Доктор Трэвис, прибывший с достойной восхищения быстротой, в первую очередь, по настоянию Лукаса, осмотрел Бронтона, у которого пуля застряла в плече. Только после того, как пулю извлекли, Лукас позволил заняться своей раной.

— Царапина, — подтвердил доктор, делая перевязку, — но вы потеряли много крови. Рекомендую крепкий бульон и, если потребуется, лауданум…

— Надеюсь, не потребуется.

— Вам повезло, — строго сказал доктор, — отклонись пуля на один дюйм, и она задела бы позвоночник. — Он не спеша собрал свои инструменты. — Два огнестрельных ранения. Придется сообщить об этом констеблю.

— На нас напали разбойники, — попыталась объяснить Татьяна.

— В Брайтоне нет разбойников, — непререкаемым тоном заявил доктор.

— Но сегодня они были. Вы спрашивали Бронтона, кучера?

— Он считает, что в него ударила молния.

Лукас рассмеялся.

— Может быть, всех нас поразила молния? Так и запишите в вашем отчете.

— Меня удивляет ваш юмор, сэр, — сдержанно заметил доктор. — После того как вы заглянули смерти в глаза, можно бы было ожидать, что вы станете…

— Более серьезным?

Татьяна, не сдержавшись, фыркнула, и Трэвис нахмурился:

— А что касается вас, молодая леди, то, если не ошибаюсь, вы находитесь на грани истерики. Я вернусь утром; надеюсь, к тому времени вы оба придете в себя.

Видя, что Лукас готов сказать в ответ что-то резкое, Татьяна поспешила вмешаться:

— Мы сделаем все, как вы говорите.

— Надеюсь. Нельзя допускать, чтобы в людей стреляли на набережной Брайтона.

Когда он ушел, графиня накинула на плечи Татьяны шаль.

— Тебе следовало бы пойти и переодеться, дорогая, — сказала она.

— Сначала расскажи, мама, о чем ты думала, посылая ее туда в сопровождении леди Борнмут?

— Мы поговорим об этом утром, после того как вы отдохнете.

— Мы поговорим об этом сейчас! — Судя по тону, Лукас был настроен очень решительно.

— Я… я была нездорова. Спроси Тернер. Надеюсь, тебе понравился павильон, дорогая девочка, и…

— Принц-регент попытался изнасиловать ее, — мрачно перебил Лукас.

— Принни? — воскликнула графиня. — Нет, не верю! Он — никогда! Разве что ему дали повод думать…

— Леди Борнмут шепнула этому негодяю, что Татьяна горит желанием прыгнуть к нему в постель.

Далси застыла на месте.

— Антея? Какая мерзавка! Но, Лукас, не думаешь же ты, что это я подучила ее?

— Нет, разумеется, эта выдумка — плод ее больного воображения. Но ты отправила Татьяну в логово льва — одну и без защиты!

Глаза Далси, так похожие на глаза сына, на мгновение остановились на Татьяне; потом она отвела взгляд в сторону.

— Я лишь хотела, чтобы она вращалась в самом изысканном обществе. Там масса достойных мужчин, с отличными манерами… О Господи! Он тебе ничего не сделал, дорогая?

— Не успел, — проворчал Лукас. — Слава Богу, я вовремя оказался там.

— Да, но как вам это удалось? — с любопытством спросила Татьяна.

— Благодари за это Каррутерс — она послала записку к лорду Рашфорду. Беру назад все свои высказывания про непригодность этой девушки — она настоящее сокровище, которым следует дорожить. Но сейчас речь не об этом. Мама, ты еще не объяснила мне, что заставило тебя выбрать в качестве сопровождающей дамы именно леди Борнмут?

Графиня молчала.

— Позволь подумать. Неужели… сто фунтов?

— Лукас! Если ты считаешь меня такой корыстной…

— Две сотни?

— Ты меня шокируешь своими инсинуациями.

— Не может быть, чтобы пять сотен?

— Что плохого в том, что я устроила приглашение для своей хорошей приятельницы? — не выдержала Далси. — Неужели обязательно из-за этого оскорблять меня?

— Тысяча? — удивленно воскликнул Лукас.

— Я не оказалась бы в таком критическом положении, если бы ты не был так прижимист!

— И все карточные долги. — Лукас бросил испепеляющий взгляд на графиню. — На этот раз после игры в карты у Паркеров прошлым вечером.

Далси опустила глаза.

— В этом нет ничего необычного… все так делают. — Она протянула руку Татьяне. — Но поверь, я и понятия не имела, что она устроит такую мерзость!

— Скажи спасибо, что я не раскроил ему череп. — Лукас поморщился. — Не увиливай, отвечай: Принни получает свою долю?

— Как ты мог такое подумать!

— Так получает?

— У него тоже есть расходы, — сердито заявила графиня. — Как у всех нас.

— Вас послушать, так и Иуду можно считать благородным человеком…

Графиня возмущенно фыркнула и подхватила юбки.

— Я не намерена оставаться здесь и выслушивать оскорбления от человека, который затеял перестрелку на набережной Брайтона.

— Правильно, — согласился Лукас. — Тем более что у тебя мало времени. Предстоит еще уложить вещи.

— Уложить вещи? — не поняв, переспросила графиня.

— Да. Завтра вы покидаете эту клоаку. Рано утром.

Далси схватилась за сердце.

— Уехать? Но куда?

— Конечно, в Сомерли-Хаус.

— Мы не можем уехать сейчас, в самый разгар сезона!

— Считай это наказанием за свою жадность, мама.

Графиня попробовала применить обходной маневр.

— Можешь наказывать меня, если тебе так хочется, — надменно заявила она, — но не заставляй страдать Татьяну. Она трудилась в поте лица ради успеха, и ты не можешь лишить ее справедливой награды. Если она возвратится в Дорсет, то потеряет целый месяц, не говоря уже о том, сколько времени нам потребуется, чтобы приготовиться к лондонскому сезону в таком захолустье.

— О Лондоне тоже забудь, по крайней мере на эту зиму.

— Забыть о Лондоне? — Далси схватилась за голову. — И все из-за незначительной ошибки в оценке ситуации?

— На днях кто-то пытался напасть на Татьяну в парке. Сегодня предприняли новую попытку. Эти люди думали, что ты находишься в карете вместе с ней.

Татьяна внимательно слушала, стараясь уловить ход его мысли.

— Вы полагаете, что между этими нападениями есть связь? — спросила она.

— Трудно было бы думать иначе.

— Но зачем кому-то потребовалось причинять вред Татьяне? — в смятении воскликнула графиня.

— Именно это я и намерен выяснить. Не следовало мне уезжать из России, не узнав побольше о том, что за сокровище доверил Казимир моему попечению.

— Значит, ты едешь в Россию? Но это невозможно! Именно тогда, когда у меня появилась надежда устроить твое счастье! — В отчаянии качая головой, Далси бросилась в кресло. — И потом, почему ты думаешь, что мы будем в безопасности в Сомерли, когда ты уедешь?

— Я все предусмотрел. Ты сегодня же напишешь миссис Катберт, леди Паркер и всем прочим, кого это может касаться, и сообщишь им, что вам с Татьяной пришлось срочно поехать в Италию в связи с неожиданной болезнью одной из ее родственниц, а Татьяна сообщит то же самое Сюзанне, Фредди и другим своим друзьям. Тимкинс наймет дюжину крепких парней, чтобы охранять дом — их можно также использовать, чтобы вскопать землю в розарии. — Лукас виновато взглянул на Татьяну. — Боюсь, тебе там будет до смерти скучно: ни посетителей, ни верховых прогулок, ни развлечений.

— Но я могла бы поехать с вами, — робко предложила она.

— Ей будет скучно? — возмущенно переспросила Далси. — А каково будет мне?

— Ты потеряла право на то, чтобы учитывались твои интересы, когда нынче вечером продала Татьяну дьяволу.

Графиня собралась было протестовать, но, заметив гнев в глазах сына, передумала и гордо удалилась вверх по лестнице.

Лукас снова перевел взгляд на Татьяну.

— Спасибо за предложение, но я все же поеду один. Пиши мне на адрес посольства в Санкт-Петербурге.

— Милорд…

— Ты сегодня называла меня Лукасом. Я хотел бы снова услышать, как ты делаешь это.

— Лукас, не уезжай.

— Возможно, в твоих силах убедить меня.

— Каким образом?

Он взглянул на нее, поманил к себе и указал пальцем на свои губы. Татьяна отвела взгляд.

— Что такое? Ты отказываешься поцеловать меня, когда я собираюсь рисковать ради тебя своей жизнью?

— Лучше бы ты отослал меня назад.

— Извини, этого я не могу сделать. Когда в меня стреляют, я воспринимаю это как личное оскорбление.

— Что ты надеешься там выяснить? — спросила она. — Что за сумасбродная затея!

— Поживем — увидим. Подойди сюда.

Татьяна неохотно приблизилась к нему и, приподнявшись на цыпочки, прикоснулась губами к его щеке.

— Вот твой поцелуй. Храни тебя Бог.

Он поймал ее за локоть.

— Даже своих собак ты целовала горячее!

Проговорив это, Лукас с нежностью прикоснулся губами к ее губам. Он смотрел в ее глаза, словно пытаясь заглянуть ей в душу. Она тоже смотрела на него, понимая, что ее дальнейшие действия навсегда изменят судьбы каждого из них.

— Лукас, — запинаясь прошептала она. — Ох, Лукас…

Буря разразилась внезапно и яростно. Он целовал ее шею, плечи, глаза; его поцелуи обрушились на нее, как недавно обрушился на них обоих дождь.

Пальцы Лукаса зарылись в ее роскошные волосы.

— Если бы ты только знала, как давно мне хотелось сделать это! — воскликнул он и рассмеялся, когда длинные белокурые пряди накрыли их, словно занавес, навсегда отделивший его от прошлого.

Подхватив Татьяну на руки, Лукас закружил ее по комнате, прижимая к себе так крепко, что она чувствовала, как бешено бьется его сердце.

— Татьяна. Какое милое имя, — пробормотал Лукас, нежно прикасаясь губами к ее уху. Затем он прервал танец и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, стал с улыбкой вглядываться в нее. Его пальцы, прикоснувшись к ее шее, скользнули ниже, под промокший от дождя шелковый лиф платья. — Какая ты красавица! — Его большой палец прикоснулся к затвердевшему соску, и она охнула, почувствовав, как его прикосновение отдалось во всем теле, заставив ее задрожать от желания. Взяв в ладонь ее грудь, он прижался к ней губами сквозь шелк, описывая языком круги вокруг соска. Потом, снова подняв, Лукас отнес ее на диван и, едва успев уложить, принялся развязывать шнуровку на платье.

В этот момент на лестнице раздались шаги. Покраснев от смущения, Татьяна едва успела высвободиться.

Появившись в дверях, Далси удивленно подняла брови.

— У меня… неожиданно закружилась голова, — пролепетала Татьяна. — Лукас был так добр… — Она замолчала, не договорив, потому что увидела сожаление и даже гнев в его глазах. Что она натворила! Теперь он подумает, что она его не любит. Но что еще она могла сказать?

Некоторое время все молчали, потом Лукас резко поднялся на ноги.

— Если хотите, кузина, я могу отнести вас наверх в вашу комнату.

Татьяна покачала головой:

— Нет, нет, спасибо. Мне уже гораздо лучше. В этом нет необходимости. — Отвратительные, ничего не значащие слова… Она чувствовала в их глухих звуках последние догорающие искры их страсти, обратившейся в ничто, как огоньки фейерверка над морем.

— В таком случае, — заявила графиня, — тебе лучше подняться наверх и качать собирать вещи, дорогая.

— Да, миледи. — Татьяна с трудом поднялась с дивана, прошла мимо Лукаса, стараясь не вспоминать вкус его губ и прикосновение его рук.

У двери она обернулась.

— Благодарю вас за то, что спасли меня сегодня, кузен.

— Не стоит, — сказал он в ответ, и от этих слов у нее заныло сердце.