Сегодня ночью. Именно сегодня ночью он скажет ей правду. Пока Эдвард смотрел, как она пьет вино в ожидании следующего блюда, он решил, что пора наконец признаться во всем. Он откладывал признание слишком долго.

После Рождества прошло чуть больше трех недель. Их гости уехали. Ночи были заполнены теплыми поцелуями, ласками и его разочарованием. Он хотел ее так отчаянно, как никогда прежде. Хотел раскрыть ее полностью, хотел обожать ее с головы до кончиков пальцев ног.

Вместо этого он вплотную занялся хозяйственными делами и попытался сосредоточиться на других мыслях.

– Я думал о том, что завтра, если прекратится дождь, мы можем прогуляться верхом.

Дождь начался как раз перед сумерками. Сильный и холодный.

– Встретиться с арендаторами?

– Нет, просто ради удовольствия. Не хочешь составить мне компанию?

Он мог рассказать ей все во время прогулки. Нет, он должен был открыть правду сегодня вечером. Покончить с ложью. Сделать то, что требуется.

– С удовольствием. Я не ездила верхом почти год. Можем ли мы зайти в таверну в деревне и заказать клубничные пирожные?

Эдвард представил себе, как она ест клубничные пирожные, как джем остается на ее губах. Он мог бы слизать его.

– Почему бы и нет. Мы будем делать все, что душе угодно.

– Жаль, что погода не располагает к пикнику.

Он представил себе, как она растягивается на подстилке, медленно расстегивая лиф, подставляя солнцу те места, которые он не мог целовать. Выругавшись про себя, он схватил свой бокал и выпил его содержимое до последней капли.

– Когда потеплеет.

В последнее время в своих мечтах он видел, как она соблазняет и манит его, независимо от темы их разговоров. Если он не будет осторожен, то сойдет с ума, как маркиз Марсден.

Внезапно он отодвинул стул и встал:

– Я хочу поиграть в бильярд. Составишь мне компанию?

Она удивленно посмотрела на него:

– Мы еще не закончили обедать.

– С меня хватит.

Он должен был заняться чем-то, чтобы не видеть, как соблазнительно смыкаются ее губы вокруг вилки. У нее был самый чувственный и привлекательный рот, какой он когда-либо видел. Надо увести ее подальше от обеденного стола, подальше от слуг, и тогда он расскажет ей обо всем. Ее реакция, несомненно, заставит его отвлечься от своих желаний.

– Ты никогда прежде не предлагал мне подобного.

– Значит, настало самое время.

Подойдя к Джулии, он помог ей подняться.

– Я не разочарую тебя, если скажу, что, пока ты был в отъезде, я заходила в бильярдную и играла с шарами?

– Почему я должен быть разочарован, узнав, что ты хотела насладиться игрой?

– Эта комната всегда была твоим убежищем.

– Теперь она будет нашей.

Когда они вышли из столовой, она призналась:

– Я не уверена, что играю правильно. Я имею в виду то, как бью по шарам.

– Они падают в лузы?

– Какие лузы?

– В отверстия по бокам.

– О да, иногда. Почему их называют лузами?

– Звучит милее, чем отверстия, не правда ли?

– Да.

Когда они вошли в бильярдную, Джулия сказала:

– Меня всегда привлекала эта комната. Все вокруг из темного дерева, цвета бургундского вина, а в воздухе витает запах сигар. Мне казалось несправедливым, что мужчины курят, пьют и играют в игры, в то время как женщины сидят за вышивкой.

Он, в свою очередь, считал, что мужчины, которые не приглашали дам в свои кабинеты, были недальновидны. Поэтому на Рождество он попросил ее и Минерву присоединиться к ним в курительном салоне.

Эдвард подошел к буфету и налил себе стакан скотча. Посмотрев на нее через плечо, он поинтересовался:

– Ты хочешь выпить?

– Думаю, да. Я хочу попробовать бренди.

Он протянул ей бокал и наблюдал за тем, как она отпивает из него. Сегодня она была одета в темно-бордовое платье, под стать комнате, в которой находилась. Платье с глубоким декольте открывало ее прекрасную грудь, что, бесспорно, нравилось ему.

– Приятный вкус, – заключила она.

– Напиток обманчив. Не пей его слишком быстро, иначе он ударит тебе в голову.

– И что произойдет?

– Ты забудешь об осторожности.

– Мы женаты. Если мы забудем об осторожности, в этом не будет ничего плохого.

– Зависит от того, какие запреты придется нарушить.

Он подошел к стене, вдоль которой выстроились кии, взял два и протянул один из них Джулии.

– Этот должен подойти по длине. Давай посмотрим, чему ты научилась в мое отсутствие.

Он отошел в сторону, наблюдая за тем, как старательно она держит кий. Эдвард знал, что она не имела ни малейшего понятия о том, какая опасность грозила бы ей, если бы он наплевал на все свои запреты и разрушил стены, которые не давали ему двигаться дальше.

Ему необходимо было отвлечься, прежде чем сделать то, что он должен был сделать. Джулия так сильно сконцентрировалась, что на ее лбу появились морщины. Они были такими глубокими, что, казалось, причиняли ей боль.

– Подожди, – приказал он.

Она подняла на него глаза. Господи, почему она смотрит на него так, как будто бы он может ответить на все ее вопросы? Почему он желает дать ей все это?

Отставив бокал, он подошел к ней.

– Ты неправильно держишь кий. Его нужно держать вот так.

Взяв в руки кий, он продемонстрировал ей правильную постановку.

– Я поняла, – сказала она и повторила за ним. Джулия схватывала все на лету.

– Теперь ты можешь наклониться, чтобы наметить цель и оценить угол удара.

Она сделала то, о чем он говорил. Ее ягодицы четко прорисовывались под платьем. Эдвард был обычным человеком, а не святым. Ему не следовало таращиться, но он наслаждался каждым изгибом ее тела.

– Расположи кий между пальцами.

– Довольно эротично, не так ли? Особенно если представить, что пальцы – это женщина, а кий – это мужчина.

– Господи, Джулия.

Он оттолкнулся от стола. Некоторые ее фразы…

– Прости. Это бренди.

Повернувшись, он недоверчиво посмотрел на нее и сказал:

– Ты сделала всего один глоток.

– Может, мне следует сделать второй?

Смеясь, он покачал головой и ответил:

– Если только ты не хочешь, чтобы твой язык развязался еще больше.

Прислонившись к столу, она уперлась на свои руки и выгнулась так, чтобы он мог видеть все соблазнительные изгибы ее тела.

– Почему бы тебе не подойти и не проверить, насколько развязан мой язык?

Такая смелая, такая чертовски соблазнительная! Однако в ее глазах читалось легкое сомнение, боязнь отказа. У него не было сил отвернуться от нее и дать семенам неуверенности взрасти. Не в тот момент, когда он отчаянно желал ее и все, что она предлагала. Он не возьмет все, но поцелует так, чтобы она не забывала о нем никогда.

Прежде чем он успел хорошо обдумать свое решение, Эдвард обнял ее и накрыл ее губы своими, низко и глубоко рыча. Она приоткрыла губы, ее язык проскользнул в его рот и начал борьбу. Джулия лихорадочно цеплялась за него, показывая, как нуждалась в нем.

Он опустил ее на бильярдный стол, а его руки обхватили ее спину. Он прижался губами к ее шее, плечам, верхней части грудей. Ее руки спутывали его волосы и развязывали шейный платок.

Он оказался между ее ног, там, где хотел быть, но на что не имел права. Поднявшись, он посмотрел на нее сверху вниз. Джулия раскраснелась от желания и тяжело дышала.

– Я хочу тебя, – прохрипела она. – Возьми меня. Ради Бога, пожалуйста, возьми меня.

– Джулия…

– Я восстановилась. Полностью. Возьми меня здесь.

Он мог поднять ее юбки, расстегнуть брюки…

Он должен был сказать правду, но не здесь.

– Не тогда, когда я ждал так долго, – прорычал он, привлек ее к себе и вынес из комнаты.

Одна ее рука гладила его плечи, а другая развязывала шейный платок, в то время как сама Джулия проводила языком по его уху. Он переступал через ступеньки, чтобы подняться быстрее, и она рассмеялась.

Дверь в ее спальню захлопнулась за ними. Большая кровать манила его. Сжав зубы, он не поддался этому порыву и поставил ее на ковер.

– Джулия…

– Я так хочу тебя. Я слишком долго ждала.

Эдвард сжал ее лицо в своих ладонях и заглянул в синие глаза. Он должен был сказать ей правду.

Сейчас. Прежде чем они зайдут дальше. Прежде чем она начнет его презирать. Прежде чем он начнет презирать сам себя. Он должен был признаться в своих грехах, своей двуличности. Он должен быть честным с ней.

Он должен был потерять ее навсегда.

Или же он мог хранить молчание и продолжать играть роль брата всю оставшуюся жизнь. Быть Альбертом до последнего вздоха. Сдержать свое обещание никогда не покидать ее. Это был единственный способ исполнить волю брата.

Никогда не услышать свое имя на ее устах, когда она будет кричать от страсти.

Никогда не стать мужчиной, за которого она вышла замуж.

Никогда не стать мужчиной, которого она действительно любила.

Прожить остаток своей жизни, довольствуясь тем, что осталось от брата.

Но в конце концов он получит ее. Он всегда будет с ней.

На какие бы жертвы он ни пошел, все они стоили того, чтобы сделать ее счастливой. И чтобы не разбить ей сердце.

Он знал, что его мотивы не были бескорыстными, но он никогда не утверждал, что не был эгоистом. К тому же его молчание удержит ее рядом, а он хотел ее больше всего на свете.

Эдвард прильнул к ее губам и растворился в ней.

* * *

Его неистовый поцелуй не испугал ее. Он просто зажег каждую унцию страсти, которая теплилась в ней. Альберт был прав. Ограничения и легкие поддразнивания делали слаще каждое прикосновение, каждый вздох, каждый стон.

Они срывали друг с друга одежду. Никогда прежде их страсть не была такой дикой. Казалось, Африка изменила его, лишив цивилизованности. Ее распущенные волосы рассыпались по плечам, и только тогда они остановились, чтобы оценить их красоту.

– Боже мой, ты прекрасна, – прохрипел он. В его глазах тлели голод и жажда.

Он весь состоял из сухожилий и мускулов. Силы и целеустремленности. Знакомых и незнакомых уголков. На его бедре виднелся большой шрам. Джулия провела по нему пальцем и сказала:

– Африка не была милостива к тебе. – И, опустившись, она поцеловала его.

Альберт застонал, поднял ее на руки и понес к кровати. Он положил ее на постель и склонился над ней, накрыв половину тела своим. Его руки блуждали по ее телу, словно она была для него неизученной местностью. Затем дразняще прошелся языком по ее коже, будто пробуя ее на вкус. Она провела руками по его волосам и вцепилась ногтями в его плечи. Он ласкал ее грудь, пока ее соски не напряглись, а затем накрыл один из них своим ртом и слегка потянул к себе. Джулия чуть не упала с кровати.

– О боже, – выдохнула она, растворяясь в наслаждении.

Он по очереди поцеловал нижние стороны обеих грудей, остановился на каждом ее ребре, как бы изучая каждый дюйм ее тела. Затем провел языком по ее пупку, опустился ниже, пока ее бедра не уткнулись в его плечи. В то же время его руки ласкали ее спину.

– Что ты…

– Тсс, – он поднял на нее свой полный страсти взгляд, – я хочу насладиться каждой частичкой твоего тела.

Альберт опустил голову и прильнул губами к ее естеству. Его язык проник в нее. Бархат коснулся шелка. Тепло потянулось к теплу. Вцепившись в его волосы, она выгнулась, предлагая ему больше. И он взял предложенное.

Медленные толчки, легкое покусывание, дразнящие движения. Он то поднимался, то опускался, касаясь ее тела. Оно напряглось, жаждая освобождения. Он усилил давление, и, когда она была уже почти готова…

Альберт оторвался от нее и вновь вернулся к нежным ласкам. Она вскрикнула от разочарования. Он рассмеялся, словно обещая ей больше. Она заставит его заплатить. Когда настанет ее очередь, она заставит его заплатить.

Он снова довел ее до грани и отступил.

Она дрожала от желания.

– Хватит! – умоляла она. – Хватит!

– Еще разок.

Он слегка поднял ее бедра, как будто она была жертвой богам декаданса и желания. Его губы и язык творили чудеса: сосали, кусали и ласкали ее до тех пор, пока она не растворилась в ощущениях и не натянулась как струна. Удовольствие пронзило ее с такой силой, что она приподнялась с кровати и вцепилась пальцами в его плечи. Муж смотрел на нее с тихим удовлетворением и жгучим желанием.

Ее тело задрожало, она откинулась назад и с трудом сглотнула, пытаясь вернуть себе контроль. Он скользил по ее телу, пока не приник лицом к ее ключицам. Ей нравилось ощущение того, как его гладкая кожа скользит по ней.

– Не могу дождаться того момента, когда твой член войдет в меня, – прошептала она в его глухое ухо.

– О, ты такая испорченная девочка, – прорычал он.

Все внутри нее застыло, и она напряглась. Он замолчал. Джулия толкнула его в плечи, пока он не оказался на достаточном расстоянии, чтобы она могла посмотреть ему в глаза. Глаза, которые мгновение назад горели желанием, теперь смотрели на нее с осторожностью.

– Ты слышал меня.

Не вопрос, а утверждение. Внутри нее зарождалась паника.

– Ты произнесла эти слова вслух.

– Я прошептала их в твое глухое ухо.

– Должно быть, ты говорила громче, чем думала.

Она покачала головой.

– Нет. Однако ты меня услышал. – Ее сердце забилось чаще. Казалось, ее сейчас стошнит, но она настаивала на своем: – Ты слышал меня.

Оттолкнув его, она попятилась и чуть не упала с кровати. Схватив свою ночную рубашку, Джулия надела ее и запахнулась. А затем сказала то, что только что осознала:

– Ты не Альберт. Ты – Эдвард.

Он протянул руку и умоляюще произнес:

– Джулия…

Никакого отрицания, никакого смеха от абсурдности ее заявления. Никакого «прости, что я не тот мужчина, за которого ты выходила замуж». Сколько раз он говорил ей подобное?

– О боже! О боже!

Она не могла дышать. Казалось, она задохнется прямо здесь и сейчас. В комнате не было воздуха. Все ее конечности свело.

Он сел и пробормотал:

– Джулия…

– Это правда, не так ли?

Он не ответил, просто посмотрел на нее с виноватым видом, что послужило подтверждением ее слов.

– О боже! Альберт! Альберт!

Она выбежала из комнаты, полураздетая и босая, не обращая внимания на холод пола. Она убегала от правды, от воспоминаний обо всем, что произошло между ней и Эдвардом с тех пор, как он вернулся из Африки. Она мчалась вниз по лестнице и выбежала из дома, оказавшись под проливным дождем. Она шла в темноте с осознанием того, что Альберта больше не было в живых.