Вечные мгновения

Хименес Хуан Рамон

Дневник поэта-молодожена (1916)

Вечные мгновения (1916–1917)

 

 

90

[27]

(Мадрид, 20 января)

Гвоздь потоньше, гвоздь потолще… Что с того, какой войдет? Как ни бейся, мое сердце, а картина упадет.

Перевод А. Гелескула

 

91

(20 февраля)

Тебя, как розу, я растерзал, отыскивая душу, и не нашел ее. Но все вокруг, весь окоем и все за окоемом — и море, и земля — все налилось живительным и смутным ароматом.

Перевод А. Гелескула

 

92. Молчание

Ни разу до этой минуты так тяжко не падало слово «молчи» — словно рот забивая землею… До этой минуты, когда так напрасно я ждал, что ты мне ответишь, болтунья!

Перевод А. Гелескула

 

93. Ну, наконец!

(20 июня, четыре утра)

Луна, еще не снятая с мели, слепит ночную половину моря, темно-лилового, где, полные норд-вестом, темно-лиловые разбухли паруса, отсвечивая розою востока… Посеребревший маленький маяк выкрикивает трижды: — Земля! Земля! Земля! Опять земли. Последняя. И первая. Моя. Земля!

Перевод М. Самаева

 

94

Камень вчерашнего дня брось и усни. И опять он возвратится к тебе утренним солнцем сиять.

Перевод Н. Ванханен

 

95

Впервые она предстала в одеждах белее снега, — я, словно мальчишка, влюбился. Менять принялась наряды: один роскошней другого, я стал ее ненавидеть. Затем предстала царицей в сверканье камней драгоценных, — я был вне себя от гнева. …Но стала она раздеваться. И я тогда улыбнулся. Осталась она в тунике — прекрасна и непорочна. И вновь я в нее влюбился. Но вот сняла и тунику, она впервые — нагая… О страсть моей жизни, поэзия — нагая, моя — навеки!

Перевод В. Андреева

 

96

Сегодняшняя правда была настолько ложью, что так и не смогла осуществиться.

Перевод А. Гелескула

 

97

Я снова у мостá любви, соединяющего скалы, свиданье вечно, тени алы — забудься, сердце, и плыви. — Мне за подругу вода речная: не изменяясь, не изменяя, она проходит, и век не минет, и покидает, и не покинет.

Перевод А. Гелескула

 

98

Твой сон — как мост в ночных просторах, ты по нему бредешь в тиши. Внизу — как сновиденье — шорох не то воды, не то души.

Перевод П. Грушко

 

99

Я узнал его, след на тропинке, по тому, как заныло сердце, на которое лег он печатью. И весь день я искал и плакал, как покинутая собака. Ты исчезла… И в дальнем бегстве каждый шаг твой ложился на сердце, словно было оно дорóгой, уводившей тебя навеки.

Перевод А. Гелескула

 

100

Не торопись, поскольку все дороги тебя ведут единственно к себе. Не торопись, иначе будет поздно, иначе твое собственное «я», ребенок, что ни миг — новорожденный и вечный, не догонит никогда!

Перевод А. Гелескула

 

101. Нищета

— Хотя бы отзвук птицы, заглохший на лету! — Забытый запах розы в заботливых глазах! — И синий отсвет неба, погасший на слезах!

Перевод А. Гелескула

 

102

Явилась черная дума, как будто бы птица ночи в окно среди дня влетела. Как выгнать ее — не знаю! Сидит неподвижно, молча, цветам и ручьям чуждая.

Перевод Н. Ванханен

 

103

Мимо иду — тополя песню поют под ветром; и каждый, и каждый, когда прохожу, — о любовь! — забвенье и воскрешенье другого. Один только тополь, один — о любовь! — поющий!

Перевод В. Андреева

 

104. Песенка

Душу мне солнце заката озолотило вчера. Золото вынул я ночью, глянул. Одна мишура! Сердцу луна на рассвете бросила горсть серебра. Двери я запер наутро, глянул. Одна мишура!

Перевод А. Гелескула

 

105. Мертвый

Остановились чаши на весах: одна в земле, другая в небесах.

Перевод А. Гелескула

 

106

Я знаю, наверно, — я вечности древо и кровью моею накормлены звезды, а птицы в листве — мои сны и мечты. И если паду я, подрубленный смертью, — обрушится небо.

Перевод М. Самаева

 

107

Я не я. Это кто-то иной, с кем иду и кого я не вижу и порой почти различаю, а порой совсем забываю. Кто смолкает, когда суесловлю, кто прощает, когда ненавижу, кто ступает, когда отступаюсь, и кто устоит, когда я упаду.

Перевод А. Гелескула

 

108

Я как бедный ребенок, которого за руку водят по ярмарке мира. Глаза разбежались и столько мне, грустные, дарят… И горше всего, что уводят ни с чем!

Перевод А. Гелескула

 

109

О да! С усилием густую крону природы лбом раздвинуть пред собой. И, дав своим раздумьям больше света, навеки заключить их в круг иной, расширенный!.. Чтоб бесконечность эта, оставшаяся вне, была такой, как улица пустая в день воскресный: безмолвной, неживой, неинтересной и духу озаренному — чужой.

Перевод Н. Ванханен

 

110

Давно уже созрело мое сердце, и для него — что петь, что умирать. Как чистая страница для дум и сновидений, раскрыта книга жизни, раскрыта книга смерти. И в той, и в этой — вечность, мое сердце. Одна и та же. Пой и умирай.

Перевод А. Гелескула