Исключительно по привычке, приобретенной в детстве, которое он провел в переполненной индейской хижине, Джо Липхорн проснулся с первыми лучами солнца. Спальня выходила окнами на восток и одновременно на шумную улицу. Когда Липхорн отметил это неудобство, Эмма — с ней он прожил тридцать счастливых лет — возразила, что в тихой спальне из окон не увидишь восхода. Тема была исчерпана. Как истинная навахо, Эмма испытывала потребность встречать каждый новый день. Одна из бесчисленных причин его к ней любви. Сам Липхорн к тому времени уже не придерживался индейских обрядов, не подносил восходящему солнцу щепотку цветочной пыльцы, но по-прежнему трепетно относился к древним обычаям своего народа.

В то утро, однако, он имел все основания поваляться подольше. В тихой спальне спала профессор Луиза Буребонетт, и Липхорну не хотелось ее будить. Вот он и лежал себе под простыней, наблюдая, как алеет на востоке небо, слушал, как фырчит на кухне кофеварка, и прикидывал, как ему, черт возьми, поступить с именами, которые дал ему Гершвин. Интересно, какое решение этой дилеммы предложила бы Луиза, поделись он с ней. Эмма посоветовала бы выбросить из головы. Сказала бы, что без толку отправлять грабителей за решетку — вместо этого их нужно лечить от внутренней дисгармонии, приводящей к дурным поступкам. Обряд Горного Пути изгонит из них темный ветер и восстановит душевное согласие — хожо.

Размышления Липхорна прервал звон посуды на кухне. Он вскочил из постели и накинул махровый халат. Уже одетая, Луиза стояла у плиты и пекла оладьи.

— Использую вашу смесь, — сообщила она. — Оладьи получились бы вкуснее, если б у вас нашлась пахта.

Липхорн налил себе кофе и сел за стол. Наблюдая за Луизой, он вспоминал десять тысяч других завтраков, когда с этого же самого стула смотрел на Эмму. Она была меньше ростом, тоньше и всегда носила юбки. На Луизе же были джинсы и фланелевая рубашка. У нее были короткие седые волосы, тогда как у Эммы длинные, черные и блестящие — единственный предмет ее гордости. Она никак не хотела их стричь — даже для операции на мозге, которая ее и убила.

— Рано вы встали, — заметил Липхорн.

— Всему виной ваши обычаи, — объяснила Луиза. — Старожилы, с которыми я планирую сегодня побеседовать, уже час как на ногах.

Этнограф из Университета Северной Аризоны, Луиза собирала и записывала индейские легенды и мифы.

— Как там ваш переводчик? Вы с ним связались?

— Попытаюсь еще раз после завтрака. Молодые люди встают в нормальное время.

Они принялись за оладьи.

— У вас что-то на уме. Угадала?

— Почему вы так считаете?

— Потому что так оно и есть. Я еще вчера вечером заметила, когда мы ужинали в «Навахо». Пару раз вы собирались мне что-то сказать, но передумывали.

Все верно. Отчего промолчал? Да потому, что это слишком напомнило бы отношения с Эммой, их совместные обсуждения того, над чем он работал. Но теперь, при свете дня, Липхорн не усмотрел в этом ничего дурного и рассказал Луизе про Герш-вина, три имени и свое обещание.

— Скрепили договор рукопожатием? Все ваши мужские рыцарские штучки?

Он ухмыльнулся. Луиза сразу брала быка за рога, и это ему в ней нравилось.

— Нет, — ответил он. — Все сведения Гершвин записал на листке и оставил его на столе. Мы поняли друг друга без слов: если я забираю листок, то поступаю с ним как мне заблагорассудится. Но в любом случае подразумевалось, что я обещаю сохранить его имя в тайне.

— И вы взяли листок?

— Не то чтобы взял. Прочитал и выбросил в урну. Луиза покачала головой и улыбнулась.

— Вы правы, — признался Липхорн. — Это ничего не меняет — я все так же связан словом.

Она кивнула, прочистила горло и выпрямилась на стуле:

— Мистер Липхорн, напоминаю вам, что вы поклялись под присягой говорить большому жюри правду, и только правду. Откуда у вас эта информация? — И она сурово взглянула поверх очков. — Вы ответите, что прочитали имена на листке, оставленном на ресторанном столике, а обвинение спросит — знаете ли вы, кто его там оставил, и…

Липхорн поднял руку:

— Знаю, знаю.

— На самом деле, у вас только два варианта. В конце концов, Гершвин просто попытался вас использовать. Плюньте на все или как-то изловчитесь и передайте имена в ФБР. Анонимным письмом? Кстати, вам не приходило в голову, почему он сам не написал анонимку?

— Думаю, время поджимало. Пара дней, пока письмо дойдет. А затем, если это анонимка, она угодит в самый низ стопки… Думаю, Гершвин все это знал. Но дело не только в этом.

Липхорн замолк и сосредоточился на оладьях. Луиза вздохнула:

— В чем же еще?

— Может, эта троица вообще ни при чем, а Липхорн по каким-то личным соображениям хочет их подставить.

Она кивнула:

— Приму к рассмотрению, — и вышла позвонить переводчику.

Липхорн уже помыл посуду, когда Луиза вернулась с унылым видом.

— У него ларингит — еле сипит.

— Плохи дела, — заметил Липхорн.

— К тому же он успел предупредить стариков, что мы приедем сегодня. Телефона у них, разумеется, нет, и сообщить, что нас не будет, невозможно.

— Где обитают ваши старики? Луиза просияла:

— Хотите вызваться переводить? Навахо зовут Долтон Кайодито, адрес у меня такой — Дом племени, Ред-Меса. Второй —

из юта. Живет в Товаоке в резервации Ют-Маунтин. Как у вас с языком юта.

— Слов пятьдесят, но с Кайодито помочь смогу.

— Так и сделаем, — решила Луиза.

— Мне кажется, двое из списка живут где-то там. Один — на месе Каса-дель-Эко. Недалеко от Дома племени.

Луиза рассмеялась:

— Пытаетесь совместить полезное с приятным. Или, точнее, — мои дела с вашими. А может, мои дела с делами, которые вас не касаются.

— Один, если верить Гершвину, проживает в тех краях, его зовут Эверетт Джори. Не знаю, где точно, но имя мне знакомо. Могли бы поспрашивать у местных.

Луиза с улыбкой заметила:

— На одну минутку мне показалось, что вы собрались ехать ради моей приятной компании.

Липхорн вел машину на первом отрезке пути — сто восемьдесят километров от дома до фактории Мексикан-Уотер. Там они сделали остановку, чтобы перехватить по сандвичу и выяснить, не знает ли кто, как найти Долтона Кайодито. Знала кассирша, девочка-навахо.

— Старый-старый. Это который был когда-то певцом? Вы его ищете?

Луиза подтвердила.

— Он живет с дочерью. Кажется, ее зовут Мадлен Лошадница. Она живет… — Девочка беспомощно развела руками и, нарисовав карандашом на бумажном кульке план, протянула Луизе.

— А где найти Эверетта Джори, знаешь? — спросил Липхорн.

Девочка не знала, но, услышав имя Джори, мужчина, расставлявший на полках в глубине лавки банки с колбасным фаршем, поднял глаза.

— Привет. Джо Липхорн? Я-то думал, вы в отставке. Зачем вам Джори? Был бы закон против рассукиных сынов, его давно бы посадили.

Магазинчик они покинули через четверть часа, вооруженные наставлениями, как разыскать те два места, где мог быть Джори, и нарисованным на кульке планом дороги к дому Кайодито. Помимо этого, они выслушали множество домыслов о том, кто мог ограбить казино «Юта», и отчет о последних безобразных выходках Службы охраны лесов, Бюро по управлению землями, Бюро мелиорации и прочих агентств, покушающихся на благополучие граждан, которые с трудом зарабатывают на жизнь в краю каньонов на границе штатов Юта и Аризона.

— Нечего удивляться, что психи стражи завлекают людей в свои ряды, — заметила Луиза, когда они тронулись. — Все и вправду так худо?

— Агентства следят за соблюдением непопулярных законов. Их служащие — в основном приличные люди, но время от времени некоторые из них перегибают палку.

Машину теперь вела Луиза. Вид у нее был задумчивый.

— Знаете, — произнесла она, — сколько живу в здешних краях, а все не привыкну, что все всех знают.

— Вы про того парня, что узнал меня в магазине? Я был здесь копом не день и не два.

— Но живете-то вы где? За двести километров отсюда. Но речь не только о вас. Этот парень знал все об Эверетте Джори. Там, откуда я приехала, люди не имеют представления о том, кто живет через три дома от них.

— В Балтиморе куда больше народу.

— В нашем квартале немногим больше.

— Больше, чем здесь в радиусе тридцати километров, — возразил Липхорн.

Он вспомнил свои поездки в Вашингтон, Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Там он и заметил разницу человеческих отношений в городских и сельских общинах.

— У меня есть теория, не подтвержденная пока ни одним социологом. Вас, городских, постоянно окружает толпа, вот вы и стараетесь отгородиться. В сельской местности людей немного, и мы как бы культивируем общение.

— Чтобы социологи приняли вашу теорию, надо ее основательно усложнить.

— Здесь все на тебя глазеют, — продолжал Липхорн. — Вот другой человек, новый, я его еще не знаю. А в городе смотреть на людей на улице — нетактично.

— Я это уже слышала в другой формулировке, типа «деревенские любят совать нос в чужие дела».

Они все еще обсуждали эту тему, когда Луиза свернула с федеральной магистрали на грунтовую дорогу, взбиравшуюся на пустынную возвышенность месы Каса-дель-Эко. Липхорн сверился с планом, Луиза сбавила скорость. На горизонте на западе громоздились облака, и передний их эшелон набрасывал на ландшафт лоскутное одеяло прихотливых теней.

— Если память мне не изменяет, перекресток километрах в десяти, — сказал Липхорн. — Дорога направо ведет к Дому племени на Ред-Месе. За поворотом надо искать проселок по правой стороне.

Они нашли проселок и, проехав пару километров по пыльным ухабам, добрались до жилища Мадлен Лошадницы. Это был вполне новый жилой трейлер с пристроенной к нему каменной хижиной, загонами для овец и туалетом во дворе. У дома стояли две машины — старенький пикап и новый синий «бьюик-ригал». Мадлен и сурового вида женщина лет сорока, оказавшаяся ее дочерью, встретили их в дверях. Дочь Мадлен намеревалась присутствовать при разговоре с Кайодито, чтобы следить за точностью перевода или переводить самой.

Джо Липхорна это устраивало. Он уже знал, как провести остаток дня значительно интереснее, чем слушая легенды, на которых вырос. Разговор с Луизой о том, что в сельской глуши все все знают о соседях, напомнил Липхорну об отставном помощнике шерифа Оливере Потсе. Если кто и знал всех троих из списка Гершвина, то это был именно Оливер.

Затаившийся в тополиной роще у речушки Рикапчер-Крик скромный каменный домик Потса находился километрах в восьми на северо-восток от Блаффа. Больше километра Липхорну пришлось пробираться по каменистой дороге, которая оказалась даже хуже, чем ее описали на бензоколонке «Шеврон», где он долил бак.

— Да, — ответила открывшая на стук женщина-навахо средних лет, — Олли дома. Верно, читает или смотрит сериал.

Она провела Липхорна в гостиную и позвала:

— Олли, к тебе!

Потс отвел взгляд от телевизора и оглядел Липхорна сквозь толстые стекла очков.

— Черт побери! Выглядишь, как Джо Липхорн, но, если ты и впрямь он, почему без формы?

— Я снял форму почти в одно время с тобой, — заметил Липхорн, — но до сериалов еще не дозрел.

Он сел на предложенный Потсом стул. Они обменялись обычными приветствиями, сошлись на том, что отставка через пару месяцев начинает тяготить, и замолкли — пора было переходить к делу. Липхорн назвал три имени из листка Гершвина. Может, Поте расскажет ему что-нибудь об этих людях?

Поте откинулся в кресле, снял очки и прикрыл глаза. Немного помолчав, он произнес:

— Странный букет. В какую заваруху они ввязались?

— Вероятней всего, ни в какую. Я проверяю один слух. Чтобы переварить сказанное Липхорном, Потсу потребовалось около минуты.

— По правде сказать, Айронхенд и Бейкер вписываются в картину. У нас они оба проходили. Бейкер, помнится, за драку, езду в нетрезвом виде и сопротивление при аресте. С Джорджем Айронхендом было посерьезнее. Если не ошибаюсь, вооруженное нападение, но он тогда выпутался.

— Говоришь, они вписываются в картину. Почему?

— Ну, они оба местные. Айронхенд из ютов, а Бейкер здесь родился, оба, насколько я помню, какое-то время работали на клеймении скота. Кажется, Бейкер женат. Или был женат.

— Они приятели?

Вопрос снова заставил Потса задуматься.

— Они вроде одно время работали на компанию «Природный газ Эль-Пасо» или на каком-то трубопроводе. И кажется, оба состояли в одном из отрядов стражей. — Открыв глаза, Поте искоса посмотрел на Липхорна: — А что, пожалуй, это и связывает старину Эверетта Джори с гоп-компанией. В свое время он был у стражей активистом. Помнишь, он еще вел передачу на радиостанции в Дуранго. Вечно пропагандировал стражей. Под конец стал делать это так рьяно, что его таки уволили.

— Джори все еще ходит в стражах?

— Не думаю. Слышал, у них была крупная ссора. Это все, конечно, слухи, но говорят, Джори хотел, чтобы они меньше болтали и писали своему конгрессмену и действовали решительней. Например, взорвали местный офис Службы охраны лесов. — Поте выпрямился в кресле. — Теперь самое время тебе рассказать, зачем приехал.

— По правде сказать, сам не знаю, — ответил Липхорн. — Услыхал кое-что, а делать мне особо нечего, вот и решил поездить, поспрашивать.

— Значит, просто от скуки, — заметил Потс таким тоном, что стало ясно: не поверил. — По ящику ничего интересного, вот ты и подумал, не проехать ли три часа до Юты и кое-кого навестить. Верно?

— Вроде того, — согласился Липхорн. — Мне нужно спросить тебя еще об одном человеке. Знаешь Роя Гершвина?

— Кто его не знает. А он при чем?

— Его что-нибудь связывает с этой троицей? Поте подумал.

— Не понимаю, Джо, почему я тебе все выкладываю, хотя ты мне не говоришь, зачем тебе это надо. Ладно, давай прикинем. Гершвин состоял в стражах. Воевал с Бюро по управлению землями и лесной службой. Насколько я помню, из-за аренды пастбищ. Бейкер, кажется, работал одно время у него на ранчо. И его участок граничит с участком Джори, значит, они соседи.

— Добрые соседи?

Потс взглянул на Липхорна:

— Ты что, не помнишь Гершвина? Такого типа хорошим соседом не назовешь. А Джори и того хуже. Вообще-то, думаю, он затеял против Гершвина какую-то тяжбу. Тяжбы были его хобби. Он и со мной как-то раз судился: его скот забрел ко мне на пастбище, я загнал скотину в загон, а Джори хотел забрать ее, не заплатив за корм. Что уж там у них с Гершвином произошло, не помню. Кажется, спор шел о границах арендованных пастбищ.

— Кто-нибудь из этих троих умел управлять самолетом?

— Самолетом? — Потс ухмыльнулся. — То есть ограбил казино «Юта» и улетел, украв самолет старика Тиммза? А я-то думал, ты в отставке.

Липхорн не нашелся что ответить.

— Я, помнится, слышал, как Джори распространялся в одной из своих передач о том, что служил в ВМФ пилотом, — заметил Потс. — Но самолета у него не было. Ни Бейкер, ни Ай-ронхенд, насколько мне известно, ничего круче подержанного пикапа в жизни не водили.

— Знаешь, где живет Джори? — поинтересовался Липхорн. Потс удивленно уставился на него:

— Хочешь его навестить? И о чем ты намерен его спросить? Не вы ли ограбили казино и стреляли в полицейских?

— Если это его рук дело, то дома его не будет. Ты не забыл, что грабители улетели?

— Ладно, ладно, если в Федеральном бюро раздолбаев так считают, то, должно быть, это правда. — Потс встал. — Дайка возьму бумагу и карандаш. Нарисую тебе небольшую карту.