны покинули Кембридж «ночью». Создаётся впечатление, что за ними следили. Но если в окрестностях Кембриджа действительно присутствовали уэссекские дозорные, то заявление Англосаксонской хроники, что викингское войско «ускользнуло от уэссекского ополчения и пришло в Уэрхем», указывает на обидный просчёт и предводителей наспех собранного фюрда, и самого Альфреда. Уэрхем находится приблизительно в 130 милях от Кембриджа, и воинам Гутрума потребовалось по меньшей мере четыре полных дня, чтобы добраться туда. Гутрум, судя по всему, умел перемещаться скрытно.

Он уже имел опыт войны с ополченцами Уэссекса. Вряд ли он повёл своё войско из Кембриджа через всю страну, чтобы немедленно бросить его в битву, особенно после того, как он узнал цену таких сражений. Гутрум замыслил нечто иное и сейчас его целью был Уэрхем, важный порт для переправы через Ла-Манш неподалёку от Дорсета. Для того чтобы попасть туда, Гутрум со своим войском прошёл через центральные области Уэссекса. Растерянным ополченцам Альфреда пришлось догонять врага, но когда они его настигли, было слишком поздно: викинги укрылись за городскими укреплениями.

Почему Гутрум выбрал своей первой целью именно Уэрхем? Конечно, там располагался богатый женский монастырь, и кроме того, эту позицию удобно было оборонять, поскольку с двух сторон от города протекали реки Фром и Тэррент. Но у Гутрума могли быть и другие соображения. Мы не знаем, что именно обсуждали сыновья Рагнара и Гутрум в Рептоне, перед тем как их пути разошлись, но нам известно, что у жителей Корнуолла — области, из которой очень легко нанести удар по центральной части Уэссекса, — не было причин любить потомков Эгберта. Если бы Гутруму удалось захватить Уэрхем и затем двинуться вглубь уэссекских территорий с востока, а корнуольцы в это же время вторглись бы в Уэссекс с запада, то нападение «нортумбрийских» викингов с побережья Сомерсета или Девона, очевидно, решило бы судьбу последнего англосаксонского королевства. Для исполнения этого — и всех подобных планов — требовалась безупречная согласованность действий: если какая-то часть проваливалась, все замыслы могли пойти прахом. И одна задержка уже произошла: Хальфдан был мёртв. Сыграть отведённую ему роль теперь предстояло Уббе, но у того имелись свои проблемы в далёких северных землях.

Итак, англосаксы начали осаду Уэрхема, полагая, что враг наконец-то у них в руках. Гутрум зашёл слишком далеко на юг, у него и его людей, запертых на небольшом пятачке земли, было только два выхода — сдаться или умереть от голода. Но боевой дух англосаксов упал, когда они получили вести о 120 вражеских судах, двигавшихся вдоль побережья Кента в сторону Ла-Манша.

Кто именно шёл на этих кораблях, и кто предводительствовал флотилией — неизвестно. Возможно, это были люди Гутрума, которые при необходимости должны были поддержать его сухопутное войско и атаковать Уэрхем с моря. Так или иначе, это было многочисленное войско, и оно везло с собой припасы. С таким подкрепление Гутрум смог бы выдерживать осаду до зимы, а потом в подходящий момент нанести удар, разгромить короля Уэссекса и присвоить его королевство.

 

876 г. Клятвопреступник

Божественное вмешательство

Сто двадцать кораблей приближались к Пул-Харбор, и Альфреду предстояло срочно решить, что делать. Выбранная им стратегия характеризует его как человека, постоянно стремящегося опробовать нечто новое и извлекающего уроки из своих предшествующих столкновений с противником. Альфред помнил, как после сражения в Уилтоне он заключил с викингами соглашение, единственной реальной альтернативой которому — и это понимали обе стороны — являлось продолжение военных действий, и как скандинавы после этого действительно покинули его королевство и не возвращались на протяжении четырёх лет. Теперь требовалось убедить Гутрума, что англосаксонское войско достаточно многочисленно и исполнено решимости преградить путь данам, куда бы они ни направились. Викингский предводитель должен был понять, что попал в ловушку. Однако добиться от викинга обещания уйти не так просто. Бургред узнал на собственном печальном опыте, что даны с лёгкостью могут изменить своему слову, когда им это выгодно; так что Альфреду надо было действовать осмотрительно, чтобы соглашение не оказалось просто дорогостоящим спектаклем. Для того чтобы предстоящая договоренность не стала «новым Ноттингемом», Уэрхем не превратился для короля Уэссекса в «новый Торкси», нужно было заставить викингов дать обещание, которое они не смогут нарушить. Конечно, в прошлый раз англосаксы и скандинавы обменялись заложниками, выбрав важных лиц из своих рядов и передав их в руки врагов в качестве гарантии того, что соглашение будет соблюдаться. В Уэрхеме произойдёт то же самое. Но что ещё? Альфред уже понял, что клятвы, которые язычники давали на христианских мощах, почти ничего для них не значили. Это подтверждали не только события в Англии, но и бесчисленные рассказы о предательстве и лицемерии викингов во франкских королевствах. Значит, даны должны поклясться не на христианских мощах, а на собственном священном кольце, возможно, на браслете — как сообщает Англосаксонская хроника, «так они прежде ни одному народу не клялись». Итак, договор был заключён и клятвы принесены; возможно, сам Альфред при стечении народа поклялся на христианских мощах, а Гутрум — на своём священном кольце. Альфред имел полное право считать, что одержал победу с помощью дипломатии и королевство вновь спасено благодаря мудрости правителя. Однако существует ещё одно важное свидетельство. Этельверд сообщает, что данам заплатили. Возможно, это и стало тем решающим аргументом, который убедил викингов уйти из Уэрхема. Если так, то цена должна была быть немалая. Впрочем, независимо от того, сколько серебра было собрано, чтобы заплатить викингам, подданным Альфреда вряд ли нравился такой способ решения проблемы. В конце концов, это уже не первый случай. Неужели король не способен придумать что-нибудь другое, чем откупаться от угрозы, которой он должен противостоять?

Заложники

Передача заложников являлась традиционным способом обеспечения мирного соглашения между противниками. В эпоху Альфреда часто случалось так, что скандинавы заботились о том, что случится с их людьми, переданными в руки англосаксов, даже меньше, чем сами англосаксы беспокоились о данах, оказавшихся в их распоряжении. Безразличие викингов по отношению к собственным заложникам настолько смущало Альфреда, что после битвы при Эдингтоне в 878 г., в ситуации, когда он мог диктовать свои условия, англосаксонский король потребовал для себя право самому выбрать заложников среди данов. Когда одна из сторон нарушала перемирие или мирное соглашение, заложников обычно ожидала горестная судьба. Иногда на них обрушивалась ярость, адресованная их сородичам-клятвопреступникам, иногда, напротив, их убивали в знак того, что прежний договор расторгнут. Именно так поступил в 876 г. Гутрум, убивший всех англосаксонских заложников в Уэрхеме, прежде чем его войско сменило дислокацию.

Время шло, и стало понятно, что Гутрум не собирается выполнять свою часть соглашения. Пока люди Хальфдана делили земли в Нортумбрии, перековывая, образно говоря, мечи на орала и попутно изменяя этнический и политический ландшафт северного королевства, Гутрум, всё ещё исполненный решимости завоевать богатое южное королевство, приказал своим людям сесть на коней и под покровом темноты покинуть Уэрхем. Англосаксонских воинов могли разбудить крики их соотечественников, поскольку в ту ночь, прежде чем покинуть Уэрхем, даны безжалостно перебили заложников. Вероятно, та же судьба постигла влиятельных скандинавов, переданных Альфреду. Но викинги не думали покидать Уэссекс. Они верхом направились на запад и добрались до Эксетера, старого римского города, некогда называвшегося Иска, вокруг которого всё ещё сохранились мощные укрепления. Союз скандинавов с недовольными корнуолльскими бриттами представлялся весьма вероятной, но малопривлекательной перспективой. Альфред опять не успел перехватить противников, прежде чем они достигли пункта своего назначения. В организации англосаксонского фюрда что-то было не так. Враги постоянно опережали его. Из Эксетера Гутрум спокойно мог отправиться куда-то ещё. Он мог даже позвать на помощь тех корнуольцев, которые с горечью вспоминали, как их отцы пострадали от военных кампаний Эгберта, деда Альфреда.

Итак, Гутрум, посмеиваясь, сидел в Эксетере. Но что же произошло с флотом в Пул Харбор? Когда Альфред с фюрдом отправился к Эксетеру, флот снимался с якоря и поднимал паруса, чтобы присоединиться к Гутруму на западе. А затем произошло нечто необычное. Пройдя не более 5 или 6 миль пути, возле мыса Свонтеж, вся флотилия попала в туман и погибла во время внезапно разыгравшегося шторма. Выйдя из-под защиты мыса, корабли, должно быть, оказались во власти сильнейшего зюйд-веста, который так часто дует в Ла-Манше. Страшная драма почти библейских масштабов разыгралась перед глазами местных жителей. Где-то на дне Ла-Манша, близ Свонтежа, покоятся кости 3500 скандинавских воинов.

Эксетер

Гутрум с горечью выслушал вести о судьбе кораблей. Он находился в относительной безопасности в Эксетере, нарушив своё обещание и пока ничем за это не заплатив. Но теперь он не мог рассчитывать на подкрепление в лице нескольких тысяч хорошо вооружённых людей. Что ещё хуже: разъярённый Альфред, который свято верил в клятвы, принесённые на христианских реликвиях, и воспринял кораблекрушение у Свонтежа как воздаяние свыше, теперь расположился лагерем у ворот Эксетера. Снова начались переговоры, и на этот раз преимущество было на стороне короля Уэссекса. Снова были даны заложники. На этот раз Альфред убедился, что переданные ему люди занимали достаточно важное место в чёрном сердце викингского предводителя, чтобы заставить его исполнить своё обещание покинуть королевство. Англосаксонская хроника сообщает, что скандинавский предводитель дал Альфреду «столько знатных заложников, сколько он захотел», показывая, что Альфред действительно диктовал свои условия и ужасы Уэрхема не должны были повториться.

 

877 г. Мятеж и интрига

Глостер и заселение Мерсии

Добившись новых обещаний, подкреплённых более внушительной группой заложников, Альфред ожидал, что Гутрум быстро покинет Эксетер. Точную последовательность событий 877 г. восстановить трудно, поскольку Ассер пропускает в своём рассказе весь этот год. В Англосаксонской хронике говорится, что ранней осенью 877 г. войско Гутрума действительно ушло из Эксетера в Мерсию, где викинги, подобно соратникам Хальфдана, стали делить земли, оставив, однако, часть территории своему ставленнику, Кеолвульфу II. Если нам чего-то не хватает в рассказе о событиях 877 г., так это упоминаний о тайных поездках некоторых мятежных уэссекских тэнов в Эксетер. В этом и заключалась суть проблемы Альфреда. Когда наступит Рождество, он хорошо это поймёт.

Источники молчат о заговорщиках. Даже Этельверд, который сам являлся потомком Этельреда, брата Альфреда, и, таким образом, был связан узами родства с мальчиком, к которому обратились взоры мятежников, ничего не сообщает на этот счёт. Этельверд писал после того, как сын Альфреда, Эдуард Старший, в 921 г. заставил скандинавов, поселившихся в Восточной Англии и восточной Мерсии, признать его власть; после того как дочь Альфреда Этельфлед, «госпожа Мерсии», приняла изъявления покорности от жителей Дерби и Лестера; и после того как внук Альфреда, Этельстан, разбил объединённое войско норвежцев, шотландцев и ирландских викингов при Брунанбурге в 937 г. Естественно, ко временам Этельверда, к концу X в., никто не сомневался в праве потомков Альфреда править в Англии.

Но прежде чем продолжать наш рассказ, вернёмся к соглашению с Кеолвульфом. Переговоры о разделе Мерсии проводились в Глостере, где, как сообщает Этельверд, даны «поставили свои шатры». Гутрум выбрал в качестве места для лагеря Глостер, поскольку его предполагаемые союзники могли легко туда добраться, и находился чуть севернее долины между Темзой и Эйвоном, по которой очень удобно было двигаться на юг. Западная часть Мерсии, за исключением Глостера, отходила Кеолвульфу, тогда как восточную часть должны были поделить между собой люди Гутрума. Вероятно, Кеолвульф также отдал викингам Лондон, обеспечив их важным источником дохода. Этот договор на многие столетия расколол Центральную Англию, как культурно, так и юридически, поскольку даже после подчинения восточной части власти англосаксонских королей в X в. эти области сохранили своеобразный англо-датский колорит.

Альфред, наверное, успокоился, узнав о том, что Гутрум принял решение осесть, по крайней мере, за пределами его королевства и подумал, что Уэссекс сможет какое-то время жить в мире. Вести о судьбе, постигшей Хальфдана, несомненно, порадовали его. Он мог бы почувствовать угрозу, исходившую из Глостера, но вместо этого король Уэссекса, продемонстрировав миру свою невероятную способность к выживанию, почил на лаврах. Направляясь перед Рождеством в королевское поместье Чиппенгем, Альфред предвкушал празднества, которыми англосаксы традиционно отмечали солнцеворот, середину зимы. От сражений и походов его мысли обратились к делам правления, пожалованиям и нуждам королевства. Но если в тот момент он вздохнул с облегчением, это было преждевременно.

 

878 г. Эдингтон

Двенадцатая ночь, понедельник, 6 января 878 г.

Для англосаксов IX в. Рождество было особым праздником. Их соплеменники стали христианами более двух столетий назад, и, несомненно, они искренне прославляли чудо Рождества. Но в это время отмечался ещё и древний языческий праздник Йоль. На самом деле празднование Рождества Иисуса Христа именно в ночь на 25 декабря было окончательно закреплено на церковном соборе в Челси в 816 г. За этим лежала традиция, пропитанная языческими аллюзиями, связанными с «долгой ночью» середины зимы и жаждой возвращения солнца. Христианские богослужения и пиры, вручение даров, религиозные шествия и святочные игры в сознании англосаксов IX в. органично наслоились друг на друга. Празднования продолжались двенадцать ночей. Зимой 877/78 г. в последнюю из этих ночей последнему свободному королю англосаксонской Англии был нанесён едва ли не смертельный удар. В этот священный день его нанесло войско язычников.

Каждый раз, когда Гутрум использовал такой ход прежде, он оказывался в тупике. До сих пор Альфред умудрялся — благодаря решимости, удаче и богатствам — защищать королевство, мешая Гутруму сорвать большой куш. Однако в это Рождество викингский предводитель опробовал другой метод. Зная о недовольстве уэссексского уитенагемота и завершив переговоры с теми, кто был готов предать своего короля, после того как разделит с ним рождественскую трапезу, Гутрум свернул свои шатры в Глостере и направился на юг.

Снова передвигаясь тайком, войско Гутрума «пробралось» в Чиппенгем. Ни в одном источнике ничего не говорится об этих событиях. С некоторой долей смелости можно предположить, что ворота были оставлены приоткрытыми. В ту ночь у заговорщиков не было другого выбора, кроме как раскрыть себя, сообщив Альфреду, что всё кончено. Их слова, вероятно, ввергли короля в пучину отчаяния. У членов уитенагемота было право низлагать королей, но они редко им пользовались. В ту зимнюю ночь они поступили именно так. Предполагалось, видимо, что Гутрум и его воины станут попечителями альтернативного претендента на уэссекский трон. Мы не можем с уверенностью сказать, что именно хотел сделать Гутрум, после того как Альфред исчезнет с его пути, хотя предположение о том, что он видел себя правителем данов и англосаксов в землях к югу от Хамбера, не выглядит таким уж невероятным. Теперь, казалось, его замыслы воплотились в жизнь.

Удивительно, что Альфред остался жив. Похоже, он спасся благодаря счастливой случайности или же ему позволили покинуть Чиппенгем по какому-то соглашению. Но если Гутрум полагал, что Альфред поведёт себя, как Бургред, то он просчитался.

Четыре года, пока Альфред наслаждался относительным миром, он слишком хорошо понимал, насколько шаткими были в действительности его позиции. На протяжении этого времени ему не удалось принять никаких мер против того, что казалось неизбежным: возвращения викингов. Сохранились отрывочные косвенные свидетельства, указывающие на то, что король в эти мирные годы был весьма стеснён в своих действиях.

Одним из тех, кто мог испытывать неудовольствие по поводу действий короля, был Этельред, архиепископ Кентерберийский. Он был в хороших отношениях со своим коллегой из Йорка. Оба архиепископа вели переписку с Римом. Папа Иоанн был обеспокоен сообщением архиепископа Кентерберийского о действиях Альфреда, направленных против церкви, и даже написал об этом самому королю. В ответном письме к архиепископу понтифик призывает Этельреда быть твёрже в своём противодействии королю, когда речь идёт о нарушении прав церкви, зная, что авторитет папства на его стороне. А глядя на судьбу своего Йоркского собрата, он мог прийти к выводу, что церковь под властью датчан может процветать.

Итак, покинутого короля с горсткой друзей подвели к дверям его собственной виллы в Чиппенгеме и вышвырнули в суровые зимние поля. Но кто придерживал ту дверь? Исчезновение ряда людей из списков свидетелей королевских грамот после 878 г. доказывает, что существовала группа потенциальных заговорщиков. К ним относятся: Кутред из Гемпшира, Эльфстан из Дорсета, Мукил, Эадвульф и Милред, Тунберт, епископ Винчестера. Насколько их поддерживал архиепископ Кентерберийский, неясно. Есть ещё один человек, о судьбе которого упоминается двадцать два года спустя в грамоте сына Альфреда, короля Эдварда Старшего (900–924). В 901 г. Эдвард передал некому Этельвульфу десять гайд земли за рекой Уайли в Уилтшире. Эти земли ранее принадлежали некому Вульфхере и, как сообщалось в грамоте, были конфискованы у Вульфхере и его жены за то, что «они предали своего короля и свою страну». За этим обвинением может скрываться тот факт, что Вульфхере был среди тех тэнов, которые после событий в Чиппенгеме бежали «за море». Но возможно, Вульфхере совершил нечто более серьёзное, чем просто бегство. Любопытно, что эти гипотетические заговорщики имели связи с семейством брата Альфреда, короля Этельреда I, но не с самим Альфредом. Они могли рассчитывать возвести на трон юного Этельвольда, старшего сына короля Этельреда, при поддержке викингов. Если так, тем более примечательно, что хронист Этельверд, сам он был потомком Этельреда I, ни словом не упоминает об этом.

О том, насколько в действительности мал был отряд верных последователей короля, свидетельствует Этельверд, когда пишет, что с Альфредом не было «никого, кроме слуг на королевском содержании». Альфред оказался в отчаянном положении. Он тайком отправился на запад и добрался до «острова» Этелни. Некогда король, теперь беглец, Альфред, в сущности, оказался вне закона в собственном королевстве и даже вынужден был, чтобы добыть пропитание, грабить собственных подданных. Возможно, к счастью для себя, король, устало шагавший по зимней грязи в лесах Сомерсета, не знал о викингской флотилии, которая двигалась вдоль побережья из Южного Уэльса, чтобы помочь Гутруму окончательно уничтожить англосаксонский Уэссекс и таким образом положить конец целому периоду английской истории.

Кинвит: ворон пойман

Королевство Дивед в Южном Уэльсе уже испытало на себе ярость и жестокость человека, убившего короля Эдмунда в 869 г. Возможно, Убба присутствовал при гибели своего брата Ивара в Ирландии, но вновь присоединился к Гутруму, чтобы довершить завоевание Уэссекса. Согласно одним источникам, он прибыл из Уэльса к побережью Северного Девоншира с тридцатью кораблями, согласно другим — с двадцатью тремя. Пока Гутрум двигался на юг, в центральные области Уэссекса, Убба под парусами направился к западу, чтобы разгромить последних сторонников Альфреда. Однако и Гутрум, и Убба не учли, что глушь, в которой исчез Альфред, была тем самым местом, где он мог рассчитывать на наибольшую поддержку. В этих краях всё ещё оставались верные ему подданные. Этельнот, элдормен Сомерсета, сам «скрывался в лесу с небольшим отрядом». Вклад этого человека в спасение короля — и, таким образом, в спасение Англии как страны — трудно переоценить. Возможно, Эанвульф, элдормен Сомерсета (почти наверняка — отец и предшественник Этельнота), показывал юному Альфреду болота Сомерсета и приводил его к месту своей победы над викингами в 845 г. в устье реки Паррет, а может быть, даже обсуждал с ним тактику боевых действий. Теперь с Альфредом был Этельнот, столь же хорошо знавший здешние места и исполненный решимости сражаться с врагами короля. Он будет на стороне Альфреда все холодные зимние месяцы и вместе с ним войдёт в легенды, которыми окружены эти события. Но когда корабли Уббы направились к устью реки Паррет, чтобы двигаться по ней к Этелни, появился ещё один человек, которого Альфреду было за что благодарить.

Этелни

Во времена Альфреда Этелни напоминал остров в болотах Сомерсета, связанный насыпной дорогой с Ист Линг. Он располагался на Тоне, притоке реки Паррет. В начале 878 г. Альфред укрылся на Этелни фактически как изгнанник в собственном королевстве. Отсюда расползались слухи о короле и, возможно, о случавшихся с ним чудесах.

Заболоченные равнины Сомерсета идеально подходили для ведения партизанской войны. Пока Альфред ещё не был готов сойтись с данами в открытом бою, он со своим маленьким отрядом пробирался по тропам в болотах и лесах Сомерсета, чтобы устраивать засады на вражеских дозорных и фуражиров. Но он знал, что рано или поздно он должен выступить против викингов с войском. А для этого нужно было, чтобы кто-то защищал Этелни с запада, со стороны реки Паррет, и чтобы воины из областей, ещё не подчинившихся данам, пришли к нему на помощь.

Зрелище, представшее глазам элдормена Одды на севере, на горизонте Бристольского залива, должно было наполнить его смятением. Однако он не собирался бросать своего повелителя в тяжёлую минуту. Корабли Уббы шли прямо к устью Паррета. Но элдормен Одда наблюдал за рекой из древнего форта, который Ассер называет Кинвит и который чаще всего отождествляют с фортом железного века в Каннингтоне. Ассер хорошо знал этот форт и утверждал, что валы были насыпаны «по нашим обычаям», имея в виду, что их построили в древности бритты. Иногда Кинвит отождествляют с Каунтсбери Хилл, дальше к западу по побережью Девоншира, поскольку он больше подходит под описание Ассера. Разумеется, ополченцы Девоншира вполне могли занять Каунтсбери Хилл, однако Каннингтон, прикрывающий подходы к зимнему пристанищу короля по реке, кажется более логичным вариантом.

Где бы ни располагался Кинвит, воины Одды заняли форт и приготовились к обороне. Люди Уббы вытащили свои корабли на берег и двинулись к укреплениям. Над ними реяло знамя, внушавшее ужас многим несчастным, которым довелось увидеть его и почувствовать на себе ярость его владельцев. Ворон — важная фигура в языческой скандинавской мифологии. У сыновей Рагнара было много сестёр, и Анналы Сент-Ниотс сообщают, что именно эти женщины соткали для своих братьев то самое знамя Ворон, самое знаменитое из всех подобных знамён. Сэр Джон Спелман пишет, что знамя было соткано перед тем, как братья отправились мстить за смерть своего отца, Рагнара Лодброка, специально для этого случая. Более того, оно обладало магическими свойствами: «Обычно казалось, что [ворон на знамени] хлопает крыльями, как бы готовясь взлететь, но когда викингов ждала неудача, он повисал и не двигался».

Если викинги не любили продолжительных осад, то элдормену Одде из Девона они, похоже, нравились ещё меньше. Убба, видимо, рассчитывал, что со временем у людей Одды закончится вода, а поскольку источников в их укреплении на вершине холма нет, им не останется ничего другого, как сдаться. Тогда викинги смогут спокойно подняться вверх по Паррету к своей конечной цели. Однако Одда не собирался отсиживаться слишком долго. Он применил тактику, которую некогда использовали осаждённые в Ридинге даны, и нанёс неожиданный удар по осаждавшему его скандинавскому войску. Это было очень рискованное решение, которое свидетельствует о том, что Одда прекрасно понимал, сколь многое зависит сейчас от него и его воинов. И план его удался. Выйдя из укреплений, англосаксы бросились туда, где реяло знамя и где находился предводитель войска. Англосаксонская хроника сообщает о 800 убитых данах и, что ещё более важно, о гибели Уббы, принёсшего столько бедствий англосаксонским королевствам. Наконец этот страшный человек упал мёртвым на английскую землю. В мрачные месяцы зимы 878 г. англосаксонский воин стоял над изрубленными телами грозного предводителя викингов и его соратников, сжимая в руке их священное знамя, безжизненно поникшее на ветру. И в этот миг появилась надежда. Что касается знаменитого знамени, Спелман выносит ему неоспоримый приговор: «Так или иначе, Ворон в конце концов предал их: захваченные врасплох, викинги потеряли свой Оракул прежде, чем успели посоветоваться с ним».

Этелни. Пасха 878 г. Легенды и реальность

Этельнот знал земли родного Сомерсета как свои пять пальцев. Полуголодные соратники короля воспряли духом, и вскоре, возможно по предложению элдормена, было решено превратить Этелни в настоящую крепость.

Болота Сомерсета могли остановить кого угодно. В это время года до большей части мест этого болотистого края можно было добраться только на лодке. Этельнот с королём находились в самом его центре.

На полпути между королевскими имениями Уэдмор и Эллер Альфред начал строить нечто вроде крепости «прекрасной работы», к которой с обеих сторон вели мосты или дамбы. На какое-то время этот остров в болотах станет ему домом. Теперь у Альфреда, короля-изгнанника, имелся небольшой кусочек королевства, который он мог назвать своим, и стоило подумать о будущем. К Пасхе план был готов. Но не только эти приготовления занимали короля на Этелни в эти дни. Явления святых, предчувствия, предсказания, мучения и забвение, словно отзвуки англосаксонских легенд, и одновременно осколки жестокой реальности вставали перед ним из туманов сомерсетских болот.

Из своей крепости на Этелни король продолжал вести войну с данами. При поддержке местных жителей он совершал боевые вылазки, но для того, чтобы изгнать захватчиков, обосновавшихся в Чиппенгеме, требовалась большая сила. Едва ли он мог призвать тех, кто бежал за море, и, во всяком случае, как убедить их, что он всё ещё жив? Одда и воины Дорсета были заняты, преграждая врагам путь к Этелни с севера и с запада. Во время своих прогулок по окрестностям Этелни Альфред обдумывал этот вопрос. Одна из них осталась в исторической памяти англичан больше чем на тысячу лет, что поразительно для события, которого, возможно, никогда не было. Король, который сжёг пироги, — вечная эпитафия Альфреда, который своими реальными достижениями заслужил нечто гораздо большее. Учёные усердно трудились, чтобы понять истинное значение этой истории, которая впервые появилась в Житии св. Неота, написанном как минимум через сто лет после изгнания в Этелни. В результате они пришли к выводу, что Альфред сжёг свои пироги лишь фигурально.

Говорят, что однажды Альфред, бродя в одиночестве в глуши, постучал в дверь скромного жилища свинопаса и спросил, не могут ли хозяин и хозяйка приютить его. Жена свинопаса провела гостя в дом, и вскоре король, неузнанный своими хозяевами, погрузился в глубокие размышления о своей судьбе. Задумавшись, он не заметил, что лепёшки, или пироги, которые хозяйка поставила в печь, горят. Женщина, вернувшись, подбежала к печи, понося своего гостя и упрекая его в том, что он не удосужился помочь ей и переворачивать лепёшки, но, конечно, рассчитывает их съесть. И Альфред, как намекает легенда, знал, что она права. Однако всё это — аллегория. На самом деле Альфред знал, что бездействие дорого обошлась ему в других вещах. Что он сделал, чтобы предотвратить события, плоды которых он теперь пожинает? Когда после соглашения в Уилтоне даны покинули Уэссекс и отправились завоёвывать другое королевство, король Уэссекса мог и должен был принять какие-то меры, чтобы укрепить оборону. Но увы… Теперь, в свой самый чёрный час, он чувствовал раскаяние. Хороший король не окажется в доме своих подданных в роли гостя, который не в состоянии выполнить даже простейшие обязанности. Автор Жития св. Неота знал это не хуже, чем одинокий король в болотах Сомерсета. В полном соответствии с каноном такого рода произведений, автор далее рассказывает, что на Этелни Альфреду явился св. Неот, который поведал ему, что он одержит победу над своими врагами. Перед нами стандартная схема назидательного христианского рассказа: предостережение, вина, раскаяние, божественное обещание успеха и торжество — но всё это облечено в форму прелестной, запоминающейся надолго истории.

Св. Неот был не единственным святым, являвшимся королю на Этелни. Загадочный паломник каким-то образом проник в крепость, когда большинство её защитников отправилось на охоту, и подошёл к королю, чтобы попросить милостыню. Альфред великодушно дал неизвестному страннику хлеба и вина из своих запасов. Символика истории, наверное, уже ясна. Паломник ушёл и, странно сказать, не оставил следов, а Альфред, только что лишившийся части самых ценных своих припасов, нашёл их загадочным образом восполненными. Вскоре добытчики вернулись с огромным уловом рыбы, и той же ночью во сне королю явился человек в епископских одеяниях, который сообщил ему, что на следующий день прибудут те, кто поможет ему бороться с его врагами. На вопрос Альфреда, кто он, святой назвался Кутбертом. Симеон Даремский, хронист XII в., утверждает, что Альфреда спас св. Кутберт, и та же версия изложена в ещё более поздней Книге монастыря Гайд. На этих примерах мы можем ясно увидеть, что происходило с легендой об Альфреде на протяжении столетий, начиная с X в. Имя человека, который стоял у истоков единого англосаксонского королевства, пытались последовательно связать с именами повсеместно почитаемых святых. Для тех, кто не знал ничего о настоящей беде и настоящей борьбе на Этелни, будущая победа волшебным образом возникала из видений и фантазий. Во всём этом призрачном антураже, окружающем реального Альфреда, можно уловить некоторый смысл. Но есть ли в какой-нибудь из этих легенд что-то хотя бы отдаленно напоминающее истину?

Житие св. Неота

Св. Неот (ум. ок. 877 г.) — довольно призрачная фигура. Похоже, он был воином, который потом сменил свой образ жизни и ушёл в монастырь. Он был ризничим в аббатстве Гластонбери, но позднее жил в Корнуолле, возле Бодмин Мур сначала один, затем со всё увеличивающейся группой последователей. Его помнили (и почитали как святого) за его помощь беднякам. В его честь названы корнуольская деревня и городок Сент-Ниотс в Кембриджшире. Кем бы св. Неот ни был на самом деле, именно в его Житии , составленном, предположительно, в X в., мы впервые встречаем знаменитые эпизоды, относящиеся к жизни Альфреда-изгнанника в Сомерсете, главный из которых — незабвенная история о том, как он сжёг пироги, а потом его поколотила жена свинопаса. К моменту написания Жития монахи Сент-Ниотс, по-видимому, уже понимали, какие выгоды они могут получить, включив в Житие своего местного святого легенды о реальном человеке, имя которого было известно далеко за пределами Кембриджшира или Корнуолла.

Разумеется, во время пребывания на Этелни король много размышлял. Но если верить Житию св. Неота и хронисту XII в. Уильяму Мальмсберийскому, включившему в свои Деяния английских королей массу занимательнейших историй об англосаксонских королях, Альфред одновременно собирал сведения о действиях и намерениях своих противников. Рассказывается, что как-то раз Альфред с одним из воинов проникли в лагерь Гутрума, переодевшись менестрелями, и оставались там неузнанными несколько дней, а потом, узнав всё, что им было нужно, вернулись на Этелни. Эта история стала сюжетом для множества прекрасных рисунков и картин, и хотя в своём оригинальном виде она совершенно фантастична, поскольку король едва ли стал бы так рисковать собой, можно с натяжкой допустить, что подобную тайную вылазку совершили его люди или люди Этельнота.

Сбор

Альфреду понадобилась бы сила большая, чем отряд Этельнота, чтобы победить Гутрума в открытом бою. Но, так или иначе, новости, которые он узнал в результате вылазки в лагерь противника, внушали надежду. Возможно, он понял, что его присутствие в туманных болотах Сомерсета тревожило врага. Гутрум всё ещё распоряжался в королевстве, но как долго это продлится, если Альфред всё ещё жив и на свободе? Может быть, теперь власть скандинавов уже не столь прочна, как в то время, когда королю пришлось бежать на юг по зимним пустошам?

Теперь пришло время проверить, осталось ли у Альфреда в Уэссексе сколько-нибудь сторонников — иными словами, достаточно ли их, чтобы отвоевать его королевство. Благодаря Этельноту Альфред имел в своём распоряжении людей Сомерсета и мог разослать по своему королевству гонцов, созывая фюрд.

Только время могло показать, сколько человек откликнется на его призыв. После рождественских событий исход этого предприятия был труднопредсказуем. Если не удастся собрать необходимое количество людей теперь, этого не удастся никогда. Более того, если сейчас его попытка нанести ответный удар провалится, последствия для Альфреда будут непоправимыми. Но где-то в тех землях, что ещё остались от альфредовского Уэссекса, нашлось 3000–4000 человек, всё ещё готовых откликнуться на его зов.

В центре Дорсета раскинулся знаменитый древний лес, называвшийся Селвуд. По словам Ассера, на его восточной опушке имелось некое место, известное как Камень Эгберта. Оно должно было стать местом сбора фюрда, куда призывали прийти сторонников Альфреда в условленное время — через восемь недель после Пасхи. Там Альфред будет, затаив дыхание, ждать, кто откликнется на его призыв. Никто не знает, с какими именно словами обращались королевские посланцы к жителям Уилтшира и тем людям из Гэмпшира, которые, по выражению Англосаксонской хроники, были «по эту сторону моря». (Эта фраза может подразумевать либо тех, кто жил на западном берегу Саутгемптон Уотер, либо тех, кто не покинул Англию.) Но, безусловно, эти слова должны были воодушевлять людей — может быть, нечто вроде: «Ваш повелитель, король, всё ещё жив и намеревается мечом вернуть своё королевство. Если вы верите в Господа, в ответ на призыв короля вы в назначенный день поведёте тех, кто обязан вам службой, к Камню Эгберта, а когда битва будет выиграна, он вновь с любовью примет вас в своё сердце…» — тут мы можем дать волю воображению. То был поворотный момент английской истории. Были ли те, кто получал эту весть, озадачены, обрадованы или испуганы?

Башня короля Альфреда

В 1762 г. Генри Хор (1705–1780), банкир, чьё имение в Сторхеде, Уилтшир, располагалось вблизи того места, где некогда, как считалось, находился Камень Эгберта, задумал выстроить башню из красного кирпича и назвать её Башней короля Альфреда. Хор поручил построить башню Генри Флиткрофту, архитектору-палладианисту. Эта башня высотой 160 футов всё ещё цела и с неё открываются прекрасные виды на земли, некогда входившие в королевство Альфреда. Она должна была увековечить окончание Семилетней войны с Францией и вступление на престол Георга III, но, будучи намеренно помещена возле Камня Эгберта, она напоминала и о более древних временах. Камень Эгберта в древности был межевым знаком на границе Сомерсета, Дорсета и Уилтшира, так что три угла основания башни теперь находились в трёх разных областях. Строительство завершилось в 1772 г., и стоимость его оценивалась приблизительно в 5000–6000 фунтов. Цокольная часть из зелёного песчаника возвышается над землёй примерно на метр; а сама башня сложена из более 1,2 миллиона красных кирпичей, которые уложены в стены толщиной в 2 фута 9 дюймов фламандской кладкой. Очевидно, леса для строительства не потребовались, поскольку рабочие могли спокойно сидеть на стенах постройки. Посетители этого монумента часто бывают удивлены, обнаружив, что башня абсолютно полая изнутри, за исключением винтовой лестницы из 205 ступеней, которая выводит тех, кто сможет выдержать изнурительный подъём, на смотровую галерею, откуда они способны любоваться видами трёх графств и древнего тракта, известного как Хардуэй.

Весна 878 г. застала Альфреда и его отряд за приготовлениями. Выступая в путь, они ещё не могли знать, что впишут определяющую главу в историю королевства, которое станет сердцем Англии. У Камня Эгберта собралось достаточно людей, чтобы доказать, что ни один другой властитель не может соперничать в Уэссексе с потомком Эгберта, даже если этот потомок сейчас является изгнанником. Для многих знатных людей Альфред был — и остался — их повелителем. И, к его вящей радости, они привели с собой достаточно воинов.

В условленный день, 4 мая, Альфред ждал у Камня Эгберта. Должно быть, его сердце забилось быстрее, когда дозорные сообщили о воинских отрядах, которые направлялись к месту сбора, подобно змее, извивающейся между деревьями. Правдой ли это было или вымыслом, но пророчество св. Кутберта сбылось. Король получил помощь. Неудивительно, что Ассер с таким восторгом описывает эту встречу:

«И когда они увидели короля, словно бы воскресшего после стольких тягот, они приняли его, как подобало, преисполнившись великой радости, и расположились там на ночлег. На рассвете следующего дня король отправился в путь и, добравшись до места под названием Айли, встал там лагерем на одну ночь».

Можно представить, что это были за ночи, когда воины, исполненные радости и воодушевления, расположившись вокруг костров, говорили о предстоящей битве. Возможно ли, чтобы на самого зверя из Чиппенгема была открыта охота?

Битва при Эдингтоне. Май 878 г.

У Альфреда имелись веские причины, чтобы идти в Айли. «Игли» в Истли Вуд, в Саттон Вени, тогда служил — и будет служить на протяжении многих столетий в будущем — местом встречи ополчения из сотен Хейтсбери и Варминстера. Возможно, здесь войско Альфреда пополнилось новыми отрядами. Очевидно, что к этому моменту вести о передвижениях Альфреда дошли до Гутрума в Чиппенгеме. Можно было, конечно, поджидать противника, приготовившись держать оборону в Чиппенгеме, но викингский предводитель знал, что королевства так не защищают. Ему нужно было произвести впечатление на сторонников и уничтожить врагов, поэтому он решительно двинулся навстречу Альфреду.

Гутрум не хуже Альфреда понимал, как велики ставки. Тот, кто выиграет битву, получил в качестве трофея Уэссекс. Однажды викингский предводитель упустил Альфреда, но теперь у него появился шанс избавиться от самого упорного своего противника. Поэтому даны двинулись из Чиппенгема к Брэттон Кэмп, ещё одному форту железного века, древние валы которого всё ещё обеспечивали прикрытие. Теперь лишь небольшое расстояние отделяло их от войска Альфреда, стоявшего в Айли. Внизу, у подножья холма, на западном краю Солсбери Плейн, находилось маленькое поселение, известное как Эдингтон, — королевское поместье, которое Альфред подарил своей жене.

Тактика англосаксов

Англосаксы сражались исключительно пешими, хотя и использовали иногда лошадей, чтобы добраться к месту сражения. Коней в этом случае оставляли в надёжном месте в тылу, а сами воины выстраивали знаменитую стену щитов, становясь на таком расстоянии, чтобы щиты, смыкаясь, частично перекрывали друг друга. С копьями и мечами наготове они могли после этого продвигаться вперёд, стуча своим оружием по щитам и взывая к Богу.

Луки редко использовались на полях сражений. Это оружие считалось охотничьим, а не тем, с помощью которого мужчина мог доказать свою смелость. Мастерство воина определялось тем, насколько он был храбр на поле битвы. Англосаксы славились своим умением сражаться в ближнем бою, нехватка тактического мышления компенсировалась их непоколебимой стойкостью. Пока рельеф местности позволял обороняться или наступать единой стеной, англосаксы выигрывали сражения. Но оказавшись в каком-то более сложном ландшафте, они часто проигрывали более хитроумным и манёвренным противникам.

Альфред, направляясь к Чиппенгему, неизбежно должен был пройти через древний форт, где его ожидало викингское войско. Итак, тем утром, свернув на рассвете лагерь, в 6 милях к северо-востоку от Айли, люди Альфреда увидели, как на гребне поросшей травой и лесом гряды холмов, вырисовывавшихся тёмным силуэтом на фоне рассветного неба, строится скандинавское войско, словно явившееся из той давней эпохи, когда неведомый народ воздвиг здесь эту крепость. В действительности сейчас решалась судьба не прошлого, а будущего: тот, кто победит в грядущей битве, возвестит наступление новой эпохи в истории Британских островов.

Возможно, Альфред отвёл своё войско к Бэттлсбери и занял выгодную позицию под стенами другого доисторического форта. Отсюда он мог нанести прямой удар по противнику, который стоял на его пути. Хронисты позднейших времён рассказывают об этой битве в столь цветистых и пышных выражениях, что смысл происходящего полностью теряется. Одни описывают, как Альфред, сражаясь без устали, сам стал для своих воинов «крепостным валом»; другие сравнивают короля с ангелом, который одним своим присутствием и своим тройным оружием из веры, надежды и любви к Богу сделал больше, чем самые сильные и доблестные воины. Перед лицом всех этих «свидетельств» мы совершенно беспомощны.

Ассер обращает особое внимание на даты. Была Пятидесятница, пятидесятый день после Пасхи, когда христиане вспоминают сошествие Святого Духа на апостолов. Здесь, на грязном и окутанном туманом склоне, Гутрум увидел человека, окружённого преданными сторонниками, — олицетворение христианской веры, воплощение всего того, чем сам он не являлся. В отсутствие детального описания сражения нам остаётся только поверить всем тем, кто утверждает, что Альфред и его сторонники победили благодаря вере и судьбе. Самый близкий по времени к этим событиям рассказ о сражении, не сводящийся к голой констатации факта (как в Англосаксонской хронике), оставил нам Ассер.

Мечи

Мечи альфредовских времён существенно отличаются от оружия более ранних времён. Саксы, прибывшие в Британию в V и VI вв., использовали мечи, которыми пользовались завоеватели, были обоюдоострыми, почти плоскими, громоздкими и с плохой балансировкой, так что ими проще было нападать, чем защищаться. По мере того как возникла потребность обороняться, едва ли не чаще, чем атаковать, появились мечи, лезвия которых суживались к концу, в результате чего центр тяжести сместился к рукоятке и оружие приобрело лучшую балансировку. Таким мечом можно было сражаться более манёвренно. У мечей альфредовского времени были две закругленные крестовины, концы которых были развёрнуты вверх и вниз относительно черена рукояти. Считается, что навершия датских мечей были круглыми или D-образной формы.

Меч был очень ценным оружием, которое передавали из поколения в поколение. Сам король Альфред упоминает в завещании свой меч, который оценивался в 3600 серебряных пенни. Подобное оружие свидетельствовало о знатности человека. Однако копьё, по всей видимости, оставалось самым распространённым оружием, использовавшимся на полях сражений.

Англосаксонский король в битве и рукояти мечей IX в.

«Утром следующего дня он привёл свой отряд в место под названием Эдингтон. Там, построив людей в боевой порядок, король храбро и упорно сражался против всего языческого войска, и, по воле свыше, победил. В той битве пало множество язычников, и король преследовал отступавших до самой их крепости, поражая их на бегу, после чего захватил в плен всех людей, которые не успели спрятаться, и сразу убил, а коней и скот забрал себе. Его войско встало лагерем у крепости…».

Копья

Главным оружием англосаксонского воина было копьё. Оно было универсальным символом свободного человека, поскольку этим оружием владели воины всех рангов. Судя по источникам, копья делились на несколько категорий. Ниже перечислены слова древнеанглийского языка, использовавшиеся для обозначения копья и связанных с ним понятий: Aesc; Gar; Aetgar; Aescberend (копьеносец); aescthrace (удар копьём); Darof) (дротик); Ord (наконечник копья); Scutel (дротик); Spere (копьё); Gafeluc (более поздняя форма для Gar)

Aesc считался ценным оружием. Его название означает также «ясень». Видимо, оно возникло из-за рукояти, которая чаще всего изготавливалась из упругой и податливой, но при этом прочной древесины ясеня. Судя по отрывочным упоминаниям в сохранившихся источниках, воин держал это копьё двумя руками, а на поле боя использовал как колющее оружие и для отражения ударов. Никто никогда не бросал aesc. В качестве его владельцев чаще всего упоминаются старые прославленные воины и знатные люди.

Gar, или копьё, было меньше, чем aesc, с более лёгким железным наконечником и более короткой рукоятью. Gar часто описывают как летящее оружие, и очевидно, что его могли бросать во врагов.

Ниже в списке перечислено оружие, которое во время боя не держали в руках, а метали с небольшого расстояния. В эту категорию попадают darofo (дротик), scutel и gafeluc.

По-видимому, подобно другим великим битвам англосаксонской истории, сражение при Эдингтоне продолжалось значительное время. Битвы при Брунанбурге (937 г.) и Гастингсе (1066 г.) также бушевали практически целый день. Это происходило потому, что никто не покидал поле боя, пока исход не был окончательно решён. Только полный разгром или гибель предводителя являлись поводом для прекращения боя, а учитывая ситуацию, в тот день обе стороны держались до последнего. Бегство с поля боя обычно является моментом, когда армия несёт самые большие потери. Хотя Англосаксонская хроника не сообщает, как поступил Альфред, добравшись после битвы до крепости, в ней упоминается, что англичане туда прискакали. Представляется, что при Эдингтоне, как и — по некоторым намекам — при Эшдауне, кони использовались для преследования врага во время его бегства.

Каким бы образом ни добрались воины Альфреда до викингского лагеря, то, что они сделали там по повелению короля, заслуживает большего внимания. Мы должны представить себе чувства Альфреда в этот момент. Последний оставшийся в живых сын Этельвульфа, он был какое-то время изгнанником в собственном королевстве, был предан и покинут теми, кто согласился встать на сторону дьявола. С небольшой горсткой преданных сторонников он добывал пропитание, грабя собственных подданных по деревням или нападая на врагов. Большее унижение трудно себе представить. Благодаря силе характера и верности тех, кто продолжал считать его своим повелителем, он сумел собрать войско и наконец сошёлся с противником лицом к лицу. Конечно, победа была сладкой, но во время преследования до Чиппенгема весь его гнев нашёл выход. Перед воротами лагеря, перебив отставших викингов, англосаксы захватили пасшийся на свободе скот. В результате даны за несколько часов лишились возможности выдержать осаду. Об этой стороне личности Альфреда мы мало знаем. Очевидно, что при необходимости он был решительным воином. Что касается его способности выказывать милосердие, то она проявилась в ситуации, когда любое заключаемое соглашение должно было быть, мягко говоря, односторонним. Альфред, король Уэссекса, вернулся, чтобы отобрать своё королевство у язычников. Ничто в английской истории уже никогда не будет прежним.

Крещение в Эллере

Сражайся Гутрум как король, он пал бы в тот день у Эдингтона. Но он укрылся за воротами Чиппенгема и проиграл. С мечтой было покончено. Обман и уловки в конечном итоге ни к чему не привели. Позднее Альфред ясно даст понять, как он относится к тем, кто нарушил клятву. Для него связь через клятвы обладала высочайшей ценностью. Они были теми скрепами, на которых держались англосаксонские королевства. Но человек, спрятавшийся в Чиппенгеме, ясно показал всем, что для него англосаксонские обычаи не имеют никакого значения. Поэтому Альфред не послал внутрь вестника для переговоров, а просто ждал.

«Белый конь» в Уэстбери, обнаруженный (или созданный) в 1778 г. По преданию, он отмечает место битвы при Эдингтоне в 878 г. Даны, предположительно, стояли здесь, среди валов Бартон Камп

Положение викингов в лагере было самым отчаянным. На смятение от сокрушительного поражения, которое нанёс им казавшийся бессмертным король, накладывались мрачные картины, которые они видели вокруг. Люди умирали от ран, от болезней или страдали от голода. Осада длилась день за днём, и решимость данов слабела. Альфред знал, что рано или поздно Гутруму придётся признать поражение и выйти. Это случилось спустя полных две недели после начала осады.

Не было ни переговоров, ни обмена заложниками, ни сделок, ни клятв — зачем они, если их так легко можно нарушить. Гутрум не получил никаких денег. Язычники проиграли. Когда викингский посланник крадучись пробрался от ворот к лагерю англосаксов, он принёс весть о том, что они готовы сдаться. Теперь, когда две недели осады дали желаемые результаты, Альфред решил проявить милосердие. Он мог с лёгкостью перебить данов, но вместо это предложил им свои условия. Он возьмёт столько заложников из числа данов, сколько захочет, и не даст заложников со своей стороны. Остальное войско немедленно покинет Уэссекс. Так и было сделано. Выбранные заложники вышли — безоружные и беспомощные.

Но как, учитывая все нарушенные ранее соглашения, заставить предводителя язычников выполнить своё обещание уйти? Мы можем вспомнить, что в Уэрхеме Альфред заставил Гутрума, согласно языческому обычаю, поклясться на священном кольце, но это не сильно помогло. Теперь, когда все преимущества были на его стороне, Альфред решил испробовать способ, который иногда использовался на континенте и в давние дни нередко применялся в англосаксонской Англии, чтобы символически закрепить превосходство одного правителя над другим. Гутрум, скорее всего, без колебаний согласился принять крещение, рассчитывая, что он вернётся к древней традиционной вере, как только выберется из западни, в которую сам себя загнал. Правда, нужно было ещё помнить о заложниках. Мы не знаем ни их имён, ни их отношений с Гутрумом, но Альфред, несомненно, выбирал их тщательно, чтобы даны, в отличие от прежних случаев, не могли полностью бросить их на произвол судьбы.

Теперь Альфред думал о будущем. Гутрум был ему полезнее в качестве живого друга-христианина, чем мёртвого врага-язычника. Прошли ещё три беспокойные недели, прежде чем англосаксонские воины повели Гутрума и двадцать девять лучших его людей по равнинам Сомерсета, где не так давно скитались сами, к местечку Эллер, где стояла небольшая церковь. Всё было сделано, как полагается. Тридцать человек в белых одеяниях вошли в церковь, чтобы публично отречься от верности Одину. Ещё до того, как они вошли, священник подул каждому из них в лицо, чтобы изгнать злых духов, которые руководили их действиями в прошлом. Таким образом, их подготовили к главной церемонии. Теперь, когда дело дошло собственно до крещения, у Гутрума и его воинов потребовали, чтобы они формально попросили об этом. Каждому человеку начертали елеем крест на лбу и ладонях, затем им в рот положили соль (как символ вкушения духовной мудрости), после чего они погрузились в святую воду, которая очистила их от всех грехов. Гутрум поднялся из купели уже христианином. И тем человеком, из-за которого этот закалённый северный воин оказался в англосаксонском мире, был король Альфред. Голову Гутрума помазали миром, покрыв это место белой повязкой, которую нельзя было снимать ещё восемь дней. Он больше не был языческим воином со странно звучащим скандинавским именем, но вышел из церкви в Эллере как Этельстан, крёстный сын Альфреда.

Гутруму дали имя, которое было в ходу в династии Эгберта (в следующем столетии его тёзка станет одним из самых блистательных и могущественных королей в английской истории). Теперь он был духовным родичем короля и мог обратиться к своему крёстному отцу за помощью, если ему понадобится. Этельстан-Гутрум покинул Эллер, чтобы принять участие в празднествах, продолжавшихся восемь дней, до того момента, когда в соседнем поместье Уэдмор с его лба сняли белую повязку. Это была отдельная церемония, и снимал повязку Этельнот, самый преданный из подданных Альфреда, который был рядом с ним в самые трудные дни. Во всём этом присутствовал глубокий символизм. Последний король из рода Эгберта не только выжил; теперь он обдумывал вещи, которые прежде казались немыслимыми.

Возвращение короля

Двенадцать дней Альфред и Гутрум проводили время в пирах и обменивались дарами. Гутрум и многие его люди получили от Альфреда множество сокровищ. Это было своего рода приветствие, адресованное новым людям, входящим в христианский мир англосаксонского Уэссекса, выраженное в форме старинного языческого обычая обмена подарками, который датчане хорошо понимали.

В этот момент Альфреду шёл четвёртый десяток. Он был в расцвете сил. За его спиной стояли люди, которые верили своему королю. Опасный враг был усмирён и обращён в христианство, но Альфред знал, что перспективы на будущее пока не ясны. Выполнит ли Гутрум, ставший Этельстаном, свою часть договорённости, покинув Чиппенгем? Достаточно ли принятых Альфредом мер, чтобы защитить его королевство от предательства и обмана? И главное, его мучил ещё один неотложный вопрос. Пока королевские воины преследовали викингов, возвращавшихся в Чиппенгем, Альфред уже раздумывал о том, как изменить саму стратегию обороны. Он вспоминал всё то, что видел собственными глазами во время путешествия через франкские королевства и в Рим. Изнурительные войны, в которых англосаксы сражались с противниками до тех пор, пока у одной из сторон не заканчивались все жизненные ресурсы, должны остаться в прошлом. Задуманная и реализованная Альфредом система оборонительных укреплений — бургов — в каждом из которых располагался гарнизон, наложила свой отпечаток на географию и ландшафт Южной Англии и может рассматриваться как первый опыт английской военной инженерии. Этот король не потеряет своё королевство во второй раз.

Почему Гутрум не покидал Чиппенгем до октября 878 г., остаётся загадкой. О событиях этого времени мы мало знаем. В конце года Гутрум решил увести своё войско в Чичестер, и оно перезимовало среди развалин великолепного римского города, который, вне всякого сомнения, всё ещё хранил следы былой славы. Город располагался в южной части Хвикке, древнего англосаксонского королевства, со временем вошедшего в состав Мерсии. Расположившись здесь, Гутрум и его люди могли следить за происходящим в Уэссексе и Мерсии, а также получать вести о любых перемещениях валлийцев.

На протяжении этого периода кажущегося спокойствия и Альфред, и Гутрум ждали некоего события, которое должно было произойти в ближайшем будущем. Кеолвульф II был болен. Кому достанется западная Мерсия в случае его смерти? Перед мысленным взором Альфреда уже вставало видение объединённого англосаксонского королевства, включающего, помимо Уэссекса, английскую часть Мерсии. Для того чтобы это видение стало реальностью, Альфреду придётся обратиться к традиционным орудиям средневековой политики, но прежде чем мы увидим, как это было сделано, следует вернуться к двум важным событиям 879 г., которые подготовили почву для реализации планов уэссекского короля.

На кораблях, которые поднялись вверх по Темзе и пристали к берегу в Фалгеме, почти наверняка находились остатки викингского войска, потерпевшего поражение от правителей франкских королевств Карломана и Людовика. Скандинавы расположились лагерем в старых римских укреплениях, которые, несмотря на небольшой размер, служили неплохим убежищем. Их присутствие, конечно, беспокоило короля Альфреда, потому что крепость, где они стояли, контролировала старую римскую дорогу Эйкман Стрит, которая уходила на запад, пересекала Темзу в Стейнсе и оттуда вела в центральные земли Уэссекса.

Но какое отношение имел ко всему этому Гутрум? На первый взгляд, викинги из Фалгема прибыли в Англию после поражения на континенте, чтобы попытать удачи в новых землях: многие викингские дружины кружили по Западной Европе, переходя в другое место, как только на прежнем месте возникали трудности. У Ассера мы находим странное утверждение о присутствии некоей угрозы у северных границ Уэссекса и о том, что «они сговорились с войском, расположившимся выше по течению». Дальнейшие действия Гутрума, который увёл своё войско в Восточную Англию и обосновался там как правитель, а также сообщение Ассера о том, что фалгемский отряд перезимовал в Англии, а затем отбыл в Гент, указывают на то, что если отряд из Фалгема и люди Гутрума были в сговоре, никакого развития это не получило. Нельзя, однако, исключать вероятность того, что оба эти отряда собирались напасть на Уэссекс, пока события не обернулись против них.

Последующие годы отнюдь не были спокойными для Альфреда, но динамика военных походов изменилась. В королевстве Альфреда многое нужно было восстанавливать, и это делалось одновременно с созданием системы бургов. Эти укомплектованные гарнизонами форты, расположенные в стратегически важных местах, стали основой для нового способа ведения войны. Битва при Эдингтоне в полном смысле слова отмечает конец военного дела старого типа в королевстве Уэссекс. Один король задумает и осуществит в Англии военное возрождение каролингских масштабов, последствия которого будут ощущаться в залах и замках грядущих столетий.

 

879–884 гг. Восстановление Уэссекса

Закладка основ

Альфред стал другим человеком. С воодушевлением и, казалось, неисчерпаемой энергией он принялся перестраивать своё королевство.

Одним из первых насущных вопросов, потребовавших его внимания, был вопрос о наследстве и соглашении, которое он некогда заключил со своим братом Этельредом. В начале 880-х гг. на собрании уитенагемота в Лангдене Альфред добился согласия уитенов на то, что все владения, перечисленные в завещании его отца, должны перейти к нему, и он волен распоряжаться ими, как ему вздумается. Это решение дало королю возможность достойно наградить сторонников и упрочить свою власть. В какой-то момент авторитет династии Альфреда будет испытан на прочность, но теперь он находился на вершине могущества.

Поскольку даны теперь обосновались в восточной части Мерсии, Альфреду необходимо было как-то зафиксировать тот факт, что по ту сторону старой римской дороги, именовавшейся Уолтинг Стрит, дела будут вестись совсем иначе. Эта знаменитая древняя дорога, ведущая из Лондона на северо-запад, фактически делила Мерсию пополам. К северу и востоку от этого тракта лежат обширные земли, которые вскоре получат название Область датского права (Дэнло), поскольку их жителям дано было право жить по скандинавским законам. Ещё при жизни этого поколения скандинавским поселенцам придётся решать, кому они больше хотят подчиняться, англосаксонскому королю, правившему на юге, или воинственным норвежцам — властителям Йоркского королевства. Пока же они признавали только власть своих предводителей.

В англосаксонской части, к югу от Уотлинг Стрит, произошло тем временем нечто примечательное. Кеолвульф II умер, и Альфред заполнил образовавшийся политический вакуум. Существует предположение, что человек по имени Этельред, в начале 880-х гг. взявший под свой контроль англосаксонскую половину Мерсии, был родичем тестя Альфреда. Он будет править западной Мерсией не как король, а как элдормен, признавая Альфреда своим повелителем. Он не принадлежал к династии Кеолвульфа, и имена многих приверженцев Кеолвульфа с этого момента исчезают из списков свидетелей грамот. Это говорит о том, что Альфред был хорошо осведомлён о сложности политической ситуации в Мерсии и не хотел, чтобы история повторилась. Перемены, происходившие в расширившемся королевстве Альфреда, были оценены даже на континенте. Архиепископ Реймсский в своём письме в середине 880-х гг. обращается к нему как к нему как Rex Anglorum, в отличие от титулатуры, принятой в грамотах начала 880-х гг., где сам Альфред именует себя Westseaxena cinge, или Saxonum rex. К концу десятилетия Альфред правил королевством англосаксов. Вскоре его сын и внук превратят это королевство в ещё более обширное образование, королевство англичан. Но прежде следовало завершить великий проект.

Укрепление обороны

Как Альфреду удалось укрепить своё королевство? Или, говоря словами Ассера, «что можно сказать о тех восстановлении городов и фортов, которые следовало перестроить, и о строительстве новых там, где прежде ничего не было»?

В прошлом англосаксонские короли строили укрепления только тогда, когда возникала реальная нужда обороняться. Король Мерсии Оффа (757–796) включил строительство укреплений в число обязательств, которые нёс перед королём каждый свободный человек. Но ничего сравнимого по масштабу с замыслом Альфреда никогда не делалось. Альфред помнил собственный опыт в Ноттингеме и не забывал о том, что викинги не любят держать осаду. В детстве во время поездки в Рим он наверняка видел укрепления «Города Льва», только что отстроенные папой Львом IV. Он мог также знать и том, что Карл Лысый конце 860-х гг. занялся перестройкой укреплений Ангулема, Тура, Ле-Мана и Дижона в соответствии избранной им новой стратегией обороны. Обратив свой взгляд на форты-близнецы в Пон-де-л’Арш и вспомнив, как в 865–866 гг. их захватили викинги, Карл разделил крепостные стены на участки; за предоставление воинов и всего необходимого для обороны данного сектора отвечал конкретный местный магнат. Карл также провёл ревизию всех земельных владений своего королевства, по типу Книги Страшного Суда, и не исключено, что Альфред в 880-е гг. предпринял аналогичный шаг.

В голове Альфреда начала складываться некая идея. Он стремился не только обеспечить своим подданным защиту на случай новых викингских нашествий, но такую военную организацию, при которой в его распоряжении постоянно находились бы внушительные силы. События, которые развернулись в землях Южной Англии в 880-х гг., свидетельствуют о блистательных организационных способностях короля. Помимо проведения военных преобразований Альфред призвал к себе самых известных книжников из разных концов Англии, из Уэльса и с континента, чтобы они помогли ему восстановить духовный и интеллектуальный потенциал королевства. Он также попытался изменить его географию. Уильям Мальмсберийский в XII в. утверждал, что он собственными глазами видел надпись в здании капитула в Шафтсбери, гласившую, что «Альфред построил этот город в 880 г.». Это поразительное историческое свидетельство получило подтверждение, когда в 1902 г. был обнаружен фрагмент, который, очевидно, был частью этой самой надписи.

В документе, известном как Список гайд для бургов (Burghal Hidage), дошедшем до Нового времени в рукописи X в., перечислены тридцать три бурга и приводятся сведения о том, сколько гайд земли приписано к каждому из них. В этом списке никак не представлены Корнуолл, Кент и Лондон. Одно из предлагавшихся объяснений гласит, что когда составлялся перечень, эти территории обладали некоей автономией, хотя при этом Эксетер, Ват, Винчестер, Портчестер, Чичестер, Рочестер и Кентербери, очевидно, складываются в единую цепь. Говорилось также, что до возвращения датчан в Англию в 892 г. Альфред ещё не успел развернуть свою деятельность по строительству новых укреплений и перестройке старых в окраинных (с точки зрения Уэссекса) областях центрального и восточного Кента. Это могло бы объяснить, почему прибывшие викинги высадились именно там. Однако исходя из того, что они привезли с собой в Англию лошадей и еду, возникает предположение, что кентцы успели спрятать в каких-то надёжных убежищах свои запасы и скот, и викинги об этом знали. В общем, вопрос о том, в какой момент Кент был оснащён бургами так же, как это было сделано в Уэссексе, остаётся открытым.

Сохранившийся перечень показывает, что бурги располагались не только вдоль границ, но и на всей территории королевства, так что ни один бург не отстоял от другого дальше, чем на расстояние дневного перехода, то есть примерно на 20 миль. Укрепления служили не только укрытиями, в которых местные жители прятались в случае грабительского набега, но и базами, с которых можно было контролировать территорию, подвергшуюся нападению врага. Крепости располагались достаточно близко, чтобы их гарнизоны могли поддерживать друг друга и вести военные действия объединёнными силами. Суммарная численность воинов во всех бургах Уэссекса оценивается приблизительно в 27.000 человек. Не все они могли вступить в бой одновременно, но цифры говорят о том, что где бы враг ни вторгся в Уэссекс, неподалёку всегда находился гарнизон, готовый оказать сопротивление.

Альфред использовал старые римские крепости так же широко, как и строившиеся на просторах Уэссекса новые бурги. Не все бурги с годами превратились в города, но укрепление уже существовавших крупных поселений дало толчок постепенной урбанизации на протяжении X в. В последующие десятилетия торговля, чеканка монеты и отправление правосудия мало-помалу сосредотачивались в этих удобных и безопасных местах. С появлением в новых горожан и ростом цен на землю в бургах складывалась новая экономика. Так Альфред впервые после римской эпохи вернул на юг Англии городскую жизнь.

Но это произошло не мгновенно. На переустройство королевства потребуются годы. Нам известно, что в 892 г. викинги напали на некий бург в Кенте, строительство которого всё ещё продолжалось силами нескольких керлов. Для подданных Альфреда выполнение того, что называлось «общими повинностями», не было внове. В течение какого-то времени они были важным элементом общественного механизма. Эти повинности включали починку и строительство мостов, строительство укреплений и военную службу. Однако Ассер приоткрывает нам мельком те трудности, с которыми столкнулся Альфред, когда пытался растолковать людям смысл работы, которую они делали. Эти трудности усугублялись тем, что, если верить Ассеру, Альфред всю свою жизнь страдал неким непонятным недугом:

«Многие беды терзали короля, хотя он и был облечён королевской властью […], его непрерывно мучили жестокие приступы некоего неизвестного недуга, так что у него не было ни часа покоя: когда он не страдал бы от самой болезни, то в унынии, страшась её, доходил почти до полного отчаяния […] К этому добавлялись нерадивость и бестолковость его подданных, из которых почти никто не готов был добровольно взяться за какую бы то ни было работу для общих нужд королевства.

И всё же, приняв кормило власти в свои руки, он один, с Божьей помощью, подобно умелому кормчему, старался вести корабль своего королевства […] Ибо кроткими наставлениями, лестью, убеждением, приказами и (в конце концов, когда терпение его истощалось) суровыми наказаниями тех, кто не повиновался, и всячески порицая общую глупость и упрямство, он осторожно и искусно управлял своими епископами, элдорменами и знатью, и своими тэнами, столь дорогими ему, и также герефами (в которых, после Господа и короля, воплощена, как и подобает, власть над всем королевством), во исполнение его личной воли и к общей пользе всего королевства. Однако если в ходе этих королевских увещеваний приказы не выполнялись из-за лености людей, или же исполнение их начиналось в годину бедствий слишком поздно и не завершалось вовремя и не могло послужить ко благу тех, кто выполнял их (здесь я говорю о строительстве укреплений по приказу короля, которое начиналось запоздало и не доводилось до конца), и вражеские силы вторгались по суше и по морю (или, как часто случается, и по суше, и по морю одновременно!), тогда те, кто противился королевским приказам, униженные бесполезным раскаянием, оказывались обречены, в сущности, на гибель […] Те, кто сурово пострадал, теперь сокрушаются несвоевременным раскаянием и сожалеют, что беспечно пренебрегали королевскими приказами; теперь они громко восхваляют дальновидность короля и обещают приложить все усилия к тому, что прежде отказывались делать — то есть к строительству крепостей и прочим вещам, которые делаются для общего блага королевства».

Самое ближайшее время покажет, насколько осмысленными были усилия короля и его подданных. Система бугров, возможно, выстроенная только наполовину, примет на себя жестокий удар. Но преобразования, задуманные Альфредом, не сводились только к созданию укреплений. Они касались также двух других слабых мест в обороне королевства.

Военные преобразования

Вполне надёжные свидетельства источников позволяют предположить, что, помимо строительства крепостей, король изменил порядок призыва фюрда. Составитель Англосаксонкой хроники в записи за 893 г. вспоминает, что «король поделил своё ополчение надвое, так что во всякое время половина людей была дома, а половина в походе, не считая тех воинов, которые защищали бурги».

Контекст, в котором сообщаются эти сведения, позволяет предположить, что система изменилась не в 893 г., а существенно ранее, видимо, в 880-е гг.

Но что имеется в виду? Некоторые исследователи замечают, что нечто подобное упоминает Орозий, рассказывая об армии амазонок, разделённой на две части, одна из которых уходила сражаться, а другая оставалась защищать их жилища. Возможно, идея действительно пришла Альфреду в голову под влиянием этого рассказа, но реально речь идёт о принципе ротаций. Пока половина королевских подданных, обязанных являться в фюрд, несла службу, другая половина была свободна от королевского призыва. По истечении определённого срока они менялись — те, кто находился в войске, отправлялись по домам, а им на смену приходили другие. В бургах же, похоже, находились постоянные гарнизоны, которые обеспечивались за счёт «приписанных» к бургам гайд. Это означало, что в распоряжении короля практически всегда находилось готовое к походу войско. На деле эта система была не безупречной и временами давала сбои, особенно в те моменты, когда одна часть фюрда расходилась по домам, а другая собиралась на службу, но такой порядок, несомненно, был лучше того, что существовал в Уэссексе раньше.

Викинги обычно приплывали на побережье, входили в речные устья, а затем перемещались по речным системам на большие расстояния. Многих проблем можно было бы избежать, обеспечив оборону берегов. Брат Альфреда Этельстан сражался с викингской флотилией у берегов Кента, а сам Альфред участвовал в 875 г. в морском сражении, которое завершилось захватом одного из вражеских кораблей. После Эдингтона Альфред, вероятно, занялся вплотную уэссекским флотом. Ассер называет флотилию 890-х гг. «флотом Альфреда», намекая на то, что на самом деле это был Королевский флот. Идея о том, что Альфред был основателем Королевского флота, считается любимым мифом викторианской эпохи, однако факт остаётся фактом: со времён Альфреда до наших дней в Англии всегда существовала военная флотилия, находящаяся под непосредственным покровительством правящего монарха, и отрицать заслуги Альфреда в этом деле просто неучтиво. Но пока речь шла совсем о другом: противникам Альфреда предстояло в ближайшем будущем лишиться одного из главных своих преимуществ — господства на море.

Викинги во Франции

Войско викингов, прибывшее в Фалгем зимой 878/79 г., отправилось во Францию, дав Альфреду отдышаться и начать преобразование своего королевства. И Англосаксонская хроника, и Этельверд, который работал с ныне утерянной её редакцией, проявляют живой интерес к событиям на континенте начала 880-х гг. Возможно, этот интерес объясняется тем, что среди учёных помощников Альфреда были как минимум двое клириков с континента.

Не исключено, что за зиму до войска, расположившегося в Фалгеме, дошли слухи о недавних бедах данов в Англии, после чего они решили вновь попытать счастья в земле франков. И вот их флотилия пришла в Гент. Все проблемы, связанные с викингскими набегами, обрушились в этот момент на голову Карла Толстого (839–888), правнука Карла Великого, только что получившего корону Каролингской Империи. Он уже столкнулся в Асселе с викингским войском под предводительством некоего Годфрида, но это было только начало. Карлу удалось взять войско Годфрида в осаду, но условия последовавшего мирного соглашения существенно отличаются от тех, о которых договорились Альфред и Гутрум. Карл дал Годфриду более 2412 фунтов чистейшего золота и серебра, а также земли в обмен на то, что Годфрид признает его верховную власть. В довершение всего Карл согласился отвести свои войска на 6 миль, тем самым обеспечив Годфриду свободу манёвра. Годфрид после этого выказал своё презрение к императору, убив нескольких благородных посланников Карла и потребовав выкуп за остальных.

Если над землями Уэссекса в тот год разносились звуки топоров и молотков, то жители континентальных королевств слышали удары копий о щиты и ощущали запах смерти и гари. Император вынужден был обобрать дочиста собственные церкви, чтобы откупиться от многочисленных викингских предводителей, и это вызвало негодование по всей стране. Сами епископы брались за оружие, чтобы повести безнадёжную атаку на грозного противника. Те, кто не могли сражаться, бежали. Архиепископ Гинкмар Реймсский, поняв, что ему не от кого ждать защиты, поскольку вся местная знать находилась при императоре, бежал, увезя с собой святые мощи, церковные сокровища и те самые анналы, в которых он описал разразившуюся катастрофу. Эти анналы, Анналы монастыря Сен-Бертен, вскоре продолжит другой человек, поскольку жить Гинкмару оставалось недолго. Но в последних нескольких строках своего труда Гинкмар упомянул предводителя викингов, который вскоре явится проверить на прочность новые укрепления Альфреда. Хэстен сначала грабил долину Луары, но Людовик III в конце концов заплатил ему, чтобы он ушёл оттуда. Не исключено, что по пути к своему следующему месту дислокации, на побережье между устьем Сены и Фризией, он встретился с войском, которое стояло лагерем в Фалгеме в 879 г.

В Англосаксонской хронике, фрагмент из которой приведён ниже, также содержится несколько намёков на то, что корабельщики Альфреда в это время не бездействовали. Упомянуты также контакты Альфреда и его епископов с Римом, которыми он не пренебрегал даже в тяжёлые годы:

«881 г. Тогда разбойничье войско отправилось далее в землю франков, и франки сражались с ними [в битве при Сокуре на Сомме 3 августа 881 г.], и там разбойничье войско добыло себе коней после сражения.

882 [881] г. Тогда разбойничье войско поднялось вверх по Маасу, вглубь франкских земель, и оставалось там год. [Этельверд сообщает, что они разбили лагерь в Эльслоо на реке Маас.] В тот же [882 г.] год король Альфред вышел в море на кораблях и сражался с четырьмя кораблями данов; он захватил два корабля и перебил людей; а два других корабля сдались, но люди на них были избиты и сильно изранены, прежде чем покорились.

883 [882] г. Тогда разбойничье войско поднялось по Шельде до Конде [согласно Ассеру, женского монастыря] и оставалось там год. И папа Марин послал королю Альфреду частицу креста Господня, и в том же году Сигхельм и Этельстан повезли в Рим — а также св. Фоме в Индию [возможно, в Иудею] и Св. Варфоломею — дары, по обету короля. Альфред дал обет, когда они осаждали разбойничье войско в Лондоне, и там, по милости Божьей, они весьма преуспели, и их мольбы после данных обетов были услышаны.

884 [883] г. Тогда разбойничье войско поднялось по Сомме к Амьену и оставалось там год».

Битва при Сокуре закончилась победой франков (что случалось редко) и была воспета на древневерхненемецком языке в поэме, которая называется Песнь о Людвиге, и на старофранцузском — в поэме Гормон и Изамбар. Однако утверждение англосаксонского летописца, что викинги «добыли себе коней после сражения» (Ассер, опиравшийся на сообщения Англосаксонской хроники, пишет, что они «стали конным войском»), говорит об умении скандинавов даже из поражения извлечь выгоду.

Викинги покинули Гент в ноябре 880 г., после того как целый год грабили земли по берегам Шельды и дальше на юге, в окрестностях Реймса. Они провели зиму 880/81 г. в Куртрэ, на реке Лис, и оттуда совершали набеги на Фландрию. К лету они пересекли Сомму и дошли до Бове, когда в августе при Сокуре их остановил Людовик III. Но осенью того же года викинги ушли из Фландрии в Лотарингию, остановившись на зиму в Эльслоо. В 882 г. первые полгода они разоряли земли междуречья Мааса, Рейна и Мозеля, но в конце концов их взял в осаду Карл Толстый. После этого они двинулись на запад, к Шельде. Примерно в это время король Альфред сражался с их соотечественниками на море.

Из своего зимнего лагеря в Конде язычники совершали набеги на области, лежащие к югу и юго-западу от их лагеря, пока весной 883 г. их внимание не привлекло побережье Фландрии, где они успешно разбойничали до осени. Следующей зимой они разбили лагерь в Амьене, где Карломан (866–884), преемник Людовика III, безуспешно пытался заключить с ними мир. К осени 884 г. войско собралось в Булони, и, похоже, его предводители приняли решение, аналогичное тому, что было принято «огромным войском» в Рептоне, — разделиться. Для жителей Лувена на реке Дил их решение обернулось продолжением бедствий, но Альфреду выпала возможность проверить действенность его усилий. Викинги пришли в Рочестер на кораблях. Они привезли с собой своих лошадей и предполагали, что были готовы продуктивно вести войну в землях Кента.

Рочестер, первая проба сил

Рочестер, вероятно, казался викингам лакомой добычей. Это был важный порт с собственной епископской кафедрой, конечный пункт торгового пути через пролив. Скандинавы из фалгемского войска 879 г. едва ли могли предположить, что Рочестер защищён лучше, чем в 842 г., когда их соплеменники напали на этот город и разграбили его.

Но даны убедились на собственном опыте, что на юге Англии произошли значительные перемены. Высадившись у Рочестера, они обнаружили, что город хорошо защищён. Старые стены были починены, а внутри находился гарнизон достаточно сильный и многочисленный, чтобы без труда отразить прямой натиск. Скандинавам пришлось срочно менять планы. Они соорудили укрепления у ворот города, надеясь, что смогут взять его измором. Но и на сей раз они ошиблись в своих расчётах. Возможно, некоторые из воинов уже бывали в Англии и знали, сколько времени нужно, чтобы собрать фюрд: по их представлениям, у осаждавших было в запасе недели две. Но им не было известно о преобразованиях, которые проводил Альфред. Внезапная быстрая атака англосаксонского войска застала викингов, обосновавшихся у ворот Рочестера, врасплох, и они в панике бежали из своего лагеря, бросив пленников и лошадей, привезённых из Франции.

Ассер сообщает, что после этого эпизода даны снова отплыли во Францию, вынужденные к этому «неумолимым ходом событий». Но Этельверд сообщает некоторые подробности, по которым можно представить, что произошло потом. Похоже, не все викинги уплыли. Те, кто остался, обменялись с Альфредом заложниками, однако дважды нарушали договоренность с королём, грабя лесные области к югу от Темзы. Некоторое время Альфред, должно быть, недоумевал, чем объясняется такая наглость. Ответ на этот вопрос не обрадовал его. Люди Гутрума вели себя тихо после поражения при Эдингтоне, но теперь Гутрум, должно быть, решил ещё раз испытать силы Альфреда. Этельверд ясно даёт понять, что он думает о предательстве данов из Восточной Англии, которые, вместо того чтобы обрабатывать английские земли, стали вмешиваться в чужие дела:

«Нечестивцы, которые жили тогда в Восточной Англии, поддержали их [викингов, приплывших из Франции] и отправились за пределы своих земель, в Бенфлит [в Эссексе]. Там объединившееся войско разделилось в результате жестокой ссоры, некоторые остались, некоторые отправились искать себе места за морем».

Люди Гутрума, разумеется, не упустили возможность причинить Альфреду неприятности. Терпеть такое было нельзя. Альфред отправил свои корабли к побережьям Восточной Англии. Жители Кента, вероятнее всего, из Рочестера, подошли к берегам королевства Гутрума с намерением совершить опустошительный карательный набег — практика, хорошо знакомая викингам. Однако даны из Восточной Англии заметили англосаксонские корабли и самонадеянно вышли в море им навстречу. Судя по итогу битвы, они были слишком самоуверенны. Источники не объясняют, почему морское сражение в устье реки Стур завершилось так удачно для англосаксов, и мы никогда об этом не узнаем. Из шестнадцати скандинавских кораблей, вышедших навстречу англосаксонской флотилии, не вернулся ни один. Все они оказались в руках англосаксов, а находившиеся на них люди погибли. Исход сражения, наверное, неприятно поразил Гутрума; за один день он лишился многих верных соратников. Но в его распоряжении оставалось достаточно ресурсов, чтобы отомстить. Когда англосаксонские корабельщики, стоявшие на якоре в устье Стура, вдоволь нарадовавшись своей добыче, собирались отплыть в Кент, им внезапно преградила путь огромная флотилия, собранная со всей Восточной Англии. О последовавшей битве также ничего не сообщается, кроме того, что она закончилась победой данов, но можно предположить, что это был достойный реванш за первое поражение. Даны почти наверняка вернули большую часть добычи, захваченной людьми Альфреда в первом сражении, и непонятно, сколько кораблей Альфреда вернулось домой.

После этого королю стало ясно, что Гутрум по-прежнему силён. В связи с тем, что скандинавы из Восточной Англии в любой момент готовы были вернуться к своему старому «ремеслу», возникала насущная проблема. Город Лондон, мерсийский торговый порт, очевидно, находился в очень уязвимом положении. Именно вокруг него будет разворачиваться следующая серия войн Альфреда Великого, и избранный королём путь решения проблемы укрепит растущее чувство единения среди его подданных.

 

886 г. Лондон

Несколько сотен лет англосаксы жили в основном за пределами римского города, к западу от него. В границах стен всё ещё можно было видеть развалины величественной столицы римской провинции. Снаружи купцы Люнденвика торговали на пологих берегах Темзы, возможно, немного побаиваясь призраков римского прошлого. Нынешний Олдвич всё ещё носят имя, напоминающее о его прошлом. Но и в ту далёкую эпоху Лондон был крупным городом. Человек, стоявший где-то поблизости от современного Ковент Гардена, посмотрев на юг, увидел бы, как местные обитатели ведут оживлённую торговлю вокруг плоскодонных судов, вытащенных на берега Темзы в удобных местах.

Но времена менялись. В IX в. и жители, и гости Лондона постоянно ощущали нависшую над ними угрозу. Так же как и их сотоварищи из торговых портов на южном побережье, таких как Хэмвит под Саутгемптоном, они с лёгкостью могли стать жертвами молниеносных набегов викингов, которых привлекали его богатства. Однако, похоже, что со временем даны осознали также стратегическое значение Лондона. Город долгое время находился под контролем мерсийских королей и после раздела Мерсии оказался в англосаксонской части. Тем не менее для данов это был слишком соблазнительный куш, чтобы его терять. Не исключено, что викингское войско, которое пришло в Фалгем сделало это в расчёте на то, чтобы подчинить город и не дать уэссекцам добраться до него по реке.

Практически никаких сведений о том, что происходило в решающие 880–886 гг., до нас не дошло. Возможно, в эти годы Лондон стал ареной стратегического противостояния, в которое оказались вовлечены элдормен Мерсии, предводители скандинавов и Альфред. Сколько раз город переходил из рук в руки, неизвестно. Загадочное сообщение, присутствующее в части из рукописей Англосаксонской хроники, о том, что в 883 г. Альфред отправил в Рим дары во исполнение обета, которой король дал, «когда они осаждали разбойничье войско в Лондоне», может оказаться констатацией реального факта. Более того, между 885 и 886 гг. богатый укреплённый город могли привлечь войска, разделившегося в Бенфлите.

Какой бы ни была истинная причина осады Лондона Альфредом в 886 г., её последствия были очень значимыми. Сообщая о том, что Альфред занял Лондон, хронист пишет далее: «и весь английский народ ему покорился, кроме тех, кто был под властью данов. И этот бург был передан элдормену Этельреду». Передав город в руки верного элдормена, Альфред начал перестраивать Лондон. Даны больше не будут скрываться в руинах старого римского города. Новый бург Лондон был построен внутри стен, и все торговые люди переместились под его надёжную защиту. В городе, границы которого теперь имели протяжённость 1100 ярдов с востока на запад и 330 ярдов с севера на юг, было запланировано создание системы улиц. Альфред также помнил, как викингское войско поднялось по Темзе мимо Лондона до Фалгема и перекрыло подходы к городу из внутренних областей. Позаботившись о том, чтобы такое больше не повторилось, Альфред построил второй бург на южном берегу Темзы. Он был построен жителями Суррея и стал известен как suddringa geweorc, или, в современном варианте, Саутворк. Для решения проблемы защиты нового Лондона Альфред, очевидно, заимствовал идеи Карла Лысого.

Какое место в общей стратегии Альфреда предстояло занять новому Лондону? Здесь он продемонстрировал всё своё мастерство в управлении государством. Обширный участок земли на берегу, где должны были появиться удобные (и доходные) пристани, он отдал Этельреду Мерсийскому. Это место, которое в англосаксонские времена именовалось «Гайда Этельреда», позднее, в XII в., стало называться Квинхит в честь королевы Матильды. Щедрость Альфреда по отношению к элдормену Мерсии легко объяснима. В какой-то момент, во время всех этих событий или чуть ранее, Этельред взял в жёны дочь Альфреда, Этельфлед. В качестве приданого она принесла ему Лондон, тем более что Этельред, как властитель Мерсии, имел на него все права. Сам Альфред, видимо, не сомневался, что его дочь позаботится о соблюдении в Лондоне его собственных интересов. То, что мы знаем о деяниях этой исключительной женщине в более поздние годы, отчасти объясняет, почему Альфред доверил столь нелёгкую задачу именно ей. Как и её отец, Этельфлед была прирождённым лидером.

Теперь, когда Лондон находился в надёжных руках Этельреда, элдормена Мерсии, Альфред позаботился о том, чтобы зафиксировать и закрепить договор, заключённый в 878 г. с Гутрумом.

Пересмотр уэдморского договора

От XI в. сохранилась копия документа, предположительно относящегося к эпохе сразу после захвата Лондона. В этом тексте определены границы между англосаксонской и скандинавской областями влияния. Историки спорят об этом документе уже несколько столетий. Возможно, за странными изгибами границ, особенно в областях к северу и востоку от Лондона, скрывается история ожесточённого соперничества за город в 880–886 гг. Ещё более любопытно, что договор не только устанавливает физические границы англосаксонских и скандинавских территорий, но и регламентирует поведение англосаксов и данов по отношению друг к другу.

«Вот договор, который король Эльфред и король Гутрум, и все уитэны народа англов, и все, кто есть в Восточной Англии, заключили и скрепили клятвами для себя и своих подданных, рождённых и нерождённых, которые рассчитывают на Божие милосердие или наше.

Во-первых, о нашей границе: вверх по Темзе, далее вверх по Ли и вдоль Ли до её истока, оттуда напрямую до Бедфорда, далее вверх по Узу до Уотлинг-Стрит.

Затем: если человек будет убит, все мы считаем, что следует платить одинаково — по 8 полумарок очищенного золота — за всех англов и данов, кроме кэрлов, которые живут на арендованной земле, и их [данов] свободных людей: за них также следует платить одинаково — по 200 шиллингов.

И если королевского тэна обвинят в убийстве, а он решится отвергнуть это обвинение, пусть делает это с 12 королевскими тэнами. Если будет обвинён человек менее могущественный, чем королевский тэн, пусть отвергает обвинение с 11 равными себе и одним королевским тэном — и так же в любом деле, где речь идёт больше чем о 4 манкусах. А если не решится — пусть платит гельд в три стоимости.

И также каждый человек должен знать своего поручителя за людей, за коней и за скот.

И все мы провозгласили в тот день, когда были принесены клятвы, что ни раб, ни свободный не может ходить к тому войску без дозволения; и тем более никто из них — к нам. Если же всё-таки случится, что по необходимости кто-то из них захочет торговать с нашими людьми скотом или добром, или кто-то из наших — с ними, это позволяется при условии, что будут даны заложники, чтобы гарантировать мир и в доказательство добрых намерений».

Из текста документа ясно, что в дальнейшем любые столкновения между англосаксами и данами повлекут за собой судебные разбирательства и штрафы. Договор, впрочем, не умалял в правах ни одну из сторон. Основная мысль была очевидна. Тот, кто желал торговать через границу, мог сделать это, получив разрешение и заручившись свидетелями, но кроме того, ему необходимо было представить заложников. На то, чтобы посетить чужие территории, опять же, требовалось разрешение.

Тот, кто убивал чужого знатного человека, лишался покровительства своего короля (если его вина будет доказана).

Нам неизвестно, как долго действовало это соглашение, но оно позволило обеим сторонам выиграть время. Альфред, имевший доступ к обширным природным и человеческим ресурсам, извлёк из представившейся ему возможности максимум пользы. Шло духовное и интеллектуальное возрождение королевства англосаксов.

 

887–892 гг. Важность учения

В записях Англосаксонской хроники за 880-е гг. говорится почти исключительно о передвижениях викингских армий на континенте и о дарах, посылавшихся в Рим, но в самой Англии в эти спокойные годы происходили важные вещи. Альфред пригласил к своему двору образованных клириков, выходцев из самых разных мест, чтобы они помогли ему в реализации его просветительской программы.

Из Мерсии к Альфреду прибыл Верферт, епископ Вустера, который служил Кеолвульфу II, а потом элдормену Этельреду. Его родной город Вустер теперь должен был быть включен в оборонительную систему бургов, и епископ будет лично наблюдать за ходом работ. Верферт получил богатые пожалования от элдормена Этельреда, и это положило начало тесным связям между семейством Альфреда и общиной Вустерского собора, которая сохранится на протяжении поколений, в частности, по преданию, там получил образование внук Альфреда, Этельстан.

Среди помощников Альфреда был ещё один мерсиец — Плегмунд. Он стал архиепископом Кентерберийским в 890 г., после смерти архиепископа Этельреда. Как уже говорилось, в записях Англосаксонской хроники за это время часто упоминаются посольства, доставлявшие в Рим дары от короля и уэссекской знати. Альфред, очевидно, хотел снискать благосклонность папы, и при папе Формозе (891–896) его усилия в этом направлении принесли плоды. В 888 г. в Рим отправился элдормен Этельхельм из Уилтшира. Позднее дары из Уэссекса повезли в Рим элдормен Беокка и Этельсвит, сестра Альфреда. Этельсвит добралась только до Павии и умерла в дороге. На следующий год никто не возил в Рим пожертвований, но, как указано в Англосаксонской хронике, Альфред отправлял в Рим гонцов с письмами.

В это же время состоялось знакомство Альфреда с его будущим почитателем и биографом Ассером. Уроженец Уэльса, этот монах монастыря Сент-Девиде оказался в самой гуще разнообразных событий, но был щедро вознаграждён за свои труды.

Фульк, архиепископ Реймсский, по просьбе Альфреда отправил в Англию Гримбальда Сен-Бертенского, скромного, но талантливого человека, который отказался занять архиепископскую кафедру, но стал личным священником короля. Фульк, который, конечно, хотел бы видеть в Кентербери своего человека, мог, по меньшей мере, утешаться осознанием того, что он установил личный контакт с королём англосаксов — единственным человеком, победившим викингов в эпоху, когда положение на континенте было столь бедственным. Помимо Гримбальда с континента приехал Иоанн Старый Сакс, к которому Альфред относился с необыкновенным уважением и почтением. Он прибыл из Саксонии, где некогда жили предки уэссексцев, и стал настоятелем нового монастыря, основанного на Этелни. Если верить Ассеру, не всем в общине, состоявшей из франков, бежавших от викингских набегов, и прочих разнообразных персонажей, включая скандинавского мальчика, понравился новый аббат. Иоанну пришлось защищаться от двух нанятых убийц, но он победил в этой схватке, и когда король узнал о случившемся, со злоумышленниками обошлись без всякого снисхождения.

Альфред понимал, что для успешного управления королевством ему нужны образованные и грамотные люди, и придавал большое значение не только латинской учёности, необходимой священнослужителям, но и знанию родного языка. По свидетельству Ассера, он создал при дворе школу для сыновей знати и обучал грамоте собственного старшего сына и дочь.

Королевство англосаксов было немногим больше старого королевства Уэссекс, однако происходило в нём существенно больше, и для всех этих начинаний требовались образованные люди. Например, в новых бургах, где активно велась торговля, невозможно было обойтись без грамотного герефы. Для сбора налогов и пошлин требовалось умение читать, писать и считать. Осуществление королевских планов также требовало больших затрат. Доходы поступали в казну из нескольких источников. Сюда входили традиционные ежегодные продовольственные подати, взимавшиеся в пользу короля его герефами; ранее они платились натурой, но в описываемый период могли вноситься в форме денежной выплаты. Кроме того, Альфреду выплачивали дань корнуолльские вожди; средства поступали также от торговых пошлин.

Ассер сообщает, что Альфред разделил свои доходы пополам. Одна половина тратилась на светские дела и в свою очередь делилась на три равные части. Первая из них тратилась на содержание воинов и тэнов короля. Тэны несли службу при короле в три смены, так что, проведя месяц при дворе, каждый тэн мог вернуться в свои владения и уладить собственные дела, прежде чем его снова призовут. Вторая часть тратилась на королевских мастеров, которые делали для короля прекрасные украшения, закладки для книг и богато украшенные мечи — все те дары, которыми король-воин щедро осыпал своих соратников. Оставшаяся третья часть должна была распределяться среди многочисленных чужеземных гостей, прибывавших в Уэссекс. Они слышали о щедрости Альфреда и его живом интересе к новостям из мира, лежавшего за пределами Англии, и не упускали случая этим воспользоваться.

Вторая половина доходов казны предназначалась Господу. Королевские тэны должны были делить эту половину на четыре части, первая из которых предназначалась бедным и нуждающимся, которые приходили к королю. Вторая часть шла на поддержание монашеских общин в Шафтсбери и Этелни, основанных королём, а третья — на содержание школы, которая несла учёность столь многим из тех, кто в ней по-настоящему нуждался. Четвёртая часть распределялась между монашескими обителями на просторах нового королевства. Королевских доходов, похоже, с избытком хватало на все эти нужды, поскольку Ассер утверждает, что Альфред покровительствовал монастырям Уэльса, Галлии, Бретани, Нортумбрии и даже Ирландии.

Среди всех государственных забот король посвящал половину своего времени служению Богу. Вскоре силе его веры вновь предстояло пройти испытание, но пока он со своими соратниками-книжниками переводил на родной язык величайшие философские и религиозные тексты раннего Средневековья. Результаты невероятных усилий Альфреда и его подданных на протяжении прошедшего десятилетия радовали глаз, но окончательно оценить не представлялось возможным, пока не случится худшее. Как новое королевство Альфреда переживёт атаку, подобную той, что почти разрушила Уэссекс в 870-е гг.?

 

892–893 гг. Возвращение данов

Франция выжила

Погодные записи Англосаксонской хроники за 886–892 гг. сообщают в основном о событиях во франкских королевствах. Ассер, опираясь на сведения из Хроники, порой добавляет к ним крупицы собственных знаний о континентальных делах. В 886 г., когда Альфред завладел Лондоном, по меньшей мере 700 викингских кораблей осадили Париж. Это были те самые викинги, которые осенью 884 г. решили идти в Западно-Франкское королевство, вместо того чтобы присоединиться к своим сотоварищам, отплывшим в Англию, и так неудачно взять Рочестер. Парижане героически выдерживали осаду под предводительством человека, который впоследствии станет королём Западно-Франкского королевства, грозного Эда, графа Парижа. Осада длилась почти целый год и не принесла викингам ничего — до того самого момента, пока император Карл Толстый, подошедший с войском, не заключил с ними мир, пообещав им дань и дав им «карт бланш» на разграбление бунтовавшей против него Бургундии.

В ноябре 886 г. викинги отправились вверх по Сене, а затем по Йонне дальше на юг. В январе и феврале 887 г. они разоряли Бургундию, а потом двинулись назад, к Парижу, чтобы получить обещанную дань. Дойдя затем до устья Марны, они встали лагерем в месте, которое Ассер называет королевским поместьем Шези, и грабили окрестности. Зиму 888/89 г. викинги провели в новом лагере на реке Луан.

За шесть недель до своей смерти Карл Толстый был смещён своим племянником Арнульфом, сыном Карломана. Арнульф согласился разделить империю на пять частей, но настаивал, что остальные должны держать свои земли от него, поскольку он — единственный наследник каролингов по отцовской линии. По этой договорённости Арнульф унаследовал восточную часть империи, Рудольф Бургундский получил Бургундию, оставив Эду, графу Парижскому, Западно-Франкское королевство. Ещё два потомка каролингов — Ги, герцог Сполето, и Беренгарий, маркграф Фриульский, — не переставая боролись за власть над Италией.

Впрочем, среди всех этих континентальных перипетий составитель Англосаксонской хроники не забывает упомянуть ещё один важный факт. В 890 г. Гутрум, крестник короля Альфреда, едва не ставший до этого его погибелью, умер. Точная дата смерти викингского предводителя неизвестна, это могло произойти и в конце 889 г. Анналы св. Ниота сообщают, что Гутрум был похоронен в королевском поместье Хедли, в Восточной Англии. В Хронике Этельверда содержатся самые развёрнутые комментарии по поводу смерти Гутрума. Он назван Borealium rex Anglorum («король северных (или скандинавских) англов), и говорится, что «его владения находились в основном в Восточной Англии, поскольку там у него было первое поселение». За этим сообщением скрывается реальность, которая ко времени написания этого текста в конце X в. стала уже очевидна. На протяжении X в. на севере Англии и в её центральных областях развернётся ожесточённая борьба за главенство. В неё включатся сыновья и внуки Альфреда, стремившиеся отрезать скандинавский Дублин от Йорка и не дать северной империи скандинавов стать угрозой для их власти в южных и центральных регионах. Военные кампании потомков Альфреда — Эдуарда, Этельфлед и Этельстана — прочертили границы современной Англии. В известном смысле они довели до конца дело, начатое их отцом и дедом. Однако Этельверд хорошо знал, что противниками наследников Альфреда были честолюбивые скандинавские предводители, стремившиеся править самостоятельно в заселённых скандинавами областях. Мудрый старый хронист ясно понимал, что Гутрум был одним из первых, кто на это претендовал. Этельверд, несмотря на все свои неуклюжие латинские фразы и запутанный синтаксис, единственный, кто мог добавить к тем источникам, которыми он располагал, собственный политический опыт и знания.

Англосаксонская хроника, известив нас о смерти Гутрума, опять возвращается к событиям на континенте, и не без причины. Эд откупился от викингов, когда в 889 г. они попытались вернуться в окрестности Парижа, после чего флотилия двинулась на запад, к границам Бретани, и прибыло в Сен-Ло. Никто не знает, какую тактику применили бретонцы, чтобы изгнать захватчиков, но учитывая их пристрастие к кавалерии и тот факт, что они преследовали врага до реки Вир, можно предположить, что викинги встретили в Бретани не самый радушный приём. Потерпев жестокое поражение, скандинавские предводители решили вернуться на восток, предпочтя противников, чья тактика на поле боя была им хорошо знакома. Таким образом, они в очередной раз вернулись к Сене.

В районе Дня Всех Святых, 1 ноября 890 г., викинги выступили из своего лагеря на Сене и отправились на восток вверх по Уазе, разбив лагерь в Нуайоне, где и провели зиму, разоряя окрестности, а летом 891 г. отправились в Льеж. В один из июньских дней этого года они столкнулись с франкским войском, неожиданно напали на него и одержали победу. На зиму они разбили лагерь в Лувене, на реке Диль. Но Арнульф не забыл случившегося. Он ничем не походил на своего дядю. Убедившись в бессмысленности соглашений, он понял, что надо сражаться. Помимо прочего, он, будучи, как-никак, узурпатором, стремился поднять свой авторитет в глазах подданных. С объединённым войском саксов, восточных франков и баварцев он напал на врага. Это произошло между августом и ноябрём 891 г. Любопытно, что, если верить свидетельствам Англосаксонской хроники, сообщается, что Арнульф «сражался против конных данов, пока не подошли их корабли». Из этого высказывания следуют два умозаключения: во-первых, что опыт викингов в Бретани мог доказать им ценность коней в манёвренной войне; во-вторых, что если удавалось отрезать сухопутное викингское войско от кораблей, то победа давалась значительно легче. Мы ничего не знаем о ходе сражения, но для скандинавов битва при Лувене обернулась сокрушительным разгромом. Победа ободрила подданных христианского королевства, долгое время живших в постоянном страхе перед языческой угрозой. Говорится, что воды реки покраснели от крови.

Объединённое нападение

Пока христианский мир ликовал от новостей с берегов реки Диль, король Западно-Франкского королевства в тревоге размышлял и новой опасности, столь же серьёзной, как викинги Лувена. Эд Парижский следил за человеком, который благодаря своим средиземноморским походам уже при жизни стал легендой и заслужил весьма зловещую репутацию. Происхождение Хэстена окутано — может быть, намеренно — тайной. Возможно, именно он в начале 860-х гг. разграбил город Луну в северной Италии, приняв её за Рим. В середине 860-х гг. этот закалённый в битвах викингский предводитель, похоже, вёл военные кампании в долине рек Луары и Сарты, предлагая свои услуги тем представителям соперничавших группировок франкской знати, которые ему больше платили. Его смутный образ витает над страницами континентальных хроник, но в начале 890-х гг. он и некоторые его сторонники разделят общую судьбу викингов, вторгшихся в Англию. Биограф Альфреда сэр Джон Спелман вставляет в своё повествование следующий лаконичный пассаж, объясняющий, кто такой Хэстен:

«[Викинги] под предводительством Гастингса [Хэстена] на протяжении двенадцати или тринадцати лет грабили то там, то тут прибрежные области Мааса, Шельды, Сены, Марны, Сонны, Лоне и т.д., и дотла сожгли более 900 домов Божьих».

Хэстен был в Амьене, когда пришло известие о чудовищном поражении на берегах Диля. Вдобавок к этому соглядатаи сообщили своему вождю, что граф Эд, герой обороны Парижа, пришёл со своим войском, чтобы напасть на него. Положение во Франции явным образом менялось. Эпоха переговоров и соглашений ушла в прошлое. Новые франкские властители стремились в войнах укрепить свой авторитет и власть, и борьба с викингами давала прекрасную возможность это сделать. И вот Эд двигался на великого Хэстена. Так случилось, что люди Хэстена сумели неожиданно напасть на часовых Эда и, таким образом, избежать поражения, сопоставимого с катастрофой под Лувеном. Но одно было ясно: франкские земли перестали быть лёгкой поживой для грабителей.

Возможно, появление на Пасху 892 г. кометы было воспринято приближёнными Альфреда как предупреждение о том, что должно произойти. А возможно, король просто получил сведения от чужеземцев, гостивших при его дворе. Так или иначе, ярость норманнов вернулась в Англию.

Викинги, потерпевшие поражение от Арнульфа, двинулись первыми. Они отправились на запад, в Булонь. Местные жители охотно помогали им отправиться как можно дальше, в чужую страну. Они погрузили на корабли лошадей и прочее имущество, словно предполагали, что король англосаксов вывез из области, в которую они направлялись, все запасы. Все 250 судов отплыли из Булони к южному побережью королевства Англии и вошли в устье реки Лимне. Там, в том месте, где заканчивается обширный лесной массив, протянувшийся на 120 миль с запада на восток, располагался небольшой форт. Жалобы Ассера на то, что люди не работали как должно на строительстве крепостей, кажутся вдвойне справедливыми, когда мы узнаем, что произошло. Строительство небольшого укрепления в Восточном Кенте, известного как Эорпебурнан, осенью 892 г. ещё не было завершено. Мало того, викинги, к своему изумлению, обнаружили, что защищает его лишь горстка керлов, которых они немедленно убили. Если все укрепления, построенные в Англии, таковы, то завоевать эту землю и поселиться на ней будет нетрудно. А сколько рассказывали торговцы, пересекавшие пролив в последние несколько лет, о великих трудах англосаксов! Перебив строителей наполовину законченного бурга, даны даже не попытались обосноваться в нём, а предпочли возвести собственное укрепление возле Эпплдора, возможно, того же типа, что в недавнем прошлом возводили их соплеменники в Ридинге и Фалгеме.

Но дела обстояли ещё хуже. Одновременно с известием о печальной судьбе недостроенного форта Альфреду сообщили, что другой викингский предводитель — Хэстен — привёл восемьдесят кораблей и вошёл в устье Темзы, разбив лагерь в Миддлтоне, или Милтон Регис, отделённом от острова Шиппи лишь рекой Суэйл. Нужно было принять стратегическое решение. Если этим двум армиям, находившимся на северном и южном побережьях Кента, удастся встретиться, часть королевства Альфреда окажется отрезанной от центральных областей. Более того, если у викингов есть кони, они смогут объединить усилия и нападать одновременно по суше и с моря. И ещё одна мысль тревожила короля. Гутрум умер, однако скандинавские поселенцы в северо-восточных областях будут представлять серьёзную угрозу, если они решат поддержать своих соотечественников, прибывших из-за моря. То, что произошло в землях Южной Англии дальше, весьма отличалось от событий времён Эшдауна и Эдингтона.

Стратегия и ландшафт

Похоже, что, узнав о новой угрозе, Альфред первым делом начал переговоры. Зимой 892/93 г. он добился клятв от скандинавов из Нортумбрии и Восточной Англии, а у последних ему удалось даже взять шесть заложников, которые должны были обеспечить выполнение договорённости с датчанами о ненападении. Более того, представляется, что прибытие Хэстена так обеспокоило Альфреда, что он отправил гонцов в Милтон Регис с предложением, которое столь удачно сработало с Гутрумом. Хэстен должен был принять христианство (если он ещё этого не сделал), также должны были быть крещены его сыновья. Таким образом, он стал бы христианским властителем в христианской стране, и можно было надеяться, что те обязательства, которые столько лет более-менее успешно сдерживали Гутрума, остановили бы и его. Альфред стал крёстным отцом одного из сыновей Хэстена, а Этельред, элдормен Мерсии, — другого. Церемония, наверное, прошла столь же торжественно, как и в Эллере. Однако Хэстен смотрел на эти вещи иначе, чем в своё время Гутрум. Главное отличие состояло в том, его не ждало завоёванное королевство. Он расценивал происходящее как временную уступку, целью которой было усыпить бдительность Альфреда. Хэстен согласился на то, чтобы его сыновья стали крестниками двух верховных правителей англосаксов, и, отводя свой флот к северу, в Бенфлит в Эссексе, должно быть, отправил гонцов к жителям Восточной Англии и Нортумбрии, чтобы заручиться их поддержкой в предстоящей военной кампании. Альфред взял с «английских» скандинавов клятвы именно для того, чтобы предотвратить такой поворот событий. Но сдержат ли они своё слово?

История действительно повторялась. Скорее всего, первыми нарушили обещание жители Восточной Англии. В Англосаксонской хронике сказано, что «всякий раз, когда другие даны отправлялись в поход, они тоже ходили грабить — иногда с ними, иногда сами по себе».

Альфред осознал, что ему придётся воевать, ещё до условленного отъезда Хэстена в Бенфлит. Его главной заботой было не дать двум армиям объединиться. Он отрезал друг от друга главные силы захватчиков, расположившись в лесу между ними, в таком месте, где было достаточно удобных для войска троп, чтобы при необходимости двинуться как на север, так и на юг. Возможно, его лагерь находился в Бредгаре на Северных Холмах. С этой высокой точки Альфред мог прекрасно видеть всё, что происходило в Милтон Регис. Быть может, он отправил несколько конных разъездов наблюдать за старой римской дорогой, ведущей из Рочестера к Гастингсу. Их поддерживали гарнизон Гастингса и меньшие отряды, возможно, базировавшиеся севернее, в Бинендене и Ньюндене: их задачей было сдерживать датчан Эпплдора.

В результате началась игра в кошки-мышки. Весной 893 г. конные и пешие отряды из Эпплдора выбирались из леса там, где он не охранялся, и отправлялись в набеги, а за ними охотились воины из англосаксонского фюрда и отряды из бургов. По свидетельству Англосаксонской хроники, благодаря такой тактике и новой системе созыва фюрда даны из Эпплдора смогли выступить в полном составе только два раза. Это произошло, когда викинги только прибыли и англосаксонское войско ещё не собралось, и в тот момент, когда они, собрав достаточно добычи, решили идти на север, в Эссекс, к своим кораблям. В промежутке у них не было никаких возможностей для масштабных перемещений.

Однако войску из Эпплдора, очевидно, удалось каким-то образом связаться с Хэстеном. Возможно, они отправили свои корабли вдоль побережья навстречу Хэстену и данам Восточной Англии, которые, объединившись, превратились в большую организованную силу.

 

893 г. Эдвард старший

Ошибка на острове Торни

Итак, викинги из Эпплдора, пробираясь через лес, решили повернуть к северу и попытаться найти брод через Темзу. Хроника Этельверда проливает некий свет на последующие события и на то, кто сыграл в них главную роль. На сцену выступил старший сын Альфреда, Эдвард. В 893 г. юный этелинг вступил на тот путь, который сделает его в итоге более могущественным, чем был его отец. Он получил своё прозвище позднее, в X в., когда его называли его Старшим, возможно, чтобы отличить от другого англосаксонского короля с тем же именем — Эдварда Мученика (975–979). Вклад Эдварда Старшего в создание королевства Англии был не меньше вклада Альфреда. Любопытно, что о его роли в кампаниях 893 г. упоминает только Этельверд, который оценивал события прошлого, прекрасно зная, чего Эдуард добьётся позднее в Центральной и Северной Англии. По иронии судьбы — и к сожалению, — текст Этельверда, написанный на чудовищной латыни, именно в той части хроники наименее понятен, и в том виде, в котором он дошёл до наших дней, в нём даже пропущены целые словосочетания. Однако даже того, что мы можем понять, достаточно, чтобы предположить, что юный этелинг, который уже начал свидетельствовать грамоты Альфреда с титулатурой Filius Regis, как военачальник оправдал надежды отца.

«Тогда об этом сообщили этелингу Эдварду, сыну короля Альфреда. Он предводительствовал войском на юге Англии; но после этого взялись за оружие и жители западных областей. В Фарнгеме они столкнулись с полчищами врагов, выкрикивающими угрозы. Юноша тут же бросается в бой; атакуемые, они [слова пропущены], благодаря появлению этелинга они, как должно, получили свободу, как после расправы с хищниками, овечек с помощью пастуха препровождают на пастбище. Там тиран [вождь викингов] ранен; они ведут мерзкие толпы его сторонников через реку Темзу в северные пределы…»

К этому любопытному рассказу о вмешательстве смелого этелинга составитель Англосаксонской хроники, не называя Эдварда, добавляет важный факт: он сообщает, что англосаксонское войско, преградившее путь викингам, перемещалось верхом. Можно представить, как верховой отряд под предводительством этелинга Эдварда спешился и со свежими силами обрушился на усталых, перепачканных викингов, нагруженных добычей. В итоге скандинавы вместе со своим раненым предводителем, бросив добычу, которая досталась Эдварду, бежали на север, к Темзе, и переправилось через реку без брода, настолько велика была охватившая их паника. По северному берегу они добрались до маленького островка возле Айвера, называвшегося Торни, и разбили там лагерь.

Кавалерия англосаксов?

В записи Англосаксонской хроники за 896 г. упоминается королевский horsfiegn (horsa — конь, (pegn — тэн, буквально «слуга»). Возможно, это была должность, напоминавшая должность каролингского маршала, в обязанности которого входило снабжение войска припасами и кормами. В 926 г. Этельстан, внук Альфреда, получил в дар от Гуго, герцога франков (ум. 956), «много быстрых коней, грызущих удила». Этельстан ввёл законы, ограничившие продажу лошадей в его королевстве, один из которых гласил, что «никто не отплывёт с конём за море, если только не желает подарить его», а другой — что каждый землевладелец должен снаряжать двух конных воинов на каждый плуг, находящийся в его распоряжении. Очевидно, что в англосаксонской Англии кони использовались в военных кампаниях. Однако не существует свидетельств, что англосаксы когда-либо сражались верхом. Лишь после нормандского завоевания и конные воины стали использоваться собственно на поле боя.

Захоронение англосаксонского знатного воина с конём (VI в.), обнаруженное в 1997 г. на базе ВВС Lakenheath

Битва при Фарнеме кое-что доказала. Никакие враги не могли безнаказанно перемещаться по королевству Альфреда. Викингам ещё удавалось совершать мелкие набеги на окрестности, но как только они попытались выступить крупными отрядами, им преградило путь англосаксонское войско. Теперь скандинавы сидели на острове Торни под пристальным взором Эдварда. Он знал, что какое-то время даны никуда не двинутся, поскольку их предводитель был тяжело ранен. Альфред отправил к Эдварду гонцов, сообщая ему, что вскоре прибудет помощь. Но в новой военной системе, разработанной Альфредом, был один серьёзный недостаток. Срок службы воинов Эдуарда подходил к концу, у них заканчивались припасы. Люди должны были вернуться домой, но ряд обстоятельств помешал Альфреду с другой частью фюрда прибыть во время. Англосаксы утратили своё стратегическое преимущество, и их противники не преминули этим воспользоваться.

Даны из Нортумбрии и Восточной Англии, которые ранее принесли Альфреду положенные клятвы и передали заложников, выбрали самый неподходящий (для англосаксов) момент, чтобы нарушить договоренность. Корабли из Дэнло, которыми командовал некий Сигферт, появились у английских берегов. Когда Альфред понял, что эти 140 кораблей направляются в западные области его королевства, перед ним встала дилемма. Сто вражеских кораблей двигались к Эксетеру, а остальные сорок прибыли в Пилтон на побережье Северного Девоншира. Возможно, появление этой флотилии заставило Ассера, который был в то время епископом Шерборна, оставить Жизнеописание короля Альфреда незаконченным. В очередной раз враги Альфреда пытались напасть на его королевство одновременно с разных сторон, как поступил перед Эдингтоном Гутрум. Вопрос заключался в том, как король поступит на этот раз.

Сюрприз на западе

Альфред поспешил в Эксетер, но сначала отправил небольшой отряд в Лондон, к гарнизону под командованием Этельреда Мерсийского. Но элдормен Мерсии уже не мог изменить ситуацию с Торни, поскольку Эдвард успел договориться с данами и отпустить их после обычного предоставления заложников и принесения клятв. Датчане нашли убежище у Хэстена в Бенфлите, где собиралось большое войско.

Этельред со своим гарнизоном и часть вновь созванного фюрда, которую Альфред прислал с запада, выступил в Бенфлит. Решать проблемы на востоке предстояло теперь элдормену Мерсии. Добравшись до Бенфлита, Этельред не мог поверить в свою удачу: Хэстен с частью своего войска отправился в набег во внутренние области Мерсии. Однако в лагере осталось достаточно много викингов. Сообщение Англосаксонской хроники позволяет нам составить некоторое представление о составе сил, противостоявших Альфреду:

«Хэстен построил укрепления в Бенфлите и после этого отправился грабить, а большое войско оставалось на месте. Воины ополчения пришли туда, разбили данов, разрушили укрепления, захватили всё, что было внутри, — добро, женщин, детей — и привезли в Лондон. А из кораблей часть разбили, часть сожгли, часть отвели в Лондон или Рочестер».

Некоторые викинги привезли с собой даже свои семьи. Видимо, потерпев окончательное поражение по другую сторону пролива, они намеревались поселиться в Англии. Но и здесь их дела складывались не очень хорошо. Элдормен Мерсии захватил всё, что смог, в том числе те корабли, которые решил не уничтожать. Но случилось и кое-что ещё. Этельред захватил жену и детей Хэстена, один из которых, как мы помним, был его собственным крестником.

Пленников отправили к королю Альфреду. Это было сделано в надежде, что их присутствие при королевском дворе в качестве заложников заставит Хэстена подчиниться. Однако Альфред решил иначе. Он вернул Хэстену его семью и в придачу послал ему дары. Возможно, Альфред, как и подобает доброму христианскому правителю, соблюдал заключенный ранее договор, а возможно, в этом поступке было заключено скрытое послание Хэстену. В любом случае, заложники были Альфреду не нужны. Для Хэстена эта кампания превращалась в очередную неожиданность.

Вернувшись в Бенфлит и встретившись с женой и сыновьями, Хэстен в полной мере осознал, что за напасть на него обрушилась, и, вероятно, оценил великодушие короля. Глядя на дымящиеся остовы своих кораблей и разрушенные укрепления, он понимал уныние своих воинов, недавно обращённых в бегство и разлученных с семьями. Но опытный викинг не собирался сдаваться. Он собрал остатки своей флотилии и отправился в Шубери, чтобы оттуда обратиться за помощью к данам из Нортумбрии и Восточной Англии. Тех не пришлось долго уговаривать. Старому воину было ясно, что королевство Альфреда слишком сильно, чтобы его можно было завоевать, используя привычную тактику. Даже при том, что король воевал на западе — благодаря обдуманному плану датчан разделить силы противника, — следовало считаться ещё и с отрядами Этельреда и Эдуарда. Более того, где бы ни находились викинги, неподалёку всегда оказывалась хорошо защищённая крепость.

Голод в Батинтоне

Итак, получив новые подкрепления из отрядов Восточной Англии и Нортумбрии, Хэстен избрал новую стратегию. Конечно, мерсийские земли к юго-западу от Уотлинг Стрит были хорошо защищены, но Хэстен, вероятно, предполагал, что у него больше шансов закрепиться в западной части королевства. Пока Альфред стоял со своими воинами у стен Эксетера, наблюдая, как другое скандинавское войско бежит к своим кораблям, Хэстен принял решение совершить рискованный переход на запад. На что именно он надеялся, остаётся загадкой. Теперь, когда войны сыновей Родри Мавра завершились, валлийские властители были в союзе с королём англосаксов. Возможно, люди Хэстена собирались помочь своим сородичам в Эксетере. Так или иначе, Хэстен и его войско покинули Шубери и двинулись вверх по течению Темзы, старательно минуя все англосаксонские укрепления. Однако, когда они свернули в реку Северн, опасности этого необыкновенного предприятия стали очевидны.

По словам Этельверда, то, что произошло дальше, «прославляли старики». Англосаксы учились побеждать своих врагов. Прославленный (по словам Этельверда) элдормен Уилтшира Этельхельм, который в 887 г. от имени своего короля отвозил дары в Рим, «приготовился выступить с конным отрядом». Его воины вместе с верным элдорменом Этельнотом, который, возможно, командовал пешим войском, и королевскими тэнами из бургов, расположенных к востоку от реки Паррет, а также к западу и востоку от Селвуда, севернее Темзы и западнее Северна, выступили против врага. Вскоре к ним присоединился Этельред Мерсийский, который вёл собственное большое войско. Однако викингов ожидала ещё одна неприятная новость. Похоже, что теперь в число их врагов вошли и жители Уэльса. Следовало оставить всякую надежду на союз с валлийцами. Хэстен разбил лагерь на берегах реки Северн, в местечке под названием Батинтон — возможно, это место можно отождествить с Батинтоном к западу от Шрусбери, — и выжидал. В Батинтоне за несколько лет до этого останавливался небольшой викингский отряд, и не исключено, что выбор Хэстена был обусловлен именно этим обстоятельством. Знакомое место могло стать не только безопасным убежищем, но и пунктом сбора всех датских войск, участвовавших в сложной стратегической игре против англосаксов. Однако объединённые силы англосаксонского королевства подошли с тыла и встали по обоим берегам реки, заперев викингов в их лагере. Любая попытка прорваться на запад была заблокирована войском Мервина Поуисского. Всё это удалось проделать в отсутствие Альфреда, который находился на западе — настолько он укрепил политическое единство англичан. Масштаб этой военной кампании и её быстрота свидетельствуют, что англосаксы поняли: нельзя позволить скандинавам объединиться.

Шли недели. Бурги снабжали осаждавших едой и всем необходимым, в то время как викинги в лагере были вынуждены есть собственных лошадей. Происходившее за наспех сооружёнными укреплениями Батинтона было одновременно человеческой трагедией и полной военной победой. Предводителей скандинавского войска охватило отчаяние. Когда англосаксы наткнулись на это гордое конное войско и заставили его повернуть к Батинтону, у него, несомненно, были какие-то цели. Теперь эти люди оказались перед лицом медленной и мучительной смерти на глазах противника. Даны умирали один за другим. В 1838 г. на этом месте было найдено около 300 черепов и фрагментов скелетов — возможно, свидетельство кровавой битвы, которая вот-вот должна была произойти. Нужно было что-то предпринять, поскольку других шансов выжить у них не было.

Викинги решили — скорее вынужденно, нежели из стратегических соображений — попытаться прорваться. Бой был жестоким: сотни ослабевших от голода людей погибли, пытаясь спастись. Вероятно, викинги намеревались пробиваться на восток. Восточный берег реки охранял англосаксонский отряд, отделившийся от основного войска. Каким-то образом данам удалось напасть на них, и последовавшая битва стоила жизни королевскому тэну Ордхеаху. Викинги, находившиеся в безвыходной ситуации, сражались отчаянно, и похоже, что в ходе битвы многим из них удалось бежать. Но это дорого им стоило. Никто из выживших никогда не забудет Батинтон.

Честер

Даны, вырвавшиеся из Батинтона, точно знали, куда им следовало направиться: обратно, на север, к собственным базам в Эссексе. Здесь едва бредущие захватчики встретились с подкреплениями из Восточной Англии и расположились на отдых, поскольку 893 г. подходил к концу. Но их вождям было ясно, что остаться в Эссексе надолго не удастся — слишком уж близко к англосаксонским бургам и Лондону. Хэстен принял новое решение — возможно, по совету выживших воинов из Нортумбрии — и отправился в отдалённый древний город Честер. Город был заброшен со времён римского владычества, но его прочные стены всё ещё стояли. Добравшись туда, викинги могли бы разбить лагерь и спокойно перезимовать, а весной с новыми силами выступить в поход. Кроме того, там они оказались бы ближе к своим союзникам в Нортумбрии и к королю Гвинеда, от которого датчане могли ожидать поддержки. А прямо за Ирландским морем лежала скандинавская твердыня — Дублин. Но древний город на северо-западе Мерсии, всё ещё известный некоторым как «город легионов», находился на расстоянии многих миль и как раз в той стороне, откуда они только что пришли. Если даны собирались туда добраться, им надо было выбрать обходной путь, на котором их не подстерегал бы англосаксонский фюрд. Поэтому они отвезли женщин, детей, корабли и все добытые богатства в земли Восточной Англии, а потом выступили в Честер по огромной дуге, через север, отчаянно пытаясь избежать встречи с силами англосаксонского короля. Викинги так заботились о том, чтобы снова не попасться, что шли и ночью, и днём. Их план почти удался. Воины Альфреда тенью следовали за ними, но не смогли помешать им обосноваться в Честере. Тогда Альфред вернулся к тактике, которую он применял в окрестностях лагеря Гутрума после победы при Эдингтоне. Англосаксы захватили весь скот, который был в окрестностях, убивали всех данов, застигнутых вне крепости, сожгли посевы и пустили коней, чтобы они съели всё в округе. На это понадобилось два дня, после чего Альфред покинул Честер, предоставив зиме возможность довершить начатое.

 

894 г. Датчане переосмысливают ситуацию

И к весне 894 г. викинги на своём опыте убедились в его правоте. Умирая от голода, они снова отправились в путь. Но вместо того чтобы идти через опасные земли Мерсии на восток, они отправились в Уэльс, в королевство своего бывшего союзника, Анарауда ап Родри, короля Гвинеда, верность которого королю Альфреду была вызвана, возможно, его отчаянием от неудачных союзов с данами. Двигаясь на юг, викинги грабили центральные области Уэльса, пока не осознали, что не могут двигаться дальше без риска столкнуться с союзниками Альфреда. Предводители данов понимали, что надо повернуть назад, на восток, туда, где остались их корабли и припасы. Путь, который они избрали для этой цели, наглядно свидетельствует о военных успехах Альфреда. В центральном Уэльсе викингское войско развернулось и направилось на север, в Нортумбрию, обогнув вдоль северной границы Мерсию, прежде чем двинуться более безопасным маршрутом, через Линкольншир и Восточную Англию, на юг, к острову Мерсей в Эссексе. Англосаксонская хроника объясняет, что они избрали этот кружной путь — возможно, наиболее хитроумный с тех пор, как в 865 г. сыновья Рагнара высадились в Англии, — «для того чтобы фюрд не мог их настичь». Вскоре к этому войску присоединятся скандинавы, уставшие от приключений на западе. Отряд, находившийся в Эксетере, решил отплыть домой. На обратном пути они попытались захватить какую-нибудь добычу, зайдя в бухту Чичестера, но были отброшены воинами гарнизона. Они потеряли множество кораблей и людей в этой злосчастной попытке напасть на один из лучших бургов Альфреда.

Этельверд упоминает ещё одно войско, которое действовало в том году в южных водах. Его возглавлял Сигеферт, предводитель Йоркских викингов, который вскоре, после смерти знаменитого Гутфрита Йоркского, станет королём Йорка. Вероятно, это было то самое войско, которое отправилось к побережью Северного Девоншира несколькими месяцами ранее. У Сигеферта имелись свои, не вполне ясные амбиции. В итоге он оставил берега Северного Девоншира и отплыл в Дублин, где поссорился с ещё одним родичем Ивара Бескостного, вождём по имени Сигтриг. Это был важный момент. Не одно поколение скандинавских королей стремились объединить в своих руках власть над Йорком и Дублином и тем самым создать скандинавскую империю на севере Британии. Жестокая борьба между скандинавскими династиями из Дублина и Йорка продолжалась, пока потомки Альфреда боролись за распространение своей власти на север и стремились ограничить влияние этих воинственных властителей.

Хорошим примером того, как изменялись перспективы в ходе этих военных кампаний, является свидетельство Этельверда о действиях элдормена Этельнота. После того как Сигеферт появился в южных водах, элдормен выступил прямо к Йорку. Мы не знаем, сколько именно людей он взял с собой. Этельверд утверждает, что в Йорке Этельнот «сошёлся» с противником, но непонятно, что он имеет в виду. Столь же туманно и его заявление в следующей фразе, что нортумбрийские скандинавы «раскрыли» (разграбили? захватили? или, наоборот, покинули?) земли между рекой Уэлленд и лесами Кестивена, к западу от Стэмфорда, что в Линкольншире. Область, о которой идёт речь, примерно соответствует нынешнему Ратленду. Возможно, визит элдормена в Йорк имел своей целью предостеречь нортумбрийцев от действий как в Дэнло, так и где бы то ни было ещё. Путешествие Этельнота свидетельствует о том, что Альфред и его приближённые с тревогой следили за ростом могущества скандинавской Нортумбрии. Но говорит оно и о другом. Дни старого воина Хэстена были сочтены, и теперь англосаксы, возможно, рассматривали Йорк и его короля Гутфрида как тот центр, откуда контролировались все враждебные действия против англосаксонского королевства.

В это время войско Хэстена, вернувшееся в Эссекс, искало место для зимнего лагеря. Неизвестно, кто повёл их по Темзе к Ли. В этот момент Хэстен исчезает со страниц истории. Он мог умереть — возможно, от тех тягот, которые он претерпел в предыдущий год, — хотя странно, что такое значительное событие не упомянуто в источниках. Как бы то ни было, преемник Хэстена был не менее решительным, чем он сам. Осенью 894 г. он решил двигаться вдоль границы между англосаксонскими и скандинавскими территориями, установленной договором между Альфредом и Гутрумом. В Хертфорде, в 20 милях вверх по течению от Лондона, викинги разбили зимний лагерь. Для войска, которое пережило за последнее время столько катастроф, это был смелый шаг. Отсюда даны угрожали Лондону, зная, что в этой враждебной местности они находятся в меньшинстве. Лондон станет последним театром военных действий в долгих кампаниях Альфреда Великого.

 

895–896 гг. Последние кампании

Осень 895 г. Хертфорд

Летом 895 г. лондонцам, наверное, казалось, что всё очень просто. Королевские тэны из бурга отправятся с войском к викингскому лагерю в Хертфорде и сокрушат противника. Но случилось так, что поход завершился катастрофой. Вместо того чтобы осадить лагерь, лондонский отряд решил атаковать данов, которые за прошедшие месяцы отдохнули и построили укрепления. Когда битва при Хертфорде закончилась, четыре королевских тэна остались на поле боя. Это, однако, не обескуражило Альфреда, который придумал совсем другой и весьма успешный способ обращения с данами.

С приближением осени Альфред осознал, что викингское войско, расположившееся в Хертфорде, могло с лёгкостью уничтожить богатый урожай, который предстояло собрать жителям Лондона. Он не мог этого допустить, поэтому, когда пришло время жатвы, он расположился севернее Лондона со своим войском. Но нужно было ещё какое-то сдерживающее средство — не станет же огромное войско стеречь викингов постоянно. Поэтому Альфред обратился ещё раз к военному опыту каролингов. Англосаксонская хроника рассказывает, что однажды король верхом поехал вверх по реке Ли посмотреть, где её можно было перекрыть, так чтобы датчане не смогли вывести свои корабли. Подобно тому как поступил Карл Лысый на Марне в 862 г. и как неоднократно будет делать в будущем сын Альфреда Эдуард, король, найдя подходящее место, возвёл по двум берегам укрепления, перекрывшие реку. Когда началось строительство, те, кто выжил при Батинтоне и Честере, живо представили себе последствия. Они не были готовы выдерживать ещё одну продолжительную осаду, так что на принятие решения не ушло много времени. Альфред овладел искусством войны с данами. Викинги из Хертфорда снялись с лагеря и, бросив свои корабли на произвол судьбы, бежали вдоль границы, установленной Уэдморским договором.

Зима 895 г. Бриджнорт

Даны уходили со всей возможной скоростью, подгоняемые страхом: за ними двигалось конное войско англосаксов. В хертфордском лагере лондонцы, многие из которых всё ещё испытывали горечь от давешнего поражения, осматривали свою добычу. Множество викингских кораблей привезли в Лондон и присоединили к растущему англосаксонскому флоту. Другие, которые по той или иной причине сочли непригодными, уничтожили на месте. Преследуемые противниками даны добрались до Бриджнорта на реке Северн, где стали лагерем и приготовились к худшему.

Мы ничего не знаем о переговорах между Альфредом и предводителем войска, засевшего в Бриджпорте. Мы не знаем, выпали ли на их долю лишения, подобные тем, что им пришлось претерпеть в Батинтоне и Честере, хотя, скорее всего, так оно и было. Нам известно только, что к лету следующего года они разделились и покинули это место, чтобы никогда не воссоединиться вновь. Некоторые вернулись к своим семьям в Восточную Англию, другие исчезли в Нортумбрии. Те же, у кого не было ни земли, ни ценностей, после неудачной английской кампании решили вернуться на континент. Эти викинги на Рождество появились с новыми кораблями в Шуази на Уазе. В Анналах монастыря святого Вааста упоминается пришедший из Англии вождь викингов Хункдеус. Был ли это тот самый предводитель, который стал преемником Хэстена и угрожал Лондону? Действительно ли он в конце концов внял требованию Альфреда покинуть его королевство? Мы можем лишь догадываться о том, почему он (если это был он) распустил войско в Бриджнорте. Наиболее правдоподобное объяснение — смерть Гутфрида Йоркского в августе 895 г., заставившая скандинавов искать новых предводителей. В свете этого представляется, что визит Этельнота в Йорк в 894 г. имел большее значение, чем мы можем предполагать. В любом случае, великие военные кампании Альфреда Великого закончились. Он проведёт последние три года своей жизни в заботах о духовном и материальном благоденствии своего весьма расширившегося королевства.

Различия между войнами 871–878 и 892–896 гг. бросаются в глаза. Для первых характерны большие сражения, которые велись ожесточённо до полного изнеможения, не приносили плодов ни одной из сторон и приводили к патовым ситуациям. Хитростью и коварством Гутруму в 878 г. удалось достичь цели, вынудив Альфреда бежать в холодные пустоши Сомерсета. По иронии судьбы, король англосаксов смог заложить основы для нового типа войны лишь после того, как вернул себе престол, одержав победу при Эдингтоне, где оба войска строили традиционную «стену щитов». Здесь всё было поставлено на карту. Победа в одной ключевой битве дала Альфреду время и возможности для того, чтобы провести преобразования, позволившие англосаксам в дальнейшем долго и согласованно сопротивляться захватчикам. Для военных действий в Англии между 892–896 гг. характерна сложная и продуманная стратегия, предполагавшая использование крепостей с гарнизонами, многочисленных конных разъездов, пеших армий — хотя не менее важным элементом были мужество и железная решимость англосаксонских воинов, которые в итоге решили дело при Эдингтоне.

Войны закончились, но опасность не исчезла. Как всегда, эту опасность несли волны омывавших Англию морей. И последнее, что мы рассмотрим, описывая войны с викингами Альфреда Великого, — это необычное морское сражение у южных берегов Англии.