— Выставка скульптуры под пролетами старого моста. — Вернисаж глазами любителей изящных искусств. — Разговоры Сильвии Бертран с назойливыми журналистами. — Виновница торжества пребывает в томительном ожидании друзей. — Бурные споры о смысле искусства. — Красный пикап Роберта вызывает удивление смотрителя. — Наслушавшись недоброжелательных отзывов, Роберт и Деннис по-английски покидают вернисаж. — Очередная затея Денниса Харпера. — И снова Ричард с разбитым носом рассказывает историю о десяти миллионах долларов. — Остров Вапуа и военный переворот. — Богатый колонист и его бегство. — Карта островов Новой Каледонии.

На вернисаж Сильвии собралось очень много народа. Конечно, было телевидение, были фотокорреспонденты и газетчики. Тут и там вспыхивали блицы. Сильвия с бокалом шампанского в руке и в своем платье из зеркальных металлических пластинок, скрепленных стальными кольцами, расхаживала среди посетителей.

Многие подходили к ней, жали руку, восхищались ее работами.

Произведения стояли повсюду. Они казались остовами доисторических животных. Особенно здесь, на берегу реки, под мостом. Ведь вернисаж Сильвия решила сделать не в каком-то престижном выставочном зале, а прямо на улице. И поздним вечером.

Прожектора освещали всю эту бетонную площадку, огороженную высокими, ярко оранжевыми турникетами. Посередине стоял большой стол, на котором поблескивали бокалы, бутылки с шампанским, легкие бутерброды…

Назойливые тележурналисты лезли с микрофонами к виновнице этого торжества.

— Скажите, а что вы хотели выразить вот этими своими скульптурами?

— Я хотела выразить современность, хотела передать свое ощущение времени.

— Времени? А в каком времени вы считаете, живете?

— Я живу в настоящем времени, а это, если хотите, искусство будущего.

— Будущего?

— Да. Это искусство будущего. И вскоре, я уверена, подобные произведения будут выставлены в самых престижных галереях и известных музеях.

— Мисс Бертран, я бы хотел еще пожелать вам успеха!

К Сильвии подбежал еще один журналист с микрофоном в руке.

— Мисс Бертран, несколько слов для радио… Уважаемые господа радиослушатели! Я нахожусь на перекрестке шестьдесят первой и двенадцатой на набережной реки. Прямо под большим сиднейским мостом. Здесь сегодня вечером молодая и никому еще не известная художница развернула выставку своих произведений. Сейчас здесь многолюдно, подъезжают все новые и новые гости… Я хочу поговорить с самой художницей.

— Мисс Бертран, скажите, вы долго работали над этими произведениями?

Сильвия немного подумала.

— Нет, не очень долго. Месяц или два…

— Неужели за два месяца можно создать такое большое количество произведений?

— Как видите, можно.

— Вы что, работали день и ночь не покладая рук?

— Можно сказать и так.

— Как вы думаете, современному зрителю будут интересны ваши работы?

— Думаю, что очень.

— А почему вы так думаете?

— Знаете, — Сильвия на мгновение задумалась, — ведь я хотела передать мироощущение современного человека, хотела передать своими произведениями, что творится у него в душе.

— А как вы считаете, что у него творится в душе?

— Знаете, в душах современных людей, мне кажется, металлолом. Вот поэтому мои скульптуры выполнены в большинстве своем из металла — ржавого, окрашенного и неокрашенного, обгоревшего и отполированного… Все, как в наших душах.

— Спасибо! Спасибо, мисс Бертран. Огромных вам успехов!

Сильвия украдкой время от времени бросала взгляд поверх журналистов, фоторепортеров, поверх дам в меховых накидках, которые расхаживали с бокалами шампанского в руках среди ее произведений, обсуждали их…

Слышалась речь иностранцев…

Сильвия временами ловила знакомые слова, но понять смысла, о чем говорили искусствоведы, не могла. Она только чуть растерянно кивала, когда к ней обращались с вопросом или когда ей говорили комплименты…

Она ждала, что вот-вот придут Роберт и Деннис. Она то и дело поглядывала на стоянку для автомобилей, которая была сделана на улице, рядом с площадкой выставки.

— Но где же они, — иногда с досадой шептала Сильвия, — неужели не приедут? Неужели обманули?!

Но думать о друзьях она почти не могла — то и дело кто-нибудь подходил с вопросом, просил объяснить смысл того или иного произведения или просто чокнуться…

Сильвия переходила от одной группы посетителей к другой, от одного журналиста к другому…

В этот вечер очень многие хотели ее поблагодарить, пожать руку, поцеловать, похвалить. Но отношение к ее творчеству у зрителей было все-таки не таким искренним, немного напряженным — и Сильвия очень чутко это улавливала.

Наконец из потока машин, проносящихся по мосту, отделилась одна и припарковалась рядом с остальными на площадке. Но Сильвия так и не заметила, когда обшарпанный красный пикап появился, не видела, как смотритель стоянки с неудовольствием смотрел на этот автомобиль. Он даже решил поначалу, что у кого-то произошла авария и это вызвали техническую помощь. Он обошел красный пикап со всех сторон, потрогал даже с восхищением диковинное гидравлическое устройство. Но его удивление стало еще большим, когда он увидел подходящего к нему Роберта — не рабочего в комбинезоне, а приятного мужчину в белой рубашке и строгом костюме.

— Извините, могу я здесь поставить свою машину?

Смотритель оглянулся, засомневавшись, что речь идет именно об этой технической диковине. Но, поскольку других машин рядом не было, значит речь шла именно о ней.

— А у вас есть приглашение?

Роберт послушно опустил руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда два пригласительных билета. Тут к ним подошел Деннис.

— Извините, мистер, что-нибудь не в порядке? — спросил он.

— Нет. Но ваша машина…

— А что, вам не нравится наша машина? По-моему, тут как раз и выставка такая, что наша машина может быть одним из экспонатов.

— Ну, ладно, — пожал плечами смотритель, — ставьте машину в ряд и проходите.

Деннис, расщедрившись, дал смотрителю чаевые, и они прошли под мост. Толпа, рассматривающая работы, тут же поглотила их. Со всех сторон слышались самые разнообразные возгласы:

— Это полная ерунда, это полная душевная пустота! — кричала молодящаяся старуха в меховой накидке.

Она держала на отлете длинную сигарету и сбивала с нее пепел:

— Это полная душевная деградация. Мне это все напоминает автомобильную катастрофу… Или еще что-нибудь похуже…

— Да-да, ты совершенно права, конечно права, — поддакивал ей мужчина, который был рядом с ней, — ты как всегда права. У тебя очень тонкий художественный вкус.

Роберт хотел было вмешаться и поспорить, но в это время услышал рядом, как кто-то скрипучим и неприятным голосом сказал:

— Разве это искусство? Это же полная ерунда! Я вообще не понимаю, что это такое и зачем это здесь… Такие выставки надо запрещать, а не торжественно открывать…

Деннис оглянулся, чтобы посмотреть, кто это говорит, кто это так критично высказывается о Сильвии?

Он увидел маленького плюгавенького старичка в смокинге и при галстуке. Он рассматривал сквозь пенсне огромную металлическую конструкцию, которая была в несколько раз выше его.

— Это черт знает что!.. Вот Леонардо да Винчи… Вот Рафаэль… А это — полная чушь… Ты меня слышишь, Марта? — плюгавый обратился к даме в черном атласном платье, — как ты считаешь?

— О да, ты прав, это полная ерунда. Давай отсюда уйдем.

— А мне нравится. Мне это все напоминает остатки кораблекрушения или остовы доисторических животных, — говорила какая-то девушка своему напарнику. — И, вообще, честно говоря, мне это все нравится.

Парень пожимал плечами.

— Знаешь, по-моему это интересно, но оно как-то еще не сформировалось, не оформилось. По-моему еще не найдена какая-то основная линия.

— Да что ты! По-моему здесь все есть, по-моему эти произведения совершенны.

— В принципе я с тобой согласен, но мне кажется, что эта девушка дальше не пойдет.

— Девушка?! Ты хочешь сказать, что это — произведения молодой девушки?

— Конечно, — сказал длинноволосый парень. — Ей, по-моему, меньше двадцати пяти.

— О! Тогда это еще более интересно. Чтобы девушка — и делала такие вещи! Честно говоря, я ей завидую.

— Пойдем, — сказал длинноволосый парень, — я когда-то был с ней знаком и тебя представлю…

— Да нет, я стесняюсь. Ведь она настоящий художник, а я ничто.

— Ты тоже замечательный художник.

Два священника разговаривали, стоя возле автомобильной двери и трех бамперов. Это было одно из произведений Сильвии Бертран.

— Послушайте, как вы думаете, что это обозначает? — обратился священник, который был помоложе, к своему старшему товарищу.

Тот многозначительно приподнял палец.

— Мне кажется, что это не искусство. Искусство должно быть гармонично… А хаос… хаос… Это все от лукавого.

— Вы совершенно правы святой отец, это все от лукавого.

Роберт и Деннис потерялись в этой многоголосой, разноязычной толпе. Они не были здесь ни с кем знакомы…

Роберт поискал глазами Сильвию и наконец ее увидел. С бокалом шампанского в руке она в окружении журналистов расхаживала среди своих произведений. Она останавливалась то около одного, то около другого… Щелкали блики фотоаппаратов, и Сильвия отвечала на вопросы, объясняла, что она хотела выразить своими работами… Журналисты кивали, задавали каверзные вопросы…

Сильвия уже выглядела утомленной и раздосадованной. Она отвечала часто невпопад, морщилась, махала рукой… По всему было видно, что ее выставка не удалась, что ее не поняли…

— Послушай, Роберт, — сказал Деннис, увидев, как Сильвия обнимается с молодым мужчиной в черном смокинге…

— Что?

— Мне кажется, что нам здесь делать нечего.

— Ну почему? Давай походим еще, порадуемся за Сильвию.

— Ты думаешь, что есть повод радоваться?

— А почему бы и нет? Все-таки у человека праздник.

— Знаешь, Роберт, мне кажется, что этот праздник не удался.

— С чего ты взял, что ты такое говоришь?

— Как с чего взял? Ты послушай, о чем говорят все эти люди.

Роберт прислушался. Со всех сторон слышались обрывки разных фраз.

«Это не скульптура, это полная ерунда!»

«Чушь какая-то…»

«Груда металлолома…»

«Почему же, может быть и такое искусство…»

«Это вовсе не искусство… Это неизвестно что!»

«Почему не известно? Это настоящие произведения…»

«Какие это произведения?! Это свалка. Это все хлам. Это надо сгрести экскаватором и выбросить. Или закопать. А лучше переплавить…»

«Я люблю реалистическую скульптуру, где все понятно. Например, Роден. Мне очень нравится Роден…»

«Роден — это бронза, мрамор. А это — металлолом. Все это вычурно и ненужно. Это не искусство».

«Тогда что это?»

«Это девушка решила пооригинальничать, вот и все. И у нее из этого ничего не получилось».

«А мне кажется, что это хорошо… Это настоящие произведения».

«Настоящие произведения в музеях, а не под мостом. А этим произведениям только тут и место. Этому металлолому на этой свалке».

«Посмотри, какая красивая дверь! Нет, это не дверь, это лицо человека…»

«Это кусок ненужного металла, искореженное железо — и все. Это точно автомобильная свалка».

«Да. Маразм. Глупость. Свалка. Уходим отсюда! Нечего здесь делать…»

«Пойдем, выпьем шампанского. Все равно это — за счет организации…

«Выставку проводит сама художница за свои деньги».

«Так значит, она богатая?»

«Возможно и богатая…»

«Это не искусство, это черт знает что!»

Роберту хотелось закрыть уши и убежать.

— Ну что, ты убедился, что это провал и что Сильвия никогда не будет богатой?

— Знаешь, Деннис, я ничего не понимаю в искусстве, но, по-моему, это интересно.

— Интересно? Да ты, Роберт, просто привык к этим железякам, ведь они стояли у тебя перед глазами, ты их видел и ими любовался. Да еще Сильвия объяснила тебе, что обозначает вот это…

Роберт задумался, он действительно вспомнил, как разговаривал с Сильвией о современном искусстве, и она ему объясняла, зачем она делает то или это…

— Да и вообще, мне кажется, что в Австралии не может быть настоящего искусства.

— Да что вы, а искусство аборигенов? По-моему, это самое настоящее…

— Слушай, Роберт, пойдем отсюда. Мне как-то очень грустно.

Деннис взял своего друга за локоть, и они так и не поприветствовав Сильвию, удалились.

Утром Деннис сразу же решил, что ему делать. Он не хотел обсуждать свои планы с Робертом, ведь тот явно бы не одобрил их.

Деннис тихо, чтобы не разбудить приятеля, соскочил с гамака, наскоро побрился, надел свой выходной костюм и выкатил из гаража мотоцикл. Он специально не заводил мотор, а катил мотоцикл руками прямо до ворот автомобильной свалки.

И лишь только после этого он завел мотор, переднее колесо буквально поднялось над землей, и он вылетел на шоссе. Он петлял между медленно едущими автомобилями и было видно, что он очень спешил.

Деннис всегда был натурой деятельной. Он никогда не мог сидеть сложа руки. Вот и теперь он вновь решил действовать. Взять инициативу на себя. Ведь в предприятие Роберта с его гениальным изобретением и гоночным автомобилем он не очень-то верил.

Прохожие оборачивались на летящего на сверкающем черном мотоцикле молодого человека в черном строгом костюме. Такому бы больше к лицу было мчаться на роскошном лимузине!

Но Деннису было плевать на то, какое он впечатление производит на окружающих. Он подкатил к зданию телевидения и выключил свой мотоцикл.

Заняв выжидательную позицию, Деннис нервно курил одну сигарету за другой. Но в здание входили, из него выходили только незнакомые Деннису люди. Так он прождал битых два часа. Но покидать свой наблюдательный пункт ему не хотелось. Раз уж он решился на что-то, так должен довести дело до конца!

Деннис вновь закурил и дал себе обещание, что это будет последняя сигарета на этом месте. Он рассеянно уже смотрел на входящих и выходящих людей, не надеясь увидеть того, кто ему был нужен.

Утренняя прохлада уже улетучилась, повис зной. Деннис даже расстегнул пиджак… Когда сигареты уже осталось затяжки на три, не больше, он увидел, как к входным дверям подходит долговязый Ричард. Его нос был залеплен пластырем. Деннис усмехнулся, вспомнив его и Ричарда последний разговор, в котором им помогал Роберт.

Деннис отбросил окурок в сторону и поспешил наперерез Ричарду. Тот, лишь только увидел Денниса Харпера, тут же попытался куда-нибудь скрыться. Но Деннис схватил его за руку.

— Нет, мистер Харпер! Мы уже все обсудили и нам говорить больше не о чем!

Ричард пытался убежать.

— Послушай, Ричард, все уже в прошлом, все кончено, моя злость прошла.

Ричард недоверчиво смотрел на Денниса Харпера. Ему и хотелось верить, что Деннис его простил и забыл ему историю с лишением летных прав. Но, с другой стороны, он боялся, что Деннис задумал какой-нибудь хитрый трюк, чтобы еще раз на нем отыграться и сорвать злость.

— Деннис, мне хотелось бы тебе верить.

— Да что ты, Ричард, я уже абсолютно спокоен и никто из нас никому ничего не должен.

— В таком случае, зачем ты меня нашел?

— Я хотел поговорить с тобой о большой сумме денег. Надеюсь, ты не откажешься помочь мне и Роберту?

При упоминании имени Роберта Ричард втянул голову в плечи и осторожно потрогал пальцами свой разбитый нос.

— Роберту, говоришь…

— Ну, если не хочешь помогать Роберту, помоги мне одному.

— Да, но смогу ли я чем-нибудь помочь?

— Сможешь, Ричард. Ведь ты должен как-то возместить мне издержки!

— Если у меня получится, я постараюсь. Ты что-то говорил о большой сумме денег…

— Это не я говорил, это ты говорил. Ты же говорил о десяти миллионах, лежащих на морском дне.

Ричард озадаченно посмотрел на Денниса. По его лицу было видно, что ему очень хочется сказать сейчас Деннису, что он пошутил… Но еще раз получить то, что уже было, ему еще больше не хотелось.

— Хорошо, я расскажу тебе все по порядку. Все, что знаю сам. И потом, Деннис, чтобы не было ко мне никаких претензий.

— У меня, Ричард, не будет к тебе никаких претензий только тогда, когда я сумею отыскать и поднять эти деньги. Иначе тебе придется все время жить в страхе.

— Деннис, если ты еще раз пустишь в ход свои кулаки, я отказываюсь с тобой говорить. Лучше сразу ударь меня несколько раз — и успокойся.

— Э, нет, Ричард, ты должен помочь мне.

— Но не будем же мы говорить вот так, стоя на улице, — предложил Ричард.

— Что ты предлагаешь?

— Давай зайдем в кафе. К тому же у меня там уже назначена встреча.

— Еще один какой-нибудь наивный дурак, как я, поверил твоим обещаниям? — спросил Деннис.

— Нет, на этот раз у меня встреча с девушкой.

— Я же говорил, что тебе снова удалось кого-то обмануть.

— Нет-нет, только не говори ей о твоем вчерашнем полете, — предостерег Денниса Ричард. — Она страшно не любит неудачников…

Зайдя в кафе, Ричард огляделся, ища девушку, которой назначил встречу. И разочарованно сказал Деннису:

— Видишь, никого нет. Я, наверное, опоздал.

— И ты еще смеешь называть меня неудачником? По-моему, неудачником можно назвать только того, к кому на свидание не приходит девушка. Вот у меня нет таких проколов. Во всяком случае, никогда еще такого не было.

— Ладно, Деннис, вдвоем нам будет легче поговорить.

Официантка, было видно, хорошо знала Ричарда и сразу провела их к угловому столику. Туда, где никто не мог им помешать вести обстоятельный разговор.

Ричард устроился спиной к окну и внимательно посмотрел на Денниса. Тот некоторое время молчал.

— Ну, так я слушаю тебя, Ричард.

— Деннис, я все еще сомневаюсь, стоит ли тебе рассказывать. Ты авантюрист по своей природе и должен понять, что если эти сокровища лежат на дне океана, значит до них очень трудно добраться.

— Я думаю, добраться до них будет легче, чем пролететь под мостом на спортивном самолете.

— Деннис, ты помнишь, когда была эта заваруха в Вапуа?

Деннис наморщил лоб. Он никогда особенно не интересовался политикой, но что-то такое припоминал.

— Да, Ричард, но все-таки лучше напомни.

Ричард самодовольно улыбнулся. Ему было приятно чувствовать свое превосходство хоть в этом.

— Ну так вот, на Вапуа произошел военный переворот. Это было пять лет назад.

— А-а, — вспомнил Деннис, — тогда я учился в Англии.

— Тогда там к власти пришли военные и все, у кого было хоть какое-нибудь состояние, стремились убежать с острова. И вот один богатый колонист нашел для себя самолет. Тогда, Деннис, это было очень сложно сделать, ведь никто ни за какие деньги не соглашался подняться в воздух. Там стреляли по всему, что двигалось в воздухе…

У этого самолета заправки было на пятьсот километров. Он должен был дотянуть до Новой Каледонии.

— И что же произошло?

— Самолет нигде не приземлился.

— Так, раз заправки было на пятьсот километров, он, наверное, упал в море. Или разбился о прибрежные скалы.

— Этого точно никто не знает. Но последний раз их сигналы слышали невдалеке от Новой Каледонии. Его пытались искать, но так ничего и не обнаружили. Этим занималась страховая фирма, но в конце концов им пришлось выложить всю сумму страховки. Этот самолет официально считается погибшим.

— А что произошло на самом деле?

— Ну, знаешь, — сказал Ричард. — Этого не знает никто! Я рассказал тебе все, что знал.

— Послушай, Ричард, у меня тут есть к тебе несколько вопросов.

— Что ж, давай свои вопросы. Если смогу, отвечу.

— Значит так. Вопрос первый. Чем, ты говоришь, занимался тот богатый человек, который в такой спешке смывался?

— По-моему, он занимался всем.

— А более точно?

— Более точно я не знаю. Но, как мне кажется, он торговал никелем. А тогда на никель был большой спрос. И он, думаю, заработал очень крупные деньги.

— Очень крупные — это сколько?

— Я тебе не могу сказать, сколько он заработал в точности, сколько у него было в разных банках, но я знаю, что вывозил с собой наличными около десяти миллионов.

— И что? Все эти десять миллионов вот так спокойненько затонули?

— Да, затонули. Хотя… Может быть и не затонули.

— Как это может быть? А где же они тогда? Взлетели в воздух? Сгорели?

— Да нет, я, собственно, не знаю, где они. Но то, что он вывозил с собой деньги, это абсолютно точный факт. Много кто это подтвердил.

— Послушай, а может самолет вместе с этим очень богатым человеком приземлился в другом месте, и он преспокойненько живет себе в каком-нибудь другом государстве под новым именем, потому что решил не платить налоги?

— У него было столько денег, что он мог заплатить любые налоги, это не представляло для него никакого труда.

— Хорошо. Где ты, говоришь, последний раз слышали позывные самолета?

— Это я тебе не могу сказать точно.

— Как это не можешь сказать точно? Ты же говорил, что около Новой Каледонии! У меня как раз с собой есть карта, и ты мне сейчас покажешь.

— Пожалуйста, покажу, если это что-то изменит.

Деннис расстегнул сумку и вытащил большую карту. Он быстро нашел Каледонию и подсунул карту Ричарду.

— Где, ты говоришь?

— Если быть абсолютно точным, то вот здесь.

Ричард острием карандаша нарисовал крестик у острова Каледония. Вернее, даже не у самого острова, а у одного из маленьких островков, которые окружают Новую Каледонию.

— Значит, говоришь здесь, да?

— Да.

— А больше ты ничего не хочешь мне сказать?

— Нет, Деннис, больше я тебе, пожалуй, ничего и не скажу, потому что больше ничего не знаю.

— Тогда, Ричард, мы вроде бы с тобой квиты.

— Хотелось бы верить. Но я думаю, что, если ты, Деннис, найдешь эти деньги, ты обо мне не забудешь.

— Конечно, нет.

Деннис поднялся из-за стола и потрепал Ричарда по плечу.

— Послушай, Ричард, и последний вопрос, самый главный. Ты же был связан со страховыми компаниями?

— Да, спрашивай.

— Кому достанется все это состояние, если его поднять?

Ричард задумался. Он принялся перебирать палочками в тарелке рис.

— Если кто-то сможет найти и поднять эти деньги, то они достанутся ему. Это я тебе могу сказать абсолютно точно.

— Послушай, Ричард, если ты хочешь, чтобы я не забыл о тебе, когда найду все эти сокровища, то я тебе позвоню часа через два, и ты мне скажешь абсолютно точные координаты, откуда последний раз прозвучали позывные самолета.

— Хорошо. А куда ты сейчас?

— Сейчас я поеду в летный клуб и возьму у них очень подробные карты островов Новой Каледонии.

— А, я и забыл, ведь ты же летчик профессионал и в картах разбираешься.

— Еще бы! Может быть, это не единственное, в чем я разбираюсь, но уж в картах я знаю толк. До встречи!

— Эй, Деннис, послушай, а кто рассчитается?

— Ты. А я поделюсь с тобой, когда достану сокровища.

Ричард обреченно кивнул головой.