Год 1992-й. Этап за этапом дебютант постигает науку Больших Призов со всеми ее сложностями и неожиданностями. Как отметит потом сам Шумахер, «год в Формуле 1 наполнен событиями настолько, что будет понасыщеннее, чем пять лет обычной жизни».

Он летит в Йоханнесбург и страдает от проблемы, знакомой многим пассажирам дальних авиарейсов: «Мой сосед почти каждые два часа испытывал необходимость встать и пройтись. Поспать мне не удалось».

Михаэль провел два дня, нежась на солнышке, поддерживая спортивную форму и развлекаясь в компании нового напарника Мартина Брандла, перешедшего из Brabham. Нельсон Пике ушел в гонки Indy. «Пожалуй, Мартин не так любит плескаться в воде, как я, так что ему пришлось окунуться разок вне плана и в костюме, мало для этого подходящем. Разумеется, он попытался вернуть мне должок!..»

Автодром «Кьялами» к тому времени изменился до неузнаваемости. Прежние прямые, наводившие священный ужас и казавшиеся бесконечными, ушли в прошлое. Автодром был перестроен в «современном» стиле, и новую конфигурацию нужно было изучать заново — в четверг на ознакомительной тренировке.

«В те дни я старался тренироваться хотя бы пару часов ежедневно до того, как мы получили возможность сесть за руль. Я тренируюсь в то же время дня, когда обычно проходит квалификация, чтобы мое тело было готово к нагрузкам».

Брандл в новой команде словно расправил крылья и о Михаэле говорил с восторгом: «Он лет на десять моложе меня, но хотел бы я в его годы обладать такой уверенностью в себе. Это удивительный парень! У него нет моего опыта, но он очень быстр. Мы неплохо взаимодействуем, и это на пользу Benetton, но мне приходилось основательно выкладываться, чтобы его одолеть. Мы постоянно подстегиваем друг друга. Он хочет превзойти меня, а я хочу превзойти его, ужасно хочу, но в этом нет ничего деструктивного». Тяжкое бремя сравнения легло на плечи Брандла.

В четверг Мэнселл смог заставить свой Williams поехать значительно быстрее гонщиков McLaren Бергера и Сенны. Шумахер итогами дня остался недоволен. «День сложился не лучшим образом. Машина была излишне чувствительной к рулю и более «острой», чем обычно. К счастью, команда сумела решить эту проблему в четверг вечером, пока я и Мартин развлекались на ранчо Heia Safari, танцуя зулусские танцы. Нам обоим подарили зулусские дротики! Вилли (Вебер) сказал, что нашел этому оружию неплохое применение: он будет метать дротик мне в спину, когда я буду проезжать мимо пит-комплекса, чтобы я ехал быстрее».

Итоги первой квалификации отразили расклад во всем этом сезоне:

Мэнселл: 1:15.57

Бергер: 1:16.67

Сенна: 1:16.81

Патрезе: 1:17.57

Шумахер: 1:18.25

Брандл: 1:19.88 (17-й)

«Физически я чувствовал себя неплохо, несмотря на жару и высокогорье. Я знал, что результаты тренировок должны сказаться, и чувствовал себя в форме. Не люблю бегать — это не слишком полезно для коленей. Предпочитаю велосипед и тренажеры».

Когда загорелся зеленый сигнал светофора. Мэнселл отлично принял старт, Патрезе проскочил между двух McLaren, а Шумахер насел на Алези. Бергер ехал довольно медленно, и Алези его прошел, а за ним и Шумахер. Михаэль преследовал француза круг за кругом, но «на этой трассе нелегко обгонять». Пелетон постепенно растянулся. Мэнселл уехал от Патрезе, Патрезе — от Сены, а Шумахер и Алези по-прежнему шли рядом. Михаэль обошел соперника на 39-м круге и финишировал четвертым. «Еще одной проблемой (кроме Алези) были съемные накладки на забрале шлема. Я случайно оторвал сразу все три, а машина Алези выбрасывала немало масла, ухудшая обзорность. Но это лучший результат в моей недолгой карьере в Формуле 1».

В Мехико Михаэль бывал уже дважды «и знал, что меня там может ожидать. Не могу сказать, что мои впечатления от Мехико-Сити стали лучше». Перелет в самолете, не оборудованном кондиционером, изнурителен для кого угодно, неважно, гонщик ты Формулы 1 или нет. «Я всегда останавливался неподалеку от аэропорта в гостинице Fiesta Americana. На сей раз мне достался номер, с одной стороны которого была взлетная полоса, а с другой громко играла музыка. Я поспешил его поменять. К счастью, нашелся номер потише».

Первую квалификацию только Мэнселл проехал быстрее, чем Михаэль (1:16.34 против 1:17.55), и, хотя во второй прибавил Патрезе, Шумахеру досталось отличное место во втором ряду — в паре с Брандлом. В этот день Михаэль впервые переиграл Сенну (который показал шестое время). Правда, на состоянии Сенны не могла не сказаться авария, в которую он угодил через 18 минут после начала первой квалификации. Айртон вылетел с трассы и врезался в заграждение, следствием чего стали ссадины на ногах и шок. «Это произошло в тот момент, когда я только выезжал на трассу, — вспоминает Шумахер, — Я видел все это. На мой взгляд, там маловата зона безопасности. Это очень опасное место, потому что оно ограждено бетонной стенкой».

Ко второй квалификации Сенна пришел в себя, проехал 16 кругов и показал 1:18.79. Шумахер тоже улучшил свой результат 1:17.29. Трассу Михаэль описывает, как «очень непростую для Формулы 1. С одной стороны, она мне нравится, потому что с точки зрения техники вождения она очень отличается от других. Но здесь много кочек и постоянно нужно сохранять осторожность. Кроме того, трасса оказалась очень скользкой, потому что на ней был уложен новый асфальт. С учетом всего этого, Мехико — очень опасная трасса».

В гонке Мэнселл был неудержим. Следом шел Патрезе, за ним Сенна, Брандл и Шумахер. На втором круге Михаэль обошел напарника: «Мартин здорово гнал поначалу, но потом куда-то исчез (перегрелся двигатель), а у меня начались проблемы с передней правой шиной. Но когда на меня насел Бергер, я почувствовал, что могу ехать достаточно быстро и держать свою позицию». На 12-м круге сошел Сенна, и Шумахер спокойно довел гонку до своего первого подиума — на финише он был третьим.

В Бразилии Сенна квалифицировался третьим, Шумахер пятым. В момент старта Михаэль стремительно ушел влево на свободное пространство, пытаясь сесть на хвост гонщикам Williams, Сенна тут же ответил и жестко прошел его в первом повороте. «Я был очень зол после этой гонки, и эти чувства были вызваны Айртоном Сенной, трехкратным чемпионом мира, — говорит Шумахер, — И вот почему. Я отлично принял старт и обошел его, но в первом повороте он атаковал меня по внешней траектории (они едва не столкнулись). После этого я ехал быстрее, но он, несмотря на это, затеял со мной какие-то игры. Он излишне замедлялся в медленных поворотах, где я не мог обгонять и просто утыкался в него, а потом на выходе разгонялся — и уезжал. Я был ужасно зол — в таких маневрах не было никакой необходимости».

Шумахер, скорее всего, не знал, что Сенна действовал таким образом не по своей воле. «На первых кругах гонки, — рассказывал Айртон, — несколько раз вырубался двигатель. Это было совершенно непредсказуемо. На одном круге такое могло произойти четыре-пять раз, а на другом не случиться вообще. Временами эта проблема проявлялась таким образом, будто я вставал на тормоза. Но несмотря на это, я продолжал гонку, надеясь, что проблема как-то решится».

Сенна уже показал Шумахеру знаком, что у него проблемы. «Я поднял руку, давая знать соперником, что у меня нелады. Перебои продолжались и в конце концов стали причиной моего схода».

Не стоит понимать этот эпизод как обычное выяснение отношений (на словах и на деле), какое иногда возникает между гонщиками. Тут дело в другом! Шумахер, проводивший всего лишь восьмую гонку в Формуле 1, ясно дал понять: он настолько уверен в себе, что может критиковать самого Айртона Сенну да Силва? На такое мало кто отваживался, разве что гонщики, обладавшие солидным опытом. Михаэль словно заявлял: мне не страшны ни человек, ни репутация. Я — такой!

Этап в Испании мог закончиться для него плохо. Незадолго до окончания первой квалификации Benetton Шумахера вырвался из-под контроля. На торможении перед правым поворотом сорвало задок, и машина, вращаясь и подскакивая на серых гравийных волнах зоны безопасности, в туче пыли жестко врезалась в ограждение.

«Утром я проверял разные настройки на своих боевой и запасной машинах и на квалификации отдал предпочтение запасной. Проблемы возникли, когда на одном из кругов на первом комплекте резины я потребовал от нее слишком много. Левое заднее колесо запузырилось. Мы поменяли шины, переставив их слева направо, но это было слишком. Левое заднее запузырилось вновь, я потерял контроль и машину развернуло. Это была моя ошибка, и слава богу, что все обошлось! Вот только машина восстановлению не подлежала. Меня это здорово огорчило, ведь я был уверен, что могу проехать быстрее».

Шумахер исправился в субботу, добыв себе место рядом с Мэнселлом (обладателем поула). Мэнселл и Патрезе четко среагировали на светофор, а в первом повороте Шумахера обошел еще и Алези. Гонка была дождевая: «Трасса была настолько скользкая, что поначалу я не мог нащупать ни держака, ни нужных траекторий». Михаэль преследовал Алези на протяжении семи кругов, а потом пошел в атаку, выставив свой Benetton сбоку от Ferrari на входе в поворот. Жан повернул руль, и они едва не столкнулись. Шумахер устоял. Мэнселл показал лучшее время круга и оторвался от Патрезе.

На 20-м круге итальянец выбыл из гонки, когда, нагнав кругового, вынужден был тормозить в быстрой шикане, потерял управление и вылетел в стенку, Шумахер к этому моменту проигрывал Мэнселлу 22 секунды. И тут пошел дождь. К 34-му кругу Михаэль сократил отставание до 15 секунд. Он и дальше нагонял лидера, подтянувшись к нему на дистанцию в 7 секунд. За 15 кругов до финиша Шумахеру удалось разглядеть, что делается впереди.

«Я и не знал, что подобрался к Мэнселлу так близко, пока его отрыв не стал меньше пяти секунд. Я думал, что его где-то развернуло или с ним случилось еще что-то, но тут он вновь от меня уехал, и я ничего не мог с этим поделать. Пришлось сосредоточиться на том, чтобы финишировать в этих ужасных условиях. На последних кругах я пытался сигнализировать, чтобы гонку остановили. Это была битва за выживание!» На финише Мэнселл опередил его на 23.91 секунды.

В Имоле Шумахер гонку не закончил. «Я допустил ошибку и поплатился за это. Моя ошибка, и ничья больше. Но она подчеркнула то, о чем я все время напоминал, а люди забыли. Мне всего двадцать три года. Я не проехал и дюжины Гран-при и мне еще многому надо научиться. Я иногда могу ошибаться, и надеюсь, что люди понимают это. Ошибки меня не удивляют, хотя я стараюсь их избегать.

Так или иначе, Имола многому меня научила. Уровень держака и износа шин — такой же важный фактор, как хороший мотор и тормоза, ведь это очень техничная трасса, одна из самых сложных. В пятницу я отметил, что в каких-то поворотах машина слушается руля лучше, чем на других, и был разочарован, что мне не удалось подняться выше четвертого места (вслед за Мэнселлом, Сенной и Бергером). Пожалуй, самым запоминающимся моментом стал мой разворот на 360 градусов. Я просто перестарался.

В субботу было еще труднее. По ходу дня мы несколько раз меняли настройки, но так и не нашли ответа на вопрос, как добиться оптимальной работы в квалификации. Но зато я чувствовал, что мы готовы к гонке. Мартин стартовал отлично, а я на первом круге шел прямо за ним — и тут ошибся. Просто потерял управление, и машина получила повреждения после вылета».

Гонщики Benetton парой вели гонку до девятнадцатого круга, когда Шумахер сошел.

Росберг, чемпион мира 1982 года, отличный знаток всего и вся, что делается в Формуле 1. Я позвонил ему с просьбой дать оценку Шумахеру.

Не проявил ли Михаэль в Имоле признаки незрелости?

«Нет, во всяком случае, не там. Он угробил четыре Benetton — я имею в виду не двигатели, а шасси. Вот это — незрелость. Но при этом все сходятся в том, что перед нами феноменальный парень. А то, что ему не хватает опыта, — это нормально.

Я бы взглянул на это под другим углом. Есть примеры, когда он проявил недюжинную зрелость. Например, гонка в Испании в дождь. Учитывая, сколь мал его опыт, проявления незрелости совершенно нормальны и никого не удивляют. Но меня удивляет, насколько взрослым он иногда выглядит, есть несколько примеров этого».

Брандл публично заявил, что Шумахер выступает лучше, чем Сенна в том же возрасте.

«Брандл так говорит о Сенне уже лет тринадцать. При всем уважении к Мартину, как такое можно сравнивать! Сенна ведь дебютировал не в Benetton, не так ли?! Сенна начинал в убогом Toleman. Так скажите мне, какие тут могут быть сравнения? Никаких! Оглядываясь назад с высоты своих лет, я считаю, что Шумахер очень хорош, но (Жиль) Вильнёв быстрее стал хорошим гонщиком. Кстати, интересно взглянуть, кто последний дебютировал за рулем машины, позволяющей постоянно бороться за места в первой шестерке?

Хорошо, таким был Вильнёв. Алези в какой-то мере в Ferrari. Но не стоит забывать, что у него за плечами уже был сезон в Tyrrell. Но так, чтобы сразу в хорошей машине? Вильнёв. О Просте такого не скажешь, потому что для McLaren сезон 1980 года был никакой. Но если ты, будучи совсем молодым, сразу получаешь машину, с которой можно бороться за подиумы, это здорово укрепляет твою уверенность в себе. В мои времена механики о таких говорили: «Он уверен, что может ходить по воде». Примерно то же вы сейчас и наблюдаете.

Но при этом я вовсе не собираюсь преуменьшать возможности Шумахера. Он выглядит просто великолепно, но с кем вы его сравниваете? У Сенны в дебюте не было такой машины — я это уже говорил, и все-таки это феномен. Достаточно вспомнить его 60 поул-позиций за рулем разных машин — этого никто у него не отнимет. Нас ведь никогда не приводила в восхищение его зрелость, не так ли? Поначалу он допускал миллион ошибок, но при этом был невероятно быстр.

Шумахер частенько ошибается в ситуациях, когда это обходится без последствий, исключая Имолу, где он совершил непростительную ошибку. Ничем не оправданную. Это была совершенно недопустимая ошибка. Надеюсь, люди в его окружении ему это скажут. Должны сказать — это нужно для его взросления, для того, чтобы он учился, становился лучше. Проблема таких парней, как Жиль, заключается в том, что он был гонщиком Ferrari, и когда вылетал, никто не указывал ему на ошибку. Вся Италия была от него без ума. Когда он ехал на трех колесах (на Гран-при Голландии), все считали его суперменом, а такие вещи не помогают в развитии гонщика.

После Имолы кто-то должен был дать Шумахеру по рукам. Ему нужно было сказать: «Друг мой, ты разбил четыре шасси. В Барселоне вылетел трижды, в Имоле вылетел и на тренировке, и в гонке».

Где-то месяц назад Мэнселл сказал в интервью умную вещь, и, на мой взгляд, это подходит к нашему случаю: «Единственное, чему нужно научиться Шумахеру, это ездить медленно. Все остальное он делать уже умеет». И это правда!»

Твоя карьера складывалась непросто, но ты же разобрался, как справляться с Формулой 1.

«Возраст тоже играет свою роль, ведь у него не было времени поучиться, а в его годы непросто со всем справляться, так ведь?! Та же история у теннисистов, по-моему. Ты вступаешь в очень и очень серьезный бизнес огромный интерес, огромный прессинг, все огромное! Ответственность за все лежит прежде всего на плечах самого героя, во-вторых, на его менеджерах. Нельзя забывать о том, что подметила международная пресса: он уже вознесся! Это бывает с каждым. Возможно, с Жилем меньше, чем с другими. Он возносился только на трассе. Это был разумный парень, он всегда твердо стоял на земле.

Придавит ли Шумахера прессинг? Много лет назад я говорил на эту же тему с Найджелом Мэнселлом. Я всегда понимал, что самая серьезная опасность в этом спорте — и пример Жиля меня в этом убедил — тщеславие. В восемьдесят пятом, когда я прошел в Силверстоуне тот безумный квалификационный круг, я был просто не в себе — в этом ведь не было никакой надобности. Ну, допустим, была такая цель: мне очень хотелось преодолеть порог средней скорости на круге в сто шестьдесят миль в час. Я хотел потрясти соперников, да просто всех!

В каком-то смысле я могу понять действия Найджела в Имоле в субботу — то, что он делал во второй квалификации (пытаясь улучшить результат первой, который и так принес ему поул). Но если взглянуть на это с другой стороны: а была ли в этом такая уж надобность? Он развернулся, он вылетел, он повсюду атаковал поребрики… Зачем? Он и так завоевал поул с отрывом в секунду, целую секунду! Любой мог дать ему письменную гарантию, что поул он уже не упустит. Будь у него разумные менеджеры, они залили бы ему полный бак и отправили бы готовиться к гонке.

Но мы сейчас говорим о том, что самая большая опасность в гонках Гран-при — потерять голову. Ты сбрасываешь газ, потому что знаешь: в определенный момент начинает казаться, будто можешь делать с машиной все, а это не так, — и расплата за это жестокая. Так поначалу было с Жилем: он постоянно вылетал, пока не научился себя немного сдерживать, Ferrari сильно рисковала по той же причине, когда пригласила Алези. Но рядом был Прост, и он его сдерживал. Такой же риск есть и сейчас в случае с Шумахером.

О Михаэле можно сказать, что для своего возраста и опыта он неплохо справляется с интервью, но есть вещи поважнее. Германия значительно больше, чем любая другая страна Западной Европы, нуждается в успехе, потому что она не знала его много лет, если вообще когда-нибудь знала. Надеюсь, эта ноша не слишком на него подействует. Хочу повторить еще раз: покажите мне другого гонщика со времен Вильнёва, который за семь этапов угробил четыре машины! Это же повышает риск получить травму! Самое время немного подкорректировать свой стиль. Двадцатитрехлетние парни отважнее тридцатипятилетних. Кстати, Найджел для своего возраста очень смел! Это очень ценный гонщик. Но Найджел не забывает и о себе. Он знает, что можно сильно ушибиться!»

Между тем Михаэля ждало очень серьезное испытание — Монако. Ему еще не доводилось гонять по этим узким улицам. На тренировке Шумахер проехал 29 кругов, знакомясь с трассой. Его развернуло в шпильке «Левс», и, словно отвечая Росбергу, Михаэль сказал: «Покажите мне гонщика, который ни разу не развернулся бы на этой трассе, идя на пределе! Уж такое это место! Я знал, к чему готовиться, вот почему приехал сюда пораньше и как следует поездил здесь на мотоцикле. Я предпочитаю внимательно изучать новую для себя трассу, но делаю это по-своему. Я осваиваюсь довольно быстро. Разбиваю трассу на участки и разбираюсь с ними один за другим. В Монако я выделил пять участков, с которыми нужно было разобраться как следует, и мне это удалось».

Он позволил себе посетовать, что в четверг не сумел подняться выше шестого результата.

«Когда пятница — свободный день (традиция Монако: четверг — день тренировок, пятница посвящена спонсорам), это хорошо. Есть время поработать с машиной, расслабиться. Я поднялся на машине в горы, чтобы вместе с моим менеджером и Кори иной полюбоваться на Лазурный берег. Мы так проголодались, что в Ницце остановились возле закусочной. Только представьте: Французская Ривьера знаменита своими ресторанами, а мы купили по гамбургеру! Правда, они там неплохие!»

В гонке Михаэль на протяжении 28 кругов тщетно преследовал Алези, пока тот не сошел из-за отказа коробки передач. «Я достал Патрезе, но с ним была та же проблема: можно было надеяться только на то, что он где-нибудь ошибется. А он не ошибся». Шумахер финишировал четвертым в сорока секундах позади победителя, Сенны.

В Монреале Михаэль также еще не выступал. В квалификации он был пятым и пятым же шел в гонке, преследуя Бергера. «Я чувствовал, что скорость у меня намного выше, но в трафике обогнать его не мог, а когда баки стали пустеть, немного быстрее поехал он».

Сенна лидировал, но на 38-м круге сошел из-за отказа двигателя. Патрезе дотянул до 44-го круга, потеряв сначала шестую, потому пятую, четвертую передачи… А Шумахера обошел Брандл. Теперь лидировал Бергер, за ним шли Брандл и Шумахер. Так продолжалось всего один круг: на машине Брандла, отказала трансмиссия. Бергеру Михаэль уступал восемь секунд. Охота началась!

Несмотря на проблемы с переключением передач, Бергер проходил круги за 1:22. Шумахер держал такой же темп, но не более того. «По ходу гонки у меня возникло сомнение: не поменять ли шины? Но мне казалось, что Алези (третий) отстает ненамного, и я решил тянуть до финиша на второй позиции, хотя шины перестали держать совсем».

Линию финиша он пересек через двенадцать с половиной секунд после Бергера. «На последних десяти кругах я уже и не пытался его достать, потому что хотел закончить гонку вторым, зная, что даже если я его нагоню, то вряд ли сумею пройти».

Судя по всему, он начал осваивать и последний элемент гоночной премудрости — умение ездить медленно.

В Маньи-Куре отлично стартовал Патрезе, сумевший переиграть Мэнселла, Бергер шел третьим, Сенна четвертым. Шумахера оттеснили на пятую позицию. «Плохо принял старт, — рассказывал Сенна, — Герхард и я в первый поворот вошли колесо в колесо. Было опасно, но все обошлось. На прямой я повис позади него, Герхард тормозил в последний момент, так что я был осторожен».

Так они подлетели к шпильке «Аделаида», Шумахер нырнул внутрь — и ткнулся в Сенну. «Шумахер пихнул меня в борт, — говорил Сенна, — Думаю, он не рассчитал скорость и точки начала торможения, тем более, что это был только первый круг. Остановиться он не мог и ткнул меня в правое заднее колесо».

«Я пытался провести обгон на последнем отрезке зоны торможения, — объяснял эпизод Шумахер, — но он повернул, и я не успел затормозить. Мы шли вплотную друг к другу, и контакт был практически неизбежен. Это была моя ошибка. Ничего уже нельзя было сделать. Пришлось вернуться в боксы на ремонт».

Гонка была остановлена на 20-м круге из-за дождя, но положение зафиксировали по 18-му кругу. К этому времени Шумахер показал лучшее время гонки. «Я никогда не боялся гонять в дождь». Во время рестарта в той же шпильке «Аделаида» Шумахер столкнулся со Стефано Моденой (Jordan). Михаэль даже взлетел в воздух. «Момент был напряженный. Я пытался пройти Модену по внешнему радиусу, потому что решил, что он уйдет внутрь. А он не ушел. Он двинул мне наперерез, мы столкнулись колесами, и все было кончено. Я вылетел, но жаловаться мне не на что. В гонках такое случается».

В Силверстоуне «толпа собралась невероятная и всюду, куда бы ты ни пошел, было полно охотников за автографами. Стоило выйти из моторхоума, и дальше было не пробиться. И хотя я люблю общаться с людьми, справиться с этим было непросто, ведь мне нужно было думать о гонках. Мне жаль, что я таким образом мог кого-то разочаровать. Я предпочел бы дать им больше, но не мог — не позволяла занятость. Освоиться на трассе не составило труда, ведь я там уже гонялся за рулем Mercedes, но в кокпите Benetton ощущения несколько иные, особенно из-за ветра, дующего вдоль Ангарной прямой».

В пятницу Шумахер был четвертым, в субботу только седьмым, но было сыро, и результаты остались без изменений:

Мэнселл: 1:18.965

Патрезе: 1:20.884

Сенна: 1:21.706

Шумахер: 1:22.066

«Пресса беспокоилась, как бы у меня с Сенной не возникли проблемы после столкновения в Маньи-Куре, ведь мы стартовали из одного ряда. Теперь мы с Сенной понимали друг друга намного лучше, чем до столкновения, а я с тех пор многому научился, в частности тому, что гонки в первых поворотах не выигрываются. Моя атака могла увенчаться успехом и тогда все сказали бы: это звезда, ведь он переиграл самого Сенну. Но мне, к сожалению, сделать этого не удалось…»

Гран-при Великобритании безраздельно принадлежал Мэнселлу. Когда он выиграл, восторженная толпа рванула с трибун на трассу, не обращая внимания на гоночные машины. Кто там помнит, что четвертым финишировал Шумахер?! «Старт получился неплохим, но был не самым удачным, потому что Мартин разогнался лучше. Я обошел его в Becketts, но не рассчитал скорость и пролетел по гравию, а потом наскочил на поребрик. Подтянувшись вплотную к Сенне, я потерял прижимную силу и дважды заблокировал передние колеса. Хорошо, хоть я его не задел. Я решил поменять шины, потому что ощущались вибрации, а под конец был уверен, что смогу пройти Бергера, и гнал, как мог. Наудачу двигатель на его машине сгорел в последних поворотах, и я отобрал у него четвертое место».

О толпе, заполонившей трассу, Шумахер сказал: «Это было очень опасно. Я летел по главной прямой, когда увидел массу желтых флагов. Я подумал, что впереди, возможно, какая-то авария, а затем увидел людей и вынужден был очень резко тормозить. Это было страшно».

В перерыве между гонками в Великобритании и Германии десять команд, включая McLaren и Benetton, приехали в Хоккенхайм на тесты. В какой-то момент Сенне показалось, что Шумахер его придержал. Затем Шумахер почувствовал, что Сенна его придержал. В конце концов Сенна прибежал в боксы Benetton и «схватил меня за воротник — вероятно, хотел мне что-то сказать». Механики McLaren, почуяв неладное, прибежали вслед за Сенной и увели его к себе.

«Это было просто недоразумение, — сказал Шумахер, — И случилось это дважды. Сначала он меня не понял, затем я его. Он очень разозлился, пришел к нам, я тоже был зол, но после небольшого спора — дело дошло почти до драки — мы поговорили и во всем разобрались.

Это началось еще после Бразилии, и я рад, что после этой стычки мы присели и поговорили между собой. Думаю, наш разговор помог ему изменить свое мнение обо мне. Моё о нем тоже изменилось. Я больше ни с кем не хочу воевать. Люди обсуждают на все лады наши с Айртоном отношения просто потому, что он произвел на меня впечатление, когда я был значительно младше. Это произошло в Бельгии, во время соревнований по картингу, и он выглядел очень эффектно. Но разговоры о том, что я якобы заявил о желании повторить его карьеру, стать таким же, как он, это полная ерунда. Он никогда не был моим кумиром. Я лишь однажды видел, как он ведет свой карт, и в следующий раз мы встретились только в Формуле 1».

Снова то же: мне не страшны ни человек, ни репутация. Я — такой!

Впереди был Хоккенхайм, первый Гран-при Германии в карьере Шумахера — и ожидаемый всплеск национального самосознания. «Пожалуй, напряжение было чуть больше, чем обычно, поскольку речь шла о моем первом домашнем Гран-при, но не думаю, что это как-то сказалось на моем вождении. Единственное, что я понял: нужно полнее представлять себе, что творится вокруг, больше контролировать все составляющие моей работы. Другими словами, что я недостаточно опытен и должен учиться еще».

В квалификации он был шестым, а в начале гонки шел пятым вслед за Бергером, хотя в первой шикане перескочил поребрик и двумя колесами зацепил грунт, подняв облако пыли. Машину мотнуло, и «я подумал, что повредил масляный радиатор». На 14-м круге погоня за Бергером была вознаграждена. Герхард отправился менять шины, и порядок в гонке сложился такой: Мэнселл, Сенна, Шумахер, Патрезе. Риккардо атаковал жестко, настойчиво, Шумахер защищался. Патрезе поравнялся с ним раз, другой, третий… Шумахер выстоял, удержал позицию.

На 33-м круге Патрезе прошел его в шикане. «Сражаясь с Риккардо, я три или четыре раза блокировал передние колеса, когда был в ситуации обгона, — сказал Шумахер, едва переведя дух, — Отличная была битва, и мы оба получили от нее удовольствие». Затем Риккардо сошелся с Сенной, но за пару кругов до финиша вылетел с трассы, и Шумахеру досталась третья позиция. Он на это и не надеялся.

Касаясь своих отношений с Брандлом, Михаэль говорил: «В нескольких гонках перед Хоккенхаймом я наделал ошибок, но я уже говорил, что в этом нет ничего необычного. И уж точно неправы те, кто считает, будто причина в возросшем давлении со стороны Мартина. Должен сказать, что я вообще не вижу в нем угрозы, не испытываю с его стороны никакого прессинга.

В квалификациях я по-прежнему быстрее, но должен признать, что в гонках Мартин великолепен. Он классно работает, но по каким-то причинам не делает в квалификациях того же, что в гонках. Почему — не знаю. Думаю, он и сам не знает. У нас хорошие отношения, а после успехов в Маньи-Куре и Силверстоуне (дважды третье место) они только улучшились. Они поставили нас на один уровень, и он сейчас относится ко всему спокойнее — мы оба воспринимаем все спокойнее».

В Венгрии вновь царствовал Мэнселл. Второе место на финише позади Сенны принесло ему чемпионский титул. Шумахер поначалу ехал пятым. «На протяжении нескольких кругов я сражался с Мартином. В какой-то момент, пытаясь обогнать Герхарда Бергера, я зашел пошире, и тут Мартин, как я понимаю, меня задел. После этого я потерял заднее крыло и вылетел с трассы».

Это произошло на 64-м круге, когда Шумахер был третьим. Он летел по длинной главной прямой, когда заднее крыло отвалилось и запорхало в воздухе. Машина стала неуправляемой. Ее закрутило в клубах дыма от сгоревшей резины, вынесло на траву, затем на гравий, снова на траву — там она и осталась.

Результаты Шумахера в прошедших гонках: четвертый, третий, третий, второй, сход, четвертый, второй, сход, четвертый, третий, сход. И это на трассах, с которыми он до сих пор не был знаком или не выступал за рулем Формулы 1, исключая Испанию. В этом смысле в оставшейся части сезона — в Бельгии, Италии, Португалии, Японии и Австралии — ему должно было быть немного полегче. Он уже успел полюбить Спа, хотя, «когда я туда приехал, испытал забавные ощущения. Эту трассу я знал не очень хорошо, поскольку выступал только однажды, когда дебютировал в Ф1. Как и в девяносто первом, я взял с собой велик и на нем объехал трассу. Я останавливался в тех же местах, что и раньше, делал те же действия, но ощущения были каким-то странными, не такими, как год назад. Я был абсолютно уверен, что этот уик-энд станет для меня особенным. И чем ближе была гонка, тем сильнее становилось это чувство. Почему — не знаю. Сидя перед стартом в моторхоуме, я подумал, что сегодня могу одержать свою первую победу — и первую для Германии с тех пор, как в семьдесят пятом гонку выиграл Йохен Масс. Но сильно на эту тему я не задумывался».

Он стартовал третьим, вслед за Мэнселлом и Сенной. Логично было предположить, что Мэнселл, как всегда, будет доминировать в гонке на своем Williams Renault. Но Гран-при Бельгии, состоявшийся 30 августа 1992 года, опроверг законы логики вообще и представления Айртона Сенны о логике в частности, когда в дело вмешалась погода. В тот день она вдоволь поиздевалась над всеми участниками гонки.

Утром на разминке Михаэль подтянулся к Мэнселлу: 1:56.57 против 1:55.40. Вот в этот момент Шумахер и испытал в моторхоуме то самое чувство…

Старт, проходивший в сухую погоду, испортил Бергер. Сцепление на его машине пробуксовало, и Герхард, входя в шпильку «Ля Сурс» вместе с Алези позади Михаэля, попытался занять внутреннюю траекторию и выпихнул Шумахера на середину трассы. Сенна тем временем прошел Мэнселла. Расклад на выходе из шпильки: Сенна, Мэнселл, Патрезе, Алези, Шумахер. Далее по ходу круга Хаккинен (Lotus) насел на Шумахера, атаковавшего Алези, и прошел его. На втором круге, когда пошел дождь, Мэнселл дожал Сенну, просочившись мимо него по внутренней траектории в петле «Бланшимон», а затем Сенну прошел и Патрезе. Гонщики Williams обосновались во главе пелетона.

Мэнселл лидировал и первым (на третьем круге) ушел за дождевой резиной. Шумахер свернул в боксы кругом позже. Сенна не стал менять шины, потому что «моим единственным шансом было остаться на сликах». На 6-м круге, когда пит-стопы были завершены, порядок в группе лидеров сложился такой: Сенна, Алези, Мэнселл, Джонни Херберг (Lotus), Патрезе, Шумахер, Брандл. Дождь усиливался, над Спа повисла водяная пелена, и ветви деревьев, окружавших автодром, не давали ветру унести её от трассы. Видимость была отвратительная. Алези и Мэнселл столкнулись, и на вторую позицию перебрался Патрезе, Найджел шел третьим, Шумахер четвертым. Рискованная тактика, избранная Сенной, не сработала. Обыграв Патрезе, Мэнселл начал быстро подтягиваться к бразильцу, а за ним и Патрезе с гонщиками Benetton. Сенну Найджел переиграл на входе в «Автобусную остановку» — искусственную шикану, сооруженную перед стартовым полем. На спуске к «О'Руж» на вторую позицию перебрался Патрезе. Шумахер тоже предпринимал попытки обгона, но Сенна пресекал каждый его маневр. Однако силы были неравны. Михаэль прошел Сену, а за ним то же самое сделал и Брандл. Это случилось на 13-м круге. Есть ли у Михаэля время догнать гонщиков Williams?

«Меня уже спрашивали о моем умении ездить в дождь, — отмечал Шумахер, — и в Барселоне, финишировав вторым вслед за Мэнселлом в условиях сильного дождя, я показал, на что я способен. Возможно, на мокрой трассе мне везет…»

Он нагнал Патрезе и, когда дождь прекратился, первым рванул в боксы за сликами. «Я сам принял такое решение, когда траектория достаточно просохла. Это был самый ответственный момент гонки. Как раз перед этим (на 30-м круге) я допустил ошибку, широко зашел в «Ставло» и оказался за пределами трассы: промахнулся мимо апекса, а когда начал поворот, было уже поздно что-либо исправлять. Мне повезло, что обошлось без аварии и вылета в отбойник, но Мартин меня обошел. Оказавшись позади, я увидел, что шины на его машине пузырятся, и это помогло мне принять решение немедленно отправиться за новой резиной».

31-й круг: Мэнселл, Патрезе, Брандл, Шумахер — и на сликах только Шумахер. «Момент был выбран безупречно!» — скажет потом Михаэль. В конце этого круга в боксы отправился Брандл, на 32-м круге Патрезе, на 33-м — Мэнселл.

32-й круг Михаэль прошел с лучшим на тот момент результатом в гонке: 1:59.82. Это был решающий момент. Мэнселл еще оставался на дождевой резине, а Шумахер уже набрал боевой темп и шел почти на восемь секунд быстрее. И когда Мэнселл свернул на пит-лейн, Михаэль без труда захватил лидерство. Вернувшись на трассу, Мэнселл попытался его достать, но, когда он начал набирать темп (на 35-м из 44 кругов), отрыв составлял 5.7 секунды. На 36-м круге он сократился до 4.7 секунды. Шумахер ответил, улучшив рекорд круга (1:54.76; впрочем, шедший шестым Сенна тут же превзошел его на две сотых). К 39-му кругу Мэнселл вновь сократил отставание — на этот раз до трех секунд. Михаэль ответил новым рекордом круга (1:53.79). И тут у Найджела начались проблемы с электрооборудованием, и разрыв стремительно вырос до 15 секунд. Исход гонки был предрешен!

У первой победы несколько слагаемых, в том числе и умение справиться с чувствами, когда до первого успеха остается всего несколько кругов. Шумахер блестяще выдержал и это испытание. Михаэль полностью контролировал ситуацию, машина «шла все лучше и лучше» — и он сделал это! Линию финиша Михаэль Шумахер пересек первым, более чем на полминуты опередив Найджела Мэнселла.

«Единственное, о чем я жалею, — если в такой момент вообще о чем-то можно жалеть! — что рядом сейчас нет моей мамы. Она дома, в Германии. Это особенный момент еще и потому, что Спа находится от моего дома в Керпене ближе всех из трасс Формулы 1. Ехать туда всего сто километров, тогда как от Хоккенхайма — двести пятьдесят. Вот почему я всегда воспринимал Спа как свою домашнюю трассу. Возможно, оттого я и испытываю сейчас такой наплыв эмоций. В это трудно поверить! В Хоккенхайме у меня впервые на глаза навернулись слезы, но здесь, в Спа, я готов просто разрыдаться!»

В Монце, на Гран-при Италии, Михаэль ушел в гонку… последним. «Я провалил старт, колеса пробуксовали, а на первом круге было еще и столкновение, когда я задел заднее колесо Ligier Тьери Бутсена. Пришлось ехать в боксы за новым носом». Вот как молодой гонщик справился с этой ситуацией, если разложить ее на круги/позиции:

2-й круг: 25

5-й круг: 22

6-й круг: 20

7-й круг: 19

8-й круг: 18

9-й круг: 16

11-й круг: 15

12-й круг: 14

13-й круг: 11

14-й круг: 10

15-й круг: 9

18-й круг: 7

19-й круг: 6

27-й круг: 5

42-й круг: 4

На 50-м круге он вышел на третье место и так и финишировал, позади Сенны и Брандла. Этот результат вывел его на второе место в личном зачете: Мэнселл — 98 очков. Шумахер — 47, Патрезе и Сенна — по 46. К этому времени стало известно, что Мэнселл покидает Williams и переходит в гонки Indy. Honda покидает Формулу 1 (эта новость имеет прямое отношение к McLaren и Сенне), Брандла в Benetton сменяет Патрезе, Прост переходит в Williams после пропущенного сезона. Главным фаворитом считают Проста. Его главным соперником в 1993 году — Михаэля Шумахера.

За два дня до Гран-при Португалии Михаэль поехал погоняться на картодром в Керпене. «Видите, насколько я это люблю! Картинг, вопреки распространенному мнению, помогает сохранять остроту восприятия. По-моему, это великолепное увлечение. Я частенько сажусь на карт во время гоночного сезона».

А что Эшторил? «Вырубился двигатель, и мне пришлось стартовать последним. Кроме того, я поймал прокол и разбил переднее крыло, когда налетел на обломок после аварии Патрезе (Риккардо вплотную преследовал Бергера и когда тот замедлился, сворачивая на пит-лейн, врезался сзади в McLaren). К тому времени я добрался до седьмого места, но после пит-стопа потерял всякие надежды заработать очки».

Ему удалось с десятого места добраться до седьмого, но Михаэль все же остался без очков — всего лишь в четвертый раз в 14 проведенных им гонках. Япония добавила в этот список еще одну: если бы не отказ коробки передач, Михаэль мог финишировать пятым. Зато в Австралии он уверенно занял второе место вслед за Герхардом Бергером.

По окончании сезона Михаэль сказал: «Труднее всего, когда ты не на трассе, а вне ее. Приходилось плотно работать, чтобы привыкнуть к невероятному прессингу, к людям, прессе, телевидению, сопровождающим меня постоянно. С вождением никаких проблем, а вот прессинг возрос. Но я к этому уже привык. Беспокоило только одно: теперь я не мог в паддоке спокойно посидеть на солнышке в одиночестве, жуя что-нибудь. Мне приходилось прятаться, а такое мне не по душе! Необходимо временами расслабиться, но это было невозможно. Отчасти по этой причине я переехал в Монте-Карло. Один год, прожитый в Формуле 1, настолько наполнен событиями, что их хватило бы на пять лет нормальной жизни!»

Как оценить результаты Шумахера в 1992 году (с учетом сделанных Росбергом оговорок насчет машины, позволяющей сразу бороться за подиумы)? Возьмем, к примеру, тех, кого вспомнил Росберг. Вот чего эти гонщики добились в свой первый полный сезон в Формуле 1:

Таблица 1

Даже если принять во внимание оговорку Росберга о качествах Benetton, все равно нужно вести гонки, оправдывать ожидания, выдавать результат — и это несмотря на то, что тебя ждет столько незнакомых трасс! Великие гонщики не заставляют ждать своих первых побед. Вильнёв отпраздновал свою в 1978 году в Канаде (это была его 19-я гонка), Прост в 1981-м во Франции (19), Сенна в Португалии в 1985-м (16). Вот только Мэнселлу понадобилось целых 72 гонки, чтобы впервые победить в Брэнде-Хетч в 1985 году. Шумахер выиграл свою 18-ю гонку.

А что там с тяжким бременем сравнения? Как обстоят дела в борьбе с главным соперником — партнером по команде? У Шумахера третье место в личном зачете и 53 очка. У Брандла шестое (39) — и он покидает команду. Пару лет спустя Брандл дал мне большое интервью и был довольно откровенен.

«Я видел, что Михаэль исключительно талантлив, и переживать на сей счет не было никакого смысла. Я почувствовал, что он самый быстрый из нас, еще до гибели Сенны (в 1994 году) — меня убедили в этом показатели его чистой скорости. И при этом он твердо стоял на земле. Он был удивительно разумен. Он признавал ценности, семейные ценности. Он поддерживал тесные связи со своими родителями и как мог помогал своему младшему брату строить гоночную карьеру. Я провел с ним немало времени и могу сказать, что для него как гонщика пределов совершенства не существует.

Я видел его еще в Группе «С», когда гонялся за Jaguar, но тогда я его в общем-то совсем не знал. Мы с ним беседовали только однажды, когда я потерял десять минут на пит-стопе в Силверстоуне (в 1991 году — лопнула тяга акселератора). Я тогда прорвался через пелетон и финишировал третьим, отыграв у него три круга. Победил второй экипаж Jaguar, а они с Вендлингером закончили гонку вторыми. Я ехал один, без напарника, и когда рассказал об этом Михаэлю, он не поверил. «Ты всю гонку провел в одиночку?» — переспросил он у меня, явно прикидывая, а смог бы он так же. Вот и все, ничего другого на память не приходит.

Если ты не Сенна, тебе не суждено выбирать себе напарника в Формуле 1. Он может оказаться совершенно неизвестным тебе человеком. Меня всегда удивляло, что когда разговариваешь с ребятами вроде Мики Хаккинена и вы касаетесь других гонщиков, обычно следуют реплики «да, да, когда я гонялся с ним в картинге, он делал то-то и то-то, в Формуле 3 — то-то и то-то». И ты понимаешь, что некоторые из них знают друг друга лет с шестнадцати, потому что они уже в то время гонялись друг с другом. Другой вопрос, могут ли они построить сотрудничество, если окажутся в одной команде. Эти люди не обязательно поддерживают тесные отношения друг с другом, хотя и знакомы по гонкам много лет, но, как правило, в большинстве случаев тебе мало что известно о твоем напарнике, кроме, разве что, его репутации.

Взаимоотношения зависят от личностей, от того, как звезды лягут, от контрактов. Ничто не заводит так сильно, как невозможность воспользоваться запасной машиной, потому что по контракту она записана за другим парнем. Или когда ему, а не тебе, первому ставят новые детали. Это высококонкурентная среда, и на одни и те же вещи люди реагируют по-разному. У меня с моими напарниками были хорошие отношения, потому что я считал, что в Формуле 1 нужно плотно работать вместе до самого стартового сигнала. Но другие так не считают. Насколько мне известно, Сенна игнорировал своих напарников, и от этого в их головах возникали разные негативные мысли. При этом он был невероятно быстр — и это только усиливало их проблемы».

Настоящая проблема состоит в том, что единственный парень, с которым ты можешь себя реально сравнивать, это твоей напарник, ведь у вас одинаковые машины. Это так?

«В одном французском журнале как-то процитировали Михаэля: «Я могу сделать Брандла в квалификации (и он действительно «делал» — в 16 случаях из 16), но гонки — совсем другое дело». Я гонял его с момента старта, по ходу всей гонки, и в этом, как правило, проявлялись мои сильные стороны. Вот вам факты: в первых четырех гонках сезона у меня было два схода по техническим причинам плюс две мои ошибки. Но я ошибался не случайно: у меня был напарник, который мог штамповать отличные круги с самого старта, а мне это не удавалось. Но он не обязательно гнал на протяжении всей гонки.

Он в то время был недостаточно опытен и любил говорить: «Знаешь, я молодой, а ты — старый» (Брандлу было 33 года). Поначалу он был весьма груб, но к середине сезона, по-моему, понял, что многому мог бы научиться у меня. Сейчас у нас отличные отношения, и я думаю, они установились в тот момент, когда я понял, насколько он быстр. Я успокоился и переключился на другие стороны моей работы, в которых был хорош. Со времени моего ухода Benetton так и не нашел никого, кто постоянно держал бы его в напряжении, как я.

Это непросто! Большинство гонщиков склонны считать себя если не лучшими в мире, то почти самыми лучшими. Если ты хочешь добиться своего, ты должен в это верить! И тут вдруг выясняется, что кто-то тебя обошел. Некоторым удается справиться с этим, как мне, и в следующих после ошибок и сходов двенадцати гонках я его переигрывал».

Брандл повторил, что одним удается пережить ситуацию, когда выясняется, что есть парни и побыстрее, чем ты, «но некоторые начинают сыпаться. Это психологическая проблема. В этом мире не бывает плохих гонщиков, не бывает идиотов, потому что управлять такими машинами могут только блестяще подготовленные ребята…».

Однажды известный новозеландский журналист Оин Янг пришел в пресс-центр после начала квалификации и спросил у другого известного журналиста, британца Денниса Дженкинсона, кто самый быстрый. «Они все быстрые, — ответил Дженкинсон, — Просто одни быстрее других». Брандл только усмехнулся, когда я рассказал ему эту историю. Усмехнулся, потому что это правда.

В 1992 году у Ferrari было три гонщика: Алези, Иван Капелли (который чувствовал себя таким потерянным, таким несчастным, что начал сомневаться в собственных способностях) и Никола Ларини. Алези заработал 18 очков, Капелли 3, то есть в сумме 21 — худший для команды результат с 1980 года. Провал просто разительный, если сравнить это с 53 очками, заработанными Михаэлем Шумахером.

Было и еще кое-что. В команду вернулся Джон Барнард. «Это очень длинная и непростая история, — вспоминал он позже, — Их машина — это был настоящий кошмар, но дело было не только в этом. С девяносто первого года они катились по наклонной, пока в девяносто втором не предложили мне вернуться. У меня были большие сомнения на сей счет, я знал, чем это могло кончиться, и открыто сказал об этом». Это произошло в разговоре с Лукой ди Монтедземоло, президентом Ferrari. «Мы провели массу переговоров. Я сказал ему: «Слушай, в прошлый раз, когда я работал у вас и отвечал за все, вы не захотели, чтобы я работал в Англии. Не повторите эту ошибку еще раз. Если вы хотите, чтобы я вернулся, дайте создать условия для работы в Англии, где я мог бы проектировать и даже строить прототип машины. Тогда мы двинемся вперед. В Италии вам нужна команда, которая будет обслуживать машину и заниматься ее доводкой».

Харви (Постлтуэйт, известный конструктор) был тогда в Италии, и они его пригласили. Мыс ним сели и поговорили. Нам было, о чем вспомнить после нашей совместной работы в Ferrari в предыдущий раз. «Слушай, — сказал я ему, — возьмись за машину, дорабатывай ее, а я буду думать на перспективу». Так мы и договорились».

В 1993 году в Ferrari вернулся Бергер, и вдвоем с Алези они заработали 28 очков в сезоне, который Барнард окрестил как «просто ужасный год. В те дни в моду входила активная подвеска, а мы на этом направлении плелись в хвосте. Нам говорили: «Нужно любой ценой сделать нам активную подвеску», что было невозможно, хотя мы старались изо всех сил».

Шумахер накануне того сезона чувствовал себя «подготовленным психологически гораздо лучше. Для этого было достаточно одного года, проведенного в Формуле 1». Он чувствовал, что сезон будет менее предсказуемым.

«Прошлый сезон был очень скучный, особенно для зрителей, потому что Мэнселл и Williams все время были впереди». Менее предсказуемый сезон? Так говорят каждый год, хотя гонщики предпочли бы афоризм Оскара Уайлда, который называл повторный брак победой надежды над опытом. Но Шумахер с этим не согласился бы. Судьба чемпионата не казалась ему такой уж нерешаемой, хотя многое зависело от Проста и Williams, а также от Дэймона Хилла, напарника Проста.

McLaren получила двигатели Ford (но не самой последней версии, как Benetton), и Сенна подписал контракт с продлением от гонки к гонке. Шумахер с первых дней поладил с Патрезе, которого обожали все, но, как и Брандла до него, итальянца ждало тяжкое бремя сравнения.

Год 1993-й, все как было, событие за событием. Перед вами молодой человек, заметно возмужавший, потому что теперь ему знакомы многие подводные камни в гонках Гран-при: «В прошлом году, с тех пор, как я увидел огромную толпу в Хоккенхайме, думаю, я здорово повзрослел. Я все понимаю намного лучше и чувствую, что в моей жизни все гармонично. Нет проблем, нет давления — только устремление к цели».

В Южной Африке он встал на своем Benetton во втором ряду позади Проста и Сенны. Патрезе показал шестое время. Гонку повел Сенна, за ним шли Шумахер и Прост, причем Прост вроде бы никуда не спешил — его излюбленная тактика. Он прекрасно понимал, что впереди долгая гонка, а также долгий сезон, состоящий из 16 гонок. Прост отлично знал, как надо гоняться медленно, не торопясь. Он потихоньку подтянулся к Шумахеру и на 13-м круге вышел вперед. «На прямых Ален был быстрее, чем я. Неудивительно, что он меня обошел».

Затем Прост скрестил шпаги с Сенной. Зрители, помня об их схватках в прошлом, заволновалась. Зрелище и правда было бесподобным: отлично знающие друг друга, француз и бразилец в течение нескольких кругов сходились колесо в колесо в сложных быстрых секциях, где одна ошибка могла стоить обоим гонки. Но Прост с третьей попытки провел обгон аккуратно, а следом за ним мимо Сенны проскочил и Шумахер, явно пребывавший на подъеме от гонки в такой компании. Продлилось это недолго. Шумахер свернул в боксы одновременно с Сеной, но тот вернулся на трассу раньше. На протяжении последующих 26 кругов Шумахер вел осаду крепости по имени Сенна. «Мне никак не удавалось его обойти. Я почувствовал, что наступил подходящий момент для атаки, нырнул внутрь поворота, наткнулся на колеса его машины, потерял управление и вылетел».

О Бразилии он рассказывал так: «Я частенько обнаруживал, что не могу заснуть в дни тестов, а иногда и гонок: мой мозг продолжал анализировать проблемы с машиной. Примерно такое случилось со мной в Сан-Паулу в пятницу. Я был не удовлетворен тем, как мы продвигались в работе, и в субботу проснулся с новыми идеями. Это сработало! Даже Риккардо скопировал мои настройки, и мы здорово прибавили.

Четвертое место на старте — не так уж плохо. Я был доволен своим положением, особенно после того, как обошел Сенну (на 24-м круге в борьбе за третье место). Мне не хотелось с ним бодаться после прошлогодней истории в Бразилии и того, что случилось в Кьялами, но тут наступил момент первого пит-стопа. Сказать, что он прошел несколько не так, как я рассчитывал, это не сказать ничего! Машина упала с домкратов, и пришлось ждать, пока пара механиков ее поднимут, чтобы поменять колеса. И как будто этого было мало, возникли новые проблемы с фиксацией гайки переднего правого колеса».

Шумахер вернулся в гонку третьим, но тут пошел дождь, и на трассе появился сейфти-кар. «Идея была правильная, но запоздалая. Я предпочел бы, чтобы он появился на круг или два раньше, когда трасса была очень сырая. Мой второй пит-стоп с заменой дождевой резины на сухую прошел нормально, но вскоре после него я схлопотал десятисекундный штраф.

Честно говоря, я и понятия не имел, за что это меня так, пока, спустя долгое время после гонки, мне не объяснили, что я кого-то обогнал под желтыми флагами. За это наказали не только меня, но поскольку я считал, что обходил круговых и они сбрасывали скорость, чтобы я мог их пройти, решение казалось мне несправедливым. Знаю, что Айртон сказал по этому поводу несколько крепких слов (он тоже был наказан за подобное нарушение, допущенное на 24-м круге), и я с ним солидарен. После всех этих коллизий я уже и не мечтал о подиуме, но и оружие складывать не собирался».

За семь кругов до финиша Шумахер достал Херберта, шедшего третьим, и «мы с ним немного пободались. Я вышел вперед, но он отыгрался, а я едва не улетел, поскользнувшись на грязном участке. Он очень аккуратный гонщик. На следующем круге я атаковал снова, и на этот раз вынесло его, а я вышел на третье место».

«Да-да, я его видел, когда он атаковал меня в первый раз, — вспоминает Херберт. — О чем я думаю в такие моменты? Если он попытается пройти меня по внутренней траектории — да где угодно, — что ж, удачной атаки! Я не собираюсь уступать ему пространство. Если он меня обгонит, я попытаюсь отыграться сразу же. Не люблю гонщиков, которые мечутся туда-сюда, блокируя атаки соперников. Я так не делаю никогда. Если меня обгоняют на круг, я подвинусь, но сделаю это в таком месте, где мои потери будут минимальны. Я же тоже веду гонку, не надо забывать об этом! Если у меня есть пара поворотов, когда они у меня на хвосте, я не стану обороняться любой ценой, дам им пройти вперед.

Я мыслил так: надо выдержать как можно более плотную траекторию в середине поворота, чтобы на выходе иметь возможность контратаковать. Я закладывал такую траекторию сразу, потому что знал, что он собирается обгонять. Всегда нужно думать наперед! Тем, кто наблюдает это со стороны, может показаться, что решения принимаются по ходу дела, но я считаю, что если ты ведешь машину Формулы 1 с головой, то так выходит быстрее. Когда я возвращаюсь домой на машине, скажем, после квалификации, то знаю, что могу проходить повороты в разы быстрее, совершенно не задумываясь при этом, потому что мой мозг работает в темпе Формулы 1…

В общем, я его обогнал, и это — о, да-а-а! — это был прекрасный момент! Я едва не остановился, чтобы всплакнуть на радостях (усмехается). Когда ты проделываешь нечто подобное с таким парнем, как Михаэль, это доставляет истинное удовольствие: меня голыми руками не возьмешь! Давай еще раз! Конечно, рано или поздно он своего добьется. Михаэль сражается честно, не виляет из стороны в сторону. Он, может быть, опирается на тебя, но не виляет и не пытается выдавить тебя на траву».

Звездой Гран-при Европы в Донингтоне был Айртон Сенна. Только Хилл сумел закончить гонку в одном круге с бразильцем. Шумахер пару раз (ненадолго) поднимался на пятую позицию, но «когда я опускался на третью передачу, блокировались колеса. Я ехал по мокрой трассе на сликах, шел на пределе — и потерял управление».

В Имоле результаты Шумахера, показанные в квалификации в пятницу, были аннулированы за то, что команда использовала «экспериментальные» шины Goodyear. «Об этом я мало что могу рассказать. Я с массой других гонщиков уехал играть благотворительный футбольный матч. Это было весело, исключая лишь сильный удар, который я получил по ноге. Когда я вернулся в паддок, мне сообщили, что мои результаты в квалификации аннулированы. Ни я, ни команда не могли в это поверить! Я всего лишь поставил шины спецификации В, которые, как мне казалось, использовать можно. Вечером было много переговоров, и утром мои результаты восстановили. Приятно было видеть, что FISA действует, как солидная организация, признавая свои ошибки и делая все как надо».

Шумахер сделал все как надо во второй квалификации, вновь показав третье время. Перед стартом прошел сильный дождь, и в гонке Михаэль шел четвертым, «сражаясь с кем-то, кто наседал сзади». Это были Бергер (теперь выступавший в Ferrari) и Вендлингер (Sauber). Это «было приятно, потому что я знаю Карла еще с тех времен, когда мы вместе выступали в составе Mercedes. Был момент, когда он погонял меня как следует». Шумахер нагонял Сенну, а у того отказала гидравлика. Прост уехал от Шумахера на 32 с лишним секунды.

В Имоле команда McLaren нажала на Ford в расчете получить двигатели серии VII, вернее, использовать их на равных с Benetton. «Написано и сказано об этом было немало, — вспоминает Шумахер, — И кое-кто отметил, будто я утверждал, что предпочел бы соперничать с Сенной на равной технике. Я такого не говорил! Я сказал, что если в интересах команды подписать такой договор с McLaren, то я не против соперничества с Сенной на равных условиях. Это не совсем то же самое! Я был бы полным идиотом, если бы позволил себе сказать такое».

К этому времени у Сенны было 26 очков, у Проста 24, у Хилла 12, у Шумахера 10.

В Испании «на протяжении примерно половины дистанции я испытывал ужасные вибрации. Из-за этого возникли серьезные проблемы с коробкой передач, которые исчезли, когда я менял шины, но спустя некоторое время возникли вновь. Мне не удавалось нормально воткнуть вторую передачу». С этой незадачей он справился и продолжал гонку в темпе 1:22, исключая 60-й круг (из 65), когда «на машине Дзанарди (Lotus) взорвался мотор, едва я оказался позади него. Из-за масла и дыма я практически ничего не видел, но знал, что он где-то на траектории, и взял пошире, чтобы его обойти. Это оказалось почти невозможно! Там было столько гравия и грязи, что, когда я повернул руль, машина поехала прямо — в гравийную ловушку. Слава богу, что мне удалось удержаться в гонке и закончить ее третьим».

Его переезд в Монако был «логичным решением по соображениям бизнеса. В Германии я больше не мог жить нормальной жизнью. Приезжая домой, я не чувствовал себя дома. Всегда было полно работы, в которую постоянно что-то вмешивалось, кто-то хотел меня увидеть. Мне нечего было терять, и Монако было вполне подходящим местом. Там я, наконец, получил возможность как следует расслабиться и отдохнуть. Меня никто не узнавал, не создавал вокруг меня суеты.

В Монако заниматься подготовкой было намного удобнее, чем в Германии, особенно зимой. Я постоянно ходил в тренажерный зал в «Левс», где нередко тренировался с друзьями или другими гонщиками. К примеру, с Агури Сузуки. Мы с Коринной предпочитали по возможности жить спокойной жизнью. Здесь теперь был наш дом, куда мы привезли с собой все, в том числе нашу собаку. Я даже вошел в любительскую команду и регулярно играл в футбол, а также в теннис и бадминтон».

На его машине установили систему тракшн-контроля, и в субботу утром Михаэль провел сравнительные испытания, которые показали разницу не менее 1.2 секунды. Лучший круг без системы — 1:25.59, с системой — 1:22.20. Он занял место в первом ряду по соседству с Простом, который совершил фальстарт был за это оштрафован. Так Шумахер, преследуемый Сенной, возглавил гонку. К 32-му кругу он довел отрыв до 15 секунд, но тут в шпильке «Левс», «судя по всему, отказала активная подвеска. Я выскочил из машины, потому что появилось пламя. Все вокруг заволокло дымом — это было довольно зрелищно».

Перед Канадой он провел пятидневный отпуск в Нассау и Флориде. «В Нассау я даже взялся за книжку, что для меня просто неслыханное дело, и прочел ее за один присест. Это была «Фирма» Джона Гришема. Я тут же принялся за вторую и к концу отпуска, думаю, перечитал больше книг, чем за всю свою жизнь!

После отпуска в Нассау, где прекрасные пляжи, но не очень хорошая еда, я отравился в Диснейленд в Орландо. Это было бесподобно. Я решил посмотреть Волшебное королевство, но Риккардо потом сказал, что там есть места и поинтереснее. К сожалению, еда на Багамах создавала мне проблемы. Это было совершенно не то, что требовалось для поддержания формы. После всех этих хот-догов и гамбургеров я не мог работать на тренажерах и с облегчением уехал в Орландо. Первое, что я хотел там найти, это немецкое местечко и нормальную еду, что-нибудь мое любимое с пивом.

Я был счастлив, когда нашел такое местечко, но официант, вместо того чтобы принять у меня заказ, потребовал показать паспорт. Я спросил, зачем. Он ответил: «Если ты заказываешь алкогольные напитки, ты должен доказать, что тебе уже исполнился двадцать один год». Я с ним поругался, но паспорта у меня с собой не было. Хуже всего было то, что парень был немцем! Это разозлило меня больше всего. Типичный немец с его правилами. В общем, пива мне не дали, пришлось попросить безалкогольного. Но он и этого мне не принес, заявив, что там тоже содержится один процент алкоголя. В конце концов, я взял яблочный пирог и минералку».

Старт в Канаде «прошел ужасно», возникли проблемы с настройками тракшн-контроля. Он дважды почти заглох, не сразу двинулся с места — его прошли оба гонщика Ferrari, и в первой связке поворотов после стартовой прямой рядом с ним, накатив на поребрик, оказался Сенна. Короткая борьба колесо в колесо — и Сенна вышел вперед. «Естественно, пришлось попотеть, чтобы отыграть понесенные потери», — комментировал Шумахер. В остальном гонка доставила ему удовольствие, «в частности схватка с Сенной ближе к концу заезда. Но на шестьдесят третьем круге он неожиданно потерял скорость — как я потом узнал, из-за проблем с генератором. Вряд ли он меня видел, мы практически столкнулись, потому что это произошло на входе в шпильку».

По словам Сенны, «двигатель начал чихать, и я, обеспокоенный этим, не видел, как Шумахер заходит с внешней траектории. Сожалею, что мы столкнулись».

Столкнулись? Почти столкнулись? Какая разница! Шумахер финишировал в 15 секундах позади Проста.

Во Франции, идя четвертым позади Сенны, Шумахер провел свой второй пит-стоп на 45-м круге, а спустя два круга показал лучшее время. «Я не стал менять шины во второй раз, — сказал Айртон, — потому что мы хотели посмотреть, как отработает пит-стоп Шумахер. Если бы он задержался, я заехал бы тоже. Но дефицит мощности не оставлял мне шансов отыграться, если бы Шумахер после моего пит-стопа оказался впереди». Порядок в гонке: Прост, Хилл, Сенна, Шумахер, Брандл. На 58-м круге Шумахер достал Сенну, а пятью кругами позже вышел вперед, Айртон заметно терял скорость. Так они и финишировали.

В Монако Шумахер поменял квартиру. «Я переехал из старых апартаментов в новые, попросторнее. Но это по-прежнему была арендованная квартира. Я знаю, вы думаете, будто мы, гонщики, зарабатываем кучу денег. Но у меня, скажу я вам, нет таких средств, чтобы купить здесь квартиру. Если бы моя хозяйка не подняла арендную плату, когда я хотел попросить о скидке, то я, возможно, и не стал бы переезжать».

Его вновь беспокоили проблемы с коленями. «К сожалению, улучшения не было. Особенно остро это проявилось в Маньи-Куре, где я вышел на пробежку дважды. В Монако я пытался совершать длинные поездки на велосипеде, но потом сильно страдал. Мы с Коринной и ее родителями пошли в музей — и я не мог стоять! Было такое ощущение, будто у меня колени старика».

В ту пору он начал постоянно переигрывать гонщиков McLaren в квалификациях. Так было и в Великобритании, но в субботу он вылетел в повороте «Копс». «Избыточная поворачиваемость. Утром я с этим справлялся, но потом изменилось направление ветра, и машина вырвалась из-под контроля. Должен отметить моего напарника и друга Риккардо Патрезе. Когда я потерял свою машину в «Копс», я знал, что Риккардо позволит мне воспользоваться его машиной. Я был настроен на результат. Быстрее пройти круг было просто невозможно».

Лучший круг Патрезе — 1:22.364. За рулем той же машины за три круга под самый занавес квалификации Михаэль опустился с 1:32.362 до 1:20.865, а потом до 1:20.401. В гонке лидировал Хилл, но когда у него сгорел двигатель, Прост отпраздновал свою 50-ю победу после очередной затяжной дуэли с Сенной на высоких скоростях. Шумахер, также вволю поборовшийся с бразильцем, финишировал вторым.

В Германии под рев толпы Михаэль был близок к промежуточному поулу — 1:39.64 против 1:39.04, но во второй сессии трудно было сдерживать Хилла, и Шумахеру это не удалось. Перед самым стартом Михаэль взял запасную машину, потому что боевая «прыгала, и я не мог понять почему». Гонку поначалу вел Хилл, затем Прост, затем Шумахер. «Я не думал, что у меня есть шанс его обойти, а также знал, что новый комплект резины после пит-стопа позволит снять две-три секунды на круге. Гонка сложилась почти идеально. Ближе к финишу я шел в пяти секундах позади Проста и подумывал о втором пит-стопе, но сначала решил поговорить с командой. Мы приняли решение еще раз поменять шины. Это не очень-то сработало, а кроме того, на последних восьми кругах сзади были слышны странные звуки. Все это вынудило меня принять решение сбросить темп и чуть раньше переключать передачи, чтобы сберечь двигатель и коробку».

Хилл вылетел с трассы на 43-м круге, когда на его машине лопнула шина, так что Гран-при Германии достался Просту. Шумахер проиграл ему 16 с небольшим секунд. Толпа приветствовала его успех. «Мне было приятно и за себя, и за зрителей, а их собралось на автодроме сто сорок восемь тысяч. Думаю, это лучшая публика, какую я видел, она вдохновляла меня на протяжении всего уик-энда. Меня иногда спрашивали, не доставляют ли мне публика и пресса хлопот на моем домашнем Гран-при, не осложняют ли мне жизнь. Я это вижу совсем не так, хотя и устаю, когда по утрам, направляясь на автодром, застреваю в толпе.

Но по сравнению с прошлым годом, когда я столкнулся с этим впервые, я окреп психологически. Я лучше понимаю, что происходит, и все в моей жизни выстраивается в гармонии. Я не испытываю проблем, не ощущаю напряжения — только мотивацию и амбиции. Я знаю, что люди приходят сюда, чтобы увидеть хорошее выступление немецкого гонщика, и я очень стараюсь. Я чувствую, что мое психологическое, физическое и гонщицкое существо живет в гармонии. В начале недели мы устроили пресс-конференцию, пригласив на нее девяносто пять журналистов. Я был потрясен, когда пришли сто пятьдесят».

В Венгрии он застрял на старте и широковато зашел в первый поворот, отдав три позиции. Дальше в связке правого и острого левого поворотов Алези проскочил мимо по внутренней траектории. В начале второго круга Шумахер прошел на главной прямой Патрезе и атаковал Бергера, заплясав сбоку от него, а в первом повороте вышел на внешнюю кромку. Машина «сыграла», он ее тут же поймал, но был уже на траве. «Я перестарался и вылетел с трассы, когда на переключении заблокировало задние колеса». Подняв тучи пыли, он вернулся на трассу десятым, полный желания отыграться. Но на 27-м круге отказал бензонасос.

В Бельгии ему пришлось смириться с тем, что он уступал Просту, обладателю поула, полторы секунды: «Мы быстрее, чем McLaren и Ferrari, а это серьезные команды, но истинную картину дает сравнение с Williams». На сигнал светофора «я бросил сцепление, но обороты не росли. Две или три тысячи — этого достаточно, чтобы двигатель работал, но не более того. Я пытался его раскрутить, но тщетно. Это было все равно что стартовать с шестой передачи на легковом автомобиле — очень трудно». Когда Прост, лидируя, входил в «Ля Сурс», Шумахер откатился на десятую позицию. «Я раньше срока заехал за новыми шинами, — сказал Сенна, — потому что чувствовал, что так у меня будет наилучший шанс побороться с Шумахером».

Пока Сенна менял резину (на это ушло 7.11 секунды), Шумахер проскочил на третье место, «Пройти Сенну было труднее всего. Он был настоящей проблемой. Команда приняла верное решение обслужить меня пораньше (на круг раньше, чем у Сенны), но даже после этого мне было нелегко его обогнать, и я подумал, что он не прав, так упираясь. Когда я входил в «Ля-Сурс», он покидал пит-лейн и выскочил прямо передо мной, сразу сместившись влево. Не понимаю, почему он так сделал. Я в него едва не врезался. Столкновения было бы не избежать, если бы я не сбросил газ и не ушел в сторону, практически на траву. Не лучшее вождение в его исполнении, меня это не порадовало».

Порядок в гонке: Хилл, Прост, Шумахер, причем ситуация складывалась интересная. Хилл оторвался от Проста, а Шумахер висел у француза на хвосте. В «Ле Комб», наиболее подходящем месте для обгонов, Шумахер нырнул вправо, подержал обороты и на самом входе в правый поворот тормознул с дымком. Позиция была отыграна! Мог ли он достать Хилла, до которого было около трех секунд? Нет.

В Италии «я ни минуты не контролировал ситуацию. В пятницу и субботу машина скакала туда-сюда, особенно на кочках. Был момент, когда я всерьез опасался вылететь в отбойник, а на таких трассах, как Монца с ее ужасающей скоростью, это не самая приятная перспектива. В довершение ко всему я был сильно простужен и чувствовал себя просто ужасно. В воскресенье утром у меня даже голос пропал».

Сенна и Хилл столкнулись в первом повороте, и Шумахер стал третьим. На четвертом круге он обошел Алези, но Прост в этот день в Монце находился в другом измерении. Догнать его было невозможно, к тому же у Шумахера отказал двигатель: «В тот самый момент, когда я выезжал из первой шиканы, в задней части раздался ужасный треск».

В Португалии в пятницу Прост взял промежуточный поул и созвал пресс-конференцию, чтобы объявить о своем уходе. Это стало новостью дня, который принес Михаэлю пятый результат. В субботу он откатился на шестое место. «Машину сносило, крутило, подбрасывало. Я просидел в боксах до одиннадцати вечера. И для меня, и для команды это был тревожный момент. Должен честно сказать, никогда прежде я не работал на гонках с таким напряжением. Всем известно, что работы я не боюсь, домой ухожу одним из последних, если не самым последним. Но такого со мной еще не случалось. Я ложился спать, а данные о моей машине плясали у меня перед глазами. Я понятия не имел, как решить эти проблемы».

В воскресенье на разминке «я ехал все медленнее и медленнее». В попытках решить проблему команда и гонщик явно двигались не в том направлении.

«Это была одна из тех гонок, когда со старта все пошли плотной группой. В такие моменты нужно действовать осторожно, беречь машину и шины. Из соображений осторожности мы запланировали два пит-стопа, но когда началась гонка, все изменилось. Да еще и такой старт! Мог ли кто себе представить, что лидерство захватит Алези!»

Жан Алези — мог!

«Я пытался на первых кругах пройти Проста, но оказалось, что это невозможно. — рассказывает Шумахер, — Машина вела себя очень послушно, но для обгона этого было недостаточно. И тогда я решил поменять шины раньше, чем планировалось. Это сработало!»

Сенна выбыл на 19-м круге (двигатель), и к 23-му кругу Прост лидировал, а разрыв между Хиллом и Шумахером держался в пределах семи секунд. И вот тут хитрый замысел стал понятен. Прост опережал Хилла на 15 секунд, а Шумахер потянулся к британцу на расстояние в 4 секунды. В трафике Шумахер достал, а затем и огорчил Хилла, выйдя на вторую позицию. На 29-м круге Прост свернул в боксы: 6.82 и едва не заглох. Кругом позже резину поменял Хилл. Лидировал Шумахер.

«Неожиданно стало ясно, что я могу победить, если не поеду на второй пит-стоп. Не думаю, что кто-нибудь из команды решился бы предложить мне такое. Я постарался как можно дольше беречь шины. Кроме того, я пытался контролировать свой отрыв от Проста, а это было нелегко. С двух секунд я довел его до шести, а потом он вновь сократился до двух, и в конце гонки Ален шел значительно быстрее меня».

Финиш был все ближе, разрыв сохранялся. Шумахер сходу прошел на круг Филиппа Альо (Larrousse), Просту это не удалось. Шумахер получил небольшую, но передышку. Стоило глянуть в зеркала — и там снова маячил Прост. На последних кругах Шумахер выложился до конца и победил с преимуществом в 0.98 секунды.

В Японии он попал в аварию. «Я пытался удержаться рядом с Бергером и не пустить вперед Хилла, который атаковал по внутренней бровке. Но он проскочил, а я задел его колесо и тем самым оторвал свое».

В Австралии он вновь провел пит-стоп рано, но вскоре после этого двигатель приказал долго жить. «Уверен, я мог догнать Сенну (который победил) и даже побороться с ним. Очень жаль!..»

Дуэль с напарником? Шумахер четвертый в личном зачете, 52 очка. Патрезе с двадцатью — пятый и покидает команду.