Сказка Синтии превращалась в явь. Во всяком случае, в течение следующей недели. Хотя Наоми всегда маячила рядом, она очень заинтересовалась историей Дакоты и прочла все, что было в библиотеке у Синтии. Леди по соседству оказалась архитектором-реставратором и дала Наоми кучу книг на волнующую ее тему. Наоми казалось, что она попала на небеса.

П. Т. выказал себя таким преданным и любящим мужем, о каком Синтия могла только мечтать, хотя она все еще не была уверена, имел ли их брак официальную силу. П. Т. сказал, что согласен жениться снова, и она восприняла его готовность с энтузиазмом. П. Т. приходилось уезжать для участия в презентациях, в которых его сопровождал Альварез, но большую часть времени он проводил с Синтией, работая дома. В его отсутствие она выполняла поручения своего босса и без труда поддерживала необходимые деловые контакты.

Жизнь складывалась как нельзя лучше, и Синтия была полна надежд.

Единственное, что не могло не волновать ее, – это все растущая обеспокоенность ее мужа. Что-то шло не так, но он отказывался обсуждать это с ней. Иногда она бросала на него случайный взгляд и замечала, что в его глазах поселился страх. Если она спрашивала принца о причине тревоги, он тут же замыкался в себе и неизменно отвечал:

– Мы обсудим это сразу после торгов.

В спальне же он умел заставить ее забыть обо всем на свете. Однажды он крепко прижал ее к себе и страстно прошептал:

– Синтия, никогда не бросай меня. Что бы ни случилось, помни, как сильно я люблю тебя!

Синтия не один раз вспоминала его слова, и ее охватывало нехорошее предчувствие.

В то утро они сидели в кухне и пили кофе. В дверь позвонили. У П. Т. не было ни одной запланированной встречи, да и часы показывали всего девять утра. Синтия и принц вопросительно переглянулись.

– Оставайся здесь, – приказал он.

Захватив пистолет Наоми, он осторожно направился к входной двери. На нем были лишь старые серые спортивные брюки.

Синтия уже давно заметила, как ее квартира «обросла» личными вещами принца. Каждый раз, возвращаясь, он привозил с собой новую одежду, которая теперь валялась повсюду. Синтия всегда гордилась своим талантом поддерживать идеальный порядок, но, к своему удивлению, не возражала против безалаберности мужа. Наверное, потому что была безумно влюблена.

– Возвращайся, – приглушенным голосом сказал он, когда заметил, что она идет за ним.

Он выразительно посмотрел на ее ночную сорочку, которая едва доходила ей до середины бедер. Это был его подарок, сделанный без повода только вчера. Проходя мимо магазина, он решил зайти и купить какую нибудь милую вещицу. Его внимание привлекла эта кружевная сорочка, на которой было написано: «Мой принц – лягушка, но я жду чудесного превращения со дня на день».

– Посмотри, кто там, – тихо отозвалась она, указывая на глазок в двери.

Он возмущенно вздохнул, не желая мириться с ее упрямством, но сделал так, как она советовала.

– Черт побери! – воскликнул он, положил пистолет на стол и начал открывать многочисленные засовы. – Вот тебе и планы на утро.

Синтия знала, что он имеет в виду: когда полчаса назад они вместе принимали душ, он делился с ней своими «планами», а она краснела в ответ. Он заверил ее, что она, кстати, в последнее время краснеет гораздо реже.

В квартиру ввалились Рут, Элмер и Альварез. Они заговорили хором, так что ничего нельзя было понять. Альварез закатывал глаза, словно желая показать, как его достала эта парочка.

Синтия не видела своих похитителей с тех пор, как они вернулись на Манхэттен. Они тепло обняли ее. На Элмере был его любимый аквамариновый спортивный костюм и знакомые голубые замшевые ботинки. Рут напоминала леденец. На ней был розовый топ и розовые узкие джинсы. Их прически привели Синтию в изумление: такие начесы можно было зафиксировать только с помощью двух баллонов лака для волос.

Пока Синтия провожала их в гостиную, Рут и Элмер обменивались восхищенными комментариями по поводу убранства ее квартиры. Альварез окинул Синтию вызывающим взглядом и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Негодяй!

– Что общего у адвокатов со сперматозоидами? – холодно спросила она.

Альварез застонал, а П. Т. растянул губы в улыбке.

– Только один из трех по-настоящему работает.

– Как смешно! – сухо отозвался Альварез. Обратившись к П. Т., он сказал: – У тебя засосы на шее. Она что, вампир?

– Угомонись, Дик, – заметил принц.

Привлеченные ароматом кофе, все направились в кухню. П. Т. обнял Синтию и попытался приободрить, боясь, что замечание Альвареза ее оскорбило. На самом деле Синтия и не думала обижаться, зная, что Дик дурачится.

– Пойдем со мной, дорогая, – обратился Элмер к Рут. – Давай покажем этим недотепам, что такое настоящий южный завтрак.

П. Т. и Синтия обменялись гримасами отвращения. Похоже, что эта банда засела здесь надолго.

– Что вы хотели, Дик? – спросил П. Т.

– Я привез на подпись важные документы. И если бы я побыл с этими сумасшедшими еще немного, то перерезал бы себе вены гитарными струнами или пилочкой для ногтей, которую забыла Наоми. П. Т., ты знал, что женщины подкручивают ресницы? У них есть для этого специальное орудие. Жуткого вида. Похоже на пыточные ножницы. И мне кажется, что я слышу голос Элвиса даже во сне. Я бы не посмел в этом признаться, но что скрывать? Я знаю тексты всех его песен. Так, где Наоми? Я должен хотя бы на ком-то отыграться. Я вспоминаю ее каждый раз, когда спотыкаюсь об эти чертовы стулья.

Синтия и П. Т. обменялись изумленными взглядами.

– А насколько безопасно было привозить сюда Элмера и Рут? Вдруг мафия, чтобы выйти на след Наоми, установила слежку за Рут?

Альварез лишь пожал плечами.

– Один из агентов, что охраняют мою квартиру, отправился с нами. Он нас изрядно запутал, прежде чем мы добрались сюда. Пока никто ничего не заметил, хотя дом в Хобокене был просто выпотрошен несколько дней назад. О, не волнуйся. Мы стараемся быть осторожными. Пойду разбужу Наоми. Как ты думаешь, она очень обрадуется, если найдет меня в своей кровати абсолютно голым?

– Ну, не знаю… Если ты уже загадал последнее желание перед смертью, то рискни, – отозвалась Синтия.

Спустя несколько минут они сидели за кухонным столом в ожидании печенья, которое румянилось в духовке. На столе уже были расставлены блюда с яичницей, тостами и сосисками, грозившими холестериновым взрывом.

Элмер, заметив, что П. Т. не отпускает руки Синтии, гордо улыбнулся:

– Похоже, что моя работа уже почти подошла к концу.

– Почти? – удивленно отозвался принц.

– Ну, в сказках всегда загадывается три желания, – подмигнув, ответил Элмер.

О-о!

– Что еще за сказки? Снова будете вспоминать ирландские поговорки, от которых меня просто тошнит? – спросил Альварез.

Элмер нахмурился и погрозил ему пальцем.

– Смотри, сделаю тебя следующим объектом.

Все засмеялись, но Альварез остался невозмутим.

– Думаю, мне надо пойти и разбудить Наоми.

– Нет! – дружно закричали все.

– О каких трех желаниях ты говорил, Элмер? – поинтересовалась Синтия: коротышка сказал, что его работа в отношении нее и П. Т. почти закончена.

– Три самые прекрасные вещи в мире – это цветущий сад, парусник в море и женщина, которая держит на руках новорожденного малютку.

Малютку? Он говорит о ребенке?

Синтия побелела от ужаса, а П. Т. чуть не подавился кофе. Альварез громко захохотал.

Элмер бросил на него грозный взгляд, словно желая предупредить, что может превратить адвоката в жука.

– Не стоит так реагировать, парень. Ни один здравомыслящий мужчина не откажется от счастья быть отцом. И тебе, возможно, придется испытать это счастье раньше других.

– Мне? Ни за что! – отозвался Альварез.

– Знаешь, тебе, наверное, стоит пойти и разбудить Наоми, – подмигнув сидящим за столом, сказал Элмер.

– Ты хочешь сказать, что я и Наоми?.. – Дик покачал головой, словно эта мысль его потрясла.

– Знаешь, если кошка долго ждет мышку у норки, то у нее есть все шансы на успех.

– Прекрати говорить загадками, – вспылил Альварез. – И чтобы закрыть эту тему раз и навсегда, скажу, что Наоми даже не посмотрит в мою сторону. Она бы с удовольствием затянула удавку на моей шее! А лучше не на шее, а на других, более ценных для меня частях тела.

– Что-то ты очень горячишься, – заметила Синтия.

– Ты серьезно? Альварез и Наоми? – недоумевая, переспросил П. Т.

– Ни за что! – снова закричал Альварез и с грохотом поставил кофейную чашку на стол.

Похоже, он впервые в жизни покраснел.

– Элмер, с какой стати ты решил сделать меня своей новой мишенью? Занимайся кем-нибудь другим, а меня оставь в покое.

– Человек, которого повесят, может без опаски заплывать в океан, – сказал Элмер. – Не стоит бороться с неизбежным, парень.

– К черту судьбу! И если ты хоть на минуту допускаешь, что я и Наоми будем вместе, то я первый готов над тобой посмеяться.

– Ты обо мне говоришь, Энрике? – ледяным тоном спросила Наоми.

Все обернулись, открыв от удивления рты.

Наоми стояла, прислонившись к дверному косяку, и смотрела на Альвареза. На ней было платье Синтии из кремовой мерцающей ткани. Талию она перехватила широким поясом. Она сделала новую прическу и уложила волосы роскошными золотистыми локонами. Все замерли, потому что благодаря этому наряду Наоми едва ли не впервые продемонстрировала все достоинства своей великолепной фигуры. Кто знал, что такое возможно? Альварез нашелся первым.

– Наоми, ты выйдешь за меня замуж? – Он обратил на Элмера испуганный взгляд. – Я не говорил этих слов! Это ты заставил меня сделать такое признание?

– Кто, я? – с деланным возмущением произнес Элмер.

– Я согласна, – ответила вдруг Наоми и сама удивилась больше всех. – Я этого не говорила. Честное слово, я не хотела этого! Элмер, прекрати, я не выдержу.

В ее глазах появились слезы, и она пулей выскочила из комнаты.

– Какого черта, что происходит? – закрыв лицо, простонал Альварез. – Я слышу голоса.

– С ирландским акцентом? – улыбнулся П. Т., радуясь, что внимание волшебника отвлечено от его персоны.

– Да, – с тревогой в голосе признался Альварез.

– И что говорят тебе эти голоса? – благоговейно спросила Рут.

– Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Если уж жениться, то за компанию, – произнес ошарашенный Альварез.

– Надо же, – удовлетворенно сказал Элмер. – Я был прав.

– Полагаю, речь идет о твоей предстоящей свадьбе, – с улыбкой обратилась к Дику Синтия.

– Что все это значит? – спросил адвокат, и великолепный загар, которым он так гордился, почему-то приобрел зеленоватый оттенок.

– Это значит, что скоро тебя окольцуют, – радостно отозвался П. Т.

– Наоми? – еще больше позеленев, еле вымолвил Альварез.

Он так и не получил ответа, потому что в это мгновение прозвучал громкий выстрел, за которым последовали еще два. Они донеслись из коридора… А туда только что выскочила Наоми!

Не могла же Наоми совершить самоубийство из-за того, что ей открылась перспектива совместного проживания с Альварезом? Или могла? Синтия ломала голову и не находила ответа.

Все бросились к выходу. На пороге лежали двое мужчин, раненных в плечо и ногу. Вооруженные агенты ФБР и полицейские в форме приводили их в чувство. Наоми стояла у стены. На ее лице был неописуемый ужас. Альварез без колебаний подошел и крепко обнял ее за плечи. Должно быть, она стала свидетельницей перестрелки. А может, выскочила из квартиры Синтии и натолкнулась на мафию? Агент с отвращением поднял за хвост змею… которая была талисманом удачи Сэмми Капуто.

Оказалось, что приезд Рут и Элмера в квартиру Синтии был тщательно распланированной операцией. Агенты позволили Альварезу сопровождать их, так как знали, что мафия уже сидит у них на хвосте. К счастью, все отделались легким испугом. Очевидно, Сэмми Капуто не мог похвалиться большой проницательностью. Но главное, Наоми больше не было нужды прятаться, так как Сэмми благополучно препроводили в тюрьму.

Был полдень. Невозможно даже поверить в то, что за три часа случилось столько всего. Рут и Элмер уже отправились в Хобокен, чтобы немного навести там порядок. Альварез помогал Наоми упаковывать вещи, чтобы отвезти ее туда же.

Синтия и П. Т. с горечью осмотрели кухню. Еда, которой можно было накормить дивизион, так и осталась нетронутой. Синтия вздохнула и, бросив на принца лукавый взгляд, неожиданно предложила:

– А что ты скажешь на то, чтобы пойти немного поспать?

– Я давно говорил, как сильно тебя люблю? – ответил П. Т.

– Очень давно. Даже не помню, когда это было в последний раз. А может, лучше сразу перейти от слов к делу?

По дороге в спальню они заметили Альвареза и Наоми, которые слились в страстном объятии. Адвокат не хотел ни на минуту оставлять свою возлюбленную. Они целовались и не замечали никого вокруг.

Синтия посмотрела на П. Т., он взглянул на нее.

– Удивительно! – в один голом воскликнули они. Но Синтия решила, что на самом деле нет ничего удивительного в том, что сказка снова стала былью. Нет ничего невозможного для тех, кто верит в счастливую развязку. В этом за прошедшую неделю она убеждалась уже не раз.

– Поздравляю, принц Феррама, – сказал президент «Дональдсон и Дональдсон», тепло пожимая руку П. Т. – Мы рассчитываем на большой успех.

Синтия отпила шампанского и ощутила легкое головокружение. Она прислонилась к стене в зале заседаний корпорации Феррама и огляделась вокруг. Вечеринка по случаю открытия дня торгов была в разгаре. Она с восхищением наблюдала за мужем, одетым в шикарный черный костюм, рубашку от Ральфа Лорена и галстук с красным узором, подаренный его другом Альварезом, считавшимся большим знатоком по части модной одежды. Принц прирожденный бизнесмен, решила Синтия. Он так красив и умен, что его предприятие просто обречено на успех. Не так уж плохо для человека, который относился к конкуренции снисходительно, как и положено аристократу.

Да, Синтия была законной женой принца. Элмер здорово удивил их, когда показал свою лицензию. Синтия получила в мужья настоящего принца. Но сегодняшний день был всецело его днем, он имел право праздновать свою выстраданную победу.

Торги стали настоящим триумфом. Спрос на акции намного превысил предложение. Первоначальная цена акций, составлявшая пять долларов, тут же поднялась на два пункта. Если эти цифры перевести в итоговые суммы, то выходило, что Феррама и Фридманы могли рассчитывать на семь миллионов долларов прибыли. Не менее радужные перспективы открывались и для Джейка, и для Альвареза.

В сумочке Синтии лежал чек на миллион долларов – так П. Т. решил компенсировать ее материальные и моральные издержки. Синтия еще не знала, примет ли этот щедрый подарок, но мысль о том, что она может это сделать, доставляла большое удовольствие.

П. Т. перехватил ее взгляд, и она поняла, что он хочет сказать: «Мы отпразднуем только вдвоем. Скоро. Очень скоро». Синтия и сама не могла дождаться этого момента.

Она удивлялась тому, что в ее жизни за каких-нибудь три недели произошли такие колоссальные перемены. За что ей даровано столько счастья сразу? Как ей удалось найти заветный цветок с четырьмя листочками?

«Удача приходит тонким ручейком, зато несчастья наваливаются ураганными волнами».

Она вздрогнула, услышав это неожиданное предупреждение. Снова работа бабушки? Или, может, она боится быть слишком счастливой, боится сглазить удачу?

– Как дела? – спросил Альварез, подходя к ней. Он выглядел расслабленным. Наверное, любовь к Наоми изменила его. Во всяком случае, все, кто знал любвеобильного адвоката, только диву давались, видя, как он обхаживает красотку Наоми.

– Хорошо. А у тебя?

П. Т. бросил в их сторону насмешливый взгляд и подмигнул. Синтия подмигнула в ответ.

Альварез, который стал невольным свидетелем этой сцены, вдруг сказал:

– Я забыл поздравить тебя. Наоми мне рассказала, как ты сумела обработать босса еще в замке. Кстати, это означает, что у тебя больше нет претензий? Черт побери, П. Т. всегда меня удивлял. Он умеет добиться поставленной цели! Но кто же мог предположить, что на этот раз его накроет волной?

Он ухмыльнулся, словно его рассмешили собственные слова.

Синтия встревоженно посмотрела на него.

– О чем ты говоришь?

– О нашем плане. О соблазнении неприступной Синтии Салливан. Ты попалась!

– Да, можно сказать и так. Очень смешно, да?

– Ну, не стоит так уж убиваться. С женщинами это случается, ведь перед П. Т. невозможно устоять. Кроме того, в случае с тобой все пошло не по плану. Да уж, хорошо смеется тот, кто смеется последним. В конце концов, ты получила не самого плохого мужа.

Синтии показалось, что ее сердце наливается свинцом.

«Значит, все это было подстроено с самого начала. Я так и знала. Я говорила это себе сотни раз, но мне хотелось надеяться на лучшее. Я снова начала мечтать, и что же?!»

– Конечно, я никогда не думал, что ты поверишь в эту сказку о принце…

– Сказку?

– Когда ты догадалась, что он не настоящий принц?

«Он говорит, что П. Т. лишь притворяется принцем? Но как такое возможно? Он обещал… Он говорил: «Доверься мне». Если он солгал, то чего от него еще ждать? Он лгал все время, даже когда говорил, что любит меня. Я выставила себя на посмешище».

– Я думаю, что такая конфетка, как ты, догадалась обо всем с самого начала.

Альварез игриво взглянул на нее. В его представлении «конфетка» было эквивалентно комплименту. Она не имела права сердиться. Он не был намеренно жесток. Он просто не видел, что своими словами словно вонзил в ее сердце кинжал.

Напустив на себя равнодушный вид, Синтия беззаботно сказала:

– Я не могла понять, зачем вы вообще затеяли эту игру.

– Ты шутишь? Когда пять лет назад мы решили покорить рынок туфлями от Феррама, сказка о принце стала настоящей находкой. Не думаю, чтобы мы так быстро добились успеха, если бы не этот рекламный ход.

Вот все и встало на свои места. Но, к сожалению, на сложившейся картинке Синтия не находила для себя места.

Она была шокирована услышанным. Ее глаза затуманили слезы, и она вдруг натолкнулась взглядом на принца. О нет, не принца, а обычного Питера Феррама. «Проклятие! Не принц, не муж, не любовник, никто!» Он стоял в окружении своих подчиненных, среди которых была и Морин. Вдруг он заметил пристальный взгляд Синтии.

Как в замедленной съемке, она увидела, что он все понял. Он вопросительно посмотрел на нее и перевел взгляд на Альвареза, стоявшего рядом. Снова посмотрев на жену, он заметно побледнел и произнес: «Нет!»

Она не знала, что произошло потом, потому что сорвалась с места и бросилась из зала. Он догнал ее, когда она собиралась войти в лифт.

– Прочь! – прорыдала она.

– Никогда!

Остановив закрывающуюся дверь, он вошел следом за Синтией и попытался обнять ее. Она с силой оттолкнула его.

– Позволь мне все объяснить.

Она сердито вздернула подбородок.

– Ты приехал в замок для того, чтобы соблазнить меня и вынудить не обращаться в суд?

– Нет… да… Это не так просто, как кажется, моя красавица.

– И что же ты хочешь сказать в свое оправдание? – взорвалась она. – Ты приехал в роли опытного искусителя, но влюбился в меня до потери рассудка? Никакого волшебства не было. Ты, Элмер и твои сестрички были в сговоре с самого начала! Ты решил поймать акулу на живца, чтобы похвастаться новым трофеем?

– Синтия, все было не так. Тебе надо успокоиться и проявить благоразумие. Я все объясню.

– Я проявлю благоразумие! – закричала она еще громче. Сделав несколько глубоких вздохов, она взяла себя в руки и произнесла ровным голосом: – Я хотела задать последний вопрос. Ты настоящий принц?

– Формально да.

Она с отвращением охнула.

– Формально?

– Дик купил для меня титул и остров на Канарах. Но если отнестись к твоему вопросу серьезно… Принц ли я? Конечно, нет, и никогда не мечтал им стать.

– Откуда ты?

– Из Пуэрто-Рико.

Она прижала кулак к дрожащим губам, чтобы подавить крик.

– Синтия, какая разница?

– Глупец! Если ты не понимаешь, в чем разница, то ничего не смыслишь ни в мечтах, ни в надеждах. Но самое главное, ты ничего не смыслишь в доверии.

Двери лифта со свистом открылись, и она вышла, гордо подняв голову. Она не знала, надолго ли ее хватит: казалось, ее сердце разбито.

Вдруг она услышала, как он шепчет вслед:

– Я люблю тебя.

Это признание должно было принести ей счастье. Но не в этом мире! Ее надежды были погребены в стране несбыточных грез, и теперь она точно знала; что сказок не бывает.

Синтия чувствовала себя ужасно несчастной.

Первый раз за неделю она вышла из квартиры. Она сидела на скамейке в Центральном парке и наблюдала за кормившими уток детьми, гуляющими влюбленными парами, полицейскими, охраняющими их покой… Одним словом, за жизнью, которая продолжалась, несмотря на то, что Синтия чувствовала себя раздавленной и оскорбленной.

Никогда она не простит Феррама за то, что он возродил ее веру в чудеса лишь затем, чтобы посмеяться над ней. Она избегала встреч с этим негодяем и даже сменила номер, чтобы не слышать страстных признаний, которые он оставлял на автоответчике. Если бы она не знала, какой он искусный притворщик, то могла бы снова поверить в его искренность. Однажды ей даже показалось, что он плачет. Ха! Слезы мужчины, который клялся, что не помнит, когда плакал в последний раз.

Элмер, Рут, Наоми, даже Альварез, готовый извиниться за свои слова на коленях, постоянно атаковали Синтию, но она была непреклонна. Для нее они стали тем, чем были в самом начале, – вражеским лагерем.

– Любовь мужчины проходит быстрее, чем солнце скрывается за горизонтом, – пробормотала Синтия.

Ей будет очень сложно забыть Феррама. Она пыталась напомнить себе старую поговорку: «Как птица не оставляет следа на ветке и корабль не оставляет следа на водной глади, так мужчина не оставляет следа в сердце женщины». О, она боялась, что в случае с ней это, увы, не соответствует действительности! Феррама всегда будет с ней. Всегда.

В понедельник Синтия собиралась вернуться на работу. Она надеялась, что жизнь быстро войдет в привычное русло. Она выживет. Акулы всегда выживают. Но она вернется на биржу другой Синтией Салливан. Она станет мудрее – она хорошо усвоила жестокий урок. Никому не доверяй. Никому не прощай обиды. Никогда не отпускай свое сердце в угоду глупым мечтам.

– Это волшебный замок?

Синтия вздрогнула. Голос ребенка вернул ее в действительность.

Маленькая девочка лет четырех, одетая в потертый джинсовый комбинезон, присела на скамейку рядом и с интересом разглядывала дом Синтии, видневшийся за парком. Малышке он вполне мог показаться дворцом.

– Да, милая, можно сказать и так.

– Я когда-нибудь стану принцессой, – болтая ножками, сказала девочка.

Ее светлые волосы были заплетены в две аккуратные косички, завязанные красными ленточками. Девочка была красива, как куколка, но из небогатой семьи – судя по прохудившимся кроссовкам и одежде с заплатками.

– Я в этом не сомневаюсь, красавица. А где твоя мама? Она, наверное, волнуется.

Девочка указала на группу детей, стоявших у озера. За детьми следили две женщины, которые, судя по их усталому виду, не приседали с самого утра.

– Это мисс Пенни. Она работает в центре. Она читает мне «Золушку» каждый день.

– Вот здорово! Значит, ты любишь сказки, да?

Девочка кивнула.

– Но у нас не очень много сказок. Только «Золушка». Мисс Пенни говорит, что купит нам еще книг, но не сейчас…

Молодая женщина – очевидно, та самая мисс Пенни – подбежала к ним.

– Диана, нельзя уходить без спросу. Ты же знаешь правила. – Она повернулась к Синтии: – Простите, если она докучала вам. У нас катастрофически не хватает сотрудников. Мы хотели бы дать этим детям все самое лучшее, но в итоге еле-еле сводим концы с концами.

Она беспомощно пожала плечами.

– Диана не доставила мне ни малейших проблем. Наоборот, я получила удовольствие от беседы с ней, – сказала Синтия, но ее мысли с этого момента были заняты только одним: Диана, как и Синтия, была ребенком из неблагополучной семьи.

По дороге домой Синтию чуть не сбил подросток на велосипеде, настолько она была погружена в раздумья. По иронии судьбы у него из наушников неслась песня «Я так одинока, что хочется плакать». Синтия вдруг ощутила, что ей давно уже перехотелось плакать.

Придя домой, она тут же принялась за поиски своих старых детских книг. Она была настроена решительно. А если уж ирландка решит за что-то взяться, то лучше не становиться у нее на пути.

«Пусть я не сделала свою жизнь сказкой, но могу помочь другим почувствовать прикосновение волшебства. Принцесса Диана, скоро твои мечты сбудутся».

П. Т. был так одинок, что хотелось плакать.

Прошла неделя после торгов. В тот день мир для него окрасился в черный цвет. По поручению Синтии его вещи были доставлены в офис. В коробке он нашел сухую записку: «Прошу не звонить и не беспокоить меня. Если ты испытывал ко мне хотя бы десятую долю чувств, о которых говорил, то с уважением отнесешься к моему желанию. Синтия Салливан».

То, что она подписалась своей девичьей фамилией, было красноречивее всех слов. Но его ждал еще один удар. Она прислала ему и чек, на обратной стороне которого нацарапала: «Ты выиграл. Поздравляю. Только будет ли твой сон крепким, как у людей с чистой совестью?»

Он не хотел быть навязчивым, но понимал, что ради возвращения к ней согласен на все, поэтому согласился на эксклюзивное интервью в программе Барбары Уолтерс. За двадцать судьбоносных минут он рассказал обо всем: о красивой легенде, которая должна была стать его трамплином в мир большого бизнеса, и о том, чего он в итоге лишился. Он не назвал имени Синтии, но надеялся, что она посмотрит эту программу и поймет, как он страдает. Он верил, что она простит его.

Но, к сожалению, интервью имело обратный эффект.

На следующий же день акции Феррама возросли в цене на два пункта. Его фото можно было увидеть на всех первых полосах светской и деловой хроники. Журналисты без устали рассуждали о том, кто сумел разбить сердце неприступного принца. Его фото с пассиями прошлого приводились и подробно обсуждались на страницах газет. Один из европейских историков даже опубликовал статью, в которой утверждалось, что Феррама действительно происходит из королевской семьи, а его отец был не кем иным, как испанским принцем, которого лишили права наследования трона.

Синтия, наверное, подумает, что это еще одна тщательно спланированная рекламная кампания. Она решит, что он снова не останавливается ни перед чем, лишь бы добиться процветания компании, реализовать свои честолюбивые планы, как делал это в прошлом.

П. Т. был в отчаянии, о чем свидетельствовал его следующий поступок: он отправился к Элмеру, выступавшему в «Джерси-сити», за советом.

В перерыве, под громкую музыку и крики зрителей он спросил:

– Что мне делать, Элмер? Я люблю ее. Она любит меня. Я так думаю. Я ничего не понимаю. Ты должен знать ответы.

– О, парень, разве ты не знаешь, что существует три категории мужчин, которые не понимают женщин? Молодые, старые и среднего возраста.

– Ты мне очень помог, – язвительно заметил П. Т.

– Как аукнется, так и откликнется… И теперь твое раскаяние не стоит выеденного яйца.

– Можно перестать говорить загадками?

– Не надо искать легких путей.

– Так что же мне, продать компанию? Пойти по миру? Приползти к ней на коленях?

– Словами гору с места не сдвинешь. Словами даже не тронешь жестокого сердца. Подумай, что бы она хотела получить, от чего бы она ни за что не отказалась.

П. Т. понятия не имел. Вернее, имел. О да!

– Она мечтает о принце.

– Ты убил ее мечты. Верни их ей, и она простит тебя.

П. Т. не знал, по силам ли ему такая задача, но все же не намерен был отступать. Он будет лучшим из принцев, которые только появлялись в Нью-Джерси. Он поразит ее своей галантностью. Она упадет в обморок от его манер и осанки. Он покорит ее сердце своим обаянием так, что другие принцы с ним и сравниться не смогут.

Но сначала он должен помолиться.

Синтия вернулась на работу месяц назад, и мало кто узнавал в ней прежнюю мисс Салливан. Она стала еще жестче. Еще амбициознее. Еще холоднее в обращении с друзьями и знакомыми. Она знала, чего хотела.

Но один день в неделю она позволяла себе быть другой. Этот день она проводила в центре для детей из неблагополучных семей.

Благодаря ее деловой хватке центр получил десять тысяч долларов дотаций. Она вытрясла душу из всех: из босса, из клиентов, из коллег – из всех, с кем ее сталкивала работа. Теперь здесь была хорошая библиотека, видео и стерео. В помещении сделали прекрасный ремонт: стены покрасили в яркие цвета – зеленый, желтый, голубой, а на детской игровой площадке установили новые качели, горки и карусели. Появились и добровольцы, помогавшие педагогам и воспитателям.

Маленькая принцесса Диана сидела рядом с Синтией. На голове у девочки красовалась тиара, сделанная двадцать пять лет назад. Когда-то давным-давно она принадлежала другой девочке… Акула фондовой биржи, неумолимая Синтия Салливан, читала сказку о Золушке пятый раз за день, и Диана благоговейно ее слушала. И вдруг тишину нарушили громкие звуки фанфар. Три дюжины детей, шесть сотрудников, несколько добровольцев как по команде привстали и озадаченно переглянулись.

Директор центра Пенни Уилкинс шагнула к Синтии и спросила:

– Это ты придумала?

Ее прервали звуки трубы. Синтия вспомнила, что так же торжественно звучала музыка во время трансляции из Букингемского дворца. Она вспомнила, как вместе с мужем смотрела эту передачу во время их короткого медового месяца, который они проводили у Синтии. Тогда они были в постели, и… Синтия вдруг заподозрила неладное. Неужели он осмелился?

Музыка не смолкала, и вдруг перед входом в помещение торжественно появились стражники с невозмутимыми лицами. Их наряды поражали воображение – так, должно быть, выглядела свита какого-нибудь великого короля прошлого. Стражники перестроились в два ряда и подняли шпаги так, что образовалась арка. Один из них громко объявил:

– Принц Перико Томас де ля Феррама.

Пенни засмеялась, а Диана мечтательно вздохнула.

Никогда еще Синтии не доводилось быть свидетельницей такого зрелища! Этот тролль… Этот подлец, разбивший ее мечты… Этот красавец, который был ее мужем, направлялся к ней!

Диана восхищенно ахнула. Все зааплодировали. А Синтия закрыла лицо. Когда она снова решилась взглянуть, он подошел совсем близко. О небеса! Он двигался с непринужденностью человека, который всю жизнь прожил во дворце.

На нем был бархатный костюм: облегающие брюки, заправленные в кожаные сапоги, и доходившая до середины бедра туника, перехваченная красивым ремнем. Наряд довершала меховая мантия до пола и золотая корона.

Он выглядел смешно.

«Но почему мое сердце так стучит? Почему на глаза наворачиваются слезы? Почему я вижу слезы в его глазах, и они приводят меня в трепет?»

Синтия попыталась было встать, но Пенни твердой рукой удержала ее.

– Не порть праздник, Синтия. Хотя бы ради детей, – умоляюще сказала она.

Синтия взяла себя в руки и прошептала мужу, галантно склонившему перед ней колено:

– Ты выставил себя на посмешище.

– О да, миледи, да, моя уважаемая жена! – согласился он.

– Так он твой муж? – прошептала Пенни. – Упасть и не встать!

Лучше не скажешь!

– Что это за шоу, П. Т.? Ты снимаешь это на камеру? И все ради роста прибыли?

П. Т. надменно задрал подбородок и вытащил из-за пояса свиток.

– Я прибыл к вам, великолепная леди, чтобы огласить нижеследующее…

Он развернул свиток, но он тут же снова свернулся. Нисколько не обескураженный случившимся, принц пробормотал:

– Кто посмел подсунуть мне дешевый бумажный свиток?

Синтия прикрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку.

«Я не стану смеяться. Ни за что!»

– Я хочу объявить во всеуслышание, что принц Перико Томас де ля Феррама нежно любит свою жену, принцессу Синтию Кейтлин Салливан Феррама, и принадлежит ей душой и сердцем.

Синтия фыркнула.

Он метнул в нее негодующий взгляд и продолжил:

– История знает немало примеров, когда мужчины сворачивали с пути истинного, но женщины являли им свою милость и даровали прощение.

– Не эта женщина!

– Поэтому я клянусь, что больше не солгу своей жене.

– А как другим?

– Не надо на меня давить, детка, – пробормотал он и сдвинул непослушную корону, постоянно норовившую упасть с его головы.

Наверное, эта корона принадлежала кому-то, у кого была очень большая голова, хотя и у П. Т. она была немаленькой.

– Я хочу отдать в руки моей жены все, чем владею.

– Так ты хочешь, чтобы я занялась твоими делами? Поздно, парень. Я работаю только с избранными клиентами.

– Обещаю отвезти ее на остров и показать ей наши совместные владения. – Он перевел дух и тихо пробормотал: – Вулканы, змеи и прочее.

Синтия, больше не в силах сдерживаться, засмеялась.

Его лицо словно по волшебству озарилось нежной улыбкой. Она попыталась напустить на себя строгий вид, но ей это не удалось.

– И пусть всем будет известно, что жена принца, законная принцесса, может отдавать своему мужу королевские повеления. Женщины больше не смотрят в его сторону, телевизионщики вывернули наизнанку его душу, а за спиной все над ним потешаются…

– Довольно. Хватит. Твоя мысль мне понятна.

– Этот документ подписан многочисленными свидетелями страданий, которые пережил принц Феррама в последние несколько недель. Велика его печаль и глубока в его сердце рана, оставленная ушедшей от принца женой, которая обязана быть своему вельможному супругу соратником и единомышленником.

Синтия открыла от удивления рот.

– Я потрясена! Кто это сочинил? Элмер?

Она была глубоко тронута искренностью и восхищена безрассудством Принца.

Он напустил на себя оскорбленный вид и запрокинул голову назад, что едва не стоило ему… короны.

– Автор я, и много перьев сломалось, прежде чем были подобраны нужные слова.

– Да, слова прекрасные, с этим не поспоришь.

Он одарил ее страстным взглядом.

– У великого принца Перико де ля Феррама есть только одна просьба к его вельможной жене, принцессе Синтии Кейтлин Салливан Феррама. Если она даст ему еще один шанс, он обещает сделать ее самой счастливой женщиной в королевстве. И дом их будет полная чаша. Принц даже согласен переехать в покои принцессы, хотя точно знает, что с ней будет счастлив даже в шалаше. В гараже принца всегда к услугам принцессы лимузин, янтарный пикап, БМВ и лошади на выбор. Принц обязуется выучить все народные ирландские танцы. Принц готов смириться с круглосуточным пением Элвиса Пресли… Да что там, он готов на все, лишь бы вернуть любимую принцессу.

Синтия потеряла дар речи.

Он смотрел на нее, и ему казалось, что если эта тишина продлится дольше, он потеряет над собой контроль. В его глазах она прочитала и страх, и уязвимость. Она выдерживала паузу. Тогда он дал знак одному из своих стражников и сказал:

– Принесите главный дар. – Обратившись к Синтии, он тихо добавил: – Я очень на него надеюсь. – И протянул ей завернутый в шелковую ткань подарок. – Для вас, миледи, последнее творение от Феррама.

Синтия нерешительно посмотрела на сверток. Развернув алую ткань, она увидела хрустальные туфельки. Конечно, это был какой-то материал (необыкновенный материал!), но он полностью имитировал хрусталь. Синтия вопросительно посмотрела на принца.

– Они называются «Мечта Синди». Сначала я думал назвать их «Синдерелла», но второе название показалось мне гораздо поэтичнее.

Он взял хрустальную лодочку из ее рук, снял с ее ноги туфлю и надел на нее новую туфельку. У нее все-таки был девятый размер, а не седьмой с половиной, как эта хитрая лисичка утверждала вначале. Но какая разница…

Приложив одну руку к груди, а второй коснувшись щиколотки своей избранницы, он спросил умоляющим тоном:

– Ты будешь моей Синдереллой?

– Да, – прошептала она.

Как она могла ответить иначе? Как могла не простить мужчину, который готов был выставить себя на посмешище, лишь бы завоевать любовь прекрасной дамы? Как она могла жить без этого коварного негодяя?

– Да, – повторила она, на этот раз громче, так как в ее сердце уже не оставалось ни тени сомнения.

– Да? Ты сказала «да»? – Он закрыл глаза и на какое-то время словно погрузился в молитву. – О, благодарение Господу! – воскликнул он и поднялся на ноги. – Мое колено болит немилосердно…

Не скрывая радости, он прижал ее к себе. Корона свалилась у него с головы и упала с громким стуком. Он взглянул на возлюбленную, и его лицо снова стало серьезным.

– Ты никогда не пожалеешь… – Он остановился, потому что слезы мешали ему говорить.

Он прикрыл лицо рукой, пытаясь взять себя в руки, затем открыл глаза и хрипло сказал:

– Мне так жаль, что я причинил тебе боль.

– Я знаю, – прошептала она. И была искренней.

Осознав, что свидетелями этой трогательной сцены стало так много людей, она потянула его в кладовую.

– Синтия, если бы я мог стать для тебя принцем, я бы стал им, – поклялся он в перерыве между страстными поцелуями и объятиями.

– Феррама, какой же ты все-таки глупец, – ответила она. – Разве ты не знаешь, что уже стал им для меня? Ты мой принц. Навсегда!