До своего визита на виллу Акуарас Моргана ни разу не слышала упоминаний о лотерее цветов — теперь же о ней говорили, чуть ли не каждый день. На Хуамасе начала подниматься волна лихорадочного ожидания: даже Тереза вспоминала о лотереях, в которых когда-то принимала участие. По мере приближения срока лотереи в Лорензито становилось все веселее.

Однажды, когда Моргана была в городе, она заметила знакомую черную машину с гербом Риальта и бессознательно огляделась в поисках Фелипе. Когда же она заметила, что он выходит из большого разукрашенного здания вместе с Селестиной, ее охватил какой-то необъяснимый холод, и она поспешно пошла в противоположную сторону. Его темная голова склонялась к его прелестной спутнице, и ои, видимо, не замечал ничего вокруг. Было очень легко уйти незамеченной. Казалось странным, что Фелипе так увлекся, но, с другой стороны, Селестина так экзотически хороша, а Фелипе, в конце концов, живой человек, несмотря на его внешнюю отстраненность.

Моргана сделала покупки, которые ей поручила Неста, и вернулась к машине, стоявшей неподалеку. Там ее ожидал Хулио. Тех двоих нигде не было видно, но забыть о них оказалось нелегко.

Женится ли Фелипе на Селестине? Похоже, все на острове ждут этого. Да и Селестина, вероятно, не уехала бы так надолго из своей родной Португалии, если бы не ожидала этого. Но, в конце концов, разве они не подходят друг другу? Ее это ничуть не касается, но почему-то невозможно было об этом не думать.

Селестина так красива, что понравится любому мужчине, даже такому ценителю, как Фелипе. Но что у нее есть, кроме красоты? Происхождение из старинного аристократического рода, изощренность под стать его собственной и умение очаровать и задобрить любого мужчину, особенно такого неуловимого и выгодного жениха, как Фелипе. А если не считать этого, что еще? Какой-то инстинкт подсказывал Моргане, что чувства Селестины, пусть пылкие и, возможно, бурные, на самом деле поверхностны и эгоистичны, если говорить о настоящей любви.

Когда Моргана вернулась на виллу, там ее ожидало приглашение от Мариты Акуарас присоединиться к их компании в день лотереи цветов.

Она показала приглашение Несте:

— Не возражаете, если я присоединюсь к ним?

— Конечно нет. Вообще-то у меня тоже есть приглашение. Вы увидите, что это очень приятное событие.— Она одарила свою собеседницу озорной улыбкой.— Может, вам даже достанется роза.

— Боже избави,— откликнулась Моргана.— Меня уже предупредили о такой возможности и пытались выяснить, как я на это отреагирую.

— Надо понимать, это был Фелипе?

Моргана не без фатализма приподняла бровь:

— Кто же еще? Он считает, что вправе дергать и препарировать любого, кого захочет.

— По-моему, вы играете ему на руку, милочка.

— Вы хотите сказать, тем, что не терплю все его выходки безропотно?— В ее глазах вспыхнуло возмущение.— А что я еще могу делать — все спускать ему с рук?

Неста рассмеялась, наигранно-испуганно поднимая руки:

— Не нападайте на меня, Моргана-ле-Фэй!

— Как одеваются на праздник?— спросила Моргана. Неприятные мысли уже начали рассеиваться.

— Ничего особенно изысканного. Главный праздник — это День Поминовения, спустя несколько месяцев.— И встретив вопросительный взгляд девушки, Неста постаралась не думать о том, что этого праздника ей уже не увидеть. Она объяснила:— Каждый год в гавань входят корабли — копии тех, что когда-то открыли остров.

— И все надевают костюмы того периода?

— Непременно. В день главного праздника современное платье находится под запретом. — Она поспешила перевести разговор обратно на наступающий праздник, не желая останавливаться слишком долго на том, другом.— Но сейчас надо подумать, что вам надеть на праздник цветов. А что если нам вдвоем пойти посмотреть на ваши наряды? Моргана засомневалась:

— Мне не хотелось бы, чтобы вы лишний раз поднимались по лестнице.

— Вы прекрасно знаете, что ноге уже намного лучше.

— И все же…— Она помолчала.— Я принесу их сюда, вниз, и вам не надо будет двигаться.

Она быстро поднялась наверх и, открыв дверцу шкафа, внимательно рассмотрела его содержимое. Что же подойдет для праздника цветов?

Когда ее взгляд остановился на длинном черном бархатном платье, она горьковато улыбнулась. Это платье она, наверное, никогда не наденет: только совершенно непреодолимое желание заставило ее купить его в тот день многочисленных покупок. Оно только один раз облегало ее стройную фигурку — в одиночестве ее собственной спальни.

Улыбнувшись про себя, она повесила платье на место. Наверное, бессознательно, но ее привлек создаваемый им «колдовской» облик, хотя тогда она еще не видела этой книги. Она знала, что теперь оно для нее всегда будет символизировать Моргану-ле-Фэй, и поэтому надеть его будет очень трудно, даже если для этого и представится случай. Надо ощутить себя той самой Морганой-ле-Фэй, а современная Моргана Кэрол знала, что никогда не сможет подражать властности и жестокому очарованию королевы-колдуньи. Похоже, этому платью не суждено быть надетым.

Она снова вернулась к своей задаче и, наконец, остановила свой выбор на трех нарядах, которые принесла Несте.

Пожилая женщина улыбнулась ей чуть насмешливо:

— У вас, кажется, довольно обширный гардероб, раз вам понадобилось столько времени, чтобы выбрать три возможных варианта.

Два из них она отвергла, почти не глядя, хоть они были достаточно привлекательны, и остановила свой выбор на третьем.

— Это,— решительно объявила она с такой твердой убежденностью, что Моргана не стала бы спорить, даже если бы сама не была наполовину уверена в том, что это именно то платье.

Она подняла его перед собой, критически разглядывая пышную завихривающуюся юбку из тяжелого изумрудно-зеленого шелка и шнурованный корсаж поверх жесткого белого органди.

— Да, наверное, оно подойдет,— наконец решила Моргана. Она наденет под него крахмальную нижнюю юбку с широкой оборкой по низу. Под полупрозрачное белое органди наденется маленькая отделанная кружевом рубашка, совсем новая, а черные босоножки завершат ансамбль.

Она обнаружила, что с нетерпением ждет праздника, и с тайной улыбкой подумала: что же она такое сделает, если по странному капризу судьбы выиграет одну из знаменитых красных роз, которые девушки Хуамасы считают дороже любых подарков, предусмотренных для остальных цветов? Проблема оказалась неразрешимой. Ну и пусть, шансов на такое невезение не так уж много.

Настал день праздника — солнечный и яркий, как обычно на Хуамасе до наступления больших штормов, когда все забьются в свои дома и на острове воцарится ревущая стихия.

Моргана встала рано, прошла к Несте и помогла той собраться, прежде чем надеть свое зеленое с белым платье. Надевая его через голову и застегивая молнию, она негромко напевала. Несмотря на внешнюю практичность, Моргана втайне была настоящей женщиной, и платье полностью соответствовало ее праздничному настроению. Короткие пышные рукава были накрахмаленно-белоснежны, пышная зеленая юбка взвихривалась, дразняще открывая сосборенное кружево нижней юбки.

Они проехали через город к широкому бульвару, где Моргана оставила машину в ту незабываемую первую поездку. Но на этот раз машину дисциплинированно припарковал Хулио, отправившийся потом по своим делам. Моргана с Нестой перешли улицу, направляясь к ресторану в саду, где им предстояло отобедать с Акуарасами и их гостями.

«Дескани», самый знаменитый и недоступный ресторан Лорензито, оказался одноэтажным зданием в мавританском стиле. Столики стояли и внутри помещения с мраморным полом, и в прекрасно спланированном саду. С дерева на дерево были перекинуты гирлянды лампочек, которые зажгутся вечером. Между столиками плыли ароматы цветущих кустарников и деревьев. Чудные экзотические сады, казалось, дремлют под тропическим солнцем. В довершение всего где-то в отдалении играл небольшой оркестр.

Они нашли семейство Акуарас и их гостей за большим столом под цветущей джакарандой. Как и предсказывала Неста, там оказалось немало незнакомых людей, среди них несколько молодых мужчин, смотревших на Моргану с нескрываемым восхищением. Казалось, Неста знакома со всеми присутствующими, но хотя Моргану представили всем, она была уверена, что потом не может вспомнить их имен. Было большим облегчением увидеть, что ей предстоит сидеть рядом с Карлом Кристеном.

Он приветствовал ее, как она догадалась, на швейцарском диалекте немецкого, и, не устояв перед соблазном, Моргана ответила:

— Гутен морген. Карл.

Было приятно видеть удивление молодого доктора Кристена.

— Вы знаете немецкий?

— Я знаю немецкий и говорю довольно свободно, но я не совсем поняла то, что вы говорили.

— Это был швейцарский немецкий.

— Он очень отличается от обычного?

— Немного. Швейцарцы понимают немцев, но те, кто знает немецкий язык, не могут понять швейцарский немецкий.— Глаза его сощурились в виноватой улыбке.— Звучит довольно сложно.

— Да, но, кажется, я вас поняла.

Моргана поймала себя на том, что наблюдает за его худыми умными руками. Ей это было свойственно: она знала, что часто судит о людях по их рукам. Так много можно узнать про людей, если наблюдать за их пальцами. Пожалуй, исключением является Фелипе. Она склонна была считать, что ее первое впечатление оказалось неправильным. Страсть и нежность — жестокость и доброта. Это плохо согласовывалось с тем, что она узнала о нем впоследствии.

Руки Карла были руками хирурга — гениального хирурга, подсказало ей чутье. Но он похоронил себя на Хуамасе. Почему? Снова встает этот вопрос. Что-то в его прошлом привело его на Хуамасу за забвением. Она была в этом абсолютно уверена. И то, что сказала ей Неста, только подтвердило ее догадки.

— Вы раньше не видели таких праздников?

Моргана оторвала взгляд от его рук.

— Нет, не видела. Что тут происходит?

— После ленча мы пойдем смотреть, как отплывают рыбачьи лодки. Приз будет вручен той, которая быстрее всех доплывет до буя, установленного в гавани, и вернется обратно. Это займет немало времени, потому что сначала мы осмотрим лодки, а потом будут чествовать победителя. В течение всего этого времени мы будем есть всякие вкусные вещи, но вредные, и это поможет нам дождаться обеда, когда для него, наконец, настанет время.

— Теперь вы говорите, как врач,— напомнила ему Моргана. — И это после того, как велели мне не обращаться с вами, как с врачом!

— Прошу прощения,— сразу же откликнулся Карл. Поблескивая глазами он добавил:— Я лучше начну за вами ухаживать на немецком.

— Ничего подобного вы не сделаете,— парировала Моргана.— И вообще, я понимаю по-немецки.

— Тем лучше,— пробормотал Карл, но было непонятно, говорит ли он это себе или ей.

— На вас просто начинает действовать эта сверхпортугальская атмосфера,— решительно провозгласила Моргана, и оба одновременно расхохотались.

Вполне естественно, это привлекло к ним всеобщее внимание, и Моргана невольно начала краснеть, хотя смущаться было нечему. Может, виной была немного недобрая улыбка Селестины?

— Похоже, моя маленькая кузина была права,— заметила она, бросая косой взгляд на Моргану.— У сестры Кэрол и доктора Кристена нашлось немало забавных тем для разговора.

— Конечно.— Карла ничуть не смутило всеобщее внимание, в центре которого они оказались.— У медсестры и врача всегда найдется, о чем поговорить.

— Вы разговаривали о работе? — удивилась Марита.— Но как это нехорошо, Карл,— в день праздника!

— На самом деле — не о работе,— ответила Моргана, не собираясь объяснять, о чем шла речь.

Но Карл оказался не таким сдержанным.

— Я пригрозил начать ухаживать за сестрой Кэрол, но на свою беду выяснил, что она знает немецкий,— бесстрашно заявил он.

— А об этом надо сожалеть? — осведомился стройный смуглый молодой человек, сидевший на другом конце стола. Моргана смутно помнила, что его зовут Ренато Альдор.— Я лично не хотел бы ухаживать за кем-то, кто этого не понимает.

— Но это можно исправить, Ренато,— возразила Марита.

— Правильно,— согласился тот.— Похоже, вам нужно учить португальский, мисс Кэрол.

Моргана не без опаски взглянула на него, не понимая, серьезно ли он говорит. В темных глазах затаился смех, и, словно в подтверждение этому, сидевшая рядом с ним молодая девушка наклонилась вперед и улыбнулась:

— Я должна вас предостеречь. Мой брат заходит в том, что вы называете шуткой, слишком далеко.

— Я так и заподозрила,— ответила Моргана, заметив, как в глазах Ренато разгорается смех.

— Тем не менее это — шутка, которую можно принять всерьез,— заметил он.— Вы хотите учить португальский язык, мисс Кэрол?

Моргана не успела ответить, Селестина лениво перевела взгляд на Ренато.

— По-моему, вы несколько ошеломили мисс Кэрол, Ренато,— лениво протянула она своим глуховатым высокомерным голосом.— Она — англичанка, и привыкла к тому, что знакомство развивается гораздо более медленным темпом.

— Как я ни ценю ваше предложение,— ответила Моргана с искрящимися смехом глазами, которые ясно сказали Ренато, что она на самом деле имеет в виду,— я, наверное, не могу его принять. Я через несколько недель покину Хуамасу.

— Как жалко,— вставила Марита.— А вы не можете передумать и остаться?

— У меня здесь скоро не останется работы. Нога мисс Брутон хорошо поддается лечению, а меня в Англии ждет мое место.

— А разве обязательно, чтобы больница была в Англии? — Марита, воспылав симпатией к Моргане, явно решила без боя не сдаваться.— Я уверена, что наш доктор Карл нуждается в медсестрах, и тогда вам не надо будет уезжать с Хуамасы.

— Ты, наверное, не понимаешь, что мисс Кэрол сильнее привязана к своей стране, чем к нашему острову,— заметила Селестина, и у Морганы создалось впечатление, будто эти слова подразумевают, что если это не так, тем хуже для Морганы, и на Хуамасе ей не место.

— Это вовсе не так,— ответила она, не понимая, почему Селестина относится к ней со столь неприкрытой враждебностью.— Я бы хотела остаться на Хуамасе, если бы у меня была такая возможность.

— Тогда почему не остаться? — предложил Карл.— Марита права. Нам в больнице действительно нужны медсестры.

Невольно она почувствовала острое сожаление. В других обстоятельствах она не колеблясь приняла бы это предложение. Теперь у нее не было выбора — она должна была отказаться.

— Боюсь, что это невозможно,— негромко проговорила она.— Я благодарна за ваше предложение и действительно хотела бы остаться, но по личным причинам должна буду уехать в Англию.

Карл пожал плечами.

— Пока мы на этом закончим разговор, но буду надеяться, что вы передумаете.

Разговор снова стал вращаться вокруг общих мест, и Моргана делила свое внимание между Карлом и пожилым португальцем, сидевшим по другую сторону от нее. Он так плохо знал английский, что разговор с ним шел с большим трудом.

После ленча все отправились в роскошно обставленную гостиную, где пили горячий крепкий кофе и слушали музыку, ожидая, когда спадет полуденная жара. Разговор был отрывочным, но через некоторое время все снова ожили и начали разбредаться по машинам.

Когда все вышли на улицу, Карл зашагал рядом с Морганой, наклонив к ней белокурую голову.

— На сегодняшний день я назначен вашим спутником — конечно, если меня не вызовут в больницу,— добавил он виновато.— Надеюсь, вы не возражаете.

— Ничуть,— ответила Моргана.— Я надеялась, что это будете вы, а не Ренато или еще кто-то из стремительных португальцев.

— Ну да, а я только еле плетусь.— Карл посмотрел на нее с шутливой обидой,— Что-то мне это не нравится.

— Не знаю,— вставила Неста, оказавшись рядом с ними,— по-моему, он мог бы развить вполне приличную скорость.— Она осмотрелась в поисках машины, предлагая: — Почему бы вам не поехать с нами? В машине места хватит, и можно будет не брать лишнюю.

— Спасибо, я так и сделаю,— согласился он. — В моей машине я был один.

Они прошли к автомобилю Несты, где их ожидал важный Хулио. Следом за машиной семейства Акуарас они поехали по обсаженной деревьями улице к заливчику, столь хорошо знакомому Моргане. Теперь он был разукрашен флагами и вымпелами.

Вся компания снова собралась в только что воздвигнутом павильоне, где были скамейки для дам, Неста и сеньора занялись разговором, а Моргана успела заметить, что Марита и Мануэль ускользнули куда-то вдвоем. По ухмылке Карла она поняла, что он тоже это заметил.

— Я считала, что им не разрешается ходить без сопровождающих.

— В день праздника условности немного смягчаются.— Он указал на лодки, расставленные вдоль пологого берега.— Посмотрим на лодки и попробуем выбрать ту, которая победит?

Моргана кивнула, и они незаметно отделились от остальных и смешались с толпой радостных людей, направлявшихся к берегу. Они не знали, как выделяются среди окружающих их смуглых людей: Карл с его золотыми волосами викинга и Моргана с густыми каштаново-рыжими кудрями, в завихрившимся зеленом платье с пышными белыми рукавчиками, вышитым воротом и шнурованным корсажем, подчеркнувшим тонкую талию. Оно немного напоминало народный костюм — по словам Карла, это было больше похоже на наряд девушек его страны, а не на костюмы португалок.

— Я решил разговаривать с вами по-немецки, пока вы в этом наряде,— объявил он и так и сделал. Когда он говорил на чистом немецком, Моргана довольно легко его понимала, но ее произношение его позабавило.

— Ну, не настолько уж оно плохое,— защищалась она.

— Совсем не плохое,— ответил Карл, ободряюще кивая.— Очень симпатичный акцент. Ну вот, теперь вы краснеете.— Он подождал, пока ее румянец поблек, и спросил:— Где вы научились говорить по-немецки?

— Немного — в школе, немного — от отца, немного — от медсестры-немки в больнице Святого Кристофера. Не знаю, почему я решила его учить.

— Специально, чтобы встретиться со мной,— с улыбкой предположил Карл.

— Ну, конечно,— согласилась Моргана, и оба снова рассмеялись, как тогда, в ресторане.

— Наверное, это одна из причин, по которой вы мне так нравитесь, Моргана,— сказал Карл, когда они оба отсмеялись.— Мы будем прекрасными друзьями без всяких осложнений.

— Вы хотите сказать — мы ни капельки друг в друга не влюбимся? — подсказала Моргана.

— Вы не обиделись, что я это сказал? Вы очень привлекательны, и когда-нибудь вас кто-то очень полюбит, но между нами этого не произойдет. Мы будем друзьями.

Моргана удовлетворенно вздохнула:

— Мне тоже это очень в вас нравится. Я почувствовала то же самое с первой нашей встречи.

— Вот и прекрасно. Пойдем посмотрим на лодки, либхен?

Моргана кивнула, полная ощущения блаженного спокойствия. Хотя он назвал ее «либхен» — «любимая», она не сомневалась, что за этим стоят только дружеские чувства. Через секунду она уже не была уверена в том, что ей ничего другого не нужно. Было какое-то смутное ощущение, словно чего-то ей недостает, но она не могла понять, в чем его причина. В конце концов, она попыталась отвлечься, сосредоточившись на цепочке выстроившихся перед ними лодок.

— По-моему, выиграет вот эта,— предположил Карл.

— Нет,— покачала головой Моргана критически осмотрев указанную им лодку, потом несколько других.— Вот эта похожа на победителя.

— Да? — Карл, в свою очередь, осмотрел выбранную ею лодку.— Нет, не думаю.— Он указал на написанное на боку название.— Как может победить корабль с таким названием?

Моргана вгляделась в португальское название, но, конечно, не смогла ничего понять.

— Что оно значит?

— Что-то вроде «Бедненькой хромоножки», — презрительно кинул он.

— Мне все равно, как она называется.— Конечно, было немного неприятно, что хозяин лодки выбрал ей такое название, но Моргана была тверда в своем первом выборе.— Выиграет эта. У нее формы… ну, как ее, этой…— Как и грозился Карл, они говорили по-немецки, и ей не хватило слова.

— Формы чего? — спросил Карл.— Хромой улитки?

— Не вредничай. У нее формы… как по-немецки «борзая», Карл?

— Виндхунд,— подсказал он.

— Виндхунд,— повторила Моргана, почти повторив его произношение.— Собака-вихрь! И она полетит, как вихрь, Карл. Вот победитель.

— Нет.— Он покачал головой с такой уверенностью, что должен был бы подорвать ее уверенность, но почему-то этого не случилось.— Победитель — вот,— и он снова указал на ту, которую присмотрел с самого начала.

— Ну а я не откажусь от своей «Виндхунд»,— Заупрямилась Моргана.

— На что будем спорить?

— На полдюжины скальпелей, доктор,— мгновенно ответила она.

— Ах! Прочь от меня… медсестра! — сказал он, вздрогнув от отвращения.

— Конечно, доктор.

Прежде чем Карл успел ее задержать, Моргана быстро шагнула назад с полным смеха и веселья лицом — и тут же столкнулась с кем-то, кто в эту минуту подходил к ним сзади. Она повернулась со словами извинения — и взглянула прямо в глаза Фелипе.

— Ох!— В своем изумлении она на секунду забыла о необходимости извиниться.— Прошу прощения, сеньор. Я не знала, что вы здесь стоите.

— Вы и не могли знать. Я только что подошел.— Его голос звучал очень ровно и даже равнодушно. Когда она быстро подняла глаза, на его лице читалась полная отстраненность.

— Вы подошли как раз вовремя, Фелипе,— вставил Карл.— По-моему, Моргана собиралась меня покинуть.

— Вот как? — Фелипе повернулся и взглянул на нее, и Моргана невольно поежилась под этим непонятным, скрытным взглядом.— Почему вы пожелали покинуть нашего доброго Карла? Совсем недавно казалось, что вы прекрасно подходите друг другу. Вы говорили по-немецки, кажется?

Карл кивнул:

— Я был приятно удивлен, узнав, что Моргана учила немецкий.

— Вам также повезло, мой друг,— ответил Фелипе.— Я обнаружил, что у нее предубеждение против португальского. Разве не так? — добавил он искоса посмотрев на Моргану, словно насмешливо ожидая ее возражений.

— Ничуть, сеньор,— вежливо отозвалась она. — Я не сочла нужным учить португальский, поскольку мне осталось пробыть здесь всего несколько недель.— Она пожала плечами, добавив: — Так уж случилось, что я немного знаю немецкий.

— Мы пытались определить победителя,— сказал Карл, чтобы переменить предмет разговора, словно ощущая антагонизм, возникший между Морганой и Фелипе.— Каков ваш выбор?

Фелипе осмотрел ряд лодок и, наконец, кивком указал на одну из них.

— Моя «Виндхунд»! — невольно воскликнула Моргана, обрадовавшись настолько, что даже забыла, что рядом с ней стоит маркиз де Альвиро Риальта.

— Виндхунд? — переспросил Фелипе, переводя взгляд с нее на Карла.

— Она упорно называет ее «борзой»,— объяснил Карл.— Как это рыбачья лодка может иметь формы борзой? — насмешливо спросил он у Морганы.— Я еще получу эти скальпели.

— А вот и нет,— возразила Моргана, и лицо ее снова заискрилось весельем, так что Фелипе чуть приподнял бровь: он никогда еще не видел ее такой. — Обойдешься старыми, ты, старый швейцарский альпинист,— добавила она.— Что ты понимаешь в лодках?

В первый раз Фелипе тоже улыбнулся, словно ее настроение передалось и ему.

— Похоже, что на данный момент вам придется признать свое поражение, Карл. Против вас — инстинкт нации мореплавателей.

— Похоже, что так,— с улыбкой признал тот.— И даже двух наций, поскольку вы тоже ее выбрали.

Наступила недолгая напряженная тишина — для Морганы она была неловкой. Всем известно, что португальцы — тоже нация мореплавателей. Казалось, это чем-то объединило их с Фелипе, а она была уверена, что ему это ничуть не понравится.

Через секунду она случайно взглянула на него и поймала на его лице недобрую насмешливую улыбку. Видимо, ему пришла в голову похожая мЫСЛЬ.

— Оказывается, вам помимо вашей воли приходится признать свою связь с Португалией,— проговорил он так тихо, что слышала только она одна.— Но не тревожьтесь. Эта связь была в прошлом.

Моргана хотела было что-то ответить, но тут их окликнул Карл: лодки отплывали.

— Ну, теперь мы увидим, не ошибся ли инстинкт,— сказал он, оглядываясь на них.

Похоже было, что выбор Морганы действует в соответствии со своим португальским названием: лодка плелась позади остальных. Моргана обеспокоенно смотрела на нее. С другой стороны, та, которую выбрал Карл, резво летела вперед.

— Ну, как насчет инстинкта? — подсмеивался Карл.

— Подождем и увидим, мой друг,— отозвался Фелипе, хотя обращался Карл и Моргане.— Еще есть время. Мы, представители наций мореплавателей, умеем выбирать корабли.

С этими словами он взглянул на Моргану с улыбкой, в которой совсем не было насмешки. Она невольно улыбнулась в ответ, и голова у нее как-то странно закружилась.

Все призы предоставлял Фелипе. Моргана невольно вспомнила об этом, когда он стоял рядом, но на этот раз она подумала об этом без презрения Она начинала понимать, какое положение он занимает на острове и какая огромная ответственность лежит на нем, а он справляется с этим так успешно и легко. Это было видно по глазам всех людей которые время от времени смотрели в ту сторону где стоял маркиз де Альвиро Риальта. Даже сейчас хоть ветер взъерошил ему волосы и одет он был в простые белые брюки и белую шелковую рубашку расстегнутую на шее, открывая загорелую гладкую кожу шеи, нетрудно было догадаться, кто он такой. Конечно, не слишком внимательный наблюдатель мог бы счесть его просто еще одним интересующимся гонкой молодым человеком, чья смуглая кожа служила контрастом светлокожему Карлу. Но уже второй взгляд обнаружил бы орлиную мощь его профиля, хладнокровную отстраненность и сдержанную любезность, столь свойственные маркизу и столь отличавшие его от всех окружающих. А женщины обязательно обратили бы особое внимание на почти роковую привлекательность этих темных орлиных черт.

Незаметно бросая на него взгляд, Моргана виновато подумала, что, несмотря на то, что ее чувства к нему пронизаны враждебностью, она постоянно ощущает магию его притягательности.

Она заставила себя снова взглянуть на море и с радостью увидела, что выбранный ею баркас хоть и задержался на старте, теперь постоянно сближается с остальными. Ветер раздувал его паруса, когда он обогнул буй и повернул обратно, обогнав идущих впереди и выйдя в лидеры.

Моргана невольно сжала руки в наивном восторге.

— Мы выигрываем!

— Конечно.

Голос Фелипе оставался таким же хладнокровным и ровным, как всегда. Видимо, он ничуть не сомневался в результате. Насколько же проще была бы жизнь, если бы можно было вот так быть уверенной в будущем, а не только в результате соревнований рыбачьих лодок, горьковато подумала Моргана.

В тот момент, когда лодка-победитель причалила к берегу, молодой парнишка пробился через толпу зрителей и взволнованно заговорил с Карлом по-португальски.

Карл выслушал его, чуть приподняв брови, потом смиренно пожимая плечами, повернулся к Моргане.

— Так я и знал, что это случится. Я должен вернуться в больницу. Боюсь, что вынужден оставить тебя на милость Фелипе.

— Для меня это удовольствие,— пробормотал Фелипе (совершенно неискренне, решила Моргана).

Карл улыбнулся и поклонился:

— Ауфвидерзеен, фройляйн медсестра.

— Ауфвидерзеен, герр доктор,— ответила в тон ему Моргана, решив, что не позволит загадочному маркизу испортить ей настроение. Когда Карл ушел, она обменялась с Фелипе несколькими быстрыми словами по-португальски и почувствовала, что непринужденная уверенность, которую она всегда испытывала, находясь рядом с Карлом, куда-то улетучивается. Она повернулась к Фелипе с неохотой, однако неохота эта была окрашена ощущением счастья и каким-то совершенно необъяснимым томлением, которое только усилилось от прикосновения его пальцев, когда он под локоть повел ее к победившей лодке.

— Вы, несомненно, огорчены уходом нашего благородного доктора, но обещаю вскоре возвратить вас вашим спутникам.

Значит, он не намерен оставаться с нею надолго, решила Моргана. Она с удивлением обнаружила, что странные чувства, которые испытывала всего секунду назад, куда-то исчезли, осталось только же лание присоединиться к Несте и остальным.

— Я не хотела бы затруднять вас, сеньор, вежливо ответила она, быстро взглянув ему в лицо Ей хотелось отыскать на нем желание избавиться от нее как можно скорее, но взор ее наткнулся на все ту же отчужденную любезность, за которой ничего нельзя было различить.

— Для меня это удовольствие, сеньорита. Легким прикосновением он направил ее к берегу, где смуглый коренастый молодой человек стоял в окружении толпы, принимая возбужденные поздравления.

Когда Фелипе подошел, молодой победитель стянул с головы ярко-красную трикотажную шапочку и низко поклонился. Фелипе обратился к нему по-португальски, и глаза молодого человека засветились радостью от того, что сеньор подошел лично поздравить его.

И снова Моргана испытала резкий укол неприязни, как бывало всегда, когда люди преклонялись перед ним, словно перед особой королевской крови. Молодой рыбак поднял на нее восхищенный взгляд и, что-то пробормотав, снова поклонился — на этот раз — ей.

— Хуано приносит вам свою благодарность за то, что вы поставили на его лодку,— перевел Фелипе в ответ на ее недоумение по поводу сказанного.

Моргана улыбнулась рыбаку, но ничего не ответила, поскольку это значило бы, что Фелипе будет переводить, а она не собиралась предоставлять ему возможность напомнить ей о пользе изучения португальского языка. Молчаливый ответ, казалось, удовлетворил Хуано: он снова расплылся в улыбке и взглядом выразил восхищение прелестной английской сеньорите, настолько сильное, что Моргана не решилась взглянуть на Фелипе, опасаясь увидеть на его лице знакомую насмешку. Но когда он заговорил, насмешка-таки прозвучала в его голосе.

— Похоже, на нашего Хуано ваша светлая кожа и рыжие волосы произвели глубокое впечатление. Но не надо кружить его глупую голову улыбками: у него есть девушка, и характер у нее отчаянный.

Моргана кинула на него неприязненный взгляд: пусть даже Хуано увидит его и поймет, что на Хуамасе есть один человек, который не считает сеньора идеалом.

— Я уверена, что это маловероятно,— ответила она чопорно-вежливо.— И вообще у меня волосы не рыжие.

Зоркие темные глаза скользнули по ее волосам, которые в ярком солнечном свете имели явный бронзовый оттенок, но он не стал продолжать этот разговор, а обратился снова к Хуано, а потом повел ее присоединяться к компании гостей сеньоры Акуарас. Почему-то Моргана ощутила разочарование, причины которого никак не могла понять.

Досадуя на себя, она подошла к Несте и, улыбнувшись ей, села рядом.

— Не устали, мисс Брутон?

— Конечно нет.— Неста взглянула на нее с теплой симпатией.— Нравится?

— Очень. Только бедного Карла вызвали в больницу.

— И вам пришлось остаться с Фелипе.— Ее глаза озорно сверкнули.— А я-то думаю: почему вы так притихли?

Моргана пожала плечами:

— Ну, не совсем. Просто я никогда не чувствую себя с ним легко, как с Карлом.

Тут на берегу начался следующий этап праздника, и они принялись следить за другими конкурсами. Выдавались призы за лучшую сельскохозяйственную продукцию с ферм из глубины острова, потом была демонстрация верховой езды… Но все время Моргана не забывала о присутствии привлекательного темноволосого мужчины, сидевшего рядом с Селестиной Акуарас, который постоянно наклонял к ней голову и негромко о чем-то рассказывал. После окончания верховой езды к Моргане подошли Марита с Мануэлем. Сегодня Марита была очаровательна в шуршащем снежно-белом наряде, и было видно, что Мануэль тоже так считает.

— Мы идем на лотерею цветов,— доверительно прошептала Марита, нагибаясь к Моргане.— Вы пойдете с нами?

Моргана встала:

— С удовольствием.

Внимательные темные глаза сеньоры Акуарас придирчиво осмотрели дочь, хотя было совершенно очевидно, что Мануэль получает полное одобрение. Однако непринужденная атмосфера праздника, видимо, не вполне соответствовала ее понятиям о благопристойности.

— Мы идем показать мисс Кэрол лотерею цветов,— объяснила Марита, и сеньора Акуарас одобрительно кивнула и улыбнулась Моргане, видимо, сочтя и ее «экскорт» в день праздника достаточным. Так был найден компромисс между ее собственными воспоминаниями юности (побеги от дуэний в день праздников) и нежеланием оставить молодых наедине, пусть даже в преддверии помолвки.

Они не сразу добрались до павильона цветов. И дело было не в том, что тот действительно находился на другом конце заливчика. Расстояние было не столь велико, но Марита и Мануэль все время останавливались, чтобы поздороваться с друзьями и познакомить их с Морганой, и под конец ее голова опять переполнилась многочисленными португальскими именами.

Они вошли в шатер. Ароматы тысячи цветов были необыкновенно сильными и кружили голову. Цветы были повсюду — в больших закрытых корзинах с дыркой в крышке, куда можно было просунуть руку и выбрать цветок. Вдоль стен лежали груды всевозможных призов, как на ярмарке в Англии, где их можно было выиграть, ловко бросив обруч.

Чуть поодаль она заметила черноволосую голову Фелипе де Альвиро Риальта, который разговаривал с немолодой сеньорой, следившей за порядком на лотерее. Как бы ей хотелось, чтобы его здесь не было! Но возможность скрыться отсутствовала, как и предлог отказаться. Можно было бы только сказать правду: что она не хочет вытаскивать цветок на глазах у Фелипе, потому что наверняка в них будет насмешка. Придется утешать себя мыслью, что он их не заметит, но при этом знать наверняка, что это маловероятно. Кажется, Фелипе всегда все замечает, особенно тогда, когда бы вам этого не хотелось.

Марита подвела ее к одной из закрытых корзин.

Возле каждой стояла девушка в нарядном костюме, чтобы вручить подарок, соотвествующий полученному цветку. Ни Марита, ни Мануэль не заметили Фелипе.

— Вы будете выбирать первой? — предложила Марита, но Моргана покачала головой.

— Я бы хотела посмотреть, как это надо делать.

Марита охотно кивнула:

— Хорошо.

Подойдя к корзине, она повернулась спиной и потянулась к ней левой рукой. Дежурная девушка помогла ей найти отверстие в крышке — и вот уже рука Мариты показалась обратно с огромным золотистым цветком гибискуса.

Она мило надула губки и кинула сверкающий взгляд на Мануэля.

— Очень обидно. Я надеялась на розу, но… Она разочарованно пожала плечами, но с удовольствием получила яркий вышитый шарфик, хотя у нее, наверное, было их множество. С другой стороны, к призам в лотерее всегда особое отношение.

— Ну, теперь ваша очередь,— весело предложила она Моргане.— Вы должны взять первый цветок, до которого дотронетесь.

Не успела Моргана послушаться, как кто-то что-то сказал по-португальски, и Марита повернулась, быстро отвечая на том же языке. Все молодые люди, бывшие в компании сеньоры Акуарас, пришли в павильон, во главе с Ренато и его сестрой.

— Похоже, мы успели увидеть, как мисс Кэрол выберет свой цветок,— сказал он, не спуская с нее смеющихся темных глаз.

Быстро осмотревшись, чтобы определить, здесь ли еще Фелипе, и не заметив его, Моргана более спокойно подошла к корзине. Она была уверена, что в обществе веселых молодых португальцев она не растеряется, какой бы цветок ей ни достался.

Ей помогли просунуть руку в отверстие корзины. Когда ее пальцы прикоснулись к толстому жесткому стеблю, она, памятуя о наставлении Мариты, взяла первый попавшийся цветок, вытащила руку — и услышала, как все окружающие ахнули:

— Ум роса!

Даже произнесенные по-португальски эти слова нельзя было не понять. Ее растерянность еще усилилась, когда за ее спиной новый голос проговорил:

— Не бойтесь, сеньорита. Это еще не конец света.

Она медленно повернулась: Фелипе наблюдал за нею с почти злой насмешкой. Потом он перевел взгляд на огромную красную розу, которую она едва держала в слабо сжатых пальцах.

— Похоже, судьба не ответила на ваши мольбы,— прибавил он, и в голосе его тоже слышна была насмешка.

— Да, похоже,— ответила Моргана, стараясь казаться спокойной.

— Вы говорите загадками,— вмешалась Марита.— Как это судьба не ответила? — У вас — роза.

— Разве ты не помнишь, что сеньорита — англичанка?— невозмутимо объяснил Фелипе.

Марита озорно засмеялась, обращаясь к Моргане:

— Но ведь и англичане целуются, разве не так, мисс Кэрол?

— Не на людях,— ответила Моргана, надеясь, что это выведет ее из затруднения.

— Португальцы тоже этого не делают,— сказал Мануэль. Он тоже улыбался, но не обидно.— Но эта роза — часть праздника.

— А бьехо,— сказала ничего не понимающая девушка-португалка, обращаясь к Моргане.

— Поцелуй,— перевела Марита с озорной улыбкой.— Немало людей сочтет это за честь, а, Ренато?

Очень привлекательный Ренато поклонился и сказал что-то по-португальски, не оставив Моргане сомнений относительно того, как он к этому отнесется. Она ничего против него не имела, но не хотела никого целовать, а делать это на людях — значило пойти вопреки всему, что она считала правильным. Ее природная скромность восставала при одной мысли об этом. Она никогда не раздавала легких поцелуев и не видела, почему должна сделать это сейчас. Кроме того, насмешка во взгляде Фелипе только усилила ее решимость не сдаваться. Она покачала головой.

— Извините. Я не имею ничего против кого-то из вас, но я просто не могу целоваться при всех.

С этими словами она кинула розу по направлению к корзинке, надеясь, что этим все решится, но Фелипе стремительно протянул руку и поймал цветок. С презрительным полупоклоном он вручил ей розу.

— Где же британская отвага, о которой мы так наслышаны?

Эти слова оказались последней каплей. Они разожгли в ней таящуюся ярость, так что она едва понимала, что делает — и что намерена сделать.

Быстрым гневным движением она повернулась и выхватила розу у него из руки. Ее обычно улыбающиеся губы сердито сжались, в глазах пылала ярость. Так он хочет унизить ее…

С таким движением, словно намеревалась его ударить, она резко протянула руки, собираясь быстро поцеловать его в щеку и столь же быстро отступить.

Может, всему причиной было изумление во взгляде маркиза, но он повернул голову, и ее губы коснулись не его щеки, а его губ.

Моргана быстро отдернула голову, чувствуя, что щеки ее пылают. Удивление Фелипе, из-за которого он, наверное, и повернул голову так неожиданно, теперь уступило место привычной насмешливой улыбке. Пытаясь отодвинуться от него, она заметила, что его изящные пальцы с жестокой силой сжали ее талию. Он снова владел положением, и, наверное, она поняла, почему он так сделал. Теперь она уже начала осознавать, какой чудовищный поступок совершила.

— Я польщен, сеньорита,— пробормотал он. В голосе его слышалась такая же насмешка, как и та, что читалась в глазах.

Он отпустил ее талию, и Моргана поспешно отошла, надеясь, что по ее улыбке не скажешь, с каким трудом она далась Моргане.

— Ну что, все довольны? — весело спросила она, решив, что так легче всего будет скрыть смущение.

— Я убит горем,— комично пожаловался Ренато, и Моргана позволила ему вовлечь ее в разговор. С ним было легко, и это позволило ей выйти из того неловкого положения, в котором ей совершенно не хотелось оставаться.

Однако позже, когда Моргана успокоилась и смогла думать о происшедшем достаточно объективно, она с изумлением поняла, что задним числом происшедшее не кажется ей столь уж неприятным. В тот момент она знала только, что ее снедает неудержимое желание предпринять что-то решительное, что всех повергнет в изумление — и причинит серьезную неприятность некоему Фелипе де Альвиро Риальта.

Вскоре она ускользнула от Ренато и незаметно покинула компанию. Это оказалось достаточно легко. Последнее, что она увидела, выскальзывая из павильона цветов, была Селестина, с улыбкой говорившая что-то Фелипе, и его внимательно склоненное лицо. Он уже явно забыл о существовании некоей Морганы Кэрол. Несмотря на бушевавшую в ней ярость, Моргана вздохнула, сама не понимая почему и не желая задумываться над этим.

Обедали они снова в «Дескани», и на этот раз разноцветные фонарики уже горели. Музыка по-прежнему мягко вздыхала в садах, но теперь к ней присоединился стройный молодой человек с бархатистым голосом, который ходил между столиками, напевая романтические португальские песни с необыкновенной искренностью. Возможно, он действительно был искренен в тот момент — может, он думал о какой-нибудь темноглазой сеньорите, дожидающейся за решетчатым окошком или прислушивающейся к его голосу в тени соседних деревьев. Как бы то ни было, его плавно льющийся голос заставил юные парочки смотреть друг на друга повлажневшими глазами, и даже Моргана начала улыбаться. Но тут она поймала на себе ироничный взгляд Фелипе и поняла, что он смеется над тем, как она поддалась романтической атмосфере.

Позже они смотрели на португальские танцы, а потом сами посетители ресторана вышли на площадку, кружась под радостную мелодичную музыку. В шуме разговора, шедшего вокруг, Моргана чуть наклонилась к Несте.

— А что мне делать, если кто-нибудь меня пригласит? — прошептала она.— Я не знаю этих португальских танцев.

— Если вас кто-то пригласит, то он, вероятно, примет это во внимание, так что не отказывайтесь, — прошептала в ответ Неста.

И когда Ренато ее пригласил, Моргана послушалась совета и не стала отказываться. Ритм был простой, напоминающий вальс. Она быстро усвоила простые движения и начала получать удовольствие от танца. Ноги у нее были легкие, и она всегда с удовольствием танцевала в свободное время, но, к сожалению, Филипп не слишком любил это занятие. Ренато кружил ее, шепча, как она подозревала, довольно смелые слова, но поскольку они были португальские, она не знала наверняка, что именно он говорит. Хотя веселый вызов, горевший в его глазах, позволял ей догадываться.

Он вернул ее к столику разгоревшуюся и смеющуюся, и почти сразу же ее пригласил кто-то еще, и она снова унеслась в танце, встретив одобрительную улыбку Несты. Неста велела ей наслаждаться жизнью, и сегодня Моргана намеревалась именно так и делать, несмотря на то, что не могла удержаться, чтобы время от времени не посмотреть туда, где темноволосая португальская красавица улыбалась мужчине, источавшему почти роковую притягательность.

Снова усевшись за столик, Моргана, не оборачиваясь, почувствовала, что позади нее остановился Фелипе. Она поднялась на ноги, не осмеливаясь поднять глаза, когда он обнял ее: это слишком живо напомнило ей о случившемся в павильоне цветов.

Танцевал он прекрасно. Его высокое тело ловко двигалось в танце, но Моргана ощутила какую-то сдержанность. Видимо, даже танцуя, он оставался маркизом де Альвиро Риальта. И ее движения, обычно такие плавные и непринужденные, стали чопорными и неловкими, так что танец не доставил ей удовольствия. Она прекрасно знала, что танцует плохо, и злилась на себя за это, но никак не могла успокоиться. Не было никаких сомнений, что он пригласил ее только из чувства долга. И досадное воспоминание о лотерее цветов тоже не способствовало непринужденности.

Она хотела получать удовольствие от танца — неожиданно стало так важно насладиться им. Она испытала жгучее желание погрузиться в ритм и забыть о страшном напоминании, внезапно вставшем перед нею.

Так мало времени, доносился до нее суровый шепот. Наслаждайся тем, что осталось. Но когда Фелипе привел ее обратно к столику с вежливыми словами благодарности, она поняла, что удовольствие от праздника пропало. Волшебство покинуло ее, оставив только ощущение усталости и одиночества. Даже приветливая улыбка Несты не умерила боли и тяжести в душе.

Моргана со вздохом опустилась на стул и даже не вздрогнула, когда знакомый голос мягко произнес у нее за спиной:

— Столько забот, либхен?

Когда Карл обошел ее и заглянул в глаза, Моргана даже не спросила, как он сумел вернуться. Главное было, что он — здесь.

— Потанцуй со мной, Карл,— взмолилась она срывающимся голосом.— Помоги мне забыть.

Он не стал спрашивать, что именно. Наверное, понимал, что некоторые гнетущие мысли не произносят вслух. Он без слов взял ее за руку и помог подняться на ноги, но во взгляде его читалось сочувственное понимание.

Музыканты еще отдыхали, и она не сразу поняла, зачем Карл пошел к оркестру и что именно сказал ему по-португальски.

Дирижер с улыбкой кивнул и вместо протяжной португальской мелодии с ее обольстительными интонациями в воздухе заплясала звенящая радость венского вальса.

— Танцуй, либхен,— прошептал Карл.— Танцуй — и забудь.

— Ты даже не спрашиваешь, что я хочу забыть.

— Может, когда-нибудь расскажешь. А до тех пор я не буду спрашивать. Я знаю, как это бывает.

— Спасибо, Карл.

В чуть слышном голосе была такая благодарность, что он только с улыбкой покачал головой и чуть улыбнулся. Но в звенящей радости музыки его улыбка окрепла.

— Танцуй, либхен,— еще раз повторил он.— Танцуй и забудь. Разве можно печалиться под музыку из Вены?

С сумасшедшей бесшабашностью Моргана послушалась его, раскачиваясь и крутясь под магический ритм другого века, пока все мысли не исчезли. Она не заметила, что все остальные перестали танцевать и смотрели, как высокий светловолосый мужчина и его стройная партнерша танцуют так, словно дух старой Вены посетил сад на далеком португальском острове.