Вики Харвинг глубже закуталась в куртку, подбитую овечьей шерстью, и вернулась к центру платформы, где стоял полотняный навес, нисколько не защищавший от холода. Спешить было некуда; поезд, который должен был прийти в пятьдесят четыре минуты четвертого, опять опаздывал. Она совсем продрогла и, чтобы согреться, топала ногами. Наконец поезд прогрохотал на повороте и подкатил к маленькой, насквозь промерзшей станции, которая затерялась в этой пустынной местности. На минуту, пока поезд стоял, станция приобрела оживленный и значительный вид.

Вики смотрела, как открывались двери вагона. Когда из последнего купе на платформу шагнул высокий мужчина в сером пальто, она бросилась навстречу. «Все-таки у меня очень красивый отец, — подумала она, подставляя ему лицо для поцелуя, — но почему у него такой серьезный вид?»

— Ну же, папа, — разразилась она градом вопросов, — как прошло совещание? Вы все уладили? А как этот новый человек?

Она говорила, отпирая дверцу машины, и поэтому не заметила напряженной улыбки на лице отца.

— Слишком много вопросов сразу, Вики, — доктор Эндрю Харвинг бросил свой портфель назад и поместился на переднем сидении. Вики никогда не упускала возможность сесть за руль сама.

Большой автомобиль протиснулся через узкие ворота и выехал со стоянки. Вики с недовольной гримасой смотрела на убегавшую под колеса черную ленту дороги, обрамленную грязно-белым месивом земли и снега. Она заговорила:

— Слава Богу! Через месяц мы уже будем далеко от этой жуткой погоды. Только голубое небо и солнце — эх, жаль, что не прямо сейчас! — она притормозила, заметив впереди участок дороги, покрытый льдом. — Ты слышал новости по радио? Какой-то человек арестован в связи с ограблением в музее, но полиция не знает, удастся ли… Папа! Что, в конце концов, случилось? Почему ты все молчишь?

Они уже подъезжали к дому. Она остановила машину, нажала на ручной тормоз и повернулась к отцу. Радостное выражение исчезло с ее лица под его серьезным взглядом.

— Что-то с экспедицией? — спросила она. — Что произошло?

— Думаю, что экспедиция отменяется, Вики, — медленно сказал он. — По крайней мере, для тебя.

— Отменяется? — она смотрела на него с ошеломленным видом. — Что ты имеешь в виду?

— Именно то, что я сказал. На этот раз я не могу взять тебя с собой.

Он стал выбираться из машины. Она осталась сидеть, словно потеряв дар речи, бессмысленно глядя на него. Ее рука автоматически заглушила мотор и положила ключ в карман. Постепенно до нее начал доходить смысл слов, сказанных отцом. Речь шла об археологической экспедиции на Ближний Восток; несколько месяцев она мечтала о ней и готовилась принять в ней участие. Теперь ее отец переменил решение, он не берет ее с собой. Вики в замешательстве покачала головой. Отец открыл дверцу с ее стороны и, сам того не желая, резко произнес:

— Выходи, родная. Давай решим все проблемы в доме. Пойди и собери чего-нибудь поесть, пока я разожгу камин.

— Я все приготовила перед тем, как ехать на станцию, — сказала она упавшим голосом, следуя за ним к крыльцу.

Она механически включила в сеть электрический чайник и вытащила из духовки пирожки, которые еще час назад готовила с таким счастливым видом. Негромкие будничные звуки, которые окружали ее, вдруг показались ей нереальными. Приглушенный стук поленьев, которые отец клал в камин, скрип стула под его телом, тонкое пение чайника у нее в руке. Лишь одно было реальным. Она не поедет. Когда археологическая группа поднимется на борт самолета, чтобы преодолеть первый этап длинного пути, там будут ее отец и профессор Элвис, в то время как она…

Но почему? Почему ее не берут? Она привыкла принимать участие в работе отца, а с тех пор, как три года назад умерла мать, она следовала за ним повсюду — должен же был кто-то за ним ухаживать. Вики не верила, что этот неожиданный удар — дело рук ее отца. Вики не привыкла плакать, но теперь чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, а в горле поднимается комок. Чайник кипел вовсю; Эндрю Харвинг неслышно вошел на кухню и мягко забрал его из руки дочери.

— Снимай куртку и иди к огню. Я все принесу сам.

Когда он вошел в комнату с подносом, она стояла у окна — по-мальчишески привлекательная фигурка в широких шерстяных штанах и грубом, размером на взрослого мужчину, свитере. Угрюмый мартовский холод, царивший на дворе, отражался на ее лице, когда она спросила унылым голосом:

— Это Грант Фэрфакс так решил, верно?

— Да, именно так, — доктор Харвинг глубоко вздохнул. — Фэрфакс считает, что эта экспедиция будет слишком тяжелой для женщины. Нет, подожди, Вики, — он поднял руку, чтобы остановить возмущенное возражение, готовое сорваться с ее губ. — Я тщательно обдумал его слова и вынужден признать, что он прав. На этот раз мы отправляемся в дикие, удаленные от цивилизации места. Там не будет удобных отелей с кондиционерами. Мы будем жить в палатках, в лучшем случае — в грубых хижинах, а до ближайшего города — если это можно назвать городом — будет по меньшей мере сотня миль.

Вики обернулась.

— Я не боюсь тяжелых условий. Конечно, тебе надо было об этом сказать! Этот Грант Фэрфакс не видел меня. Наверняка он думает, что я одна из тех дамочек-любительниц, которые не переносят жары и падают в обморок при одном упоминании о грязной или тяжелой работе, — в ее глазах загорелась надежда. — Разумеется, все дело в этом. Мне необходимо увидеть его и все объяснить, он должен понять, что я серьезно отношусь к археологии, а не просто… — она запнулась, надежда в ее глазах увяла, когда она увидела выражение на лице отца.

— Нет, Вики. Ты лишь зря потратишь время. Фэрфакс не изменит своего решения, — доктор Харвинг говорил печальным тоном, лицо его было грустным. — И я не хочу даже пытаться переубедить его, — он сделал вид, что не заметил ее удивленного взгляда, и продолжал — в последнее время я начал беспокоиться за тебя. Ты пренебрегаешь тем, что должно быть так дорого сердцу молодой девушки. Красивые платья, вечеринки, танцы, — он слегка пожал плечами. — Молодые люди, свидания. Но самое главное, оседлая жизнь. Юность так коротка, дорогая моя, и я хочу, чтобы ты успела получить все ее удовольствия.

Вики смотрела на отца, открыв рот. Неужели он сошел с ума? Он сказал с неестественной улыбкой:

— Может быть, когда я вернусь, меня встретит изящная девушка, а не девчонка-сорванец. Потом, если твой пыл к тому времени не остынет, будут и другие раскопки, без тех жестких условий, какие ставит мистер Фэрфакс, у которого довольно властный характер.

Она выскользнула из-под руки, которую он хотел положить ей на плечо.

— При чем здесь другие раскопки! Я хочу участвовать в этих! Ты же не думаешь серьезно, что… я хочу сказать, ты ведь не стал бы удерживать меня, если бы я могла поехать?

Эндрю улыбнулся:

— Если бы могла, то вряд ли. Я буду скучать без тебя, дорогая моя, ты же знаешь. К тому же я сам обещал взять тебя в эту экспедицию. Но все равно, теперь я даже рад, что все обернулось таким образом.

— Да, — сказала она с горечью в голосе, — если бы на моем месте был Робин, которому нет ни малейшего дела до археологии, то его бы вы с собой взяли.

Она опустилась на табурет и мрачно уставилась в огонь. Ее всегда огорчало, что ее брат был абсолютно равнодушен к археологии. Хотя они были близнецами, в них не было ничего общего, за исключением физического облика. Робин предпочитал тратить все свое время в драматической школе, предоставив Вики помогать отцу в его любимом деле.

Ее короткие, непокорные локоны каштанового цвета приняли бронзовый оттенок в ярких отблесках огня. Она сидела, по-мужски расставив ноги, упершись локтями в согнутые колени. Когда она снова посмотрела на отца, ее обычно миловидные губы дрожали от возмущения.

— Но это же нечестно. Только потому, что я девушка!

Эндрю порылся в кисете и приступил к сложному ритуалу набивания трубки. Когда она наконец была зажжена, он откинулся на спинку стула.

— Согласен. Но нам придется подчиниться. Предубеждения Фэрфакса против женщин могут быть совершенно необоснованными, но он — руководитель экспедиции, и последнее слово во всех вопросах, связанных с набором персонала, остается за ним. Не подумай, что это коснулось только тебя. Он и жене профессора запретил ехать.

Вики вздрогнула:

— Но ведь профессор болен. Именно поэтому он хотел взять с собой жену. После сердечного приступа ему нужен уход. Фэрфакс не может не понимать этого, — на минуту Вики забыла о собственных огорчениях, так задело ее положение, в котором оказался старый коллега ее отца. — Фэрфакс не должен запрещать ей ехать. В конце концов, профессор был руководителем экспедиции, и он бы не покинул своего поста, если бы чувствовал себя в силах и дальше нести такую ответственность. А он передал ее этому Фэрфаксу, — Вики почти выплюнула ненавистное имя, — который отплатил ему за доверие такой… такой подлостью. Грубый, надменный самодур! У него просто нет сердца!

Доктор Харвинг благоразумно промолчал. Наконец, почти против воли она спросила:

— Какой он из себя?

Эндрю не нужно было объяснять, кого она имеет в виду.

— Ну, такой… высокий, крепкий. Смуглый, с суровым лицом, как у…

— Я имею в виду не внешность, — перебила она его голосом, не допускавшим мысли о том, что ее может интересовать эта сторона личности Фэрфакса. — Ты встречался с ним. Какое он произвел на тебя впечатление?

— Думаю, он не очень-то церемонится с плохими работниками, — ответил Эндрю. — Однако, я еще ни разу не участвовал в раскопках вместе с ним и поэтому знаю о нем немногим больше твоего. Я слышал, что впервые его имя стало известно и завоевало авторитет в связи с раскопками какого-то индийского кургана. Там был один весьма самолюбивый эксперт, и они с этим Фэрфаксом не выносили друг друга. Они не сходились по поводу метода ведения раскопок, и в конце концов затеяли ужасный скандал, о котором стало известно во всех археологических кругах, — Эндрю Харвинг задумался, предавшись воспоминаниям. — Когда прошло время, то оказалось, что Фэрфакс, разумеется, был прав.

— Еще бы, — лицо Вики приняло презрительное выражение. Она поднялась и начала составлять посуду на поднос. Вздох облегчения, вырвавшийся у отца, когда она выходила из комнаты, не принес успокоения ее оскорбленным чувствам. Не помогли и его шутливые замечания по поводу ее планов на будущую неделю. Она настаивала на том, чтобы пройти предохранительные прививки вместе с ним, как у них было условленно заранее.

— Надежда на чудо еще никому не приносила вреда.

— Оспой или столбняком можно заразиться и в Британии, — сказала она сухо.

— Где? В центре Суссекса, рядом с кузиной Сандрой?

Лицо Вики приняло решительное выражение:

— Я не поеду к кузине Сандре. Я сама решу, где мне провести эти три месяца, пока тебя не будет.

— Но почему же? — доктор Харвинг выглядел удивленным. — Мне казалось, ты с ней прекрасно ладишь, — вдруг он усмехнулся и ущипнул ее за подбородок. — А, я и забыл о том маленьком происшествии на раскопках в Хексгеме в прошлом году. Как звали того парня?

— Виктор Эллис, — пробурчала Вики. Она знала, что отец не хуже ее помнил это имя. Он был главным заводилой тех насмешек, которые Вики пришлось вытерпеть прошлым летом из-за ухаживаний Вика Эллиса. Лишь когда к ним приехала Сандра, чтобы побыть с ними немного, и захватила в плен его непостоянное сердце, Вики втихомолку вздохнула с облегчением. Она больше интересовалась своей работой.

Доктор Харвинг взглянул на часы и начал торопливо собираться. Уходя, он сказал:

— Я вернусь поздно. Что-нибудь хочешь передать профессору?

Она покачала головой:

— Просто передай ему от меня привет.

После того, как отец уехал, она сварила себе кофе и уютно устроилась в большом кресле. Она закурила сигарету и начала мрачно вспоминать кузину Сандру, голова которой была постоянно забита всякой чепухой наподобие нового лака для ногтей, последних моделей одежды или очередного молодого человека. Ее отец напрасно думает, что она способна убить целых три месяца в ее обществе!

О Викторе Эллисе она не вспоминала вообще. Сейчас все ее возмущение было сосредоточено на этом выскочке, который замаячил на горизонте и уже успел все расстроить. Правда ли, что он не только был первоклассным археологом и разбирался в проведении полевых работ, но также прекрасно знал местность, на которой они собирались проводить раскопки? Чтобы забрать инициативу из рук старого милого профессора Элвиса, которого все любили и у которого ее отец был заместителем, что означало брать на себя самую черную часть работы…

Пронзительно зазвонил телефон. Вики, закончив мысленно сочинять гимн ненависти в адрес этого неизвестного ей Фэрфакса, вышла в холл, чтобы снять трубку.

— Говорит Грант Фэрфакс. Доктор Харвинг может подойти к телефону?

Вики замерла, как громом пораженная. Затем, осознав, что человек на том конце провода нетерпеливо ждет ответа, она постаралась взять себя в руки. Холодным голосом она сказала:

— Доктора Харвинга сегодня вечером не будет дома.

— Где я могу найти его?

— Боюсь, я не смогу вам этого сказать, — это была истинная правда. Она забыла спросить у отца, где он собирался обедать этим вечером.

В трубке послышался какой-то звук, напоминавший сдавленное «черт!». Она спросила:

— Передать ему что-нибудь?

— Да, передайте, — четкий твердый голос выражал нетерпение. — Скажите доктору Харвингу, я только что узнал о том, что Джон Бакстер в больнице. Аппендицит. Его необходимо заменить. К сожалению, я вынужден уехать, а когда вернусь, времени на то, чтобы подыскать ему замену, уже не будет. Я бы хотел, чтобы доктор Харвинг взял это на себя, — Грант Фэрфакс сделал паузу и сказал голосом, который Вики показался зловещим. — Он знает мои требования. Вы все записали?

— Да, — Вики торопливо царапала карандашом по бумаге, придерживая блокнот на краю телефонного столика. — В какой больнице он лежит?

— В «Берли дженерал». Что-нибудь еще?

Она заколебалась.

— Когда и где можно будет с вами связаться?

— По адресу: Бернсайд, 41, начиная со вторника. Но вряд ли это будет необходимо, если только не произойдет что-то особенное.

Наступила пауза. Пока он ждал, Вики старалась подавить в себе возрастающее волнение. Может быть, прямо сейчас предложить ему свою кандидатуру? Вдруг он уступит и позволит ей войти в состав экспедиции, раз сложилась такая затруднительная ситуация? Она глубоко вздохнула, и тут холодный голос в трубке резко произнес:

— Не забудьте, что это очень важно. Осталось слишком мало времени. Сообщите обо всем доктору Харвингу, как только он вернется. Спасибо. Всего хорошего.

— Мистер Фэрфакс…

Поздно. В трубке раздался щелчок и наступила тишина. Она медленно положила трубку на место и вырвала из блокнота исписанную страницу.

Надо же было такому случиться именно сейчас! Заветная цель была в двух шагах, но она не смогла к ней приблизиться. Она вернулась к камину и положила листок на каминную полку.

Какую работу должен был выполнять Бакстер? Она перебрала в голове известные ей должности: топограф, рисовальщик, учетчик, лаборант, фотограф. Часть этих обязанностей обычно брали на себя руководители раскопок. Грант Фэрфакс, к примеру, вполне мог взять все фотографические работы на себя. Незадачливый Джон Бакстер был, скорее всего, младшим помощником, который должен выполнять какие-нибудь специальные мелкие работы и вообще заниматься всем подряд: от надписывания названий на бумажных пакетиках для находок до замены проколотых шин на колесах автомобилей.

Вики резко выпрямилась, в голове у нее начала вырисовываться невероятная идея. Ей часто доводилось выполнять небольшие, неброские, но важные задания. Отец никогда не давал ей поблажек и в случае необходимости мог устроить ей хорошую выволочку. Она привыкла работать на совесть.

Испытывая внутренний трепет, она ходила по комнате, стараясь собраться с мыслями. Если бы ей только удалось добраться до места, наполовину победа была бы уже за ней. Конечно, шум поднялся бы ужасный, но заменить ее кем-нибудь было бы уже невозможно. И разумеется, отец простит ее после того, как все уляжется, и забудет весь этот вздор, что она будто бы что-то упускает в жизни, как он сегодня сказал.

Но как это сделать? Отцу пока ничего нельзя говорить. Профессор? Нет, она не имеет права прибегать к его помощи и навлекать на этого милого старичка гнев Фэрфакса. Только сам Фэрфакс может помочь ей; прежде, чем он уедет во вторник, и прежде, чем ее отец найдет замену.

В ее распоряжении было четыре дня.

План окончательно сформировался у нее в голове. Когда все раскроется, буря обрушится лишь на нее одну. А относительно того, что это обязательно произойдет, Вики не питала никаких иллюзий.

Теперь все зависело от Робина. Согласится ли он помочь ей?

* * *

— Ты сошла с ума, сестренка!

Вики сидела с серьезным видом в одном из потрепанных кресел, которые украшали крохотную квартирку Робина. Она старательно сдерживала улыбку, в ожидании, когда возмущение ее брата уляжется.

— Ты пользуешься моим адресом и телефоном, отнимаешь у меня время. Ты затеваешь обман и втягиваешь в это дело меня. Ты собираешься надуть отца, — Робин воздел руки к потолку театральным жестом. — У тебя вид, как у лисы, забравшейся в курятник! Я должен быть сумасшедшим, чтобы пойти на это! — Робин закончил свою тираду тем, что уселся на стул и сразу же перестал изображать из себя великого Гвиннэла, став просто взволнованным молодым человеком. — А если, предположим, объявится настоящий Виктор Эллис? Послушай, Вики, зачем тебе все это нужно?

Она покачала головой:

— Он не объявится. Я позвонила ему и предупредила, что собираюсь воспользоваться его именем, прежде чем отправила Фэрфаксу письмо с просьбой взять меня на место Джона Бакстера. Вик пожелал мне удачи и сказал, что это будет самый грандиозный трюк этого года.

— Еще один дурак, — проворчал Робин. — Должно быть, он по уши влюблен в тебя — когда вся эта история выплывет наружу, у него будет куча неприятностей.

— Я сказала ему, чтобы он говорил, что ничего об этом не знает, — Вики сделала серьезное лицо. — Когда мы приедем, я во всем сознаюсь и возьму все на себя. Помолись за меня, Робин.

— Я охотнее бы выпорол тебя, — проворчал он и достал из буфета чашки и банку концентрированного молока. — Ну-ка, займись лучше чем-нибудь полезным.

Она поспешно принялась помогать ему. Разложив съестные припасы из кладовой Робина на старой скатерти, заговорщики сели за стол и серьезно переглянулись.

— Что ж, — наконец сказал Робин, — я не дал бы и цента за твой план. Все же, пожалуй, он мог бы сработать, хоть я и не представляю себе, каким образом.

— Он сработает, потому что все произошло в последнюю минуту. Подготовка экспедиции шла несколько месяцев. Они специально рассчитывали оставить несколько дней, чтобы заняться своими делами перед отъездом. Вот отец и договорился насчет этого курса лекций в Эдинбурге, а Фэрфакс собирается куда-то уезжать.

— Слава Богу, что он уезжает, — поморщился Робин. — Он довольно бесцеремонно разговаривает по телефону. Представляю, как он будет звонить отцу, чтобы справиться у него, кто такой Виктор Эллис.

— Я думаю, он обязательно позвонит. Ему же не приходилось работать с Виком. А отец уже видел его в деле.

— Твое счастье, что профессор тоже не знает его, — Робин ухмыльнулся. — Я боялся, он обо всем догадается, когда я говорил с ним сегодня утром, но все обошлось. Однако тебе нужна справка о прививках и еще…

— Уже есть, — перебила она его. — О чем еще говорили сегодня на совещании?

— Виза, паспорт, отправление тридцать первого — все это уже готово, сестренка. Тебе не придется ехать с отцом. Ты поедешь вперед, тебе поручено перегнать лендровер, так что будешь скитаться с ним одна по забытым Богом дорогам. А затем, — тут Робин потер руки с довольным видом, — ты встретишь их в Закирии и отвезешь на место раскопок. Если решишься зайти так далеко.

— Почему это я не решусь?

Однако не смотря на свой дерзко-самоуверенный вид, Вики начинала колебаться. Оживление, которое поддерживало ее силы несколько последних дней, испарилось, и она в первый раз увидела свои действия в свете холодного и трезвого рассудка.

Робин наблюдал за сменой выражений на ее лице.

— Слишком много людей придется обманывать. Прежде всего, отец очень удивится, когда ты не придешь провожать его в аэропорт. Далее, твой билет будет выписан на имя Вика. Ты отдаешь себе в этом отчет? Если конечно, ты не захочешь лететь за свой счет. Но в этом случае я могу считать, что я разорен, — по ее испуганному взгляду он понял, что эта мысль еще ни разу не приходила ей в голову. — И все потому, что ты не можешь примириться с отставкой, которую дал тебе этот Фэрфакс. Имеет ли смысл затевать все это, Вики?

— Имеет, — произнесла она тихим голосом. — После того, как я зашла так далеко, я не собираюсь останавливаться на полпути. Что бы там ни случилось — спасибо тебе за помощь.

— Помощь, которая доставит тебе одни неприятности. Слава Богу, что я буду за две тысячи миль от всего этого, — он поднялся на ноги и прислонился к каминной полке. — Но на два момента я бы хотел посмотреть своими глазами.

Она вскинула брови в недоумении.

— Я бы хотел видеть его лицо, когда он обнаружит, что вместо мужчины ему подсунули девушку, и твое, когда он отправит тебя обратно первым же самолетом.

Насвистывая, он помог ей надеть куртку и вышел проводить ее до автобусной остановки. После того, как закрылись двери и автобус тронулся, его фигура быстро исчезла из виду. Она с отсутствующим видом заплатила за билет; внутри нее быстро прорастали семена сомнений, посеянные Робином. А что, если Грант Фэрфакс действительно отошлет ее назад? Вспоминая его холодный жесткий голос, она внезапно поняла, что он сделает это без всяких сожалений. Она с грустью вынуждена была признать, что все препятствия, которые она уже преодолела, были лишь кочками в сравнении с той горой, которая грозила ей впереди.

Вики решительно протерла запотевшее стекло. Что бы там ни было, она пройдет через все.