Как птицы, цветы взлетают, сбиваясь по-птичьи в стаи… Цветы остаются… (По-птичьи сбиваясь в стаи.) Срываясь во мгле гремучей под жернов тяжелой тучи, цветы остаются… (Под жернов тяжелой тучи.) И, капая белой болью и красной сочась любовью, цветы остаются… (Но капают белой кровью.) Пусть молния блеском алым их жалит, как алым жалом, — цветы остаются… (Их молния жалит жалом.) Пусть гром орудийным залпом изранит их нежный запах — цвети остаются… (Изранен их нежный запах.) А птица грозы боится — давно улетели птицы. Цветы остаются… (Давно улетели птицы.) Как птицы, цветы взлетели, по-птичьи рассыпав трели. Цветы остаются… (По-птичьи рассыпав трели.)

Вернусь я на землю камнем и вновь полюблю тебя женщиной. Вернусь я на землю ветром и вновь полюблю тебя женщиной. Вернусь я на землю волною и вновь полюблю тебя женщиной. Вернусь я на землю пламенем и вновь полюблю тебя женщиной. Вернусь я на землю мужчиной и вновь полюблю тебя женщиной.

Рдеющий мак глядится в зелень и синеву. С тучкой, кубышкой света, по небесам плыву. Тополь весело смотрит в зелень и синеву. Дрозд в ликованье свое вобрал весь свет и листву. Новая смотрит душа в зелень и синеву.

В апельсине звезда мерцает. Кто эту звезду достанет?! Приманите ее алмазом, накройте сетью атласной! На черепице звезда мерцает. Кто эту звезду достанет? О, как дохнула маем вечного света мальва! Сквозь ресницы звезда мерцает. Кто эту звезду достанет? Из травы, из тумана манит… Осторожно — не то обманет! Над любовью звезда мерцает! Кто эту звезду достанет?..

По верхней ветке иду вершиной к тебе единой. Поверх деревьев я в вышине, но верхней ветке иди ко мне, по самой верхней, зеленой ветке, где все невечно и все навеки. Поверх деревьев дорогу мéчу тебе навстречу. Поверх деревьев, минуя сад, находят счастье лишь наугад, на верхней ветке, на самой верхней, где чем надежнее, тем неверней. Поверх деревьев, поверив чуду, тебя добуду. Меняет ветер в листве тона так и с любовью, когда трудна. Любовь и листья в ответ порывам перемежают прилив с отливом. Поверх деревьев тебя оплáчу, когда утрачу.

Бесконечна ночь утраты, и темна стезя. Умирающий уходит — и вернуть нельзя. Он все дальше от надежды на пути своем. Но несбыточней надежда умереть вдвоем. И не легче пригвожденным и одному кресту. Все равно уходит каждый на свою звезду.

То, что стелется, — туман, а не река. И волна его растает, как тоска. То, что реет, — это дым, а не крыло. Он редеет — и становится светло. То, что мучит, — не душа, а только сон. И все темное развеется, как он.

Над темной правдой могильного сна, как серая роза, растет тишина. Для крови — обитель, для веры — исход; вошла она светом в молчание вод. И вечно живое притихло в волне с людским одиночеством наедине.

Это не ты среди камыша журчишь, вода золотая речная, — это моя душа. Это не птица, спеша к радуге зеленокрылой, крылья раскрыла, — это моя душа. Это не ты, сладко дыша, стала под ветром розовоцветной, ветка, — это моя душа. Это не ты течешь из ковша заката, песенный ливень неодолимый, — это моя душа.

Стелется небо в синем беге, сходит на землю наяву. Жизнь, окунись и кань навеки в эту земную синеву! Над погруженным небосклоном так и стоять бы, как стою. Высь на земле, лазурь в зеленом! Только движенье — и в раю! Душа и тело за причалом и жизнь — как отсвет синих вод. Это конец, а было началом. Синее русло! Синий исход!

Коснуться плеча, коснуться волны, коснуться луча, коснуться стены. Поверхность души под ласкою рук. Касание струн и вечность вокруг.

Вижу я в черных грозах твою золотую россыпь. Из какого металла небо тебя ковало? Ты пролилась из розы, эссенция тучи грозной? Ты со звезды упала, дрожь красоты небывалой? Молния — блеск мгновенный женственности нетленной… Девятым магнитным валом тридевять ты просверкала! И, в дрожь меня бросив, застыла холодной бронзой…