16 июля 1959 года мы сопровождали Фиделя во время одного из его многочисленных посещений Национального банка Кубы. Вождь Кубинской революции решил принять здесь вождя племени «Белые птицы» индейцев-криков по его просьбе.
В. А. Райффорд, вождь племени и одновременно священник протестантской церкви, был одет в нарядную традиционную одежду североамериканских краснокожих, на голове — убор из ярких орлиных перьев, ниспадающих ему на спину. Он протягивает длинную трубку мира премьер-министру Кубы; это высокая честь, которую индейцы оказывают немногим и только за высокие нравственные качества.
Индейский вождь нарекает Фиделя именем Спиеечие Мееко, что означает Великий воинственный вождь.
После аудиенции Фидель приглашает Райффорда пообедать. За столом мы узнаем, что краснокожий американец участвовал во второй мировой войне.
Он отвечает на вопрос Фиделя:
— Моего деда звали Филлип Райффорд, и поселок Райффорд в Оклахоме назван в его честь. Он был похищен во время набега индейского племени, а его родители были убиты. Воспитывался индейцами, которые затем нарекли его Тибо, что означает Белый мальчик. Тибо был выкуплен вождем криков, полковником Мак-Интошем, привившим ему более цивилизованные нравы. Тибо дали имя Филлип Райффорд. Вот и вся моя родословная.
За несколько дней до этого Фидель получил приглашение от кубинских эмигрантов, проживающих в Нью-Йорке, выступить на митинге по случаю годовщины «Движения 26 июля», празднование которой должно состояться в этом американском городе.
Фидель не мог принять участие в митинге и сказал мне, что я должен буду представлять его в Нью-Йорке. Он выразил свое восхищение соотечественниками, с таким энтузиазмом защищающими нашу революцию прямо в логове империализма. Тут же он сообщил мне, что президент Уррутия занял настолько негативную позицию, что он, Фидель, серьезно подумывает подать в отставку с поста премьер-министра Революционного правительства.
Вечером того же дня я приехал в Ла-Кабанью. Собираю вещи, готовясь к поездке в Соединенные Штаты, и в это время раздается телефонный звонок. Это Фидель.
— Алеа иакта ест, — говорит он.
Понимаю. Сегодня вечером Фидель должен подать прошение об отставке.
Народ Кубы еще не догадывался, что на следующий день, 17 июля, 172 тысячи экземпляров газеты «Революсьон» гигантскими буквами сообщат новость, взволнующую всю страну: «Фидель подает в отставку».
Перед Фиделем стояла серьезная дилемма. В течение последних недель Уррутия, президент республики, проводил открыто реакционную, антикоммунистическую кампанию, подпевая коварной пропаганде империализма и врагов революции, направленной на то, чтобы запугать и разобщить народ.
В то время у наших сограждан не было ничего даже отдаленно похожего на сегодняшнюю сознательность и политическую подготовку. Это был народ, в течение десятков лет подвергавшийся обработке потоками лжи и предрассудков, которые неоколониализм обрушивал на его голову. По сути дела, возник конфликт между премьер-министром и вождем революции, с одной стороны, и временным президентом республики — с другой. Фидель мог одним ударом разрубить возникшее противоречие, противоречие непримиримое, и народ, не колеблясь, пошел бы за ним. Но Фидель был против использования силы в отношении престарелого президента. Его огорчала сама мысль, что это могло бы бросить тень на образ революции, сложившийся за границей, если бы он воспользовался методами, столь распространенными в Латинской Америке и других уголках мира для достижения честолюбивых и реакционных целей. Он предпочел подать в отставку с поста премьер-министра — это был очень серьезный шаг, — но остаться верным идеалам революции и своим обязательствам перед ней. Фидель Кастро показал истинный пример демократизма и бескорыстия. Ведь, в конце концов, он сам всегда говорил, что никогда не сражался за должности и почести. Наверное, он даже не ожидал той реакции, которую вызвал этот его шаг в народных массах. Вопрос был решен правильно, и при этом без использования силы и кровопролития.
Узнав об отставке, студенты университета в знак протеста вышли на лестницу альма-матер. На заводах митинговали рабочие, улицы Гаваны бурлили: народ был единодушен не только в своем удивлении, но и в своей поддержке Фиделя.
Уррутия продолжал пока оставаться непоколебимым, Фидель подтвердил свое решение об отставке. Один майор Повстанческой армии просит вождя революции разрешить ему взять отделение солдат и «вытащить этого старичка из дворца». Фидель категорически возражает и говорит, что подобные действия будут в духе антидемократических военных режимов Латинской Америки.
— Кризис должен быть разрешен самим народом.
К полудню вся Гавана — дома, автобусы, учебные заведения и заводы — покрылась лозунгами, которыми народ однозначно выразил свою волю:
«Отставка, но для чего?»
«С Фиделем до конца!»
«Фидель! Куба нуждается в тебе».
Народ с присущей ему проницательностью почувствовал, что отставка Фиделя вызвана антипатриотическими, антиреволюционными происками президента Уррутия.
В этот же день Фидель Кастро предстает перед телевизионными камерами и, объясняя свое поведение, говорит без обиняков:
«Хочу, чтобы вы мне ответили: мог бы я, не подав до этого в отставку, прийти сюда, чтобы сделать это заявление; мог бы я после всех пережитых страной треволнений, после всех пережитых страной кампаний клеветы выступить с официальным обвинением, которое могло бы вызвать смещение господина президента с его поста, а меня бы представило перед всем миром как классического правителя, смещающего и назначающего президентов?.. Скажите, был ли у меня другой выход, кроме того, как подать прошение об отставке и после этого обратиться к народу?..»
Так была открыта новая страница в истории Латинской Америки и всего мира. Человек, в руках которого была вся реальная власть и сила, вместо того чтобы воспользоваться ими, подает в отставку, стремясь ни в чем не походить на традиционных «горилл».
Фидель выступал по телевидению, а Уррутия во дворце вслушивался в его аргументы. До президентского кабинета долетали возбужденные крики толпы, настойчиво скандирующей:
«Даешь Фиделя!»
«Прочь, Уррутия!»
«Долой Уррутия!»
«Долой!»
Незадачливому президенту ничего не оставалось, как самому подать в отставку. В последний момент он решил было выступить по телевидению с ответом Фиделю, но тут же отказался от этой мысли.
Раулю, слушающему выступление Фиделя в студии телекомпании СМК, приносят записку от министра обороны майора Аугусто Мартинеса Санчеса, в которой сообщается о последних событиях в Президентском дворце. Там как раз сейчас Армандо Харт обращается к собравшемуся народу:
«Граждане! Совет Министров только что получил прошение доктора Уррутия об отставке. Докажем всем, что мы цивилизованная страна. Совет Министров на своем заседании изучает сейчас вопрос о преемнике доктора Уррутия».
Вскоре Освальдо Дортикос Торрадо, занимавший пост министра революционного законодательства, назначается новым президентом республики. Министры выходят на северную террасу дворца, и Харт докладывает народу о принятом решении.
Хотя кризис, вызванный абсурдным поведением экс-президента Уррутия, и преодолен с назначением нового президента, в воздухе все еще витало беспокойство, так как Фидель настаивал на своей отставке с поста премьер-министра.
22 июля Фидель приехал на закрытие съезда рабочих-текстильщиков, и рабочие стали просить его, чтобы он вновь стал во главе правительства. Более того, они говорили о своем решении не выходить из зала, пока Фидель не возьмет назад свое прошение об отставке.
Он объясняет им:
— Сегодня здесь был поднят вопрос о моей отставке. Хорошо, но для того чтобы наши враги, клевещущие на нашу родину, не могли ничего сказать, было бы лучше решить этот вопрос не сегодня. Вынесем его на решение всего народа, всех гуахиро, всех жителей Гаваны, которые соберутся 26 июля на Гражданской площади.
Народ настойчиво требует, чтобы Фидель вновь возглавил правительство, и Профцентр трудящихся Кубы под давлением рабочих масс даже решает объявить часовую забастовку в поддержку этого требования.
Не только Гавана, все города страны практически замирают, а через несколько часов столица превращается в кипящий котел, где гуахиро, звеня мачете, выкрикивают: «Пусть вернется Фидель!» Тысячи кубинцев, слившись в единый поток, идут к Президентскому дворцу, чтобы здесь еще раз подтвердить свое требование.
К ним вышел Дортикос. Его встретили аплодисментами.
— Здесь весь народ Кубы на стороне Революционного правительства; здесь весь народ Кубы на стороне нашего вождя Фиделя Кастро… Однажды доктор Фидель Кастро уже воспринял чаяния народа и совершил подвиг во время незабываемых событий Монкады. И в другой раз доктор Кастро услышал зов народа и героически высадился с «Гранмы»… Сегодня доктор Фидель Кастро должен услышать этот призыв народа, который говорит ему: «Вернись!»
25 июля в столицу республики вошел конный отряд, насчитывающий в своих рядах свыше десяти тысяч всадников. Во главе отряда — майор Камило Сьенфуогос. Они прибыли, чтобы просить Фиделя вернуться на пост главы правительства.
Наступило 26 июля — день, которого с нетерпением ждали все. Ровно в полдень колокола гаванских соборов начали звонить в честь годовщины штурма казармы Монкада. К ним присоединяются гудки автомобилей, судов, стоящих в Гаванском порту, фабрик в заводов. Нет ни одной улицы Гаваны, где бы не были слышны распеваемые народом гимны «Баямо» и «20 июля».
Фидель Кастро вместе с экс-президентом Мексики Ласаро Карденасом и другими товарищами приветствует огромную народную манифестацию перед Национальным Капитолием.
Отсюда на вертолете он направляется в парк имени Масео на учения. Самолеты «Р-33» и «Си Фури» с воздуха, а также четырнадцать танков с берега ведут стрельбу по открытым морским целям. Главнокомандующий из танка «Шерман» лично поражает одну цель. А в четыре часа дня на глазах у миллиона кубинцев, сотен журналистов со всех континентов и перед многочисленными камерами американских телекомпаний Фидель поднимается на трибуну, установленную на крыше Национальной библиотеки, которая возвышается над огромной площадью напротив статуи Хосе Марти.
Президент Дортикос в своей речи подчеркивает, что повсюду слышен глас народа, и он прямо спрашивает у собравшихся: «Хотите ли вы, чтобы Фидель Кастро оставался во главе правительства?»
Миллион сомбреро взлетают в воздух; сотни тысяч мачете своим металлическим звоном вторят громоподобному «Да!», сотрясшему площадь и услышанному — благодаря радио и телевидению — во всех уголках мира.
Майор Фаустино Перес вручает Главнокомандующему чек на сумму 20 миллионов песо. Эти деньги, изъятые у казнокрадов времен тирании Батисты, пойдут на нужды аграрной реформы. Фидель принимает чек и показывает его народу.
Много выступающих, но вот берет слово майор Рауль Кастро:
— Мы можем гордиться, потому что весь народ Кубы собрался здесь, на площади. Самая лучшая армия, какая только есть у республики, стоит перед нами. Единственное, что требуют все, так это возвращения Фиделя.
Когда же Дортикос объявил, что Фидель согласен вновь стать во главе правительства, в воздух опять взлетели сомбреро и звон мачете вторил крикам ликующего народа.
Взволнованный премьер-министр подбрасывает в воздух свою фуражку со звездой майора.
— Да, сейчас мы можем сказать: «Спасибо, Фидель», — проникновенно говорит Рауль. Эти слова стали знаменитыми. Революционеры напишут их на дверях своих домов.
Ласаро Карденас говорил сдержанно и спокойно:
— Кубинская революция вызвала в многочисленных слоях населения Америки и других континентов чувство солидарности. Мы полагаем, что знамя прогресса и человеческого достоинства непобедимо. Вот почему, где бы ни развевалось это знамя, где бы ни поднимались на защиту этих идеалов, они всегда будут иметь поддержку и сочувствие большинства людей, тем более когда борьба разворачивается на земле Америки, где уже в течение веков люди стонут под экономическим, политическим и социальным гнетом.
Фидель подходит к микрофонам, чтобы выступить с заключительной речью.
— Это народ, который не запугать, это — правительство, которое не запугать… Мы являемся правительством, которое прислушивается к тому, что думают внутри страны. Нас может беспокоить и то, что думают за ее пределами, но нам совершенно безразличны все те кампании, которые разворачивают против нашей революции враждебные ей элементы. Потому что в конечном счете мы не зависим от того, что говорят или думают в сенате какой-то иностранной державы, потому что в конечном счете наш сенат здесь (указывает на собравшихся на площади). Этот народ и есть наш сенат.
Вот то, о чем думает этот сенат, нас действительно беспокоит. Нас беспокоит то, о чем думают наши сограждане. Потому что мы отчитываемся в первую очередь перед нашими согражданами, и то, что думают наши сограждане, волнует нас. Мы правительство, которое прислушивается к мнению своего народа.
И кроме того, нас беспокоит престиж революции; кроме того, мы хотим, чтобы о нашей революции думали справедливо, но нам совершенно безразлично, что думают о нас некоторые политические круги или некоторые органы печати иностранных государств…
Вот почему все нападки, клеветнические и корыстные, против нашей революции делают нашу революцию лишь еще сильнее. Этот народ, это правительство не запугать. Народ никогда не запугать, правительство никогда не запугать, потому что мы учимся у нашего Апостола (Хосе Марти. — Ред.), потому что мы претворяем в жизнь идеи нашего Апостола о независимости, потому что мы научились жить стоя и потому что мы осознали, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях…
И потому, что крестьяне, потому что наши братья-крестьяне сегодня больше всего нуждаются в нас, поэтому на первом этапе мы должны помогать им. И помогать им так, чтобы они в свою очередь, по мере того как будут освобождаться экономически, по мере того как будут развиваться, смогли помочь прогрессу всей страны. Наш народ освоил первую великую правду — именно поэтому столько людей поддерживает аграрную реформу, — что аграрная реформа направлена не только на освобождение крестьянства, но и на освобождение всего народа.
Сегодня мы должны помогать им. И народ окажет эту помощь. Она будет направлена им: рыбакам, угольщикам, всем тем слоям населения, которые живут сегодня в самых тяжелых условиях; именно им будет направлена наша помощь, как и на обучение людей, детей из крестьянских семей. Потому что в нашем селе очень высок уровень неграмотности, потому что раньше не было ни школ, ни достаточного количества учителей. В нашем селе была и высокая детская смертность, потому что не было ни медицинской помощи, ни здоровых условий для жизни.
Но недалек тот день, когда за парту сядет сын крестьянина, даже живущего в самом отдаленном уголке Кубы. Потому что учиться — и об этом я вчера говорил на встрече с делегатами Федерации учащихся средней школы, — учиться должны все молодые люди, учиться должны все дети и вся молодежь; потому что нет причин для того, чтобы за партами сидела лишь часть народа, когда учиться должен каждый ребенок школьного возраста, любой подросток школьного возраста, любой юноша и любая девушка, способные получить высшее образование.
И мы дадим не только землю, мы решим не только вопросы материальной жизни, но мы решим и вопросы духовного развития.
Эта работа уже началась…
Поэтому, соотечественники, заканчивая этот митинг, хочу сказать: мы отмечаем сегодня шестую годовщину. Прошло шесть лет с того дня, когда наша молодежь пошла на подвиг ради освобождения родины от тирана. Сегодня шестая годовщина, а до этого была первая годовщина «Движения 26 июля», проведенная в тюрьме, еще дна 26 июля — в изгнании, два 26 июля — в боях в горах. И вот настало 26 июля свободы. И начинают созревать плоды не только наших жертв, но и жертв всего народа, который еще с середины прошлого века ведет борьбу за эти успехи, создаваемые его трудом…
Нас ненавидят злые силы, но с нами симпатии всех людей доброй воли Америки. Скажи мне, кто твой враг, и я скажу, кто ты. Наши враги — это Сомоса, Трухильо, сенатор Истланд, расист и колониалист; наши враги — это крупнейшие монополии, ставленники международной олигархии. А наши друзья — это Ласаро Кардеиас, сенатор Альенде, дочь этого выдающегося и просвещенного деятеля, дочь и жена Хорхе Эльесера Гайтаны, который был Апостолом Колумбии и память о нем и сейчас движет народ этой страны на великие дела. Все и каждый в отдельности из наших уважаемых гостей, число которых растет день ото дня и будет расти и дальше, знают, что нам нужна их поддержка, знают, что нам нужно их присутствие, знают, что нам нужны их проявления дружбы… знают, что, помогая Кубинской революции, помогая освобождению Кубы, они помогают освобождению всех народов-братьев Латинской Америки.
Думая сейчас о небывалом эмоциональном подъеме, вспыхнувшем с зарей свободы, зарей веры и надежды, видя перед собой этот народ, хочется воскликнуть, что никогда еще не испытывал я такой гордости от того, что я кубинец, никогда еще не испытывал я такой гордости за наш народ, никогда еще не гордился я так нашим флагом, нашим флагом «одинокой звезды», как сейчас, когда вижу его развевающимся на ветру, освещенным лучами заходящего солнца. Я преисполнен безграничного ликования, ликования оттого, что исполнилась наконец-то мечта стольких людей, погибших в сражениях, но так и не дождавшихся ее воплощения; ликования оттого, что в этом поколении нашли свое воплощение чувства и мечты многих предшествующих поколений.
Видя перед собой начертанное слово «родина» и символ родины, видя их развевающимися на ветру, видя их такими чистыми, видя их такими прекрасными, видя их такими гордыми, видя чувства этих людей, готовых сражаться до последнего и умереть, защищая их, — видя все это сегодня, видя наш флаг, гордо реющий высоко над головами, я чувствую себя таким счастливым: вот награда за все жертвы, которые мы принесли, и за все те жертвы, которые мы еще принесем.
Закончив свое выступление, Фидель под шквал восторженных возгласов обнимает генерала Ласаро Карденаса. Его поздравляют товарищи и многочисленные иностранные гости.
Карденас и Фидель возрождают глубокие многолетние узы дружбы, объединяющие этих людей и нашедшие свое отражение еще в письме, которое было написано экс-президенту Мексики нашим Главнокомандующим за год до этого из раиона боевых действий на Кубе.
Вот что говорится в этом историческом послании:
«Свободная территория Кубы —Фидель Кастро Рус» [15]
Сьерра-Маэстра, 17 марта 1958 г.
(Конфиденциально)
Дивизионному генералу
г-ну Ласаро Карденасу
Лично
Уважаемый генерал!
Хочу воспользоваться приездом газетного репортера из Вашей страны, чтобы передать Вам, первому из мексиканцев, свой братский привет.
Вы знаете о трагедии, переживаемой нашей родиной, которая вот уже в течение шести лет стонет под гнетом невиданной по своей жестокости тирании.
Мы, кубинцы, одни, без чьей-либо помощи поднялись на борьбу. Сколько раз в годину этих жестоких испытаний я с печалью думал о том, насколько разобщенно живут народы Америки! Ведь нужна была бы самая небольшая поддержка, чтобы мы уже давно смогли завершить осу борьбу, унесшую столько бесценных жизней наших людей! Угнетатели имеют в своем распоряжении самые современные средства уничтожения и смертоносное оружие, которые поставляются им под всяческими смехотворными предлогами из страны, провозгласившей себя поборницей демократии; а в это время народы, брошенные на произвол судьбы, должны платить все более высокую цену за свою свободу. Но так велика их готовность к самопожертвованию и борьбе, что они в одиночку и голыми руками громят любые союзы.
Полагаем, что борьба на Кубе уже вступила в свой завершающий этап и что в решающем сражении у нас есть нее надежды на успех. Если же в результате жесточайших преследований и предусмотрительно развязанного Батистой террора пойдут на убыль забастовочное движение и вооруженные действия, готовые вот-вот вспыхнуть, мы вновь отступим в горы и продолжим свою борьбу до победы. Но тогда мы направимся во все уголки Америки за помощью нашему справедливому делу и надеемся, что проявленные нашим народом упорство и самопожертвование смогут всколыхнуть чувства таких людей, как Вы, имеющих столько общего с нами в своей истории и своем мужестве.
Искренне признательны Вам за то благороднейшее внимание, которое Вы нам уделили, когда мы, скрываясь от преследований, прибыли в Мексику. Благодаря этому мы сейчас выполняем свой долг на Кубе. Вот почему среди тех немногих людей, в двери которых может постучаться с надеждой наш народ, погибающий ради своей свободы в нескольких милях от Мексики, находитесь и Вы.
С этой безграничной верой в великого революционера, пользующегося такой симпатией на нашей родине и во всей Америке, остаюсь Вашим искренним почитателем,