История вампира

Я видел Тора однажды, тысячу лет назад, еще будучи обычным человеком, и с тех пор делал все, чтобы встретиться с ним снова.

Я был переселенцем в Исландии в стародавние времена. Гордый викинг, добывавший себе пропитание на земле, я хранил верность семье и поклонялся своим богам. И хотя мне стыдно говорить об этом сейчас, я почитал и поклонялся Тору и каждый день носил на шее амулет, изображавший его молот. Я молился ему, Одину, Фрейе и Фрейру – всем скандинавским богам. И надеялся, что наступит день, когда я буду пировать в Вальхалле, валькирии станут подносить мне кубки с медом, и я займу свое место среди эйнхериев, чтобы сразиться во время Рагнарёка, когда наступит конец всего сущего, с детьми Муспельхейма. Все это происходило в другом веке, но я должен туда вернуться, чтобы вы смогли понять, почему так получилось, что я сегодня здесь с вами.

Мою жену звали Ингеборга, у нас было двое сыновей, Свейдн и Олаф. Я рыбачил, разводил овец и даже собственными руками обрабатывал землю.

Считалось, что со временем я стану членом Альтинга. Я побывал в Новом Свете с Лейфом Эрикссоном и вернулся. Я бы продолжал общение со знаменитым путешественником, если бы он не перешел в христианство, потребовав, чтобы все его люди сделали то же самое. Тем не менее я много где побывал, и мой меч отправил в Вальхаллу двадцать семь человек. От каждого нового свершения мое эго раздувалось все больше, слава росла, а число историй, которые я рассказывал за кружкой эля в таверне, увеличивалось. Я уверен, что вам известно, как пьяные разговоры за несколько секунд могут стать грубыми и даже порой странными. Кто-то решает пошутить, другой подхватывает, и вот ты уже рассуждаешь о дурацких вещах, какие никогда не придут тебе в трезвую голову. Например, о возможности выращивать голубых коров или делать оружие из морской птицы.

Один такой разговор и вывел меня на дорогу, пройдя по которой, я оказался здесь.

Холодным весенним вечером я пил мед в таверне с двумя друзьями и двумя незнакомцами. Чужакам в Рейкьявике никто не удивлялся; туда постоянно заходили корабли из самых разных мест. Те двое были крупными, неповоротливыми мужчинами, даже больше меня, светловолосыми и голубоглазыми, они только что вернулись из рейдов на побережье Ирландии. В какой-то момент жизни все мы этим занимались и для многих народов представляли собой самый жуткий кошмар в мире.

Естественно, у нас тоже имелись собственные страхи, и тем вечером мы пытались как следует напугать друг друга. Мне нравились истории, которые рассказывают на драккарах, о шепотах, доносившихся из темноты и заставлявших суровых, многое повидавших на своем веку воинов дрожать от ужаса. Кто-то любил поговорить про мужчин, в полнолуние превращавшихся в волков. Другие – про мерзких чудовищ, что поедали плоть мертвецов и принимали обличье того, кого сожрали последним.

А еще я множество раз слышал байки про тех, кто пьет чужую кровь и живет века, они якобы были наделены нечеловеческой силой и скоростью и могли за несколько секунд разорвать на части берсерка, даже не беря в руки меч или щит. Но, что самое главное, они обладали холодным умом, и, как рассказывали в историях, именно они являлись той силой, что стояла за римлянами. Они медленно двигались на север и очень скоро должны были прийти в земли викингов; а судя по некоторым весьма загадочным смертям, очень могущественное существо, похоже, поселилось в Праге, столице Богемии.

Сегодня нас называют вампирами, но это современное слово, которое появилось всего несколько веков назад. В древние же времена использовали разные имена: revenant или diable на французском; blutsauger в Германии; в Богемии мы были chodici mrtvola – «ходячий труп». Легенды утверждали, что время от времени эти существа создавали себе подобных, наполняя души людей таким страшным проклятием зла, что они не выносили прикосновения солнечных лучей к коже.

– Разве не замечательно было бы стать бессмертным? – сказал я мужчинам, сидевшим за деревянным столом. – Подумайте только, какие богатства вы могли бы накопить, какое влияние получить. Представьте, в каких побывали бы странах, будь у вас время.

– Ты бы это сделал, если бы смог? – спросил меня один из чужестранцев, у которого вместо меча был молот, и я еще тогда подумал, что он очень даже ему подходит. – Если бы такие существа действительно являлись реальностью, ты бы пожертвовал всем, что у тебя сейчас есть?

– Ну, разумеется, не сейчас. Я должен думать о семье. Но когда я был моложе и беспечнее, я бы с радостью ухватился за такую возможность.

– Честно? Ты бы отказался от Вальхаллы, еды и напитков за столом Одина, и ради чего? Ради лишенного солнца существования кровососа, живущего в Мидгарде?

– Ты забыл про невероятную силу и возможность жить векá.

Мои собутыльники посчитали это заявление особенно остроумным и принялись громко хохотать. Все кажется смешным, когда ты выпил достаточно меда.

– Хорошо. – Незнакомец развел руки в стороны. – Пусть будет по-твоему. И ты бы предпочел все это славе и чести стать эйнхерием?

– Повторю, я не могу сказать тебе «да» сейчас. У меня имеются обязательства перед моей семьей. Но, если бы я начал жизнь сначала и ничто меня не удерживало, тогда почему нет?

Незнакомец откинулся на спинку стула и наградил меня мрачным взглядом.

– И правда, почему нет? – Он посмотрел на своего спутника, который лишился одной руки в сражении, на лице первого появился невысказанный вопрос, и однорукий равнодушно пожал плечами.

Один из моих приятелей попытался перевести разговор на драконов, но первый чужестранец его перебил:

– Хорошо. Значит, решено. Ты ведь Лейф Хелгарсон?

Я заморгал, немного удивившись, что он знал мое имя. Я помнил, что ни я, ни мои друзья его не называли. Мы просто заговорили с незнакомыми мужчинами, как обычно делают воины-ветераны, готовые разделить веселье, но не называли имена, если мы, конечно, не собирались встретиться с ними еще раз.

– Да. А ты кто?

– Я Тор, бог грома.

Мы с моими друзьями решили, что он здорово пошутил, и рассмеялись ему в лицо. Однако он даже не улыбнулся, как, впрочем, и его однорукий спутник.

– Ты сказал, что стал бы одним из кровососущих существ, если бы тебе ничто не мешало, – проговорил он. – Ты свободен от семейных обязательств, Лейф Хелгарсон. Теперь ты можешь выполнить свое хвастливое заявление и стать пьющим кровь бессмертным. Ну, ты готов?

– Ты о чем? – спросил его я.

– Я хочу то же, что пьет этот парень, – вмешался один из моих приятелей.

– Твоя семья мертва, – заявил незнакомец. – Теперь тебе ничто не мешает.

Смех за столом мгновенно стих.

– Это не смешно.

– А я и не шучу, – ответил незнакомец.

– С моей семьей все хорошо. Я видел их сегодня утром.

– Молния может ударить в любой момент, как, например, несколько мгновений назад.

Мне отчаянно захотелось врезать кулаком по его спокойному лицу, но я знал, что, если хочу попасть в Альтинг, мне больше нельзя драться и я ничего не выиграю, устроив потасовку. Поэтому я коротко попрощался и, слегка покачиваясь, вышел из таверны. На улице я обнаружил, что, пока я выпивал, началась гроза. Я с трудом забрался на лошадь и поспешил под дождем домой, убеждая себя, что это был никакой не Тор, а просто огромный ублюдок с молотом.

Я мчался вперед, и ужас во мне рос пропорционально попыткам уговорить себя, что ничего страшного не произошло. Нет, это был не Тор. А если все-таки Тор? Что, если беспечная пьяная болтовня приговорила моих родных к смерти?

Можете представить отчаяние, которое меня охватило, когда я ворвался в дверь своего дома и обнаружил на полу безжизненные обожженные тела жены и сыновей. Сердце мое превратилось в пепел, меня вдруг отчаянно затошнило.

Вина и горе: во рту у меня пересохло, я задыхался, из глотки вырывались животные крики. Я повалился на пол, я плакал и говорил им, когда мог что-то из себя выдавить, что мне очень, очень жаль.

Иногда я пытаюсь утешить себя тем, что они, возможно, отправились к Фрейе на Фолькванг, ведь они не совершили ничего дурного, что это было бы милосердием богов, только вот Тор милосердием совсем не отличается. Скорее всего, они попали в Хель, лишенное солнца безрадостное царство, потому что я в приступе пьяной бравады обратился к силам, которые выше моего понимания.

Я построил погребальную лодку, разжег огонь и отправил их в море. Но с того дня никакая земля не казалась мне зеленой и пригодной для жизни, и меня со всех сторон окружала безжизненная пустыня. В моей душе росла пустота, черная мучительная пропасть, которая пожирала меня, чтобы даровать Тору победу. Но я с ней сражался: я наполнил пустоту яростью и обнаружил, что она так же безгранична. И я выстоял, потому что у меня была цель: стать бессмертным, как Тор. Ведь он бросил мне вызов.

И, по правде говоря, только так я мог на него ответить. Проклятие меня не волновало, я уже был проклят. Зато бессмертие, сила и скорость – я знал, что все это мне потребуется, чтобы отомстить за свою семью, а я дал себе слово, что заплачу Тору за их гибель, и мне все равно, какой будет цена.

Я покинул свою ферму и направился в Рейкьявик, где нанялся на первый отплывавший из порта корабль. Некоторое время я был наемником, потом разбойничал, но в конце концов вернулся в Северное море и по Эльбе добрался до Гамбурга. На дворе стоял 1006 год, то есть задолго до того момента, когда польский король Мешко II сжег Гамбург дотла. Я терпеливо порасспрашивал тут и там и нашел работу в качестве стража при купце, решившем организовать торговлю с Прагой, находившейся вверх по реке. Он очень хотел наладить связи с двором князя Яромира, представителя богемской династии Пржемысловичей. Во время путешествия он пытался учить меня языку, но наши уроки были практически бесполезны. Он не знал древнескандинавского, а мой немецкий в то время был просто ужасным, однако я старался изо всех сил, поскольку понимал, что знание языка мне потребуется, чтобы задавать вопросы местным жителям, если я хочу найти пьющего кровь бессмертного, который предположительно живет в Богемии.

Через некоторое время мы вошли в реку Влтава и по ней добрались до Праги. Тогда она была совсем не такой красивой, как сейчас. Как и в других средневековых городах, там царили грязь и преступность, болезни и неграмотность. Впрочем, я и сам прекрасно подходил под это описание. В городе имелся громадный невольничий рынок, который являлся торговым центром всего района, и многие купцы вели свои дела оттуда.

После того как я помог немецкому купцу разгрузить товары, я нанялся в доки охранять склады. Работа была скучной, но позволяла есть досыта и давала крышу над головой, пока я учил местный язык. Наконец, когда пришла зима и выпал снег, я начал захаживать в таверны и задавать вопросы. Иногда их встречали с пьяным весельем и откровенными насмешками, и я больше туда не возвращался. В других местах мои вопросы вызывали гробовую тишину или сдержанное предупреждение, что здесь о подобных вещах не говорят. Один раз меня вышвырнули на улицу только за то, что я осмелился спросить. Но я заметил, что все эти заведения находились возле старой крепости Пржемысловичей на западном берегу реки – сейчас это замок Градчаны, но те, кто говорит по-английски, называют его просто Пражский замок.

Я приставал к самым разным людям целых два месяца, познакомился со всеми пьяницами в городе, а также с теми, кто просто заходил в таверны пропустить стаканчик, но не узнал ничего стоящего. Я уже собрался сдаться и отправиться на поиски куда-нибудь еще – поговаривали, будто Рим мог представлять интерес с этой точки зрения, – когда невысокого роста мужчина, богато одетый, с высоким воротником под серой беличьей шубой, уселся рядом со мной в таверне на западном берегу реки. Его темная, аккуратно подстриженная борода тонкой линией обрамляла челюсть, но усы были роскошными и тщательно ухоженными. Он говорил на языке Богемии, но с иностранным акцентом, происхождение которого я никак не мог определить. Хозяин таверны быстро его обслужил, и я заметил, что он явно нервничал и совсем не хотел стать свидетелем нашего разговора.

– Вы тот самый скандинав, который интересуется теми, кто пьет кровь, – сказал он, и я не услышал в его голосе вопросительной интонации, скорее нечто сродни определению.

– А вы кто такой? – поинтересовался я.

– Кто я, не имеет значения, но я представляю господина – ученого, – который, возможно, сумеет ответить на ваши вопросы. Вы хотите с ним встретиться?

– Это приглашение на мою смерть? – с подозрением взглянув на него, спросил я. – Я видел, как люди хмурились, когда я задавал свои вопросы, другие едва слышно ругались. Особенно христианам не нравится, когда я говорю о подобных вещах. Вы из их числа? И на улице нас поджидает отряд ваших головорезов, чтобы заставить меня замолчать навсегда?

– Это вряд ли, – коротышка насмешливо фыркнул. – Господин просто хочет поговорить с вами. Полагаю, вам удастся остаться в живых.

– И почему же он не пришел, чтобы побеседовать со мной здесь? Скажите ему, где я сейчас нахожусь.

– Он и без того знает, где вы находитесь. Именно по этой причине я здесь. Вы должны его простить, он в некотором роде затворник и помешан на идее превращения своих свитков в книги. Вы о них слышали?

– Да, я видел книги. У христианских монахов и священников.

– Совершенно верно. Но ведь у них всего одна книга, разве не так? У человека, на которого я работаю, их много в библиотеке, и он создает все новые и новые. У арабов он научился делать бумагу, а те в свою очередь узнали этот секрет у китайцев. Сейчас он нанимает грамотных людей, чтобы они переписывали свитки и превращали их в книги.

– А почему просто не скопировать свитки?

– Книги надежнее. С ними проще путешествовать. Вы умеете читать?

– Я знаю слово «таверна» на трех языках, но это, наверное, не считается, – пожав плечами, ответил я.

Коротышка рассмеялся.

– Не считается, но это хорошее слово, и его полезно знать. Возможно, вы сумеете многому научиться у моего господина. Вы готовы отправиться к нему со мной прямо сейчас?

– Значит, никакой засады? – снова спросил я.

Он осушил свою кружку и несколько мгновений теребил роскошные усы, прежде чем ответить.

– Я не подниму против вас руку, а также никто из тех, кого я нанял и кого нанял человек, на которого я работаю. Удовлетворены?

– А как насчет того, на кого вы работаете?

– Я не могу отвечать за него. Он… скажем так, является яростным защитником знаний. Однако, как мне кажется, он просто хочет с вами поговорить. Больше я ничего не могу вам сказать.

– Хм-м-м. А как его зовут?

– Он назовет вам свое имя, если пожелает.

– Хорошо. Я пойду с вами.

Мы заплатили за выпивку и вышли на залитую мягким лунным светом улицу Малого квартала. Мой спутник не стал вступать ни в какие в разговоры и молча шагал рядом со мной. Я же внимательно смотрел по сторонам и не убирал руки с рукояти меча. Через три квартала мы остановились около ворот в стене, окружавшей какие-то владения, и стоявшие возле них стражники узнали коротышку.

– Я его привел, – сказал он, и ворота открылись.

За ними я увидел весьма впечатляющий дом, во всяком случае по меркам того времени, – фасад освещало множество факелов, и в их свете мы зашагали по выложенному кирпичом двору с фонтаном, клумбами и статуями, и я понял, что человек, который занимается книгами, богат.

Мой спутник провел меня в вестибюль, залитый светом свечей, и я обратил внимание на мраморные полы с персидскими коврами и гобелены на стенах. Подобное богатство я встречал только во время рейдов на монастыри, и оно превосходило все, что мне до того момента доводилось видеть. Комнаты на этом этаже я не сумел разглядеть, потому что коротышка с усами повел меня по лестнице вниз, в подвал. Там моим глазам предстал коридор с держателями для факелов на равном расстоянии на стенах и несколько дверей. Мы остановились около первой, и мой проводник постучал.

– Войдите, – послышался голос из-за двери.

Мы вошли в комнату, полностью заставленную книжными шкафами. Разумеется, это была библиотека, но до того мгновения я не встречал ничего похожего. Я увидел длинный рабочий стол с разбросанными на нем страницами, кусками кожи и странными инструментами и стоявшего в самом его конце бледного мужчину. Хотя стояла зима и в подвале царил холод – я даже порадовался, что мне в моем плаще достаточно тепло, – холод, похоже, на мужчину никак не действовал, поскольку он был в роскошном одеянии из пурпурного шелка, привезенного из Азии; я тогда еще ничего не знал про эту ткань, но сразу понял, что она значительно выше качеством льна и шерсти. Мужчина разглядывал книгу, которую, судя по всему, только что вынул из деревянного зажима.

– О, вы, вероятно, тот самый скандинав. Великолепно, – сказал он.

– А вы, вероятно, таинственный ученый, – ответил я. – Я Лейф Хелгарсон.

– Рад с вами познакомиться. – Он осторожно положил книгу на стол и принялся, не таясь, меня разглядывать. – Высокий, блондин. К тому же викинг. Замечательно.

Я бы мог сказать ему, что он ни то, ни другое, ни третье, но решил соблюдать вежливость. Пока.

– И как мне вас называть?

Он задумался, показывая, что любое имя, которое он мне назовет, не будет настоящим.

– Можешь звать меня Бьёрн.

– Это не ваше имя.

– Не мое. Оно только для тебя. Мое настоящее имя очень дорого стоит.

– Вы ничего не заплатили за мое, – заявил я.

– Неверно. Твои бесконечные поиски в Праге того, кто пьет кровь, стоили мне довольно дорого. – Он перевел взгляд на моего провожатого. – Спасибо. Можешь нас оставить. – После того как безымянный слуга закрыл за собой дверь, безымянный ученый холодно улыбнулся и продолжил расспросы: – Скажите-ка мне, господин Хелгарсон, почему вы так отчаянно хотите найти существо, которое не пьет ничего, кроме крови?

– Вы из этого числа?

Он отмахнулся от моего вопроса:

– Обо мне мы поговорим позже. Расскажите о себе. Ваше любопытство раздразнило мое любопытство.

Я решил, что нет никакого смысла скрывать мои мотивы. Он либо мог мне помочь, либо нет.

– Я слышал, что эти существа наделены огромной силой и долгой жизнью. Мне нужно то и другое, чтобы отомстить за мою семью. Их убил Тор и заслужил за это смерти. Но мне никогда не добиться успеха без дополнительного времени и средств.

– Ты хочешь убить бога? – переспросил он, приподняв бровь.

– Не все равно какого бога, а конкретно Тора.

– Значит, ты хочешь стать одним из существ, пьющих кровь?

– Да.

Ученый внимательно на меня смотрел, перекатывая язык во рту. И вдруг рассмеялся.

– Должен признаться, это что-то новенькое. Ты меня удивил. Значит, ты не христианин?

– Нет.

– Тебе известно, что христиане считают, что эти существа прокляты – и даже называют их демонами?

– Да.

– Тебе известно, что ты должен умереть, чтобы стать существом, пьющим кровь, и надеяться, что восстанешь из мертвых?

– Я про это слышал, да.

– Скажи-ка мне, викинг, какие страдания ты готов перенести ради своей мести? Какие зверства совершишь во имя нее?

Я задумался.

– Если это подведет меня к моей цели, полагаю, я готов на любые страдания и на практически любое преступление.

– Практически любое?

– Я не могу… причинять зло юным.

На лице ученого появилась кривая улыбка, когда он услышал мои слова.

– Потому что они невинны?

– Нет, не в этом дело. Я убивал невинных мужчин и женщин, как и тех, кто творил зло. Кем бы они ни являлись в тот момент, когда за ними пришла смерть, они были теми, кем сотворили их норны, я же становился лишь инструментом, отнимавшим у них жизнь. Но дети… они не законченные, что ли? Мне кажется, норны не хотят делать цельными тех из них, кто умирает, но и я не хочу, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Интересно. Ты не любишь оставлять дела незавершенными.

– Точно. И я должен убить Тора.

– А разве норны не запланировали для него другое будущее? – насмешливо спросил он. – Сражение со змеем, кажется, так?

– Я что-нибудь придумаю. Но прежде мне нужно время.

– Какой упрямый! Ты хочешь подчинить судьбу собственной воле. Тут действительно нужно хорошенько подумать. Я вижу, что ты натренировал тело, чтобы оно могло доминировать над другими с помощью меча. Сможешь ли ты воспитать свой ум, чтобы он доминировал словом?

– Я не понял?

– Хочешь ли ты научиться читать и писать?

– Ради чего? Я не собираюсь писать Тору письмо.

– Ради многих целей, но главной среди них будет сохранение жизни. Давай предположим, что ты стал одним из тех, кто пьет кровь. За бессмертие и силу, о которых ты говоришь, придется заплатить высокую цену, иначе подобные существа были бы повсюду, не так ли?

– Думаю, это звучит разумно.

– Великолепно. И какую цену по твоим представлениям им придется платить?

Я нахмурился.

– Они больше не могут видеть солнце.

– Верно. Что еще?

Я мрачно пожал плечами в ответ.

– Полагаю, если речь о христианах, им придется поволноваться насчет того, что они прокляты. Но меня это не беспокоит.

– Нет, ты выпускаешь кое-что важное.

– Что?

Ученый вздохнул и вместо ответа сказал:

– Давай-ка присядем. Я совсем забыл о хороших манерах. Ты голоден? Хочешь чего-нибудь выпить?

– Я бы выпил что-нибудь, благодарю вас. Эль, или мед, или что еще у вас есть.

Мы вышли из библиотеки и переплетной мастерской в подвале и вернулись наверх. Ученый – я категорически не желал называть его Бьёрн – попросил слугу принести напитки в гостиную, комнату с четырьмя стульями и камином, но без окон. В камине горел огонь, и дым уходил вверх, в какое-то невидимое отверстие, вместо того чтобы заполнять помещение. Ученый увидел мой озадаченный взгляд и объяснил:

– Ах, да, дым поднимается по устройству, которое называется труба, и выходит из него над крышей. Чудесное изобретение. Теперь мы можем наслаждаться теплом огня и не страдать от дыма. Вот увидишь, скоро оно появится в каждом доме.

Он указал мне на стул и сам уселся на тот, что стоял напротив. Красивая молодая женщина принесла мне высокую кружку с элем, я ее поблагодарил, и мой хозяин подождал, когда я сделаю глоток, чтобы оценить качество и поблагодарить его за чудесный эль.

– Прежде чем я отвечу на вопрос, надеюсь, ты не посчитаешь грубостью с моей стороны, если я спрошу, чем ты зарабатываешь на жизнь?

Я не сомневался, что он знал ответ, но все равно сказал:

– Я охраняю склады в доках.

– Мне нужны надежные стражи. Ты, наверное, уже заметил, что у меня собраны весьма ценные предметы, которые необходимо охранять. Подумай, готов ли ты у меня работать? Я буду платить больше, а жить ты сможешь здесь по соглашению, бесплатно.

– Я подумаю.

– А зачем думать? Не вызывает сомнений, что я сделал тебе очень выгодное предложение.

– Я до сих пор не знаю, что или кто вы такой. Вы не отвечаете на самые главные вопросы и постоянно меняете тему.

Бледный мужчина в пурпурных шелках улыбнулся.

– А ты мне нравишься, господин Хелгарсон. Ты совсем не дурак. Однако ловкости обращения со словами тебе еще предстоит научиться.

– Вот вы опять за свое.

Его улыбка стала шире.

– Да. Но мы с тобой говорили о ценах. За знания об интересующих тебя существах, которые я собрал, мне пришлось заплатить очень много. И, как и мое имя, я не отдаю его даром.

– Что вы хотите?

– Твою верность. Работу на меня – на условиях, которые я назвал, за более солидную плату и жизнь здесь, – и обязательство никогда никому не повторять того, чем я с тобой поделюсь.

– Согласен.

– Ты готов поклясться на крови?

Вопрос показался мне довольно странным, особенно учитывая природу того, что я задумал, но я не видел причин отказываться.

– Да, – сказал я.

И, прежде чем я успел сделать новый вдох, он припал к моей шее и принялся пить кровь. Я попытался его оттолкнуть, но хватка у него оказалась железной, и я не мог сдвинуть его с места, как не мог бы сдвинуть гору. Я ударил его по почкам, но почувствовал, будто врезал по каменному столбу. Впрочем, мое сопротивление, видимо, в конце концов его разозлило, потому что он сильно врезал мне в живот, и я задохнулся.

Потом он выпустил меня и вернулся на свой стул, а я почувствовал, как перед глазами у меня начало темнеть. Я попытался встать, чтобы бежать, но обнаружил, что слишком слаб.

– Теперь ты знаешь, кто я такой, – сказал он, и я увидел клыки там, где мгновение назад их не было. – Я существо, которым ты станешь. Но сначала научись читать и писать на нескольких языках, докажи свою верность и рассудительность. Когда будешь готов, поклянись служить мне в течение трехсот лет, начиная с того момента, как ты впервые восстанешь из могилы, и я дарую тебе жизнь после смерти. Также я отвечу на твои вопросы и открою тебе мое имя. Тогда и только тогда ты сможешь вернуться к своей личной вендетте. Тебя это устраивает?

– Дайте определение слову «несколько».

Он рассмеялся, и моя кровь забулькала у него в горле, как будто он сосал карамельку.

– У тебя еще остались силы со мной препираться? Ты невероятно крепкий орешек. – Он сел ко мне лицом, перепачканным моей кровью, и весело улыбнулся. – Давай остановимся на трех. – Он принялся загибать пальцы. – Греческий, латынь и немецкий. Что до богемского, ты уже на нем говоришь, и это хорошо. Мне не потребуется, чтобы ты на нем писал.

– А если я откажусь?

– Ты не уйдешь отсюда живым. Твоя жизнь, как я уже сказал раньше, зависит от образованности. Если ты согласишься, а потом попытаешься меня предать, как уже делали другие, ты умрешь. Я требую полной и безоговорочной верности.

– А люди… те, что здесь живут… они хотят стать такими, как вы?

– Все до одного.

– И вы… их всех обратите?

– Отличный вопрос. Ответ – нет. Некоторые меня предадут. Другие погибнут при каких-нибудь обычных обстоятельствах, просто живя в Богемии. А третьи так и не смогут развить свой потенциал.

– Значит, если я не выучу греческий, латынь и немецкий, вы меня убьете?

– Ты быстро соображаешь, – сказал он. – Слушай, ты продолжаешь терять кровь и скоро ослабеешь настолько, что тебя будет не спасти.

– Я согласен на ваши условия.

И снова я не успел проследить за его передвижениями – в особенности учитывая, что в глазах у меня совсем потемнело. Я почувствовал прикосновение холодной руки к шее, а потом – ничего. Очнулся я на матрасе, набитом пером, слабый, но живой. Это случилось в последний месяц 1006 года. В 1010-м он сказал, что его зовут Зденек, и превратил меня в вампира. Разумеется, он открыл мне все тайны нашего народа, но я не могу поделиться ими с вами.

Я прослужил ему триста лет, убивал по его приказу – не только обычных людей, но иногда ведьм, призраков и однажды странного одинокого оборотня. Я помогал ему защищать его территорию от посягательств других вампиров и научился управлять волей людей. Викинги не зря нас боялись – я совершал ужасные вещи.

Наконец, получив свободу от службы в 1310 году, я вернулся на север и стал искать возможность пробраться в Асгард. Я говорил со скандинавскими мудрецами-язычниками, которых находил по всей Скандинавии, и все до одного сказали, что если я хочу попасть в Асгард, мне потребуется пересечь мост Бифрёст или меня должны отправить в Вальхаллу валькирии. Мудрецы объяснили, что Асгард – это другой мир, и только тогда я до конца понял, насколько жестокое преступление против меня совершил Тор. Несмотря на то что теперь я обладал силой выступить против него, я не мог до него добраться.

Наконец я сосредоточил свои поиски на тех, кто может путешествовать между мирами. Их на самом деле на удивление мало, и большинство имеет возможность попадать только в определенные места. Полной свободой бывать там, где им захочется, наделены только Туата Де Дананн и друиды. Однако Туата Де Дананн редко покидают Тир на Ног, а их дети, фейри, ограничены необходимостью использовать дуб, ясень и терновник для своих перемещений. Я уже решил, что все потеряно, когда в восемнадцатом веке встретился с богиней Флидас. Она отказалась доставить меня в Асгард, но сказала, что на земле еще есть один друид и, если я сумею его найти, возможно, он мне поможет.

– Где мне искать друида? – спросил я.

– Я не знаю, – ответила богиня охоты. – Он сейчас скрывается, и ему каким-то образом удалось закрыться от колдовства. Я думаю, он путешествует по тропическим зонам и пустыне, где фейри совсем нелегко его найти. Возможно, где-нибудь в Новом Свете. Не переживай, он старше тебя и не собирается в ближайшее время умирать.

И тогда я приехал в Новый Свет, нашел пустыню на юго-западе континента и стал ждать. Ожидание получилось долгим и отупляющим, но принесло свои плоды, потому что друид наконец появился, не так ли? Я не мог его просто околдовать, а потом вынудить доставить сюда, он прекрасно защищен против подобного вмешательства. Так что мне пришлось околдовать его, как это делают люди, – я с ним подружился и завоевал его доверие. Скоро мы перенесемся в Асгард, и мое тысячелетнее страдание подойдет к концу – так или иначе.

Я заплатил веками боли за пьяную бездумную болтовню и многое вынес ради мести, но, когда придет время, когда я получу свой шанс, друзья мои, я не стану медлить. Я не буду насмехаться и ликовать над поверженным богом грома, не заставлю его страдать. Для меня главное не причинить ему боль, а положить конец моей. И не важно, как быстро Тор умрет, для моей семьи все равно будет слишком поздно.