Короткий зимний день подходил к концу. Щеки пощипывал морозец, в ярких солнечных лучах порхали крошечные ледяные искорки, и оттого казалось, будто вокруг раскинулось хрустальное королевство. Фиррина и Оскан уютно устроились в длинных низких санях, зарывшись в гору мехов, а мерцающий белый мир проносился мимо. Сани тащили шесть огромных белых вервольфов, их задние лапы неутомимо шагали по снегу, а передние месили воздух, будто поршни живой машины. Рядом ехали еще сани — с провизией, дровами и снаряжением, без которого на дальнем севере не выжить. Эти сани тянули другие шесть вервольфов, тоже белые. На бегу люди-волки постоянно поводили носами, будто искали дорогу к макушке мира по запаху.

Северные вервольфы явились к пещере короля Гришмака накануне, объявив о своем прибытии громкими криками и лаем. Даже Фиррина заметила, что их язык немного отличается от языка людей-волков, живущих в Призрачных землях. С ними вернулся и гонец короля, отправленный три дня назад на поиски. Это была волчица, она приблизилась к Гришмаку и приветствовала его. Вид у нее был очень довольный.

— Они были далеко к северу и востоку отсюда, мой господин, — сообщила она человеческим языком, — но немедля откликнулись на твой зов.

Король кивнул и повернулся к новоприбывшим. Те взвыли, выражая свое почтение.

— Люди-волки Ледового царства, у меня для вас важное поручение, — сказал он. — Этот человек — Фиррина Фрир Дикая Северная Кошка из рода Линденшильда Крепкая Рука, королева Айсмарка и союзник нашего народа. Кроме того, нас с ней связывают узы дружбы, и безопасность и благополучие этой особы для меня превыше всего.

Огромные белые вервольфы с любопытством посмотрели на девочку и принюхались, запоминая запах Фиррины и ее облик. При этом их свирепые волчьи морды ненадолго приобрели почти невинное выражение. Затем северные люди-волки как один вскинули головы и завыли.

— Я поручаю вам доставить королеву Фиррину и ее советника ко двору снежных барсов у Мировой оси, где королева пригласит владыку барсов присоединиться к нашему союзу против империи Полипонт. Вы будете отвечать за ее безопасность и благополучие. Ни капли крови не должно пролиться, кроме вашей, ничье дыхание не должно остановиться, кроме вашего. Если смерть заступит вам путь — вонзите зубы ей в глотку, если неудачи ополчатся против вас — сражайтесь с ними. А когда госпожа наша луна пройдет половину своих преображений, королева Фиррина должна снова вернуться сюда, в эту пещеру. Все ясно?

Вожак белых вервольфов — ее звали Гринельда Кровавый Зуб — выступила вперед. Она была на голову выше самого короля, а Фиррине и Оскану показалось, что во рту у нее зубов, как деревьев в лесу.

— Владыка Тараман-тар и его снежные барсы — жестокий народ, мой король, — прямо сказала она. — Но человеческая королева вернется к тебе живой и здоровой, или мы умрем, защищая ее.

— Благодарю, Гринельда Кровавый Зуб. О большем я не прошу, — помолчав, ответил Гришмак и обратился к Фиррине: — Теперь ты видишь, как опасно то, что тебе предстоит. Снежные барсы ни перед кем не в ответе. Если не понравишься им, они убьют тебя.

Чувство долга не позволило Фиррине отступить. В ту минуту она с радостью свалила бы всю ответственность на кого-нибудь другого, но понимала, что не может так поступить. Она рождена, чтобы нести это бремя и преодолевать опасности. Поэтому девочка просто кивнула, стараясь держаться непринужденно, будто отправиться с гости к барсам-убийцам для нее — обычное дело.

— Прежде чем я отправлюсь в путь, король Гришмак, я прошу вас приютить Оскана Ведьмака до моего возвращения или… — помедлив, добавила она, — до моего невозвращения.

Услышав свое новое имя, Оскан потерял дар речи, но быстро опомнился и сердито воскликнул:

— Только попробуй уехать без меня! Я пойду пешком, а когда замерзну в снегу, вернусь с того света в облике призрака! И тогда твоя жизнь превратится в сплошной кошмар. Я стану таким изобретательным и вредным привидением, каких еще свет не видел! Тебе будет казаться, будто вместо еды тебе подают помои, вместо питья — кровь. Я буду выть и стонать ночи напролет, и ты никуда от меня не скроешься. Не надейся, что у меня не получится, Фиррина, королева Айсмарка. Поверь мне, уж я тебя достану!

Фиррина посмотрела на своего советника и убедилась, что и правда он едва сдерживает негодование — глаза Оскана так и сверкали. В такие минуты она побаивалась его, но на сей раз страх быстро вытеснили благодарность и облегчение.

Вот и отлично: не придется ехать к снежным барсам одной!

— Что ж, король Гришмак, мы больше не будем злоупотреблять твоим гостеприимством, — сказала девочка. — Мы с моим советником отправляемся во дворец владыки Тараман-тара.

Вервольф кивнул.

— Как пожелаете, госпожа, — сказал он, втайне испытав облегчение оттого, что не придется делить кров с таким сердитым колдуном. — Мы будем с нетерпением ждать вашего возвращения.

Сани подскочили на ухабе, и мысли Фиррины вернулись к настоящему. Вервольфы продолжали мчаться на север быстрее ветра, а Оскан вовсю любовался красотами заснеженной земли вокруг. Вот они проехали сквозь маленькую рощицу, Оскан обернулся и долго еще смотрел на оставшиеся позади сосенки.

— Дальше к северу деревья уже не растут, — пробормотал он. — Здесь заканчиваются земли людей и начинается царство дикой природы.

Впереди простиралась белая равнина, укрытая снежным покрывалом. Солнце уже скрылось за горизонтом, короткий зимний день догорал последними розовыми отсветами. И по мере того как он угасал, впереди над землей разгоралось чистое сияние Тихой звезды.

Ведьмак неотрывно смотрел на звезду.

— Оскан! — окликнула его Фиррина. — Почему ты так хотел ехать со мной в страну снежных барсов?

Юноша повернулся к ней.

— Если у тебя ничего не получится, Фиррина, и ты погибнешь, пытаясь заполучить в союзники Тараман-тара, Айсмарк погибнет вместе с тобой. Сципион Беллорум будет править железной рукой по своему разумению, провозглашая верховенство науки и машин. Наука и машины — это, может, само по себе и не плохо, они ведь могут сделать жизнь легче. Но видится мне, империя захочет властвовать и над всем остальным. Для магии и тайн не останется места: ведь для имперцев природа — это всего лишь огромный склад, где можно взять все необходимое для науки и машин. Где будет мое место в таком мире? Я стану бродягой, ненужным мусором, который волны выбросили на песок. Конечно, можно было бы попробовать и такую жизнь, но только из чистого любопытства. — Он снова обратил свой взор к небу, где один за другим распускались бутоны звезд. — Уж лучше умереть быстрой смертью в когтях снежного барса, пасть жертвой силы природы, чем выгореть, как лампа, в которой кончилось масло.

Девочка кивнула — она его очень хорошо понимала.

— Ты, наверное, давно уже об этом думаешь. Я так и знала, что ты скажешь что-нибудь в этом роде. — Она вдруг улыбнулась. — Только посмотри на нас. Мы едва выросли из детства, а уже ворчим по поводу перемен, как старики. Интересно, а можно родиться старым? Иногда мне кажется, что со мной как раз это и случилось. Как же нам одолеть неумолимое движение вперед? Как нам победить силу науки?

Оскан хмыкнул.

— На какой вопрос сначала ответить? Можно ли родиться старым? Да, я вот сейчас чувствую себя на все девяносто. Что же до остального, то наука нам не враг, ведь она принадлежит людям. Она помогает нам понять красоту нашего мира и сделать так, чтобы в нем стало лучше жить. Но империя хочет заграбастать науку в свое единоличное пользование. Для имперцев двигаться в будущее — значит отбросить все старое, будь то хорошее или дурное. Наука дает им новые способы уничтожения людей, а остальное их не интересует.

— Думаешь, все ученые сеют зло? — спросила она.

— Маггиор Тот тоже ученый, — ответил Оскан.

— Да, — согласилась девочка, вспомнив опыты и эксперименты, над которыми она корпела еще год назад… В прошлой жизни. — Он бы сделал так, чтобы наука служила добру.

— Да. И я уверен: он далеко не единственный такой ученый, есть и другие.

Они замолчали, прислушиваясь к скрипу снега под полозьями. Остатки солнечного света уже стекли с небосклона, и холодные звезды равнодушно подмигивали путешественникам, мерцающие и искрящиеся, как кристаллы льда.

Вервольфы продолжали неустанно мчаться вперед, принюхиваясь к ледяному воздуху, чтобы не сбиться с пути к Мировой оси. А когда над горизонтом всплыла ущербная луна, они приветствовали свою повелительницу дружным воем и остановились.

Люди-волки торопливо разгрузили вторые сани и поставили низкую палатку, в которой могли уместиться все сразу. Когда все было готово, Гринельда Кровавый Зуб вежливо поклонилась и спросила, не желают ли королева и ее советник присоединиться к ее собратьям в их скромном убежище.

Фиррина с должным достоинством кивнула и, опершись на мохнатую лапу, сошла с саней. Многослойная палатка из выделанной кожи была довольно просторной, пол ее тоже выстлали мехами, а по углам расставили маленькие жаровни. У входа горел большой костер, и двое вервольфов, усевшись на корточки, поджаривали на вертелах мясо для гостей. Оскан несколько минут наблюдал за ними (за это время мясо сначала подгорело, потом упало в золу), затем сказал, что они с королевой предпочли бы сами приготовить себе ужин, и отобрал у горе-поваров вертела.

Вервольфы вздохнули с облегчением, поклонились и убежали помогать сородичам с обустройством лагеря. Но вскоре стало ясно, что Фиррина готовит не лучше людей-волков, и Оскан взял дело в свои руки.

— Меня все равно уже тошнит от мяса, — шепнула девочка, пока другие не слышали. — Я готова убить за буханку хлеба или миску морковки.

— Ну, хотя бы за яблоко! — в ответ прошептал Оскан.

Фиррина согласно закивала.

— Никогда не думала, что буду мечтать о капусте или репе, но сейчас овощи кажутся мне пищей богов. Сил никаких нет жевать это непрожаренное мясо.

— Думаю, от снежных барсов другого угощения тоже не дождешься. Хорошо еще, если мы сами не угодим к ним на обед.

— Тогда пусть подавятся, — сердито ответила Фиррина.

К ее удивлению, Оскана эти слова безумно развеселили.

Временами, подумала она, мальчишек понять невозможно.

Все двенадцать белых вервольфов и двое людей втиснулись в палатку трапезничать, а сразу после ужина люди-волки завалились спать. В такой тесноте было не до церемоний, зато благодаря жаровням и мохнатым телам в палатке было достаточно тепло, ночной холод не в силах был проникнуть в этот теплый кокон. Фиррина и Оскан тоже скоро заснули и проснулись в холодном поту — вервольфы приветствовали начало нового дня душераздирающим воем.

За вчерашний день они успели забраться так далеко на север, что солнце поднималось на небо часа на три, не больше. А потом, ближе к цели путешествия, и вовсе настанет вечная ночь. Позавтракали по настоянию Гринельды Кровавый Зуб очень быстро, потом вервольфы свернули лагерь и отправились дальше. Уже через несколько минут они снова бодро взбивали снег, прокладывая себе путь к Мировой оси.

Вокруг расстилалась бескрайняя снежная равнина, где глазу не за что было зацепиться, разве что иногда попадались жутковатые корявые изваяния, выточенные ветрами из плотного снега.

Когда они были уже на подходе к королевству снежных барсов, погода снова начала портиться. Фиррина думала, что холоднее просто не бывает, но мороз все крепчал, покрывая сани толстой ледяной коркой. Верхние из шкур, в которые кутались Фиррина и Оскан, задубели, и даже шерсть вервольфов смерзлась в блестящие мерзлые иглы. Воздух жегся от колючего холода, который мог в секунды заморозить открытые участки кожи. Солнце нещадно слепило глаза, хотя вервольфы и позаботились о людях, вручив им защитные «очки» — пластинки из китового уса с узенькими горизонтальными прорезями.

Впрочем, эта беда скоро осталась позади: однажды утром вовсе не рассвело, и Фиррина поняла, что они вступили в царство вечной ночи. Оскан не мог надивиться на чудеса природы. Час за часом звездное небо открывалось им во всей своей красе, созвездия всплывали из-за горизонта и медленно карабкались к своим законным местам. Иногда, словно мазок кисти, мелькала падающая звезда, и Оскан, как ребенок, невольно загадывал желание: чтобы они победили в войне и никто не погиб. Впрочем, он тут же спохватывался и с горечью напоминал себе, что первая часть желания вряд ли сбудется, а вторая вообще неосуществима.

Каждый вечер вервольфы встречали луну. Они останавливались на минуту и приветствовали воем ее серебристый свет. Даже полумесяца хватало, чтобы снега вспыхивали в ответ и делалось светло, как днем, только этот свет не слепил — он был гораздо более мягким, зыбким, волшебным.

Оскан и Фиррина понемногу теряли счет времени, а вместе с ним и чувство реальности. Без привычной смены дня и ночи им казалось, будто они погрузились в мир холодной красоты и их путешествие будет длиться вечно. И эта мысль им нравилась. Уж лучше прекрасные снежные равнины, чем война. Они уже почти забыли о том, что им надо спешить, что их ждут…

Но в один прекрасный день безмятежности настал конец. Снег все так же мирно скрипел под полозьями, однако Оскан почувствовал: в воздухе что-то изменилось. Юноша сел и завертел головой. Кроме бескрайней снежной глади, ничего не было видно…

— В чем дело? — забеспокоилась Фиррина.

— Погода меняется, — ответил Оскан, не отрывая глаз от далекой линии, где небо встречалось с землей.

— К худшему?

— Еще какому.

Фиррина тут же окликнула вервольфов, и сани остановились. Гринельда Кровавый Зуб вышла из упряжки, подошла к людям и низко поклонилась.

— Что случилось, моя госпожа?

— Оскан Ведьмак предвещает плохую погоду.

Волчица смерила взглядом юного королевского советника, понюхала воздух и что-то крикнула остальным на волчьем языке. Вервольфы сбились в кучу и заспорили, но из рычания, сопения, косых взглядов в сторону горизонта и задумчивых плевков на ветер ничего нельзя было понять.

Наконец Гринельда обернулась и сказала:

— Ведьмак прав, но знаки очень смутные. У нас впереди еще три дня.

— Два с половиной, — твердо поправил Оскан.

— Значит, соорудим укрытие. До границы владений снежных барсов еще четыре дня.

— И долго строить это укрытие? — спросила Фиррина.

Гринельда Кровавый Зуб покачала головой.

— Не больше часа. Мы можем идти еще два дня.

— Тогда давайте не будем терять времени, — велела Фиррина, вложив в этот приказ всю требовательность, на которую была способна.

Гринельда сделала реверанс, вернулась на свое место во главе упряжки, и с диким воем вервольфы помчались дальше.

Но как бы быстро ни неслись вервольфы по Ледовому царству, опередить бурю им было не под силу. Весь следующий день звезды не показывались из-за тяжелых туч, нависших над головами путешественников. Потом откуда-то издалека донесся странный вой и судорожные всхлипы, словно стая волков учуяла добычу. Это был голос ветра, ледяного и смертельного, который ненавидел все живое и был готов высосать жизненное тепло из всего, к чему прикоснется.

Весь день люди-волки неутомимо бежали вперед сквозь вечную северную ночь, но ветер и холод упрямо нагоняли их. Вскоре Фиррина и Оскан увидели над собой танцующую серую тень: это кружилась на горизонте метель, и ее пронзительные стоны раздавались все ближе.

В конце концов вервольфы остановилась и положили одни и вторые сани набок так, чтобы они образовали клин, направленный острием в сторону бури. Передки саней крепко-накрепко связали кожаными ремнями. Костяными ножами люди-волки быстро вырезали изо льда прозрачные глыбы. Чтобы лезвия стали острыми, они плевали на них и ждали, когда слюна застынет на морозе. Пока одни вервольфы нарезали глыбы, другие складывали их друг на друга, и скоро сани оказались слева и справа защищены ледяными стенами. Если смотреть сверху, убежище по форме напоминало лодку, стены его были высотой по плечо и слегка наклонены внутрь.

До начала метели оставались считаные минуты, но вервольфы действовали так быстро, что Фиррине и Оскану оставалось только диву даваться. Люди-волки споро накрыли пространство между санями толстыми шкурами от палатки, надежно привязав «потолок» к бортам. Ледяной пол, как обычно, выстлали мехами, вдоль стен поставили жаровни. После этого все путешественники втиснулись в укрытие и стали ждать неизбежной бури. На все про все у вервольфов ушло меньше часа.

А ведь опоздай они хоть на минуту — и никому было бы несдобровать. Ветер налетел будто из ниоткуда, он визжал и завывал, точно сонмище вампиров. Крыша из шкур трепыхалась, как живая, Фиррина и Оскан боялись, что ее сорвет, но кожаные ремни держали крепко, и вскоре королева и ее советник немного успокоились.

Когда страх отпустил, стало даже уютно. Ледяные стены надежно защищали от ветра, воздух внутри быстро согрелся, появилось ощущение покоя и безопасности. Даже мясо из запасов вервольфов казалось вкуснее, чем прежде, хотя Фиррина и Оскан продолжали мечтать об обычном сухарике или тарелке вареных овощей.

Наевшись, вервольфы принялись рассказывать истории и легенды своего северного племени. В них рассказывалось, как они охотились на огромных медведей и волшебных китов среди ледяных морей. Некий герой по имени Укпик сражался с демоном тьмы, их поединок продолжался целых полгода, но герой победил, вернул на небо солнце, и мир озарился светом. Да вот беда: демон тьмы ухитряется красть светило каждый год, погружая мир в зиму и ночь, и Укпику приходится вновь отвоевывать лето. К счастью, герой всегда успевает спасти солнце к приходу теплых месяцев.

В перерыве между сказками Фиррина рассказала вервольфам свою историю: о том, как Эдгар Отважный сражался с драконами у Волчьих скал. Вервольфам очень понравилась легенда, и они одобрительно зарычали, когда девочка закончила. И один Оскан заметил грусть на ее лице. Никто ведь не знал, что Фиррина вспоминает, как еще совсем недавно в канун Йоля Гримсвальд, королевский ключник, читал это сказание из Книги Предков, а она, уютно устроившись в кресле, слушала ее вместе с отцом. Это было так давно, когда Фиррина еще была ребенком…

Два дня бушевала метель, визжа, по меткому выражению Оскана, как «мешок ошпаренных кошек». Но время бури миновало, и ветер стал стихать. Наконец его прощальный вой растворился в благословенной ледяной тишине. Гринельда Кровавый Зуб приоткрыла полог палатки и выползла наружу. Метель замела стены снегом, сугроб длинным хвостом тянулся далеко в темноту за «кормой» убежища. А с наветренной стороны ледяные блоки сделались гладкими, будто рука великана натерла их до блеска.

Все выкарабкались наружу и выпрямились, радуясь возможности расправить плечи. И хотя мороз и не давал вдохнуть слишком уж глубоко, за два дня в компании двенадцати огромных косматых вервольфов Фиррина и Оскан так соскучились по свежему воздуху, что не могли надышаться. После удушливой тесноты палатки лучезарная красота морозной ночи казалась еще чудеснее. Когда все отдышались и размялись, люди-волки принялись готовить еду, и вскоре все снова грызли так опостылевшее людям мясо.

Когда с закуской было покончено, вервольфы мигом свернули лагерь, Фиррина и Оскан уселись в сани, и вервольфы повезли их дальше через ледовые равнины — туда, где простирались владения снежных барсов. И чем дальше они ехали, тем холоднее становился мир.

Вервольфы, очевидно, решили наверстать упущенное время и без устали бежали много часов напролет. Фиррина и Оскан любовались пышным шествием звезд по куполу из черного хрусталя, как вдруг от горизонта до горизонта небо вдруг вспыхнуло — огромное переливающееся полотнище света повисло над головами путников. Королева и ее советник дружно ахнули, а вервольфы остановились и торжественно завыли, запрокинув головы к свету.

— Что это такое? — спросила у них Фиррина. — Что за странные огни?

— Вуали владычицы нашей луны, госпожа, — ответила Гринельда. Огненная завеса в небе все переливалась, вспыхивая то красным, то желтым. — Появление их предвещает великую удачу.

Самое удивительное, что небо пылало совершенно бесшумно. Фиррине казалось, что такое необъятное пламя должно трещать и реветь подобно самому грандиозному костру, но водопады цвета рушились и колыхались на отсутствующем ветру сияющие знамена, а вокруг было тихо, как в пустом зале.

— Помнится, Маггиор что-то говорил мне об этом на географии…

— Неужели ты хоть иногда его слушала? — усмехнулся Оскан.

Он говорил шепотом, как будто присутствовал на представлении и боялся помешать.

— Этот свет, он как-то называется… Северное сияние, что ли?.. Да, точно! Северное сияние.

— И что это такое? Почему оно появляется?

— Точно не помню, — ответила Фиррина. — Магги говорил вроде бы про свет и как с ним что-то такое происходит наверху. Как-то так…

— Вот за это я и недолюбливаю науку. Вечно она норовит объяснить красоту. Разве нельзя просто наслаждаться?

— Но наука не мешает красоте быть красивой.

— Наука старается развеять ее чары. Мне больше по душе волчье название — вуали владычицы луны.

— Ты же сам спросил, что это такое.

— В следующий раз не рассказывай. Знание всего не делает мою жизнь лучше.

— Неправда. Ты просто пытаешься отрицать науку назло империи. Ты же сам говорил, что ее можно использовать во благо.

— Да, наверное, — нехотя согласился Оскан, — но пусть в мире останется чуточку магии. Немножко тайны. Так интереснее.

Вервольфы снова впряглись в сани, и путешествие продолжилось под великолепными бесшумными вспышками северного сияния. Спустя какое-то время на горизонте появились первые ледяные холмы, еще через час холмы плавно перешли в горы, которые горделиво тянулись ввысь, белым мерцанием озаряя вечную ночь. Северное сияние омывало белоснежные утесы синевой и глубоким багрянцем, а над самой высокой вершиной чиркнула по небу падающая звезда.

— Королевство снежных барсов, — сообщила Гринельда.

И вервольфы быстрее прежнего помчались вперед, туда, где возвышались ледяные горы.