Тропа через Призрачный Каньон, о которой говорила Эмили, находится в пустоши Суеверий — той самой, где находятся печально известные горы: там погибло больше сотни идиотов, пытавшихся найти золото. Одно из самых опасных мест в мире — кошмар из скал и колючек, кое-где усеянный «милыми» лужайками чапараля (чапараль — колючее американское растение).

Мы поехали по 60-й американской дороге мимо Сьюпириора и повернули налево, на дорогу в Пинто-Вэлли. Она привела нас к медной шахте, но общественная дорога через этот участок позволила нам подобраться к началу тропы. Это был восточный край Суеверий — нехоженое, довольно глухое место. Большинство людей путешествовали по тропе через Перальту, где легче было путешествовать, и где вид был больше похож на то, на что, как им казалось, должна быть похожа Аризона — величественные кактусы-сагуаро, окотильо (окотильо — мексиканское растение с красными цветами), рогатые жабы и аризонские ядозубы.

На восточной стороне Суеверий было меньше цветущей горной пустыни и больше чапараля; немного кактусов, если не считать опунций и нескольких видов агавы. Но колючки по дороге все же попадались: красные дубы, манзанита (манзанита — колючий кустарник, растет на юге США), акации «кошачьи когти», кусты аронии и боярышника. Но были ещё и тополи и платаны, которые могли пережить сезонные дожди и внезапные разливы паводков, струившиеся через каньон.

Наш караван машин приехал к началу тропы, и Гуннар, видимо, сказал Стае, что они могут выпустить волков, как только доберутся сюда. Многие из них выпрыгнули из своих спортивных машин и чуть не разорвали одежду в жажде, наконец, выпустить кипевшее внутри бешенство. Гуннар Магнуссон также изменился, поскольку наши планы мы подробно обговорили во время поездки. Только я и Грануэйль остались стоять на двух ногах, но её телом сейчас владела Лакша, а она почти не проявила любопытства, увидев, как целых двадцать волков меняют облик прямо у нас на глазах. Я подозвал её.

— Пусть Грануэйль посмотрит на это, ладно? — сказал я. — Мне всё равно надо с ней поговорить перед тем, как мы отправимся.

— Хорошо, — сказала Лакша, и затем её голова на мгновение скатилась набок, когда она ушла, и проснулась Грануэйль. Голова вернулась на место, и на какую-то долю секунды Грануэйль улыбнулась мне — пока не заметила, что кругом корчащиеся и воющие звери и не сказала:

— Да какого чёрта?

— Ш-ш-ш, — сказал я. — Тебе ничего не грозит, я просто хотел, чтобы ты на это посмотрела. Это Темпская Стая, и ты, видимо, обслуживала большинство из них когда-то в Рула Була.

— Где мы и что мы тут делаем?

Я кратко объяснил ситуацию, и она испытала облегчение, когда услышала, что у Лакши вскоре будет шанс побороться с Радомилой.

— Перед тем, как мы отправился, я наложу на тебя пару заклятий, — сказал я, — поскольку мы собираемся бежать по этой земле, а не просто бродить туристами. Я уже был на этой тропе: в первые пару миль она поднимается вверх больше, чем на тысячу футов. Поэтому я заколдую тебя так, чтобы ты могла извлекать мою энергию, которую я буду вытягивать из земли — в общем, это значит, что ты сможешь всю ночь бежать без устали. Это первое, что ты сможешь сделать после того, как получишь свои татуировки. И ещё одно: я дам тебе ночное зрение, поскольку солнце уже садится. Мы будем бежать вслед за волками, потому что тебе, наверное, не захочется бежать перед ними, когда они в таком бешенстве. Через пару миль Лакша вернется и сделает то, что надо, но я хотел бы, чтобы такой опыт у тебя был.

Грануэйль была несколько растеряна; она только кивнула и слабым голосом ответила: «Хорошо».

Именно в этот момент зазвонил мой мобильник.

— Ну и ну, здесь сеть ловится? — сказала Грануэйль.

— Да отсюда от силы шесть миль от шоссе. — Номер я не узнал, но сбросить звонок позволить себе не мог.

— Мистер О’Салливан, — я услышал знакомый польский акцент, — у меня для вас важная информация.

— Однозначно это вранье, Малина, — ответил я, — поскольку кроме вранья, я пока от тебя ничего не слышал.

— Я никогда сознательно тебе не лгала, — ответила Малина. — Я верила, что всё, что я тебе говорю — правда. Только сегодня днём я узнала, что Радомила и Эмили устроили так, что может показаться, что я лгала, что они вступили в заговор с Энгусом Огом и нарочно обманывали и меня, и других. Мне тоже лгали и манипулировали мной, как и тобой. Я откровенно им об этом сказала, но они отказались сойти с неумного пути, на который вступили. Теперь наш ковен раскололся.

— Теперь раскололся?

— В Горах Суеверия тебя ждут шестеро из них. Конечно, сейчас они уже связались с тобой.

Я притворился, что последней фразы не слышал.

— А где же остальные семь?

— Мы сейчас у меня дома, и здесь мы и останемся. Пока подумаем, что делать. Мы образуем новый ковен, и нам много что надо обсудить.

— Кто те шестеро, что сейчас в Горах Суеверия?

— Эта неблагодарная соплюшка Эмили, и, конечно, Радомила, а ещё Ядвига, Людмила, Мирослава и Ждислава.

— А ведьмы с тобой — это?..

— Богумила, Берта, Казимира, Клавдия, Роксана и Вацлава.

Ни одно из этих имён мне ничего не говорило, но я их запомнил на будущее.

— А откуда мне знать, что всё это правда?

Малина испустила отчаянный вздох.

— Наверное, по телефону всё равно ничего не докажешь. Однако когда ты встретишься сегодня вечером с моими бывшими сёстрами, ты, наверное, заметишь, что меня среди них нет.

— Мне как-то сейчас пришло в голову, что ты бы мне не звонила, если бы считала, что сегодня ночью я умру. Ты просто пытаешься сделать так, чтобы я не пришёл за тобой завтра.

— Да нет, я уверена, что ты умрёшь.

— О, как мило с твоей стороны.

— Я просто хотела, чтобы ты не думал, чтобы я тебя предала. В отличие от моих бывших сестёр, у меня есть чувство чести.

— Увидим, — сказал я и повесил трубку. Я был твёрдо намерен позвонить её завтра. Оборотни уже закончили превращение и нетерпеливо крутились вокруг; я сбросил туфли. Они ждали от меня сигнала к выступлению.

— Потерпите, пожалуйста, — сказал я им. — Мне нужно наложить пару заклятий.

Я сотворил над Грануэйль заклятие, которые обещал, затем сказал волкам, что мы готовы. Мне придется оставаться в человеческом облике, чтобы нести меч и говорить с Грануэйль.

— Мы будем бежать изо всех сил, — сказал я ей. — Беги быстро, как можешь; не беспокойся и не пытайся бежать размеренно. Из сил ты не выбьешься. Просто постарайся не вывихнуть лодыжку.

И с этими словами мы отправились в пусть; раздалось лишь несколько возбуждённых подвываний волков из Стаи. Гуннар строго запретил им заранее выть и лаять — надеясь, что Энгус Ог и его ведьмы не заметят, сколько нас и на каком расстоянии мы находимся. Волки все равно могут общаться через связь своей Стаи. Наши враги могли слышать болезненные крики Стаи, когда те превращались в волков, но могли и не слышать: Хижина Тони в добрых шести милях, и холм между нами мог поглотить звук.

Мне было интересно одно: могу ли я закрыть свой разум от Оберона, когда мы попадем в зону его восприятия. У меня раньше никогда не было причины желать чего-то подобного, но если он чувствовал, что я рядом, то начинал махать хвостом — прямо-таки как принцесса ручкой на параде — и наши враги могли бы встревожиться и понять, что мы близко. Если бы это от меня зависело, то я очень не хотел бы, чтобы он их предупредил.

Пробежав примерно полмили спринта по скалистой и ненадежной почве в безлунную ночь, я услышал, как Грануэйль весело хихикает.

— Просто невероятно, — ликовала она. — Ну и поездка — пробежаться со стаей волков-оборотней.

— Ты помни об этом, — сказал я, — когда погрязнешь в своей учебе и тебе станет интересно, стоит ли оно того. Это только малая часть того, на что ты будешь способна.

— А я и в сову тоже смогу превратиться?

— Может быть. Ты сможешь принимать облик четырёх разных животных, но они определяются ритуалом, а не твоим капризом. У каждого облики несколько отличаются.

— А у тебя какие?

— Я могу быть совой, волкодавом, выдрой или оленем. Я эти облики не выбирал — это они выбрали меня во время ритуала.

— Ну и ну, — сказала она, испытав подобающее почтение. — Круто же ж, блин!

Я расхохотался и согласился с ней. Мы пересекли вершину холма, и, как мы заранее договорились с Гуннаром, остановились там у входа в Призрачный Каньон. Я подробно побеседовал с ним о наших планах, поскольку когда он был в облике волка, говорить с ним нормально не получалось. Способность общаться с Обероном была частью моей магии, но общение в Стае было их собственной магией: я частью Стаи не был — как бы мы не дружески относились друг к другу. А волки-оборотни по большей части обладают иммунитетом к любой магии, которая не присуща им — даже к белой магии, которая позволила бы мне телепатически общаться с ними, когда они принимают волчий облик.

— К сожалению, — сказал я Грануэйль, — здесь мы на некоторое время должны расстаться. Лакша должна снова присоединиться к нам тут.

— Да, ладно, эээ…. Учитель… или сэнсэй… или как там тебя? Как мне тебя надо называть?

Я рассмеялся.

— Наверное, правильное слово — Архидруид, как я думаю, — сказал я. — Но такое словечко в каждую фразу не ввернёшь, правда? И на улице люди будут оборачиваться, а нам это не надо. Так что давай остановимся на «сэнсэе».

— Задай им как следует, сэнсэй! — Она сложила руки как богомол и поклонилась мне, и когда она встала, на её месте уже была Лакша.

— Почему она тебе кланяется? — спросила она со своим тамильским акцентом.

— Я теперь её сэнсэй.

— Я не знаю такого слова.

— Это почетное прозвание, на котором мы остановились. Слушай, как бы то ни было, до Хижины Тони ещё четыре мили. Насколько близко тебе надо подобраться к Радомиле?

— Чтобы забрать ожерелье, мне надо быть прямо рядом с ней.

— Ну, словом, насколько близко ты должна быть, чтобы, как бы сказать, карма сработала? Тебе нужно, чтобы она находилась в твоем поле зрения?

Она покачала головой.

— Мне нужна только эта капля крови, о которой я слышала.

Я достал записку Радомилы из кармана и передал ей. Она несколько мгновений осматривала её, как нормальное человеческое существо, но потом она показала какие-то страшные ведьминские штуки: глаза Грануэйль так и закатились, так что я видел только белки. Я знал, что это было что-то близкое к моим способностям фэйри — ведический третий глаз, который им позволял наблюдать видимые следы магии — но всё равно выглядело это страшновато. Когда она увидела то, что должна была увидеть, глаза прикатились обратно — всё равно, что номера в игральном автомате, и показали мне двойные зрачки. Они сфокусировались на мне и Лакша сказала.

— Этим я могу убить её за милю. Но без моего ожерелья убить других ведьм я не могу, если только у тебя нет ещё и их крови.

— Нет, у меня её нет.

— Я этого и не предполагала. Тогда ты должен добыть мне ожерелье, если хочешь, чтобы я и с ними помогла разобраться.

— Наверное, на тот момент я буду занят, — сухо ответил я, подумав об Энгусе Оге. Внезапно я почувствовал, что кто-то будто дернул меня за ногу — свидетельство того, что кто-то рядом вытягивает силу из земли. Единственные существа, способные на это (кроме меня) — несколько дриад из Старого Света, Пан и Туата Де Даннан. Моя паранойя немедленно заставила меня подумать об Энгусе Оге, поскольку я сомневался, что Пан будет бегать за дриадами в Горах Суеверий.

— Кто-то идёт, — сказал я, доставая Фрагарах из ножен. Волки-оборотни ощетинились и рассыпались передо мной, повернувшись в том направлении, куда обернулся я, вытягивая морды и уши, чтобы почувствовать то, что почувствовал я. Милые мои пёсики.

Я задавал себе вопрос, будет ли магия Туата Де Даннан действовать на волков-оборотней; моя собственная магия, видимо, работала не очень хорошо, а она была та же самая, что у Туата Де, но послабее. Краем глаза я видел, что Лакша свернула тело Грануэйль в защитную позу, которая, видимо, была какой-то формой варма калаи — индийского боевого искусства, основывавшегося на атаке на чувствительные точки организма. Она не хотела полностью зависеть от магии для нападения и защиты, как большинство ведьм — вот это хорошо. В том, знаете ли, случае, если в один прекрасный день мы окажемся по разные стороны.

Я чувствовал, что за ноги тянут сильнее — что бы это ни было, оно определенно двигалось к нам. Я посмотрел на склон Призрачного Каньона, но никакого движения не увидел. Густые заросли красных дубов и манзаниты на дороге тоже, конечно, внесли свой вклад: если кто-то решил там прятаться, то они могут скрываться, пока не окажутся прямо у нас на голове. Поскольку это почти точно был кто-то из Туата Де Даннан, то они обязательно наложат на себя скрывающее заклинание.

Я увидел, что пара волков-оборотней слева от меня фыркнули и прыгнули куда-то налево от меня; я переступил, чтобы встретить любую угрозу, которая могла материализоваться там. Волки как-то странно попытались изменить свою траекторию в воздухе, но, очевидно, они не смогли избежать того, что их встревожило. Вместо этого они напрямую столкнулись с чем-то, от чего они, крутясь, упали на землю, обиженно подвывая.

Волки-оборотни (а опыт у меня в этом большое) просто так не поступают. Обычно жалобно пищат как раз те, на кого они напали — пока не отбросят коньки от острой нехватки яремной вены.

Я ждал, что Магнуссон взбесится как не знаю что и преподаст этому пустому месту пару уроков, или, по крайней мере, даст пару лёгких ментальных оплеух своей хнычущей Стае. Однако и он, и остальная Стая повалились на землю, покатились и повернулись горлом вверх.

Волки-оборотни никогда такого не делают. Я был очень рад, что не был в собачьем облике — и потом я всё понял: Флидас, богиня охоты, сняла свои чары невидимости и обратилась ко мне; а у её ног лежала покорная стая волков-оборотней.

— Аттикус, я должна поговорить с тобой до того, как ты столкнёшься с Энгусом Огом, — сказала она. — Если ты будешь действовать так и дальше, то эта великолепная стая будет уничтожена.