Я понимал, что нельзя терять ни мгновения, разорвал связь с Грануаль и вернул ей собственное зрение.

– Возвращайся в дом и оставайся там! – крикнул я и побежал по улице.

Внутри она будет в безопасности, даже если атаки повторятся. Я увеличил скорость и помчался изо всех сил, надеясь, что сумею догнать ведьму, которая только что пыталась убить меня и мою ученицу.

Оказавшись на углу 11-й Джадд-стрит, я успел заметить, как она поворачивает направо, на 10-ю. Значит, скоро будет на Митчелл-Драйв, откуда отправится на север, к парку – или на Юниверсити-Драйв, – пытаясь спастись. Но когда я добрался до Митчелл-Драйв, стук ее туфель по асфальту заставил меня посмотреть на юг, и я заметил, как она исчезла за углом 10 Плейс, небольшой дороги, куда даже не выходили фасады домов. Там имелся проход, который приведет ее на Рузвельт-стрит, где она, по моим прикидкам, снова свернет на север – и от этой мысли внутри у меня все похолодело.

Я понял, что этот путь приведет ее к дому вдовы Макдонаг.

Знала ли она, что вдова мой друг? У вдовы не имелось никакой защиты; она была полностью уязвимой и, скорее всего, сейчас сидела у себя на крыльце, где ее легко атаковать, если только ведьма не нанесла ей визит раньше.

Прежде я старался защитить всех своих друзей, но постепенно понял, что лишь делаю из них мишени – или указываю путь, где могу спрятаться. Я решил, что бесполезно держать в тайне свое местонахождение, и давно отказался от этой привычки. Теперь же, преследуя ведьму, я понял, что ситуация изменилась, а я ничего не заметил: теперь я не прятался, а мои друзья могли с тем же успехом носить рекламные плакаты с надписью: Причините мне вред, если хотите добраться до друида.

Я удвоил усилия и уже начал раздумывать о том, чтобы воспользоваться магией и еще больше увеличить скорость, но тут снова увидел ведьму и понял, что она рассчитывала именно на это. Она совершенно сознательно бежала посередине дороги, значит, знала, что я черпаю энергию от земли, и не станет приближаться к тем местам, где есть газоны или открытые участки, чтобы я не мог пополнить свои запасы силы. Я понимал, что, если атаковать ее при помощи магии, мне придется лишиться контакта с землей и рискнуть растратить последнюю энергию.

Это очень походило на ловушку.

Впрочем, особого выбора не было. У меня имелось достаточно энергии в медвежьем амулете, чтобы сотворить одно или два заклинания, возможно, три, если повезет; бо́льшая часть ушла на создание талисмана Грануаль и связывание ее зрения с моим.

Я был в туфлях и не мог брать энергию от земли – для этого мне пришлось бы остановиться и снять обувь. Я не мог изменить форму и стать волкодавом, не сбросив одежды, чтобы не давать ей шанса оторваться от меня еще сильнее. К тому же я не хотел рисковать – мое превращение могли увидеть посторонние. Я продолжал преследовать ведьму, и тут мне в голову пришла еще одна идея, хотя и в этом случае существовал риск обнаружить свою истинную природу, к тому же я никогда прежде не пытался так делать.

Но я решил, что здесь, на 10 Плейс, где нет зданий с окнами, выходящими на улицу, я смогу осуществить свой план с минимальным риском быть замеченным. По моим прикидкам, оно того стоило; я не мог позволить ведьме уйти, не ответив на ее удар. Если она намерена атаковать меня, то должна знать, что за нападение придется платить.

Я на бегу сорвал рубашку, отбросил ее в сторону и привел в действие амулет, позволявший мне на бегу стать филином. Мои руки превратились в крылья, ноги втянулись в тело, оставив джинсы и сандалии валяться на дороге. Я не упал и не сгорел, никто не видел, как я это сделал, в том числе ведьма, поэтому я решил, что идея была удачной.

Мощно работая крыльями, чтобы набрать высоту, я свернул на северо-восток, чтобы догнать ведьму, которая уже мчалась на север по Рузвельт.

Я обнаружил ее, как только поднялся над последними крышами 10 Плейс. Ведьма продолжала бежать посередине дороги. Я поднялся еще выше, чтобы она меня не заметила боковым зрением, и теперь летел в мертвой зоне, но видел, как она оглянулась, чтобы проверить, продолжаю ли я ее преследовать. Она не знала, что я приближался сверху, и я устремился к ней, когда она поравнялась с домом вдовы Макдонаг, который оставался слева. Я не сводил глаз с цели, поэтому не знал, сидит ли вдова на крыльце.

Ведьма не увидела тени, когда я начал снижаться, но услышала шелест моих крыльев, когда я начал их складывать, однако было уже слишком поздно. Мои когти вцепились ей в голову, я изо всех сил дернулся вправо, она закричала и нырнула в сторону. В моих когтях остался клок ее волос, более чем достаточно для меня – или Малины, – чтобы сотворить какую-нибудь гадость.

Но сначала нужно было сбежать. Ведьма почти сразу поняла, что произошло: обычные филины не атакуют бегущих людей, чтобы вырвать у них клок волос для своих гнезд. Она знала, что это я и что мне по силам сделать с прядью ее волос. Она остановилась и швырнула в меня немецкое проклятье – с тем же результатом, что и прежде. Мой амулет сильно ударил меня в грудь, и я потерял ориентировку. Я отчаянно махал крыльями, пытаясь восстановить равновесие, но до земли оставалось совсем немного, и я понял, что не сумею остановить падение и оно окажется достаточно жестким, чтобы сломать мои слабые птичьи кости, если я ничего не сделаю.

Я поспешно избавился от формы филина, рухнул на асфальт уже в человеческой форме, и мне пришлось прокатиться по нему, оставляя куски своей кожи. И я не смог удержать волосы ведьмы ногами – задача была безнадежной. Она выдала новое проклятье, и от очередного удара амулета я задохнулся. Я решил, что с меня вполне достаточно.

Я продолжал катиться по дороге после падения, пока мое обнаженное тело не оказалось на лужайке ближайшего дома. Я погрузил пальцы в траву, но успел получить лишь малую толику энергии для медвежьего амулета, когда меня схватили за волосы и вытащили на улицу.

Вместо того чтобы оказывать сопротивление и пытаться вырваться, я сделал заднее сальто. Мой неожиданный маневр вынудил ведьму отпустить меня, потому что ее правая рука не смогла удержать весь мой вес после мощного толчка ногами. Я приземлился на задницу, тут же вскочил, расправил плечи и занял защитную стойку – и обнаружил, что мне противостоит не одна ведьма, а две. Откуда взялась вторая?

Я стоял спиной к дому вдовы, ведьмы перекрывали мне доступ к лужайке. Теперь они выглядели иначе – дьявольский ореол был приглушен, и я видел их черты сквозь зеленый туман очков фейри, из чего сделал вывод, что они стали видимыми для обычных людей, и снял очки, чтобы наблюдать за ними в обычном спектре.

Они выглядели так, словно хотели походить на Пэт Бенатар. Или Джоан Джетт. Обтягивающие брюки из черной кожи, сапожки до середины икры и черные кофточки с тонкими бретельками, которые едва удерживали эпические груди, какие можно найти разве что в комиксах. Обе скалили белые зубы, а их волосы были щедро залиты лаком. Та, которую я преследовал, была блондинкой. Вторая оказалась брюнеткой.

Естественно, я видел лишь косметический фасад. Как Малина и ее ковен, немецкие ведьмы прятали свой истинный возраст при помощи колдовства. Но, в отличие от Малины и ее ковена, у меня не было ни малейших сомнений в их зловредных намерениях; в едва заметных морщинах вокруг глаз пряталась жестокость, тонкие губы улыбались лишь при виде боли других людей. Die Töchter des dritten Hauses пытались убить меня во время Второй мировой войны, теперь же охотились не только за мной, но и за Грануаль.

Я услышал приближающийся вой полицейских сирен, и мне стало интересно, кто их вызвал – Грануаль или кто-то другой? Пока мы наблюдали друг за другом, выискивая слабое место для нанесения удара, уязвимое место образовалось у меня за спиной.

– Аттикус? Неужели я смотрю на тебя или сюда заявился голый бродяга? – крикнула вдова с крыльца.

Они могли убить ее одним словом, тем самым коротким немецким проклятием, которое трижды применяли против меня. И я ничего не мог сделать, чтобы им помешать. Через секунду они это поймут и придумают способ причинить мне вред. Значит, я должен их отвлечь.

Клок светлых волос лежал на асфальте, куда он упал из лап филина, чуть правее от меня. Я метнулся к нему, схватил и засунул в рот, словно кляп. Затем использовал остатки магии, чтобы принять форму пса, и помчался по Рузвельт, обратно к своему дому.

Ведьмы испуганно закричали и бросились за мной вдогонку, забыв о вдове – если они вообще обратили на нее внимание. Они понимали, что, если я доберусь до дома, амулеты полностью меня защитят, а они не могли такого допустить.

Я тяжело упал и покатился по асфальту, когда мой амулет дважды подряд меня толкнул, но мне удалось быстро вскочить и свернуть в сторону домов на западной стороне, где я мог бежать по лужайкам и впитывать энергию земли. Я старался не проглотить и не потерять волосы ведьмы, зажатые между зубами.

Хотя я быстро от них отрывался, у меня оставался немалый запас скорости. Я хотел, чтобы они продолжали меня преследовать и забыли про вдову. И еще я начал тревожиться, что у них в запасе могли быть и другие способы нападения, кроме проклятия, которое они столько раз обрушивали на меня. Некоторые ведьмы становятся очень опасными, если у них появляется время для ритуала, но их возможности сильно ограничены, кода дело доходит до схватки лицом к лицу; другие великолепны во время поединков, но им не хватает дисциплины и умения наносить магические удары, чтобы создать нечто сложное, когда их усаживают в круг и дают указания, что следует делать.

Многие европейские ведьмы относятся к первой категории: дайте им время и соответствующие ингредиенты, и они выпустят в мир нечто жуткое. Однако они редко оказываются готовы к личному обмену ударами или к преследованию друида, меняющего облик. Я как раз размышлял о том, что совсем мало знаю о возможностях ковена Малины и что Лакша – единственная знакомая мне ведьма, которая опасна как в схватках лицом к лицу, так и при наличии твоей капли крови, когда гнавшиеся за мной немецкие ведьмы попробовали нечто новое. Они попытались сорвать с меня амулет при помощи заклинания, сообразив, что именно он защищает меня от их смертельных проклятий.

Я почувствовал себя как молодой бычок, которого пытаются повалить на землю. Ожерелье душило и тянуло меня в ответ на заклинание ведьм.

Конечно, оно никуда не делось. Мой амулет связан со мной заклинанием – только я мог его снять собственными руками, – но сейчас у меня имелись только лапы. Однако ведьмы ободрились. Они не могли причинить мне никакого вреда, но им удавалось тем или иным способом сбивать меня с ног – и расстояние между нами стало сокращаться. Взяв некоторое количество энергии земли на лужайке, на которой я поскользнулся, я приготовился к новой атаке, подобрал под себя ноги и бросился вперед, увеличивая разрыв. Мне было тяжело дышать, но я боялся разжать челюсти и потерять волосы ведьмы – ведь именно по этой причине они продолжали меня преследовать.

Они проклинали свои модные пристрастия на немецком. Одна сказала, что сапожки совершенно не приспособлены для бега, а им сегодня утром приходится все время бегать. Другая заявила, что им бы вовсе не пришлось бегать, если бы люди умирали так, как им следовало.

К тому времени, когда мы добежали до моего дома, они очень сильно притомились, но я сумел полностью восполнить свою энергию. Сирены поблизости смолкли, но они доносились со стороны Юниверсити-Драйв, расположенной в нескольких кварталах к востоку.

Как я и предполагал, Грануаль заперла входную дверь. Я уже собрался вернуться в человеческую форму и постучать, но вовремя вспомнил, что Оберон сообщил мне о возвращении мистера Семерджана. Я обернулся через плечо и – так и есть – он подглядывал сквозь щель в жалюзи. Если я превращусь в себя прямо сейчас, он подаст жалобу на непристойное поведение – и уж не знаю, что еще сумеет придумать. Вместо этого я поскреб дверь лапами и позвал Оберона, пока ведьмы пыхтели, задыхались, ругались и грозили меня прикончить за то, что я выдрал у одной из них клок волос и погубил прически.

Оберон поглядывал на ведьм, стоя на краю лужайки, и рычал, а я услышал, как Грануаль подходит к двери.

«Может, мне подбежать к ним и куснуть за гигантские сиськи?»

«Нет, у нас есть свидетель. Ты должен вести себя прилично».

«А если они будут вести себя плохо?»

«Если они ступят на лужайку, сработают защитные заклинания, и я думаю, они об этом знают».

Грануаль открыла дверь, я метнулся в кухню, и она заперла дверь.

– Аттикус? Что происходит? – Она выглянула в окно. – Откуда взялись эти звезды порно?

Я сбросил форму пса, с трудом сдержал тошноту и выплюнул волосы ведьмы на кухонный стол. Тут же лежал третий амулет, который принесла мне Морриган, и я сразу его взял.

– Звезды порно – это ведьмы, именно они пытались нас убить. Оставайся в доме, пока я не вернусь.

– Ты снова уходишь? Телефон звонил не переставая, но я не поднимала трубку.

– Вдова в опасности, и я должен ее защитить. Не бери трубку и не выходи из дома, – сказал я, направляясь к задней двери.

– Хорошо, но с тобой все в порядке? Твоя кожа стала похожа на гамбургер, – сказала она, указывая на мою ободранную спину.

– Я исцелюсь. – И тут же, словно в подтверждение истинности слов Грануаль, зазвонил телефон. – Я скоро вернусь.

– Хорошо, сенсей, – сказала она. – Отличная задница, – добавила она, когда я закрывал за собой дверь.

Этими словами я решил насладиться позднее. Бросив амулет в траву, я вобрал в себя энергию и снова превратился в филина. Я уже столетия так часто не менял форму, и это стало причинять боль. Я сжал амулет когтями и взмыл в воздух, стараясь лететь так, чтобы крыши домов не позволили ведьмам меня заметить. Я рассчитывал, что они окажутся достаточно глупыми, чтобы испытать защиту моего дома, или просто потратят некоторое время, посылая проклятия в его сторону.

Однако моим надеждам не суждено было сбыться. Я сотворил заклинание маскировки, уже находясь в воздухе, и когда пролетал над своим домом, направляясь к вдове, увидел, что ведьмы уже с пыхтением возвращаются в сторону Рузвельт, жутко разочарованные и ищущие, на ком бы выместить свой гнев.

Я приземлился на крыльце вдовы, издал хриплый звук, чтобы привлечь ее внимание, и ее глаза широко раскрылись. Снова превратившись в человека, я не забыл прикрыть свои интимные места. Вдова радостно улыбнулась и захихикала.

– Ну ничего себе, Аттикус, ты пришел, чтобы устроить мне шоу? Кажется, у меня в сумке лежит пара долларов.

– Да, давайте зайдем внутрь, пожалуйста, – сказал я, осторожно присев на корточки, чтобы поднять амулет с ее крыльца.

Я хотел поскорее увести ее в дом, пока не появились ведьмы.

– Дверь открыта, так что быстро заноси свою голую попку внутрь.

Я бросился в дом, увлекая ее за собой, и тут же юркнул в ванную комнату, где схватил полотенце и обернул его вокруг бедер.

– О, и зачем ты спрятал свои причиндалы? – насмешливо спросила вдова, когда я вернулся в комнату. – А я уж думала: теперь мне будет что рассказать на исповеди в воскресенье.

– Нам нужно запереть дом, – объяснил я. – Мы в опасности. Ведьмы уже на пути к нам. У вас есть ожерелье, на которое можно это надеть?

Я показал ей амулет. Вдова пережила Конфликт в Северной Ирландии и по моему тону поняла, что сейчас не время задавать вопросы.

– Да, в спальне. У меня есть несколько золотых цепочек, – сказала она, и ее дразнящая улыбка исчезла.

– Быстро возьмите одну из них, встретимся в ванной комнате. Вас никто не должен увидеть в окно, пока я не надену на вас эту штуку.

– Хорошо. Но ты должен мне все объяснить, – сказала она и поспешила в спальню.

Я пробежался по ее дому, полному кружев и массивной дубовой мебели с мягкими подушками, и запер все двери. Потом я быстро наложил чары на металл замков и ручек, превратив их в цельные куски; теперь даже после заклинания, открывающего двери, ведьмы не смогут с ними справиться. И все же дом вдовы не был защищен, и двери не задержат их надолго. Они войдут через окна, если очень захотят, и я подозревал, что так и будет.

Вдова с золотой цепочкой уже ждала меня в ванной комнате. Я закрыл и запер дверь на задвижку, объяснил ей, что происходит, одновременно надел амулет на цепочку и застегнул замочек у нее на шее. В этот момент в дверь начали стучать.

– Там две немецкие ведьмы, которые хотят убить нас обоих. Без защиты они смогут вас прикончить одним словом. Это талисман, и он толкнет вас в грудь, когда они сотворят против вас заклинание. Вы не должны снимать амулет, иначе он сразу перестанет действовать, понятно?

– Ладно, но почему они хотят нас убить?

– Вот короткая версия: у одной из них сегодня выдался неудачный день, – сказал я. – Длинную версию я озвучу потом.

Большие окна на фасаде не разбились все одновременно, как сахарное стекло в фильмах. Настоящее стекло способно выдержать один или два сильных удара, возможно, треснуть, прежде чем рассыпаться на кусочки. После первого удара кошки с пронзительным мяуканьем разбежались и попрятались. Мне показалось, что ведьмы использовали стоявшие перед домом стулья, чтобы разбить окна, и сосредоточился на активации талисмана вдовы. Даже после того как стекла с грохотом разлетелись на осколки и я услышал, как ведьмы ругаются на немецком, забираясь в гостиную, я продолжал свою работу. Мне удалось все закончить, когда кто-то принялся трясти дверь в ванную комнату.

– Sie sind hier drinnen! – сказала одна ведьма другой.

– Забирайтесь в ванну и задерните занавеску, – прошептал я вдове. – Я обо всем позабочусь.

Они принялись колотить ногами в дверь, которая не могла долго выдержать такие удары. Задвижки в ванных комнатах предназначены для того, чтобы члены семьи оставались снаружи, когда вы упражняете свою толстую кишку; они не рассчитаны на защиту от жаждущих крови ведьм. Я понимал, что, если буду дожидаться, пока они вломятся внутрь, то потеряю инициативу и дам им возможность атаковать вдову. Поэтому я не стал ждать.

Сосредоточившись на задвижке, уже начинавшей поддаваться после пары ударов, я принялся шептать ослабляющее заклинание для металла, дожидаясь третьего удара. После того как он последовал – и практически сломал задвижку, – я завершил заклинание и позволил напряженному металлу расслабиться. Затем я резко распахнул дверь – сталь раскрошилась, как вчерашний кекс, ведьма, наносившая удар, потеряла равновесие и попятилась. Я влепил кулаком в ее удивленный нос, она сильно ударилась головой о стенку коридора, у нее подогнулись колени, и ведьма начала оседать на пол. Это была брюнетка. Блондинка, стоявшая справа от меня перед дверным проемом, закричала:

– Gewebetod!

И мой амулет тут же отбросил меня обратно в ванную. Полотенце соскользнуло, и я решил этим воспользоваться, пока блондинка уговаривала подругу встать и сражаться. Я заметил, что она не стала меня преследовать; блондинка лишь кричала брюнетке, чтобы та кончала прикидываться.

Натянув полотенце двумя руками, я раскрутил его, как это делают в спортивных раздевалках, пока оно плотно не свернулось по всей длине.

– Отличная задница, – тихо сказала вдова, когда я шагнул к дверному проему, и мне с трудом удалось сдержать смех.

Но блондинка едва не сбила меня с ног, и мне следовало лишить ее преимущества; смех мог предупредить ее о моем приближении.

Брюнетка даже не смотрела в сторону двери, и я увидел, как она потянулась к другой ведьме, которая оставалась сбоку. Направление взгляда брюнетки позволило мне точно определить, где находится ее напарница. Бинго.

Я прыгнул в дверной проем, выбросил правую руку вперед, нанес удар полотенцем на высоте головы и услышал плотный шлепок, за которым сразу последовал крик боли блондинки. Дуглас Адамс был прав – во вселенной нет ничего полезнее полотенца.

Бросив полотенце и выскочив в коридор, я увидел, что обе ведьмы отступают в гостиную, чтобы перегруппироваться. Блондинка прижимала руку к правому глазу, брюнетка едва стояла на ногах, если судить по количеству крови, заливавшей ее лицо.

– Vielleicht sollten wir ihn späterer ledigen, – сказала брюнетка. Возможно, нам лучше прикончить его позднее.

– Nein! – запротестовала блондинка, направляясь на кухню. – Er ist allein und unbewaffnet. Wir machen es jetzt. Он один и не вооружен. Убьем его прямо сейчас.

Конечно, я был один. Неужели она думает, что у меня тут целый отряд? Но я оставался безоружным, а она направлялась на кухню за ножами. Мне не следовало бросать полотенце. Я уже подумывал, не вернуться ли за ним, когда наше общее внимание привлек скрежет тормозов возле дома, и из синего «БМВ Z4» выскочил Хал, ноздри которого раздувались – он уловил запах крови.

– Er ist ein Wolf! Das ändert die Sache, – сказала брюнетка. Он волк! Это все меняет.

Проклятье, тут ты права, ведьма.