Одно жуткое мгновение Ли стояла на месте, потом механически выскользнула из комнаты, так же беззвучно, как и появилась, прислонилась к закрытой двери, как будто обессилев, не в состоянии шевельнуться. Она слышала о таких моментах, когда все как бы застывает, но никогда не предполагала пережить такое: увидеть, как все, о чем мечтала, может быть сметено вот так молниеносно. Брюс ее не любит. Он любит Стеллу. Сцена, которую она увидела, не могла означать ничего другого. Они были так поглощены друг другом, что даже не заметили ее присутствия.

Еще мгновение она постояла за дверью, прижав руку ко рту, пытаясь заставить себя сдвинуться с места, но, казалось, она примерзла… и даже сам дом как бы застыл. Обычно во время ее возвращения домой он был полон шума и суеты, сегодня же все было иначе. Сегодня все было не так, все не так, как всегда. Когда Ли уходила с работы, у нее не было никакого предчувствия, но напряженная, как бы в каком-то ожидании, атмосфера, царившая в доме, могла бы ее насторожить. Снукс не встретил ее, как обычно, огромными прыжками несясь к ней навстречу. По какой-то непонятной причине он не любил Стеллу и, очевидно, спрятался где-нибудь в саду. И даже кошка Флике и ее пять котят спали на кухне, и приход Ли не разбудил их.

Возможно, если бы она вошла в парадную дверь, вместо того чтобы обходить дом и зайти из сада, или если бы она не ушла с работы пораньше, тогда она не застала бы Стеллу в объятиях Брюса: они бы услышали звук поворачиваемого в замке ключа, если бы она открывала парадную дверь… а может быть, и нет: ведь они не слышали даже, как открывалась дверь гостиной.

Наконец Ли заставила себя стронуться с места. Она медленно повернулась и пошла назад той же дорогой, какой и пришла, — через кухню, по дорожке и снова на улицу. Потом остановилась и бессмысленно огляделась.

Что ей теперь делать? Не могла же она стоять перед домом, как один из цветущих кустов, за которыми все они с такой любовью ухаживали.

Нет, говорила она себе в полной растерянности, совершенно сбитая с толку и запутавшаяся, это было бы нехорошо. Она не могла просто так стоять тут. Люди будут глазеть на нее. Ей надо двигаться, идти — и она пошла быстро, но совершенно механически, не имея ни малейшего понятия, куда идет.

Как могла она быть так слепа, так эгоистично погружена в собственное счастье, не сознавая, что два любимых ей человека несчастны? Теперь вдруг все вспомнилось — странное ощущение, будто что-то неладно, иногда какая-то скованность Брюса. Но больше всего Стелла, наконец полюбившая только для того, чтобы обнаружить, что любимый принадлежит другой, и более того, ее собственной сестре. Было ли у нее какое-то предчувствие, когда она говорила, что если когда-нибудь и найдет мужчину, которому сможет верить, то он будет принадлежать другой женщине?

Бедная, милая Стелла! Сама несчастная и расстроенная, она могла еще думать о сестре, о том, что может причинить ей боль, отняв любимого. И Брюс тоже. Было совершенно очевидно, что так думал и он, отказываясь разорвать помолвку, которая его тоже делала несчастным, надо помочь ему. Нельзя позволить, чтобы оба они испортили себе жизнь. Как ни больно будет Ли отказаться от него, было бы дурно стараться его удержать. В любом случае, как могла бы она быть счастлива в замужестве, если будет сознавать, что, целуя ее, Брюс представляет себе на ее месте Стеллу, и когда она будет постоянно помнить, что захватила это счастье с помощью обмана и что могла бы сделать сразу двух близких людей счастливыми?

Что же ей сделать? Войти, когда они будут вместе? Это, конечно, неизбежно решило бы все. Теперь же будет трудно хладнокровно заговорить об этом. Но разве не было бы трудно, сразу же попытаться разорвать помолвку? Стелла все равно может отказаться выйти замуж за Брюса, что, определенно, нельзя допустить.

Вся любовь, какую она испытывала к сестре, сосредоточилась на одном найти выход. Лучше пусть будут счастливы двое и только один обиженный, чем наоборот. Да и в любом случае, она была уверена, что не будет счастлива, даже выйдя замуж за Брюса. Это сделало бы несчастными всех троих.

Ли продолжала идти, все еще механически, зная, что необходимо найти выход, пока не прошло действие шока и она не погрузилась в депрессию отчаяния. Ум ее был необычайно деятелен, мысли особенно ясны и четки. Необходимо сделать это сейчас же, говорила себе Ли, прежде чем она даст волю слезам. Но не могла найти выхода.

Наконец наступило время вернуться домой и притворяться, что все в порядке. Вся семья уже была дома, но Ли отказалась идти на бал. Она не могла пойти туда, и головная боль была достаточно хорошим предлогом. Интуиция подсказала ей, что Брюс был доволен ее отказом.

Утром Стелла уехала в Лондон, а Ли все еще ломала голову, выискивая способ разорвать помолвку, не дав им повода заподозрить, что она знает об их чувствах. Она не могла разорвать помолвку совсем без причины, не могла и сыграть влюбленность в кого-то другого, так как вся семья знала, что она никогда не увлекалась никем, кроме Брюса. Она ни с кем не была достаточно близка, чтобы разыграть такое увлечение. У нее была только ее работа — и Руис Алдорет, — а по вечерам Брюс.

И вдруг пришло решение. Ей послышался насмешливый голосок Жюли: «Не могу понять, как ты умудрилась не влюбиться в него».

Вот и невероятный, жуткий ответ, такой очевидный, что нет нужды искать другого. Она выйдет замуж за Руиса Алдорета.

Последовало минутное внутреннее возмущение по поводу такого решения. Она не хотела выходить замуж за этого холодного, похожего на робота человека, который в течение трех лет был для нее только резким и повелевающим голосом. Она хотела в жизни тепла и любви, а не горькой кратковременной насмешки над всеми своими чувствами и желаниями, по сути дела фарса… а потом конца.

Ли неизбежно придется познакомиться с ним ближе, и они, без сомнения, будут вынуждены жить в одном доме, но она не имела никакого желания знать его ближе. В его холодной замкнутости и отчужденности было что-то отталкивающее, сносное во время работы, так как там никогда не было необходимости искать какой-либо близости. Но каково будет ей в чужой стране, совершенно одной, замужем за человеком, которого в этот момент она почти ненавидела?

Ли поежилась, но решение осталось непоколебимым. Пока она ничего не сказала ни семье, ни Брюсу, так как хотела поставить их перед свершившимся фактом. Потому ей сначала приходилось ждать, пока она сможет поговорить с Руисом Алдоретом.

В уединении своей комнаты той ночью Ли не смогла удержаться от слез, но утром желание плакать прошло. Она была рада, что не поддалась минутной слабости. Теперь надев маску безразличия, она смогла постучать в дверь Руиса Алдорета и совершенно спокойно войти, когда он позвал ее. Именно в этот момент Ли пришла в голову мысль, что он уже мог найти кого-то другого, но она отбросила эту мысль. Если так, тогда ей придется поискать другой выход.

Совершенно невольно она поймала себя на том, что смотрит на него с необычным интересом, снова удивленно открывая, как он красив, как был бы притягателен, если бы не его холодность и замкнутость.

Поразительные черные глаза взглянули на Ли вопросительно, и она приготовилась, стараясь взять себя в руки.

— Мистер Алдорет, не могли бы вы уделить мне несколько минут, если вы не очень заняты?

— Конечно. — Он кивком указал на ее обычное место. — Садитесь.

Есть только один способ сделать это, подумала она, усаживаясь. Держаться спокойно, не смущаясь, как будто это просто деловое предложение, как он назвал его — и, разумеется, так оно и было — несмотря на то, что разговор шел о самой близкой связи, какая только может существовать между мужчиной и женщиной.

— То деловое предложение, о котором вы упоминали раньше, оно все еще в силе? — Ли поколебалась, несмотря на весь ее самоконтроль, кусая губы. Потому что… потому что, если…

— Потому что, если это так, вы могли бы передумать? — за нее закончил он. Темные глаза внимательно вглядывались в ее лицо, оставаясь непроницаемыми. — А ваша помолвка?

Ли со спокойной сосредоточенностью встретила его взгляд.

— Она разорвана.

— Совсем недавно? Например, прошлым вечером?

— Да, — тихо подтвердила Ли.

— Понимаю, — снова почувствовала она на себе этот пронизывающий взгляд темных глаз. — И вы пересмотрели свое решение относительно моего предложения?

— Да, — снова подтвердила Ли, сдерживая сильное желание по-детски расхохотаться из-за слова «предложение», звучащего так странно. Почему-то для нее это слово всегда ассоциировалось с блондинками, бриллиантами, стройными ножками и тайными любовными связями. В особенности любовными связями, незаконными или другими, которые в данном случае не имели ничего общего с их разговором и тем более с Руисом Алдоретом. Тут эта мысль кое о чем ей напомнила.

— Никто не будет знать, что это только деловое соглашение, да? осведомилась Ли. Сама мысль о любовной связи с Руисом Алдоретом казалась совершенно дикой, но Брюс и Стелла должны были поверить в обратное, и если до них дойдет хотя бы слух о настоящем положении вещей, все пойдет прахом.

— У меня самого нет желания, чтобы это стало всем известно, — спокойно отвечал он. — В настоящее время об условиях завещания осведомлены только мои поверенные и я, кроме вас, разумеется.

— Что именно требуется? — спросила Ли, старательно следя за своей речью так, чтобы слова звучали спокойно и деловито.

— Отчасти вы это уже знаете. После женитьбы надо провести некоторое время в Карастрано, чтобы создать видимость настоящего брака. Потом, когда условие завещания будет выполнено, брак будет без особой огласки аннулирован. Никакого суда не потребуется. Любой брак может оказаться неудачным.

— Звучит вполне… приемлемо. Непроницаемая маска его лица слегка сдвинулась, и темная бровь насмешливо выгнулась.

— Не хотите ли вы сначала узнать условия?

— Условия? — Ли удивленно взглянула на него.

— Естественно, я не ожидаю, что вы сделаете все это даром. В конце концов это же деловое предложение.

— Я не подумала об этом, — медленно проговорила она — и тут ей пришла в голову совершенно дерзкая и необычная идея. — Если… если… имеется в виду какое-либо вознаграждение, я бы предпочла… чтобы оно выражалось в другой форме.

Выражение его лица снова стало замкнутым, насмешливость испарилась.

— А именно? — ровным голосом осведомился он.

— Не могли бы вы притвориться, что влюблены в меня?

Последовало потрясенное молчание, длящееся, казалось, не один час, и она отдала бы многое, чтобы вернуть вырвавшиеся слова. Ли не осмеливалась взглянуть ему в лицо, смотрела вниз, на свои стиснутые на коленях руки, как будто они были самым главным на свете, и внутренне содрогалась от того мертвенного холода, который должен был вот-вот на нее обрушиться.

— По какой именно причине была расторгнута помолвка? — спросил Руис. Именно этого вопроса Ли меньше всего ожидала.

Удивление заставило ее поспешно взглянуть ему в лицо, но оно было совершенно непроницаемым, и потому она не могла определить, какую реакцию можно ожидать на ее просьбу. Она еще раз подивилась, как набралась храбрости попросить его о таком.

— Это имеет значение? — спросила она через некоторое время.

— Нет, если это не попытка заставить вашего бывшего жениха ревновать.

Заставить Брюса ревновать? Попытаться помешать ему добиться счастья со Стеллой, когда она так любит их обоих? Это было так страшно оскорбительно, что глаза у нее засверкали, и любой знавший ее получше, чем этот человек, воспринял бы это как предупреждение.

— Однажды вступив в это соглашение, — продолжал он, — вы должны будете довести его до конца, именно этого я от вас ожидаю, а не отказаться от него в последний момент.

— Он женится на моей сестре, — сдержанно сообщила ему Ли.

— О, понимаю, — сказал он… и тут это произошло.

— Да ничего-то вы не понимаете, — яростно взорвалась она, догадываясь о том, что он подумал, что она может воспользоваться им, чтобы вернуть Брюса, эта мысль была непереносимой, настолько непереносимой, что совершенно уничтожила все признаки смущения дерзостью своей просьбы. — Ничего вы не понимаете, — повторила Ли. — К вашему сведению, я очень люблю мою сестру и, чтобы заставить ее поверить, что я больше не люблю Брюса, мне придется сказать ей, что я выхожу замуж за другого. — Она коротко и отрывисто рассмеялась:

— Не волнуйтесь, я доведу дело до конца.

Руис медленно откинулся на спинку кресла, все время наблюдая за ней. Выражение лица у него было по-прежнему непроницаемым, но в глазах появилось любопытство.

Итак, она не совсем бесчувственное создание, как он когда-то о ней думал. Эти темно-синие глаза сверкали от чего-то, что могло быть только непролившимися слезами, но на его глазах она почти зло прикусила губу и продолжала говорить тем голосом, к которому он так привык. Этот железный самоконтроль начинал интриговать его.

— Прошу извинения за взрыв, — спокойно сказала Ли. — По крайней мере, теперь вы понимаете, как обстоят дела. Я все еще люблю своего жениха и пока не расторгла помолвку, но это даст мне повод сделать это.

— Вы абсолютно уверены, что это необходимо? Ли кивнула.

— Абсолютно уверена, — ровным голосом сказала она. — Нечаянно я… подслушала кое-что и не хочу позволить им испортить себе жизнь из-за идиотского чувства долга по отношению ко мне. Это единственный способ убедить их, поэтому я не переменю своего решения.

— В данных обстоятельствах вы проявляете удивительный альтруизм, — заметил он, и Ли удивленно посмотрела на него.

— Разве? Не могу понять, как иначе я могла бы поступить. Возможно, ты и не можешь, подумал он про себя, начиная совершенно иначе воспринимать свою энергичную и умелую, всегда такую сдержанную секретаршу, которая, оказывается, была далеко не такой бесчувственной, какой он ее воображал. Глаза его снова насмешливо блеснули.

— Странно, что вы доверяете мне играть такую роль, учитывая мнение, высказанное вами однажды у Рикки, — подчеркнуто ласково отметил он.

Ли почувствовала, что заливается румянцем.

— Значит, вы слышали!

— И довольно много, — суховато подтвердил он.

— Это было уничтожающее определение. Вы действительно так обо мне думаете?

— Нет, конечно, — торопливо возразила Ли, стараясь поточнее вспомнить, что именно говорила, но верила в то, что говорила, и даже теперь у нее не было причины не верить себе. Несмотря на свою дерзкую просьбу, она не могла представить себе, как он сможет ее выполнить. Руис, совершенно точно читая ее мысли, снова насмешливо выгнул брови.

— Я думаю, что несмотря на ваше противоположное мнение, я все же могу немного подыграть. — А как насчет вас? — выпалил он так быстро и неожиданно, что она снова покраснела и впервые подумала о собственных обязательствах в этой сделке.

Когда Ли обращалась с этой фантастической просьбой, у нее и в голове не было мысли о том, что ей придется притворяться, что любит Руиса Алдорета? Ли торопливо подавила в себе этот новый приступ паники и заставила себя небрежно пожать плечами.

— Думаю, что смогу это сделать. Люди редко бывают демонстративны на публике, так что я считаю, много не потребуется.

— В таком случае, мы можем считать, что договорились, — сказал он, и только в этом проявилась его реакция на ее дерзкую просьбу, хотя Ли ожидала презрительного отказа, кроме желания удостовериться, что это не попытка заставить Брюса ревновать, он воспринял ее с оскорбительным безразличием.

— Мы можем пожениться в конце месяца, если это вас устраивает, — отрывисто продолжил он, как будто во всем этом не было ничего личного. — Кажется, нет причины откладывать. Для продажи фабрики уже почти все готово. — При последних словах он уже просматривал бумаги, лежащие на столе, но снова поднял взгляд на Ли и немного нахмурился. — Не думаю, что вы говорите по-испански, поэтому вам стоило бы взять несколько уроков. Они очень пригодятся вам, так как вы проведете несколько месяцев в Карастрано. Все затраты, разумеется, будут оплачены, и еще я переведу на ваш счет немалую сумму.

— Но я сказала, что… — начала Ли, но он оборвал ее резким жестом, напомнившим о его латинском происхождении, о чем она забывала, несмотря на его смуглость.

— Об этом не может быть и речи, — твердо заявил он. — Я уже сказал, что это деловое соглашение. Остальное этого не касается.

— Ладно, — Ли безразлично пожала плечами. — Я оставлю это полностью на ваше усмотрение. Он протянул руку к телефону.

— Я договорюсь насчет уроков испанского языка для вас. Есть очень хорошая школа…

— Я говорю по-испански.

Впервые с тех пор, когда она начала с ним работать, Ли имела удовольствие заметить, что его сдержанность на мгновение изменила ему.

— Вы уже можете говорить по-испански? — Он моментально взял себя в руки и перешел на испанский язык. — Что вас заставило выучить этот язык?

Ли поколебалась, уверенная, что, заговорив по-испански, он и ответа от нее ждал на испанском, возможно, для того, чтобы проверить ее знания.

— Я собиралась съездить в отпуск в Южную Америку или Мексику, — осторожно отвечала она и удивилась, увидев, что он улыбнулся так, что его лицо преобразилось.

— У вас очень неплохой акцент.

— Спасибо, — отвечала Ли, все еще потрясенная тем, как изменяла его улыбка. Она впервые видела, как он улыбнулся, — не насмешливо и не презрительно.

— И не сумели поехать? Ли покачала головой.

— Я собиралась в прошлом году, но…

— Но вместо этого обручились? — закончил он за нее, переходя на английский язык, когда она замялась. — Должен сознаться, что я очень высокого мнения о Мексике, — и она кивнула при этом его замечании. — Будет интересно показать вам те места, которые я когда-то хорошо знал.

И сразу формальная, сторона происходящего куда-то ушла. Ли не знала, как получилось так, что тот невозможный договор, который она заключила с ним, стал реальным. Все это уже не казалось таким ужасным, как несколько минут назад, и она посмотрела на Руиса с любопытством, должно быть ясно выразившимся на ее лице.

В ответ он вопросительно взглянул на нее.

— Что-то вас поразило?

— Да нет, — быстро ответила Ли, а потом добавила:

— Я просто подумала, что вы кажетесь… немного другим. И все это показалось мне не таким уж ужасным.

— Ужасным? — он пожал плечами. — Полагаю, что так оно и есть в какой-то степени, но почему бы нам при этом не быть друзьями? Возможно даже, что это необходимо, принимая во внимание, что нам придется играть наши роли, — добавил он насмешливо, заставив ее вспыхнуть от смущения.

— Да… да, конечно, — сказала она.

— Должен сознаться, я нашел вас не совсем такой, как ожидал, — заметил он вежливо, и Ли посмотрела на него, почти потрясенная.

— Думаю, мы все не совсем такие, какими кажемся с первого взгляда, сказала она немного погодя, размышляя о том, каков же на самом деле человек, прячущийся за его маской. Она начинала понимать, что ее прежнее мнение о нем было не совсем правильным.

— Верно, — согласился он. — Я думаю, вам следует рассказать мне о вашей семье. — Снова тень той же насмешки в голосе. — Покажется странным, если я ничего не буду о вас знать.

Возникла еще одна проблема: он должен встретиться с ее родными, и Ли не знала, какова будет их реакция. Три года он казался замкнутым, недоступным человеком, а теперь всего за несколько минут она увидела его совершенно иным. Он смягчился, когда говорил ей о ее хорошем произношении и когда рассказывал о своем старом доме, а его насмешливость, как обнаружила Ли, могла пробить брешь в ее самообладании, в самообладании, которое она ухитрялась сохранять в любых деловых неурядицах.

Ли заметила, что он смотрит на нее с ожиданием, словно давая понять, что он человек занятой, хотя и готов уделить время для разговора, и Ли кратко рассказала о своей семье.

— Стелла и есть та сестра, из-за которой расстроилась ваша помолвка, прокомментировал он, когда Ли закончила. Он никак не показал своего удивления или даже интереса к тому, что знаменитая Стелла Нордетт была ее сестрой.

Ли молча кивнула, в тот момент не решаясь говорить, потому что к ней внезапно вернулась невыносимая боль из-за этой помолвки и ей надо было спрятать эту боль от него, тем более что она подозревала: он мог отнестись к такому проявлению чувств с ядовитой насмешкой, вызвать которую Ли побаивалась. Это был человек, не признававший разбитых сердец.

Вскоре этот невообразимый разговор был окончен. Впрочем, он настоял на том, что они должны вместе пообедать, чтобы в офисе почувствовали хотя бы намек на предстоящие события, — и Ли представила, как все будут шокированы.

Самое худшее, однако же, было еще впереди. Как сообщить новость Брюсу, да так, чтобы он поверил, и при этом не выдать своих чувств, играя роль, на которой сама же и настояла. Это наверняка будет труднее всего — любить Брюса и притвориться, что любит человека, с которым она всегда чувствовала себя скованно.

* * *

Ли никому ничего не сказала дома. Она подождала Брюса, который должен был пойти с ней в кино, о чем они договорились уже давно. Он казался усталым и слегка осунувшимся, и Ли была рада, что наконец сможет дать ему надежду на счастье. Внимание Брюса было полностью поглощено управлением машиной. Но как только они немного отъехали от дома. Ли нарушила слегка напряженную тишину.

— Останови, пожалуйста, машину. Я хочу с тобой кое о чем поговорить.

Брюс молча взглянул на нее и, свернув в узкую боковую улочку, заглушил мотор. Потом повернулся к ней, ожидая.

Я хочу, чтобы ты освободил меня от нашей помолвки, — сказала Ли отрывисто и почувствовала, как он вздрогнул от неожиданности.

— Освободил тебя?

— Да, — она чуть повела плечом, что, как она надеялась, в полутьме произведет должное впечатление. — Я думала, что из этого что-то получится, но теперь вижу… что… ну, что наш брак не будет удачным.

Брюс долго молчал, потом повернулся, чтобы прямо посмотреть на нее.

— Что же вызвало такое неожиданное решение? Ли крепко сжала руки, лежавшие на коленях, и заставила себя солгать:

— Мне стыдно в этом признаваться, но я не любила тебя, когда обручилась с тобой. Был… другой, но я не думала, что есть даже отдаленный шанс, что он полюбит меня тоже. Теперь я знаю, что шанс есть и… — Она замолкла с умоляющим жестом. — Я не могу продолжать притворяться.

— Кто он?

— Руис Алдорет.

— Руис Алдорет? — Его удивление — почти шок — казались оскорбительными в отношении другого мужчины. — Ты это серьезно?

— Совершенно серьезно. — Она снова прикусила губу, всем своим видом показывая, что находится на грани слез, что было и на самом деле, но по другой причине. — Я не хотела делать тебе больно… но я влюбилась в него еще три года назад. Никто не догадывался, даже сам Руис. — Она как-то умудрилась произнести его имя, но не знала, сумеет ли сделать это при нем самом. Потом сняла кольцо с маленьким сверкающим бриллиантом, которое всегда надевала по вечерам, после ухода с работы, и протянула его Брюсу, чувствуя, что ее палец стал как будто голым. Брюс почти бессознательно взял его.

— Это не имеет никакого отношения… к Стелле?

— К Стелле? — она внесла в вопрос достаточно удивления. — А при чем тут может быть Стелла, какое она имеет к этому отношение?

— Ну, я подумал… Я хочу сказать, это никак не связано со Стеллой и мной?

— Стеллой и тобой? — повторила Ли, как будто не понимая, на что он намекает.

Очень смущенный, Брюс поколебался, потом выпалил:

— Стелла и я… мы обнаружили, что любим друг друга, но она не позволила мне сказать об этом тебе.

— Стелла и ты? — снова повторила Ли, как будто совершенно потрясенно, потом радостно рассмеялась:

— Ой, как это чудесно! Теперь мне не надо стыдиться, что я разорвала помолвку. — Потом она позволила себе заговорить серьезно. — Что ты имеешь в виду: она не позволила рассказать мне?

— Она не хотела разрывать нашу помолвку, желая оставить все так, как было до ее приезда домой.

— И ты позволил ей уехать в Лондон, когда между вами так… — Ли помолчала, как бы в раскаянии. — Мне стыдно, что я не заметила этого раньше. Вы были так несчастны, и все из-за меня…

— Это больше не имеет значения, — и Брюс поцеловал ее гораздо искреннее, чем целовал в последнее время. Именно это и разрушило иллюзию, так старательно ей созданную. Ли с ужасом почувствовала, как ее губы невольно прильнули к его губам, и, когда он через мгновение отодвинулся от нее, она была готова расплакаться от расстройства и отвращения к себе.

— Все это было вранье, верно? — тихо проговорил он. — Ты знала… Но какое отношение ко всему этому имеет Руис Алдорет? Ли с трудом сказала:

— Я думала, что так будет легче для вас со Стеллой. — Она видела, как вопросительно он смотрит, и кивнула:

— Да, да, я действительно согласилась выйти замуж за Руиса Алдорета.

— Но ты ведь на самом деле его не любишь?

— Нет, но это не важно.

— Не важно? — повторил он. — Ты не можешь так выйти замуж! Стелла не…

— Стелла не должна ничего знать об этом, — уверенно прервала его Ли. Все, что она могла сейчас сделать, рассказать ему правду. И она решительно сказала:

— Так что, как видишь, это просто деловое соглашение. Это вовсе не на вечно.

Брюс все еще, казалось, был расположен к спору, но наконец Ли сумела убедить его, что все должно продолжаться, как она задумала. Она теперь не может выйти замуж за него, а если Стелла узнает правду, то, вероятнее всего, тоже откажется выйти за него. Единственный способ избежать этого — заставить сестру поверить, что это будет настоящий брак.

— Ты должен заставить ее поверить, — умоляюще сказала Ли. — Это теперь единственное, что можно сделать. Она не должна знать о том, что я тогда… я пришла домой рано. Я уже достаточно далеко зашла, и теперь не могу подвести Руиса Алдорета. Это мне не повредит — это просто деловое соглашение — но сделает Стеллу счастливой, и она не будет винить себя. Ты же видел, как она все это восприняла.

— Наверное, — нехотя согласился он. — Но мне это совсем не нравится…

— Это единственный выход, — твердо повторила Ли, — и ты ничего не должен говорить Стелле о том, что это деловой договор. Обещай мне это.

— Ну ладно, — согласился он наконец, и на этой ноте они вернулись домой, так как ни тот, ни другой уже не хотели смотреть довольно сентиментальный фильм, на который они собирались. Когда машина подъехала к воротам, Брюс быстро повернулся к ней:

— Хочешь, я зайду и сообщу сам эту новость?

— Нет, — отказалась Ли, покачав головой, — я лучше сама это сделаю.

И прежде чем он начал спорить или предлагать что-то другое, Ли быстро попрощалась и вошла в дом. Снукс встретил ее с обычным восторженным излиянием своих чувств, и Ли с трудом удалось успокоить его. Немного постояв и приведя свои мысли в порядок, Ли решила, что пора начинать игру счастливого человека.

Войдя в гостиную, она была рада, что застала только мать и Жюли, близнецы уже были отправлены спать.

Маргарет с улыбкой взглянула на нее:

— Мы считали, что вы собирались в кино. Передумали?

— Да. — Ли помолчала. Надо собраться. Нельзя дать повод усомниться в искренности своих чувств, нужно сразу поставить все точки. — Я больше не помолвлена с Брюсом, — сказала она, изо всех сил сохраняя спокойствие, и протянула вперед руку без обручального кольца, чтобы они сами увидели.

По лицу матери мгновенно пробежала тень беспокойства.

— Но… не обручена с Брюсом?

Ли улыбнулась матери и покачала головой.

— Мы решили, что это было ошибкой. — Она даже ухитрилась коротко рассмеяться. — Не смотри так удивленно. Это вовсе не конец света.

— Но ты говорила…

— И мне стыдно признаваться: я много чего говорила, что на самом деле не было правдой, — тихо, стараясь, чтобы ее слова звучали убедительно, говорила Ли. — Я не люблю Брюса и никогда его не любила. — Сказав это, она ожидала, что сейчас закричит петух, уличая ее во лжи.

Последовала небольшая пауза.

— Может, ты расскажешь нам все-таки, что именно произошло, — немного помолчав, тихо попросила Маргарет.

— Вообще-то, рассказывать не так уж много. — Ли поспешно перебирала в уме все факты. Когда ступаешь на скользкий путь обмана, самое худшее это то, что приходится постоянно следить за каждым словом. — Я уже довольно давно собиралась с духом, чтобы сказать Брюсу, — продолжала она. — А сегодня кое-что произошло, и я поняла, что мне необходимо набраться мужества и сообщить ему, что я не могу выйти за него замуж и хочу выйти за другого.

— Ли помолчала, чувствуя, что сжигает за собой мосты. — За Руиса Алдорета.

— Руиса Алдорета? — почти взвизгнула Жюли.

— Руиса Алдорета? — повторила Маргарет гораздо тише, но по глазам ее было видно, что и она потрясена не меньше Жюли. Вероятно, помня рассказы дочери о владельце фирмы Мередит, она не могла представить себе, чтобы кто-то хотел выйти замуж за такого холодного и замкнутого человека, невзирая на всю его внешнюю привлекательность.

— Это довольно… неожиданно, — с запинкой добавила она, и Ли виновато посмотрела на нее.

— Я хотела бы хоть как-то намекнуть вам раньше, но это было совершенно невозможно.

— Ты действительно собираешься выйти за него? — выдохнула Жюли.

— Мы очень скоро объявим о нашей помолвке и не намерены делать ее длинной. Мы поженимся в конце месяца.

Тут, разумеется, ей пришлось рассказать тщательно продуманную историю, которую она для них приготовила, о том, как она полюбила Руиса практически с самого начала своей работы в Мередит, но считала, что любовь эта совершенно безнадежна. Теперь Ли даже казалось странным, как легко давалась ей ложь, как будто она играла роль — и к тому же очень хорошо — и неизбежность этой игры совершенно ее изменила. Вероятно, она смогла бы удачно притворяться и с Брюсом, если бы он не поцеловал ее в благодарность за предоставленную свободу. Она все еще чувствовала отвращение к себе за то, что позволила Брюсу догадаться. Но все будет хорошо, если только Стелла ничего не узнает.

Так странно — даже страшно — сознавать, что скоро она будет связана с мужчиной, в личном плане почти совершенно ей незнакомым; связана, по крайней мере, внешне, самыми тесными узами, какие только возможны между женщиной и мужчиной, и что по-настоящему это будет просто фарс. Ли не могла бы представить себе, что любой другой человек сумел бы сохранить их отношения совершенно безличными при подобных обстоятельствах. Но мысль о том, что можно сомневаться в этом плане относительно Руиса Алдорета, казалась просто смехотворной.

— Ты ни намеком не показала своих чувств, — с некоторым любопытством заметила Жюли. — В тот день у Рикки ты же его просто разорвала на части.

— Я была вынуждена так говорить. Иначе все бы дошло до него и привлекло бы его внимание. Ты же знаешь, как быстро распространяются сплетни в большой фирме. Представь себе, что я согласилась бы с твоими словами. Тут же прошел бы слух, что я в него влюблена.

— Наверное, — согласилась Жюли. Маргарет улыбнулась своей старшей дочери, все еще удивленно покачивая головой.

— Очень уж это неожиданно, дорогая, — повторила она, — но если тебе на самом деле этого хочется, я рада, что все так обернулось. — Она повернулась к Ли, и улыбка ее стала шаловливой. — Ну и когда же мы познакомимся с производящим столь неизгладимое впечатление Руисом Алдоретом?

— Скоро, я надеюсь.

— Бог мой! — вдруг в ужасе воскликнула Жюли. — Каково-то будет иметь боссом мужа собственной сестры? — Она насмешливо ухмыльнулась старшей сестре. — А ты не чувствуешь себя, как нахальная девчонка-машинистка, когда называешь его по имени?

— Что-то в этом духе, — призналась Ли, разумеется не собиравшаяся сообщать им, что еще никогда не называла его по имени. Хотя, с другой стороны, была уверена, что именно так и будет себя чувствовать, как сказала Жюли — как самая младшая девчонка-посыльная в офисе, нагло нагрубившая начальству. Но притворяться, что любит его, будет еще хуже. Это будет просто ужасно.

Предстояло еще сообщить новость Джону Дермоту, и Ли гадала, как воспримет ее отец.

Кустистые брови адвоката сдвинулись, когда Маргарет сообщила ему об этом.

— Что она собирается? — переспросил он, а Ли покраснела и закусила губу. Тон был не очень-то ободряющим. Будет неловко, если Руиса встретят с внутренней враждебностью. Но она зря волновалась. Те самые темно-синие глаза, которые она от него унаследовала, долго разглядывали ее очень внимательно, потом он удивил ее, кивнув с явным одобрением. — Великолепный человек. Сам не смог бы найти лучше.

— Ну и ну! — возмутилась его жена. — Мог бы, по крайней мере, немного удивиться.

— Почему? — поинтересовался он. — Он именно такой мужчина, за какого следует выходить замуж. Брюс только надеется на окружающих.

Так вот, значит, какого мнения он был о Брюсе! Странно, как вдруг обнаруживаются истинные чувства людей, когда происходит что-нибудь в этом роде. Интересно, как он воспримет новость о помолке Брюса и Стеллы? Она решила не говорить им об этом сама. Будет лучше, если все узнают от них самих.

После этого пришлось пересказывать всю историю заново и Ли было горько и стыдно сознавать, какой лгуньей она стала. Она даже приукрасила все на этот раз, рассказав им, что сознание того, что продажа фабрики и предстоящее возвращение в Мексику заставили Руиса понять, что он больше никогда не увидит Ли. И он, не ведая этом, что она помолвлена, так как она не надевала кольцо на работу, поразил ее, неожиданно сделав ей предложение выйти за него замуж.

Не считая того, что она выдала себя Брюсу, очень легко удалось убедить остальных, и ей стало стыдно. Потом Ли пошла спать и тихо плакала в подушку, надеясь, что к утру наволочка высохнет и не даст никому возможность усомниться в ее рассказах. Да в любом случае, она всегда сама убирала постель, так что вряд ли кто-нибудь мог заметить, что подушка влажная.

Через какое-то время Ли вытерла слезы и, перевернувшись на спину, лежала, глядя в потолок. Ну что ж, дело сделано. Все знают, что она выходит замуж за Руиса Алдорета, а не за Брюса.

По дороге на работу Ли обнаружила, что еще больше страшится изображать влюбленность в Руиса, когда он будет рядом. Почему-то ей представлялось, как он холодно поднимет брови при одной ее попытке назвать его по имени, не говоря уже о ласковых словечках или нежных взглядах. Теперь она от всего сердца жалела, что ей пришла в голову мысль предложить это, но нужно продолжать играть роль, так как только таким образом можно было всех убедить.

Придя в офис, Ли была несколько растеряна и не сразу ответила на звонок Руиса Алдорета, но, как оказалось, беспокойство было напрасным. Он был точно таким, как всегда, и даже слова не сказал об их помолвке.

Керри, однако, была совершенной его противоположностью. К концу рабочего дня она подошла к Ли и приступила прямо к делу, что было так свойственно ее характеру.

— Ты слышала, по фирме ходят сплетни, что ты собираешься замуж за Руиса Алдорета? До меня они только дошли, а то бы я постаралась остановить их раньше. — Она сердито махнула рукой. — Придушила бы того идиота, который это придумал! Бог знает, что скажет босс, если это дойдет до его ушей.

— Начала это я, — Ли медленно подняла на нее глаза, заставив себя улыбнуться.

— Ты? — не могла понять Керри.

— Это не сплетня. Я выхожу замуж за Руиса Алдорета, — кивнула Ли.

— Ты с ума сошла!

— Нет, просто я его люблю.

— Чушь! — негодующе фыркнула Керри, — Ты любишь его нисколько не больше, чем я. — Она посмотрела на подругу с озабоченным выражением лица и потребовала рассказать правду, после чего ей пришлось выслушать историю, которую теперь Ли знала назубок. Но, в отличие от всех остальных, она не произвела на Керри никакого впечатления.

— Это самая не правдоподобная и идиотская чушь, какую я только имела несчастье слышать, — заявила она с отвращением, как только Ли замолкла. — А теперь расскажи мне правду.

— Это и есть правда, — запротестовала Ли.

— Ох, да Бога ради! Я слишком давно тебя знаю и, возможно, воспринимаю многое не так, как твои родственники.

Ли пожала плечами, внезапно поняв, что потерпела поражение.

— Ну, ладно, — сдалась она устало. — Ты победила. Никто из нас не влюблен. Это деловое соглашение с начала до конца. Ему необходимо жениться и возвратиться в Мексику, чтобы получить в наследство родовое поместье.

Керри тихонько присвистнула.

— Это уже больше похоже на истину, — она покачала головой, испытывая чувство глубокого сострадания. — Но, Бога ради, с какой стати ты ввязалась во все это? Как же с Брюсом?

Вообще-то, ей, конечно, можно было и не задавать этого вопроса. Она догадывалась, что произошло.

— Брюс хочет жениться на Стелле, — тихо сообщила Ли, подтверждая догадку своей подруги. Она обнаружила, что ей стало легче от того, что она рассказала все Керри, и совершенно не подозревала, что в этот момент больше всего на свете Керри хотелось, чтобы кто-нибудь придушил Стеллу.

Керри слушала в мрачном молчании, когда Ли с трудом рассказывала, что она открыла, и эта напряженность подруги, ее хрипловатый голос говорили ей, какую страшную боль пришлось перенести Ли, когда это произошло.

-., и потому я решила, что что-то в таком роде поможет им, — закончила Ли. — Стелла, вероятно, винила бы себя и все равно отказалась бы выйти замуж за Брюса, если бы не поверила, что я люблю другого.

Невозможно, чтобы Стелла когда-нибудь могла винить себя, что бы она ни натворила, ядовито подумала Керри. В этот момент ей очень хотелось высказать все свои подозрения по поводу Стеллы, но она снова сдержалась, так как знала, что ничего хорошего из этого не получится. Ли могла ей не поверить, и это разрушило бы их дружбу или испортило ее. Итак, она снова промолчала, а потом ее беспокойство еще более усилилось, когда она подумала о другом.

— Этот… э-э-э… деловой брак? — Она искоса бросила в сторону подруги смущенный взгляд. — А обеспечение наследником он не предусматривает, а?

Ли почувствовала, что отчаянно краснеет. — Конечно, нет, — торопливо запротестовала она, хотя не могла не понимать, что именно это и имелось в виду, именно появление наследника для поместья и требовало условие завещания. Но не ее дело было вникать во все это. Совершенно определенно только то, что у нее не было никакого желания выполнять то, что подразумевалось за этим условием. Она не могла себе представить ничего более ужасного, чем отдаться бесчувственному мужчине, как Руис Алдорет. Если бы это было частью соглашения, она ни за что не пошла бы на это, ни при каких обстоятельствах. Пришлось бы искать другой способ помочь Стелле с Брюсом.

— Ты думаешь, кто-нибудь еще догадается о настоящей причине этой помолвки? — немного волнуясь, поинтересовалась она.

Керри уверенно затрясла головой.

— Боже мой, нет, конечно! Я сама не была уверена, — соврала она на всякий случай. — Другие наверняка поверят, что ты все время была влюблена в него, но как вы сумеете не показать, что это просто деловая договоренность? Если Его Высочество будет держаться с обычной ледяной замкнутостью, твоя мать первая учует, что дело нечисто, — не слишком красиво выразилась Керри. Ли была полностью согласна с этим заявлением, потому что Маргарет Дермот имела необыкновенную способность воспринимать чувства и настроения других людей.

Ли слегка улыбнулась. — Я попросила его притвориться влюбленным в меня, напрямик объявила она, с удовольствием наблюдая, какое впечатление произвела на Керри эта новость.

Керри ее не разочаровала. На мгновение она буквально разинула рот.

— Ты… что? — она моргнула и потрясла головой.

— Ладно, не надо повторять. Я слышала в первый раз. Просто не могла поверить. — Она ухмыльнулась и спросила с откровенным радостным любопытством, на минуту совершенно забыв о Стелле.

— И каким же образом Его Пресветлейшество завопил, когда вышел из шокового состояния?

— Он согласился, — спокойно сообщила Ли.

— Что он сделал? — Керри снова смотрела на нее непонимающим взглядом и трясла головой. — Я тебе не верю.

Ли повела плечом.

— Сама увидишь.

Вдруг Керри расплылась в ухмылке.

— Просто не могу дождаться.

Она хмыкнула, снова отвлеченная от беспокойства и горечи по поводу мерзкого поступка Стеллы новой и интригующей мыслью о Руисе Алдорете, притворяющемся влюбленным в свою секретаршу.

— Хотелось бы мне посмотреть в щелочку, когда он страстно обнимет тебя, закончила она вызывающе с откровенно насмешливой улыбкой.

Удивительно, что при этом Ли опять покраснела, и при других обстоятельствах Керри присмотрелась бы к ней повнимательнее.

— Вряд ли такое возможно, — торопливо заверила Ли. — Только настоящие экстраверты делают подобные вещи публично, а когда мы будем одни, в этом не будет необходимости. Керри покачала головой.

— Все равно не могу его представить себе влюбленным в кого угодно, хотя он и не должен быть тем ходячим айсбергом, каким кажется, учитывая то, что он наполовину испанец, — добавила она задумчиво. Она снова подняла глаза и шаловливо улыбнулась. — Не то чтобы я думала, что тебе есть о чем беспокоиться. Не могу вообразить, чтобы он так разительно переменился, хотя кто знает, что может сделать с ним его родина.

Ли сердито посмотрела на нее, но удержалась от комментариев по поводу абсурдности самой идеи нарушения Руисом условий сделки. Она все еще не очень верила в то, что он будет в состоянии удачно сыграть на публике роль влюбленного.

Керри незаметно искоса посмотрела на нее, гадая, что выйдет из всего этого запутанного клубка лжи.

Керри хотелось посоветовать Ли не торопить события, а отложить этот брак по расчету на возможно более длительный срок, потому что была совершенно уверена: сама Стелла скоро внесет свои коррективы в создавшуюся ситуацию. Керри могла что угодно поставить на то, что Стелла нисколько не любит Брюса и просто разгоняла скуку, отобрав его таким образом у сестры. Ее истинным намерением было поразвлечься нежными сценами с Брюсом, всего лишь забавляясь при этом тем, как легко она заставила его забыть о Ли, а потом расстаться с ним, уверив его, что она не желает сделать сестру несчастной.

Без сомнения, именно это и произошло перед тем, как она возвратилась в Лондон. А далее не происходило бы ничего, и со временем Ли починила бы якобы разбитое сердце своего жениха, не ведая о короткой интерлюдии. Для Стеллы это было просто игрой. Совершенно очевидно, что Ли все испортила, появившись незамеченной.

Стелле вовсе не понравится, если Брюс, более не связанный помолвкой с Ли, будет преследовать ее в Лондоне. Ей предстояло тяжелое объяснение, потому что Брюс Жермин был вовсе не тем человеком, за какого она желала бы выйти замуж, и ей придется как-то избавляться от него, если Ли уже не будет стоять между ними.

Когда миледи Стелла наконец соизволит выйти замуж, она обязательно выберет кого-нибудь с тугим кошельком, чтобы наслаждаться комфортом и роскошью, чтобы ей не приходилось самой зарабатывать на все это. Слава — это неплохо, но Стелла была ленива.

Керри могла только надеяться, что Стелла успеет повернуть ход событий раньше, чем дела Ли с Руисом Алдоретом зайдут слишком далеко. Если Брюс захочет вернуться к Ли, надо надеяться, что Руис Алдорет не заставит ее продолжать это смехотворное деловое соглашение.